Страница:
В чём тикара, брат? Скажи, ани, поведай младшенькому?.. — Акира любит покривляться в зеркало, когда бреется…
Скрипят магнитные захваты входной двери — видать, давно не смазывали. Напротив, сразу через дорогу, кынсы на троих лениво ковыряются в мусорном баке — рыщут в поисках расчленённых жертв очередного сексуального маньяка-каннибала. Фернандо, инвалид-сапёр, курит на лавочке у подъезда — «половинку» смалит: пятьдесят на пятьдесят табака от «мальборо медиум» и вымоченной в ацетоне конопли местного урожая — во-он, в палисаднике «мачтовые сосны» колосятся.
Вольготно расселся сосед, дымит в одиночестве, мордаху рябую солнышку подставляет — для загара, или под настроение хорошее. А может, и с процентами гомеопатии намудрил чего, мало ли… Зашибись человеку и ладно. Приятно Фернандо, и кому какое дело…
Акира подошёл, присел рядом, подкурил неизменные «Firestarter Light» от любезно предоставленной папироски:
— Балдеешь?
— Душой отдыхаю. И телом. Кропалик отсыпать? С утра замес новый наворотил, могу поспособствовать? от щедрот?
— Пасиб, Фернандо, не тянет.
— Брезгуешь?
— Не-а, с жиру бешусь: если по делу протянуло, только натуралку на ветер перевожу, чтоб ни брёвнышка — один чистяк чуйский.
— Буржуй, — кивнул инвалид, — понимаю, после чистяка «половинку» дуть — западло.
— Ага, братаны не поймут… — сквозь приступ обжигающего грудь кашля прохрипел Акира. — Не-е!.. по!-ай!-ймайа…
— Да понял я, понял! — Бывший сапёр двинул Акиру кулаком по спине. — Понял! Не кричи, вредно тебе. Рак, небось?
— Рак.
— Лёгкие? — не спросил, но кивнул Фернандо.
— Лёгкие.
— Стадия? третья?
— Ага.
— Ничего, — Фернандо затушил о лавочку окурок, — в пожаре заживёт, ха-ха, как на собаке: сгоришь — в момент поправишься.
— Сгорю. Как пить дать, сгорю. И поправлюсь. Как на собаке… — Акира сплюнул ком кровавой мокроты на асфальт, растёр лужицу каблуком. — Mens sana in corpore sana.
— О! — обрадовался сапёр. — Дело, феникс, говоришь! У меня в холодильнике пятьсот капель томятся! На случай твоего внезапного визита! С вчера, веришь, бутыль заготовлена! Может, нагрянешь внезапно? Прям щас?! Насчёт поправки?!
— Может, и нагряну. Перед сном. Извини, спешу.
— А-а, вижу, совсем невмоготу? Ты, Киря, с этим делом поаккуратней. Смотри, не подохни раньше сроку.
— Да уж постараюсь как-нибудь. Приложу усилия.
А дальше — упасть в салон авто и поршнями ворваться в обычный, ничем не примечательный вечер. Прокатиться на новой патрульной машине по городу, хаотично меняя маршрут. Может, залить огнетушителем пару-тройку мусорных урн, задымившихся от окурков, а потом спрятаться в каком-нибудь уютном барчике и утолить песчаную жажду пивом. И позвонить Пузырю. Или набрать Юрико? Нет, Юрико, надоедать не стоит. Ага, наслаждаться светленьким, холодненьким — с пузырьками!! — предпочтительней с Пузырём, и это не каламбур, это святая — суровая! — правда. Особенно, если Акира намекнёт старому товарищу, что угощает…
Ещё пару-тройку кварталов — покружить, не спеша, разглядывая косё бэндзё на променаде и проституток-зооморфов на работе. Надо сжечь казённый бензин и хоть чуть-чуть обкатать новую тачку.
Когда Акира впервые пришёл в родимое депо не стажёром, но уже в качестве полноценного работника, молодой и тонкий, как спичка, Хулио Санчес, прирождённый газодымозащитник и по совместительству каптёрщик, чуть ли не облизываясь, вручил новоиспечённому фениксу ключи от патрульного ДВС-авто. Но! — не просто ключики от какого-то там кузова на колёсах, а настоящие отмычки от джипа-лимузина «мерседес-хаммер-дельтатурбо», аристократичного чёрного броневика с алыми вкраплениями псевдоалмазов, усиливающих кузов и снижающих вибрацию. Причём броневика, облагороженного тюнингом.
А?!
Ага!!
«МХД» обладал комфортабельным силиконовым салоном, стилизованным под винилискожу-Т типа «сумеречный аллигатор». Безупречная ВАЗовская подвеска на основе углепластиков и титаноиридиевых сплавов плюс десятиступенчатая коробка передач и движок от БМП-25К совсем даже не портили ходовые качества казённого авто. А вот некоторые приятные возможности, такие как способность преодолевать вертикальные завалы до пятнадцати метров высотой и полусотни шириной, а также сходу перепрыгивать водные преграды и дорожные заторы… Плюс наличие термоаппаратуры многократного действия, обеспечивающей установку не просматриваемой дымовой завесы радиусом до трёхсот метров — шесть дымовых гранатометов калибра восемьдесят один миллиметр системы 902В «Туча»… Все эти прелести придавали «МДХ» особую, функционально-эстетическую пикантность.
Джип-лимузин «Мерседес-Хаммер-Дельтатурбо» прослужил Акире целых три месяца…
Город.
Мегаполис профессионалов и любителей.
Вавилон.
Перекрёстки, перекрёстки, «зебры», «зебры», светофоры, вывески парикмахерских и соляриев, витрины специализированных магазинов и палатки с прохладительными напитками.
Девушки в шортах и бикини, в сарафанах и комбинезонах. Длинноволосые, лысые, татуированные, белокожие, кареглазые. Спрятавшие личика под рубандами и бесстыдно обнажившие проколотые пирсингом соски, щеголяющие золотыми клипсами и закутанные в сари до пяток. Разные. Много. На любой вкус и цвет. Мужчин, впрочем, тоже хватает и в не меньшем количестве.
Город Свободы. Ареал обитания фениксов. Пристанище, последний оплот ненасилия, веротерпимости и отсутствия расовых предрассудков. Цунэмару-твердыня. Сиро-кэнго! — оборонительный замок! Сюда может приехать каждый-любой, зарегистрироваться, получить гражданство и при необходимости новое имя. Здесь никому нет дела до твоего прошлого, здесь всем интересно твоё настоящее: хороший ли ты человек, можно ли к тебе повернуться спиной.
Город, перекрёстки, перекрёстки, светофоры.
«Весёлый квартал». Добрые люди, хорошие соседи — утопия? — реальность! В прямом смысле черные улыбки горцев-синьмун, мужчин и женщин, наряженных в тайские шмотки и когда-то очень давно и далеко возделывавших суходольный рис, — этим людям хватило сил и смелости вырваться из привычного окружения и найти лучшую долю здесь, среди надёжных стен Вавилона.
А вот — пятеро странных хлопчиков, в смысле, представители замкнутой эндогамной общины парси, потомки персов-зороастрийцев. Интересная община: все пороговно ростовщики и дерут, кстати, знатные проценты. Пятеро — чинно вышагивают по асфальту, сербают нарко-колу и жадно разглядывают кубинских мулаток, торгующих шёлковыми платками и вареными креветками. Лет двадцать назад община парси долго и скандально судилась с мэрией за право хоронить своих умерших в башнях молчания, для чего общиной даже была приобретена партия самых настоящих грифов, которые, согласно церемонии, и должны были расклёвывать — утилизировать! — трупы. И вроде бы мэрия таки дала добро, вот только грифы почему-то отказывались кушать священную мертвечину, предпочитая конкурировать с кынсы за право харчеваться в мусорных контейнерах. Мэрия рассвирепела, община пыталась было оправдаться, мол де, не досмотрели, купили не качественных диких пташек, а корейских второсортных клонов — простите, впредь такого не повториться. И действительно не повторилось — проект «башен» прикрыли. Самое интересное, что смертность в общине сразу же резко сократилась, достигнув абсолютного нуля — никто не хотел умирать «нечисто»! — за двенадцать лет муниципалитет не зафиксировал ни единого летального исхода…
Город. Вавилон.
Припарковаться у дорожного навеса-забегаловки, раскинувшей яркую матерчатую вывеску поверх диафрагмы-шатра. Перекинуться парой слов с поваром-продавцом и купить порцию горячих пампушек и пластиковую мисочку ледяной сметаны. Отъехать к ближайшей «обеденной» стоянке и окунать пампушки в белый холод хрустящими чесночными боками. И лениво, почти сыто ловить ушками обрывки разговора в соседней машине, схватывая, в лучшем случае, кусочки фраз:
— Аш мича ву хо?
— А ху бох?
— Аса хог деха…
— Бекх на била!
Бераш развлекаются, шалят детишки: папа купил дорогущий спортивный «Бавария Моторс Z4000» с ведущей передней эйр-подушкой, и теперь можно снимать двенадцатилетних прелестниц из соседнего тейпа. Благо, чернокосые красотки обычно не прочь прокатится на скоростной, блестящей от геля-обтекателя тачке, и даже — при особом доверии к водителю! — откидывают рубанды, дабы показать личика и подставить пушистые бровки встречному потоку и лазерным огням светофоров. И вот, похоже, джигита и его спутницу занесло на стоянку — дабы знойный мачо мог осуществить коварный замысел, касаемый половых отношений за тонированными силовыми полями-стёклами. Малыш, судя по диалогу, получил от ворот поворот на сто восемьдесят. Не помог и отцовский презент: сначала женись, а потом уже трогай за интимные оттопыренности — но не наоборот.
«БМВ Z4000» — классная тачка. Акира ездил на такой после первого воскрешения. Хулио, газодымозащитник-каптёрщик, свирепо смотрел на везунчика Оду, которому опять обломилась офигительная патрульная машина.
«БМВ Z4000» прожил с Акирой ровно два воскрешения — целых десять дней.
Из патоки воспоминаний феникса выдернул зуммер вызова — электроток ударил по телу, пронзив позвоночник раскалённой спицей от копчика до затылка, встряхнув так, что пальцы, татуированные в это время суток «кошачьими глазами», разжались, и на джинсовые колени перевернулась пластиковая миска — повезло, уже пустая.
Зуммер.
Чёрт, наконец-то!!
— Ода, Ваш квадрат?! ответьте! — взволнованный голос диспетчера Айны Такахаси, сорокалетней одинокой дамочки (огромные зелёные глаза-голограммы, мышиный хвостик, внушительный целлюлит чуть ниже «ватерлинии»). Она — единственная любительница в депо профессионалов.
— Да, Айна, слушаю. И повинуюсь.
— Дружбы Народов, 88. Супермаркет «Зиккурат Этеменанки». Возгорание шестой степени. Расчётное время выдвижение на позицию — сто двадцать секунд.
— Сколько?!
— Акира, очень надо успеть. Дело серьёзное. Подтверждение заказа?!..
— Есть подтверждение.
Рёв потревоженного движка. Ремни безопасности оплетают тело от бёдер до подмышек, компенсируя резкие повороты и прыжки через «лежачих полицейских». Припадочная дрожь, предчувствие ритуала и серьёзного огня, настоящего, злого, неудержимого, а не какой-нибудь дымящей окурком урны у диетического «Макдональдса» — предчувствие, предчувствие, предчувствие…
Боль в животе — голод, заворот кишок, сплюнуть в пепельницу — и не попасть. Рвануть сквозь толпу между прозрачным пластиком остановки и подкатившим краснопузым трамваем. Крики, ругань, перепуганные лица, кто-то умудрился ударить ногой по крылу патрульного авто. Люди. Любители. Белые тюрбаны «исповедующих единство божие» аль-муваххидун, парки и штаны селькупов, клетчатые рубашки темнокожих мужчин народа сосо. Сосо на диалекте йолонка поминают великого змея Нингиангана и всех крокодилов мира, дабы лучшие животные защитили своих верноподданных от нечестивой смерти под колёсами транспортного средства.
Сто двадцать секунд!
Похоже, делишки серьёзней некуда…
Ступенчатая глыба супермаркета «Зиккурат Этеменанки» видна издалека — девяносто метров высотой, ага. На крыше супермаркета — дорогой, класса «Otium cum dignitate» ресторан «Мардук», спрятанный в тени финиковых пальм и тамарисков.
Вот только сейчас пальм наверняка уже нет, а ресторан — в огне. Весь. Пылает.
Ускорением Акиру прижимает к сидушке, надрывается мигалка-сирена: тише едешь — не наш девиз. Наш девиз: быстрее будешь. Сто двадцать секунд? У «Зиккурата» надо быть уже сейчас, уже пять минут назад!!
Не снижая скорости, феникс «поколдовал» над торпедой и вывел на лобовое стекло штриховку-план очага возгорания и прилегающего района, задав двухсекундное обновление по динамическим характеристикам пожара. Смотреть на дорогу-пешеходов и схватывать сметаемые дворниками столбцы чисел: расстояния до, вероятности на, скорость ветра сейчас, использованные для строительства материалы по отдельности и в совокупности, возможные последствия работы любителей-пожарных (пять бригад уже на месте — пузыряют водичкой в расплавившиеся витрины; ур-роды, нет чтоб вовремя сообщить в Профсоюз… мы сами, мы умеем, мы справимся…)
До соседних домов-высоток огонь не достанет. Не должен перекинуться — далеко, около сотни метров. Опять же, особенности архитектуры супермаркета: пирамида просядет вершиной внутрь. К тому же, на пути огня — огромная площадка для парковки электрокаров (пустая), боулинг (временно закрыт на ремонт), бильярд (да хрен с ним, с бильярдом!) и заправка (бензин, керосин, электролит, водород)…
Заправка?!
М-мать, перемать!!!
От заправки до ближайшей семидесятиэтажной многоквартирки-стелы всего ничего — высморкаешься в платочек, брызгами фундамент заляпаешь.
Перекрёсток? — на красный, вдавить мизинцем сенсор газа и крепче ухватить штурвал — до кровавых мозолей, не доверяя гидравлике. И проскочить в сантиметре от ртутного бампера микроавтобуса класса «формула — красный крест»: кому-то не повезло, для кого-то вызвали профессиональный орган. Клаксоны. Прожекторы-фары. Массивная малиновая амфибия маячит впереди, не разрешая обгон. В амфибии раскатывают по городу мальчишки-пуэрториканцы. Веселится молодёжь, ага, играют гормоны: «Мама — анархия, папа — стакан портвейна» — разрывает квадросистему ретромузыка. А ещё малыши выставили наружу телескопические сарбаканы с лазерными прицелами и, смеясь, выдувают отравленные стрелки: дюжину штук отбросили дворники, одна таки влетела в салон и вонзилась в кресло рядом с плечом Акиры. Не отвлекаться на ерунду! уйти в сторону! манёвр! к чёрту недоумков!.. — и едва не растереть по асфальту открывшего рот рикшу-белоруса и выпавших из «кареты» пассажиров-индусов. М-мать!! Штурвал на себя и резко вправо. Ти! ксо! — тротуар! — толпа шарахнулась, слава Будде, Акира никого не зацепил, авто застыло в полуметре от стеклопакета пиццерии «Тистэчка дядька Йвана». Перекошенные лица посетителей. Сыр и анчоусы. Ветчина и сало «з хробачкамы». Штурвал от себя — шагреневая оплётка режет ладони. Чёрные полосы стёршегося об асфальт протектора. Крылом зацепил пустой пластиковый столик уличного кафе. Белый передничек официантки-календжин, чёртова уйма бус-колец на шее. Выскочил на проезжую, вроде никого не убил. И — м-мать! — рано расслабился, чуть не примял гвардейца-спринтера: повезло, резвый наездник таки успел — молодчина! — высоко подпрыгнуть, уворачиваясь на пешеходной «зебре» от монстра автомобилестроения.
Проспект. Ровные благодатные потоки электрокаров, мотороллеров, скейтбордов, велосипедов, рикшамобилей и ДВС-авто… Обогнать, вклинится, подрезать… Над головой — недовольный стрекот полицейского вертолёта: Акира отчётливо понимает, что в данный момент луч сканера считывает параметры патрульной «хонды-нео», бортовой компьютер делает запрос в центральную базу данных, через наносекунду получает ответ — и результат прорисовывается на гелевом экране монитора, скорее всего из-за болтанки рябь, плохо видно. Но! — при любом раскладе досин уже вкурили, что имеют дело с профессиональным пожарным, фениксом, а «нео» прорывается к горящему супермаркету не просто так, но по служебной необходимости. Да-да, ребята, пора оказать содействие, организовать коридор, да хотя бы просто, чёрт возьми, не мешать! Не отвлекать феникса шумом сдвоённых винтов и демонстративно не шевелить пусковыми установками НУРС!..
Вертолёт резко уходит вверх.
Отлично!! — благодаря «кошачьим глазам» Акира, не глядя, нащупывает пальчиками панель управления штриховкой-планом и лёгкими прикосновениями фаланг задаёт параметры расчёта вероятности воспламенения заправки. Мгновенно высветившиеся оранжевые столбцы буковок-цифр пугают Акиру — анализ, вывод: феникс просто не успевает и всё тут.
Из-за цепной реакции (ряды костяшек домино) после того, как вспыхнет заправка, огонь зацепит стелу, стела завалит две соседние высотки… — в итоге рухнет полрайона, после чего пожар захватит огромные площади города и…
Зона массовых и сплошных пожаров.
Огненный шторм.
Неутешительный прогноз. Если… то… — слишком много работы, слишком тяжело себя контролировать.
— База, вызывает Ода. Приём.
— Ода, база, приём.
— База, вызывает Ода. По заказу вероятность А. Нужна подмога, приём.
— Ода, база, продержитесь, никого в зоне функциональной помощи, приём.
— Айна, твою за ногу, я сам х…й справлюсь, если куда!! Ты, старая бл…дь, это чётко осознаёшь?!
— Ода, база осознаёт чётко, спасибо за комплимент, до связи.
Подмога?! а?! подмога?! — болты и больше не просите?! Ну и куда все подевались?! Отмечают «ёршиком» — не мешайте! — день рождения свиноподобного Санчеса?! Перетаптываются с пятки на носок на докладе — шире ягодицы! — у Спираса?! Жуют сопли у сломанных посредством зубочисток кофеварок?! Удовлетворяют подружек в интиме общественных сортиров?! предварительно застелив кафельное ложе мягкой простынёй туалетной бумаги?!
Пид…ры!!!
Натужный рёв движка — мощи явно не хватает, ай, сейчас бы Акире его первый «МХД», или хотя бы «БМВ Z4000». Можно даже «девятку». Но… — що маемо, то маемо: горбатая малолитражка «хонда-нео», ретромобиль, отреставрированный специалистами депо, пыхтит, выжимая из форсунок измельчённые капли топлива. Хулио, настоящий теперешний Хулио, толстый, как боров на бойне, вручая Акире ключи от новой патрульной машины, счастливо улыбался: мол, справедливость восторжествовала, наконец-то выскочке-фениксу, пусть даже десять лет спустя, придётся кататься в гнилье, а не кайфовать в солидном авто. Хотя… если честно, после «БМВ Z4000» Оде не позволяли садится за руль машины серьёзней, чем «шкода-файна». А если вообще всерьёз, то последние лет шесть Акира ездил на ненадёжном отечественном старье вроде «библ-тиамат». Но «хонда-нео», конечно, выиграла в первенстве за честь называться самым древним тарантасом.
Натужный рёв движка.
Здесь свернуть, вытянуть штурвалом через дворы, обдать выхлопом седых чернокожих бабулек, лузгающих семечки на силиконовой лавочке у подъезда. Повезло: ни одной юной мамаши с коляской на проезжей части. Мимо мусорных баков, до верху забитых обрезками и лоскутами дерматина, по дороге к швейному цеху, выпрыгнуть на бордюр, снести бампером подозрительно пустую урну-пепельницу (от удара с крыши «хонды» слетела мигалка) — и вынырнуть на большую дорогу, как раз напротив районного морга. Поворот налево — замечательно: до выхода на финишную прямую — метров полтораста, не больше!..
По времени порядок и…
Твою мечту за правое копыто!! Наплодили уродов!! Примочку мескалина в паховый отросток!! И дышать анусом, не разминая грыжу, м-мать!! Всем ослам по тотему тем же местом, тиксё!!..
Да прибудет метеоризм в желудке каждого коммунальника!!
Затор.
Пробка.
Ремонтные работы, щ-щет. Короче, кэцуноана полнейшая.
Назад!!
Идиот!! А почему бы ни кинуть «картинку» района на лобовуху?! — где, что, куда?!
Удар. Ремни впиваются в напряжённую плоть. Ну и хрен с ней, с плотью, не до неё сейчас, совсем не до неё. Что там… Полицейский катафалк… У-у… Танцы на час… И ладно бы…
Да только — сто двадцать секунд запаса. Было. А теперь?!
И нет никого на подмогу, они, видите ли, трахаются в нужниках…
…стела завалит две соседние высотки… полрайона… огромные площади города…
Гаснет мигалка, тихнет сирена. Копы, похоже, любители, ещё только открывают двери-люки своей кмботанкетки, пугая народ длинными глушителями-стволами крупнокалиберных пулемётов системы «Дятел-47», а «хонда» Оды, оглушительно сигналя, уже выехала на тротуар — отлично сработали гелевые амортизаторы: подбросили тачку на метровой высоты бордюр.
Толпа, пешеходы — волнами в стороны: кого-то придавили к бетонному забору районного абортария, других просто вытолкнули с тротуара на крыши ДВС-авто. Возможно, есть жертвы. Одно радует, копы вдогонку стрелять не будет: слишком много вокруг добропорядочных граждан вольного города Вавилона.
Дым стелется по асфальту, прорываясь сквозь каблуки и голеностопы зевак, собравшихся перед ограждением: бриджи, холщовые брюки, кирзовые сапоги и прорезиненные гэта; бейсболки со встроенными кондиционерами, пробковые каски, предохраняющие от зомбирования по фотографии, и клеенные из рисовой шелухи панамы; толстые ляжки нью-йоркских афроамериканок, обтянутые коротенькими юбочками из синтетического шёлка, и аккуратные спортивные попки бразильянок, дутые мышцы молодых пижонов и сухощавые тела стариков… Толпа гудит, зеваки в сборе, людям нечем заняться, они слоняются по улицам после рабочего дня в поисках бесплатных реал-шоу. И над всем этим интернациональным сборищем в тёплых, нагрётых асфальтом потоках воздуха качается предупреждение — крупно: «Осторожно, мины! За силовое поле не входить! Дезактивация!»
Тормозной след.
Движок вхолостую. Что делать?!..
Надо же, за силовое поле не входить, ага… Как будто это очень просто — пройти сквозь поле-ограждение… И не потерять сознание, и выжить — когда тебя приложит «воздействием» так, будто шандарахнет по лбу приличным отбойным молотком. А когда очнёшься, прочувствуешь очень даже естественную иллюзию сквозной дыры в черепе: в лоб поддувает, а там, где ещё недавно затылок мешал чесать уши изнутри головы, немного не хватает косточек, кожи и волос.
Дезактивация… — это очень хреново!
Это значит, кто-то из сапёров, бывших коллег соседа Фернандо (или обычный грибник-экстремал) из-за окружной дороги занёс в город споры российских ПОМЗ-2М или ОЗМ-72. И споры эти не сгинули под траками патрульных танкеток копов, гадостные споры не склевали падкие до дряни кынсы — нет, нет, нет — споры, мать их, проросли. И дали полноценные осколочные плоды, раскинувшие усики-растяжки где-нибудь поблизости от человеческого жилья, возможно, на детской площадке между «корабликом»-песочницей и горкой-"слоником". И, возможно, мину (мины?) вовремя заметили, и ребятишки не лепили «пасочки» у медной проволоки, которую лучше бы не трогать…
Но! — дезактивация и прочие мероприятия… — о, Будда, как это всё не вовремя!!
Именно сейчас… — сто двадцать секунд… Акира не решается посмотреть на секундомер — знает: заказ и контрольное время исполнения под угрозой срыва, ритуал практически нарушен. Феникс больше не шарит по торпеде «кошачьими глазами» и, следовательно, не искажает лобовое стекло диаграммами концентрации вредных газов в атмосфере и графиками развития пожара.
Он смирился.
Почти.
Сзади — опасность.
Копы! — вот, на, затычка в каждый тубус!
— Водитель транспортного средства «хонда-нео», номер 123-456-789 ВА, покиньте салон! К вам обращаются представители муниципальной полиции вольного города Вавилона! В случае неповиновение, мы будем вынуждены открыть огонь на поражение!
И таки откроют — стрелять в упор Устав не запрещает даже в плотных скоплениях народа.
Копы.
Эти сволочи знали, что впереди силовое поле (не смотреть на секундомер!!), знали — и потому особо и не торопились. Вышли из броневика, завинтили нарезные замки дверей, на ходу сняли пулемёты с предохранителей и дослали в подствольники плазменные гранаты. И вот они рядом, очень рядом, метров за десять — ухмыляясь под матовыми забралами чёрных шлемов, рассматривают некоего Акиру Оду в оптику прицелов с долбанутьсякратным увеличением. Досин видят, как феникс вспотел, и капельки влаги стекают по лбу (не смотреть на секундомер!!) При желании стражи порядка смогут увидеть микроорганизмы, паразитирующие под ногтями Акиры — у ребят отличнейшие прицелы, великолепнейшие. И ещё — с помощью этих прицелов очень даже тяжко промахнуться. Практически невозможно. Да и теоретически… Самонаведение всё-таки… — по заданным координатам и динамике перемещений зафиксированной цели, по определённому, очень специфическому тепловому излучению (ну, это уж точно поправимо), по массе тела и феромонам…
Излучение и масса…
Феромоны и тепловое… тепловое излучение…
— Выйти из машины! Руки за голову! Любое резкое движение — провокация — огонь на поражение!
Огонь на поражение… огонь…
Выйти и объяснить: мол, так и так, я феникс, очень спешу, а там пожар, рядом, даже дым, ну очень надо, иначе последствия себе трудно представить, понимаете, ну, пожалуйста! — и расплакаться, как будто Акире пять лет. И преданно смотреть добрым дяденькам в такие симпатичные забрала, и вытирать покрасневшие глаза, и дёргать за рукава бронежилетов-хамелеонов…
Бред!!..
Патрульный вертолёт, разобравшись что к чему, оставил в покое одинокого бродягу-феникса, не тронул хозяина лучин и пепелищ. Не тронул. Вертолёт. А эти… Почему эти?.. ведь тоже копы, одна контора, из одной руки зарплату получают, в одно очко испражняются…
— Выйти из машины!!
Ага, серьёзная беседа, не по душам, но о жизни и смерти, не просто угроз-з…
…додумать не успел — вышел — вспышкой.
Разрывные пули взрывались (ведь разрывные!) в салоне «хонды-нео», разобранной избыточным давлением на покорёженные запчасти и нежизнеспособные куски металлопластика. Отравленными тетродоксином осколками пули лопались там, где наносекунду назад была голова Акиры, и почки, и сердце, и печень. Вот что значит: «на поражение» — без компромиссов, слово-дело.
Скрипят магнитные захваты входной двери — видать, давно не смазывали. Напротив, сразу через дорогу, кынсы на троих лениво ковыряются в мусорном баке — рыщут в поисках расчленённых жертв очередного сексуального маньяка-каннибала. Фернандо, инвалид-сапёр, курит на лавочке у подъезда — «половинку» смалит: пятьдесят на пятьдесят табака от «мальборо медиум» и вымоченной в ацетоне конопли местного урожая — во-он, в палисаднике «мачтовые сосны» колосятся.
Вольготно расселся сосед, дымит в одиночестве, мордаху рябую солнышку подставляет — для загара, или под настроение хорошее. А может, и с процентами гомеопатии намудрил чего, мало ли… Зашибись человеку и ладно. Приятно Фернандо, и кому какое дело…
Акира подошёл, присел рядом, подкурил неизменные «Firestarter Light» от любезно предоставленной папироски:
— Балдеешь?
— Душой отдыхаю. И телом. Кропалик отсыпать? С утра замес новый наворотил, могу поспособствовать? от щедрот?
— Пасиб, Фернандо, не тянет.
— Брезгуешь?
— Не-а, с жиру бешусь: если по делу протянуло, только натуралку на ветер перевожу, чтоб ни брёвнышка — один чистяк чуйский.
— Буржуй, — кивнул инвалид, — понимаю, после чистяка «половинку» дуть — западло.
— Ага, братаны не поймут… — сквозь приступ обжигающего грудь кашля прохрипел Акира. — Не-е!.. по!-ай!-ймайа…
— Да понял я, понял! — Бывший сапёр двинул Акиру кулаком по спине. — Понял! Не кричи, вредно тебе. Рак, небось?
— Рак.
— Лёгкие? — не спросил, но кивнул Фернандо.
— Лёгкие.
— Стадия? третья?
— Ага.
— Ничего, — Фернандо затушил о лавочку окурок, — в пожаре заживёт, ха-ха, как на собаке: сгоришь — в момент поправишься.
— Сгорю. Как пить дать, сгорю. И поправлюсь. Как на собаке… — Акира сплюнул ком кровавой мокроты на асфальт, растёр лужицу каблуком. — Mens sana in corpore sana.
— О! — обрадовался сапёр. — Дело, феникс, говоришь! У меня в холодильнике пятьсот капель томятся! На случай твоего внезапного визита! С вчера, веришь, бутыль заготовлена! Может, нагрянешь внезапно? Прям щас?! Насчёт поправки?!
— Может, и нагряну. Перед сном. Извини, спешу.
— А-а, вижу, совсем невмоготу? Ты, Киря, с этим делом поаккуратней. Смотри, не подохни раньше сроку.
— Да уж постараюсь как-нибудь. Приложу усилия.
А дальше — упасть в салон авто и поршнями ворваться в обычный, ничем не примечательный вечер. Прокатиться на новой патрульной машине по городу, хаотично меняя маршрут. Может, залить огнетушителем пару-тройку мусорных урн, задымившихся от окурков, а потом спрятаться в каком-нибудь уютном барчике и утолить песчаную жажду пивом. И позвонить Пузырю. Или набрать Юрико? Нет, Юрико, надоедать не стоит. Ага, наслаждаться светленьким, холодненьким — с пузырьками!! — предпочтительней с Пузырём, и это не каламбур, это святая — суровая! — правда. Особенно, если Акира намекнёт старому товарищу, что угощает…
Ещё пару-тройку кварталов — покружить, не спеша, разглядывая косё бэндзё на променаде и проституток-зооморфов на работе. Надо сжечь казённый бензин и хоть чуть-чуть обкатать новую тачку.
Когда Акира впервые пришёл в родимое депо не стажёром, но уже в качестве полноценного работника, молодой и тонкий, как спичка, Хулио Санчес, прирождённый газодымозащитник и по совместительству каптёрщик, чуть ли не облизываясь, вручил новоиспечённому фениксу ключи от патрульного ДВС-авто. Но! — не просто ключики от какого-то там кузова на колёсах, а настоящие отмычки от джипа-лимузина «мерседес-хаммер-дельтатурбо», аристократичного чёрного броневика с алыми вкраплениями псевдоалмазов, усиливающих кузов и снижающих вибрацию. Причём броневика, облагороженного тюнингом.
А?!
Ага!!
«МХД» обладал комфортабельным силиконовым салоном, стилизованным под винилискожу-Т типа «сумеречный аллигатор». Безупречная ВАЗовская подвеска на основе углепластиков и титаноиридиевых сплавов плюс десятиступенчатая коробка передач и движок от БМП-25К совсем даже не портили ходовые качества казённого авто. А вот некоторые приятные возможности, такие как способность преодолевать вертикальные завалы до пятнадцати метров высотой и полусотни шириной, а также сходу перепрыгивать водные преграды и дорожные заторы… Плюс наличие термоаппаратуры многократного действия, обеспечивающей установку не просматриваемой дымовой завесы радиусом до трёхсот метров — шесть дымовых гранатометов калибра восемьдесят один миллиметр системы 902В «Туча»… Все эти прелести придавали «МДХ» особую, функционально-эстетическую пикантность.
Джип-лимузин «Мерседес-Хаммер-Дельтатурбо» прослужил Акире целых три месяца…
Город.
Мегаполис профессионалов и любителей.
Вавилон.
Перекрёстки, перекрёстки, «зебры», «зебры», светофоры, вывески парикмахерских и соляриев, витрины специализированных магазинов и палатки с прохладительными напитками.
Девушки в шортах и бикини, в сарафанах и комбинезонах. Длинноволосые, лысые, татуированные, белокожие, кареглазые. Спрятавшие личика под рубандами и бесстыдно обнажившие проколотые пирсингом соски, щеголяющие золотыми клипсами и закутанные в сари до пяток. Разные. Много. На любой вкус и цвет. Мужчин, впрочем, тоже хватает и в не меньшем количестве.
Город Свободы. Ареал обитания фениксов. Пристанище, последний оплот ненасилия, веротерпимости и отсутствия расовых предрассудков. Цунэмару-твердыня. Сиро-кэнго! — оборонительный замок! Сюда может приехать каждый-любой, зарегистрироваться, получить гражданство и при необходимости новое имя. Здесь никому нет дела до твоего прошлого, здесь всем интересно твоё настоящее: хороший ли ты человек, можно ли к тебе повернуться спиной.
Город, перекрёстки, перекрёстки, светофоры.
«Весёлый квартал». Добрые люди, хорошие соседи — утопия? — реальность! В прямом смысле черные улыбки горцев-синьмун, мужчин и женщин, наряженных в тайские шмотки и когда-то очень давно и далеко возделывавших суходольный рис, — этим людям хватило сил и смелости вырваться из привычного окружения и найти лучшую долю здесь, среди надёжных стен Вавилона.
А вот — пятеро странных хлопчиков, в смысле, представители замкнутой эндогамной общины парси, потомки персов-зороастрийцев. Интересная община: все пороговно ростовщики и дерут, кстати, знатные проценты. Пятеро — чинно вышагивают по асфальту, сербают нарко-колу и жадно разглядывают кубинских мулаток, торгующих шёлковыми платками и вареными креветками. Лет двадцать назад община парси долго и скандально судилась с мэрией за право хоронить своих умерших в башнях молчания, для чего общиной даже была приобретена партия самых настоящих грифов, которые, согласно церемонии, и должны были расклёвывать — утилизировать! — трупы. И вроде бы мэрия таки дала добро, вот только грифы почему-то отказывались кушать священную мертвечину, предпочитая конкурировать с кынсы за право харчеваться в мусорных контейнерах. Мэрия рассвирепела, община пыталась было оправдаться, мол де, не досмотрели, купили не качественных диких пташек, а корейских второсортных клонов — простите, впредь такого не повториться. И действительно не повторилось — проект «башен» прикрыли. Самое интересное, что смертность в общине сразу же резко сократилась, достигнув абсолютного нуля — никто не хотел умирать «нечисто»! — за двенадцать лет муниципалитет не зафиксировал ни единого летального исхода…
Город. Вавилон.
Припарковаться у дорожного навеса-забегаловки, раскинувшей яркую матерчатую вывеску поверх диафрагмы-шатра. Перекинуться парой слов с поваром-продавцом и купить порцию горячих пампушек и пластиковую мисочку ледяной сметаны. Отъехать к ближайшей «обеденной» стоянке и окунать пампушки в белый холод хрустящими чесночными боками. И лениво, почти сыто ловить ушками обрывки разговора в соседней машине, схватывая, в лучшем случае, кусочки фраз:
— Аш мича ву хо?
— А ху бох?
— Аса хог деха…
— Бекх на била!
Бераш развлекаются, шалят детишки: папа купил дорогущий спортивный «Бавария Моторс Z4000» с ведущей передней эйр-подушкой, и теперь можно снимать двенадцатилетних прелестниц из соседнего тейпа. Благо, чернокосые красотки обычно не прочь прокатится на скоростной, блестящей от геля-обтекателя тачке, и даже — при особом доверии к водителю! — откидывают рубанды, дабы показать личика и подставить пушистые бровки встречному потоку и лазерным огням светофоров. И вот, похоже, джигита и его спутницу занесло на стоянку — дабы знойный мачо мог осуществить коварный замысел, касаемый половых отношений за тонированными силовыми полями-стёклами. Малыш, судя по диалогу, получил от ворот поворот на сто восемьдесят. Не помог и отцовский презент: сначала женись, а потом уже трогай за интимные оттопыренности — но не наоборот.
«БМВ Z4000» — классная тачка. Акира ездил на такой после первого воскрешения. Хулио, газодымозащитник-каптёрщик, свирепо смотрел на везунчика Оду, которому опять обломилась офигительная патрульная машина.
«БМВ Z4000» прожил с Акирой ровно два воскрешения — целых десять дней.
Из патоки воспоминаний феникса выдернул зуммер вызова — электроток ударил по телу, пронзив позвоночник раскалённой спицей от копчика до затылка, встряхнув так, что пальцы, татуированные в это время суток «кошачьими глазами», разжались, и на джинсовые колени перевернулась пластиковая миска — повезло, уже пустая.
Зуммер.
Чёрт, наконец-то!!
— Ода, Ваш квадрат?! ответьте! — взволнованный голос диспетчера Айны Такахаси, сорокалетней одинокой дамочки (огромные зелёные глаза-голограммы, мышиный хвостик, внушительный целлюлит чуть ниже «ватерлинии»). Она — единственная любительница в депо профессионалов.
— Да, Айна, слушаю. И повинуюсь.
— Дружбы Народов, 88. Супермаркет «Зиккурат Этеменанки». Возгорание шестой степени. Расчётное время выдвижение на позицию — сто двадцать секунд.
— Сколько?!
— Акира, очень надо успеть. Дело серьёзное. Подтверждение заказа?!..
— Есть подтверждение.
Рёв потревоженного движка. Ремни безопасности оплетают тело от бёдер до подмышек, компенсируя резкие повороты и прыжки через «лежачих полицейских». Припадочная дрожь, предчувствие ритуала и серьёзного огня, настоящего, злого, неудержимого, а не какой-нибудь дымящей окурком урны у диетического «Макдональдса» — предчувствие, предчувствие, предчувствие…
Боль в животе — голод, заворот кишок, сплюнуть в пепельницу — и не попасть. Рвануть сквозь толпу между прозрачным пластиком остановки и подкатившим краснопузым трамваем. Крики, ругань, перепуганные лица, кто-то умудрился ударить ногой по крылу патрульного авто. Люди. Любители. Белые тюрбаны «исповедующих единство божие» аль-муваххидун, парки и штаны селькупов, клетчатые рубашки темнокожих мужчин народа сосо. Сосо на диалекте йолонка поминают великого змея Нингиангана и всех крокодилов мира, дабы лучшие животные защитили своих верноподданных от нечестивой смерти под колёсами транспортного средства.
Сто двадцать секунд!
Похоже, делишки серьёзней некуда…
Ступенчатая глыба супермаркета «Зиккурат Этеменанки» видна издалека — девяносто метров высотой, ага. На крыше супермаркета — дорогой, класса «Otium cum dignitate» ресторан «Мардук», спрятанный в тени финиковых пальм и тамарисков.
Вот только сейчас пальм наверняка уже нет, а ресторан — в огне. Весь. Пылает.
Ускорением Акиру прижимает к сидушке, надрывается мигалка-сирена: тише едешь — не наш девиз. Наш девиз: быстрее будешь. Сто двадцать секунд? У «Зиккурата» надо быть уже сейчас, уже пять минут назад!!
Не снижая скорости, феникс «поколдовал» над торпедой и вывел на лобовое стекло штриховку-план очага возгорания и прилегающего района, задав двухсекундное обновление по динамическим характеристикам пожара. Смотреть на дорогу-пешеходов и схватывать сметаемые дворниками столбцы чисел: расстояния до, вероятности на, скорость ветра сейчас, использованные для строительства материалы по отдельности и в совокупности, возможные последствия работы любителей-пожарных (пять бригад уже на месте — пузыряют водичкой в расплавившиеся витрины; ур-роды, нет чтоб вовремя сообщить в Профсоюз… мы сами, мы умеем, мы справимся…)
До соседних домов-высоток огонь не достанет. Не должен перекинуться — далеко, около сотни метров. Опять же, особенности архитектуры супермаркета: пирамида просядет вершиной внутрь. К тому же, на пути огня — огромная площадка для парковки электрокаров (пустая), боулинг (временно закрыт на ремонт), бильярд (да хрен с ним, с бильярдом!) и заправка (бензин, керосин, электролит, водород)…
Заправка?!
М-мать, перемать!!!
От заправки до ближайшей семидесятиэтажной многоквартирки-стелы всего ничего — высморкаешься в платочек, брызгами фундамент заляпаешь.
Перекрёсток? — на красный, вдавить мизинцем сенсор газа и крепче ухватить штурвал — до кровавых мозолей, не доверяя гидравлике. И проскочить в сантиметре от ртутного бампера микроавтобуса класса «формула — красный крест»: кому-то не повезло, для кого-то вызвали профессиональный орган. Клаксоны. Прожекторы-фары. Массивная малиновая амфибия маячит впереди, не разрешая обгон. В амфибии раскатывают по городу мальчишки-пуэрториканцы. Веселится молодёжь, ага, играют гормоны: «Мама — анархия, папа — стакан портвейна» — разрывает квадросистему ретромузыка. А ещё малыши выставили наружу телескопические сарбаканы с лазерными прицелами и, смеясь, выдувают отравленные стрелки: дюжину штук отбросили дворники, одна таки влетела в салон и вонзилась в кресло рядом с плечом Акиры. Не отвлекаться на ерунду! уйти в сторону! манёвр! к чёрту недоумков!.. — и едва не растереть по асфальту открывшего рот рикшу-белоруса и выпавших из «кареты» пассажиров-индусов. М-мать!! Штурвал на себя и резко вправо. Ти! ксо! — тротуар! — толпа шарахнулась, слава Будде, Акира никого не зацепил, авто застыло в полуметре от стеклопакета пиццерии «Тистэчка дядька Йвана». Перекошенные лица посетителей. Сыр и анчоусы. Ветчина и сало «з хробачкамы». Штурвал от себя — шагреневая оплётка режет ладони. Чёрные полосы стёршегося об асфальт протектора. Крылом зацепил пустой пластиковый столик уличного кафе. Белый передничек официантки-календжин, чёртова уйма бус-колец на шее. Выскочил на проезжую, вроде никого не убил. И — м-мать! — рано расслабился, чуть не примял гвардейца-спринтера: повезло, резвый наездник таки успел — молодчина! — высоко подпрыгнуть, уворачиваясь на пешеходной «зебре» от монстра автомобилестроения.
Проспект. Ровные благодатные потоки электрокаров, мотороллеров, скейтбордов, велосипедов, рикшамобилей и ДВС-авто… Обогнать, вклинится, подрезать… Над головой — недовольный стрекот полицейского вертолёта: Акира отчётливо понимает, что в данный момент луч сканера считывает параметры патрульной «хонды-нео», бортовой компьютер делает запрос в центральную базу данных, через наносекунду получает ответ — и результат прорисовывается на гелевом экране монитора, скорее всего из-за болтанки рябь, плохо видно. Но! — при любом раскладе досин уже вкурили, что имеют дело с профессиональным пожарным, фениксом, а «нео» прорывается к горящему супермаркету не просто так, но по служебной необходимости. Да-да, ребята, пора оказать содействие, организовать коридор, да хотя бы просто, чёрт возьми, не мешать! Не отвлекать феникса шумом сдвоённых винтов и демонстративно не шевелить пусковыми установками НУРС!..
Вертолёт резко уходит вверх.
Отлично!! — благодаря «кошачьим глазам» Акира, не глядя, нащупывает пальчиками панель управления штриховкой-планом и лёгкими прикосновениями фаланг задаёт параметры расчёта вероятности воспламенения заправки. Мгновенно высветившиеся оранжевые столбцы буковок-цифр пугают Акиру — анализ, вывод: феникс просто не успевает и всё тут.
Из-за цепной реакции (ряды костяшек домино) после того, как вспыхнет заправка, огонь зацепит стелу, стела завалит две соседние высотки… — в итоге рухнет полрайона, после чего пожар захватит огромные площади города и…
Зона массовых и сплошных пожаров.
Огненный шторм.
Неутешительный прогноз. Если… то… — слишком много работы, слишком тяжело себя контролировать.
— База, вызывает Ода. Приём.
— Ода, база, приём.
— База, вызывает Ода. По заказу вероятность А. Нужна подмога, приём.
— Ода, база, продержитесь, никого в зоне функциональной помощи, приём.
— Айна, твою за ногу, я сам х…й справлюсь, если куда!! Ты, старая бл…дь, это чётко осознаёшь?!
— Ода, база осознаёт чётко, спасибо за комплимент, до связи.
Подмога?! а?! подмога?! — болты и больше не просите?! Ну и куда все подевались?! Отмечают «ёршиком» — не мешайте! — день рождения свиноподобного Санчеса?! Перетаптываются с пятки на носок на докладе — шире ягодицы! — у Спираса?! Жуют сопли у сломанных посредством зубочисток кофеварок?! Удовлетворяют подружек в интиме общественных сортиров?! предварительно застелив кафельное ложе мягкой простынёй туалетной бумаги?!
Пид…ры!!!
Натужный рёв движка — мощи явно не хватает, ай, сейчас бы Акире его первый «МХД», или хотя бы «БМВ Z4000». Можно даже «девятку». Но… — що маемо, то маемо: горбатая малолитражка «хонда-нео», ретромобиль, отреставрированный специалистами депо, пыхтит, выжимая из форсунок измельчённые капли топлива. Хулио, настоящий теперешний Хулио, толстый, как боров на бойне, вручая Акире ключи от новой патрульной машины, счастливо улыбался: мол, справедливость восторжествовала, наконец-то выскочке-фениксу, пусть даже десять лет спустя, придётся кататься в гнилье, а не кайфовать в солидном авто. Хотя… если честно, после «БМВ Z4000» Оде не позволяли садится за руль машины серьёзней, чем «шкода-файна». А если вообще всерьёз, то последние лет шесть Акира ездил на ненадёжном отечественном старье вроде «библ-тиамат». Но «хонда-нео», конечно, выиграла в первенстве за честь называться самым древним тарантасом.
Натужный рёв движка.
Здесь свернуть, вытянуть штурвалом через дворы, обдать выхлопом седых чернокожих бабулек, лузгающих семечки на силиконовой лавочке у подъезда. Повезло: ни одной юной мамаши с коляской на проезжей части. Мимо мусорных баков, до верху забитых обрезками и лоскутами дерматина, по дороге к швейному цеху, выпрыгнуть на бордюр, снести бампером подозрительно пустую урну-пепельницу (от удара с крыши «хонды» слетела мигалка) — и вынырнуть на большую дорогу, как раз напротив районного морга. Поворот налево — замечательно: до выхода на финишную прямую — метров полтораста, не больше!..
По времени порядок и…
Твою мечту за правое копыто!! Наплодили уродов!! Примочку мескалина в паховый отросток!! И дышать анусом, не разминая грыжу, м-мать!! Всем ослам по тотему тем же местом, тиксё!!..
Да прибудет метеоризм в желудке каждого коммунальника!!
Затор.
Пробка.
Ремонтные работы, щ-щет. Короче, кэцуноана полнейшая.
Назад!!
Идиот!! А почему бы ни кинуть «картинку» района на лобовуху?! — где, что, куда?!
Удар. Ремни впиваются в напряжённую плоть. Ну и хрен с ней, с плотью, не до неё сейчас, совсем не до неё. Что там… Полицейский катафалк… У-у… Танцы на час… И ладно бы…
Да только — сто двадцать секунд запаса. Было. А теперь?!
И нет никого на подмогу, они, видите ли, трахаются в нужниках…
…стела завалит две соседние высотки… полрайона… огромные площади города…
Гаснет мигалка, тихнет сирена. Копы, похоже, любители, ещё только открывают двери-люки своей кмботанкетки, пугая народ длинными глушителями-стволами крупнокалиберных пулемётов системы «Дятел-47», а «хонда» Оды, оглушительно сигналя, уже выехала на тротуар — отлично сработали гелевые амортизаторы: подбросили тачку на метровой высоты бордюр.
Толпа, пешеходы — волнами в стороны: кого-то придавили к бетонному забору районного абортария, других просто вытолкнули с тротуара на крыши ДВС-авто. Возможно, есть жертвы. Одно радует, копы вдогонку стрелять не будет: слишком много вокруг добропорядочных граждан вольного города Вавилона.
Дым стелется по асфальту, прорываясь сквозь каблуки и голеностопы зевак, собравшихся перед ограждением: бриджи, холщовые брюки, кирзовые сапоги и прорезиненные гэта; бейсболки со встроенными кондиционерами, пробковые каски, предохраняющие от зомбирования по фотографии, и клеенные из рисовой шелухи панамы; толстые ляжки нью-йоркских афроамериканок, обтянутые коротенькими юбочками из синтетического шёлка, и аккуратные спортивные попки бразильянок, дутые мышцы молодых пижонов и сухощавые тела стариков… Толпа гудит, зеваки в сборе, людям нечем заняться, они слоняются по улицам после рабочего дня в поисках бесплатных реал-шоу. И над всем этим интернациональным сборищем в тёплых, нагрётых асфальтом потоках воздуха качается предупреждение — крупно: «Осторожно, мины! За силовое поле не входить! Дезактивация!»
Тормозной след.
Движок вхолостую. Что делать?!..
Надо же, за силовое поле не входить, ага… Как будто это очень просто — пройти сквозь поле-ограждение… И не потерять сознание, и выжить — когда тебя приложит «воздействием» так, будто шандарахнет по лбу приличным отбойным молотком. А когда очнёшься, прочувствуешь очень даже естественную иллюзию сквозной дыры в черепе: в лоб поддувает, а там, где ещё недавно затылок мешал чесать уши изнутри головы, немного не хватает косточек, кожи и волос.
Дезактивация… — это очень хреново!
Это значит, кто-то из сапёров, бывших коллег соседа Фернандо (или обычный грибник-экстремал) из-за окружной дороги занёс в город споры российских ПОМЗ-2М или ОЗМ-72. И споры эти не сгинули под траками патрульных танкеток копов, гадостные споры не склевали падкие до дряни кынсы — нет, нет, нет — споры, мать их, проросли. И дали полноценные осколочные плоды, раскинувшие усики-растяжки где-нибудь поблизости от человеческого жилья, возможно, на детской площадке между «корабликом»-песочницей и горкой-"слоником". И, возможно, мину (мины?) вовремя заметили, и ребятишки не лепили «пасочки» у медной проволоки, которую лучше бы не трогать…
Но! — дезактивация и прочие мероприятия… — о, Будда, как это всё не вовремя!!
Именно сейчас… — сто двадцать секунд… Акира не решается посмотреть на секундомер — знает: заказ и контрольное время исполнения под угрозой срыва, ритуал практически нарушен. Феникс больше не шарит по торпеде «кошачьими глазами» и, следовательно, не искажает лобовое стекло диаграммами концентрации вредных газов в атмосфере и графиками развития пожара.
Он смирился.
Почти.
Сзади — опасность.
Копы! — вот, на, затычка в каждый тубус!
— Водитель транспортного средства «хонда-нео», номер 123-456-789 ВА, покиньте салон! К вам обращаются представители муниципальной полиции вольного города Вавилона! В случае неповиновение, мы будем вынуждены открыть огонь на поражение!
И таки откроют — стрелять в упор Устав не запрещает даже в плотных скоплениях народа.
Копы.
Эти сволочи знали, что впереди силовое поле (не смотреть на секундомер!!), знали — и потому особо и не торопились. Вышли из броневика, завинтили нарезные замки дверей, на ходу сняли пулемёты с предохранителей и дослали в подствольники плазменные гранаты. И вот они рядом, очень рядом, метров за десять — ухмыляясь под матовыми забралами чёрных шлемов, рассматривают некоего Акиру Оду в оптику прицелов с долбанутьсякратным увеличением. Досин видят, как феникс вспотел, и капельки влаги стекают по лбу (не смотреть на секундомер!!) При желании стражи порядка смогут увидеть микроорганизмы, паразитирующие под ногтями Акиры — у ребят отличнейшие прицелы, великолепнейшие. И ещё — с помощью этих прицелов очень даже тяжко промахнуться. Практически невозможно. Да и теоретически… Самонаведение всё-таки… — по заданным координатам и динамике перемещений зафиксированной цели, по определённому, очень специфическому тепловому излучению (ну, это уж точно поправимо), по массе тела и феромонам…
Излучение и масса…
Феромоны и тепловое… тепловое излучение…
— Выйти из машины! Руки за голову! Любое резкое движение — провокация — огонь на поражение!
Огонь на поражение… огонь…
Выйти и объяснить: мол, так и так, я феникс, очень спешу, а там пожар, рядом, даже дым, ну очень надо, иначе последствия себе трудно представить, понимаете, ну, пожалуйста! — и расплакаться, как будто Акире пять лет. И преданно смотреть добрым дяденькам в такие симпатичные забрала, и вытирать покрасневшие глаза, и дёргать за рукава бронежилетов-хамелеонов…
Бред!!..
Патрульный вертолёт, разобравшись что к чему, оставил в покое одинокого бродягу-феникса, не тронул хозяина лучин и пепелищ. Не тронул. Вертолёт. А эти… Почему эти?.. ведь тоже копы, одна контора, из одной руки зарплату получают, в одно очко испражняются…
— Выйти из машины!!
Ага, серьёзная беседа, не по душам, но о жизни и смерти, не просто угроз-з…
…додумать не успел — вышел — вспышкой.
Разрывные пули взрывались (ведь разрывные!) в салоне «хонды-нео», разобранной избыточным давлением на покорёженные запчасти и нежизнеспособные куски металлопластика. Отравленными тетродоксином осколками пули лопались там, где наносекунду назад была голова Акиры, и почки, и сердце, и печень. Вот что значит: «на поражение» — без компромиссов, слово-дело.