Шах Эдди. Манчестер Блю

   Придавленному мертвым весом тела Маршаллу никак не удавалось выбраться из машины. В боковое окно он увидел, как один из сидящих в фургоне повернулся к нему и открыл огонь из полуавтоматической винтовки. Маршалл упал на сиденье, прикрываясь телом Димпла, и почувствовал, как оно вздрагивает от бьющих в него пуль. Затем стрельба прекратилась, и послышался шум отъезжающего фургона. Он толкнул дверь и выбрался наконец на тротуар. Но пока достал пистолет и приготовился стрелять, фургон скрылся за поворотом.
   Маршалл выругался и бросился обратно к дому. Из-за угла показались двое полицейских. Привлеченные стрельбой, они бежали в его сторону.
   – Стоять! – закричал один из них, направив на Маршалла револьвер.
   Тот остановился, бросил кольт и поднял руки. Полицейский нервничал и мог запросто нажать на спуск.
   – Черт возьми, что случилось, Маршалл? – спросил второй полицейский, узнавая его.
   Узнал, слава Богу.
   – Понятия не имею. Убит один из моих ребят. Там, в пикапе.
   – Что за... – закричал второй, все еще держа Маршалла под прицелом.
   – Да опусти ты пистолет, – сказал его напарник. – Он из УБН.
   Тот вложил револьвер в кобуру, и Маршалл опустил руки.
   – Предупредите посты! – крикнул он. – Синий «додж»-фургон. С техасским номером. Сбоку вмятина. Пассажиры вооружены и опасны. У них полуавтоматическая винтовка.
   Второй полицейский бросился к машине и стал вызывать диспетчера. Маршалл поднял пистолет, помахал рукой Джилл и предложил полицейскому пройти с ним в дом.
   Они вошли через заднюю дверь.
   Пол внизу был усыпан осколками стекла. Маршалл отпер переднюю дверь для Джилл. Успокаивая, он обнял ее. Полицейский пошел наверх проверить остальные комнаты.
   – Что все это значит? – спросила перепуганная Джилл.
   – Добро пожаловать в мой мир, – ответил он.
   – Ты действительно намерен идти до конца?
   Он покачал головой. Может, пора угомониться. Потом он вспомнил Димпла. У него есть семья. В Вашингтоне. Может, он уже слишком стар для...
   – Поднимитесь-ка сюда, – услышал он голос полицейского сверху.
   Оставив Джилл внизу, он поднялся по лестнице. Полицейский с напряженным, побелевшим лицом ожидал его. Маршалл прошел в спальню.
   Бетти и двое детей лежали навзничь на кровати. Все трое раздеты, у всех перерезано горло. Убийцы связали им руки так, словно семья вышла на воскресную прогулку – мать посередине, дети по обе стороны. С первого взгляда было ясно, что они уже мертвы.
   – О Боже! – раздался сзади голос Джилл.
   Он быстро обернулся и обнял ее, пытаясь загородить страшную картину. От ужаса она не в силах была пошевелиться. Маршалл повел ее прочь из комнаты.
   Внизу он усадил ее в кресло.
   – Побудь здесь. Мне надо кое-куда сходить.
   – Куда? – Она все еще не могла оправиться от шока.
   – Ронейн в опасности. Возможно даже, его уже нет в живых. – Он ободряюще улыбнулся и пошел к двери.
   – Маршалл! – окликнула Джилл.
   Он оглянулся.
   – Теперь я понимаю, почему ты должен закончить это.
   Он кивнул и вышел из дома.
   То, что осталось от Ронейна, было еще живо.
   Ему сняли кожу с груди, с предплечий, со ступней, ягодиц, бедер, со щек и почти со всей спины. Облили перекисью водорода и оставили умирать.
   Но, несмотря на хрупкое телосложение, этот человек оказался настоящим львом.
   Беспокойство о судьбе своей семьи отодвинуло боль на второй план.
   Когда Маршалл его обнаружил, он был в полубессознательном состоянии, еле дышал, но живой. Все его тело – сплошная открытая рана, Маршалл решил не трогать его и дождаться «скорой помощи».
   – Бетти, – прошептал Ронейн, когда Маршалл опустился рядом с ним на колени.
   – Все в порядке, – солгал он. – Крепись, браток. Ради них ты должен выжить.
   Ронейн кивнул и погрузился во тьму.
   Через десять минут прибыла «скорая помощь», и медики накачали Ронейна обезболивающими средствами. Очень осторожно подняли его, завернули в пропитанную парафином марлю и увезли в больницу.
   Джилл разыскала Маршалла в маленькой больничной комнате, где он ожидал известий о Ронейне.
   – Смотри, что я нашла, – сказала она, протягивая листок бумаги.
   Он взял и прочел написанную от руки записку: «Забудь Аламо. Помни Эль-Пасо. Гуркхи рядом. Оглядывайся, придурок».
   – Где это было? – спросил он, аккуратно складывая листок.
   – Приколото ножом к кухонному столу.
   – Полиция видела?
   – Нет. Надо было показать?
   – Ты поступила правильно.
   – Это для тебя, да?
   Он кивнул и спрятал листок в карман.
   – О чем эта записка? – мягко продолжала она настаивать.
   – Техасский боевой клич – «Помни Аламо». Эти сволочи пытаются шутить.
   – Что случилось в Эль-Пасо? И при чем здесь гуркхи?
   Он рассказал ей байку Техасца, которой тот развлекал их в Мехико, пока уродливая получала деньги, выигранные Маршаллом в покер. Затем они сели и стали молча ждать новостей о Ронейне.
   – И ты думаешь найти ответ в Манчестере? – спросила она через некоторое время.
   – Совершенно верно.
   – Очень рискованно.
   – Дальний выстрел, как говорим мы, янки.
   Она сжала его руку.
   – Потому Ронейна и оставили в живых? Показать, что они способны на все?
   – Вроде того. – Он не стал говорить о том, что те, в доме, видели Джилл, и теперь она подвергалась не меньшей опасности.
   В комнату вошел полицейский.
   – Сейчас вам позвонят из УБН. Поднимете трубку здесь?
   – Да, спасибо, – поблагодарил Маршалл, и полицейский вышел. – Надо же, Вашингтон везде тебя достанет, – проговорил он, подходя к телефону. Через несколько секунд раздался звонок, и он поднял трубку.
   – Это ты, Маршалл?
   Маршалл узнал заместителя администратора Питера Смита.
   – Да, Пит, – ответил он.
   Смит хороший человек, всегда защищает своих подчиненных от бюрократов.
   – Что там случилось?
   – А что у тебя есть?
   – Полиция сообщила, что убит сотрудник УБН...
   – Джек Димпл.
   – Черт!
   – Ты послал его следить за мной.
   – Не думал, что из-за этого его надо убивать. Извини. Я не хотел.
   – Те выследили Ронейна и спустили с него кожу.
   Молчание.
   – Как он?
   – На волоске от смерти. Убили его жену и детей.
   – Бетти мертва?
   – Убита в моем доме.
   – Боже! – Снова молчание. – А что полиция? – Оба понимали, что линия, возможно, прослушивается. – Они сообщили только, что убит агент, в тебя стреляли и что-то еще насчет нескольких убийств. Обещали подождать, пока приедет кто-нибудь из наших. – Он продолжал играть на подслушивающую публику. – Очень мило с их стороны.
   – Я им не говорил, кто такой Ронейн.
   – По-моему, зря. Надо было сказать, что он сотрудник УБН и что это его семья убита. – Теперь Смит был уверен, что до его приезда в Сан-Антонио полиция будет держаться в стороне. Теперь это дело переходило в ведение УБН. – Как ты думаешь, чьих это рук дело?
   – Это связано с Эль-Пасо.
   – Каким образом?
   – Может быть, Ронейну что-то известно. Я не знаю. Только это все те же люди.
   – У меня там еще один агент.
   – Его сейчас нет в комнате. Он сторожит палату Ронейна.
   – Я вылетаю. Беру с собой команду. Что преступники?
   – Ушли. Угнали фургон и по дороге сбросили его с насыпи. Никто их не видел.
   – Ронейн знает о Бетти?
   – Думает, они живы. Это помогает ему держаться.
   – Попроси полицию ничего ему не говорить. Как он сейчас?
   – Лежит в отдельной палате, кругом все стерильно. Он обнажен, на него ничего нельзя надеть и телу нужен воздух.
   – Что говорят врачи?
   – Что он теряет много жидкости. Ему ставят капельницы с солевым раствором. В комнате поддерживается температура семьдесят пять градусов.
   – Как его туда доставили?
   – Команда «Скорой помощи» обернула его марлей, пропитанной парафином. Говорят, они впервые такое видят, но тем не менее, я смотрю, они свое дело знают.
   – Надеюсь. Я выезжаю в аэропорт. – Пауза. – Почему он передумал и поехал к тебе?
   – Может быть, ты мне скажешь об этом? Я ведь в отпуске.
   – Да ну тебя на хрен, Маршалл.
   Положив трубку, Маршалл повернулся к Джилл:
   – Сюда едут из Вашингтона. Они заинтересуются, почему ты здесь.
   – Потому что я твоя подруга.
   – И это все, что им нужно знать. Тебе надо вернуться в Англию.
   – Сейчас?
   – Как только мы выйдем отсюда. Им ни к чему знать, что ты из Манчестера.
   – Что же с нами будет?
   – Как только я буду уверен, что Ронейн вне опасности, сразу же приеду. Ну пойдем.
   Они нашли ответственного за операцию полицейского офицера, и Маршалл сказал ему, что должен проводить Джилл в аэропорт. Тот стал колебаться, но Маршалл убедил его, что Джилл мало чем может помочь следствию. После звонка шерифу офицер позволил Джилл уехать, при условии, что с ней свяжутся, если возникнет такая необходимость.
   Маршалл доставил ее домой на чужой машине, помог собраться и отвез в аэропорт. Говорили мало, нежность их отношений была грубо нарушена. Она видела, что теперь ничто его не остановит, он будет идти до конца. Так змея, заглатывающая свою жертву, ни за что ее не выпустит, даже если подавится. Он взял ей билет на ближайший рейс – до Майами, оттуда она улетит в Манчестер.
   – Что мне сказать Армитеджу? – спросила она.
   – Передай, я посмотрю, что смогу сделать. Пусть ждут, когда я с ними свяжусь. И не говори, что ты в курсе.
   – Я люблю тебя, Джимми Маршалл. Или Джимми Соулсон?
   – Я всегда буду Джимми Маршаллом. – Он крепко обнял ее. – Я люблю тебя, милая. – Он чувствовал, что она думает о чем-то другом. – В чем дело? – спросил он, слегка отстраняясь.
   – Я перепугалась, когда они стали стрелять. Только сейчас почувствовала.
   – Это пройдет.
   – В Куантико было совсем не так. – Она нервно усмехнулась. – В смысле – мишени никогда не отвечали.
   – Вот что значит охранять закон здесь. Это совершенно другой мир, дорогая.
   Маршалл не стал дожидаться, пока взлетит «Боинг-727», не видел слез сидящей в самолете Джилл. Он сразу поехал в больницу. Состояние Ронейна было все таким же тяжелым. Вернувшись в ту же комнату, он стал ждать приезда Смита и команды из УБН.
   Сидя с закрытыми глазами в кресле, он думал о Ронейне и Джилл. Дороже их для него нет никого на свете. Никогда в жизни он не испытывал такого страшного и полного одиночества.
   И Маршалл заплакал, слезы катились по щекам, и он не в силах был их остановить. Рыдания сотрясали его тело, он крепко обхватил голову руками, пытаясь спрятаться от всего этого ужаса. К счастью, никто не входил в комнату, не в характере Маршалла было показывать свои эмоции.
   Смит и сотрудники УБН застали его в этом состоянии час спустя. Никому не показалось странным, что этот сильный человек плакал. Все знали, насколько ему близок Ронейн.
   Тем труднее им было сообщить, что полчаса назад Ронейн скончался. Затем они вышли, оставив Маршалла наедине со своим горем. Когда наконец он покинул комнату и нашел Смита, все горе было уже выплакано.
   Теперь он знал, как действовать.
   Поможет ему кто-то или нет, но Джимми Маршалл будет драться до последнего.
   Ради Ронейна, Бетти и их детей. Хорошо хоть Ронейн так и не узнал о гибели своей семьи. Это облегчило его смерть.
   – Если это имеет значение... – произнес Смит. – Ронейн перед смертью дважды выкрикнул твое имя. Как будто звал тебя.
   Маршалл ничего не сказал. Все вокруг казались ему чужими. Теперь он был сам по себе, и ничего не оставалось, кроме как покинуть этот город.
   Он поехал домой, привел все в порядок и приступил к осуществлению своего плана.

11
Дом, где больше нет души

   Манчестер и его окрестности
   Англия
   Маршалл выглянул в овальный иллюминатор «Боинга-747» и увидел первую гряду облаков – самолет приближался к побережью Шотландии.
   Венценосный остров. Черт! Сколько лет прошло с тех пор, как он покинул эту непросыхающую землю. Здесь все так же пасмурно, сыро, моросит дождь. Он закрыл глаза и вспомнил Техас, его бездонное небо, чистый горизонт. Там человек чувствует себя частью чего-то большого и значительного. Не то что на этом маленьком, замкнутом на самом себе острове, который когда-то был его домом. Он вспомнил свой страх и растерянность, когда уезжал отсюда подростком, ведь до этого ему не доводилось бывать дальше южной окраины Манчестера. Какой большой и ужасной показалась Америка молодому Джимми Соулсону, которому велели покинуть дом и никогда не возвращаться! Все давнее и забытое вдруг с удивительной ясностью предстало пред ним.
   Большой самолет затрясло, он вошел в полосу дождевых облаков и начал снижаться. На табло замигали предупреждения «Пристегнуть ремни» и «Не курить». Маршалл напрягся. Ему не доставляло ни малейшего удовольствия сидеть вот так, привязанным к креслу, в огромной металлической банке, мчащейся по небу со скоростью 500 миль в час. Он взглянул в окно, по крыльям самолета хлестал дождь, из-за темно-серых облаков земли совершенно не было видно. При последнем заходе на посадочную полосу номер 24 манчестерского аэропорта Рингуэй Маршалл услышал гул выпускаемых шасси. Он прильнул к иллюминатору, пытаясь разглядеть землю. Наконец прямо под ним на посадочной полосе замелькали огни, и огромный самолет всей своей тяжестью бухнулся на бетонированную дорожку, слегка подпрыгнул, раздался рев реверсов, и бег замедлился. Маршалл сразу же расслабился. Пока «Боинг-747» подруливал к вокзалу, дождь не ослабевал.
   Таможенный чиновник подозрительно посмотрел на Маршалла, словно тот что-то скрывал. Маршалл их терпеть не мог, они всегда заставляли его чувствовать себя виноватым. Он шел по зеленому коридору, однако таможенник жестом предложил ему задержаться.
   – Вы прибыли рейсом из Атланты, сэр? – вежливо спросил остроглазый чиновник.
   – Да, – ответил Маршалл, не отводя от него взгляда и изо всех сил стараясь не выглядеть виноватым.
   – Вам нечего предъявить?
   – Нет, – солгал Маршалл, ощущая привязанный к животу жесткий пластмассовый корпус девятимиллиметрового пистолета «Глок-17». Все металлические части – ударник, затвор и ствол были сняты и замаскированы в чемодане вместе с фотоаппаратом. Пули он рассчитывал получить от Армитеджа, когда прибудет в Манчестер: их легче достать и, в отличие от пистолета, они не требуют регистрации. Поэтому в Атланте перед посадкой на рейс металлодетектор ничего не обнаружил, кроме зажигалки «Зиппо», которую Маршалл отдал чиновнику службы безопасности, прежде чем пройти через детектор во второй раз. «Ну надо же, все время одно и то же», – пошутил он тогда.
   – Не возражаете, если я проверю ваш чемодан, сэр? – спросил чиновник.
   – Хотите, проверяйте, – ответил Маршалл и добавил: – Правда, на такой службе, как наша, мы контрабандой не занимаемся.
   – Что за служба? – осведомился чиновник, собираясь открыть чемодан Маршалла.
   – Наркотики. Помогаем вашей полиции, – спокойно сказал Маршалл, показывая свой паспорт и удостоверение сотрудника Управления по борьбе с наркотиками.
   Таможенник осмотрел документы, улыбнулся и жестом показал Маршаллу, что тот может быть свободным.
   – Значит, мы с вами союзники, – проговорил он, глядя, как Маршалл снимает со стойки свой чемодан. – Желаю успеха и приятно провести время в Манчестере.
   – Спасибо. Надеюсь, погода улучшится.
   – Только не здесь, – пошутил таможенник. – Не в этом Городе Дождя.
   Маршалл улыбнулся и вышел из зоны таможенного контроля. Он опасался не только из-за пистолета. Это пустяк по сравнению с десятью килограммами отличного кокаина в порошке, который он вез в сумке.
   Маршалл встал в очередь на такси, дул сырой холодный ветер. Он запахнул пиджак и решил, что, как только доберется до гостиницы, купит себе что-нибудь потеплее. Наконец, насквозь продрогший, он сел в машину и велел отвезти себя в отель «Мидленд» в центре города.
   – Вы имеете в виду «Краун-Плаза»? – спросил таксист.
   – Что, теперь он так называется?
   – С тех пор как его приобрел «Холидей Инн».
   Да, Америка напирает. Неужели в номерах есть еще и кондиционеры, и охлажденная вода?
   Дорога в Манчестер шла через Мосс-Сайд. Теперь он стал другим. На месте небольших домиков с террасами стояли современные дома. Но здесь царило всеобщее запустение. Казалось, что эти современные дома всего лишь заменили трущобы, которые он помнит. Мечта проектировщиков очень скоро превратилась в какое-то гетто. Размалеванные стены и кое-где заколоченные досками окна еще больше усиливали это впечатление. Проезжая по Принсес-Паркуэй, Маршалл увидел ряд обгоревших магазинов, на окнах остальных стояли защитные металлические решетки. Когда-то это была многолюдная, оживленная улица, где прямо на тротуаре торговали зеленью и рыбой. Сейчас она ему напомнила нищие кварталы Нью-Йорка. На углу улицы он увидел знакомую сцену: черный пушер торговал наркотиками, судя по внешнему виду покупателей, скорее всего, героином. А ведь именно от этого он убежал много лет назад. Как будто домой вернулся. Маршалл засмеялся. Так где же все-таки его дом?
   – Вы из Америки? – спросил таксист.
   – Да.
   – А из каких мест?
   – Я везде живу. В основном на Юге. А это что такое? Будто после погрома.
   – Так и есть. Всего несколько дней назад.
   – Вот уж не думал, что в Англии бывают погромы.
   – А чем мы хуже? Не все же только Лос-Анджелес.
   – А что случилось?
   – Бог его знает. Утром полиция устроила облаву на торговцев наркотиками, а вечером черные решили сжечь Мосс-Сайд. Ну не идиоты? Сжигать место, где сам живешь!
   – Так здесь живут черные?
   – Да, это Мосс-Сайд. Если вздумаете погулять вечером, сюда не ходите. Здесь за несколько фунтов глотку перережут. Прямо как в Белфасте, черт возьми. Когда темнеет, сюда никто не ходит.
   – Буду иметь в виду. А куда смотрит полиция?
   – Она в полной растерянности и совершенно беспомощна.
   – Почему?
   – Потому что Соулсон не справляется.
   – Соулсон?
   – Да, начальник полиции. С тех пор как его назначили, в городе творится черт-те что. Праведник, черт побери! Как только стал начальником, прикрыл половину ночных клубов и баров. Остальным разрешил работать только до часу ночи. Ну и вся ночная жизнь ушла в подполье. Ее прибрали к рукам всякие подонки. Все равно при желании вы получите и наркотики, и выпивку, и девочек. Беда в том, что полиция не вмешивалась в это, а когда спохватилась, было уже поздно. Теперь банды наркоманов стреляют друг в друга, а бляди разносят триппер.
   – Везде то же самое.
   – В Америке – может быть. Но Англия-то – цивилизованная страна. Кроме Манчестера, черт возьми! Распустили, вот и нет порядка. Наркотики, стрельба, полный бардак – спасибо Чарли Соулсону.
   Десять минут спустя Маршалл уже зарегистрировался в отеле «Краун-Плаза». Эта старая викторианская гостиница некогда была одной из крупнейших в стране и конечно же лучшей в Манчестере. Потом она была куплена компанией «Холидей Инн» и переоборудована. Но для жителей Манчестера этот новый роскошный отель по-прежнему оставался «Мидлендом». Маршаллу так и не довелось побывать здесь в былые времена. Тогда, глядя на гостиницу с улицы, он мечтал быть богатым, чтобы войти в этот старинный, отделанный мрамором вестибюль. В то время «Мидленд» олицетворял собой богатство, силу и могущество. Сейчас, войдя в отель, Маршалл увидел обыкновенный холл, такой же, как и в любой американской гостинице, где толкутся бизнесмены и туристы.
   То же самое представляли собой и номера. Спустя много лет двери «Мидленда» наконец распахнулись перед Маршаллом. И его глазам предстал обыкновенный отель «Холидей Инн». Маршалл и сам удивился своему разочарованию. Он даже пожалел, что вернулся в Манчестер. Подойдя к окну, Маршалл посмотрел на площадь Святого Петра и большое круглое здание библиотеки. Почти ничего не изменилось. Неожиданно он увидел себя подростком там, за окном, с поднятым от ветра воротником, наблюдающим, как богачи чинно входят и выходят из этого прекрасного старинного здания. Как он им завидовал! Потом вспомнил, как приходилось бродить по улицам в поисках клиентов для девочек, заключать сделки для торговцев наркотиками, которые потом становились его друзьями. Тогда все было проще, в те бурные дни шестидесятых, когда все искали невинных приключений. Сейчас они стали не такими уж невинными. Интересно, как бы сложилась его судьба, останься он в Англии?
   Маршалл распаковал вещи. До тех пор, пока с ним не свяжутся, делать было нечего. Но он не собирается сидеть в этой тесной комнатке. Самое время пройтись. Ему хотелось почувствовать атмосферу города. И потом, это отвлечет его от мыслей о Джилл. Очень хотелось позвонить ей, но пока не время.
   Он вышел из гостиницы и зашагал по улицам своей юности.

* * *

   Штаб полиции Манчестера
   Стрэтфорд
   – Ну где же он, черт возьми?
   – Не знаю, шеф. В гостинице сказали, только что вышел.
   – И ничего не велел передать? – спросил разгневанный Соулсон. Он поежился в своем парадном мундире начальника полиции. Сегодня вечером ему предстояло произнести очередную речь на обеде в одной из гостиниц Манчестера, перед какой-то безликой аудиторией – то ли перед общественными бухгалтерами, то ли перед банкирами, то ли перед нормировщиками. Обычно он жаловался по этому поводу, но это было частью его работы. Впрочем, такие обеды ему даже нравились, правда, сегодня его мысли были заняты совсем другим.
   – Ничего. – За последние два часа Армитедж уже четыре раза звонил в гостиницу, не оставляя никаких сообщений: никто не должен знать, что Маршаллом интересуется полиция. – Наверное, решил прогуляться.
   – Он должен сидеть на месте. А вдруг его кто узнает?
   – Но прошло столько лет...
   – Все равно, нечего зря рисковать.
   – Он знает свое дело.
   Соулсон встал. Было видно, что он расстроен.
   – Надо что-то предпринять. Я не могу сидеть сложа руки.
   – Мы так долго ждали, шеф. Подождем еще немного, а уж потом все завертится.
   – Я бы хотел поговорить с этой девушкой. – Соулсон сердито посмотрел на Армитеджа. – Может, ей что-то известно.
   – Не надо. Послушай, тебе лучше не вмешиваться.
   – Это не так-то просто, Рой.
   – Знаю, шеф. Ты контролируешь все операции. Но сейчас...
   – Я не об этом. Я говорю о Джимми.
   – Он у них один из лучших.
   – И еще он мой брат, который всегда поступает по-своему и наживает себе кучу неприятностей.
   – Выйти прогуляться – это вовсе не значит...
   – Люди не меняются. Тогда он был смутьяном, а сейчас... еще и пользуется полицейским значком.
   – Это несправедливо.
   – Ты же знаешь, каким он был, Рой. Сам видел.
   – Да. Но это мы попросили его приехать. И известно зачем.
   – Чтобы он дал совет.
   – Чтоб помог. Для этого он и приехал. Забудь, каким он был прежде. Теперь он один из нас.
   Соулсон покачал головой и снова сел.
   – Тогда дай ему понять, что он будет под нашим контролем.
   – Доведу до сведения.
   – Если найдешь его. Или если он сам объявится.

* * *

   Отель «Мидленд»
   Манчестер
   Проходя по центру города, Маршалл чувствовал себя подавленно. Это уже не тот Манчестер, город его юности. Кафе и пабы, которые он хорошо помнил, давно закрыты. Даже универмага «Льюис» на Пиккадилли-Плаза больше не существовало. Сердце города вырвали, а на его месте появился огромный торговый центр, растянувшийся на три квартала. Эти безликие бетонные коробки, монумент архитектурной серости, уничтожили последние традиции великого северного города.
   Удрученный пустотой показного блеска, он вернулся в отель. Город лишился души. Может быть, сейчас это для него даже к лучшему.
   Записок для него не было. Маршалл поднялся в номер, заказал по телефону кофе и бутерброд с говядиной, затем достал из сейфа «Глок-17» и начал его собирать. Через десять минут в дверь постучали. Быстро сунув почти собранный пистолет под подушку, Маршалл встал, чтобы открыть дверь, но в этот момент она вдруг распахнулась, и в комнату вошел официант.
   – Обслуживание номеров, – бодро объявил он, танцующей походкой входя в комнату. – Поставить на стол, сэр?
   – Давай.
   Официант поставил поднос на столик возле кровати и, выпрямившись, предложил Маршаллу подписать счет. Маршалл потянулся за счетом и вдруг схватил официанта за руку и резко ее вывернул. Скривившись от боли, тот опустился на колени.
   – В следующий раз чтоб без разрешения в комнату не входил. – Маршалл еще сильнее вывернул руку. – Ты понял?
   – Да, – прохрипел официант.
   – Иначе будет еще больнее. – В последний раз заломив руку официанта, он отпустил его.
   Пока тот с трудом поднимался на ноги, Маршалл подобрал с пола счет и подписал.
   – Возьми, не бойся, я больше не собираюсь делать тебе больно.
   Официант дрожащей рукой взял счет. Маршалл, вынув из кармана бумажник, протянул официанту триста долларов.
   – Будешь меня обслуживать. Поделишься с тем, кому доверяешь и кто будет работать в твое отсутствие. Запомни хорошенько, что только вы двое можете входить в эту комнату, если мне что-то понадобится. И если будут обо мне расспрашивать, я должен об этом знать. Понятно?
   Официант взял деньги.