Шалимов Александр Иванович. Пир валтасара

   — Ни в коем случае, — покачал головой Тибб. Он остался сидеть, только отодвинулся немного вместе с креслом, чтобы ручьи, стекавшие со стола, не попали на брюки и туфли. — Ни в коем случае, мистер Люц, — повторил он. — Честь была бы слишком велика. А по поводу моей кожи замечу только, что, хоть она и чёрная, вы не посмеете прикоснуться к ней. Да-да, Люц, и вы это превосходно знаете. Я для вас табу… Только этим могу объяснить ваш взрыв, хотя вы и силились тут изображать то джентльмена, то клоуна. Так что смиритесь и ответьте: что будет с УЛАКом после того, как передам его вам?
   — Его надо будет перебросить к Вайсту, — проворчал Полшер, не глядя на Тибба. — Это придётся сделать кому-то из ваших… кто сможет. На УЛАКе полетит часть моих парней, кого я выделю. Ясно?
   — Теперь да, — сказал Тибб. — Остаётся получить подтверждение вашей миссии, чем и позвольте нам заняться.
   — Занимайтесь, — мрачно отрезал Полшер, — только поживее. Карлос и вы двое, — он повернулся к своей охране, — не отступать от него ни на шаг. Даже в сортире. А вы, Линстер, зарубите на своём чёрном носу: я не потерплю никаких трюков. В случае чего и ваше «табу» не поможет. К вечеру УЛАК должен быть тут.
   — Исключено. — Тибб покачал головой. — УЛАК может подняться в воздух только ночью.
   — Один раз слетает и днём.
   — Вы хотите, чтобы его сфотографировали спутники’? И чтобы завтра об этом трубила пресса всего мира? Здесь, над Амазонкой, проходят трассы и американских, и советских спутников.
   — О ваших «блюдцах» уже писали в газетах, и не раз.
   — Ошибаетесь. О моих «блюдцах» не писал ещё никто и никогда.
   — Ну ладно. Подожду до полуночи. Но ни минутой дольше. Это помещение я временно занимаю для себя и своих ребят. И чтобы никто из ваших тут близко не крутился. Ребята будут стрелять без предупреждения. А теперь давайте действуйте, да поживее.
   Тибб медленно поднялся с кресла, соображая, что предпринять дальше. Троица у выхода дружно закинула автоматы за плечи, видимо, готовая следовать за ним по пятам В этот момент дверь, ведущая в холл, распахнулась и на пороге появился Цезарь.
   — Вон отсюда, негодяй! — крикнул он, обращаясь к Пол-шеру. — Вон вместе с твоими подонками! «УЛАК должен быть тут!» А меня ты спросил?
   Полшер в первый момент растерялся. Он попятился с такой миной, словно увидел привидение. Растерялся и Тибб, сразу же представив себе последствия необдуманного шага Цезаря.
   — Вон, вон отсюда! — продолжал кричать Цезарь, наступая на Полшера.
   Однако тот уже сообразил, что надо делать. Он громко расхохотался и ударил себя по ляжкам:
   — Ну, нам везёт сегодня, парни. Взять этого придурка!
   — Ошалели! — закричал Цезарь, пытаясь освободиться из цепких рук телохранителей Полшера. — Отпустите меня. Я Цезарь Фигуранкайн…
   — Тебя-то нам и не хватало для полного счастья, — процедил сквозь зубы Полшер, подходя к нему вплотную. — Что за удача! Я ведь с тобой ещё не рассчитался за это. — Полшер провёл пальцем вдоль шрама, пересекавшего лицо. — Вот для начала получи задаток. — Он сильно и резко ударил Цезаря по лицу правой и затем левой рукой. Голова Цезаря мотнулась в одну, потом в другую сторону и бессильно упала на грудь. По его белой куртке потекли две красные струйки.
   — Слабак, — презрительно бросил Полшер и отвернулся.
   — Вы отдаёте отчёт в своих действиях? — спросил Тибб, подходя к Полшеру и глядя на него в упор. — Немедленно отпустите его. Это глава фирмы, служащим которой и вы являетесь. Вы только что утверждали, что ваша «миссия» согласована с ним. Ребята, отпустите его и приведите в чувство, — обратился Тибб к телохранителям Полшера. — Ваш шеф ошибся. Этот человек — хозяин всего, и… ваш тоже.
   Карлос и его помощники неуверенно завертели головами, видимо ожидая подтверждения от Полшера.
   — Пошёл ты знаешь куда! — крикнул Полшер, грубо отталкивая Тибба. — И не гляди на меня так, не гляди, говорю! Иначе, клянусь дьяволом, продырявлю твою чёрную шкуру вместе с твоим… табу…
   Лицо его ещё больше побагровело, казалось, он сейчас задохнётся. Резким движением он расстегнул комбинезон, ворот рубахи и с трудом отвернулся, подставив голову под струю воздуха, которую бесшумно гнал ближайший вентилятор.
   — Положите его на диван и облейте водой, — приказал он, не поворачивая головы. — И ни на шаг от него, Карлос… А теперь слушай меня, чёрная сволочь. Ты опасней, чем я думал… Слушай внимательно. Если до полуночи УЛАКа тут не будет, кожу я сдеру с него. Живьём сдеру. Понял?.. А теперь катись отсюда, чтобы я тебя близко не видел.
 
   Тибб встретил машину Цвикка на полпути к Центральному аэродрому. Цвикк возвращался обратно вдвоём с шофером.
   — Аэродром в руках людей Люца, — расстроенно сообщил Цвикк. — Дежурного диспетчера и троих служащих они взяли в качестве заложников. А пилота нашего самолёта убили. Я видел тело. Самолёт сюда привёл кто-то из них.
   — Они захватили Цезаря и отель в посёлке, — сказал Тибб.
   — Этого я больше всего боялся! — воскликнул Цвикк. — Ну и положение! Люц сейчас там?
   — Там. Он требует У ЛАК в обмен на жизнь Цезаря.
   — Может и обмануть. — Цвикк тяжело вздохнул. — Сколько людей высадилось в посёлке?
   — Человек тридцать. Вооружены с головы до ног.
   — И на аэродроме осталось не меньше двадцати. Значит, полсотни… Обвёл он меня вокруг пальца. — Цвикк сокрушённо покачал головой. — Хорош же я оказался… Видно, пора в отставку…
   — Что будем делать? — спросил Тибб.
   — Не знаю… Просто не знаю… Атаковать их мы не можем. Даже когда соберём всех наших.
   — Нет, не можем, — согласился Тибб. — Попытаться предложить выкуп за Цезаря?
   — Не возьмёт. Кто-то ведь платит ему за операцию, и немало… Главная ставка — УЛАК. Видимо, придётся соглашаться. Но беда в том, что и это может не спасти Цезаря…
   — В нашем распоряжении около десяти часов, — медленно произнёс Тибб, как бы рассуждая вслух. — Это и мало, и много… Для УЛАКа — много…
   — Хотите атаковать УЛАКом?
   — Нет, это невозможно… Любая атака — конец для Цезаря. Надо попытаться иначе… Что известно о самолёте Цезаря?
   Цвикк ударил себя по лбу:
   — Вот напасть! Я же не спросил о самолёте, когда разговаривал с аэропортом в Манаусе. Вылет Люца перевернул мне мозги. Наверно, они прилетели и сидят там…
   — Надо срочно связаться с Манаусом.
   — Надо-то надо, но мы теперь не можем принять их самолет. Это «боинг». Он здесь садится только на Центральном. А там на середине взлётной полосы стоит самолёт, захваченный людьми Люца. Они его специально оставили в центре полосы…
   — А Центральный космодром?
   — Лучи космодрома коротки для «боинга».
   — Хороший пилот мог бы посадить.
   — У Цезаря пилот отличный, но риск очень велик. Очень…
   — Придётся рисковать, Мигуэль. Для Цезаря сейчас единственный шанс в его людях!
   — Значит, поехали в центр связи, — решил Цвикк. — Оттуда с аэродромом Манауса договориться проще всего.
   В центре связи их ждала новая неожиданность: «боинг» Цезаря улетел из Манауса около четырех часов тому назад.
   — Куда? — ахнул Цвикк.
   — Собирались лететь в «гасиенду» сеньора Фигуранкай-на, — ответили из Манауса.
   Под таким названием полигон фигурировал в официальных бразильских инстанциях.
   — Где же они, в таком случае? — повторял Цвикк, вытирая обильно струящийся по лицу пот. — Давно должны были бы прилететь. Всего полчаса, как я уехал с Центрального аэродрома…
   — Они могли догадаться, что аэродром захвачен, и теперь кружат над сельвой, отыскивая место для посадки, — предположил Тибб.
   — А такого места в радиусе двух тысяч километров нет, — горестно заметил Цвикк. — Кроме того, тогда они запросили бы наш центр связи, а там о вылете «боинга» даже не знали. Ох, не случилось бы чего хуже…
   — Я должен возможно скорее попасть в зону, — решил Тибб. — Оттуда попытаюсь что-то предпринять.
   — Вызовешь УЛАК?
   — Нет, полечу вертолётом.
   — Что думаешь делать? — прищурился Цвикк.
   — Ещё не решил. Во всех случаях, с наступлением темноты вернусь сюда на УЛАКе. Сядем тут — на вертолётной площадке центра связи. Смотрите, чтобы и её не заняли люди Люца.
   — Здесь все приведено в боевую готовность, — сказал дежурный. — Посты хорошо вооружены и усилены. Включена сигнализация. Нет, сюда они не просочатся.
   — А к тебе в зону? — Цвикк испытующе взглянул наТибба.
   — Абсолютно исключено…
   Тибб вышел, но тотчас вернулся. Подошёл к Цвикку и тихо сказал:
   — Мигуэль, попробуйте связаться с Люцем. Добейтесь возможности поговорить по телефону с Цезарем. Мы должны убедиться…
   — Само собой, — кивнул Цвикк. — Сделаю… Может, и сам съезжу… к Люцу. Есть о чём потолковать…
   — Они вас задержат.
   — Я им ни к чему… Нет, меня Люц задерживать не станет…
   — Ну, делайте как знаете. До вечера!
   Цвикк махнул рукой, и Тибб исчез.
 
   Ошеломлённый встречей, Стив только отвечал на некончающиеся вопросы Инге. Он присел возле её столика и не отрывал взгляда от её осунувшегося, бледного лица с тёмными кругами у глаз, которые казались ещё больше на фоне почти прозрачной кожи лба и щёк. Его все сильнее захлёстывала 5 волна жалости и нежности к этой тоненькой светловолосой девочке, которая — он догадался сразу — оставалась в Лон— доне лишь в надежде на его, Стива, возвращение.
   …Да, эти полтора года он был в непрерывных разъездах… Южная Америка, Юго-Восточная Азия, снова Южная Америка…
   …Нет, в Лондон после того раза попал впервые…
   …Его дела идут неплохо, но сейчас он занят иным…
   …Чем именно?.. Длинная история… Потом он все расскажет… Стив попытался спросить сам, но она не позволяла, и пришлось отвечать дальше.
   На её столике стояли только стакан с водой и тарелка с более чем скромным ужином. Стив протянул руку и осторожно прикрыл ладонью тоненькую, хрупкую кисть руки Инге.
   — Подожди, девочка, ты не даёшь мне сказать ни слова. Я тоже хотел бы узнать кое-что, а времени у нас мало…
   Она испугалась:
   — Ты торопишься? Опять должен ехать куда-то?
   Он прочитал в её широко раскрытых глазах ужас.
   — Успокойся. Теперь не оставлю тебя надолго одну. Нет-нет, Инге. Но послушай, давай поужинаем по-настоящему? Пойдём куда-нибудь в хороший ресторан.
   Она заколебалась:
   — Может, лучше здесь? Я привыкла: тут неплохо… А на улице такая сырость и холод.
   Она бросила быстрый взгляд на свои ноги, и Стив подумал, что её туфли совсем не по погоде.
   — О’кей, дорогая. Я распоряжусь.
   Он подозвал официанта. Несколько минут спустя их стол был уставлен закусками, салатами, тарелками и тарелочками и блюдами с дымящейся снедью.
   Инге всплеснула руками:
   — Неужели мы должны все это съесть?
   — Во всяком случае, попробуем.
   Она смущённо покачала светлой головкой:
   — Знаешь, я уже давно… не видела на столе ничего такого.
   — Догадываюсь, дорогая. С дядей Хоакином так ничего и не получилось?
   — Понимаешь, нет… Спектакль не имел успеха. Хотя мои куклы… — Она вынуждена была замолчать, чтобы справиться с куском телятины.
   — Не торопись… Позволь, положу тебе ещё филе… И спаржу…
   — Спасибо, Стив… кажется, это слишком много…
   Подошёл официант-малаец с подносом вин. Стив выбрал красное, распорядился подогреть и попросил принести бутылку шампанского.
   — Что бы ты ещё хотела выпить, Инге?
   — Чашечку кофе, а вообще, я готова сегодня пить всё, что ты скажешь… О мадонна, даже жарко стало. — Она расстегнула плащ.
   — Может быть, снимешь его? — предложил Стив.
   Она вдруг опять испугалась:
   — Нет-нет. Не надо… Так лучше…
   Он не стал настаивать.
   Только за кофе, после настойчивых просьб Стива, Инге немного рассказала о себе.
   Она давно без работы… Последний раз работала полгода назад официанткой в таком же кафе… Но недолго… Парни очень приставали. Пришлось одному дать по роже… Её уволили.
   — Ты продолжаешь рисовать?
   — Н-немного… Но, — она попыталась улыбнуться, — никто не покупает…
   — Где же ты живёшь сейчас?
   — О, сейчас ещё ничего. Устроилась… в одном отеле — для безработных девушек, но не за плату. Я там убираю по утрам. Совсем недалеко отсюда… Только там надо обязательно ходить на богослужения. Два раза в день, а по праздникам три раза… Ужасно нудно…
   — Слушай, Инге, а этот твой друг, который полтора года назад был в Австралии? Что он?
   — О, — она усмехнулась, — понимаешь, очень смешно получилось… Его там подцепила дочка какого-то фермера или что-то в этом роде. Он остался там и разводит овец. Кажется, устроился неплохо. Он писал мне… Предлагал даже… помочь, но я не ответила.
   Стив бросил взгляд на часы. Было девять вечера. В его распоряжении оставалось всего три часа.
   Она заметила его взгляд и снова встревожилась:
   — Ты куда-то торопишься?
   — И да, и нет. Но это неважно… Слушай, Инге, тебя ведь сейчас ничто не держит в Лондоне?
   Она испытующе посмотрела на него, но не ответила.
   — Я хочу предложить тебе работу… По твоей специальности… Но не здесь… Тебе придётся уехать.
   — С тобой?
   — Нет… То есть работать ты будешь у меня, но пока… Для начала тебе пришлось бы поехать в Гвадалахару… в Мексику…
   — О Стив! Неужели это возможно?
   — Хоть сейчас. Впрочем, сейчас в Англии бастуют служащие аэропортов. Значит, через несколько дней. Ты согласна?
   — О Стив… я, — глаза её налились слезами, — я… Стив… Ой, прости меня.
   Она разрыдалась.
   — Ну успокойся, успокойся! Все будет хорошо… Вот, возьми мой платок. Ну же.
   Продолжая всхлипывать, она взяла его платок, вытерла глаза и высморкалась.
   — Ой, Стив, прости, кажется, я сделала не то, — она попыталась улыбнуться, — прости, я совсем растерялась…
   — Пустяки… Выпей глоточек шампанского, — он снова наполнил фужеры. — Значит, решено. Для начала ты будешь получать ну, скажем, тысячу долларов в месяц. Тебя это устроит?
   — Тысячу… долларов, — она поперхнулась шампанским и снова схватила его платок. — Но… это… невозможно, — прошептала она в промежутки между приступами кашля.
   — Беда с тобой, Инге, — Стив поспешно вскочил, чтобы постучать ей между лопаток. И опять, уже в который раз, ощутил боль и острую жалость, потому что почувствовал, до чего она исхудала. — Просто беда, — повторил он. — Ну теперь лучше?.. Вот, выпей воды…
   — Спасибо…
   — Так ты согласна?
   — О Стив, ты ещё спрашиваешь…
   — Потом ты, конечно, станешь получать больше.
   — О-о! Но смогу ли? Что надо будет делать?
   — Сможешь… Ты будешь… главным экспертом по живописи и кое-каким предметам старины.
   — Это просто как в сказке! Главным экспертом, Стив! — она звонко рассмеялась. — Бьюсь об заклад, речь идёт о краденых картинах и редкостях.
   — Тс, тихо! Об этом нельзя кричать, тем более что ты не ошиблась… Получив твой подарок, я решил переквалифицироваться.
   Она лукаво погрозила ему пальцем:
   — Будто раньше ты этим не занимался.
   — Конечно, нет. Могу поклясться.
   — Клясться грешно. Нам твердят об этом два раза в день.
   — А биться об заклад?
   — Наверно, тоже нехорошо. Прости меня. Больше не буду так говорить.
   — Принял к сведению. Слушай, Инге, у тебя сохранялся мой гвадалахарский адрес?
   — Конечно. Я даже помню его наизусть.
   — Очень хорошо. Как только откроются аэропорта, ты полетишь в Мехико и оттуда в Гвадалахару. Деньги на поездку я тебе, конечно, оставлю.
   — Но, Стив…
   — Не перебивай! Платит фирма, которая приняла тебя на работу с сегодняшнего дня. Фирма обязана покрыть все расходы по переезду своего сотрудника, тем более, — Стив поднял палец, — когда речь идёт о сотруднике столь ответственном. Я думаю, что на переезд в Гвадалахару тебе хватит, скажем, полугодового оклада в качестве единовременного пособия. Это составит шесть тысяч долларов. Мы сейчас разыщем с тобой моего секретаря — его зовут Тео. Ты запомни это имя — Тео Ионг Хаук, — он очень достойный человек. Запросто перерубает ствол бамбука ребром ладони. У него портфель. Мы возьмём у него эту сумму плюс твоё жалованье за месяц вперёд, а ещё деньги на авиабилет. Первого класса, конечно. Это составит, — Стив прикинул в уме, — это составит семь тысяч шестьсот пятьдесят долларов…
   — О мадонна… то есть Стив! Что же это такое?
   — Можешь ты помолчать немного? Не нужно никогда, перебивать шефа. Значит, семь тысяч шестьсот пятьдесят долларов. Ты получишь эти деньги, дашь ему расписку и начнёшь действовать. Паспорт у тебя в порядке?
   — Да…
   — Хорошо. Прилетев в Гвадалахару, ты найдёшь виллу «Флорес», адрес которой тебе известен. Это южная окраина города, вблизи Пласа-эл-Сол. Ты спросишь сеньору Мариану И отдашь ей эту записку, — Стив вырвал из блокнота лист бумаги и быстро набросал несколько строк. — Ты по-испански говоришь, Инге?
   — Совсем немного.
   — Тебе надо побыстрее овладеть испанским. Между прочим, в Мексике почти все умеют говорить по-испански.
   — Я знаю…
   — Поэтому займись испанским с завтрашнего дня. Сеньора Мариана все устроит. Жить ты будешь пока там, в этой вилле. Отдыхай, учи испанский… — Ему хотелось добавить «набирайся сил», но он не решался.
   — А картины, Стив?
   — Да, конечно. Ходи в музея. В Гвадалахаре и в Мехико прекрасные музеи.
   Глаза Инге расширились ещё больше.
   — И что мне делать в музеях, Стив? — Она прошептала это едва слышно.
   — Ну, разумеется, не красть картины. У эксперта должен быть очень широкий кругозор… Тебе придётся узнавать работы очень разных мастеров, если, например, на них отсутствует или неразличима подпись художника… Потом мы организуем специальную лабораторию. Словом, ты должна основательно подготовиться к своей новой должности. Не мне тебя учить, что надо делать…
   — Да, Стив, я понимаю, — она вздохнула. — А можно ещё вопрос?
   — Конечно, теперь сколько угодно.
   — Эта сеньора Мариана — кто она?
   — О, она тоже особа очень достойная… Это старая индианка из гватемальских майя. То есть она ещё не очень старая, но, наверно, покажется тебе старой. Её далёкие предки были жрецами майя, а сама она научилась читать и писать всего несколько лет назад. У неё была очень нелёгкая жизнь; последние годы она экономка в моем гвадалахарском доме. С ней там живёт ещё её приёмная дочь Мариэля. Та — твоих лет.
   — И кто там живёт ещё? — очень серьёзно спросила Инге, внимательно глядя на Стива.
   — Ещё? Ещё Пако… Он шофёр и садовник. Этот — коренной мексиканец, с большой примесью индейской крови. Человек смелый, решительный, строгий, но очень справедливый и честный; участвовал в мексиканских революциях, был моряком, рыбаком, ещё кое-кем; как каждый порядочный человек — сидел в тюрьме. Впрочем, он уже давно живёт тихо, потому что лет ему много — далеко за шестьдесят. А ещё там — несколько собак, десяток котов и кошек, много голубей, два попугая, козы — сколько, не знаю — и большой аквариум с тропическими рыбами в зимнем саду. Вот, кажется, и все обитатели дома и сада, где тебе предстоит жить. В саду там неплохой бассейн, и ты сможешь в нём плавать хоть каждый день.
   — А когда ты приедешь туда, Стив? Я ведь писала туда тебе дважды, но ты… — она не закончила.
   — Я не видел этих писем, девочка, как, вероятно, и многих других. Так получилось, что я там не был уже более полутора лет. Видишь ли, Инге, сейчас я объясню тебе нечто… — он сделал долгую паузу. — Ты не удивляйся и ни о чём не спрашивай пока. Потом поймёшь сама… Но хорошо запомни, что я тебе сейчас скажу, и никому, запомни, никому об этом ни слова. Потому что от сохранности этой тайны зависит моя судьба, а теперь, может быть, и твоя. Видишь ли, Инге, Стива Роулинга — бизнесмена больше не существует…
   Она испуганно отшатнулась.
   — Нет-нет, ты не пугайся. Я это я, и, конечно, живой человек, а не призрак, но… меня теперь зовут Джон Смит, да-да, самый обыкновенный Джон Смит, каких на свете, вероятно, сотни тысяч. Впрочем, для некоторых я «папа Лука», как я и подписался в этой записке. Поэтому нигде, даже в Гвадалахаре, не вспоминай о Стиве Роулинге. Это имя тебе просто неизвестно. Ты поняла?
   — Д-да… Но как же мне называть тебя теперь?
   — Зови Джоном.
   — А эта сеньора Мариана — она… знает… кто ты теперь?
   — Конечно. Она служила у Стива Роулинга, который умер, а дом продал Джону Смиту. То есть сначала продал, а потом умер. Хотя подожди — кажется, Джон Смит купил этот дом после смерти Роулинга. Да-да, именно так… Но это совершенно неважно. Хозяин дома в Гвадалахаре теперь Джон Смит — то есть я, а послал тебя туда «папа Лука» — то есть тоже я. Это не очень сложно?
   — Довольно сложно, Стив, то есть, прости, Джон.
   — Постарайся не ошибаться, девочка. Это важно.
   — Я буду очень стараться… Джон. Скажи мне ещё: как называется фирма, в которой я буду работать?
   — Это очень известная фирма, Инге. Я говорю о головной. Это транснациональная «Фигуранкайн корпорейшен». А ты будешь работать в одном из её многочисленных ответвлений. Оно называется «Смит—Цвикк лимитед». Ты потом получишь копию контракта — там все будет указано.
   — Смит — это, значит, ты?
   Стив кивнул:
   — Ты правильно догадалась. Однако нам пора, — он подозвал официанта-малайца и расплатился. — Пойдём теперь поищем Тео, а потом я отвезу тебя в какую-нибудь приличную гостиницу…
   — А ты… Джон?
   — Мне придётся временно исчезнуть. Получишь от меня известие уже в Гвадалахаре.
   Она вздохнула:
   — Ты всегда так занят?
   — Не всегда, но часто.
   Когда они выходили из кафе, лицо Инге вдруг искривилось от боли. Она остановилась и закусила губы.
   Стив встревоженно наклонился к ней:
   — Тебе нехорошо?
   — Немного… Может быть, съела… что-нибудь нехорошее.
   — Давай вернёмся. Ты посидишь в кафе, а я найду такси.
   — Нет… Я с тобой. Ох!
   — Что ты чувствуешь, дорогая?
   — Тут очень болит, — она показала где, — и сильная слабость… Боюсь — упаду. Ох!..
   Стив, не говоря ни слова, подхватил её на руки и снова мысленно ужаснулся: она оказалась почти невесомой. Держа Инге на руках, он медленно пошёл по пустынной улице, озираясь в поисках такси.
   Из тумана вынырнула фигура полисмена в каске и накидке от дождя. Он неторопливо подошёл и молча преградил Стиву путь.
   — Леди заболела, — сказал Стив, — где тут ближайший госпиталь?
   — На Кромер-стрит. Это не очень далеко.
   — Может быть, вы смогли бы вызвать санитарную машину или найти такси?
   — Свободное такси стоит рядом за углом, сэр. Вам помочь?
   — Нет, донесу сам.
   Стив направился в указанном направлении, держа Инге на руках. Глаза её были закрыты. Дыхание чуть слышно. Полицейский молча следовал за Стивом.
   Когда они подошли к машине, полицейский помог Стиву уложить Инге на заднем сиденье, а сам сел рядом с шофёром.
   — В ближайший госпиталь, — сказал Стив.
   И шофёр, и полицейский молча кивнули. Стив бросил взгляд на часы. Стрелки приближались к десяти сорока…
 
   Тибб появился в центре связи сразу после наступления темноты. Цвикк уже ждал его.
   — Как Цезарь? — спросил Тибб, входя.
   — Жив пока, но этот разбойник ничего не хочет слушать. Обещает вернуть его живым только после того, как будет получено известие от Вайста, что УЛАК приземлился в Африке. И требует большой УЛАК, на котором хочет отправить часть своих людей.
   — Да, я знаю, — кивнул Тибб. — Что с самолётом Цезаря?
   Цвикк махнул рукой:
   — Никаких известий… Или направился не сюда, или что-то случилось. Ты прилетел малым аппаратом?
   — Большим.
   — А где сели?
   — Тут, на вертолётной площадке.
   У Цвикка округлились глаза.
   — Как ты умудрился?
   — Все в порядке, — нетерпеливо отозвался Тибб. — Что вы предлагаете, Мигуэль?
   Цвикк потупился и покачал головой:
   — Ума не приложу. И так, и этак поворачиваю. Все плохо… А ты что думаешь?
   — Есть одно… средство, но мне очень не хотелось бы им воспользоваться. И я не знаю… — Тибб не кончил.
   — А, — Цвикк махнул рукой, — в нашем положении все средства хороши.
   — Людей удалось собрать? — спросил после короткого молчания Тибб.
   — Собрали…
   — Посёлок окружён?
   — Окружён-то окружён, да что толку. У них площадка и вертолёты. Словом — поймал парень медведя, а медведь его не отпускает. Да-а… Так и мы. И главное — Цезарь…
   — Их вертолёты легко вывести из строя, — заметил Тибб.
   — А дальше что?
   — Дальше?.. — Тибб на мгновение задумался. — Дальше предлагаю поступить так…
   На лестнице, ведущей в центр связи, послышались голоса и какой-то шум.
   Тибб быстро встал, а Цвикк, продолжая сидеть, извлёк из кармана и положил на стол большой автоматический пистолет.
   Голоса на лестнице продолжали препираться. Тибб подошёл к двери и распахнул её. За дверью оказался взволнованный Филипп Корт — начальник центра связи.
   — Тут появился один человек. Я его совсем не знаю, — начал Корт, обращаясь к Цвикку. — Он настаивает на немедленном свидании с вами.
   — Кто там? — Цвикк тоже поднялся с кресла.
   — Это я, сэр, извините, — послышалось за спиной Корта, — я — Суонг.
   — Давай-давай сюда, — обрадовался Цвикк. — Где пропадал? Тебя схватили люди Люца?
   — Да, я был у них.
   — И что нового?
   — Немного есть новое, — усмехнулся Суонг. — Мы принесли их командир.
   — Кого принесли? — не понял Цвикк.
   — Их командир… Мистер Полшер или мистер Люц мы не знаем точно, как называется…
   — Подожди-ка, — все ещё не веря своим ушам, перебил Цвикк, — где этот, кого вы… принесли, говоришь?