Шалимов Александр Иванович. Пир валтасара

   Райя присела с другой стороны стола на сафьяновом пуфе. Теперь лицо её оказалось в тени, но Стив продолжал любоваться ею.
   Она сидела очень прямо, приподняв голову и чуть отвернувшись от него, грудь вздымалась часто и тревожно. Руки она сложила на коленях. Только теперь Стив заметил на левой руке, повыше локтя, марлевую повязку.
   — Вы ранены? — невольно вырвалось у него.
   — Пустяки, — она гордо повернула прекрасную голову, — царапина.
   — Вы, конечно, догадываетесь, зачем я здесь? — спросил он, не сводя с неё взгляда.
   Она чуть шевельнула бровью:
   — Хотите получить интервью.
   — Нет!
   Она стремительно повернулась, и он прочёл в её глазах изумление и испуг.
   — Тогда… тогда зачем же?
   — Хотел предложить несколько миллиардов…
   — Несколько миллиардов? — Она вдруг рассмеялась. — Ах вот что. Ему? — Она кивнула в сторону золотистой драпировки. — Ему не нужно. Он не возьмёт ничего.
   — Послушайте, — сказал Стив. — Не торопитесь… Игра пока идёт втёмную, по крайней мере, для меня. А игра слишком серьёзна, леди. Дело даже не в миллиардах, или, вернее, не только в них…
   — А в чём же?
   — Мне кажется, вы умная женщина. И если я не ошибаюсь, природа в вашем лице сотворила совершенство редчайшее из редчайших…
   Она усмехнулась.
   — Я всего-навсего скромный журналист провинциальной американской газеты, — продолжал Стив. — Случайно мне повезло. В погоне за очередной сенсацией я узнал одну тайну — тайну, которая, если ею правильно воспользоваться, могла бы принести немалую пользу…
   — Тайну, — повторила она. — Эта тайна, конечно, не ваша.
   — То есть теперь она немного и моя тоже, но в целом, конечно, нет.
   Она снова усмехнулась, но теперь улыбка была совсем иной.
   — Другими словами, вы хотели бы заняться шантажом?
   Он протестующе поднял руки.
   — Меньше всего на свете. Повторяю, не торопитесь.
   — Так чего же вы хотите?
   — Прежде чем скажу, я должен точно знать, кто находится за этим занавесом.
   Она удивлённо пожала плечами:
   — Вы же знаете, иначе не явились бы сюда.
   — Все-таки хочу убедиться.
   — До чего вы, американцы, ограниченны. Ограниченны, тупы и упрямы… Смотрите.
   Она встала, подошла к золотистому занавесу, отодвинула его. Стив увидел мужчину, который лежал под балдахином на широком ложе в глубине алькова.
   Стив поднялся, и Райя бросила на него быстрый тревожный взгляд, но он лишь сделал несколько шагов в сторону алькова, чтобы получше рассмотреть лежащего.
   Это был молодой человек с очень бледным худощавым лицом, окаймлённым рыжеватой бородкой. Вьющиеся светлые волосы, высокий лоб, тонкий, с горбинкой нос. Разлёт тёмных бровей и острый выступающий подбородок свидетельствовали, скорее, о сильном характере… Тем более странно выглядели здесь шприцы, лежащие на столе у изголовья, и приборы для курения опиума с длинными трубками и костяными мундштуками. Глаза лежащего были закрыты, дыхание чуть заметно. Из-под длинного красного бархатного халата торчали голые волосатые ноги.
   — Давно он?.. — спросил Стив.
   Райя отвернулась и не ответила.
   — Странно, — продолжал Стив, не отрывая внимательного взгляда от лица спящего, — очень странно…
   Он заметил, что ресницы на бледном лице нервно дрогнули.
   — О чем вы? — спросила Райя, задвигая занавес.
   — Обо всем этом маскараде, — жёстко сказал Стив, снова садясь в кресло.
   — Маскараде? — Она почему-то смутилась.
   — Конечно. У вас его паспорт?
   — Какой паспорт?
   — Его американский паспорт.
   — Зачем он вам?
   — Никогда не поздно спросить себя — делом ли ты занимаешься. Верно? И никогда не рано… Ну, к чему эта игра в куклы? Молчите… Нет, вы всё-таки глупее, чем я вначале подумал.
   — Как вы смеете!
   — Не сердитесь. Дайте мне взглянуть на его паспорт, и я докажу, — сказал он, внимательно следя за занавесом, который явно шевельнулся.
   Гневно сверкнув глазами, она взяла с дивана кожаную дорожную сумку, открыла её, достала паспорта — их было два, — вынула, из одного паспорта что-то и швырнула паспорт на столик, за которым сидел Стив. Паспорт скользнул по лакированной крышке стола и упал на ковёр к ногам Стива. Стив наклонился, поднял его, раскрыл. С фотографии глянул тот, кто лежал сейчас за занавесом, только без бороды. Рядом значилось: Цезарь Чарлз Честер Фигуранкайн, год рождения — 1937… Стив быстро перелистал страницы — десятки виз: Англия, Франция, Швейцария, Египет, Родезия, Иордания, Индия, Конго, Бирма, Филиппины, Индонезия, снова Индия, Цейлон, Таиланд и так далее.
   Он покачал головой и положил паспорт на стол.
   — Ну, я жду, — сказала Райя, сдвинув брови.
   Стив негромко рассмеялся:
   — Билеты на сегодняшний ночной рейс? Не так ли?
   — Какие ещё билеты?
   — Билеты, которые вы вынули из его паспорта.
   — А вот это вас совершенно не касается.
   — Представьте себе, касается. Я не хочу, чтобы с такой красивой женщиной что-нибудь приключилось, что-нибудь плохое…
   — О чем вы?
   — Вот это как раз доказательство, что я прав. А вы оба… — Стив махнул рукой. — Неужели вы воображаете, что вас выпустят из Сингапура живыми?
   — Кто… выпустит?
   — Те, кто вчера вас ранил.
   Она усмехнулась:
   — Они…
   — Допустим. Но у них остались сообщники. Неужели вы думаете, что тот, кто подослал этих подонков, ограничился вчерашней бандой?
   — Вам что-нибудь известно о них? — спросила она, понижая голос и наклоняясь к нему; Стив прочитал в её огромных глазах сомнение и страх.
   — Не очень много. Но у меня есть надёжные друзья, которые могли бы вам помочь.
   Она покачала головой:
   — Цезарь не согласится. Он не доверяет никому, кроме здешних монахов. Мы, конечно, могли бы остаться тут ещё, но…
   Стив решительно поднялся и громко объявил:
   — Ну, довольно. Пора кончать этот спектакль. Мистер Фигуранкайн, вылезайте из вашей прекрасной шкатулки и подсаживайтесь к нам. Ситуация выглядит иначе, чем вы, очевидно, предполагаете. Давайте, давайте… У нас не много времени.
   Не обращая внимания на Райю, которая устремила на него взгляд, полный ужаса, Стив неторопливо встал, подошёл к алькову и отдёрнул занавес. Цезарь Фигуранкайн-младший сидел теперь посреди своего ложа, — скрестив голые ноги, и выглядел несколько растерянным.
   — Как вы догадались? — пробормотал он, запахивая халат.
   — Это я потом объясню, — пообещал Стив. — Сейчас мы должны уточнить кое-что другое. Вам известно о гибели вашего отца?
   — Да. Недавно узнал из газет…
   — А о том, что разыскивают наследника?
   — Нет… И ко мне это не относится. Он лишил меня наследства.
   — Откуда вам это известно?
   — Сам сообщил…
   — Когда же вы с ним виделись?
   Цезарь вопросительно взглянул на Райю:
   — Когда?.. Последний раз около года назад. Да-да… Вскоре после того, как этот мерзавец Пэнки… — Он вдруг закусил губы и умолк, глянул исподлобья на Стива. — А почему, собственно, вы спрашиваете меня и я вам все это рассказываю? Я вас первый раз вижу. Кто вы, собственно, такой? Нам сказали, что вы хотите взять интервью…
   — Вот и беру его, — усмехнулся Стив. — Значит, «этот мерзавец Пэнки…» Подождите-ка, я где-то слышал эту фамилию!.. Такой длинный худой старик с оттопыренными ушами, похожий на анемичного вампира?
   — Гм, — хмыкнул Цезарь, видимо, склонный одобрить сравнение.
   — Год назад, — продолжал Стив. — Но за год кое-что могло измениться и изменилось. Готов утверждать под присягой, что в завещании, которое хранится в Нью-Йорке, вы значитесь единственным наследником.
   — А откуда вам это известно? — спросил Цезарь, опуская на пол длинные худые ноги.
   — От некоего Феликса Крукса.
   — Нет, я не верю вам, — медленно произнёс Фигуранкайн-младший, почёсывая одной ногой другую. — Это ловушка, Райя… Вокруг моего покойного отца крутилось слишком много разного сброда. Они, конечно, помогали ему делать деньги, но они же и не допустят, чтобы я мог воспользоваться этими деньгами. Слишком хорошо знают моё отношение к тому, чем они занимаются… Конечно, я сам виноват, но… Между прочим, неизвестный благодетель, если вы действительно журналист, а не подонок из их своры, вот где вас ждут истинные сокровищницы сенсаций… Попробуйте расковырять весь этот гнойник… Если, конечно, не боитесь. Я даже мог бы чуть-чуть помочь вам, когда мы с ней, — он кивнул на Райю, — сами окажемся в более безопасном месте. Здесь нам, как вы, конечно, догадываетесь, больше нельзя оставаться. Боже, какая ирония судьбы! Мне же ничего не надо. Оставьте меня в покое, наедине с моей работой, с моими рукописями, с ней, наконец. Правда, Райя? Нам же ничего не надо… Никаких миллиардов… Тем более, что я их всё равно не получу…
   — Ну, ты кончил этот трогательный монолог? — поинтересовался Стив, с любопытством глядя на Цезаря.
   — Нет. Отец пытался привить мне вкус к большому бизнесу… Я работал в его банке в Рангуне… Кстати, именно в Рангуне я и нашёл своё истинное призвание… Но ему донесли, что я занялся не тем. Он вызвал меня… Он тогда был в Лондоне. Попытался «продуть мне мозги» — это было его любимое выражение — и послал в своё «княжество» в Центральную Африку. Вот тут-то я и понял все… И прозрел окончательно… Сказал этим свиньям, что о них думаю, оставил одному на память сломанный нос и сбежал на украденном самолёте. Как они меня не догнали и не сбили — не знаю. Вероятно, мне просто повезло… С отцом я потом тоже поговорил откровенно, и он объявил, что знать меня больше не хочет. На том мы и расстались… Вот теперь все.
   — Значит, ты мне не веришь?
   — Конечно, нет… Только не обижайся. Может, ты и не такое дерьмо, как я думаю, но теперь я никому не верю.
   — О’кей. Видишь вот это? — Стив вытащил из бокового кармана маленький чёрный параллелепипед.
   — Вижу. Кассета?
   — Есть у тебя магнитофон?
   — Где-то был. Райя, дай ему.
   Молодая женщина, улыбнувшись уголками губ, вынула из-под стола, за которым сидел Стив, портативный диктофон.
   — Что, записали наш разговор? — восхитился Стив. — Молодцы! Этого я от вас не ожидал…
   Он весело рассмеялся.
   Райя, опустив глаза, извлекла из диктофона кассету и протянула аппарат Стиву.
   — Ну, а теперь слушай внимательно, — сказал Стив, вставляя свою кассету в аппарат и щёлкая переключателями. — Голос, надеюсь, ты узнаешь.
   В наступившей тишине послышался шелест, а затем взволнованный голос Крукса: «Я католик и глубоко верующий человек, и в своей профессиональной деятельности я всегда старался быть честным…»
   Стив окинул испытующим взглядом слушателей. Райя все ещё выглядела смущённой и слушала без особого интереса, но Цезарь явно был поражён. Стив уже не сомневался, что он узнал голос адвоката. Услышав обращение Крукса «ваше преосвященство», Цезарь вопросительно взглянул на Стива, а потом вскочил, босиком перебежал пространство, отделяющее его ложе от столика, на котором лежал диктофон, и присел на ковре у ног Райи.
   Как только прозвучали слова Крукса: «…осталось его первое завещание… Я так и не уничтожил его», Стив выключил аппарат.
   Наступила тишина. Цезарь продолжал сидеть на полу, покусывая пальцы левой руки. Райя, как зачарованная, смотрела на умолкнувший магнитофон.
   — Что же все это означает? — произнёс наконец Фигуранкайн-младший, поднимаясь с пола и глядя озадаченно на Стива. — Откуда эта кассета и с кем разговаривал Феликс? Неужели и это липа?
   — Липа в этом действительно присутствует, — сказал Стив, — но она не затрагивает главного. Липовый здесь только «его преосвященство», но Крукс, конечно, не подозревал об этом и говорил правду.
   Цезарь задумчиво покачал головой:
   — Непостижимо… Как мог Феликс Крукс — этот стреляный воробей, которого я хорошо знаю, попасться на такой мякине? Непостижимо… Липовый кардинал! Ничего себе фокус. Неужели это ты?
   — Я, — скромно признался Стив.
   — А я узнала ваш голос, — сказала вдруг Райя. — Звучание некоторых слов совпадало.
   —Она занимается лингвистикой, — пояснил Цезарь, — фонетическими особенностями ряда языков, в частности, английского.
   — Ну, что ты теперь скажешь? — поинтересовался Стив. Цезарь, покачивая головой, долго молчал.
   — Не знаю, — сказал он наконец с глубоким вздохом, — право, не знаю… Даже если такое завещание действительно существует и Крукс сможет доказать его подлинность, даже если эта вонючая свора допустит, что я получу наследство… Пойми, как тебя?..
   — Стив.
   — Пойми, Стив, мне это ни к чему. Я с этим покончил. Меня интересует совсем другое.
   — Буддизм?
   — В частности, буддизм и ещё кое-что… Я написал диссертацию… Уверяю тебя, здесь, на Востоке, есть множество любопытных вещей, которым не жалко посвятить жизнь.
   — По-моему, это легче сделать, имея в кармане несколько миллиардов?
   — Ты знаешь даже, во сколько оценивается состояние моего покойного отца?
   — Понятия не имею, но думаю, счёт там шёл на миллиарды.
   — Понимаешь, Стив, а я вот не знаю… Там, конечно, много недвижимости — земли, рудники, отели, но отец часто шёл на весьма рискованные комбинации, или его на это толкали… А в последнее время он связался с таким… предприятием, которое не обещало прибыли в ближайшие годы.
   — Ты имеешь в виду ОТРАГ?
   — Гм… Тебе, значит, и это известно…
   — Крукс же упоминал о нем в «исповеди».
   — Да, действительно. Но тогда тебе должно быть тем более понятно, почему не хочу ввязываться в эту игру.
   — Можно изменить условия.
   — Какие условия?
   — Условия игры.
   — Это невозможно, Стив. Я ведь хорошо представляю всю машину изнутри. Пробыл там почти год. Это целое государство, со своими тоталитарными законами, с железной дисциплиной. Всем командуют немцы — немцы, которым терять уже нечего. Такие, что им даже в ФРГ рискованно появляться. Все они числятся в списках военных преступников. Один Герберт Люц чего стоит.
   — Кто это?
   — Значит, кое-что тебе всё-таки неизвестно… Люц официально числится административным директором африканского полигона ОТРАГа. Фактически он там полновластный диктатор. Полигон же — это более ста тысяч квадратных километров на востоке Бельгийского Конго. Кем Люц был в прошлом, не знаю, в будущем он себя мнит новым фюрером, но крайней мере, континентального размаха.
   — Каковы главные цели ОТРАГа?
   — Реванш. Официально ОТРАГ — это аббревиатура немецкого «Орбиталь транспорт унд ракетен акциенгезельшафт»; существует и другая расшифровка, более откровенная… Дело не в названии. Это исследовательский полигон, лаборатории, заводы, где создаются не только новые типы ракет, но и принципиально новые летательные аппараты, каких ни в одном государстве пока не существует.
   — Летающие блюдца?
   — Возможно. Хотя даже меня — сына главного босса — в эти тайны никто не посвящал. Эта часть деятельности ОТРАГа засекречена абсолютно. Журналисты там никогда не появлялись.
   — Но твой отец знал, конечно?
   — Знал, хотя допускаю, что тоже не все. Капиталы ОТРАГа смешанные. Отец вложил туда огромные средства, но он был не единственным акционером.
   — А контрольный пакет акций?
   — Вероятно, находился у отца. Доподлинно об этом известно только Алоизу Пэнки — президенту-исполнителю банка CFS.
   — Тоже немец?
   — Да. И Пэнки не настоящая его фамилия.
   — А настоящая?
   — Мне она неизвестна. По-видимому, с настоящей он испытывал бы некоторые неудобства.
   — Любопытные дела, — пробормотал Стив.
   — Все это только пена. А из глубины можно выудить ещё такое… Впрочем, для начала и этого достаточно. Думаю, что тебе, Стив, ещё не приходилось брать подобного интервью. Это будет сенсация экстра-класса, если твои хозяева решатся опубликовать твои корреспонденции… Только после этого я не дал бы за твою голову и цента.
   — Так же, как и я за твою сейчас.
   — Преувеличиваешь.
   — Нисколько. Пойми, тактика страуса тебе не поможет. Все равно, рано или поздно, они разыщут тебя и ликвидируют. Уже хотя бы потому, что тебе кое-что известно. А если ты ещё и потенциальный наследник… — Стив махнул рукой.
   — Я могу отказаться вполне официально, — неуверенно произнёс Цезарь.
   — Ты сам понимаешь, что это не поможет. Люц и Пэнки не оставят тебя в покое.
   — Там есть ещё и другие…
   — Тем более.
   — Интересно, Стив, а что бы ты сделал на моем месте?
   Стив усмехнулся:
   — Понимаешь, мне как-то трудно представить себя на твоём месте, ну, уж во всяком случае, я не стал бы изображать страуса.
   — Не понимаю… С одной стороны, ты утверждаешь, что у меня нет выхода, а с другой…
   — Я вовсе не утверждаю, что у тебя нет выхода. Выход есть… И, по-моему, превосходный выход. Немедленно возвращаться в Нью-Йорк и добиваться получения наследства.
   — Меня уберут ещё по дороге.
   — Риск существует, но можно принять кое-какие меры предосторожности. В этом я, вероятно, смог бы тебе помочь.
   — Допустим. Но, во-первых, что ты за это захочешь, а во-вторых, что будет дальше?
   — После того, как ты станешь во главе «империи» Фигуранкайнов?
   — Гм… Ненавижу империи, даже в прошлом.
   — Превосходно. Это как раз то, что требуется.
   Цезарь внимательно посмотрел на Стива:
   — Объясни.
   — А по-моему, мы уже поняли друг друга.
   Цезарь задумался, по привычке покусывая пальцы.
   — Интересно всё-таки, что ты оставляешь в этом случае Для себя, — заметил он наконец, снова взглянув на Стива.
   — Гораздо меньше, чем ты, очевидно, предполагаешь: Роль столь необходимого тебе ангела-хранителя, а иногда — советника в тех делах, в которых немного разбираюсь, и, разумеется, приличное жалованье, которое позволило бы мне бросить журналистику.
   — И все?
   — Пока все.
   — А потом?
   — Стоит ли сейчас говорить о «потом»?
   — И ты думаешь, я мог бы?..
   — Думаю, что да… Не сразу, конечно, постепенно… Шаг за шагом.
   — Гм… Никогда не приходило в голову.
   — Напрасно.
   — Да я и сейчас не представляю, что бы я мог сделать.
   — Тогда послушай. Я, конечно, стану импровизировать.
   — Давай.
   — Первое: поначалу все работы ОТРАГа продолжать, даже потребовать ускорения некоторых из них; засекретить все ещё сильнее и полностью исключить обмен информацией между подразделениями «фирмы». Мотивировка — предотвратить дальнейшую утечку информации, что, с твоей точки зрения, стало причиной гибели твоего отца.
   — Логично, — одобрил Цезарь, — ну а дальше?
   — Второе: постепенно менять тематику разработок в отдельных звеньях этой ядовитой цепи, исключив или нейтрализовав вначале направления наиболее людоедские. Для этого привлечь соответствующих специалистов, которые могли бы стать твоими единомышленниками…
   — Нашими, — поправил Цезарь.
   — Ну, допустим, нашими.
   — А найдём таких?
   — Знаешь, Цезарь, будучи журналистом, я изрядно помотался по планете. Иногда мне всё-таки попадались порядочные люди. Дельные и порядочные. Даже и среди нынешних учёных…
   — А вот мне пока как-то нет, — пробормотал Фигуранкайн-младший, — даже и среди тех, у кого мне пришлось учиться.
   — Бывает, — согласился Стив. — Я совсем не утверждаю, что людей, которые понадобятся, найти легко. Легко только сидеть сложа руки. Третье: перессорить руководящих боссов из самой верхушки и постепенно убрать одного за другим.
   — Это мне кажется самым простым, — заметил Цезарь. — Они и без того готовы перегрызть друг другу глотки.
   — Четвёртое, — продолжал Стив, — переключить работу ОТРАГа и всех связанных с ним звеньев «империи» твоего покойного папаши на дела и поиски, более достойные людей второй половины двадцатого века.
   — Иными словами, — резюмировал Цезарь, — нажать на тормоза, дать кое-кому под зад коленкой и повести поезд по новому пути.
   — Построив предварительно новую насыпь и положив на неё шпалы и новые рельсы.
   — Скажи, Стив, ты любишь читать научную фантастику?
   — Нет, я её ненавижу.
   — А тебе не кажется, что всё это научная фантастика?
   — Что именно?
   — Все четыре пункта твоей программы.
   — Нашей программы.
   — Пусть нашей, — скривился Фигуранкайн-младший, — от этого она не станет более реальной.
   — Отвечаю — не кажется. Конечно, все это будет чертовски трудно. Трудно, опасно, мерзко, долго… Но история не знает, Цезарь, великих дел без великих препятствий. Даже и твой знаменитый тёзка две тысячи лет назад…
   — Оставь его в покое, — резко прервал Фигуранкайн. — Я по специальности историк, но ни древняя, ни новая история не знает примеров хоть сколько-нибудь подобных тому, что ты предлагаешь. И во всяком случае, чтобы замахнуться на подобное, одного желания недостаточно.
   — Ты прав. Нужны ещё смелость, граничащая с наглостью, и деньги. Много денег. Денег, в которых не очень заинтересован тот, кому они принадлежат. Денег, которые будут рождать не новые деньги, а кое-что другое…
   — Что. например?
   — Ну, например, родят ещё не существующие лекарства от проказы, рака, преждевременной старости; например, помогут вырасти детям, которые сейчас тысячами умирают с голода, от болезней; например, помогут найти Атлантиду, Пацифиду, гробницу Александра Македонского, чёрт знает что ещё; например, создадут такое горючее, которое не будет отравлять людей в городах; например, найдут средство отрезвить полоумных политиков и генералов и заставят их раз и навсегда забыть о войне Эх, да мало ли куда ещё можно с пользой для людей израсходовать миллиарды твоего покойного папочки.
   — Умопомрачительные перспективы… Если бы он мог предполагать что-либо подобное!
   — Думаешь, не стал бы создавать свою империю?
   — Нет. Задушил бы меня в младенческом возрасте.
   — Значит, ты согласен?
   — Не то чтобы согласен… Но мне это кажется занятным. И уж если действительно не остаётся иного выхода…
   Вдалеке послышался грохот. Он нарастал и быстро приближался. Дрогнули стены, пол. Лампы начали меркнуть. С потолка посыпалась пыль, его деревянная обшивка угрожающе заскрипела.
   Райя вскрикнула испуганно. Стив и Цезарь вскочили на ноги.
   У Стива мелькнула мысль о землетрясении, но грохот был иным. Нарастая, он превратился в невыносимый лязг, от которого, казалось, лопнут барабанные перепонки, — словно лавина жести обрушивалась с небес на землю. Лампы не погасли совсем. Но они потускнели и часто мигали.
   — Что это? — вырвалось у Стива.
   — Если не проделка твоих сообщников, — крикнул Цезарь, — значит, наступает конец света.
   В руках у него откуда-то появился пистолет, дуло которого глядело га Стива.
   — Руки!
   — Это последняя глупость, которую ты совершаешь, — предупредил Стив возможно спокойнее.
   — Руки!
   — Дурак, — процедил Стив сквозь зубы, поднимая вверх руки.
   Грохот начал утихать, откатываясь вдаль. Лампы мигали все реже, однако свет их оставался тусклым.
   — Наружная дверь! — крикнул вдруг Цезарь. — Райя, ты заперла её?
   — Н-не знаю…
   — Застрели его, если шевельнётся, — Цезарь поморщился, передавая Райе пистолет, — я проверю засовы.
   Запахнув халат, он направился к двери. Грохот почти утих, но в коридоре вдруг послышался топот многих ног. Почти тотчас в дверь забарабанили.
   — Ложитесь, все ложитесь! — крикнул Стив. — И прочь от двери!
   Так как Райя глядела на него непонимающим взглядом, все ещё держа наготове пистолет, Стив решился. Сделав молниеносное движение в сторону, он прыгнул к ней, вырвал пистолет и, оттолкнув её к стене, заставил лечь. И упал рядом сам. И в этот же момент дверь прошили десятки пуль.
   Стив глянул туда, где только что стоял Цезарь. Его там не было.
   В дверь снова забарабанили. Потом стало тихо и кто-то крикнул:
   — Эй там, мистер Цезарь, если живы! Вам всё равно не уйти. Обещаем жизнь, если сдадитесь. И вашу цацу не тронем. А иначе плохо будет и ей, и вам.
   Райя шевельнулась и хотела что-то сказать, но Стив прижал палец к губам.
   — Отвечайте же! — послышалось за дверью.
   — Отвечаем, — шепнул Стив и выстрелил.
   За дверью прозвучал сдавленный крик, потом упало что-то тяжёлое. Серия ответных пуль, пробив снаружи дверь, сыпанула, как горсть ос, по мебели и стенам. Теперь Стив разглядел Цезаря. Он сидел на корточках в углу слева от двери. Место было вполне безопасное, пока дверь выдерживает.
   — Отсюда есть какой-нибудь запасной выход? — шёпотом спросил Стив, мельком взглянув на Райю.
   — Есть потайной ход, но из алькова. Альков находился как раз напротив двери.
   — А наружная дверь прочная?
   — Она прочная, но…
   Оставалась ещё надежда на Тео и Шейкуну, если, конечно, они целы и если нападающих не очень много.
   Пули снова прошили дверь. Одна ударила в светильник, и в комнате стало ещё темнее.
   Стив выжидал, не стрелял, полагая не без оснований, что нападающие не станут торчать напротив двери. Их голоса слышались в некотором отдалении.
   «Долго это продолжаться не может, — думал Стив. — Банда, по-видимому, устроила взрыв, чтобы проникнуть на территорию монастыря. Взрыв, конечно, слышали в городе. Полиция должна явиться с минуты на минуту. Да и уцелевшие монахи не будут сидеть сложа руки».
   — Эй там, — снова послышалось за дверью.
   Стив выстрелил, не дожидаясь окончания фразы. Болезненный вскрик подтвердил, что и на этот раз пуля кого-то настигла. И снова трескотня ответных выстрелов. Несколько пуль ударили совсем близко.