Страница:
Костя. - Сзади тележку толкать буду". Тележка помчалась, как настоящий
автомобиль. И вдруг ни с того ни с сего повернула круто в сторону,
подскочила на откосе и, рассыпая драгоценную золу, бултыхнулась в
мутный поток. Костя оторопело смотрел на пенистые волны Берестянки.
Откуда-то рядом появились Ленька, Демка и Толя. Они трясли Костю,
притворно ахали, выпытывали подробности.
- Красивое сальто, - проговорил Колычев и улыбнулся самодовольно.
- Гм-м-м, - протянул Толя.
- Вы постарались!.. Вы!.. Я знаю! - заговорил Костя, - Помешал я
вам?
- Опять на нас сваливаешь? - с притворным возмущением спросил
Ленька. - Вы всегда так!
- Кто булыжники в колею положил? Кто?
- С неба свалились, - ответил Колычев. - Губошлепам для науки. Не
будут носы задирать и руками махать! Пошли, ребята!
Колычевцы отправились, а Костя остался на мосту. Невдалеке пропел
автомобильный гудок. Полкан с лаем бросился навстречу. Грузовик
проехал по мосту и остановился. Из кабины выскочил Иван Полевой и
подошел к Косте.
- Что, староста, случилось, - с тревогой спросил он. - Утоп кто?
- Перевернул, - тихо сказал Костя. - Золу в речку перевернул
вместе с тележкой.
- Золу? Невелика беда... Я думал, что серьезное... Зачем зола
понадобилась?
- Удобрение... На поле вез к Сухому логу... Всю зиму собирал, а
тут...
- Не горюй, - успокоил тракторист. - Золы насобирать можно! Да и
тележку достанешь.
- Золу жаль...
- К Сухому логу, говоришь, вез? - уже из кабины спросил Иван
Полевой. - Это возле рощи?
- Ага!..
- Не унывай!
Костя посмотрел вслед удаляющейся машине и облокотился на перила.
Услышав пронзительный скрип колес, он взглянул на дорогу. С горы к
мосту, по-смешному подскакивая на ходу, мчался Гоша Свиридов. Тележка,
которую он по всей вероятности забыл смазать, визжала всеми четырьмя
колесами.
- Что остановился? - спросил Гоша. - Где тележка?
- В речку перевернул...
- Как?
Выслушав короткий рассказ, Гоша почесал в затылке и протянул:
- Дела-а-а... Эй, Демка! - крикнул он, заметив на берегу
Рябинина. - Дай багор!
Перепачканная илом тележка была извлечена из потока.
Никита встретил прибывших укором:
- Дольше всех задержались. Ты, Костя, сызнова опаздываешь.
Плохо...
- Он тележку с золой утопил в Берестянке, - заступился Гоша. -
Вылавливать пришлось... Никита, пусть он мне помогает?
- Давайте!
Друзья взяли ведра и стали разносить золу по участкам. За работой
они и не заметили, как со стороны города к Сухому логу подкатила
полуторка. Она остановилась на дороге. Незнакомый шофер прямиком
направился к Никите и что-то у него спросил.
- Костя! - позвал Никита.
- Ты-ы! - обрадовался водитель. - Думал, не разыщу. Принимай,
друг, свою долю! Иван Полевой послал.
Он повел пионеров к машине. Костя забрался на колесо и заглянул в
кузов, до краев наполненный превосходной золой.
- На заводе у него дружок, - пояснил шофер, - экскаваторщик на
отвалах. Он и попросил у него: сыпни, говорит, золы, пионерам нужно.
Вот он одну горсточку и сыпнул!
Открыли борта, и на черную влажную землю бесконечным потоком
хлынула зола. Ой, сколько ведер ее было в машине!
- До скорого! - простился шофер. - Не робей, ребята, дружба
всегда выручит! - Он приветливо махнул рукой.
Заревел мотор. Дверцы кабины захлопнулись. Машина тронулась.
"Дружба... - размышлял Никита. - Я испытал ее на себе. Ведь и Костя во
имя дружбы ходил к Герасиму Сергеевичу, и Гоша, и Аленка... Когда
много верных, настоящих друзей - ничего не страшно!"
Июньское утро было солнечно и тихо. В прозрачном воздухе носился
аромат трав. Солнце смотрело с неба такое яркое и огромное, что
казалось, будто совсем оно рядом. Протяни руку, возьмись покрепче и
тяни его к себе на землю. Деревня уже проснулась давным-давно. По
широким травянистым улицам разгуливали козы, стайками бродили куры. У
калиток и палисадников играли маленькие ребятишки. Изредка по дороге
торопливо проезжали повозки. Они спешили в поля. Иногда, вздымая тучи
пыли, к правлению колхоза подлетал председательский газик. Шофер Яша,
не вылезая из машины, ждал своего "хозяина", склонясь на баранку. Он
дремал.
Ребята, веселые и нарядные, шагали по улицам, поздравляя друг
друга с успешным окончанием учебы.
Рукоплескания вырывались из окон школы. И люди останавливались и
смотрели на трехэтажное здание, утопающее в густой зелени тополей,
белоствольных высоких берез.
Но вот школьные двери со стуком распахнулись, шумная ватага
детворы высыпала во двор, сразу же наполнив его гамом. Светлые рубашки
с красными галстуками, майки, легкие платьица всевозможных расцветок
замелькали среди кустов сирени и акаций.
Пионерский отряд шестого класса "Б" и подшефные второклассники
расположились в тени тополя. Никита говорил:
- Построим лагерь на Лысой горе. Не найдешь места лучше.
Оборудуем спортивную площадку. Навес, конечно, для занятий, чтоб дождь
был нам не страшен. Весь день в лагере проводить станем...
- Дома ругаться будут, - сказал Гоша.
- Делать по дому все надо будет с утра. Днем пообедать домой
придешь, помочь тоже можно. А так у нас дела много: животноводческая
ферма, звенья полеводов, овощеводов...
- Интересно будет, - мечтательно протянул Костя. - Надо
поторопиться. Помните, Иван Васильич сказал, что занятия в лагере
начнутся.
- Давайте сегодня! - предложила Аленка.
- Конечно! - поддержал Костя. - Начнем занятия поскорее,
смотришь, к уборке хлебов и комбайны да трактора водить станем,
колхозу поможем урожай убрать.
- Не успеть, - засомневался кто-то. - Молотилку изучаем, а в
комбайне частей ой-ой-ой сколько!
- Каждую гайку знать не обязательно!
- А вот и обязательно! Вдруг - поломка, что делать? Тык-мык и
стой на месте! Нет, Гоша, не говори.
- Где палатки достанем? - выкрикнул кто-то.
- Мы, ребята, из камыша понастроим шалашей, - предложил Костя. -
Возле озера много камыша-то. В шалашах, Никитка, еще лучше: травами
пахнет. Лежи себе, вдыхай вольный воздух!..
- Поставим мачту, - сказал Никита.
- Флаг мы сошьем! - хором подхватили девочки.
- А я на нем золотыми буквами напишу девиз, - заключил Костя, -
чтобы издали видели: "Бороться и побеждать!"
В матросской полосатой тельняшке и черных брюках-клеш, в
сопровождении верных телохранителей Толи Карелина и Демки Рябинина,
почтительно державшихся сзади, во дворе появился Ленька. Он увидел
Аленку. Она стояла у куста акации, не садилась потому, что не хотела
пачкать новое платье - белое с огромными красными маками. Ленька
тряхнул кудрявым чубом, сплюнул на траву подсолнечную шелуху и,
высвободив руку из кармана, ущипнул девочку.
- С обновкой! Постой, постой, - притворно удивился он. - Я это
платье на Тоське видел. Ох и отругает она тебя, опять заумираешь.
Чтобы угодить Леньке, Толя пропел фальшивым дискантом:
Завоет Тося волком,
И папа заревет,
Коль Хворова Аленка
От горестей умрет...
Демка, как ни странно, не поддержал приятелей. Он смотрел на
Никиту и почему-то виновато улыбался.
Аленка покраснела.
- Гоше Свиридову наше почтенье! - выкрикнул Колычев. - Сколько
лет, сколько зим! Успел, Гошка, к Якишеву подлизаться?
Гоша сорвался с места, но Никита придержал его, подошел к Леньке,
отвел в сторону и сказал:
- Иди, откуда появился, коли жить с нами по-хорошему не хочешь.
- Ты купил эту землю?
- Смеяться над Аленкой - храбрость не нужна. Посмейся надо
мной...
- Придет время, свое возьмем.
- На воде вилами писано.
- Вилами не вилами, а пестовские ребята просили привет передать.
Володька сказал, коли встретишь того героя, поклон до земли...
Синяки-то подлечили?
Ленька напомнил Никите о неудавшемся походе, который был сорван
колычевцами. Узнав, что второго июня пионерский отряд пойдет на
заготовку ивняка для починки плетня у свинофермы, Ленька решил
воспользоваться этим. Со своими друзьями он немедленно отправился в
деревню Пестовку, расположенную километрах в семи от Латрушей, и
встретился с Володькой Великановым - вожаком пестовских ребят.
- Верь, что не желаю вам худа, - говорил Ленька, заискивая перед
Великановым. - Якишев грозился осмотреть ваши снасти у Зеленого плеса
и забрать рыбу. "Мы, говорит, жирную ушицу из Володькиной рыбки
сварим, а он пускай живот погладит! "
- Треплешься, - усомнился Володька. - Никиту знаю, вроде не такой
он: на чужое добро не позарится.
- Не зарится? А кто теплицу колхозную очистил? Он! Это уже
доказано. У нас все знают, что Никита залез огурцы воровать, а как
прижали его, распустил нюни. Родители на коленках перед Герасимом
Сергеевичем ползали, просили, чтобы сына в школе оставили. А ты
говоришь...
- Проверю.
- Как хочешь... В общем, Володька, дело такое: предупредил
хорошего друга, а там - тебе видней. Не мои снасти пострадают.
И Великанов поверил.
- Уж я их встречу...
Шагая домой, Ленька сиял:
- Видели, как я Великанова вокруг пальца обвел? - хвастался он
перед приятелями. - Учитесь!.. Ну а теперь за мной, на Зеленый плес!
- Зачем? - в голос спросили Толя с Демкой: они еще не понимали, к
чему разыгрывал эту комедию вожак.
- Сейчас устроим пестовцам маленький Карфаген! Соображаете?
Вытащим пестовские снасти и вытрясем рыбу. Рыбка нам пригодится. А
завтра Володька с Никитой рассчитается сполна за наши грехи! Ха-ха-ха!
Так оно и получилось. Пестовцы, обнаружив на берегу рыболовные
снасти, единодушно решили, что это сделал Никита. Устроив засаду в
густых зарослях ивняка, они встретили пионеров градом камней.
Завязался короткий, но жаркий бой. Пестовцы, приготовившиеся к битве
заранее, одержали полную победу.
- О пестовцах будет особый разговор, - ответил на Ленькин намек
Никита. - Шагай теперь: мешаешь нам.
- Ого!
- До свидания, - повторил Никита таким тоном, что Ленька невольно
попятился. - Иди!
Наградив Никиту многообещающим взглядом, Ленька двинулся в
дальний угол двора. За ним поплелись Толя и Демка.
- Задавала, - сказала Аленка вслед обидчику. - Демка с Толькой
ползают за ним, будто слуги. Карелин - понятно, а вот Рябинин...
- Пусть ходят, - откликнулся Костя.
В той стороне, куда ушли колычевцы, послышался шум, раздались
голоса. Над кустами мелькнул козон. Костя встрепенулся, вскочил.
- Никитка, в бабки играют! Пойдем?
- Некогда.
- Пойдем, Никитка! По разику сыграем!
- Нет времени, говорю.
- Тогда дай козонка. Сыграю и верну, - раскосые Костины глаза
умоляюще смотрели на друга. Никита не устоял, вытащил из кармана
заветный свинцовый козон и подал Косте.
- Не потеряй.
- Ручаюсь! - откликнулся Костя на бегу.
Игра в бабки велась не парами, как обычно, а один на один, до
полной победы чемпиона. Костя занял очередь и уселся на траву возле
забора. К черте, обозначающей линию огня, подошел Толя Карелин в
сиреневой майке с белым воротничком и подвернутыми выше локтей
рукавами. Прежде чем ударить, он тщательно и долго прицеливался, не
спеша отводил руку далеко назад, отчего худые лопатки на спине
топорщились, и, шагнув вперед, сильным броском посылал биту. Описав в
воздухе кривую, она со свистом врезалась в ряды бабок.
- Тайфун! - определил кто-то из болельщиков.
- Косой косит!
- Покажи, Толька, этой мелюзге, где раки зимуют, - выпятив грудь,
подбадривал приятеля Ленька. - Пусть знают наших!
И Толя старался. Ребята проигрывали один за другим, и очередь
подходила к Косте. Привлеченные шумом, пионеры стекались на поляну со
всех сторон.
- Кто там следующий? - расходился Толя, окрыленный успехом. Костя
встал. Ленька при виде его не удержался и съязвил:
- Губошлеп, готовь контрибуцию: платить придется!
- Еще неизвестно, кто кому.
Расставили бабки. Метнули жребий. Косте выпало право начинать
игру. Он отошел на линию огня и прицелился. Толя, заметив у него в
руке "свинчатник" Никиты, сразу померк. Костя ударил. Кона, как не
бывало. Болельщики свистом и оглушительным ревом приветствовали
хорошее начало.
- Ур-ра-а-а!
- Ставь, Карелин, ставь!
- Лупит, как снайпер!
Ленька нахмурился, замолчал. Не желая смотреть на разгром
приятеля, он кивнул Демке и процедил:
- Шагаем отсюда.
Случается, говорят о каком-нибудь человеке, что его будто бы
распирает от гордости. Не верьте! Если бы все было именно так, то
Костя бы стал величиной с Казбек, Эльбрус или Эверест. А так он
оставался тем же розовощеким коротышкой, несмотря на то что очень
гордился победой. Особенно приятно было смотреть, как при каждом его
ударе Карелин боязливо вздрагивает, пряча голову в плечи, словно
свинцовый козон бьет не по бабкам, а ему по голове. Болельщики
охрипли. А Костя все бил, бил и бил без промаха.
- Забирай, Костик, козон! Это за хорошую игру, - сказал Никита. -
Молодец!
- Мне козон! Насовсем?!
Громкий тревожный крик, прозвучавший на улице за воротами,
оборвал Костю на полуслове.
- Пожа-ар! Пожа-а-а-ар!
Все устремились со двора.
За колхозным стадионом в небо тянулся высокий столб густого дыма.
Легкий ветерок чуть колыхал его, а на высоте расстилал черным,
зловещим знаменем.
- За речкой горит! - перескакивая через изгороди и плетни,
прямиком по огородам бросились ребята к горящему дому. Колычевцы
бежали первыми.
- Весь сгорит, - говорил на бегу Ленька, наблюдая, как жадные
языки огня пляшут по деревянной крыше. - Вот пылает!
Мимо, обжигая крапивой босые ноги, промчалась Аленка Хворова. За
ней Костя, Никита, Гоша... Аленка, не останавливаясь, проскочила во
двор горящего дома. Никита отдавал короткие распоряжения:
- Открой, Костик, хлев: может, там скотина! Гоша! Ворота на всю
ширину, чтоб пожарники с ходу въехали.
На глаза Якишеву попался Демка.
- В избу! - крикнул он. - Забежишь, хватай, что под руку
попадется, и выноси... Да не застревай, задохнешься! За мной!
Густой едкий дым белесой пеленой застилал глаза, вызывал слезы и
приступы кашля. Ориентируясь по едва заметным в дыму окнам, Никита из
кухни пробрался в комнату и, стащив с кровати одеяло, стал бросать на
него вещи. Вдруг из соседней комнаты прозвучал слабый голос. Кто-то
звал на помощь.
- Сюда! Сюда!
- Аленка! - узнал Никита. - Где ты! Выходи, ко мне иди!
Нашарив дверь, Никита толкнул ее. Дыму в соседней комнате было
значительно меньше. В углу на стуле рядом с детской кроваткой сидела
Аленка, обнимая обеими руками маленькую русоголовую девчушку в белой
коротенькой рубашонке.
- Беги на улицу! - скомандовал Никита. - Живо!
- Ногу распорола.
Из разбитого колена девочки сочилась кровь и алой струйкой
сбегала вниз. В комнату влетел Демка. Молча выхватил из рук Аленки
малышку и скрылся в дыму.
- Аленка, держись за меня, - приказал Никита. - Держись крепче!
- Ой, Никитка, больно!
- Потерпи. На улицу выскочим, перевяжем.
Подкатили пожарные повозки. От колодца быстро протянули шланги,
заработали насосы. Из брандспойтов вырвались упругие сверкающие струи
воды. Пожарная команда пошла в наступление. Зашипели, запотрескивали
успевшие уже обуглиться бревна, доски. Огонь умирал. Совсем исчезли
яростно бушевавшие языки пламени, захлестываемые потоками воды.
Ленька с Толей, устроившись на заборе, следили за тем, как
пожарники ликвидируют последние очаги огня.
- Демка, - крикнул Толя, - иди сюда!
- Некогда! - отмахнулся тот.
- Ленька зовет.
- Видишь, делом занят!
- К Никите перекинулся, - проговорил Ленька. - Ишь, старается.
- Имущество спасают они, - сказал Толя. - Якишев не растерялся,
прямо в огонь бросился и ребят повел...
- Тоже, геройство. Хочешь знать, я в пламя хоть с закрытыми
глазами.
Постреливая мотором, к месту пожара подкатил мотоцикл. Илья
Васильевич выскочил из коляски и, кивнув ребятам, стал разговаривать с
начальником пожарной охраны.
- Вовремя подоспели, - похвалил он усталых, перепачканных сажей
людей. - Дом почти целый, вещи спасли.
- Ребятам спасибо, - ответил усатый пожарник. Об имуществе они
позаботились...
Илья Васильевич подошел к ребятам, отдыхающим на траве, поднял на
руки смущенную Аленку и поцеловал. Никите, Косте, Гоше, Демке и другим
крепко пожал руки.
- Благодарю вас, дорогая пионерия, лихие мои комбайнеры.
- Илья Васильевич, - поднялся Никита. - Просьба к вам есть.
Поранила Аленка ногу гвоздем. Довезите ее до дома.
Глухих осмотрел рану, которая оказалась глубокой, поднял девочку
и перенес в коляску.
- Садись, - приказал он Демке. - Придерживать будешь. - Ваня, -
обратился он к Ивану Полевому. - Доставь немедля в больницу. Накажи,
чтобы перевязку сделали. Трогай!
Мотоцикл заревел мотором и сорвался с места. Демка одной рукой
уцепился за поручень возле заднего седла, а другой поддерживал Аленку.
Пионеры дождались хозяев, сдали им вещи и направились в школу.
Ленька с приятелем поплелись вслед за ними. Перепрыгивая канаву,
Колычев наступил на какой-то твердый предмет. Острая боль пронизала
пятку. Ленька повалился на траву и выругался:
- Черт! Никак на стекло напоролся!
Осмотрел ногу - цела. Взглянул на траву - свинцовый козон,
знаменитый якишевский "свинчатник" лежал перед ним.
- Толька!
- Никитин козон? Где взял?
- Тут нашел.
- Отдашь?
- Дурак я, что ли? Он терять будет, а я находить и отдавать! Не
дождется!
- Вообще-то нужно, пожалуй, вернуть козон, - неуверенно
проговорил Толя. - Никита на пожар торопился...
- Хоть в Африку! Другой раз пусть рот не разевает! Явится Никита
домой, хвать-похвать - нет козонка! Туда-сюда забегает, а козонок-то у
меня!
С пригорка навстречу друзьям во весь дух мчался Демка Рябинин.
Босые ноги его, казалось, не касаются земли. Коричневая, местами
вылинявшая рубашка выбилась из-под ремня и, наполненная воздухом,
отдувалась на спине огромным пузырем.
- Герой! - усмехнулся Ленька, пряча в карман находку. -
Укротитель огня и гроза пожаров. Устряпался, словно трубочист. Сотри
хоть сажу с лица!
- Увез я в больницу Аленку! - гордо сообщил Демка. - Здорово она
ногу поранила. Врач говорит, полежать придется... А мотоцикл у Глухих,
что ветер...
- Ее повез, а нас бросил? - спросил Ленька.
- Она в беду попала...
- Друзья так не поступают.
- Ленька, - Демка нахмурился, - я правильно сделал! И не говори
мне про это!
- Ладно, ладно, - поспешно согласился вожак и перевел разговор на
другую тему: - Айда купаться! Позагораем. Ты, Демка, на речке и
умоешься заодно.
Ребята свернули в узкий переулок. По обе стороны его высились
плетеные заборы, бревенчатые сараи. За околицей пахло цветами и
травами. На пригорках с пожелтевшей от солнца травой алела поспевающая
земляника. Вокруг стоял неумолчный птичий гомон.
Толя выломал длинный ивовый прут и, размахивая им, как шашкой,
рубил головки ромашек. Демка, взволнованный событиями дня,
рассказывал:
- В избе дымина была... Задохся я, как вбежал! Никита передо мной
вошел. Я в комнату за ним, мимо горящей балки. За дверь схватился, а
угли как посыпались с потолка... Аленка - храбрая! Девчонку спасла!
- Ты же вытащил ее, - вмешался Толя.
- Это дело второе. Не подоспей я, Аленка сама бы вынесла: она ее
на руках держала.
- Подумаешь, - начал было Ленька.
- Не тебе судить, - оборвал его Демка. - Ты на заборе просидел!
- Сумел бы и я...
- Мог, да не захотел! Так?
- Демка! - вмешался Толя. - Ты не заметил, куда Никита ушел?
- Лагерь строить на Лысую.
- Сегодня?
- Ну да! Забрали топоры, лопаты... Костя пилу достал.
Впереди показалась зеркальная гладь реки. Узкая тропинка, по
которой шагали ребята, нырнула в густые заросли черемухи, ольхи,
ивняка. Деревья росли так плотно, что ветви их, переплетаясь,
образовывали низкий туннель. Согнувшись в три погибели, колычевцы
преодолели несколько десятков метров болота и вышли на узкую песчаную
косу. Нагретый песок был горяч. Под раскидистой ивой, росшей на
обрывистом берегу, ребята разделись. Ленька, шлепая по бедрам
ладонями, подо шел к воде, сунул в нее руку и выкрикнул:
- Чур, не я воду грею!
- И не я! - откликнулся Толя.
Демка почесал затылок, отошел подальше от обрывистого бережка и,
разбежавшись, бросился в омут. Радужный фонтан брызг поднялся над
водой.
- Хорошо... - Отфыркиваясь, Демка широкими саженками поплыл к
противоположному, заросшему осокой берегу. - Ныряйте сразу, -
приглашал он приятелей. - Лучше так-то!
Толя забрел в реку по колени и стоял, поеживаясь: вода была
холодноватой. Ленька осторожно подкрался сзади и толкнул Толю в спину:
- Поплыли! Ха-ха-ха!
Толя окатил обидчика фонтаном воды.
- Получай на чай!
- Ах так?
Громкие возгласы разбудили сонную тишь реки. Колычевцы играли в
пятнашки, ныряли "кто дальше", носились друг за другом по берегу и,
утомившись, разлеглись на песке загорать.
- За день Никите лагерь не построить, - сказал Ленька,
располагаясь на песке так, чтобы солнечные лучи падали на грудь. -
Силенок не хватит!
- Они могут, - возразил Демка. - Их много.
- А мачту? - вставил Толя.
- Срубить сосенку, обтесать, выстругать - и мачта!
- Тебе, Демка, в лагерь охота? - спросил Ленька.
- Пока нет! В кружок комбайнеров я бы пошел...
- За чем дело стало?
- Вы не идете, - просто ответил Демка.
Ленька просиял: ответ пришелся ему по душе. Чтобы удобней было
разговаривать, он перевернулся на живот, нагреб под грудь побольше
песку, сделав из него что-то наподобие подушки, и сказал:
- Я предлагаю устроить Никите настоящий Карфаген. Дождемся мы,
когда якишевцы лагерь выстроят, ночью подберемся к нему и разбросаем
шалаши. Ха-ха-ха!
- Зачем? - удивился Демка. - Шалаши нам не мешают. Обозлятся
ребята. Ведь не один Никита шалаши-то строит.
- Демка, интересно же это! Как разведчики на войне действовать
будем. Смелость, конечно, в разведке требуется... - Ленька знал, как
разговаривать с Демкой, чем увлечь его. - Ловкость нужна... А ребята
не узнают, кто лагерь вверх тормашками перевернул. Придут, а шалашики
в разобранном виде. Вот смехота!
- Дознаются!
- Расскажешь им, что ли? Не будет же Никита на Лысой сторожей на
ночь оставлять. Надо им обязательно Карфаген устроить, обязательно!
Колычев принялся со всеми подробностями излагать план "штурма"
Лысой горы. Очевидно, еще раньше он думал о налете на лагерь, потому
что предусмотрел и учел мельчайшие детали предполагаемого разгрома.
Для убедительности он чертил на песке план штурма, намечал пути
возможного отхода, указывал основные пункты, которые предстояло
разрушить в первую очередь.
- Мачту - по боку и на шалаши! - с вдохновением закончил он. -
Карфаген будет взят!
- Все это понятно, - сказал Демка. - Но лагерь-то зорить зачем?
Пускай стоит на здоровье: не жалко.
- И то, - поддержал Толя.
- Эх! - Ленька отшвырнул прут в реку и поднялся. - Зачем римляне
после третьей Пунической войны дотла разрушили Карфаген? Ну?.. Историю
учил, помнишь? Затем, чтобы карфагенянам неповадно было на других
нападать... Так и мы!
- Якишев на нас не нападает, - заметил Демка.
- Забыл? Коротка у тебя память. Кто в огород к Емельянихе нас не
пустил?
- Может быть, не они.
- Как не так! Сам видел Никиту, Костю и Гошу Свиридова. Гошка
тебе, Демка, ножку-то подставил. Не я, схватили бы тебя и прописали...
Демка умолк: разве с Ленькой договоришься. С некоторых пор он
стал подмечать в характере вожака нехорошие черты - жадность, ячество
и чрезмерное злорадство, не говоря о хитрости (история с пестовскими
ребятами убедила Демку в этом). И в то же время Демка не хотел
отказываться от его замыслов: тогда подумают, что он, Демка, трус,
боится ребят. Да Ленька постарается показать Демку в таком виде, что
бараны и те засмеются.
- Согласны? - спросил Ленька, нетерпеливо поглядывая на Демку.
- На лагерь, так на лагерь, - с деланным равнодушием протянул
тот, - лишь бы интересно было.
- Теперь я тебя, Демка, узнаю!
- Будет Карфаген! - в тон вожаку выкрикнул Толя.
- Поклянемся! - предложил Ленька и вскинул над головой сжатый
кулак. - Клянусь!
Толя, а затем и Демка повторили его жест. От поднятых кулаков на
песке распласталась зловещая тень.
Выкупавшись, ребята отправились домой. У околицы они
остановились. Колычев из-под ладони посмотрел на Лысую.
- Сколько их там набралось, - сказал он. - Черно! Стройте,
стройте.
От озера по склонам горы к вершине, где топорщилась небольшая
группа сосен и елей, цепочкой двигались темные точки: пионеры
доставляли камыш для шалашей. Лагерь строился ударными темпами.
Хорошо летом в бору, особенно в сосновом. Воздух такой, что дыши
и, кажется, никогда не надышишься им вволю. Над головой в шелестящей
зелени лапчатых ветвей, что почти совсем не пропускают солнца, порхают
пичужки, перестукиваются красноголовые дятлы, прыгают озорные, юркие
белочки.
Легко и свободно шагается по такому тенистому лесу. Под ногами
приятно похрустывает жухлая прошлогодняя хвоя, а слева и справа,
впереди и сзади, чуть ли не до самого синего неба, как бронзовые
колонны, высятся гигантские сосны, впиваясь накрепко в рыхлый подзол
мощными узловатыми корнями-щупальцами.
И странное дело: лес, будто густой, можно даже сказать, дремучий,
а чувствуется в нем почему-то раздолье и простор.
Там, среди корневищ, приподняв желтые иголки, которые, словно
мякина на зернотоке, устилают землю, выглядывает белый груздь. Рядом
еще, еще и еще... Ой, ой, ой, сколько их прямо под ногами! Пожалеешь,
если по неопытности возьмешь в лес маленькую корзинку: надо брать
что-нибудь вместительное.
Ленька, Толя и Демка часа за три наполнили холщовые мешки
автомобиль. И вдруг ни с того ни с сего повернула круто в сторону,
подскочила на откосе и, рассыпая драгоценную золу, бултыхнулась в
мутный поток. Костя оторопело смотрел на пенистые волны Берестянки.
Откуда-то рядом появились Ленька, Демка и Толя. Они трясли Костю,
притворно ахали, выпытывали подробности.
- Красивое сальто, - проговорил Колычев и улыбнулся самодовольно.
- Гм-м-м, - протянул Толя.
- Вы постарались!.. Вы!.. Я знаю! - заговорил Костя, - Помешал я
вам?
- Опять на нас сваливаешь? - с притворным возмущением спросил
Ленька. - Вы всегда так!
- Кто булыжники в колею положил? Кто?
- С неба свалились, - ответил Колычев. - Губошлепам для науки. Не
будут носы задирать и руками махать! Пошли, ребята!
Колычевцы отправились, а Костя остался на мосту. Невдалеке пропел
автомобильный гудок. Полкан с лаем бросился навстречу. Грузовик
проехал по мосту и остановился. Из кабины выскочил Иван Полевой и
подошел к Косте.
- Что, староста, случилось, - с тревогой спросил он. - Утоп кто?
- Перевернул, - тихо сказал Костя. - Золу в речку перевернул
вместе с тележкой.
- Золу? Невелика беда... Я думал, что серьезное... Зачем зола
понадобилась?
- Удобрение... На поле вез к Сухому логу... Всю зиму собирал, а
тут...
- Не горюй, - успокоил тракторист. - Золы насобирать можно! Да и
тележку достанешь.
- Золу жаль...
- К Сухому логу, говоришь, вез? - уже из кабины спросил Иван
Полевой. - Это возле рощи?
- Ага!..
- Не унывай!
Костя посмотрел вслед удаляющейся машине и облокотился на перила.
Услышав пронзительный скрип колес, он взглянул на дорогу. С горы к
мосту, по-смешному подскакивая на ходу, мчался Гоша Свиридов. Тележка,
которую он по всей вероятности забыл смазать, визжала всеми четырьмя
колесами.
- Что остановился? - спросил Гоша. - Где тележка?
- В речку перевернул...
- Как?
Выслушав короткий рассказ, Гоша почесал в затылке и протянул:
- Дела-а-а... Эй, Демка! - крикнул он, заметив на берегу
Рябинина. - Дай багор!
Перепачканная илом тележка была извлечена из потока.
Никита встретил прибывших укором:
- Дольше всех задержались. Ты, Костя, сызнова опаздываешь.
Плохо...
- Он тележку с золой утопил в Берестянке, - заступился Гоша. -
Вылавливать пришлось... Никита, пусть он мне помогает?
- Давайте!
Друзья взяли ведра и стали разносить золу по участкам. За работой
они и не заметили, как со стороны города к Сухому логу подкатила
полуторка. Она остановилась на дороге. Незнакомый шофер прямиком
направился к Никите и что-то у него спросил.
- Костя! - позвал Никита.
- Ты-ы! - обрадовался водитель. - Думал, не разыщу. Принимай,
друг, свою долю! Иван Полевой послал.
Он повел пионеров к машине. Костя забрался на колесо и заглянул в
кузов, до краев наполненный превосходной золой.
- На заводе у него дружок, - пояснил шофер, - экскаваторщик на
отвалах. Он и попросил у него: сыпни, говорит, золы, пионерам нужно.
Вот он одну горсточку и сыпнул!
Открыли борта, и на черную влажную землю бесконечным потоком
хлынула зола. Ой, сколько ведер ее было в машине!
- До скорого! - простился шофер. - Не робей, ребята, дружба
всегда выручит! - Он приветливо махнул рукой.
Заревел мотор. Дверцы кабины захлопнулись. Машина тронулась.
"Дружба... - размышлял Никита. - Я испытал ее на себе. Ведь и Костя во
имя дружбы ходил к Герасиму Сергеевичу, и Гоша, и Аленка... Когда
много верных, настоящих друзей - ничего не страшно!"
Июньское утро было солнечно и тихо. В прозрачном воздухе носился
аромат трав. Солнце смотрело с неба такое яркое и огромное, что
казалось, будто совсем оно рядом. Протяни руку, возьмись покрепче и
тяни его к себе на землю. Деревня уже проснулась давным-давно. По
широким травянистым улицам разгуливали козы, стайками бродили куры. У
калиток и палисадников играли маленькие ребятишки. Изредка по дороге
торопливо проезжали повозки. Они спешили в поля. Иногда, вздымая тучи
пыли, к правлению колхоза подлетал председательский газик. Шофер Яша,
не вылезая из машины, ждал своего "хозяина", склонясь на баранку. Он
дремал.
Ребята, веселые и нарядные, шагали по улицам, поздравляя друг
друга с успешным окончанием учебы.
Рукоплескания вырывались из окон школы. И люди останавливались и
смотрели на трехэтажное здание, утопающее в густой зелени тополей,
белоствольных высоких берез.
Но вот школьные двери со стуком распахнулись, шумная ватага
детворы высыпала во двор, сразу же наполнив его гамом. Светлые рубашки
с красными галстуками, майки, легкие платьица всевозможных расцветок
замелькали среди кустов сирени и акаций.
Пионерский отряд шестого класса "Б" и подшефные второклассники
расположились в тени тополя. Никита говорил:
- Построим лагерь на Лысой горе. Не найдешь места лучше.
Оборудуем спортивную площадку. Навес, конечно, для занятий, чтоб дождь
был нам не страшен. Весь день в лагере проводить станем...
- Дома ругаться будут, - сказал Гоша.
- Делать по дому все надо будет с утра. Днем пообедать домой
придешь, помочь тоже можно. А так у нас дела много: животноводческая
ферма, звенья полеводов, овощеводов...
- Интересно будет, - мечтательно протянул Костя. - Надо
поторопиться. Помните, Иван Васильич сказал, что занятия в лагере
начнутся.
- Давайте сегодня! - предложила Аленка.
- Конечно! - поддержал Костя. - Начнем занятия поскорее,
смотришь, к уборке хлебов и комбайны да трактора водить станем,
колхозу поможем урожай убрать.
- Не успеть, - засомневался кто-то. - Молотилку изучаем, а в
комбайне частей ой-ой-ой сколько!
- Каждую гайку знать не обязательно!
- А вот и обязательно! Вдруг - поломка, что делать? Тык-мык и
стой на месте! Нет, Гоша, не говори.
- Где палатки достанем? - выкрикнул кто-то.
- Мы, ребята, из камыша понастроим шалашей, - предложил Костя. -
Возле озера много камыша-то. В шалашах, Никитка, еще лучше: травами
пахнет. Лежи себе, вдыхай вольный воздух!..
- Поставим мачту, - сказал Никита.
- Флаг мы сошьем! - хором подхватили девочки.
- А я на нем золотыми буквами напишу девиз, - заключил Костя, -
чтобы издали видели: "Бороться и побеждать!"
В матросской полосатой тельняшке и черных брюках-клеш, в
сопровождении верных телохранителей Толи Карелина и Демки Рябинина,
почтительно державшихся сзади, во дворе появился Ленька. Он увидел
Аленку. Она стояла у куста акации, не садилась потому, что не хотела
пачкать новое платье - белое с огромными красными маками. Ленька
тряхнул кудрявым чубом, сплюнул на траву подсолнечную шелуху и,
высвободив руку из кармана, ущипнул девочку.
- С обновкой! Постой, постой, - притворно удивился он. - Я это
платье на Тоське видел. Ох и отругает она тебя, опять заумираешь.
Чтобы угодить Леньке, Толя пропел фальшивым дискантом:
Завоет Тося волком,
И папа заревет,
Коль Хворова Аленка
От горестей умрет...
Демка, как ни странно, не поддержал приятелей. Он смотрел на
Никиту и почему-то виновато улыбался.
Аленка покраснела.
- Гоше Свиридову наше почтенье! - выкрикнул Колычев. - Сколько
лет, сколько зим! Успел, Гошка, к Якишеву подлизаться?
Гоша сорвался с места, но Никита придержал его, подошел к Леньке,
отвел в сторону и сказал:
- Иди, откуда появился, коли жить с нами по-хорошему не хочешь.
- Ты купил эту землю?
- Смеяться над Аленкой - храбрость не нужна. Посмейся надо
мной...
- Придет время, свое возьмем.
- На воде вилами писано.
- Вилами не вилами, а пестовские ребята просили привет передать.
Володька сказал, коли встретишь того героя, поклон до земли...
Синяки-то подлечили?
Ленька напомнил Никите о неудавшемся походе, который был сорван
колычевцами. Узнав, что второго июня пионерский отряд пойдет на
заготовку ивняка для починки плетня у свинофермы, Ленька решил
воспользоваться этим. Со своими друзьями он немедленно отправился в
деревню Пестовку, расположенную километрах в семи от Латрушей, и
встретился с Володькой Великановым - вожаком пестовских ребят.
- Верь, что не желаю вам худа, - говорил Ленька, заискивая перед
Великановым. - Якишев грозился осмотреть ваши снасти у Зеленого плеса
и забрать рыбу. "Мы, говорит, жирную ушицу из Володькиной рыбки
сварим, а он пускай живот погладит! "
- Треплешься, - усомнился Володька. - Никиту знаю, вроде не такой
он: на чужое добро не позарится.
- Не зарится? А кто теплицу колхозную очистил? Он! Это уже
доказано. У нас все знают, что Никита залез огурцы воровать, а как
прижали его, распустил нюни. Родители на коленках перед Герасимом
Сергеевичем ползали, просили, чтобы сына в школе оставили. А ты
говоришь...
- Проверю.
- Как хочешь... В общем, Володька, дело такое: предупредил
хорошего друга, а там - тебе видней. Не мои снасти пострадают.
И Великанов поверил.
- Уж я их встречу...
Шагая домой, Ленька сиял:
- Видели, как я Великанова вокруг пальца обвел? - хвастался он
перед приятелями. - Учитесь!.. Ну а теперь за мной, на Зеленый плес!
- Зачем? - в голос спросили Толя с Демкой: они еще не понимали, к
чему разыгрывал эту комедию вожак.
- Сейчас устроим пестовцам маленький Карфаген! Соображаете?
Вытащим пестовские снасти и вытрясем рыбу. Рыбка нам пригодится. А
завтра Володька с Никитой рассчитается сполна за наши грехи! Ха-ха-ха!
Так оно и получилось. Пестовцы, обнаружив на берегу рыболовные
снасти, единодушно решили, что это сделал Никита. Устроив засаду в
густых зарослях ивняка, они встретили пионеров градом камней.
Завязался короткий, но жаркий бой. Пестовцы, приготовившиеся к битве
заранее, одержали полную победу.
- О пестовцах будет особый разговор, - ответил на Ленькин намек
Никита. - Шагай теперь: мешаешь нам.
- Ого!
- До свидания, - повторил Никита таким тоном, что Ленька невольно
попятился. - Иди!
Наградив Никиту многообещающим взглядом, Ленька двинулся в
дальний угол двора. За ним поплелись Толя и Демка.
- Задавала, - сказала Аленка вслед обидчику. - Демка с Толькой
ползают за ним, будто слуги. Карелин - понятно, а вот Рябинин...
- Пусть ходят, - откликнулся Костя.
В той стороне, куда ушли колычевцы, послышался шум, раздались
голоса. Над кустами мелькнул козон. Костя встрепенулся, вскочил.
- Никитка, в бабки играют! Пойдем?
- Некогда.
- Пойдем, Никитка! По разику сыграем!
- Нет времени, говорю.
- Тогда дай козонка. Сыграю и верну, - раскосые Костины глаза
умоляюще смотрели на друга. Никита не устоял, вытащил из кармана
заветный свинцовый козон и подал Косте.
- Не потеряй.
- Ручаюсь! - откликнулся Костя на бегу.
Игра в бабки велась не парами, как обычно, а один на один, до
полной победы чемпиона. Костя занял очередь и уселся на траву возле
забора. К черте, обозначающей линию огня, подошел Толя Карелин в
сиреневой майке с белым воротничком и подвернутыми выше локтей
рукавами. Прежде чем ударить, он тщательно и долго прицеливался, не
спеша отводил руку далеко назад, отчего худые лопатки на спине
топорщились, и, шагнув вперед, сильным броском посылал биту. Описав в
воздухе кривую, она со свистом врезалась в ряды бабок.
- Тайфун! - определил кто-то из болельщиков.
- Косой косит!
- Покажи, Толька, этой мелюзге, где раки зимуют, - выпятив грудь,
подбадривал приятеля Ленька. - Пусть знают наших!
И Толя старался. Ребята проигрывали один за другим, и очередь
подходила к Косте. Привлеченные шумом, пионеры стекались на поляну со
всех сторон.
- Кто там следующий? - расходился Толя, окрыленный успехом. Костя
встал. Ленька при виде его не удержался и съязвил:
- Губошлеп, готовь контрибуцию: платить придется!
- Еще неизвестно, кто кому.
Расставили бабки. Метнули жребий. Косте выпало право начинать
игру. Он отошел на линию огня и прицелился. Толя, заметив у него в
руке "свинчатник" Никиты, сразу померк. Костя ударил. Кона, как не
бывало. Болельщики свистом и оглушительным ревом приветствовали
хорошее начало.
- Ур-ра-а-а!
- Ставь, Карелин, ставь!
- Лупит, как снайпер!
Ленька нахмурился, замолчал. Не желая смотреть на разгром
приятеля, он кивнул Демке и процедил:
- Шагаем отсюда.
Случается, говорят о каком-нибудь человеке, что его будто бы
распирает от гордости. Не верьте! Если бы все было именно так, то
Костя бы стал величиной с Казбек, Эльбрус или Эверест. А так он
оставался тем же розовощеким коротышкой, несмотря на то что очень
гордился победой. Особенно приятно было смотреть, как при каждом его
ударе Карелин боязливо вздрагивает, пряча голову в плечи, словно
свинцовый козон бьет не по бабкам, а ему по голове. Болельщики
охрипли. А Костя все бил, бил и бил без промаха.
- Забирай, Костик, козон! Это за хорошую игру, - сказал Никита. -
Молодец!
- Мне козон! Насовсем?!
Громкий тревожный крик, прозвучавший на улице за воротами,
оборвал Костю на полуслове.
- Пожа-ар! Пожа-а-а-ар!
Все устремились со двора.
За колхозным стадионом в небо тянулся высокий столб густого дыма.
Легкий ветерок чуть колыхал его, а на высоте расстилал черным,
зловещим знаменем.
- За речкой горит! - перескакивая через изгороди и плетни,
прямиком по огородам бросились ребята к горящему дому. Колычевцы
бежали первыми.
- Весь сгорит, - говорил на бегу Ленька, наблюдая, как жадные
языки огня пляшут по деревянной крыше. - Вот пылает!
Мимо, обжигая крапивой босые ноги, промчалась Аленка Хворова. За
ней Костя, Никита, Гоша... Аленка, не останавливаясь, проскочила во
двор горящего дома. Никита отдавал короткие распоряжения:
- Открой, Костик, хлев: может, там скотина! Гоша! Ворота на всю
ширину, чтоб пожарники с ходу въехали.
На глаза Якишеву попался Демка.
- В избу! - крикнул он. - Забежишь, хватай, что под руку
попадется, и выноси... Да не застревай, задохнешься! За мной!
Густой едкий дым белесой пеленой застилал глаза, вызывал слезы и
приступы кашля. Ориентируясь по едва заметным в дыму окнам, Никита из
кухни пробрался в комнату и, стащив с кровати одеяло, стал бросать на
него вещи. Вдруг из соседней комнаты прозвучал слабый голос. Кто-то
звал на помощь.
- Сюда! Сюда!
- Аленка! - узнал Никита. - Где ты! Выходи, ко мне иди!
Нашарив дверь, Никита толкнул ее. Дыму в соседней комнате было
значительно меньше. В углу на стуле рядом с детской кроваткой сидела
Аленка, обнимая обеими руками маленькую русоголовую девчушку в белой
коротенькой рубашонке.
- Беги на улицу! - скомандовал Никита. - Живо!
- Ногу распорола.
Из разбитого колена девочки сочилась кровь и алой струйкой
сбегала вниз. В комнату влетел Демка. Молча выхватил из рук Аленки
малышку и скрылся в дыму.
- Аленка, держись за меня, - приказал Никита. - Держись крепче!
- Ой, Никитка, больно!
- Потерпи. На улицу выскочим, перевяжем.
Подкатили пожарные повозки. От колодца быстро протянули шланги,
заработали насосы. Из брандспойтов вырвались упругие сверкающие струи
воды. Пожарная команда пошла в наступление. Зашипели, запотрескивали
успевшие уже обуглиться бревна, доски. Огонь умирал. Совсем исчезли
яростно бушевавшие языки пламени, захлестываемые потоками воды.
Ленька с Толей, устроившись на заборе, следили за тем, как
пожарники ликвидируют последние очаги огня.
- Демка, - крикнул Толя, - иди сюда!
- Некогда! - отмахнулся тот.
- Ленька зовет.
- Видишь, делом занят!
- К Никите перекинулся, - проговорил Ленька. - Ишь, старается.
- Имущество спасают они, - сказал Толя. - Якишев не растерялся,
прямо в огонь бросился и ребят повел...
- Тоже, геройство. Хочешь знать, я в пламя хоть с закрытыми
глазами.
Постреливая мотором, к месту пожара подкатил мотоцикл. Илья
Васильевич выскочил из коляски и, кивнув ребятам, стал разговаривать с
начальником пожарной охраны.
- Вовремя подоспели, - похвалил он усталых, перепачканных сажей
людей. - Дом почти целый, вещи спасли.
- Ребятам спасибо, - ответил усатый пожарник. Об имуществе они
позаботились...
Илья Васильевич подошел к ребятам, отдыхающим на траве, поднял на
руки смущенную Аленку и поцеловал. Никите, Косте, Гоше, Демке и другим
крепко пожал руки.
- Благодарю вас, дорогая пионерия, лихие мои комбайнеры.
- Илья Васильевич, - поднялся Никита. - Просьба к вам есть.
Поранила Аленка ногу гвоздем. Довезите ее до дома.
Глухих осмотрел рану, которая оказалась глубокой, поднял девочку
и перенес в коляску.
- Садись, - приказал он Демке. - Придерживать будешь. - Ваня, -
обратился он к Ивану Полевому. - Доставь немедля в больницу. Накажи,
чтобы перевязку сделали. Трогай!
Мотоцикл заревел мотором и сорвался с места. Демка одной рукой
уцепился за поручень возле заднего седла, а другой поддерживал Аленку.
Пионеры дождались хозяев, сдали им вещи и направились в школу.
Ленька с приятелем поплелись вслед за ними. Перепрыгивая канаву,
Колычев наступил на какой-то твердый предмет. Острая боль пронизала
пятку. Ленька повалился на траву и выругался:
- Черт! Никак на стекло напоролся!
Осмотрел ногу - цела. Взглянул на траву - свинцовый козон,
знаменитый якишевский "свинчатник" лежал перед ним.
- Толька!
- Никитин козон? Где взял?
- Тут нашел.
- Отдашь?
- Дурак я, что ли? Он терять будет, а я находить и отдавать! Не
дождется!
- Вообще-то нужно, пожалуй, вернуть козон, - неуверенно
проговорил Толя. - Никита на пожар торопился...
- Хоть в Африку! Другой раз пусть рот не разевает! Явится Никита
домой, хвать-похвать - нет козонка! Туда-сюда забегает, а козонок-то у
меня!
С пригорка навстречу друзьям во весь дух мчался Демка Рябинин.
Босые ноги его, казалось, не касаются земли. Коричневая, местами
вылинявшая рубашка выбилась из-под ремня и, наполненная воздухом,
отдувалась на спине огромным пузырем.
- Герой! - усмехнулся Ленька, пряча в карман находку. -
Укротитель огня и гроза пожаров. Устряпался, словно трубочист. Сотри
хоть сажу с лица!
- Увез я в больницу Аленку! - гордо сообщил Демка. - Здорово она
ногу поранила. Врач говорит, полежать придется... А мотоцикл у Глухих,
что ветер...
- Ее повез, а нас бросил? - спросил Ленька.
- Она в беду попала...
- Друзья так не поступают.
- Ленька, - Демка нахмурился, - я правильно сделал! И не говори
мне про это!
- Ладно, ладно, - поспешно согласился вожак и перевел разговор на
другую тему: - Айда купаться! Позагораем. Ты, Демка, на речке и
умоешься заодно.
Ребята свернули в узкий переулок. По обе стороны его высились
плетеные заборы, бревенчатые сараи. За околицей пахло цветами и
травами. На пригорках с пожелтевшей от солнца травой алела поспевающая
земляника. Вокруг стоял неумолчный птичий гомон.
Толя выломал длинный ивовый прут и, размахивая им, как шашкой,
рубил головки ромашек. Демка, взволнованный событиями дня,
рассказывал:
- В избе дымина была... Задохся я, как вбежал! Никита передо мной
вошел. Я в комнату за ним, мимо горящей балки. За дверь схватился, а
угли как посыпались с потолка... Аленка - храбрая! Девчонку спасла!
- Ты же вытащил ее, - вмешался Толя.
- Это дело второе. Не подоспей я, Аленка сама бы вынесла: она ее
на руках держала.
- Подумаешь, - начал было Ленька.
- Не тебе судить, - оборвал его Демка. - Ты на заборе просидел!
- Сумел бы и я...
- Мог, да не захотел! Так?
- Демка! - вмешался Толя. - Ты не заметил, куда Никита ушел?
- Лагерь строить на Лысую.
- Сегодня?
- Ну да! Забрали топоры, лопаты... Костя пилу достал.
Впереди показалась зеркальная гладь реки. Узкая тропинка, по
которой шагали ребята, нырнула в густые заросли черемухи, ольхи,
ивняка. Деревья росли так плотно, что ветви их, переплетаясь,
образовывали низкий туннель. Согнувшись в три погибели, колычевцы
преодолели несколько десятков метров болота и вышли на узкую песчаную
косу. Нагретый песок был горяч. Под раскидистой ивой, росшей на
обрывистом берегу, ребята разделись. Ленька, шлепая по бедрам
ладонями, подо шел к воде, сунул в нее руку и выкрикнул:
- Чур, не я воду грею!
- И не я! - откликнулся Толя.
Демка почесал затылок, отошел подальше от обрывистого бережка и,
разбежавшись, бросился в омут. Радужный фонтан брызг поднялся над
водой.
- Хорошо... - Отфыркиваясь, Демка широкими саженками поплыл к
противоположному, заросшему осокой берегу. - Ныряйте сразу, -
приглашал он приятелей. - Лучше так-то!
Толя забрел в реку по колени и стоял, поеживаясь: вода была
холодноватой. Ленька осторожно подкрался сзади и толкнул Толю в спину:
- Поплыли! Ха-ха-ха!
Толя окатил обидчика фонтаном воды.
- Получай на чай!
- Ах так?
Громкие возгласы разбудили сонную тишь реки. Колычевцы играли в
пятнашки, ныряли "кто дальше", носились друг за другом по берегу и,
утомившись, разлеглись на песке загорать.
- За день Никите лагерь не построить, - сказал Ленька,
располагаясь на песке так, чтобы солнечные лучи падали на грудь. -
Силенок не хватит!
- Они могут, - возразил Демка. - Их много.
- А мачту? - вставил Толя.
- Срубить сосенку, обтесать, выстругать - и мачта!
- Тебе, Демка, в лагерь охота? - спросил Ленька.
- Пока нет! В кружок комбайнеров я бы пошел...
- За чем дело стало?
- Вы не идете, - просто ответил Демка.
Ленька просиял: ответ пришелся ему по душе. Чтобы удобней было
разговаривать, он перевернулся на живот, нагреб под грудь побольше
песку, сделав из него что-то наподобие подушки, и сказал:
- Я предлагаю устроить Никите настоящий Карфаген. Дождемся мы,
когда якишевцы лагерь выстроят, ночью подберемся к нему и разбросаем
шалаши. Ха-ха-ха!
- Зачем? - удивился Демка. - Шалаши нам не мешают. Обозлятся
ребята. Ведь не один Никита шалаши-то строит.
- Демка, интересно же это! Как разведчики на войне действовать
будем. Смелость, конечно, в разведке требуется... - Ленька знал, как
разговаривать с Демкой, чем увлечь его. - Ловкость нужна... А ребята
не узнают, кто лагерь вверх тормашками перевернул. Придут, а шалашики
в разобранном виде. Вот смехота!
- Дознаются!
- Расскажешь им, что ли? Не будет же Никита на Лысой сторожей на
ночь оставлять. Надо им обязательно Карфаген устроить, обязательно!
Колычев принялся со всеми подробностями излагать план "штурма"
Лысой горы. Очевидно, еще раньше он думал о налете на лагерь, потому
что предусмотрел и учел мельчайшие детали предполагаемого разгрома.
Для убедительности он чертил на песке план штурма, намечал пути
возможного отхода, указывал основные пункты, которые предстояло
разрушить в первую очередь.
- Мачту - по боку и на шалаши! - с вдохновением закончил он. -
Карфаген будет взят!
- Все это понятно, - сказал Демка. - Но лагерь-то зорить зачем?
Пускай стоит на здоровье: не жалко.
- И то, - поддержал Толя.
- Эх! - Ленька отшвырнул прут в реку и поднялся. - Зачем римляне
после третьей Пунической войны дотла разрушили Карфаген? Ну?.. Историю
учил, помнишь? Затем, чтобы карфагенянам неповадно было на других
нападать... Так и мы!
- Якишев на нас не нападает, - заметил Демка.
- Забыл? Коротка у тебя память. Кто в огород к Емельянихе нас не
пустил?
- Может быть, не они.
- Как не так! Сам видел Никиту, Костю и Гошу Свиридова. Гошка
тебе, Демка, ножку-то подставил. Не я, схватили бы тебя и прописали...
Демка умолк: разве с Ленькой договоришься. С некоторых пор он
стал подмечать в характере вожака нехорошие черты - жадность, ячество
и чрезмерное злорадство, не говоря о хитрости (история с пестовскими
ребятами убедила Демку в этом). И в то же время Демка не хотел
отказываться от его замыслов: тогда подумают, что он, Демка, трус,
боится ребят. Да Ленька постарается показать Демку в таком виде, что
бараны и те засмеются.
- Согласны? - спросил Ленька, нетерпеливо поглядывая на Демку.
- На лагерь, так на лагерь, - с деланным равнодушием протянул
тот, - лишь бы интересно было.
- Теперь я тебя, Демка, узнаю!
- Будет Карфаген! - в тон вожаку выкрикнул Толя.
- Поклянемся! - предложил Ленька и вскинул над головой сжатый
кулак. - Клянусь!
Толя, а затем и Демка повторили его жест. От поднятых кулаков на
песке распласталась зловещая тень.
Выкупавшись, ребята отправились домой. У околицы они
остановились. Колычев из-под ладони посмотрел на Лысую.
- Сколько их там набралось, - сказал он. - Черно! Стройте,
стройте.
От озера по склонам горы к вершине, где топорщилась небольшая
группа сосен и елей, цепочкой двигались темные точки: пионеры
доставляли камыш для шалашей. Лагерь строился ударными темпами.
Хорошо летом в бору, особенно в сосновом. Воздух такой, что дыши
и, кажется, никогда не надышишься им вволю. Над головой в шелестящей
зелени лапчатых ветвей, что почти совсем не пропускают солнца, порхают
пичужки, перестукиваются красноголовые дятлы, прыгают озорные, юркие
белочки.
Легко и свободно шагается по такому тенистому лесу. Под ногами
приятно похрустывает жухлая прошлогодняя хвоя, а слева и справа,
впереди и сзади, чуть ли не до самого синего неба, как бронзовые
колонны, высятся гигантские сосны, впиваясь накрепко в рыхлый подзол
мощными узловатыми корнями-щупальцами.
И странное дело: лес, будто густой, можно даже сказать, дремучий,
а чувствуется в нем почему-то раздолье и простор.
Там, среди корневищ, приподняв желтые иголки, которые, словно
мякина на зернотоке, устилают землю, выглядывает белый груздь. Рядом
еще, еще и еще... Ой, ой, ой, сколько их прямо под ногами! Пожалеешь,
если по неопытности возьмешь в лес маленькую корзинку: надо брать
что-нибудь вместительное.
Ленька, Толя и Демка часа за три наполнили холщовые мешки