Страница:
Редкие машины двигались ему навстречу, настигали и обгоняли сзади, и это развеселило его, потому что жизнь снова возвращалась в свою колею и вновь обретала с таким трудом постигнутый несколько лет назад смысл. На стоянке грузовиков отец Василий заметил знакомую фигуру и радостно заулыбался – это был Толян, тот самый водитель, что по наущению своей плечевой подруги Ленки и Божьему промыслу спас его и Олюшку от очередных неприятностей.
– Бог в помощь, Анатолий! – приветливо пожелал он шоферу.
Толян обернулся, узнал своего невольного попутчика, но лицо его осталось хмурым и неподвижным, словно он нацепил когда-то маску вечно недовольного жизнью человека, да так и забыл ее снять.
– Я тогда так и не смог вас толком отблагодарить! – направился к водителю отец Василий. – Ни вас, ни Лену.
Водитель прокашлялся.
– Да я не в обиде.
Отец Василий приблизился вплотную и только тут заметил, что губа у Толяна разбита, а рука перемотана плотной повязкой.
– Что это с вами?
– Да так, наехали тут какие-то! – досадливо поморщился Толян. – Бандитский, блин, городок. Если бы ребята-тюменцы не помогли, – он кивнул в сторону огромных, крытых тентами грузовых «Мерседесов», – забили бы, на фиг, совсем!
– Надо же! – посочувствовал священник. – Как нехорошо получилось. А Лена где? С ней все в порядке?
– Не знаю я, где Ленка, – сказал Толян, и отец Василий заметил, что у мужика не хватает передних зубов. Он не помнил, был ли Толян с зубами той ночью, – суматоха поспешного бегства не давала приглядеться к людям повнимательнее, – но это было неприятно.
– Расстались, что ли? – поинтересовался священник и тут же пожалел, что спросил об этом. Вопрос был нетактичным. Плечевые девушки регулярно расстаются со своими кратковременными «поклонниками», и никто обычно трагедии из этого не делает. Но слишком часто такие расставания бывают далеко не безмятежными, и вороватая Ленка вполне могла попытаться «нагреть» своего друга.
– Да не знаю я, где она! – с надрывом повторил Толян. – С той самой ночи и не видел!
Отец Василий проглотил слюну: слишком много совпадений!
– Вы мне можете рассказать, что произошло?
– Вам все выкладывать или как? – горько поинтересовался водитель.
– Я – священник, мне можно рассказывать все, – серьезно заверил отец Василий.
Толяна перекосило. Этот крепкий, матерый мужик был не из тех, кто легко вываливает свои беды на других.
– Вы знаете, Анатолий, – священник взял водителя за рукав и повел в узкий проем между соседних машин, подальше от чужих глаз. – Вы знаете, у меня есть все основания опасаться, что нападение на вас связано с событиями той ночи.
– Не-е, батюшка, бросьте!
– Я серьезно.
– И я серьезно! Просто мы с Ленкой не в том месте на ночлег встали.
– Как это?
Водитель крякнул, покачал головой, недовольно вздохнул и начал рассказывать.
На следующий день после тех событий Толяну повезло – он получил заказ на четыре рейса по городу. Приходилось торопиться, даже в маленьком Усть-Кудеяре такой заказ выполнить непросто, погрузка-разгрузка сжирала время беспощадно. День был жаркий и ветреный одновременно. Поэтому, когда все кончилось, оба они чувствовали себя, как бедуины после перехода через Сахару, – на зубах песок, пот заливает глаза, в общем, премерзко. И сначала они просто зарулили на Волгу – смыть грязь. Но дальше – больше. Бабок Толян срубил нехило, и Ленка это знала. Начала канючить, и Толян подумал-подумал, взял два пузыря винишка, хорошей закуски и повез ее на природу.
«Этим» они занимались где ни попадя. Сначала в роще у Дубков, потом у маленького безымянного озерца в лесу у колхоза «Красный путь», потом еще где-то – всего Анатолий не упомнил. Проблема была лишь в том, что вино периодически кончалось. Так что приходилось съезжать с належанного места и затариваться в сельмагах – в город, в лапы инспекторов, Анатолий не торопился.
И после каждого такого визита в очередной сельский «супермаркет» Ленка вспоминала очередное клевое местечко, и они ехали дальше. И последнюю стоянку они себе организовали совсем рядом с автостоянкой, в березовой роще за поворотом на Дубки. Там все и случилось.
– Это где парфеновская стройка, что ли? – покрылся холодным потом священник.
– Да… стройка там была, – облизнул губы шофер.
– Неужто они на вас прямо на стройке напали? За что?
– А я знаю? – причмокнул Толян полупустым ртом.
А потом приехал какой-то автозаправщик, и рощицу ненароком осветили фарами. Вот тогда и начался полный бедлам.
За парочкой устроили настоящую охоту. Их разделили и погнали уже по отдельности совершенно неизвестные им вооруженные люди. С этого момента водитель свою плечевую подругу и не видел. Сам Толян схитрил, сделал по лесу крюк и сумел вернуться к машине, завести ее и даже пробиться сквозь молодые березки к дороге… Но никто его упускать не собирался. Мужика на его «зилке» зажали у автостоянки несколько джипов и грузовой «Мерседес».
– Если бы не «мерс», хрен бы они меня взяли! – зло сжимал кулаки Толян. – А так деваться некуда, из кабины выдернули и давай месить! Впятером, суки, накинулись! Если бы тюменцы не подоспели, грохнули бы на фиг!
– И все-таки кто они? И, главное, за что? – задумался священник. Он знал, что такое просто так не случается.
– А я знаю? – вопросом на вопрос ответил Толян. – Они мне, понимаешь, не сказали! – Он с иронией посмотрел на священника и повысил голос. – И даже не представились! Во козлы, да?!
Отец Василий непонимающе уставился на водителя. Тот горько улыбался.
– А чем они занимались? Ну, перед тем как на вас напасть?
– По-моему, топливо скачивали, – пожал плечами Толян. – Ну, в емкость на заправке… знаете?
Отец Василий кивнул. Он ничего не понимал. Максимум, что могли делать ночью на заправке, – качать в бак ворованный бензин. Но за это ведь свидетелей не убивают? Не те ведь деньги?! Он еще раз посмотрел водителю в глаза.
– Будьте осторожны, – попросил Толяна священник и положил ему руку на плечо. – А я буду за вас молиться.
– Вы лучше за них помолитесь! – зло сказал водитель. – Если встречу, точно, блин, поубиваю!
Он полез в кабину и начал рыться в бардачке, гремя каким-то инструментом. Отец Василий некоторое время растерянно постоял рядом и пошел дальше вдоль длинного ряда пышущих жаром горячего металла запыленных кабин грузовиков.
«Господи! – попросил он. – Прости им всем, ибо не ведают, что творят. Помоги им понять, что во всем воля Твоя; дабы отринули они гнев, корысть и всякую неправду. Не молю, чтобы Ты взял их из мира, но чтобы сохранил их от зла».
В этот субботний день целых две усть-кудеярские пары решили обвенчаться в церкви, и это придало ему сил. Конечно же, священник не строил иллюзий и прекрасно видел, что для большинства пришедших на венчание родственников молодоженов церковный обряд – всего лишь шоу, по сути своей почти не отличимое ни от выкупа невесты, ни от похищения туфли. Но, глядя в светящиеся от счастья глаза невесты и жениха, отец Василий понимал, что все не напрасно и по крайней мере для них этот день обязательно станет особенным, таким, который помнят всю жизнь.
А к вечеру в церкви появился Костя. Он был в какой-то пижонской, «а-ля спецназ» курточке и темных, таких же пижонских очках. Отец Василий улыбнулся ему глазами, неторопливо завершил службу и только потом кивнул. Главврач разулыбался и подошел.
– Мишаня, – жарко зашептал он. – Я все приготовил.
– Что приготовил? – не понял священник.
– Ну как же, снасти, закидушки… все, как договаривались.
– Когда договаривались? – встал в тупик отец Василий.
– Ну ты даешь! – рассмеялся Костя, но поймав осуждающий взгляд своего товарища, испуганно скользнул глазами по храмовым стенам и захлопнул рот ладонью. – Извини, не удержался.
Отец Василий взял Костю под локоток и повел во двор.
– Мы же на рыбалку договорились ехать! – напомнил главврач.
– Да ну? – не мог поверить отец Василий; он никогда не был рыбаком и не мог себе представить, чтобы кто-нибудь мог подвигнуть его на такое бессмысленное занятие.
– Ей-богу!
– Не божись! – строго осадил товарища священник.
Конечно, в том состоянии, в котором они тогда расстались, отец Василий мог и еще один контракт на сверхсрочную службу подписать, но чтобы на рыбалку, да еще в субботу?
– А чего такого? – недоуменно глянул на него главврач. – Спирта я совсем чуть-чуть взял. А так, свежий воздух, природа, тишина… Я тебе клянусь, завтра будешь как огурчик!
Отец Василий рассмеялся. Представить себе, что после ночи общения с Костей кто-то может выглядеть как огурчик, было сложно.
– Переодеться я тебе все у Ольги взял, и сапоги для тебя у меня есть – как раз сорок пятый.
– Ты был у Ольги?! – не мог поверить отец Василий.
– Конечно! Надо же было тебя отпрашивать.
– И тебе это удалось?
– Как видишь. Да ты не бойся, у меня все схвачено!
Отец Василий крякнул. У него было странное предчувствие, и это предчувствие говорило: «Не надо никуда ехать, иди домой, ужинай и ложись спать». Он еще раз с сомнением посмотрел на Костю, на храм, снова на Костю… и согласился.
– Ладно, где моя одежда?
– Вот это по-мужски! – обрадовался Костя. – Все в машине. Где переодеваться будешь?
Когда они поъехали к пристани, солнце уже садилось. У Кости и впрямь все было схвачено. И приготовленные для священника сапоги оказались впору, и снастей каких только не было, и даже на пристани уже ждала их моторка со знакомой сухой фигурой на борту.
– Петр! – обрадовался отец Василий. – Здорово!
– Привет, батюшка! – широко улыбнулся хозяин лодки, сразу припомнивший погоню за теплоходом.
– Э-э, да вы знакомы? – удивился главврач.
– Э-э, да про нашего батюшку весь Усть-Кудеяр только и говорит! – хитро улыбнулся Петр. – Ну что, поехали?
Мужики закинули в моторку снасти, попрыгали в нее сами и через минуту уже мчались вверх по течению Волги – к виднеющимся на самом горизонте островам.
Отец Василий с удовольствием вдыхал хлещущий в лицо и уже начавший холодать вечерний воздух, испытывая к Косте глубочайшее чувство признательности. Он опустил руку, наслаждаясь тем, как бьется в ладонь серебристая волжская вода, и снова чувствовал, как бьет в ноздри почти забытый острый запах дальних странствий и приключений. Его словно вернули в детство.
Он вдруг понял, что и в армию шел именно с этим чувством, с этим ожиданием волшебных, романтических приключений. Он заранее любил этот запах оружейного масла и даже сам вид тяжелых, грозных боевых машин. И, надо сказать, чего-чего, а уж этого он получил в избытке… вот только ни радости, ни волшебства, конечно же, в этом не оказалось; лишь пот, кровь и долгое тягостное ожидание конца.
– Сюда! К Дому рыбака! – прокричал над ухом Костя.
Отец Василий очнулся и огляделся по сторонам. Они уже практически подошли к самому крупному из островов всей гряды – Песчаному. Где-то здесь и располагался известный своей недоступностью для простых смертных волгарей Дом рыбака.
– На фиг сюда?! – возмутился Петр. – Кого ты здесь думаешь поймать?!
– Двух-трех сомов я здесь возьму! – самоуверенно заявил главврач.
– Ха! Если ты здесь и поймаешь сома, то только если за яйца схватишь! Ты что, забыл, как здесь по осени рыба кверху брюхом плавала?!
– Это не здесь плавала! – не сдавался главврач.
– Не вешай мне лапшу, Константин! – кипятился Петр. – Высажу вас на Алтынке! Там хоть рыба нормальная!
Отец Василий с интересом наблюдал, как переругиваются между собой Петр и Костя, понимая, что только в России могут так яростно не соглашаться с уже оплатившим услугу клиентом. В конце концов они пристали-таки к Песчаному, но не у Дома рыбака, как настаивал врач, а с самого края острова, там, где он почти соприкасается со следующим островком.
– Блин, Петр! Чтоб я с тобой еще раз связался! – ругался врач, яростно скидывая на берег снасти. – Не забудь к пяти за нами заехать!
– Ишь чего захотел! – довольно парировал одержавший победу лодочник. – Я к пяти еще спать буду!
– Блин, Петька, ты у меня доиграешься!
Отец Василий улыбнулся, стащил с себя сапоги и ступил в воду. Босые ступни сразу же утонули в мелком песке, доставив ему невыразимое наслаждение.
– Хватит, мужики, – попросил он. – Смотрите, как хорошо-то!
Но мужики его не слушали. Лодочник решительно скинул на берег последний узел; взревел мотор, и через считанные секунды лодка скрылась за соседним островком. Костя еще немного побурчал, но потом все-таки занялся снастями.
Стало невероятно тихо. Отец Василий упал на спину и заложив руки за голову, уставился в огромное звездное небо. Постепенно уставшие от рева двигателя уши начали слышать окружающий мир, и священник стал различать и плеск играющей мелкой рыбешки, и сопение возящегося со снастями Константина, и хлопанье крыльев редких ночных птиц.
– Что разлегся, отче? – засмеялся Костя. – Вставай, а то ничего не поймаешь.
Отец Василий улыбнулся, мягко поднялся и сладостно потянулся, ощущая, как спавший доселе глубоко внутри его зверь снова проснулся и радуется и этой темноте, и этим запахам, и этим звукам.
Они закинули закидушки и уселись на берегу, опустив босые ноги в мягко облизывающие их мелкие осторожные волны.
– Давай вздрогнем, что ли, батюшка, – предложил Костя и достал из-за спины обтянутую брезентом армейскую флягу.
Они сидели так бесконечно долго. Пили крепчайший медицинский спирт, закусывая лимоном и кусочками нежнейшей отварной телятины; болтали о жизни, женщинах и работе, смеялись своим шуткам и задумывались над неожиданными выводами. Но потом Костик встревожился и начал вытягивать закидушки на берег.
– Если так пойдет, над нами вся волжская рыба поутру смеяться будет, – хмыкал он, в очередной раз убеждаясь, что и на этом крючке приманка съедена, а ничего не попалось.
– Оставь их в покое, – тихо смеялся священник. – Каждая тварь Божья жить хочет.
– Вот поймаю дюжину сомиков пуда на полтора каждый, тогда и оставлю, – сопел главврач. – А-а! Черт! Зацепилась!
Костя быстро стащил с себя штаны и, не обращая внимания на смех товарища, осторожно полез в воду.
Он копошился невероятно долго, но крючок не сдергивался, и наступил момент, когда Костя оступился и, как был, в своей пижонской курточке, ухнул в воду. От этого отцу Василию стало еще веселей, но, когда Костя вытащил из воды что-то невероятно громоздкое, священник буквально покатился по песку от хохота.
– Ты никак русалку снял?! Видел бы ты себя со стороны! – надрывался он.
Покрытый тиной и водорослями главврач районной больницы и впрямь выглядел несолидно: выпученные от напряжения глаза, белые, вздувшиеся пузырем на поверхности воды трусы и этот прижатый к животу длинный предмет.
– Гадина, за ящик зацепилась! – просипел Костя и рухнул вместе со своей добычей на песок.
– Давай лучше искупаемся! – весело предложил священник. – Больше пользы будет.
– Ни за что! – отрезал Костя. – Сначала я посмотрю, что это за дрянь. Ты прикинь, там все дно ящиками устлано! Еле выдернул!
Отец Василий хмыкнул, встал, потянулся и тут же увидел направленные в их сторону стволы. Двое мужчин тихо стояли в зарослях ивняка и держали их обоих под прицелом.
«У правого – "АКС", – сразу определил он. – А у второго игрушка не наша, импортная… ну и глушак! В жизни такого не видел!» Он действительно еще не встречал глушителей таких размеров.
– Ну-ка, Костя, – серьезным голосом позвал священник.
– Отстань, батько! – отмахнулся главврач.
– Руки за голову! – жестко скомандовали из кустов. – Ноги на ширину плеч!
Отец Василий почувствовал за спиной дуновение влаги – это поднимался с земли оторопевший Константин.
– Кому сказано, руки за голову! – жестко повторил один из мужиков. – Быстро!
– В чем дело, ребята? – дружелюбно поинтересовался отец Василий, медленно поднимая руки вверх.
– Кто такие? – сурово спросил тот, с импортным глушителем.
– А ты что, не видишь? – ехидно ответил вопросом на вопрос Костя. – Тогда глаза разуй.
Главврач явно не привык к такому с собой обращению.
– Сюда иди! – приказал ему второй, с «АКСом».
– Эй-эй! Подождите! А сами-то вы кто такие?! – вмешался отец Василий. Он не знал, что эти мужики здесь делают, но по крайней мере саму эту публику он знал. Им нельзя было хамить, но и спуску давать тоже было нельзя. – Тебя не спросили, толстый! – по-хамски развязно отреагировал мужик и снова обратился к Косте: – Ты не расслышал?! Сюда иди, тебе сказали!
Костя усмехнулся и подошел поближе.
«Костя, не надо!» – чуть не закричал отец Василий. Этому распоряжению подчиняться не следовало.
Мужик с силой развернул главврача спиной к себе и полез шарить по карманам вымокшей куртки.
– Ты что, блин, делаешь?! – возмутился главврач и резко повернулся.
Все изменилось в один миг, и время для отца Василия словно замедлилось. Он видел, как медленно-медленно, словно специально растягивая удовольствие, чужак отвел руку, поднял свой «АКС» и…
Он хотел ударить Костю тыльной частью автомата, той самой, где сложен вдвое вороненый металлический приклад. Отец Василий, не думая, что делает, молча кинулся наперехват.
Он успел. В самый последний миг. Вцепился пальцами в ствол и вывернул его так, чтобы удар по Костиной голове прошел вскользь.
– Ах ты! – успел выдохнуть мужик, но отец Василий уже тащил его в кусты, отвлекая обоих чужаков на себя.
Они покатились по земле, ломая кусты телами, и отец Василий, слыша, как рычит от злобы противник, постоянно опережал его и оттаскивал в кусты все дальше и дальше от берега, от Кости.
Соперник был молод и хорошо тренирован – это не перестававший оценивать ситуацию священник чувствовал. Но он уступал отцу Василию в опыте, иначе не пропустил бы этот удар в подбородок, и вот этот – в нос, и этот…
Второй метался где-то рядом, но разглядеть в кромешной тьме, кто свой, а кто чужой, не мог. Они оба просто не успевали за этим рослым, широкоплечим, бородатым мужиком. Отец Василий был на порядок проворнее; и едва второй понимал, что вот он, бородач, перед ним, священник проворачивался ужом и подставлял вместо себя мускулистую спину противника.
– Стреляй в него, Пан! – орал тот. – Мочи его!
Но Пан в очередной раз не успевал.
Постепенно отец Василий понял, что начал уставать. Он никак не мог решиться на радикальные меры – до этих пор еще не видел для этого оснований. Но и вести эту беспрестанную игру в кошки-мышки, когда приходится сдерживать удар и сохранять соперника в сознании просто потому, что еще не принял решения и не знаешь, как поступать, он уже не мог.
– Мочи его, Пан! – почти прорыдал измотанный противник. – Мо-чи-и-и!!!
И Пан в очередной раз обегал место схватки, пытаясь разглядеть в кромешной тьме, кого же, собственно, надо мочить, и ничего не мог предпринять.
Внезапно фигура второго пропала из виду и отец Василий услышал яростный боевой визг главного врача.
– На, гнида! Получи! Получи! Получи!
И тогда отец Василий понял, что пора с этим завязывать. Он приподнял парня за грудки и с силой насадил его на свой лоб. Тот булькнул и ослабил хватку. Священник вскочил и кинулся на выручку к Косте.
Он успел вовремя. Костин противник уже опомнился и отчаянно пытался вырваться из рук обнявшего его главврача. Священник быстро нокаутировал мужика и только хотел нагнуться за выпавшим из его рук автоматом, как раздался выстрел. Стреляли откуда-то справа.
«Блин! Никак им подмога подоспела?!» – ужаснулся священник, схватил Костю за руку и потащил его назад, к берегу.
– Нам из вещей что-нибудь надо! – крикнул он ему в самое ухо.
– Я сам не знал, что здесь стреляют! – ответил Костя, который явно был в шоке. Отец Василий вытащил его из кустов на берег, подхватил рюкзак с вещами, зашвырнул подальше в воду сапоги и снасти и побежал по узкой песчаной полоске берега, как можно дальше от этого места. Он знал, что сейчас еще не оправившиеся от неожиданного сопротивления противники ничего не видят и не слышат, и эту фору следовало использовать с толком.
Он вдруг подумал, что единственным человеком, заинтересованным устроить ему засаду в этом безлюдном месте, мог быть только Парфен. Эта мысль настолько поразила его, что он чуть не остановился, но тут же опомнился и побежал с утроенной силой, нещадно волоча за собой телепающегося сзади Костю.
«Точно! – понял он. – Поэтому они и напали не сразу. Понадобилось время, чтобы найти, куда мы высадились!» В этот момент он не пытался понять, почему они не слышали двигателя моторки и зачем этим парням нужно было выяснять, кто они, собственно, такие… Но это было единственное хоть сколько-нибудь разумное объяснение случившемуся.
Они остановились только метров через пятьсот, обогнув по берегу довольно большой мыс острова Песчаного.
– Все! Боль-ше… не… могу! – прохрипел Костя и рухнул на песок.
Отец Василий огляделся. В этом месте начинались обширные камышовые заросли, широкой полосой соединявшие остров Песчаный с соседним, менее популярным среди рыбаков островком. И если пробираться от острова к острову, можно было уйти от этого места достаточно далеко, километров на пять. Судя по тому, что почти все проливы между островами обильно позарастали камышом, глубина здесь небольшая.
Священник прислушался, но пока слышал только биение своего сердца и Костины хрипы.
– Подожди, давай перекурим! – просипел главврач, привстал и начал шарить в кармашке рюкзака. Этот человек явно не отдавал себе отчет в том, что делает.
Отец Василий решительно отобрал у него пачку сигарет и зашвырнул ее в воду.
– Извини, Костя, этого нам сейчас нельзя!
Костя шумно сглотнул слюну и обиженно насупился – это отец Василий почувствовал даже в кромешной темноте. Конечно, Костя был достаточно умен, чтобы понять, как прав его товарищ, но все равно было обидно. «Ох мне эти куряки! – с раздражением подумал священник. – Тут шкура на кону, а они за сигарету!»
– Что у нас здесь? – поднял он рюкзак.
– Сам смотри! – обиженно ответил главврач.
Отец Василий вытряхнул содержимое на песок и вгляделся. Консервы… в воду! Картошка… в воду! Спирт – в воду!
– Ты что, блин, делаешь?! – возмутился Костя.
Но отец Василий в дискуссии не вступал. Он слишком хорошо понимал цену времени, которое они сейчас тратят, и цену бойцовской реакции, которую, хочешь не хочешь, снижает это русское народное тонизирующее средство.
– Ах ты!
Он больно укололся. Перед ним лежали аккуратно намотанные на красиво оструганные белые дощечки, любовно приготовленные к употреблению закидушки со множеством огромных, мощных крючков.
– Очень хорошо! – улыбнулся священник. – Молодец, Костя! Кажется, жить будем!
– Ну вот, а ты сигареты выкинул! – укоряюще протянул так и не понявший, за что его похвалили, главврач.
Отец Василий замер еще раз, вслушиваясь в окружающие их звуки, но различил только шелест воды да шорох ветра в камышах. Это было очень плохо. По всем расчетам, мужички давно должны были прийти в себя и устроить погоню.
Но священник не имел времени на бесплодные опасения. И поэтому он, еще раз оглядев окрестности и оценив обстановку, привязал один конец закидушки к торчащей в воде корявой поросли ивы и протянул цепь крючков вдоль берега на все двенадцать-пятнадцать метров. Темные крючья лежали на траве, висели в воздухе, прятались в листьях ивняка на высоте тридцати-сорока сантиметров, поджидая свою новую, несколько необычную добычу.
Отец Василий еще раз внимательно оглядел свое творение. Он понимал, что, если за ним пойдут профессионалы, труды окажутся напрасными, но пока в компании нападавших он таковых не заметил.
– Все, Костя, пошли, – положил он товарищу руку на плечо. – Дома отдохнешь.
Костя вздохнул, встал и направился вслед за отцом Василием, но, пройдя до камышей, остановился.
– Я что-то не понял, куда ты, Миш?
– На тот остров, – махнул священник рукой. – Если ты заметил, у них оружие, и они собирались стрелять. Не время выпендриваться, Костя.
Костя вздохнул и вошел вслед за священником в воду.
Отец Василий намеренно не ринулся в привлекательные на первый взгляд камыши – шуму не оберешься, да и след будет проложен ясный и хорошо читаемый. А вода… что вода? Пройдет полчаса, и шел по ней человек или нет – кто скажет?
Здесь, у самой кромки камыша, было неглубоко – по грудь. Но стоило ступить на полшажка вправо, как начиналась яма, и беглецам пришлось бы плыть. Поэтому Костя и отец Василий медленно шли вдоль самой кромки, стараясь не оступиться, и все равно оступались, срывались в яму, чтобы, уйдя с головой под воду, тут же выплыть и продолжить движение.
Им оставалось пройти буквально пяток метров, чтобы ступить на твердую землю, когда за спиной раздался душераздирающий вопль.
– Ой, бля-а!!! Пан! Где ты, Пан?!
Отец Василий улыбнулся. В этот самый момент преследователи должны были начать терять время – минимум три-четыре минуты.
– Ах ты! Е-мое!!! – раздался еще один вопль, и священник понял, что на крючок попалась еще одна «рыбка».
– Бог в помощь, Анатолий! – приветливо пожелал он шоферу.
Толян обернулся, узнал своего невольного попутчика, но лицо его осталось хмурым и неподвижным, словно он нацепил когда-то маску вечно недовольного жизнью человека, да так и забыл ее снять.
– Я тогда так и не смог вас толком отблагодарить! – направился к водителю отец Василий. – Ни вас, ни Лену.
Водитель прокашлялся.
– Да я не в обиде.
Отец Василий приблизился вплотную и только тут заметил, что губа у Толяна разбита, а рука перемотана плотной повязкой.
– Что это с вами?
– Да так, наехали тут какие-то! – досадливо поморщился Толян. – Бандитский, блин, городок. Если бы ребята-тюменцы не помогли, – он кивнул в сторону огромных, крытых тентами грузовых «Мерседесов», – забили бы, на фиг, совсем!
– Надо же! – посочувствовал священник. – Как нехорошо получилось. А Лена где? С ней все в порядке?
– Не знаю я, где Ленка, – сказал Толян, и отец Василий заметил, что у мужика не хватает передних зубов. Он не помнил, был ли Толян с зубами той ночью, – суматоха поспешного бегства не давала приглядеться к людям повнимательнее, – но это было неприятно.
– Расстались, что ли? – поинтересовался священник и тут же пожалел, что спросил об этом. Вопрос был нетактичным. Плечевые девушки регулярно расстаются со своими кратковременными «поклонниками», и никто обычно трагедии из этого не делает. Но слишком часто такие расставания бывают далеко не безмятежными, и вороватая Ленка вполне могла попытаться «нагреть» своего друга.
– Да не знаю я, где она! – с надрывом повторил Толян. – С той самой ночи и не видел!
Отец Василий проглотил слюну: слишком много совпадений!
– Вы мне можете рассказать, что произошло?
– Вам все выкладывать или как? – горько поинтересовался водитель.
– Я – священник, мне можно рассказывать все, – серьезно заверил отец Василий.
Толяна перекосило. Этот крепкий, матерый мужик был не из тех, кто легко вываливает свои беды на других.
– Вы знаете, Анатолий, – священник взял водителя за рукав и повел в узкий проем между соседних машин, подальше от чужих глаз. – Вы знаете, у меня есть все основания опасаться, что нападение на вас связано с событиями той ночи.
– Не-е, батюшка, бросьте!
– Я серьезно.
– И я серьезно! Просто мы с Ленкой не в том месте на ночлег встали.
– Как это?
Водитель крякнул, покачал головой, недовольно вздохнул и начал рассказывать.
На следующий день после тех событий Толяну повезло – он получил заказ на четыре рейса по городу. Приходилось торопиться, даже в маленьком Усть-Кудеяре такой заказ выполнить непросто, погрузка-разгрузка сжирала время беспощадно. День был жаркий и ветреный одновременно. Поэтому, когда все кончилось, оба они чувствовали себя, как бедуины после перехода через Сахару, – на зубах песок, пот заливает глаза, в общем, премерзко. И сначала они просто зарулили на Волгу – смыть грязь. Но дальше – больше. Бабок Толян срубил нехило, и Ленка это знала. Начала канючить, и Толян подумал-подумал, взял два пузыря винишка, хорошей закуски и повез ее на природу.
«Этим» они занимались где ни попадя. Сначала в роще у Дубков, потом у маленького безымянного озерца в лесу у колхоза «Красный путь», потом еще где-то – всего Анатолий не упомнил. Проблема была лишь в том, что вино периодически кончалось. Так что приходилось съезжать с належанного места и затариваться в сельмагах – в город, в лапы инспекторов, Анатолий не торопился.
И после каждого такого визита в очередной сельский «супермаркет» Ленка вспоминала очередное клевое местечко, и они ехали дальше. И последнюю стоянку они себе организовали совсем рядом с автостоянкой, в березовой роще за поворотом на Дубки. Там все и случилось.
– Это где парфеновская стройка, что ли? – покрылся холодным потом священник.
– Да… стройка там была, – облизнул губы шофер.
– Неужто они на вас прямо на стройке напали? За что?
– А я знаю? – причмокнул Толян полупустым ртом.
А потом приехал какой-то автозаправщик, и рощицу ненароком осветили фарами. Вот тогда и начался полный бедлам.
За парочкой устроили настоящую охоту. Их разделили и погнали уже по отдельности совершенно неизвестные им вооруженные люди. С этого момента водитель свою плечевую подругу и не видел. Сам Толян схитрил, сделал по лесу крюк и сумел вернуться к машине, завести ее и даже пробиться сквозь молодые березки к дороге… Но никто его упускать не собирался. Мужика на его «зилке» зажали у автостоянки несколько джипов и грузовой «Мерседес».
– Если бы не «мерс», хрен бы они меня взяли! – зло сжимал кулаки Толян. – А так деваться некуда, из кабины выдернули и давай месить! Впятером, суки, накинулись! Если бы тюменцы не подоспели, грохнули бы на фиг!
– И все-таки кто они? И, главное, за что? – задумался священник. Он знал, что такое просто так не случается.
– А я знаю? – вопросом на вопрос ответил Толян. – Они мне, понимаешь, не сказали! – Он с иронией посмотрел на священника и повысил голос. – И даже не представились! Во козлы, да?!
Отец Василий непонимающе уставился на водителя. Тот горько улыбался.
– А чем они занимались? Ну, перед тем как на вас напасть?
– По-моему, топливо скачивали, – пожал плечами Толян. – Ну, в емкость на заправке… знаете?
Отец Василий кивнул. Он ничего не понимал. Максимум, что могли делать ночью на заправке, – качать в бак ворованный бензин. Но за это ведь свидетелей не убивают? Не те ведь деньги?! Он еще раз посмотрел водителю в глаза.
– Будьте осторожны, – попросил Толяна священник и положил ему руку на плечо. – А я буду за вас молиться.
– Вы лучше за них помолитесь! – зло сказал водитель. – Если встречу, точно, блин, поубиваю!
Он полез в кабину и начал рыться в бардачке, гремя каким-то инструментом. Отец Василий некоторое время растерянно постоял рядом и пошел дальше вдоль длинного ряда пышущих жаром горячего металла запыленных кабин грузовиков.
«Господи! – попросил он. – Прости им всем, ибо не ведают, что творят. Помоги им понять, что во всем воля Твоя; дабы отринули они гнев, корысть и всякую неправду. Не молю, чтобы Ты взял их из мира, но чтобы сохранил их от зла».
* * *
В этот субботний день целых две усть-кудеярские пары решили обвенчаться в церкви, и это придало ему сил. Конечно же, священник не строил иллюзий и прекрасно видел, что для большинства пришедших на венчание родственников молодоженов церковный обряд – всего лишь шоу, по сути своей почти не отличимое ни от выкупа невесты, ни от похищения туфли. Но, глядя в светящиеся от счастья глаза невесты и жениха, отец Василий понимал, что все не напрасно и по крайней мере для них этот день обязательно станет особенным, таким, который помнят всю жизнь.
А к вечеру в церкви появился Костя. Он был в какой-то пижонской, «а-ля спецназ» курточке и темных, таких же пижонских очках. Отец Василий улыбнулся ему глазами, неторопливо завершил службу и только потом кивнул. Главврач разулыбался и подошел.
– Мишаня, – жарко зашептал он. – Я все приготовил.
– Что приготовил? – не понял священник.
– Ну как же, снасти, закидушки… все, как договаривались.
– Когда договаривались? – встал в тупик отец Василий.
– Ну ты даешь! – рассмеялся Костя, но поймав осуждающий взгляд своего товарища, испуганно скользнул глазами по храмовым стенам и захлопнул рот ладонью. – Извини, не удержался.
Отец Василий взял Костю под локоток и повел во двор.
– Мы же на рыбалку договорились ехать! – напомнил главврач.
– Да ну? – не мог поверить отец Василий; он никогда не был рыбаком и не мог себе представить, чтобы кто-нибудь мог подвигнуть его на такое бессмысленное занятие.
– Ей-богу!
– Не божись! – строго осадил товарища священник.
Конечно, в том состоянии, в котором они тогда расстались, отец Василий мог и еще один контракт на сверхсрочную службу подписать, но чтобы на рыбалку, да еще в субботу?
– А чего такого? – недоуменно глянул на него главврач. – Спирта я совсем чуть-чуть взял. А так, свежий воздух, природа, тишина… Я тебе клянусь, завтра будешь как огурчик!
Отец Василий рассмеялся. Представить себе, что после ночи общения с Костей кто-то может выглядеть как огурчик, было сложно.
– Переодеться я тебе все у Ольги взял, и сапоги для тебя у меня есть – как раз сорок пятый.
– Ты был у Ольги?! – не мог поверить отец Василий.
– Конечно! Надо же было тебя отпрашивать.
– И тебе это удалось?
– Как видишь. Да ты не бойся, у меня все схвачено!
Отец Василий крякнул. У него было странное предчувствие, и это предчувствие говорило: «Не надо никуда ехать, иди домой, ужинай и ложись спать». Он еще раз с сомнением посмотрел на Костю, на храм, снова на Костю… и согласился.
– Ладно, где моя одежда?
– Вот это по-мужски! – обрадовался Костя. – Все в машине. Где переодеваться будешь?
* * *
Когда они поъехали к пристани, солнце уже садилось. У Кости и впрямь все было схвачено. И приготовленные для священника сапоги оказались впору, и снастей каких только не было, и даже на пристани уже ждала их моторка со знакомой сухой фигурой на борту.
– Петр! – обрадовался отец Василий. – Здорово!
– Привет, батюшка! – широко улыбнулся хозяин лодки, сразу припомнивший погоню за теплоходом.
– Э-э, да вы знакомы? – удивился главврач.
– Э-э, да про нашего батюшку весь Усть-Кудеяр только и говорит! – хитро улыбнулся Петр. – Ну что, поехали?
Мужики закинули в моторку снасти, попрыгали в нее сами и через минуту уже мчались вверх по течению Волги – к виднеющимся на самом горизонте островам.
Отец Василий с удовольствием вдыхал хлещущий в лицо и уже начавший холодать вечерний воздух, испытывая к Косте глубочайшее чувство признательности. Он опустил руку, наслаждаясь тем, как бьется в ладонь серебристая волжская вода, и снова чувствовал, как бьет в ноздри почти забытый острый запах дальних странствий и приключений. Его словно вернули в детство.
Он вдруг понял, что и в армию шел именно с этим чувством, с этим ожиданием волшебных, романтических приключений. Он заранее любил этот запах оружейного масла и даже сам вид тяжелых, грозных боевых машин. И, надо сказать, чего-чего, а уж этого он получил в избытке… вот только ни радости, ни волшебства, конечно же, в этом не оказалось; лишь пот, кровь и долгое тягостное ожидание конца.
– Сюда! К Дому рыбака! – прокричал над ухом Костя.
Отец Василий очнулся и огляделся по сторонам. Они уже практически подошли к самому крупному из островов всей гряды – Песчаному. Где-то здесь и располагался известный своей недоступностью для простых смертных волгарей Дом рыбака.
– На фиг сюда?! – возмутился Петр. – Кого ты здесь думаешь поймать?!
– Двух-трех сомов я здесь возьму! – самоуверенно заявил главврач.
– Ха! Если ты здесь и поймаешь сома, то только если за яйца схватишь! Ты что, забыл, как здесь по осени рыба кверху брюхом плавала?!
– Это не здесь плавала! – не сдавался главврач.
– Не вешай мне лапшу, Константин! – кипятился Петр. – Высажу вас на Алтынке! Там хоть рыба нормальная!
Отец Василий с интересом наблюдал, как переругиваются между собой Петр и Костя, понимая, что только в России могут так яростно не соглашаться с уже оплатившим услугу клиентом. В конце концов они пристали-таки к Песчаному, но не у Дома рыбака, как настаивал врач, а с самого края острова, там, где он почти соприкасается со следующим островком.
– Блин, Петр! Чтоб я с тобой еще раз связался! – ругался врач, яростно скидывая на берег снасти. – Не забудь к пяти за нами заехать!
– Ишь чего захотел! – довольно парировал одержавший победу лодочник. – Я к пяти еще спать буду!
– Блин, Петька, ты у меня доиграешься!
Отец Василий улыбнулся, стащил с себя сапоги и ступил в воду. Босые ступни сразу же утонули в мелком песке, доставив ему невыразимое наслаждение.
– Хватит, мужики, – попросил он. – Смотрите, как хорошо-то!
Но мужики его не слушали. Лодочник решительно скинул на берег последний узел; взревел мотор, и через считанные секунды лодка скрылась за соседним островком. Костя еще немного побурчал, но потом все-таки занялся снастями.
Стало невероятно тихо. Отец Василий упал на спину и заложив руки за голову, уставился в огромное звездное небо. Постепенно уставшие от рева двигателя уши начали слышать окружающий мир, и священник стал различать и плеск играющей мелкой рыбешки, и сопение возящегося со снастями Константина, и хлопанье крыльев редких ночных птиц.
– Что разлегся, отче? – засмеялся Костя. – Вставай, а то ничего не поймаешь.
Отец Василий улыбнулся, мягко поднялся и сладостно потянулся, ощущая, как спавший доселе глубоко внутри его зверь снова проснулся и радуется и этой темноте, и этим запахам, и этим звукам.
Они закинули закидушки и уселись на берегу, опустив босые ноги в мягко облизывающие их мелкие осторожные волны.
– Давай вздрогнем, что ли, батюшка, – предложил Костя и достал из-за спины обтянутую брезентом армейскую флягу.
* * *
Они сидели так бесконечно долго. Пили крепчайший медицинский спирт, закусывая лимоном и кусочками нежнейшей отварной телятины; болтали о жизни, женщинах и работе, смеялись своим шуткам и задумывались над неожиданными выводами. Но потом Костик встревожился и начал вытягивать закидушки на берег.
– Если так пойдет, над нами вся волжская рыба поутру смеяться будет, – хмыкал он, в очередной раз убеждаясь, что и на этом крючке приманка съедена, а ничего не попалось.
– Оставь их в покое, – тихо смеялся священник. – Каждая тварь Божья жить хочет.
– Вот поймаю дюжину сомиков пуда на полтора каждый, тогда и оставлю, – сопел главврач. – А-а! Черт! Зацепилась!
Костя быстро стащил с себя штаны и, не обращая внимания на смех товарища, осторожно полез в воду.
Он копошился невероятно долго, но крючок не сдергивался, и наступил момент, когда Костя оступился и, как был, в своей пижонской курточке, ухнул в воду. От этого отцу Василию стало еще веселей, но, когда Костя вытащил из воды что-то невероятно громоздкое, священник буквально покатился по песку от хохота.
– Ты никак русалку снял?! Видел бы ты себя со стороны! – надрывался он.
Покрытый тиной и водорослями главврач районной больницы и впрямь выглядел несолидно: выпученные от напряжения глаза, белые, вздувшиеся пузырем на поверхности воды трусы и этот прижатый к животу длинный предмет.
– Гадина, за ящик зацепилась! – просипел Костя и рухнул вместе со своей добычей на песок.
– Давай лучше искупаемся! – весело предложил священник. – Больше пользы будет.
– Ни за что! – отрезал Костя. – Сначала я посмотрю, что это за дрянь. Ты прикинь, там все дно ящиками устлано! Еле выдернул!
Отец Василий хмыкнул, встал, потянулся и тут же увидел направленные в их сторону стволы. Двое мужчин тихо стояли в зарослях ивняка и держали их обоих под прицелом.
«У правого – "АКС", – сразу определил он. – А у второго игрушка не наша, импортная… ну и глушак! В жизни такого не видел!» Он действительно еще не встречал глушителей таких размеров.
– Ну-ка, Костя, – серьезным голосом позвал священник.
– Отстань, батько! – отмахнулся главврач.
– Руки за голову! – жестко скомандовали из кустов. – Ноги на ширину плеч!
Отец Василий почувствовал за спиной дуновение влаги – это поднимался с земли оторопевший Константин.
– Кому сказано, руки за голову! – жестко повторил один из мужиков. – Быстро!
– В чем дело, ребята? – дружелюбно поинтересовался отец Василий, медленно поднимая руки вверх.
– Кто такие? – сурово спросил тот, с импортным глушителем.
– А ты что, не видишь? – ехидно ответил вопросом на вопрос Костя. – Тогда глаза разуй.
Главврач явно не привык к такому с собой обращению.
– Сюда иди! – приказал ему второй, с «АКСом».
– Эй-эй! Подождите! А сами-то вы кто такие?! – вмешался отец Василий. Он не знал, что эти мужики здесь делают, но по крайней мере саму эту публику он знал. Им нельзя было хамить, но и спуску давать тоже было нельзя. – Тебя не спросили, толстый! – по-хамски развязно отреагировал мужик и снова обратился к Косте: – Ты не расслышал?! Сюда иди, тебе сказали!
Костя усмехнулся и подошел поближе.
«Костя, не надо!» – чуть не закричал отец Василий. Этому распоряжению подчиняться не следовало.
Мужик с силой развернул главврача спиной к себе и полез шарить по карманам вымокшей куртки.
– Ты что, блин, делаешь?! – возмутился главврач и резко повернулся.
Все изменилось в один миг, и время для отца Василия словно замедлилось. Он видел, как медленно-медленно, словно специально растягивая удовольствие, чужак отвел руку, поднял свой «АКС» и…
Он хотел ударить Костю тыльной частью автомата, той самой, где сложен вдвое вороненый металлический приклад. Отец Василий, не думая, что делает, молча кинулся наперехват.
Он успел. В самый последний миг. Вцепился пальцами в ствол и вывернул его так, чтобы удар по Костиной голове прошел вскользь.
– Ах ты! – успел выдохнуть мужик, но отец Василий уже тащил его в кусты, отвлекая обоих чужаков на себя.
Они покатились по земле, ломая кусты телами, и отец Василий, слыша, как рычит от злобы противник, постоянно опережал его и оттаскивал в кусты все дальше и дальше от берега, от Кости.
Соперник был молод и хорошо тренирован – это не перестававший оценивать ситуацию священник чувствовал. Но он уступал отцу Василию в опыте, иначе не пропустил бы этот удар в подбородок, и вот этот – в нос, и этот…
Второй метался где-то рядом, но разглядеть в кромешной тьме, кто свой, а кто чужой, не мог. Они оба просто не успевали за этим рослым, широкоплечим, бородатым мужиком. Отец Василий был на порядок проворнее; и едва второй понимал, что вот он, бородач, перед ним, священник проворачивался ужом и подставлял вместо себя мускулистую спину противника.
– Стреляй в него, Пан! – орал тот. – Мочи его!
Но Пан в очередной раз не успевал.
Постепенно отец Василий понял, что начал уставать. Он никак не мог решиться на радикальные меры – до этих пор еще не видел для этого оснований. Но и вести эту беспрестанную игру в кошки-мышки, когда приходится сдерживать удар и сохранять соперника в сознании просто потому, что еще не принял решения и не знаешь, как поступать, он уже не мог.
– Мочи его, Пан! – почти прорыдал измотанный противник. – Мо-чи-и-и!!!
И Пан в очередной раз обегал место схватки, пытаясь разглядеть в кромешной тьме, кого же, собственно, надо мочить, и ничего не мог предпринять.
Внезапно фигура второго пропала из виду и отец Василий услышал яростный боевой визг главного врача.
– На, гнида! Получи! Получи! Получи!
И тогда отец Василий понял, что пора с этим завязывать. Он приподнял парня за грудки и с силой насадил его на свой лоб. Тот булькнул и ослабил хватку. Священник вскочил и кинулся на выручку к Косте.
Он успел вовремя. Костин противник уже опомнился и отчаянно пытался вырваться из рук обнявшего его главврача. Священник быстро нокаутировал мужика и только хотел нагнуться за выпавшим из его рук автоматом, как раздался выстрел. Стреляли откуда-то справа.
«Блин! Никак им подмога подоспела?!» – ужаснулся священник, схватил Костю за руку и потащил его назад, к берегу.
– Нам из вещей что-нибудь надо! – крикнул он ему в самое ухо.
– Я сам не знал, что здесь стреляют! – ответил Костя, который явно был в шоке. Отец Василий вытащил его из кустов на берег, подхватил рюкзак с вещами, зашвырнул подальше в воду сапоги и снасти и побежал по узкой песчаной полоске берега, как можно дальше от этого места. Он знал, что сейчас еще не оправившиеся от неожиданного сопротивления противники ничего не видят и не слышат, и эту фору следовало использовать с толком.
Он вдруг подумал, что единственным человеком, заинтересованным устроить ему засаду в этом безлюдном месте, мог быть только Парфен. Эта мысль настолько поразила его, что он чуть не остановился, но тут же опомнился и побежал с утроенной силой, нещадно волоча за собой телепающегося сзади Костю.
«Точно! – понял он. – Поэтому они и напали не сразу. Понадобилось время, чтобы найти, куда мы высадились!» В этот момент он не пытался понять, почему они не слышали двигателя моторки и зачем этим парням нужно было выяснять, кто они, собственно, такие… Но это было единственное хоть сколько-нибудь разумное объяснение случившемуся.
Они остановились только метров через пятьсот, обогнув по берегу довольно большой мыс острова Песчаного.
– Все! Боль-ше… не… могу! – прохрипел Костя и рухнул на песок.
Отец Василий огляделся. В этом месте начинались обширные камышовые заросли, широкой полосой соединявшие остров Песчаный с соседним, менее популярным среди рыбаков островком. И если пробираться от острова к острову, можно было уйти от этого места достаточно далеко, километров на пять. Судя по тому, что почти все проливы между островами обильно позарастали камышом, глубина здесь небольшая.
Священник прислушался, но пока слышал только биение своего сердца и Костины хрипы.
– Подожди, давай перекурим! – просипел главврач, привстал и начал шарить в кармашке рюкзака. Этот человек явно не отдавал себе отчет в том, что делает.
Отец Василий решительно отобрал у него пачку сигарет и зашвырнул ее в воду.
– Извини, Костя, этого нам сейчас нельзя!
Костя шумно сглотнул слюну и обиженно насупился – это отец Василий почувствовал даже в кромешной темноте. Конечно, Костя был достаточно умен, чтобы понять, как прав его товарищ, но все равно было обидно. «Ох мне эти куряки! – с раздражением подумал священник. – Тут шкура на кону, а они за сигарету!»
– Что у нас здесь? – поднял он рюкзак.
– Сам смотри! – обиженно ответил главврач.
Отец Василий вытряхнул содержимое на песок и вгляделся. Консервы… в воду! Картошка… в воду! Спирт – в воду!
– Ты что, блин, делаешь?! – возмутился Костя.
Но отец Василий в дискуссии не вступал. Он слишком хорошо понимал цену времени, которое они сейчас тратят, и цену бойцовской реакции, которую, хочешь не хочешь, снижает это русское народное тонизирующее средство.
– Ах ты!
Он больно укололся. Перед ним лежали аккуратно намотанные на красиво оструганные белые дощечки, любовно приготовленные к употреблению закидушки со множеством огромных, мощных крючков.
– Очень хорошо! – улыбнулся священник. – Молодец, Костя! Кажется, жить будем!
– Ну вот, а ты сигареты выкинул! – укоряюще протянул так и не понявший, за что его похвалили, главврач.
Отец Василий замер еще раз, вслушиваясь в окружающие их звуки, но различил только шелест воды да шорох ветра в камышах. Это было очень плохо. По всем расчетам, мужички давно должны были прийти в себя и устроить погоню.
Но священник не имел времени на бесплодные опасения. И поэтому он, еще раз оглядев окрестности и оценив обстановку, привязал один конец закидушки к торчащей в воде корявой поросли ивы и протянул цепь крючков вдоль берега на все двенадцать-пятнадцать метров. Темные крючья лежали на траве, висели в воздухе, прятались в листьях ивняка на высоте тридцати-сорока сантиметров, поджидая свою новую, несколько необычную добычу.
Отец Василий еще раз внимательно оглядел свое творение. Он понимал, что, если за ним пойдут профессионалы, труды окажутся напрасными, но пока в компании нападавших он таковых не заметил.
– Все, Костя, пошли, – положил он товарищу руку на плечо. – Дома отдохнешь.
Костя вздохнул, встал и направился вслед за отцом Василием, но, пройдя до камышей, остановился.
– Я что-то не понял, куда ты, Миш?
– На тот остров, – махнул священник рукой. – Если ты заметил, у них оружие, и они собирались стрелять. Не время выпендриваться, Костя.
Костя вздохнул и вошел вслед за священником в воду.
Отец Василий намеренно не ринулся в привлекательные на первый взгляд камыши – шуму не оберешься, да и след будет проложен ясный и хорошо читаемый. А вода… что вода? Пройдет полчаса, и шел по ней человек или нет – кто скажет?
Здесь, у самой кромки камыша, было неглубоко – по грудь. Но стоило ступить на полшажка вправо, как начиналась яма, и беглецам пришлось бы плыть. Поэтому Костя и отец Василий медленно шли вдоль самой кромки, стараясь не оступиться, и все равно оступались, срывались в яму, чтобы, уйдя с головой под воду, тут же выплыть и продолжить движение.
Им оставалось пройти буквально пяток метров, чтобы ступить на твердую землю, когда за спиной раздался душераздирающий вопль.
– Ой, бля-а!!! Пан! Где ты, Пан?!
Отец Василий улыбнулся. В этот самый момент преследователи должны были начать терять время – минимум три-четыре минуты.
– Ах ты! Е-мое!!! – раздался еще один вопль, и священник понял, что на крючок попалась еще одна «рыбка».