Шах Эдди. Манчестер Блю

   В тумане послышались шаги бегущих в их сторону людей, пули продолжали стучать по щиту. Маршалл, не глядя, дал очередь поверх доски, кто-то из наступающих вскрикнул и упал. Над головой Маршалла загрохотал автомат Пентанзи, китайцы отступили за стоящие у тротуара автомобили.
   – Куда мы тащимся, черт возьми? – кривясь от боли, спросил Пентанзи.
   – Давай крепись, Джон. – Маршалл хотел убраться подальше от лесов и угла здания. Там под прикрытием тумана и припаркованных вдоль дороги машин они уже не будут себя чувствовать, как крысы в ловушке.
   Напор огня значительно ослаб, пули все реже ударялись о деревянный щит. Теперь вдалеке завывала не одна, а целый хор полицейских сирен. Кто-то крикнул несколько слов по-китайски, и стрельба разом прекратилась, послышался топот бегущих ног, лязг дверей и визг автомобильных шин. Затем все стихло, только вой сирен становился все громче.
   Маршалл выглянул из-за доски и, не увидев ничего подозрительного, отодвинул в сторону свой щит.
   – Сможешь дойти до машины? – спросил он Пентанзи.
   – Смогу.
   – Ну давай. – Маршалл осторожно помог ему подняться. – Убираемся отсюда, пока мы...
   – Не скомпрометировали управление, – с трудом вставая на ноги, пошутил Пентанзи.
   – Наконец-то ты заговорил по-человечески, – усмехнулся Маршалл, и они поковыляли к тому, что осталось от голубого «воксхолла».
   Из-за машины рядом вышел Фредди Утка. Сзади стоял телохранитель, его «узи» смотрел прямо на Маршалла.
   – У нас договор, мистер Маршалл, – сказал Фредди Вонг.
   С повисшим на нем Пентанзи, Маршалл не мог достать свой «НК-94». Впрочем, все равно они были бы сражены, сделай он только движение.
   – Был, пока вы не начали стрелять.
   – Вы уничтожили мою собственность. Груз, который мне обещали.
   – Это моя работа. Вы можете убить меня, но мои люди этого так не оставят.
   – Сомневаюсь. Вы действовали вне своей юрисдикции. И ваши просто умоют руки.
   Полицейские сирены приближались, охранник обеспокоенно обратился к Вонгу по-китайски. Фредди кивнул.
   – Я сожалею, что потерял самообладание. Но вы дали обещание, а потом нарушили его. Откуда мне знать, сдержите ли вы вторую часть своего обещания.
   Маршалл не ожидал такой возможности.
   – Я бы ни за что не позволил вам завладеть наркотиками, – ответил он. – В этом состоит моя работа. А в остальном вы мне должны поверить.
   – У меня нет выбора. Это единственный выход.
   Фредди Утка скрылся в темноте, телохранитель последовал за ним. Звук сирен был уже совсем рядом, на улице показались полицейские и пожарные машины.
   – Что ты ему обещал? – спросил Пентанзи. В это время у тротуара остановился черный «ягуар».
   – К Вашингтону это не имеет никакого отношения, – ответил Маршалл, глядя на бегущих к нему Армитеджа и Пола Джоба. – Я выполнил свой долг перед управлением. А это уже семейное дело.
   – Поехали отсюда! – крикнул Армитедж Маршаллу. Они подхватили Пентанзи и усадили его на заднее сиденье «ягуара». Маршалл сел рядом с ним, а оба полицейских – вперед.
   – Что вы здесь делаете? – спросил Маршалл Армитеджа.
   – Нас прислали на помощь.
   – Вылезли из укрытия, а?
   Армитедж промолчал.
   Клуб «Найлас» превратился в горящий ад. Огонь перекинулся на соседнее здание. К утру от Фронта останутся одни обгоревшие стены – призрак былой мощи кокаиновой банды.
   Полицейские не стали задерживать черный «ягуар»: все знали автомобиль начальника полиции.
   Маршалл молча смотрел в окно. Наконец ему было все понятно. Лицо его оставалось бесстрастным.
   Теперь он покидал Мосс-Сайд уже навсегда.

* * *

   Отель «Мидленд»
   Манчестер
   Она ждала его в номере, стоя у окна с сигаретой. С ней была Тесса, она сидела на краю кровати. Рядом лежала полицейская рация.
   Маршалл вошел, не сказав ни слова, так же молча спрятал автомат в шкаф. Перед этим они заехали домой к полицейскому хирургу, тот извлек пулю из ноги Пентанзи и сделал ему перевязку. К счастью, он потерял мало крови, и, после того как рана была зашита, ему и Маршаллу, чьи ранения были минимальными, позволили вернуться домой. Визит к хирургу занял больше часа, после чего агентов УБН доставили в отель «Мидленд». У доктора Пентанзи принял душ и сейчас выглядел вполне солидно, так что, пока Маршалл помогал ему добраться до лифта, он не привлек особого внимания публики. Армитедж и Джоб вернулись, чтобы обо всем доложить Соулсону. Маршалл оставил Пентанзи в его комнате звонить в Вашингтон, а сам пошел к себе.
   – Ты не хочешь нам рассказать, что произошло? – раздраженно спросила Джилл. После пережитого потрясения она была агрессивной и испытывала отчуждение.
   – А ты что, не слышала по радио? – парировал Маршалл. Да, он беспокоился о ней, но сейчас он предпочел бы побыть один. Каждый раз после встречи с опасностью он нуждался в одиночестве, чтобы прийти в себя после очередной бойни.
   – По радио сказали только, что была еще одна стычка между бандами, – вставила Тесса, пытаясь разрядить атмосферу. – И что сгорел Фронт.
   – Значит, так оно и есть.
   – Наверняка без тебя здесь не обошлось, – саркастически заметила Джилл.
   – С тобой все в порядке? – спросил он, оставляя без внимания ее выпад.
   – Я уж думала, ты не поинтересуешься.
   Он пожал плечами и повернулся к Тессе:
   – Ты не могла бы дать нам несколько минут?
   – Нет, не уходи, Тесса, – возразила Джилл. – Здесь нет ничего такого, о чем бы ты не знала.
   Тесса покачала головой и вышла из комнаты.
   – Чего ты набросилась? – спросил Маршалл.
   – А что ты хочешь? Медаль за мое спасение?
   – Ну ладно, – мягко произнес он, опускаясь перед ней на колени. Он попытался взять ее руки в свои, но она отстранилась.
   – Ты даже не представляешь, что я пережила.
   Ну да, он совершенно упустил из виду, что при всей своей крутости она всего лишь второй раз в жизни столкнулась со смертельной опасностью, когда вдруг оказывается, что полицейская форма отнюдь не может служить защитой от тех, кто намерен причинить тебе зло. Ему хотелось успокоить ее, но мешал страх.
   – Ну ладно, – повторил он.
   Она отвернулась, отчаянно стараясь подавить рыдания. Он обнял ее за плечи.
   – Скажи, они что-нибудь с тобой сделали?
   – Нет.
   – Парас. Тот, здоровый. Он не...
   – Никто не прикасался ко мне. Я была просто напугана. Я думала... – Ее голос прервался.
   – Продолжай.
   – Я думала, они собираются убить меня.
   – Тебе угрожали?
   Она покачала головой.
   – Я сидела одна. Взаперти.
   – Они не заходили к тебе?
   – Нет. – Она повысила голос. – А что?
   – Не похоже на них. Такие не оставляют женщин в покое.
   – Черт возьми, Маршалл! – Она резко повернулась к нему. – Это и все, что тебя интересует? Ты хотел услышать о том, что меня изнасиловали и избили?
   – Не говори глупостей.
   – Да ты себя послушай. Ради Бога, что с тобой? Почему ты склонен верить самому худшему? Неужели недостаточно того, что я была насмерть перепугана?
   Конечно, она права. Почему он не может поверить ей и успокоиться? Но демоны уже проснулись.
   – Я знаю, на что способны эти скоты, – продолжал он, ненавидя себя за ревность.
   – Пошел к черту, Маршалл! Ты не можешь ладить с нормальными людьми. Не все мы шлюхи. Не все живут твоей жизнью, ожидая самого худшего. – Наклонившись, она обхватила его голову руками. – Взгляни на меня. Посмотри мне в глаза. Они не лгут. – Затем она произнесла медленно и отчетливо: – Ничего не было. Просто я испугалась за свою жизнь. Неужели не понятно? Впрочем, сам-то ты к своей жизни безразличен.
   – Извини.
   – Ты должен мне верить. – Она сожалела о своей лжи. Она никогда не была ему верна. Но такова уж она есть, зато она знала, что любит его. Может быть, пришло время измениться. Она медленно отняла руки от его лица. – Ты должен мне верить.
   – Да. Будто это так легко. – Он вспомнил, что у него еще много дел. – Давай-ка ты поспи, а?
   – Да ты что?
   – Я люблю тебя, Джилл. Но дело еще не закончено.
   – Что еще? Ты сделал то, ради чего приехал.
   – Завершение... редко бывает таким простым. – Он встал. – Еще одно дело. И я уезжаю домой.
   – А как же я?
   – Я люблю тебя, – повторил он.
   – Я тоже тебя люблю. И этого достаточно?
   – А ты что скажешь?
   – Могу я с тобой поехать?
   – Скажу тебе перед отъездом.
   – Я боюсь.
   – Чего?
   – Всего. Быть рядом с тобой и не знать, сможем ли мы ужиться. И это еще не вся правда. – Она остановилась.
   – Продолжай.
   – Я люблю тебя, но я тебя не знаю. Жизнь, которой ты живешь, насилие... Не знаю, смогу ли я жить с этим? Как вспомню Сан-Антонио... Я пыталась не думать об этом. Но события последних нескольких дней вернули все обратно.
   – Я ухожу из УБН.
   – Ты не уйдешь. Это все, что ты умеешь.
   – Я устал. Мне все осточертело.
   – Не знаю, смогу ли я это принять. Мне нравится моя работа. Я не смогу жить так, как ты.
   Они нежно смотрели друг на друга, и казалось, что расстояние между ними постепенно увеличивается. Оба понимали, что у них не будет простых решений.
   Через несколько минут вернулась Тесса, Маршалла уже не было. Джилл лежала на кровати, уставившись в потолок. Не желая беспокоить подругу, Тесса села в кресло у окна. Над горизонтом таяли последние клочья тьмы. Дождь наконец прекратился, и ветер гнал облака прочь от города.
   Интересно, где сейчас ее отец и почему он не приехал в Мосс-Сайд?
   Джилл заплакала, Тесса подошла и стала утешать подругу.

* * *

   Сэдлуортское болото
   Манчестер
   Ночь над Сэдлуортским болотом была на исходе, когда черный «ягуар» свернул на обочину шоссе А635, к узкой извилистой дороге между деревнями Холмферт и Гринфилд.
   Пол Джоб остановился за изрешеченным пулями голубым «воксхоллом» и вышел. В машине никого не было. Вглядевшись в сторону болота, он различил в ста ярдах размытую в тумане фигуру мужчины. Пол вернулся к своему автомобилю и доложил обстановку Соулсону.
   – Жди меня здесь, – сказал Соулсон. Вместе с Армитеджем он спустился по скользкому, поросшему травой склону насыпи и по зыбкой почве направился к Маршаллу.
   – Почему именно здесь? – спросил Соулсон, подходя к брату.
   – Потому что здесь все и началось. Где то место?
   – Там, дальше. – Соулсон показал в сторону трясины к югу. – Ярдов двести. – Несколько секунд он смотрел туда, не отрываясь. Время от времени он приезжал к этому памятному месту, оно до сих пор манило его и притягивало. Отбросив воспоминания, он повернулся к брату: – Итак, в чем дело, Джеймс?
   – Этой ночью все кончилось. Я позвонил, потому что перед отъездом должен с тобой поговорить.
   – Ты уезжаешь? – удивился он, скрывая разочарование.
   – Да. Разве ты этого не хочешь?
   – Кое-что придется снова улаживать. – Соулсон избегал прямого ответа. – Как насчет девушки?
   – Джилл? Не знаю.
   – И все равно уезжаешь?
   – Не все женщины такие, как Мэри, Чарльз.
   – Звонили из Вашингтона, – вставил Армитедж. – Там хотят, чтобы вы оба вернулись как можно скорее.
   – Я однажды с ним встречался, с мистером Пентанзи, – сказал Соулсон.
   – Да, – кивнул Маршалл. – Он говорил.
   – Может, это и к лучшему. Мы контролируем все, кроме спецслужбы. Она тебя разыскивает потому, что ты исчез, вернувшись из Белфаста. Черт возьми, Джимми. Мне все-таки непонятно, почему ты решил встретиться здесь.
   – Чтобы расквитаться со всеми долгами. Тебе что-нибудь говорит кличка Манчестер Блю?
   Оба полицейских переглянулись.
   – Нет, – ответил Соулсон.
   – Ты знаешь, кто нас все время водил за нос? Этот чертов ирландец. Мы все думали, что он из ИРА. Даже Манчестер Блю.
   – Кто такой Манчестер Блю? – спросил Армитедж.
   Маршалл оставил вопрос без ответа.
   – ИРА здесь совершенно ни при чем. Бурн, ирландец, организовавший банду в Мосс-Сайде, принадлежал к отколовшейся от ИРА группе, которая намеревалась создать свою собственную маленькую империю. Мелкая сошка, выдающая себя за нечто значительное. Оружие и наркотики. Его поддерживали колумбийцы. Если бы планы этой группы осуществились, она могла бы создать крупнейшую сеть в Европе.
   – Но этого не случилось, – сказал Армитедж.
   – Верно, Рой. А знаешь почему? Потому что они не знали обо мне.
   – О тебе никто не знал.
   – Только ты и Чарльз. Это их и подвело.
   – Кого подвело? – спросил Соулсон. – Прекрати говорить загадками, Джеймс.
   – Вести двойную игру очень опасно, в ней почти нет шансов уцелеть.
   – Джеймс! – раздраженно прервал Соулсон.
   – Это была всего лишь война банд. Наркотеррористы, пытающиеся отвоевать друг у друга территорию. И никакой политики. Колумбийцы использовали черных в борьбе против Триад, чтобы вытеснить их из города. А Бурн заставил всех думать, что здесь действует ИРА. И все приобретало совершенно иную окраску. Как известно, с республиканцами лучше не связываться. Они не какие-нибудь бандиты, они фанатики. Не знают, что такое капитуляция. – Маршалл выдержал паузу и обратился к Армитеджу: – Даже ты обманулся, Рой.
   – Все обманулись, – последовал сдержанный ответ.
   – Ты бы связался с ними, если бы знал, что они не из ИРА?
   – О чем ты говоришь, черт возьми?
   – Ты прекрасно знаешь о чем. У Бурна был контакт в полиции. На очень высоком уровне. С тем, кто имел всю информацию. И он заставил тебя поверить, что он католик. Тебя так запугали, что ты сообщал им все, что они хотели. До тех пор, пока не появился я. На что ты надеялся, Рой? На то, что я уберу их и избавлю тебя от крючка?
   – Не болтай глупостей, – огрызнулся Армитедж.
   – Твой друг Фредди Утка выложил мне про тебя все. Как они тебе платили все эти годы за то, что ты предупреждал их о полицейских рейдах, заботился о том, чтобы их не накрыли. Я знаю о твоих карточных долгах, о девочках, которых тебе поставлял Вонг. Ты слишком глубоко увяз, чтобы оставаться честным полицейским. Смерть или бесчестие. У тебя больше нет выбора.
   – Ты несешь какую-то чушь.
   – Надеюсь, ты можешь это доказать, Джеймс, – сказал Соулсон.
   – Конечно нет! – зло выкрикнул Армитедж. – Все, мне это надоело, я ухожу. – Но «глок», вдруг появившийся в руке Маршалла, приковал его к месту.
   – Убери, – приказал Соулсон. – Пока не перестреляли друг друга.
   – Я даже знаю о Кристли. – Маршалл увидел удивление на лице Армитеджа. – Ты и Кристли брали дань со всех проституток и пушеров в Мосс-Сайде. Знаю, потому что я сам там был. В то время я уже соображал что к чему. Поэтому тогда Кристли и согласился покрыть меня. Его власть над тобой была так велика, что он заставил тебя информировать его друзей из ИРА. Об этом я тоже знаю, Рой. А когда он ушел в отставку и уехал в Ирландию, здесь заменил его ты, Манчестер Блю.
   – Бред какой-то.
   – Нет, не бред. Китайцы уже давно об этом догадались. Они знали о Кристли все, даже его кличку. Только в то время это не имело значения. ИРА еще не устраивала взрывов. Так, безвредная информация ни о чем. Что было потом, Рой? Бурн стал твоим связным? Ты уже и до того снабжал католиков информацией, или Бурн узнал о твоей связи с Кристли и шантажировал тебя?
   – Никакой информацией я их не снабжал.
   – А Бурна?
   – Ну тебя на хрен, Джимми. Это все из-за тебя. Все эти годы...
   – Ты и до того был замаран.
   – Какие-то гроши с проституток. Да каждый бобби грел на этом руки.
   – Отнюдь не каждый, – возразил Соулсон.
   – Конечно, ты же, бля, у нас положительный. Если бы мы тогда из-за него... – Армитедж ткнул в сторону Маршалла, – не вляпались, ничего бы и не случилось. После того как мы вытащили Джимми, я и попал в руки Кристи. Это ведь ты убил того типа, а?
   Маршалл проигнорировал вопрос.
   – Это тебя не оправдывает.
   – Я же спас тебе жизнь, черт возьми!
   – Это было давно.
   – Как-то раз Кристли здорово нализался и признался мне, что у него есть кличка – Манчестер Блю. Тогда все это выглядело совершенно безобидным. Беспорядки в Белфасте еще не начались. Уходя из полиции, он и не думал просить меня информировать ИРА. Потом, когда уже черные воевали с китайцами, мне позвонил какой-то ирландец, сказал, что он католик и хочет говорить с Манчестером Блю. Сказал, что я перед ними в долгу за дело многолетней давности. Я решил, что Кристли им все рассказал. У меня не было выбора.
   – У тебя был выбор, – сказал Соулсон своему старому другу. – Просто ты неправильно выбрал.
   – Я не знал, что он не католик.
   – Не важно.
   – Спустись на землю, Чарльз. Ты так же, как и я, вытаскивал Джимми из этого дела, а ему грозил срок за убийство. Если это станет известно, ты пропал. Особенно, если за дело возьмется Спенсер.
   – Да ты просто продался! – крикнул Маршалл. – Как женился на китаянке, так и сам китайцем заделался. И наверное, жил припеваючи под их крылышком.
   Армитедж пожал плечами:
   – Если ты утопишь меня, то утопишь всех, включая и себя самого. Ты готов к этому, Джимми?
   – Тебе не следовало меня сдерживать. Тогда бы я не пришел за тобой.
   – Ты уже раз подгадил своему брату. Собираешься сделать это снова?
   Когда наконец Маршалл ответил, его голос звучал глухо и бесстрастно. Решение было принято.
   – Ночью вместе с Пентанзи я уничтожил больше тонны кокаина, который хранился в Мосс-Сайде. Кроме того, мы покончили с их бандой и перекрыли налаженный колумбийцами канал в Манчестер. Вероятно, где-нибудь в другом месте он будет восстановлен, но для этого понадобится время. – Он повернулся к брату: – Без Триад я бы с этим не справился. Они думали, что за помощь я им отдам кокаин. А лишившись его, они предложили мне новую сделку.
   – Ага, значит, сделка, Джимми? – произнес Армитедж. – Так-то вы в Америке работаете?
   – Твоя жизнь в обмен на их содействие, – последовал холодный ответ.
   – Нет, – тут же выдохнул Соулсон.
   – Я дал им слово.
   – Нет. – Соулсон вдруг вспомнил, как Армитедж поддерживал его после смерти Мэри. Он был его единственным настоящим другом. – Нет, – повторил он еще раз.
   – Все равно ему не жить.
   – Не надо, Джеймс.
   – Они требуют этого, потому что он не рассказал им обо мне. Подставил их и надеялся, что я их наколю.
   – Я сказал, нет. – Он вдруг пожалел, что не вооружен. Для Соулсона оба они были братьями. А Армитедж даже ближе, чем Джеймс.
   – Возможно, сейчас они наблюдают за нами и не допустят, чтобы он вернулся в Манчестер. Даже в твоей машине. Отойди, Чарльз. Пусть это произойдет сейчас, в этом месте, где сформировались твои убеждения.
   – Я не приемлю твоих взглядов.
   – Так уж устроен мир. Если я его отпущу, погибну сам. – Маршалл направил пистолет на Армитеджа. – Просто, будто выключить свет.
   – Будь ты проклят, Джеймс! – только и смог выговорить ошеломленный Соулсон.
   – Я буду проклят, если сделаю это. А если не сделаю, тоже буду проклят. Выбор, бля, что надо.
   Они долго оставались неподвижными, словно изображая живую картину на пустынном болоте. Почувствовав неладное, Пол Джоб с револьвером в руке стал спускаться по насыпи.
   Маршалл опустил пистолет.
   – Хрен с тобой, Чарльз.
   – Оставь его закону.
   – Вот единственный закон, – произнес Маршалл, глядя на пистолет. Затем отбросил его в болото. – И я обосрался.
   – Все-таки в твоей башке еще осталась частица... – начал было Армитедж.
   Маршалл ткнул его кулаком в лицо, и тот упал.
   – Дерьмо!
   Подоспевший Пол Джоб направил револьвер на Маршалла.
   – Ты поступил правильно, – сказал Соулсон.
   – Мне не нужно твое благословение, Чарльз. Он был твоим другом, потому что это его устраивало. Но ему плевать на всех.
   – Шеф? – встревоженно произнес Джоб.
   – Все в порядке, Пол, – сказал Соулсон. – Подожди нас у машины.
   Поколебавшись, Джоб вложил револьвер в кобуру и направился к «ягуару».
   – Почему? – спросил Соулсон Армитеджа.
   – Почему все эти подонки становятся такими? – прервал Маршалл. – Жадность. Вот почему.
   – Я думал...
   – Что я такой же. То есть думал обо мне самое худшее.
   – Это было давно.
   – Нет. Все так и осталось. Этот создает тебе проблемы, я выручаю тебя из беды, и все равно ты думаешь только о нем. Ты как воспитатель из богадельни, Чарльз. Найдешь какого-нибудь убогого, истекающего кровью, и будешь расспрашивать, кто его обидел. Да ну их на хер! Они сами виноваты, так им и надо!
   – Но ты не стал стрелять.
   – И это в твоих глазах меня оправдывает, а? Делает белым человеком? – Маршалл дико захохотал. – Думаешь, я сделал это, пожалел это дерьмо ради тебя? Ошибаешься. – Маршалл пнул пытающегося подняться Армитеджа, и тот снова отлетел в грязь. – Я сделал это ради себя. Потому что я устал! Устал быть тем, что я есть, – дубиной в руках всяких мудаков. Наемным убийцей!
   – Ты хороший офицер.
   – Да уж. Ну и пошли вы все на хер.
   Маршалл повернулся и пошел прочь.
   – А как быть с Роем? – крикнул ему вслед Соулсон.
   – Что – как? – бросил Маршалл через плечо. – Теперь это твоя забота. – Он взобрался на насыпь и мимо Джоба направился к своему автомобилю.
   Глядя вслед уехавшему брату, Соулсон испытывал чувство глубокой утраты. Он повернулся и посмотрел туда, где много лет назад были обнаружены тела детей, вспомнил ночь, когда он решил посвятить себя этой работе. Потом вспомнил Мэри и то, как она защищала Джеймса. Он вдруг осознал, что, несмотря на прожитые годы, на свой жизненный опыт, сейчас он понимал так же мало, как и тогда, когда был молодым бобби. И, что совсем плохо, понимал даже еще меньше.
   – Ты ничего не сможешь доказать, – сказал Армитедж, поднимаясь на ноги. – А если что, мы потащим за собой всех, включая тебя.
   – Я все-таки рискну. Уверен, Фредди Вонг предоставит мне все необходимые доказательства.
   – Готов связаться с самим дьяволом, а?
   – Если очень понадобится. Единственное, обещаю, что с этих пор весь твой мир будет умещаться в тюремной камере. – Знаком он подозвал Джоба, затем подошел к тому месту, куда Маршалл бросил свой «глок» и поднял его.
   – Ну и дурак. Ты как Джимми. Такой же дуб. Оба абсолютно ни к чему не пригодны, способны только исполнять приказы. На все остальное вам плевать. Дубы, черт побери.
   Соулсон пожал плечами. Сделка с Армитеджем невозможна. Каковы бы ни были последствия. Разом осознав это, он вдруг понял своего брата.
   – Главный суперинтендант Армитедж арестован, – сказал он удивленному Джобу. – Отконвоируй его к машине и вызови поддержку. – Дубы или нет, но в этот раз они оказались по одну сторону.
   Оба брата покинули болото с его туманом и атмосферой таинственности, которая свела их вместе, но тут же снова разлучила.

* * *

   Международный аэропорт Рингуэй-Стайел
   Манчестер
   Он позвонил Тессе и сообщил ей номер своего рейса.
   Она пообещала тут же передать это Джилл.
   – До свидания, дядя Джимми.
   – До свидания, Тесса.
   – Я действительно похожа на нее?
   – Больше, чем ты можешь себе представить.
   Он уехал в аэропорт, вернув перед этим изувеченный голубой «воксхолл» в автопрокат. При виде машины приемщица была шокирована, но ничего не могла поделать, разве что доложить об этом своему начальству. Маршалл увидел в ее глазах слезы, и ему стало жаль девушку. Это был первый день ее работы, и она боялась, что ее сразу же могут уволить.
   Он не видел Фредди Утки в главном зале аэропорта, но знал, что три китайца, наблюдающие за ним, сообщат, что он улетел в Америку. Маршалл знал, что ему ничего не грозило, просто они хотели убедиться в том, что он покинул их территорию.
   Маршалл ждал до последнего, потом взял вещи и прошел за барьер.
   Оглянулся и понял, что она решила не приезжать.
   Может, она приедет к нему в Америку.
   Может, его демоны наконец-то угомонятся.

* * *

   Субботним утром
   Мосс-Сайд
   Манчестер
   Ивон Тесслер посмотрела, как ее тринадцатилетний сын Майки вывел со двора свой велосипед и поехал к друзьям.
   Помахав рукой, она закрыла дверь. Муж ушел купить деревянных плит для шкафа, который он сооружал в детской комнате. Она остановилась внизу у лестницы и прислушалась: сверху было слышно довольное гуканье играющего в кроватке ребенка.
   Все прекрасно, она улыбнулась и пошла на кухню. Готовя себе чай, стала думать о своей жизни. Не так уж она и плоха. Говорили, что после Майки у нее больше не будет детей, но вдруг случилось чудо, она забеременела.
   Может быть, действительно жизнь становится лучше. Поначалу эти ужасные утренние новости по телевизору шокировали ее, но потом, когда полиция стала постепенно наводить порядок, она поверила, что скоро это безобразие с наркотиками должно прекратиться. Может быть, Мосс, где она прожила всю жизнь, станет наконец нормальным районом. Местом, где можно жить спокойно и счастливо, где можно воспитывать детей так, как ей бы хотелось, ну, как это показывают в рекламах по телевизору.
   Она налила себе чаю и погрузилась в мечты.
   Через две улицы в укромном углу Майки положил в карман десятифунтовую бумажку, сунул под джемпер маленький пакетик и укатил, чтобы доставить его по указанному адресу.
   Молодой человек, передавший пакетик, проводил Майки взглядом. Постояв немного, Стэш Максвелл повернулся и пошел домой готовить следующую партию. Он шел, прихрамывая: результат последнего боя во Фронте. Это, конечно, мелочевка, но у него есть клиенты и надо зарабатывать деньги.
   Повседневная жизнь в Мосс-Сайде шла своим чередом.

* * *

   Госпиталь Бетесда
   Мэриленд
   Зашел Смит и рассказал о том, что произошло в Манчестере, все, как передал Пентанзи. Ронейн молча выслушал.
   – Они дома, и с ними все в порядке, – закончил Смит. – Английская полиция говорит, что они помогали, а перестрелку устроили соперничающие банды. Раны Джона не опасны. И управление не скомпрометировано.
   – Маршалл что-нибудь говорил? – Это было единственное, о чем спросил Ронейн.
   – Да. Говорил, что сразу возвращается обратно. Что-то о встрече с тобой. – Он увидел слезы в глазах Ронейна. – Сказал, что собирается покинуть управление. Отойти от дел. Представляешь? Сукин сын. – Смит покачал головой. – Устал воевать. А куда ему, черт возьми, еще податься? Все равно будет постоянно нарываться на неприятности. Он хороший агент. Ты всегда говорил, что он один из лучших. – Смит посмотрел на часы. Через полчаса у него встреча по поводу какого-то груза из Корпус-Кристи. Люди страдают, дела закрываются, а эта чертова волынка тянется, как ни в чем не бывало. – Ну мне пора. Знаешь, сейчас я видел доктора. Он говорит, ты быстро поправляешься. Скоро будешь совсем здоров.
   После ухода Смита он лежал тихо. Итак, все закончилось. Маршалл возвращается. Он настоящий друг.
   Но Ронейн ощущал пустоту, ее уже никто и ничто не заполнит. Он скучал по семье, по детям, их смеху и крикам, которыми они его встречали, когда он приходил домой. Но больше всего не хватало Бетти.
   По крайней мере, он помог Маршаллу расквитаться. Бетти поймет, почему он задержался, не ушел вместе с ними.
   Ронейн вздохнул, представляя, какую жуткую боль сейчас придется перенести, и сел в кровати. Резко дернул руками так, что выскочили иглы от капельниц. Боль пронзила тело, но теперь ему было все равно. Он соскользнул с кровати и сделал несколько шагов, впервые с тех пор, как сюда попал. Ноги не держали, он упал, но заставил себя подняться. Затем стал срывать пересаженные куски кожи на руках, на груди и других частях тела, в тех местах, где кожа уже прижилась, дергал сильнее. Терпеть уже не было сил, он закричал.
   Превозмогая беспредельную, всепоглощающую боль, Ронейн медленно подошел к окну и открыл его. Холодный воздух обжег оголенные нервы.
   Он встал на стул, на подоконник и шагнул в пустоту – навстречу смерти, к Бетти, туда, куда он стремился больше всего.
   Его последняя мысль была о Маршалле. Он поймет.