Серегин Михаил. Контрольная молитва

   «Почему никто не стреляет?! – не понимал священник. – Что вообще, вашу мать, происходит?!»
   Он прошел вдоль штабеля досок почти через весь двор, когда услышал первый выстрел.
   – Поп! – услышал он. – Стой, где стоишь!
   – А то что будет?! – поинтересовался он, прикрыв рот своего беспрестанно ревущего живого прикрытия ладонью.
   – Попадья-то у нас.
   «Что за черт! – простонал отец Василий. – Сколько можно?!»
   – Что тебе надо?! – крикнул он и продвинулся на полшага вперед.
   – Тебя!
   – Зачем?! – он продвинулся еще. Движение двух темных силуэтов во всей этой тьме и неразберихе заметить было сложно.
   – А ты не знаешь?! – издевательски вопросил голос.
   – Нет! – честно признался отец Василий и продвинулся еще на шаг.
   – Стой, где стоишь, я сказал! – предупредил голос. – Или ты хочешь, чтобы я твоей бабой занялся?!
   – Ты сказал, что я тебе нужен! – напомнил священник и продвинулся еще на четверть шага. – Я хочу знать, зачем!
   – Не втирай мне, поп! – предупредил голос. – Я вижу, ты боец, но мозгов у тебя нет.
   – А у тебя они есть?! – поинтересовался отец Василий и продвинулся еще немного.
   – Слушай меня, поп! Стой и слушай!
   Отец Василий хмыкнул. Отдавать невидимому противнику психологическое превосходство было глупо. Тот именно этого и добивался.
   – Как тебя звать?! – спросил он и продвинулся еще немного.
   – А тебе какая разница?!
   – Хочу знать, с кем базар! Кто со мной через мою бабу воюет?!
   – Я с тобой еще не воевал, ментяра поганый! – поперхнулся невидимый.
   – Слушай меня! Ты! – перебил его отец Василий. – У меня тут четверо твоих бойцов! Хочешь, чтобы они остались в живых?! Или как?!
   Повисла пауза. Невидимый враг на какой-то миг потерял инициативу; он просто не знал, что ответить. Отдать товарищей врагу значило посеять раскол среди остальных. Отец Василий это прекрасно понимал и начал стремительно развивать свое психологическое преимущество.
   – Давай поменяемся, ты, безымянный! – продолжил он, с каждым словом все ближе продвигаясь в сторону летней кухни. – Я тебе твоих друзей живыми, а ты мне мою бабу! Идет?!
   – Ты пургу не мети! – зло отозвался голос. – Ты здесь никто!
   – Да ну?! – удивился отец Василий. – Разве я своих товарищей бросил?! А?! Или это я от тебя за твоей бабой спрятался?! Выходи, если ты мужик! А если нет, так о чем базар?! Ну что, нужны тебе твои бойцы?!
   – Ты их не тронешь, поп! – сломался наконец невидимый.
   – Еще как трону! – заверил священник. – Как раз по четверти моей бабы за каждого твоего бойца! Ну что, махнемся?!
   – Ты, бля, допрыгаешься, поп! – рассвирепел невидимый. – Я тебе твою бабу точно по частям скину! Ты узнаешь, как со мной воевать!
   – А ты из себя лучше крутого не строй! – гнул свое священник, продвигаясь все ближе. – Войной грозишь, а имени не назвал, да еще и бабой моей прикрываешься! Сколько живу, а такого «крутого» в первый раз вижу!
   Повисла пауза. Те, что спрятались теперь в летней кухне, явно растерялись. Они боялись его заранее, еще до того, как сюда пришли, – это было видно по всему… Очень сильно боялись, но они не ждали такого психологического перевеса.
   – Много берешь на себя, поп! – наконец отозвался неизвестный. – Я к тебе не в гости пришел!
   – Вестимо, не в гости! – усмехнулся священник. – «Кто не дверью входит во двор овчий, но перелазит инде, тот вор и разбойник».
   Снова повисла пауза.
   Все это время отец Василий беспрерывно просчитывал события. Но картина получалась странная и совершенно необъяснимая. Он был уверен, что эти незваные гости напрямую связаны с теми, «утренними» бойцами. Но «утренние» его не шибко боялись, а эти боятся. А самое главное было в том, что он не верил, что столько шума поднялось из-за единственного короткого визита того «человека из прошлого» в храм.
   И те и другие почему-то считали его то ли агентом, то ли информатором УВД, но, даже будь он трижды агентом, столько шума, сколько поднялось, быть не должно! Не тот масштаб! Не происходит в Усть-Кудеяре ничего, что могло вызвать такой резонанс в криминальном мире!
   Он уже подошел к летней кухне достаточно близко, но что делать дальше, было неясно. Стоящее на сваях строение возвышалось над землей метра на полтора, окна расположены удобно, зона обстрела прекрасная. Ему их оттуда вовек не выкурить, разве что через крышу. Дверь надежная, не выбить, да и крыльцо слишком хлипкое, чтобы, стоя на нем, пытаться победить толстенную дубовую дверь. Да и не успеет он Олюшку вытащить, просто по времени не успеет… но и медлить ведь нельзя!
   Он уже видел, к чему приводит нерешительность! Давно, еще в той жизни. В 1993-м…
   В то, что уголовники смогли захватить СИЗО, никто поначалу не поверил. Нет, выехали они сразу, ведь тревога есть тревога… Но все равно не верили, думали, учебная. И только когда отряд занял боевые позиции, стало ясно, что это не сон.
   Как выяснилось позже, сработали два фактора: продажность и самоуверенность персонала. Точнее, некоторой части персонала. А началось все с передачи в камеру наркотиков, разумеется, за деньги, и за приличные, надо сказать, деньги!
   Сначала уголовники разоружили зашедшего в камеру якобы для проверки прапорщика и отобрали у него ключи. Чуть позже, но почти параллельно с этим, другой уголовник захватил в заложницы медсестру. Молодой охранник растерялся, и события начали напоминать снежный ком.
   Когда их взвод прибыл на место проведения операции, охрана ситуацию внутри не контролировала. Насколько можно было судить, живых работников СИЗО внутри уже не осталось, кроме двоих: молодого охранника и медсестры.
   Их насиловали по очереди, в диспетчерской, у пульта громкоговорящей связи, чтобы менты знали, у кого теперь власть.
   Не задержись начальник УВД с приказом, ребят еще можно было спасти. Но босс слишком долго, минут десять, не мог поверить, что уже не контролирует ситуацию.
   Ребята во взводе, в котором служил тогда Михаил Шатунов, подобрались стоящие, и заложников освободили через три минуты после начала штурма. Но было слишком поздно. Медсестра умерла по дороге в больницу, а у парня крепко съехала крыша. По крайней мере, даже через год, когда Михаил перевелся в Москву, того из больницы еще не выпустили. Так что, Михаил… то есть отец Василий, слишком хорошо знал, чем оборачивается замедленная реакция и нерешительность.
   – Слышь, поп! – раздался из летней кухни голос. – Щас с тобой баба твоя будет говорить! Она тебе щас все объяснит! Ты послушай.
   Наступила мучительно долгая пауза – видимо, Ольгу подводили к окну. Отец Василий непроизвольно напрягся, и его заложник застонал – ему было очень больно.
   – Батюшка, – услышал он тихий и какой-то странно болезненный Ольгин голос. – Вы меня слышите?
   – Конечно, Ольга, – холодно откликнулся он, не рискуя проявить в голосе даже оттенок привязанности.
   – Делайте все, как сами решите…
   В воздухе повисла тишина.
   – Они вас боятся, батюшка, – после паузы неожиданно продолжила Ольга. – Поэтому и злятся. Поговорите с ними, а я за вас помолюсь.
   Наступила тишина, настолько глубокая, что, когда кто-то из бандитов хмыкнул вполголоса: «Вот дура…», это разнеслось по двору, как по концертному залу.
   Отец Василий прекрасно понимал, что Ольга права, а значит, нужно вступать в переговоры.
   – Они ведь не верят, – на секунду усомнился он в пользе переговоров. – Как с ними разговаривать?
   – Тем более что не верят, – откликнулась Ольга.
   Священник прижал свое живое прикрытие покрепче к груди, но понял, что это ненадолго. Парень периодически терял сознание, а постоянно таскать за собой девяносто килограммов отцу Василию не улыбалось.
   – Выходите кто-нибудь, поговорим… – предложил он.
   Внутри летней кухни зашушукались.
   – Не бойтесь, я никого не трону, – умиротворяюще заверил поп.
   Кто-то в летней кухне нервно хихикнул.
   – Давайте по-хорошему, – предложил отец Василий. – Никто никому не угрожает, никто никого не трогает… Просто пусть кто-то выйдет, и мы все обсудим.
   – Не много ли на себя берешь? – зло откликнулся изнутри старший, но уверенности в его голосе не было.
   – Да ничего я на себя не беру, – отмахнулся священник. – Просто надоели все эти «пугалки». Я уже не в том возрасте, чтобы доказывать, кто самый крутой. Да и вы – не пацаны…
   – Надо же, заметил, наконец! – злорадно гоготнул изнутри старший.
   – Давай, выходи, – устало предложил священник. – Поговорим.
   Люди внутри летней кухни стихли, потом начали яростно перешептываться и снова стихли.
   – Я иду! – громко оповестил старший. – Стой, где стоишь! Дернешься, считай, что баба твоя – труп! Ты все понял?!
   – Да, я все понял. Выходи – жду.
   Старший копошился нестерпимо долго – словно готовился к войне.
   «Мертвый я им не нужен, иначе стали бы стрелять сразу, – прикидывал отец Василий. – Значит, им нужна какая-то информация, связанная с тем прихожанином, погибшим сегодня утром. А значит, и теперь стрелять никто не будет».
   – Я иду! – снова напомнил старший.
   Заскрипели доски, и на крыльце летней кухни появилась темная фигура. В темноте наступившей ночи отец Василий смог разглядеть, что мужчина высок и крепок. Вместо лица в наступивших сумерках виднелось только бледное расплывчатое пятно. Мужчина осторожно сел на верхнюю ступеньку крыльца, так, словно опасался, что она взорвется. Подходить ближе он явно не собирался. Отец Василий опустил на землю окончательно вырубившегося служившего ему прикрытием бугая, а сам присел рядом.
   – Я слушаю, – сказал он.
   – Что тебе передал Корявый? – прямо спросил старший.
   – Ничего, – пожал плечами отец Василий и подумал, что связь между собой налажена у братков неплохо. То, что он видел прихожанина прямо перед смертью, знали всего несколько человек, и те сейчас в милиции сидят.
   – Вот только врать мне не надо, – усмехнулся старший. – Что от тебя Тихон хотел?
   – Да, в общем, то же самое, – ответил отец Василий.
   – И где он сейчас?
   – Известно где… в милиции, – хмыкнул отец Василий: скрывать этот факт вряд ли имело смысл.
   – И ты после этого говоришь: «Я – не я, и лошадь не моя»?!
   – Не дергал бы меня ни за что, так и не сидел бы…
   – Ладно, хватит мне лапшу на уши вешать, поп! – грубо оборвал его старший. – Ты мне еще скажи, что ты на ментов не работаешь!
   – Не работаю, – покачал головой священник. – И Тихону говорил, и тебе скажу, что я – нормальный священник, ни с кем не воюю и никому не стучу.
   Сидевший на крыльце бандит полуобернулся назад.
   – Мамай! – крикнул он. – Сюда иди!
   «Я должен был сразу догадаться! – застонал отец Василий. – Откуда им все это знать, как не от Мамая?!»
   – Да, бригадир! – сразу высунулся из-за двери давний знакомец отца Василия.
   – Сюда иди, я сказал! – грубо повторил бригадир, и Мамай осторожно вышел из двери и встал рядом. – Напомни святому отцу, что произошло с Тихоном! – потребовал старший.
   – Этот их всех единолично повязал.
   – А потом?
   – А потом в ментовку сдал. Я сам еле ушел!
   – Сколько их было? – спросил старший.
   – Пятеро. Если со мной, то шестеро…
   – И что, он пятерых вооруженных ребят самолично повязал?
   – Ага… Даже Пекаря!
   Старший повернулся к священнику.
   – Нехило для деревенского попа!
   – Я тебе говорю, бригадир, он – ментяра! – вставил свои пять копеек Мамай. – Я это сразу понял!
   «Бригадир – это кличка!» – подумал священник.
   – Цыц! – поставил на место Мамая Бригадир и снова обратился к отцу Василию: – Я не знаю, на кого конкретно ты работаешь, но что на МВД – это точно! Можешь мне лапшу не вешать; я вашу сучью породу за версту чую!
   – Это – твои проблемы, – пожал плечами отец Василий.
   – И твои тоже! – повысил голос Бригадир. – Ты думаешь, я не знаю, что тебе Корявый передал?! Ошибаешься! Маршрутную карту! Я не ошибся?!
   – А-а что это за маршрутная карта? – осторожно поинтересовался отец Василий. Похоже, они наконец-то подобрались к самой сути дела.
   – Поездки Козелкова в Поволжье – вот какую! – назвал Бригадир фамилию известного министра.
   – Не по-онял, – протянул отец Василий, судорожно пытаясь сообразить, каким таким боком связаны погибший поутру под колесами «Опеля» прихожанин и министр Козелков.
   – Не свисти, поп! – устало усмехнулся Бригадир. – Все ты понял. Скажи, Мамай!
   – Точно! – с готовностью подтвердил Мамай. – Я видел, как он вздрогнул, когда я про маршрутку при нем сказал. Он точно эту карту видел!
   – Не бери грех на душу, Мамай! – укоризненно качнул головой священник. – Не лги!
   – А зачем мне брехать?! – с деланным возмущением хмыкнул Мамай. – Ты вообще, сучара ментовская, помолчал бы!
   – Нет, пусть говорит, – разрешил Бригадир и подался вперед. – Говори, поп… Только помни, что баба твоя у нас!
   – Можно я спрошу? – поинтересовался священник.
   – Валяй!
   – Эта маршрутная карта как-то отражает перемещения министра Козелкова в Поволжье в связи с этим, как его, семинаром по экономике? Я правильно понял?
   В темноте было видно, как наклонилось белое пятно бригадирского лица: видимо, он кивнул.
   – Вот видишь, ты уже начал понимать, – усмехнулся бандит.
   – И вы считаете, что Корявый передал ее мне?
   – Ты как в воду смотришь, святой отец! – засмеялся Бригадир. – Видишь, каким понятливым оказался!
   Отец Василий стремительно сводил все логические концы воедино, и ситуация уже начала вырисовываться, хотя и пренеприятная!
   – А почему вы думаете, что она, ну, эта карта, вообще у Корявого была? – спросил он.
   Бригадир замер: такая постановка вопроса явно показалась ему настолько нелепой, что он даже не знал, что ответить.
   – Ты вот что, поп, ближе к делу. Где маршрутка? – наконец выдавил он.
   – Ладно, я спрошу иначе, – не сдавался отец Василий. – Предположим, карта была – хрен с ней! Предположим даже, что она была у Корявого! Я даже допускаю, что некоторые священники работают и на силовые структуры тоже. Но какое отношение к министру Козелкову может иметь МВД? Это – нормальный рабочий визит.
   – Что – не понимаешь? – не поверил Бригадир.
   – Нет, не понимаю! – отрезал священник. – Министр совершает нормальный рабочий визит. Вся нормальная, положенная ему по штату охрана – при нем. При чем здесь МВД? Какой такой интерес у МВД отслеживать движение Козелкова?
   – Ты что – совсем за лоха меня держишь?! – обиделся Бригадир. – Кто же не знает, что они там наверху насмерть повязаны?!
   – Я, например, – парировал священник.
   – Да каждый сопляк знает, что МВД Козелкову крышует! – заорал Бригадир и вскочил.
   Крыльцо угрожающе скрипнуло.
   – Извините, не знал…
   Теперь картина обрела совершенно законченный вид. Понятно, что бандиты охотятся за маршрутной картой передвижения министра. Зачем – это уже второй вопрос; у них могут быть совершенно особые интересы. Но в самый ответственный момент дорогу им переходит священник, на удивление профессионально вырывающий карту прямо из-под носа. Спрашивается: что может подумать про священника нормальный бандит?
   Но это еще полбеды… Как выпутаться священнику из этой ситуации, если он уже повязал пятерых вооруженных бандитов единолично? Отец Василий этого не ведал. Вкупе со всеми остальными факторами он явно должен был произвести вполне определенное впечатление.
   – Мамай! – позвал отец Василий.
   – Чего? – откликнулся бандит.
   – Не бери грех на душу; скажи, что все это неправда! Ты же знаешь, что ни карты при мне не было, ни сам я ничего такого не говорил!
   – Не свисти, поп! – зло откликнулся Мамай. – Я лишняк тебе не вешаю, но и покрывать не собираюсь.
   Все стало предельно ясно. Единственный из оставшихся на свободе, Мамай вызвал подкрепление и, пытаясь себя выгородить, наплел лишнего. Теперь ему обратного ходу не было – братки не поймут. А значит, Мамай будет стоять на своем. Поп – ментовской агент, во всем провале виноват только он, а значит, и давить нужно только его!
   – Ладно, Мамай! – подвел итог Бригадир. – Ты свое слово сказал, теперь пошел вон!
   Мамай скрылся за дверью, а Бригадир, понизив голос до шепота и стараясь придать «переговорам» доверительные нотки, начал подводить итог:
   – В общем, так, святой отец, бабу твою ты получишь только в обмен на маршрутку. И лучше прямо сейчас. Ты понял?
   – Понял, – кивнул отец Василий и подумал, что переубедить их уже не удастся, а значит, надо соглашаться.
   – Будешь паинькой, все будет тики-так, а будешь прыгать не по-умному, бабу свою получишь по кусочкам, а потом и сам… Ты все понял?!
   – Да, – подтвердил священник. – Я все понял.
   – Тогда начали. Где карта?
   – Вот здесь, – указал на свою голову священник. Голова была единственным местом, которое бандиты проверить не могли.
   – Не понял, – вопросительно сказал Бригадир, и отец Василий догадался, что его жест не был увиден в темноте. Черная ряса скрадывала движения абсолютно.
   – План у меня в голове, – пояснил отец Василий. – Хочешь его получить?
   – Я его так и так получу, – уверенно заявил Бригадир. – Раньше или позже.
   – Хочешь получить пораньше, покажи мне мою жену.
   – Зачем?
   – Хочу убедиться, что с ней все в порядке.
   – Муха! Высунь попадью в окошко! – крикнул Бригадир.
   – Так не пойдет! – решительно отверг такой «осмотр» священник. – Пусть выйдет на крыльцо и встанет рядом с тобой.
   – Начинай рассказывать, а я подумаю.
   Особого выбора не было. Отец Василий собрался с мыслями, вспомнил все, что слышал или читал об этой поездке министра Козелкова и начал:
   – Сегодня в одиннадцать утра он должен был посетить Музей боевой славы…
   Он перечислял названия улиц, временные интервалы между визитами и посещениями, возможные отступления от графика, сопровождение, количество охраны и гостей. Отец Василий делал это почти наудачу, вкладывая весь свой предыдущий опыт и все свои знания в буквально здесь же, на ходу, сочиняемый маршрут министра.
   «Только бы он не мог это немедленно проверить! – молил отец Василий небеса. – Только бы не мог…»
   Бригадир слушал молча, но, когда они дошли до сегодняшней ночи, остановил священника:
   – Подожди, поп, мне нужно записать.
   – А я хочу видеть свою жену на крыльце, и немедленно! – воспользовался острой заинтересованностью бандита в продолжении отец Василий.
   – Как хочешь! – усмехнулся Бригадир. – Но только не вздумай мне голову морочить. Ей же хуже будет!
   «Хуже, чем у вас в лапах, ей уж точно нигде не будет!» – подумал священник и кивнул.
   Ольгу вывели на крыльцо и поставили рядом с перилами. Сидевший рядом Бригадир посветил ей в лицо поданным кем-то из-за двери фонариком и развернул в руках блокнот.
   – Продолжай, – распорядился он.
   – Как ты Олюшка? – спросил отец Василий.
   – Спасибо, батюшка, ничего.
   – Держись за перила, а то будет, как тогда, – напомнил он, искренне надеясь, что Ольга не настолько напугана, чтобы его не понять.
   Один раз она уже падала с этого крыльца, а если быть совсем уж точным, то вместе с этим крыльцом. Строители забыли нашить какие-то растяжки, и дощатая конструкция вечно норовила сложиться, словно карточный домик. И однажды, когда это произошло, Ольга, шедшая в летнюю кухню подметать стружку, крепко ушиблась. Тогда-то и подпер отец Василий крыльцо поленом.
   – Ты продолжай, давай, – напомнил Бригадир. – Не отвлекайся.
   Отец Василий продолжил перечислять улицы и объекты, постоянно оценивая ситуацию. У него не было иллюзий относительно планов Бригадира, он точно знал, что, как только все завершит, их обоих убьют… по крайней мере, попытаются.
   – Тебя не тошнит, Олюшка? – снова обратился он к жене. – Отойди к стене, а то получится, как тогда…
   Бригадир недовольно покосился на жену священника. И в этот момент Ольга все поняла. Она отодвинулась к стене и как бы ненароком пошатнула крыльцо. Бригадир схватился за перила; он еще не успел сообразить, что происходит. Ольга пошатнула крыльцо еще раз, уже сильнее, и вся конструкция с треском повалилась на бок.
   – Беги, Ольга! – заорал отец Василий, бросил свое уже пришедшее в сознание «прикрытие» и кинулся к крыльцу.
   Бригадир уже пытался встать, но отец Василий опередил его, мощным ударом отбросил бандита в сторону, схватил Ольгу в охапку и помчался вдоль штабеля досок к машинам. Раздался выстрел, но стреляли наугад. Ни священника в его черной рясе, ни его жены в темном халате различить во тьме было невозможно.
   Отец Василий подбежал к одному из джипов. Ключ зажигания снова был оставлен в замке – и здесь бандитов подвела самонадеянность. Он сунул жену внутрь, запрыгнул на водительское сиденье и тронул огромную машину с места. Обогнул цистерну с водой, вывел машину по разбитой грунтовке на трассу и помчался вперед. Сзади слышались хлопки выстрелов, но стреляли наудачу. Кромешная тьма вокруг обесточенного самими же бандитами дома не позволяла вести хоть сколько-нибудь прицельный огонь.
   Ольга молчала, и отец Василий был ей за это благодарен. Теперь ему предстояло успеть добраться до милиции или хотя бы до поста ГИБДД, прежде чем бандиты успеют предпринять контрмеры.
   «Козелков, скотина, что же ты натворил?! – думал священник. – Это же надо, из-за какого-то паршивого министра так попасть! А главное, ни за что!» Буквально через пару минут отец Василий подъезжал к посту ГИБДД.
   – Здорово, батюшка! – приветливо махнул ему капитан Белов. – Где это вы такого монстра надыбали?
   – Товарищ капитан! – выскочил из-за руля отец Василий. – Выручайте!
   – Что стряслось? – улыбнулся Белов.
   – Меня преследуют!
   – Вас?! – удивился начальник поста.
   Священник утвердительно затряс головой.
   – За что?! – еще больше поразился капитан.
   – Там какая-то история с Козелковым, – отмахнулся священник. – Я уж и не знаю, каким боком он к этим бандюгам стоит, но шишки все на меня посыпались!
   Лицо начальника поста вытянулось.
   – Так это – их машина?
   – Их, – подтвердил отец Василий.
   – Ладно, батюшка, вы никуда не уходите, а я сейчас Ковалеву позвоню.
   Отец Василий кивнул.
   – И ключики мне дайте, – Белов наклонился, вытащил из замка зажигания ключи и почти бегом кинулся в двухэтажную стеклянную будку поста.
   – Батюшка, – дернула отца Василия за рукав Ольга. – Мне что-то здесь не нравится.
   Священник внимательно посмотрел жене в глаза.
   – Пойдем отсюда, – тихо попросила она.
   Отец Василий задумался. У Ольги всегда было особое чутье на ложь, он в этом убеждался неоднократно. Белов повел себя почти безупречно, и тем не менее он, как и жена, чувствовал какую-то невнятную тревогу. Что-то такое было в том, как косо глянул на них капитан, когда услышал фамилию Козелкова, да еще и этот ключ зажигания… Ах, не стоило капитану его вытаскивать!
   Отец Василий глянул на пост. Высокая капитанская фигура проследовала к пульту и замерла.
   – Пойдем, – так же тихо согласился он.
   Они скользнули на край дороги и побежали вдоль длинного ряда приткнувшихся к обочине грузовиков. Машины, все как одна, стояли с темными кабинами и только в одной, у самого края, виделось какое-то шевеление.
   – Друг! – замолотил в дверцу отец Василий. – Открой! Пожалуйста!
   Движение внутри на секунду приостановилось, затем в кабине вспыхнул огонек спички, и в свете этой короткой вспышки отец Василий заметил голую женскую грудь.
   – Извините, – покачал головой он и хотел было бежать дальше, как стекло начало опускаться.
   – Батюшка! Это вы?! Что вы здесь делаете?
   Священник вгляделся. Из темноты кабины белым пятном смотрело на него лицо знакомой малолетней плечевой.
   – Ленка?
   – Ага, блин! – обрадовалась Ленка тому, что ее узнали. – Мама родная! И Ольга Николаевна с вами?! – еще пуще поразилась она.
   На противоположной стороне кабины хлопнула дверца и сбоку возникла массивная фигура шофера.
   – Та-ак! Кто здесь в рог получить хочет?!
   – Извините, ради бога! – кинулась к водителю Ольга. – Мы не хотели вам помешать!
   Фигура приостановилась.
   – Толик! Это наш батюшка! – радостно просветила друга из-за приоткрытого стекла плечевая.
   – И что?
   – Как что?! – возмутилась девчонка. – Это же батюшка наш! Ты не понял?!
   – Мне-то что с того?!
   – Послушайте! – схватила шофера за руку Ольга. – Нам нужна ваша помощь!
   – Чего?! – удивился шофер.
   – Очень вас прошу!
   – Толик! – по пояс высунулась из окна Ленка, болтая в воздухе не по возрасту большими грудями. – Им надо помочь! Залезайте к нам в кабину! – кивнула она отцу Василию. – Я сейчас оденусь!
   Ничего не понимающий водитель ошарашенно смотрел то на Ольгу, то на попа, то на свою подругу. Он определенно не мог въехать, что здесь, блин, происходит!
 

* * *

 
   С Ленкой их свел Господь минувшей зимой. Полураздетую, накачанную спиртом девчонку выкинули из кабины километрах в четырех от Усть-Кудеяра, и, если бы отец Василий не заметил из окна машины вялое шевеление в придорожном сугробе, бог знает, чем бы это для нее кончилось. Он тогда даже не смог сообразить, что лучше: сразу растирать ее подмороженные ноги или все-таки как можно быстрее доставить в больницу. Видно, поэтому совсем растерялся и привез ее домой. Вдвоем с Ольгой они ее и выхаживали.
   Девчонка обморозилась изрядно, сказался и психологический шок – прежде чем выкинуть в сугроб, ее избили за пьяную попытку обокрасть водилу. Искать правых или виноватых в этой ситуации было бесполезно. Ну, прицепились две малолетних проститутки к колонне казанских «КамАЗов», обслуживали, как умели, затем на стоянке полезли по карманам… Понятное дело, все это тут же всплыло. Та, вторая, сразу повинилась, а Ленка начала качать права. За что и пострадала.