Страница:
— Кто? — лаконично поинтересовался Тео.
— Молодой марокканец на мотоцикле. Марка — итальянский «сирокко», довольно старый, заднее седло с зелёной бахромой — она закрывала номер. На стекле передней фары трещина слева сверху. На никелировке руля — глубокие царапины.
— Водитель?
— Высокий, худой, курчавые короткие волосы, небольшие усы, чёрные очки, потёртые джинсы, белая грязноватая рубаха. На левой руке электронные часы «сейко». Большой палец правой руки заклеен лейкопластырем.
— Я пошёл, — объявил Тео.
— Его уже сменили, — предположил Стив.
— Или ещё нет, — Тео усмехнулся, осторожно прикрывая дверь, которую Суонг тотчас же закрыл на задвижку и на цепочку.
— Что предпринимаем? — спросил Цезарь, внимательно глядя на Стива.
— Вероятно, надо лететь.
— Я хотел ещё посмотреть отель. Переговоры о покупке подходят к финалу. Тут директор Ренке из нью-йоркского банка. У него полномочия от Пэнки. Я видел его сегодня и говорил с ним.
— Тоже немец?
— Да, но из семьи антифашистов. Родился в Штатах.
— Может, он и подослал «хвост»?
— Не думаю… Он был удивлён и даже испуган нашей встречей. Решил, что его проверяют, и пытался оправдываться. Он понятия не имел, что я могу находиться в Африке.
— Прошу прощения, но за нами следили со вчерашнего дня, — вставил Суонг.
— А что за отель? — спросил Стив.
— «Звезда Марокко» — на Приморском бульваре, недалеко от Океанариума.
— Место неплохое.
— У отеля свой участок пляжа и причал для катеров и яхт.
— Великолепно. Почему же отель продают?
— Финансовые трудности… Они строят что-то ещё, а туристов мало. Здесь неспокойно после попытки переворота.
Послышался условный стук в дверь, и Суонг, заглянув в глазок, впустил Тео.
— Сидит в кафе, напротив двери, — объявил Тео.
— Парень с мотоциклом? — уточнил Стив.
— Да. Мотоцикл па стоянке слева от входа. С балкона должно быть видно.
Суонг вышел на балкон и тотчас вернулся.
— Этот… Значит, увидим, когда они сменятся.
— Он задержится, — возразил Тео.
— Почему?
— Будет ждать второго, который пошёл наверх.
— А тот что?
— Не придёт.
— Понятно, — кивнул Стив. — Что ты сделал со вторым?
— Лежит в твоём номере.
— Жив?
— Да. Связан.
— Что он делал?
— Пытался незаметно войти в твой номер.
— Вошёл?
— Да. Но я следом.
— Пойдём поговорим?
— Он сможет отвечать минут через двадцать.
Через четверть часа все вчетвером перешли в номер Стива. Тут никого не оказалось, но Тео направился в ванную комнату и вытянул оттуда за ноги молодого, узколицего, смуглого парня, туго спелёнутого капроновым шнуром.
— Оперативно, Тео, — похвалил Цезарь.
— Санчин-до, — усмехнулся тот в ответ.
Связанный парень шевельнулся и застонал.
— Часы «сейко». Такие же, как у того. — Суонг указал на руку пленника.
— Дай-ка их мне, — попросил Стив.
Суонг повернул парня на бок и, освободив кисть руки от шнура, снял часы и протянул Стиву. Парень застонал громче.
— Тихо, — предупредил Стив, разглядывая часы, — разговаривать будешь шёпотом.
— Не понимаю, — пробормотал пленник по-арабски. — Я ни в чём не виноват. Отпустите…
— Можно и по-арабски, — сказал Стив. — Выкладывай все начистоту. Быстро. Кто тебя подослал и зачем?
— Ничего не знаю. Я не виноват. Отпустите.
— У него был пружинный нож и плетёная корзинка, — вставил Тео.
— Превосходно, — кивнул Стив. — Про папу Луку ты слыхал?
— Нет… Я ни в чём не виноват.
— Разумеется. Сюда ты, конечно, забрался по ошибке.
— Да, господин, я ошибся. Я…
— Зато мы не ошиблись. Даю тебе минуту на размышление. Если не заговоришь, сначала отрежем тебе уши, потом нос, потом… Ну, потом все остальное… Твоим ножом. Минута началась.
Через три минуты все стало ясно.
— Развяжи его, Тео, — сказал Стив, после того как парень, заикаясь от страха и волнения и мешая французские слова с арабскими, закончил исповедь. — Где твой нож?
Парень указал на Тео, который освобождал его от уз.
— А корзина с коброй?
— В комнате ночных горничных за лифтом. Дверь открыта.
— Кто из горничных тебе помогал?
— Никто. Клянусь Пророком. Про дверь сказал Биппо.
— Допустим. Принеси, пожалуйста, сюда кобру, Тео, — попросил Стив, — и дай мне этот ножик. А ты пока посиди отдохни, гага.
Тео толкнул парня в свободное кресло, вынул из кармана складной пружинный нож с рукояткой из зелёного рога и протянул Стиву.
— Хорош, — сказал Стив, резким движением открывая нож. — Так какой тут яд?
Парень, постукивая зубами, повторил. Его бледное лицо блестело от пота, хотя в комнате работал кондиционер и было прохладно.
— Этот яд хорошо известен в Африке и на Востоке, — тихо заметил Цезарь. — Даже при небольшой ране смерть наступает через несколько минут от паралича сердца, и установить присутствие яда в крови чрезвычайно трудно.
— Стойкий он? — спросил Стив, внимательно разглядывая ирризирующее на свету лезвие.
— Довольно стойкий, хотя разлагается спиртом. Нанесённый на холодное оружие, сохраняет силу несколько месяцев, пока не сотрётся.
— Видишь, на какое нехорошее дело тебя послал твой патрон? — назидательно заметил парню Стив, осторожно складывая нож и пряча его в карман. — Тебя послали убрать «неверного», а «неверный» — твой единоверец. Ты мог совершить большую ошибку, и Аллах никогда не простил бы её тебе.
У парня задрожал подбородок.
Возвратился Тео с небольшой плетёной корзиной.
— Есть кобра? — поинтересовался Стив.
— Есть.
— Теперь в наказание следует попросить тебя сунуть в эту корзину руку, — сказал Стив, глядя в упор на пленника.
Парень весь сжался в своём кресле.
— Но мы не сделаем этого, — продолжал Стив. — Пока не сделаем… Но запомни, гага: папа Лука всесилен. Твой бывший патрон — поганый боров рядом с ним. Даже хуже… Если ты когда-нибудь изменишь нам, как только что изменил своему бывшему патрону, тебе обязательно придётся сунуть руку в эту корзину… Понял?
Парень кивнул, покусывая губы.
— Сколько они обещали тебе?
— С-сто динаров.
— А сколько уже заплатили?
— Н-н… п-пятьдесят.
— Хорошо, что не соврал. Вот тебе сто долларов. Понял?..
Парень открыл рот, но не решался взять протянутую ему банкноту.
— Бери, бери.
— А что я… должен… сделать?
— Сейчас ты поговоришь со своим приятелем внизу. — Стив сделал паузу, перехватив удивлённый взгляд Цезаря. — Отсюда поговоришь, добавил Стив, указывая на часы «сейко», лежащие па столе, — Ты скажешь ему, что тебе велю, а затем незаметно смоешься отсюда и тотчас уедешь к себе в Марракеш. Ты ведь из Марракеша, не так ли?
Парень торопливо кивнул.
— Уедешь сегодня же в Марракеш, — продолжал Стив, — и будешь сидеть тихо, пока тебя не позову. В Марракеш пришлю тебе ещё двести долларов. За тобой будут следить. Это испытательный срок. Выдержишь испытание — возьму на работу, и станешь обеспеченным человеком. Не выдержишь — здесь твой конец. — Стив указал па плетёную корзину с коброй. — Вспоминай её каждый раз, когда придёт искушение.
— Что я должен делать? — спросил парень, постукивая зубами.
— Сидеть тихо в Марракеше, молиться Аллаху, быть честным и ждать, когда позовёт… папа Лука. Понял?
— П-понял… А сколько ждать?
— Сколько будет нужно. А теперь давай вызывай своего приятеля. — Стив протянул парню часы «сейко». — Скажешь, как у вас условлено, что ловушка сработала и все о’кей, чтобы он был готов, и что ты сейчас спустишься вниз… Будешь говорить по-арабски?
— Да… — Парень со вздохом взял часы.
— Подожди-ка, Стив, — вмешался Цезарь, — я не совсем понял…
— Сейчас поймёшь. Ты умеешь обходиться с кобрами, Тео?
— Конечно.
— Вынь её и дай ей что-нибудь, чтобы выпустила яд.
Парень побелел и попытался встать с кресла, но Суонг одним движением руки вернул его на прежнее место. Парень заскулил.
— Тихо, — приказал Стив. — Эго пока не для тебя. Подойди-ка к окну. — Стив чуть-чуть отодвинул штору. — Смотри сюда, как будет удирать твой сообщник. Конечно, не дожидаясь тебя. Они заранее решили принести тебя в жертву. Смотри же…
Парень устремил остановившийся взгляд на мотоцикл под балконом.
— Отдала кобра яд? — спросил Стив.
— Да, — ответил Тео, держа в одной руке извивающуюся чёрную ленту, а в другой блюдце, на котором поблёскивали две капли зеленоватой жидкости.
— По моему знаку выбросишь её в коридор и постараешься снова поймать на лестнице, ведущей в холл. Кричи при этом громче: «Кобра, ловите кобру».
Тео осторожно поставил блюдце на стол и со змеёй в руках подошёл к двери.
— Ну, давай связывайся со своим приятелем, — приказал парню Стив, — и смотри в оба.
Парень трясущимися пальцами повернул наружный диск часов и приподнял его. Под ним в нижней половине корпуса оказалось миниатюрное переговорное устройство.
— Биппо, Биппо, — быстро заговорил парень, приблизив губы к раскрытым часам. — Биппо, это я — Хасан. Слышишь?
— Слышу, — прошелестело в часах.
— Дело сделано. Пророк с нами. Спускаюсь…
— Понял, — снова прошелестело в часах. — Не торопись…
— Зато он поторопится, — заметил Стив. — Видишь? Уже выходит к мотоциклу…
— Аллах, — пробормотал парень, — не ждёт меня… Аллах…
Внизу молодой араб в тёмных очках на мгновение задержался у дверей гостиницы, словно прислушиваясь, потом решительно направился в сторону мотоцикла. Очевидно, расслышав стук открытой и резко захлопнутой двери, он прыгнул на мотоцикл, дал газ и исчез.
— Вот так, — сказал Стив, — понял, Хасан?
— Аллах, о Аллах, — бормотал Хасан, закрыв глаза и раскачиваясь из стороны в сторону. — Поганец, распоганец, подавись свиной костью.
— Аминь, — заключил Стив, забирая у Хасана часы-передатчик, — перед тем как исчезнешь отсюда, объясни, что значит «пророк с нами».
— Он, — заикнулся Хасан, — он… это значит… тот человек умер…
— Я, то есть? — уточнил Стив.
— О Аллах… прости меня.
— Ты понял, что тебе делать?
— Понял… Только сначала…
— Что сначала?
— Найду этого поганца Биппо… Я…
— Значит, не понял! Ты сейчас выйдешь отсюда, и через десять минут тебя не будет в Касабланке. Понял? Повтори.
— Через десять минут не будет в Касабланке.
— Тебя не будет!
— Меня…
— Вот так… А твой Биппо от своей судьбы не уйдёт. Понял?
— Да…
— Где тебя искать в Марракеше?
— Площадь Эль-Фла… Мастерская чеканщика Надира… Спросить Хасана ибн Хамида.
— О’кей! А теперь, Хасан ибн Хамид, катись отсюда, и побыстрее. Если через десять минут ты ещё окажешься в городе, не дам за твою голову и цента.
— Прощайте, господин, и да хранит вас Аллах.
— Тебя тоже… Где кобра, Тео? — поинтересовался Стив, когда дверь за Хасаном закрылась.
— В корзине.
— Прекрасно… Попробуй проследить, куда он направился.
— Но возвращайся не позже чем через час, — добавил Цезарь, — мы сегодня же улетаем отсюда.
Тео молча кивнул и вышел.
— Зачем ты отпустил этого парня? — спросил Цезарь, не глядя на Стива.
— А что, по-твоему, следовало с ним сделать?
— Ну, например, сдать в полицию.
— И раскрыть наши карты? Через пару часов все подробности стали бы известны его сообщникам. Заодно мы доставили бы немало хлопот мадам Лежан. Пока её гостиница на хорошем счёту… А так…
— А так его дружки все будут знать через несколько минут. Он наверняка направился прямо к своему патрону.
Стив усмехнулся:
— Готов держать любое пари, что нет… Здесь почти Европа, и все так лее продаётся и покупается, как в Париже или в Мадриде. Кроме того, он убедился, что его предали, заработал сто долларов и, если получит ещё двести…
— Выброшенные деньги.
— Допустим… И тем не менее, этим ходом мы на какое-то время мистифицируем противников. Не сомневайся, Хасан скроется и будет сидеть тихо. Он ни за что не рискнёт признаться, что побывал в наших руках. Для него это верная смерть. Биппо уже сообщил кому-то, что операция удалась. Это сообщение пойдёт «наверх» и, вероятно, вскоре доставит несколько приятных мгновений мистеру Алоизу Пэнки и кому-нибудь ещё… Ну а потом, спустя некоторое время, когда, допустим, выяснится, что я жив и здоров, начнут разыскивать Хасана, но, надеюсь, он уже будет тогда в безопасности. Зато Пэнки и кто-то там ещё разуверятся в своих людях и в их возможностях. Думаю, Цезарь, что благодаря Тео и этому маленькому приключению мы выиграли неплохую ставку — она ещё принесёт нам хорошие плоды в будущем. Надо только умело воспользоваться сегодняшним выигрышем…
— Что ты имеешь в виду?
— Во-первых, надо заставить их поверить, что меня действительно вывели из игры. Поэтому я должен попасть в аэропорт бездыханным, на носилках в санитарной машине, но без участия здешних врачей. Во-вторых, надо оставить тут слушок, что Хасана ты прихватил с собой. Если этот слух дойдёт до Пэнки, а дойти должен, старик будет сильно встревожен. Вообразит, что ты собираешь против него улики, станет осмотрительнее и, может быть, сговорчивее.
— Или наоборот, — возразил Цезарь.
— Во всяком случае, сильно призадумается, прежде чем предпринять что-нибудь ещё. А когда узнает, что я жив и здоров… — Стив сделал многозначительную паузу.
— Его, по-твоему, хватит паралич, — хмуро докончил Цезарь.
— На столь благоприятный вариант не рассчитываю, — отпарировал Стив, — но полетят головы тех, кому он поручил эту операцию.
— Если он поручил.
— Неужели сомневаешься?
— Но ведь все это только предположения, Стив.
— Нет, я убеждён, что не ошибаюсь. Нити потянутся к нему. Слишком ловко задумано и оперативно проведено. Почерк специалиста…
Цезарь вздохнул, но промолчал.
Возвратился Тео и лаконично доложил: Хасан покинул гостиницу через чёрный выход у кухни, добрался до базара оливок в трех кварталах отсюда, переговорил с пожилым марокканцем — шофёром небольшого автофургона, загруженного пустыми бочками из-под оливок. Шофёр, видимо, согласился довезти его, но посадил не рядом с собой, а в фургон, который запер снаружи на висячий замок. После этого сразу отъехал. Тео последовал за ним на такси и убедился, что фургон выехал за город и свернул на шоссе, ведущее на юг, в сторону Марракеша.
— Ну вот, пока я прав, — резюмировал Стив, — и выиграл бы пари, если бы ты решился принять его.
— И пошлёшь ему в Марракеш обещанные двести долларов? — поинтересовался Цезарь.
— Разумеется. А ты оплатишь эти расходы.
— Но зачем?
— Считай, что я начал подбирать помощников для реализации нашей новой программы.
Цезарь внимательно посмотрел на Стива, усмехнулся, но ничего не сказал.
Вечером они были уже в Тегеране…
В аэропорт Касабланки Стива доставили в военном санитарном фургоне. Появление возле «Нуайо» ослепительно-белой санитарной машины с эмблемой королевских ВВС Марокко стало сенсацией квартала и сразу собрало группу зевак. А когда Стива, прикрытого белой простыней, выносили из отеля на носилках, узкая уличка была уже запружена толпой любопытных. Тео с плетёной корзинкой в руке, замыкавший корте ж, слышал, как в толпе говорили о кобре, укусившей американца в саду отеля, и о молодом парне — заклинателе змей, который упустил кобру и сбежал.
В самолёт Стива тоже погрузили на носилках, а неподвижность простыни, прикрывавшей его длинную фигуру, и мрачные лица сопровождавших должны были убедить тех, кто мог наблюдать за отлётом, что из Касабланки увозят труп. Перед стартом четверо солдат с базы ВВС принесли к самолёту большую плетёную корзину. Там находилось два десятка бутылок шампанского, но корзина была такого размера, что в ней мог бы уместиться и человек. Суонг руководил погрузкой корзины в самолёт и обставил дело так, что погрузка превратилась в маленький спектакль и привлекла внимание многих, кто находился в это время невдалеке от «боинга».
Стив поднялся с носилок после взлёта, когда «боинг» уже набрал высоту. С интересом выслушав сообщения Тео и Суонга, он объявил, что мадам Лежан просто душка и что операция «Укус кобры» прошла успешно.
Когда они остались вдвоём с Цезарем в его салоне-кабинете, Стив сказал:
— Если не возражаешь, я попробую теперь нарисовать прогноз на ближайшие дни.
— Попробуй, — довольно равнодушно отозвался Цезарь.
— Сенсацией завтрашних утренних газет в Касабланке и Рабате станут сообщения о смерти богатого американца, укушенного коброй, л об исчезновении «заклинателя змей», которого начнёт разыскивать полиция…
Стив сделал многозначительную паузу.
— Ну и что дальше? — поинтересовался Цезарь, не глядя па него.
— Дальше возможно следующее… Кто-нибудь из местных журналистов наверняка наблюдал наш отлёт и видел, как грузили корзину с шампанским. Он подольёт масла в огонь, раструбив, что «заклинателя змей» американцы захватили с собой в большой плетёной корзине. Полицейские обратятся на базу ВВС. Военные поднимут их на смех и заявят, что в корзине было шампанское, подаренное комендантом базы капитану «боинга». В полиции, разумеется, не поверят. Шум в местных газетах будет продолжаться с неделю, пока не появится какая-нибудь новая сенсация… Как ты это находишь?.. — Стив замолчал и вопросительно посмотрел на Цезаря.
— Ты хочешь сказать, — лениво протянул тот, — что газетная болтовня окончательно убедит наших оппонентов, что их замысел удался.
— Хочу сказать, — жёстко отчеканил Стив, — что Пэнки поверит на какое-то время, что ему удалось избавиться от меня или, если угодно, избавить тебя от меня…
— Пэнки, Пэнки, — вздохнул Цезарь, — дался он тебе… Повторяю, я не убеждён, что инициатором операции «Кобра» был он.
— Тогда кто?
— Не знаю…
— Плохо, что мы не успели проверить этого типа из отеля, который справлялся о тебе, Цезарь.
— Суонг успел кое-что разузнать: он выехал из отеля утром, когда я был в банке, то есть ещё до появления Хасана с его приятелем.
— А как его звали?
— Рунге — коммерсант из Роттердама.
— Тоже немец?
— Вероятно.
— Может, кто-нибудь из твоей «империи»?
— Не знаю… Фамилия мне неизвестна…
— Кто-нибудь из агентов Пэнки?
Цезарь презрительно усмехнулся:
— Осторожнее, Стив… По-моему, у тебя начинается мания преследования.
Снова недовольные друг другом, они на том прервали разговор…
Только в Тегеране, в огромном холле отеля «Хилтон», перед тем как разойтись по номерам, Цезарь вдруг взял Стива под руку и, покусывая губы, тихо сказал:
— Извини, дружище. Вероятно, ты всё-таки прав… Прямых улик мы, конечно, не имеем, но твои подозрения о причастности Пэнки небезосновательны…
— Возникло что-нибудь новое? — поинтересовался Стив.
— Нет… Пока нет… Просто во время полёта я мысленно ещё раз восстановил весь наш с ним последний разговор. Я, вероятно, недооценил кое-что из сказанного им. А была и прямая угроза… Если не уступлю…
— Угроза мне… или тебе?
— Мне, но… через тебя.
— Ты помнишь его слова?
— Да, в общем, да… — Цезарь вздохнул.
— И можешь повторить их мне?
— Ну разумеется… Это было перед самым его отлётом. Он уже ступил на трап. Мы говорили о Линстере, о возможностях УЛАКов… Он вдруг сказал: «Линстер — бесценный капитал, в отличие от твоего Роулинга-Эспинозы, хоть он и спас тебе жизнь… Но что такое жизнь каждого из нас — твоя, моя, я уже не говорю о Роулинге — в той машине, которая создана нами. Мы все — лишь винтики. Теперь машина будет продолжать раскручиваться сама, если любой из нас или даже все мы уйдём… Выбыл из дела твой отец, а что изменилось? Так же будет и дальше. А с Роулингом совсем просто. Гораздо проще, чем ты воображаешь. Поэтому не тяни, Цезарь. Это может стать очень опасным…» И, вдруг резко изменив тему, он снова вернулся к Линстеру, УЛАКам, подготовке пилотов и ещё каким-то делам бразильского полигона…
— Он уже обращается к тебе на «ты», — заметил Стив после долгого молчания.
— Он всегда называет меня на «ты», когда мы остаёмся вдвоём. Ещё с моего детства. Когда мне исполнилось тринадцать лет, отец впервые привёз меня в Нью-Йорк и привёл в здание нашего нью-йоркского банка. Тогда Алоиз Пэнки уже был, как и сейчас, президентом-исполнителем.
— Забавно, — процедил Стив.
— По-моему, ты думаешь сейчас не о том, — холодно сказал Цезарь, освобождая его руку.
— А о чём мне следовало бы сейчас думать?
Цезарь взглянул ему прямо в глаза:
— Должен ли я говорить?.. Завтра мы улетим отсюда и, надеюсь, через день—два будем в Канди. Там все решим. Стив. Считай, что двух недель, о которых мы говорили перед отлётом из Бразилии, уже нет. Надо начинать новую операцию…
— «Антикобра»?
— Нет, назовём иначе. А пока думай.
— Уже думаю с огромным удовольствием, что скоро снова увижу Райю и ваш «Парадиз XXI».
— Тогда до завтра, Стив.
— До завтра! — Стив бросил взгляд на часы. — А впрочем, «завтра» уже наступило…
Ночь в тегеранском «Хилтоне» прошла спокойно. Стив встал рано и ещё до завтрака обошёл в сопровождении Тео ближайшие кварталы центра иранской столицы.
Солнце только что поднялось из-за гор. Косые, ещё нежаркие лучи пробивались сквозь свежую листву тополей и цветущих акаций, вспыхивали радужными искрами в витринах ювелирных магазинов, переливаясь светлыми пятнами на тёмном, чисто отмытом асфальте. Прохладный утренний ветер шелестел листвой, нёс сладковатый, приторный запах цветущих акаций, розового масла, пряностей, жареного мяса.
Прохожих в этот ранний час было мало. Лавки и магазины только открывались. Служащие в белых халатах поднимали жалюзи, протирали зеркальные витрины. На маленьких переносных жаровнях, поставленных у края широких тротуаров, уличные продавцы поджаривали мясо и небольшие жёлтые лепёшки. Бесшумно проплывали по влажному асфальту редкие машины.
Стив зашёл в один из ювелирных магазинов. Выбрал изящную золотую цепочку с тремя бирюзовыми подвесками и золотое колечко с бирюзой. Мысленно прикинул, подойдёт ли кольцо для тонких пальцев Инге. Попросил уложить все в сафьяновый футляр. Расплатившись, Стив вышел на бульвар, где его ожидал Тео. Они отыскали ближайшую почту, и Стив отправил сафьяновый футляр Инге в Лондон. Потом они купили утренние газеты и возвратились в «Хилтон».
Завтракали втроём в апартаментах Цезаря. Суонга Цезарь ещё до завтрака отправил в аэропорт с распоряжением для капитана «боинга». За кофе Стив быстро проглядел утренние тегеранские газеты.
— Снова «летающие блюдца», — заметил он, протягивая одну из газет Цезарю. — Теперь над Майами. Может быть, Линстер?
Цезарь молча взял газету, прочитал заметку и усмехнулся:
— Теперь все фокусы такого рода будешь приписывать Линстеру?
— Почему бы и нет?
— Обыкновенная газетная «утка». Сам рассказывал мне, как это делается. Кстати, ссылка именно на воскресную газету… Что там ещё интересного?
— Для нас с тобой, кажется, ничего… Продолжается идиотская война в Индокитае… Наши опять увязли в какой-то дыре. Новый транспорт «постояльцев» для арлингтонского кладбища… Террористы захватили в ФРГ самолёт с заложниками. Контрабанда наркотиков из Юго-Восточной Азии. Его величество здешний шах изволил устроить приём для иранских бизнесменов… Ну и, конечно, нефть, нефть, нефть… В ближайшие двадцать лет её тут собираются добыть семь миллиардов тонн. Они задохнутся от потока долларов, Цезарь… Подготавливается новое соглашение между иранской национальной нефтяной компанией и международным нефтяным консорциумом. Шах круто взялся за нефть. Может зайти далеко, если не споткнётся на вооружениях… Да, вот ещё… Размусоливания, кто будет у нас новым президентом и как это может отразиться на отношениях Ирана с Соединёнными Штатами… Продолжать?
— Из Касабланки ничего?
— Нет… О твоей «империи» и её филиалах тоже… Даже и о здешнем филиале ни слова.
— Здешний филиал замаскирован под смешанное ирано-американское акционерное общество.
— Не хочешь навестить их?
— Зачем? Чтобы указать кому-нибудь наш след?
— Но ведь Пэнки знает, что ты отправился к себе в Канди.
— Знает, что лечу на Яву и буду работать в Суракарте до заседания совета директоров. Знает также, что я собирался задержаться в Африке. Дакар в разговоре с ним не упоминался, но обычно я летаю именно через Дакар и останавливаюсь там в нашем отеле, который куплен ещё отцом.
— В Дакаре у тебя есть надёжные люди?
— Новый управляющий нашим отелем мой человек.
— Тогда понятно… Значит, «Звезда Марокко» в Касабланке станет второй африканской точкой опоры «империи».
— Третьей, не считая, конечно, африканского полигона и филиалов банков.
— Молодой марокканец на мотоцикле. Марка — итальянский «сирокко», довольно старый, заднее седло с зелёной бахромой — она закрывала номер. На стекле передней фары трещина слева сверху. На никелировке руля — глубокие царапины.
— Водитель?
— Высокий, худой, курчавые короткие волосы, небольшие усы, чёрные очки, потёртые джинсы, белая грязноватая рубаха. На левой руке электронные часы «сейко». Большой палец правой руки заклеен лейкопластырем.
— Я пошёл, — объявил Тео.
— Его уже сменили, — предположил Стив.
— Или ещё нет, — Тео усмехнулся, осторожно прикрывая дверь, которую Суонг тотчас же закрыл на задвижку и на цепочку.
— Что предпринимаем? — спросил Цезарь, внимательно глядя на Стива.
— Вероятно, надо лететь.
— Я хотел ещё посмотреть отель. Переговоры о покупке подходят к финалу. Тут директор Ренке из нью-йоркского банка. У него полномочия от Пэнки. Я видел его сегодня и говорил с ним.
— Тоже немец?
— Да, но из семьи антифашистов. Родился в Штатах.
— Может, он и подослал «хвост»?
— Не думаю… Он был удивлён и даже испуган нашей встречей. Решил, что его проверяют, и пытался оправдываться. Он понятия не имел, что я могу находиться в Африке.
— Прошу прощения, но за нами следили со вчерашнего дня, — вставил Суонг.
— А что за отель? — спросил Стив.
— «Звезда Марокко» — на Приморском бульваре, недалеко от Океанариума.
— Место неплохое.
— У отеля свой участок пляжа и причал для катеров и яхт.
— Великолепно. Почему же отель продают?
— Финансовые трудности… Они строят что-то ещё, а туристов мало. Здесь неспокойно после попытки переворота.
Послышался условный стук в дверь, и Суонг, заглянув в глазок, впустил Тео.
— Сидит в кафе, напротив двери, — объявил Тео.
— Парень с мотоциклом? — уточнил Стив.
— Да. Мотоцикл па стоянке слева от входа. С балкона должно быть видно.
Суонг вышел на балкон и тотчас вернулся.
— Этот… Значит, увидим, когда они сменятся.
— Он задержится, — возразил Тео.
— Почему?
— Будет ждать второго, который пошёл наверх.
— А тот что?
— Не придёт.
— Понятно, — кивнул Стив. — Что ты сделал со вторым?
— Лежит в твоём номере.
— Жив?
— Да. Связан.
— Что он делал?
— Пытался незаметно войти в твой номер.
— Вошёл?
— Да. Но я следом.
— Пойдём поговорим?
— Он сможет отвечать минут через двадцать.
Через четверть часа все вчетвером перешли в номер Стива. Тут никого не оказалось, но Тео направился в ванную комнату и вытянул оттуда за ноги молодого, узколицего, смуглого парня, туго спелёнутого капроновым шнуром.
— Оперативно, Тео, — похвалил Цезарь.
— Санчин-до, — усмехнулся тот в ответ.
Связанный парень шевельнулся и застонал.
— Часы «сейко». Такие же, как у того. — Суонг указал на руку пленника.
— Дай-ка их мне, — попросил Стив.
Суонг повернул парня на бок и, освободив кисть руки от шнура, снял часы и протянул Стиву. Парень застонал громче.
— Тихо, — предупредил Стив, разглядывая часы, — разговаривать будешь шёпотом.
— Не понимаю, — пробормотал пленник по-арабски. — Я ни в чём не виноват. Отпустите…
— Можно и по-арабски, — сказал Стив. — Выкладывай все начистоту. Быстро. Кто тебя подослал и зачем?
— Ничего не знаю. Я не виноват. Отпустите.
— У него был пружинный нож и плетёная корзинка, — вставил Тео.
— Превосходно, — кивнул Стив. — Про папу Луку ты слыхал?
— Нет… Я ни в чём не виноват.
— Разумеется. Сюда ты, конечно, забрался по ошибке.
— Да, господин, я ошибся. Я…
— Зато мы не ошиблись. Даю тебе минуту на размышление. Если не заговоришь, сначала отрежем тебе уши, потом нос, потом… Ну, потом все остальное… Твоим ножом. Минута началась.
Через три минуты все стало ясно.
— Развяжи его, Тео, — сказал Стив, после того как парень, заикаясь от страха и волнения и мешая французские слова с арабскими, закончил исповедь. — Где твой нож?
Парень указал на Тео, который освобождал его от уз.
— А корзина с коброй?
— В комнате ночных горничных за лифтом. Дверь открыта.
— Кто из горничных тебе помогал?
— Никто. Клянусь Пророком. Про дверь сказал Биппо.
— Допустим. Принеси, пожалуйста, сюда кобру, Тео, — попросил Стив, — и дай мне этот ножик. А ты пока посиди отдохни, гага.
Тео толкнул парня в свободное кресло, вынул из кармана складной пружинный нож с рукояткой из зелёного рога и протянул Стиву.
— Хорош, — сказал Стив, резким движением открывая нож. — Так какой тут яд?
Парень, постукивая зубами, повторил. Его бледное лицо блестело от пота, хотя в комнате работал кондиционер и было прохладно.
— Этот яд хорошо известен в Африке и на Востоке, — тихо заметил Цезарь. — Даже при небольшой ране смерть наступает через несколько минут от паралича сердца, и установить присутствие яда в крови чрезвычайно трудно.
— Стойкий он? — спросил Стив, внимательно разглядывая ирризирующее на свету лезвие.
— Довольно стойкий, хотя разлагается спиртом. Нанесённый на холодное оружие, сохраняет силу несколько месяцев, пока не сотрётся.
— Видишь, на какое нехорошее дело тебя послал твой патрон? — назидательно заметил парню Стив, осторожно складывая нож и пряча его в карман. — Тебя послали убрать «неверного», а «неверный» — твой единоверец. Ты мог совершить большую ошибку, и Аллах никогда не простил бы её тебе.
У парня задрожал подбородок.
Возвратился Тео с небольшой плетёной корзиной.
— Есть кобра? — поинтересовался Стив.
— Есть.
— Теперь в наказание следует попросить тебя сунуть в эту корзину руку, — сказал Стив, глядя в упор на пленника.
Парень весь сжался в своём кресле.
— Но мы не сделаем этого, — продолжал Стив. — Пока не сделаем… Но запомни, гага: папа Лука всесилен. Твой бывший патрон — поганый боров рядом с ним. Даже хуже… Если ты когда-нибудь изменишь нам, как только что изменил своему бывшему патрону, тебе обязательно придётся сунуть руку в эту корзину… Понял?
Парень кивнул, покусывая губы.
— Сколько они обещали тебе?
— С-сто динаров.
— А сколько уже заплатили?
— Н-н… п-пятьдесят.
— Хорошо, что не соврал. Вот тебе сто долларов. Понял?..
Парень открыл рот, но не решался взять протянутую ему банкноту.
— Бери, бери.
— А что я… должен… сделать?
— Сейчас ты поговоришь со своим приятелем внизу. — Стив сделал паузу, перехватив удивлённый взгляд Цезаря. — Отсюда поговоришь, добавил Стив, указывая на часы «сейко», лежащие па столе, — Ты скажешь ему, что тебе велю, а затем незаметно смоешься отсюда и тотчас уедешь к себе в Марракеш. Ты ведь из Марракеша, не так ли?
Парень торопливо кивнул.
— Уедешь сегодня же в Марракеш, — продолжал Стив, — и будешь сидеть тихо, пока тебя не позову. В Марракеш пришлю тебе ещё двести долларов. За тобой будут следить. Это испытательный срок. Выдержишь испытание — возьму на работу, и станешь обеспеченным человеком. Не выдержишь — здесь твой конец. — Стив указал па плетёную корзину с коброй. — Вспоминай её каждый раз, когда придёт искушение.
— Что я должен делать? — спросил парень, постукивая зубами.
— Сидеть тихо в Марракеше, молиться Аллаху, быть честным и ждать, когда позовёт… папа Лука. Понял?
— П-понял… А сколько ждать?
— Сколько будет нужно. А теперь давай вызывай своего приятеля. — Стив протянул парню часы «сейко». — Скажешь, как у вас условлено, что ловушка сработала и все о’кей, чтобы он был готов, и что ты сейчас спустишься вниз… Будешь говорить по-арабски?
— Да… — Парень со вздохом взял часы.
— Подожди-ка, Стив, — вмешался Цезарь, — я не совсем понял…
— Сейчас поймёшь. Ты умеешь обходиться с кобрами, Тео?
— Конечно.
— Вынь её и дай ей что-нибудь, чтобы выпустила яд.
Парень побелел и попытался встать с кресла, но Суонг одним движением руки вернул его на прежнее место. Парень заскулил.
— Тихо, — приказал Стив. — Эго пока не для тебя. Подойди-ка к окну. — Стив чуть-чуть отодвинул штору. — Смотри сюда, как будет удирать твой сообщник. Конечно, не дожидаясь тебя. Они заранее решили принести тебя в жертву. Смотри же…
Парень устремил остановившийся взгляд на мотоцикл под балконом.
— Отдала кобра яд? — спросил Стив.
— Да, — ответил Тео, держа в одной руке извивающуюся чёрную ленту, а в другой блюдце, на котором поблёскивали две капли зеленоватой жидкости.
— По моему знаку выбросишь её в коридор и постараешься снова поймать на лестнице, ведущей в холл. Кричи при этом громче: «Кобра, ловите кобру».
Тео осторожно поставил блюдце на стол и со змеёй в руках подошёл к двери.
— Ну, давай связывайся со своим приятелем, — приказал парню Стив, — и смотри в оба.
Парень трясущимися пальцами повернул наружный диск часов и приподнял его. Под ним в нижней половине корпуса оказалось миниатюрное переговорное устройство.
— Биппо, Биппо, — быстро заговорил парень, приблизив губы к раскрытым часам. — Биппо, это я — Хасан. Слышишь?
— Слышу, — прошелестело в часах.
— Дело сделано. Пророк с нами. Спускаюсь…
— Понял, — снова прошелестело в часах. — Не торопись…
— Зато он поторопится, — заметил Стив. — Видишь? Уже выходит к мотоциклу…
— Аллах, — пробормотал парень, — не ждёт меня… Аллах…
Внизу молодой араб в тёмных очках на мгновение задержался у дверей гостиницы, словно прислушиваясь, потом решительно направился в сторону мотоцикла. Очевидно, расслышав стук открытой и резко захлопнутой двери, он прыгнул на мотоцикл, дал газ и исчез.
— Вот так, — сказал Стив, — понял, Хасан?
— Аллах, о Аллах, — бормотал Хасан, закрыв глаза и раскачиваясь из стороны в сторону. — Поганец, распоганец, подавись свиной костью.
— Аминь, — заключил Стив, забирая у Хасана часы-передатчик, — перед тем как исчезнешь отсюда, объясни, что значит «пророк с нами».
— Он, — заикнулся Хасан, — он… это значит… тот человек умер…
— Я, то есть? — уточнил Стив.
— О Аллах… прости меня.
— Ты понял, что тебе делать?
— Понял… Только сначала…
— Что сначала?
— Найду этого поганца Биппо… Я…
— Значит, не понял! Ты сейчас выйдешь отсюда, и через десять минут тебя не будет в Касабланке. Понял? Повтори.
— Через десять минут не будет в Касабланке.
— Тебя не будет!
— Меня…
— Вот так… А твой Биппо от своей судьбы не уйдёт. Понял?
— Да…
— Где тебя искать в Марракеше?
— Площадь Эль-Фла… Мастерская чеканщика Надира… Спросить Хасана ибн Хамида.
— О’кей! А теперь, Хасан ибн Хамид, катись отсюда, и побыстрее. Если через десять минут ты ещё окажешься в городе, не дам за твою голову и цента.
— Прощайте, господин, и да хранит вас Аллах.
— Тебя тоже… Где кобра, Тео? — поинтересовался Стив, когда дверь за Хасаном закрылась.
— В корзине.
— Прекрасно… Попробуй проследить, куда он направился.
— Но возвращайся не позже чем через час, — добавил Цезарь, — мы сегодня же улетаем отсюда.
Тео молча кивнул и вышел.
— Зачем ты отпустил этого парня? — спросил Цезарь, не глядя на Стива.
— А что, по-твоему, следовало с ним сделать?
— Ну, например, сдать в полицию.
— И раскрыть наши карты? Через пару часов все подробности стали бы известны его сообщникам. Заодно мы доставили бы немало хлопот мадам Лежан. Пока её гостиница на хорошем счёту… А так…
— А так его дружки все будут знать через несколько минут. Он наверняка направился прямо к своему патрону.
Стив усмехнулся:
— Готов держать любое пари, что нет… Здесь почти Европа, и все так лее продаётся и покупается, как в Париже или в Мадриде. Кроме того, он убедился, что его предали, заработал сто долларов и, если получит ещё двести…
— Выброшенные деньги.
— Допустим… И тем не менее, этим ходом мы на какое-то время мистифицируем противников. Не сомневайся, Хасан скроется и будет сидеть тихо. Он ни за что не рискнёт признаться, что побывал в наших руках. Для него это верная смерть. Биппо уже сообщил кому-то, что операция удалась. Это сообщение пойдёт «наверх» и, вероятно, вскоре доставит несколько приятных мгновений мистеру Алоизу Пэнки и кому-нибудь ещё… Ну а потом, спустя некоторое время, когда, допустим, выяснится, что я жив и здоров, начнут разыскивать Хасана, но, надеюсь, он уже будет тогда в безопасности. Зато Пэнки и кто-то там ещё разуверятся в своих людях и в их возможностях. Думаю, Цезарь, что благодаря Тео и этому маленькому приключению мы выиграли неплохую ставку — она ещё принесёт нам хорошие плоды в будущем. Надо только умело воспользоваться сегодняшним выигрышем…
— Что ты имеешь в виду?
— Во-первых, надо заставить их поверить, что меня действительно вывели из игры. Поэтому я должен попасть в аэропорт бездыханным, на носилках в санитарной машине, но без участия здешних врачей. Во-вторых, надо оставить тут слушок, что Хасана ты прихватил с собой. Если этот слух дойдёт до Пэнки, а дойти должен, старик будет сильно встревожен. Вообразит, что ты собираешь против него улики, станет осмотрительнее и, может быть, сговорчивее.
— Или наоборот, — возразил Цезарь.
— Во всяком случае, сильно призадумается, прежде чем предпринять что-нибудь ещё. А когда узнает, что я жив и здоров… — Стив сделал многозначительную паузу.
— Его, по-твоему, хватит паралич, — хмуро докончил Цезарь.
— На столь благоприятный вариант не рассчитываю, — отпарировал Стив, — но полетят головы тех, кому он поручил эту операцию.
— Если он поручил.
— Неужели сомневаешься?
— Но ведь все это только предположения, Стив.
— Нет, я убеждён, что не ошибаюсь. Нити потянутся к нему. Слишком ловко задумано и оперативно проведено. Почерк специалиста…
Цезарь вздохнул, но промолчал.
Возвратился Тео и лаконично доложил: Хасан покинул гостиницу через чёрный выход у кухни, добрался до базара оливок в трех кварталах отсюда, переговорил с пожилым марокканцем — шофёром небольшого автофургона, загруженного пустыми бочками из-под оливок. Шофёр, видимо, согласился довезти его, но посадил не рядом с собой, а в фургон, который запер снаружи на висячий замок. После этого сразу отъехал. Тео последовал за ним на такси и убедился, что фургон выехал за город и свернул на шоссе, ведущее на юг, в сторону Марракеша.
— Ну вот, пока я прав, — резюмировал Стив, — и выиграл бы пари, если бы ты решился принять его.
— И пошлёшь ему в Марракеш обещанные двести долларов? — поинтересовался Цезарь.
— Разумеется. А ты оплатишь эти расходы.
— Но зачем?
— Считай, что я начал подбирать помощников для реализации нашей новой программы.
Цезарь внимательно посмотрел на Стива, усмехнулся, но ничего не сказал.
Вечером они были уже в Тегеране…
В аэропорт Касабланки Стива доставили в военном санитарном фургоне. Появление возле «Нуайо» ослепительно-белой санитарной машины с эмблемой королевских ВВС Марокко стало сенсацией квартала и сразу собрало группу зевак. А когда Стива, прикрытого белой простыней, выносили из отеля на носилках, узкая уличка была уже запружена толпой любопытных. Тео с плетёной корзинкой в руке, замыкавший корте ж, слышал, как в толпе говорили о кобре, укусившей американца в саду отеля, и о молодом парне — заклинателе змей, который упустил кобру и сбежал.
В самолёт Стива тоже погрузили на носилках, а неподвижность простыни, прикрывавшей его длинную фигуру, и мрачные лица сопровождавших должны были убедить тех, кто мог наблюдать за отлётом, что из Касабланки увозят труп. Перед стартом четверо солдат с базы ВВС принесли к самолёту большую плетёную корзину. Там находилось два десятка бутылок шампанского, но корзина была такого размера, что в ней мог бы уместиться и человек. Суонг руководил погрузкой корзины в самолёт и обставил дело так, что погрузка превратилась в маленький спектакль и привлекла внимание многих, кто находился в это время невдалеке от «боинга».
Стив поднялся с носилок после взлёта, когда «боинг» уже набрал высоту. С интересом выслушав сообщения Тео и Суонга, он объявил, что мадам Лежан просто душка и что операция «Укус кобры» прошла успешно.
Когда они остались вдвоём с Цезарем в его салоне-кабинете, Стив сказал:
— Если не возражаешь, я попробую теперь нарисовать прогноз на ближайшие дни.
— Попробуй, — довольно равнодушно отозвался Цезарь.
— Сенсацией завтрашних утренних газет в Касабланке и Рабате станут сообщения о смерти богатого американца, укушенного коброй, л об исчезновении «заклинателя змей», которого начнёт разыскивать полиция…
Стив сделал многозначительную паузу.
— Ну и что дальше? — поинтересовался Цезарь, не глядя па него.
— Дальше возможно следующее… Кто-нибудь из местных журналистов наверняка наблюдал наш отлёт и видел, как грузили корзину с шампанским. Он подольёт масла в огонь, раструбив, что «заклинателя змей» американцы захватили с собой в большой плетёной корзине. Полицейские обратятся на базу ВВС. Военные поднимут их на смех и заявят, что в корзине было шампанское, подаренное комендантом базы капитану «боинга». В полиции, разумеется, не поверят. Шум в местных газетах будет продолжаться с неделю, пока не появится какая-нибудь новая сенсация… Как ты это находишь?.. — Стив замолчал и вопросительно посмотрел на Цезаря.
— Ты хочешь сказать, — лениво протянул тот, — что газетная болтовня окончательно убедит наших оппонентов, что их замысел удался.
— Хочу сказать, — жёстко отчеканил Стив, — что Пэнки поверит на какое-то время, что ему удалось избавиться от меня или, если угодно, избавить тебя от меня…
— Пэнки, Пэнки, — вздохнул Цезарь, — дался он тебе… Повторяю, я не убеждён, что инициатором операции «Кобра» был он.
— Тогда кто?
— Не знаю…
— Плохо, что мы не успели проверить этого типа из отеля, который справлялся о тебе, Цезарь.
— Суонг успел кое-что разузнать: он выехал из отеля утром, когда я был в банке, то есть ещё до появления Хасана с его приятелем.
— А как его звали?
— Рунге — коммерсант из Роттердама.
— Тоже немец?
— Вероятно.
— Может, кто-нибудь из твоей «империи»?
— Не знаю… Фамилия мне неизвестна…
— Кто-нибудь из агентов Пэнки?
Цезарь презрительно усмехнулся:
— Осторожнее, Стив… По-моему, у тебя начинается мания преследования.
Снова недовольные друг другом, они на том прервали разговор…
Только в Тегеране, в огромном холле отеля «Хилтон», перед тем как разойтись по номерам, Цезарь вдруг взял Стива под руку и, покусывая губы, тихо сказал:
— Извини, дружище. Вероятно, ты всё-таки прав… Прямых улик мы, конечно, не имеем, но твои подозрения о причастности Пэнки небезосновательны…
— Возникло что-нибудь новое? — поинтересовался Стив.
— Нет… Пока нет… Просто во время полёта я мысленно ещё раз восстановил весь наш с ним последний разговор. Я, вероятно, недооценил кое-что из сказанного им. А была и прямая угроза… Если не уступлю…
— Угроза мне… или тебе?
— Мне, но… через тебя.
— Ты помнишь его слова?
— Да, в общем, да… — Цезарь вздохнул.
— И можешь повторить их мне?
— Ну разумеется… Это было перед самым его отлётом. Он уже ступил на трап. Мы говорили о Линстере, о возможностях УЛАКов… Он вдруг сказал: «Линстер — бесценный капитал, в отличие от твоего Роулинга-Эспинозы, хоть он и спас тебе жизнь… Но что такое жизнь каждого из нас — твоя, моя, я уже не говорю о Роулинге — в той машине, которая создана нами. Мы все — лишь винтики. Теперь машина будет продолжать раскручиваться сама, если любой из нас или даже все мы уйдём… Выбыл из дела твой отец, а что изменилось? Так же будет и дальше. А с Роулингом совсем просто. Гораздо проще, чем ты воображаешь. Поэтому не тяни, Цезарь. Это может стать очень опасным…» И, вдруг резко изменив тему, он снова вернулся к Линстеру, УЛАКам, подготовке пилотов и ещё каким-то делам бразильского полигона…
— Он уже обращается к тебе на «ты», — заметил Стив после долгого молчания.
— Он всегда называет меня на «ты», когда мы остаёмся вдвоём. Ещё с моего детства. Когда мне исполнилось тринадцать лет, отец впервые привёз меня в Нью-Йорк и привёл в здание нашего нью-йоркского банка. Тогда Алоиз Пэнки уже был, как и сейчас, президентом-исполнителем.
— Забавно, — процедил Стив.
— По-моему, ты думаешь сейчас не о том, — холодно сказал Цезарь, освобождая его руку.
— А о чём мне следовало бы сейчас думать?
Цезарь взглянул ему прямо в глаза:
— Должен ли я говорить?.. Завтра мы улетим отсюда и, надеюсь, через день—два будем в Канди. Там все решим. Стив. Считай, что двух недель, о которых мы говорили перед отлётом из Бразилии, уже нет. Надо начинать новую операцию…
— «Антикобра»?
— Нет, назовём иначе. А пока думай.
— Уже думаю с огромным удовольствием, что скоро снова увижу Райю и ваш «Парадиз XXI».
— Тогда до завтра, Стив.
— До завтра! — Стив бросил взгляд на часы. — А впрочем, «завтра» уже наступило…
Ночь в тегеранском «Хилтоне» прошла спокойно. Стив встал рано и ещё до завтрака обошёл в сопровождении Тео ближайшие кварталы центра иранской столицы.
Солнце только что поднялось из-за гор. Косые, ещё нежаркие лучи пробивались сквозь свежую листву тополей и цветущих акаций, вспыхивали радужными искрами в витринах ювелирных магазинов, переливаясь светлыми пятнами на тёмном, чисто отмытом асфальте. Прохладный утренний ветер шелестел листвой, нёс сладковатый, приторный запах цветущих акаций, розового масла, пряностей, жареного мяса.
Прохожих в этот ранний час было мало. Лавки и магазины только открывались. Служащие в белых халатах поднимали жалюзи, протирали зеркальные витрины. На маленьких переносных жаровнях, поставленных у края широких тротуаров, уличные продавцы поджаривали мясо и небольшие жёлтые лепёшки. Бесшумно проплывали по влажному асфальту редкие машины.
Стив зашёл в один из ювелирных магазинов. Выбрал изящную золотую цепочку с тремя бирюзовыми подвесками и золотое колечко с бирюзой. Мысленно прикинул, подойдёт ли кольцо для тонких пальцев Инге. Попросил уложить все в сафьяновый футляр. Расплатившись, Стив вышел на бульвар, где его ожидал Тео. Они отыскали ближайшую почту, и Стив отправил сафьяновый футляр Инге в Лондон. Потом они купили утренние газеты и возвратились в «Хилтон».
Завтракали втроём в апартаментах Цезаря. Суонга Цезарь ещё до завтрака отправил в аэропорт с распоряжением для капитана «боинга». За кофе Стив быстро проглядел утренние тегеранские газеты.
— Снова «летающие блюдца», — заметил он, протягивая одну из газет Цезарю. — Теперь над Майами. Может быть, Линстер?
Цезарь молча взял газету, прочитал заметку и усмехнулся:
— Теперь все фокусы такого рода будешь приписывать Линстеру?
— Почему бы и нет?
— Обыкновенная газетная «утка». Сам рассказывал мне, как это делается. Кстати, ссылка именно на воскресную газету… Что там ещё интересного?
— Для нас с тобой, кажется, ничего… Продолжается идиотская война в Индокитае… Наши опять увязли в какой-то дыре. Новый транспорт «постояльцев» для арлингтонского кладбища… Террористы захватили в ФРГ самолёт с заложниками. Контрабанда наркотиков из Юго-Восточной Азии. Его величество здешний шах изволил устроить приём для иранских бизнесменов… Ну и, конечно, нефть, нефть, нефть… В ближайшие двадцать лет её тут собираются добыть семь миллиардов тонн. Они задохнутся от потока долларов, Цезарь… Подготавливается новое соглашение между иранской национальной нефтяной компанией и международным нефтяным консорциумом. Шах круто взялся за нефть. Может зайти далеко, если не споткнётся на вооружениях… Да, вот ещё… Размусоливания, кто будет у нас новым президентом и как это может отразиться на отношениях Ирана с Соединёнными Штатами… Продолжать?
— Из Касабланки ничего?
— Нет… О твоей «империи» и её филиалах тоже… Даже и о здешнем филиале ни слова.
— Здешний филиал замаскирован под смешанное ирано-американское акционерное общество.
— Не хочешь навестить их?
— Зачем? Чтобы указать кому-нибудь наш след?
— Но ведь Пэнки знает, что ты отправился к себе в Канди.
— Знает, что лечу на Яву и буду работать в Суракарте до заседания совета директоров. Знает также, что я собирался задержаться в Африке. Дакар в разговоре с ним не упоминался, но обычно я летаю именно через Дакар и останавливаюсь там в нашем отеле, который куплен ещё отцом.
— В Дакаре у тебя есть надёжные люди?
— Новый управляющий нашим отелем мой человек.
— Тогда понятно… Значит, «Звезда Марокко» в Касабланке станет второй африканской точкой опоры «империи».
— Третьей, не считая, конечно, африканского полигона и филиалов банков.