Страница:
Тут самое трудное место в этой статье. Объем ее мал, а сказать надо много. Превращению магии в религию у меня в книге посвящено чуть ли не половина, там столько нюансов и привнесенных для понимания событий, что уместить их тут я не могу. Поэтому прошу поверить на слово, сомневающихся направляю к книге. Первый этап создания религии из магии, как ни странно, возник в матриархате, а сам матриархат возник из–за резкого, катастрофического вымирания женщин, беременными брошенных мужчинами на произвол судьбы. Как правило, главных богинь–матерей создали группы мужчин, из–за ревности друг к другу убив действительную женщину, их единственную сексуальную отраду. Точно по теории Фрейда, только сам Фрейд этот факт нечаянно или намеренно извратил. Убив единственную, они ее боготворили. Но так как групп таких мужиков оказалась не одна, то и главных богинь–матерей появилось несколько и почти одновременно. Потом клан богини–матери расширили ее жрецы, создав для большего объема своего пропитания еще несколько богинь, пониже рангом. Добавили в этот клан и мужиков для полного соответствия с народной жизнью, только на очень незавидном положении, как и в жизни в те времена. Религия по тем и даже нынешним временам получилась неплохая, на мой взгляд, даже лучше иудаизма, христианства и мусульманства, которых, естественно, не было еще. Дело в том, что для успешной рыбалки можно было молиться одной богине, для успешного воровства – другой, а для оберега от воровства – третьей. Ну, и так далее. Неплохо придумали, очередей не было. Это раз. Праздник каждой богини – в свой день, полгода сплошные праздники, да еще с праздником инцеста совмещались, который официально пришлось отменить в остальные дни. А на инцест, как известно, и сегодня многих тянет. Это была самая народная религия, так называемое многобожие, народ веселился, а правителям его не было никакой пользы, одни неприятности, с пьяными разбираться. Письменности для такой религии тоже не требовалось, нечего записывать, пей, гуляй не забудь прийти в храм и на счет раз, два, три кого–нибудь хватай из противоположного пола и используй по прямому назначению. Все, не считая похмелья.
Письменности тогда вообще еще не было, так одни картинки, наподобие китайско–японских. Да и зачем она нужна? Какого черта записывать? Не любовные же записки писать при тех–то нравах. Да и самих–то слов требовалось десятка два всего: хочу, иду, стою, ну, и некоторые обозначения предметов и в основном еды. Дело в том, что все огромное Средиземноморье в составе горно–береговой линии трех континентов жило маленькими изолированными друг от друга колониями, и у каждой – комплект вышепоименованных богинь с богами – почти циновками для вытирания ног, правда, собственными именами они несколько различались от колонии к колонии, а по своей сути и обрядам — нет. И колонии не общались, варились, как сегодня говорят, в собственном соку. У фактических мужиков, как и у их воплощениях–богов жизнь при матриархате тоже была незавидная. Вся жизнь почти проходила в поисках юбки, в ублажении ее своими изобретениями в виде красивеньких бус или удобной каменной рыбочистки, в подарках из букетика незабудок, и даже в остроумии, дабы унизить, а то и вовсе уничтожить сарказмом соперника, а вожделенной женщине понравиться. До сих пор мужики от этого отвыкнуть не могут. Да и то сказать, время–то прошло совсем мало, это по хронологии иезуита Скалигера и Петавиуса – много прошло, века, тысячелетия. На самом–то деле – лет с тысячу, не больше. Оно бы если так и шло, то австралийские аборигены бы не сильно отстали от средиземноморцев, а может быть и впереди бы оказались.
Но тут случился катаклизм в южной части Аравии, около Индийского океана, севернее нынешнего Йемена, только в самой пустыне. Пустыни там и не было тогда, жарко, засушливо было, но травы с горем пополам хватало на овечек. Бедно жили, трудно там племена, впоследствии названные семитами, вернее евреями. Поэтому очень предприимчивыми были, трудолюбивыми, сообразительными, легкими на подъем, не чета разнеженным средиземноморцам и тем же йеменцам, объедавшимся почти дармовой рыбой. От чрезмерных трудностей жизни они даже организованы были лучше, социальность у них была высокая, мужчины взвалили на себя почти непосильную ношу в деле обеспечения племя средствами поддержания жизни. А потом – раз и свалили матриархат одним махом. И не только свалили, но даже и богинь–матерей своих переименовали в мужской род. Идеологию мужской силы создали. И женщины безропотно сдали свои позиции, видели, что и правда: муж – всему голова. Мужчины же в отместку за столько лет своих бывших страданий под женским гнетом, поставили своих женщин на ту унизительную ступень, где они и сегодня находятся у иудеев. Но катаклизма–то еще я не обрисовал. Он случился после описанной революции. А суть его в том, что и так скудные дожди лет на десять вообще престали идти. Ну, ложись и помирай.
Высокоинтеллектуальные и сильные духом мужики (вы видите, я не беру эти слова в кавычки?) и тут не растерялись. Они стали племенем торговцев, хотя и слова такого тогда не было. А зачем слово, когда было дело, хотя их Библия и считает, что надо наоборот, дескать, сначала было слово. Энциклопедия «Британника» – прямо так и говорит, что в тех краях жили племена–торговцы. Но в то же время эта самая «Британника» считает, что происхождение евреев из этих самых краев не доказано. Эта самая «Британника», наверное, посчитает доказанным сей факт, когда найдут глиняную или каменную табличку на чистом английском языке со словами: да, это мы, евреи, подтверждаем и так далее… Не найдут ведь. Хотя их британский институт и доказал уже с помощью компьютера, что их Иисус был курчавый негр с толстыми губами. Но «Британника», теперь уже не английская, а – американская. Однако, к делу. Вскоре евреи–торговцы, внедрившись в йеменские племена, и основав там торговлю, первоначально в виде простого обмена, посвятили и подчинили этому сверхвыгодному делу всю свою жизнь, выработав соответствующую этому делу свою генетическую природу. Затем они двинулись от одного племени к другому на основе этой все совершенствуемой своей природе, внедряясь в племена, но не смешиваясь с ними. Подробнее об этом – в моей книге и статьях.
Мне, собственно, и не потребовались бы евреи в этой статье, если бы не одно их величайшее изобретение – азбучное письмо, без которого нельзя создать сколько–нибудь распространенной, но главное – однообразной религии. Ведь я на религии остановился перед евреями–торговцами. Сколько я ни думал насчет письменности, но никак не мог ничего придумать стоящего кроме торговли, чтобы могло потребовать создание письменности. Можете перебрать все сферы прачеловеческой деятельности, но уверен, ничего не найдете для создания письменности кроме торговли. Перед этим, конечно, надо создать торговый язык, который бы понимали все племена, среди которых торговцы обитали. Но, по большому счету, язык и письменность на нем создавались практически параллельно. Этот процесс надо бы расписать более подробно и доказательно, но места потребуется слишком много, а задача данной статьи – совсем другая, надо же когда–то перейти к созданию государства. Недаром же я начал с Энгельса, большого «доки» в этом вопросе. Меня, собственно, даже не столько происхождение государства интересует, сколько происхождение, не завоевательных, а основанных на идеологии, древних империй. Ибо завоевательские империи происходили на глазах письменного человечества, не считая империй Македонского и монголо–татарской, которых в действительности не было. И происходили завоевательские империи не на основе идеологии, а на основе технологии, в частности и в первую очередь – оружия. А меня интересуют идеологические империи – мусульманская и католическая, возникшие практически одновременно, что бы не говорила об их разновременности официальная история.
Итак, евреи создали своеобразный торгово–общительный язык и буквенную грамоту на нем, но двигались к ним, естественно, через клинопись и прочие иероглифы, а не как по волшебной палочке и сразу. Грамота и собирательный язык нужны были им позарез, иначе бы ничего не вышло с торговлей в разноплеменной среде. И язык, и грамота, и методы торговли, то есть практически обман под видом благодеяния, одновременно и очень быстро совершенствовались и обогащались нюансами. Но обман не столько виден прямым взором, сколько чувствуется. Недаром и сегодня во всем мире не очень любят торговцев, даже «цивилизованных», а уж тех–то варварских, и – подавно. И недаром нет такой страны, в которой хоть когда–нибудь в прошлом не было бы «гонений евреев». Это ускоряло их продвижение, как ускоряет воду сквозь песок оказываемое на воду давление. В некоторых местах, где давление было меньше, владычество торговцев, почти невидимое, неосязаемое растворившей их общностью, продолжалось дольше и оказывало больший эффект на эту «окружающую среду».
Если внимательно проследить за семитско–хамитской ветвью дерева языков, даже за самим афро–азийским деревом языков, изложенным в энциклопедиях столь туманно и дурацки для понимания без моего предыдущего абзаца, а потом принять его в расчет, то это дерево и ветви его расцветут и засверкают новым смыслом. Но надо добавить еще кое–что. Евреи–торговцы пошли по берегу Йемена в разные стороны: на восток и запад, а потом потеряли друг друга из виду. Восточная ветвь создала в конечном счете мусульманство, а западная – христианство. Подробности – в книге и других моих статьях. Здесь же добавлю, что указанные религии были созданы для других, в содружестве с этими другими племенами, а ортодоксы иудаизма – остались. Каждая из этих групповых религий как и положено всем без исключения религиям – разделились на десятки толков и видов, но в расплывчатых рамках и с тяготением к указанным группам.
Сейчас евреев–торговцев можно оставить в покое, они сделали свое дело: создали подобие общемирового языка и письменности на нем, понятными практически всем внедрившим их в себя народам, и дали гигантский толчок общемировой мысли. Кратко скажу здесь только, что начало знаменитого вавилонского столпотворения – это и есть, понимаемое мной теперь фигурально, начало создания прамусульманской империи, растянувшейся полосой от Гибралтара до Индокитая и с центром в Аравии, как раз там где путешествовали и жили внедрившись в местные народы указанные торговцы. А печальный конец вавилонского столпотворения – это «самоопределение» наций, входивших в эту праимперию, на основе создания не столько собственных языков, как написано в Библии (помните: Бог разделил строителей башни по языкам, и они перестали понимать друг друга), сколько национальных государств. Эта империя могла бы просуществовать и дольше, но средства коммуникаций, а потому и скорость общения, были настолько плохи, что «указы центрального правительства» и полицейские санкции по поддержанию «единой и неделимой» опаздывали или не доходили вовсе. А нынешний «мусульманский пояс» – это нечто подобное Британскому содружеству, возникшему на осколках империи того же наименования. Вы должны понимать, что это только канва, в которую как кубики с деталями мозаики, войдут все известные исторические сведения, если их рассматривать беспристрастно, то есть отвлеченно от вдолбленной в наши головы официальной версии истории. Но это только часть мозаичной картины мира.
Прахристианская часть ее родилась тоже в Аравии. Называлась она, правда позднее, когда возникло католичество, правоверием, которое не надо опять же путать с русским православием, ибо это совершенно разные вещи, хотя православная пропаганда и пытается себя отождествить с правоверием. Прахристианская религия также широко была распространена: от Сирии до Китайского моря, включая Центральную Азию, и у нее также была своя «Вавилонская башня», остатки которой также можно найти в истории или присовокупить к первой. Но это было все до Всемирного потопа, которых был не один и не два, а несколько, и геологические и космические предпосылки которых я рассматривал в своей книге, поэтому сведений осталось так мало. Но времени с тех пор все равно прошло не десятки тысяч лет и не тысячи лет, а значительно меньше.
Почему ныне из обезьян «не происходят» люди?
Теория Чарльза Дарвина ныне рассматривается несерьезно, как бы в фоновом режиме. С одной стороны, мы то и дело повторяем в просторечии, что мы произошли от обезьяны, шутим по этому поводу на каждом шагу, по делу и без дела, другими словами как бы признаем этот факт на повседневном житейском уровне. Но на научном уровне, так сказать, в научной среде профессионалов, мы все–таки делим ученых на зоологов и антропологов, науки которых совсем не пересекаются, вернее практически не пересекаются. Многие из антропологов вообще ставят вслух под сомнение то, что мы произошли от обезьян. Говорят, от инопланетян, так вроде бы приличнее для нашего слуха. Я бы даже не касался этого вопроса, если бы у приверженцев инопланетного происхождения человека, не было бы всего одного «довода» в защиту своей теории и одновременно аргумента против дарвиновской теории: почему ныне, прямо «здесь и сейчас» из обезьян не происходят люди? Вот если бы «происходили где–нибудь», то они бы свою «инопланетную теорию» сами сняли. Действительно, а куда бы им было деваться?
На этот вопрос, не последний, а предпоследний, надо рассмотреть три возможных ответа. Во–первых, мы плохо знаем отдельные виды обезьян в развитии их по времени. Поэтому вполне может быть, что в течение, например, 100 лет из отдельных видов обезьян где–нибудь в глуши тропической Африки, куда нога человека, притом одного, вступала раз или два в столетие, уже получились люди. Но мы этого не заметили в связи с фрагментарностью наблюдений, поэтому не знали, и никогда теперь не узнаем этого фактического движения развития по времени. Недавно в таких именно дебрях нашли какое–то людское племя каких–то пигмеев, о которых написали, что они находятся на самом низшем уровне человеческого развития типа питекантропов или австралопитеков. Вполне вероятно также, что «очеловекообразившихся» обезьян в их предшествующем обезьяньем статусе заменяют виды животных, ранее ничего общего с обезьянами не имевшие. Недаром виды известных обезьян столь сильно отличаются друг от друга, но в то же время зачастую столь близки к каким–нибудь животным «необезьяньих» видов. Так у зоологов появились собакоподобные, кошачьи и многие другие виды обезьян, внешностью и повадками напоминающие указанных и не указанных мной животных, к обезьянам вовсе не принадлежащих.
Во–вторых, теперь уже известен факт, что хоть люди, хоть животные генетически быстрее совершенствуются, преодолевая различные жизненные трудности, нежели проживая в благоприятной окружающей среде. Мне, например, известно, что всемирно известный человек, автор многих книг, в том числе «Золотой ветви» Джеймс Джордж Фрэзер в 1923 году этого не знал, ибо сильно удивлялся, отчего это американские индейцы, живущие в самых благоприятных природных условиях, находятся на самой низкой стадии человеческого развития. По его же самого книге, ибо в ней собран гигантский фактический материал о «примитивных» народах, я проследил этот факт (моя книга «Загадочная русская душа на фоне мировой еврейской истории») и установил, как мне кажется, неопровержимо, что формула «чем труднее живется, тем больше умнеет стадо» относится к описанным Фрэзером «первобытным» людям. Потом я попытался вспомнить, есть ли хотя бы одна такая страна, в которой хоть когда–нибудь не было гонений на евреев, и не мог вспомнить таковую, прибавив к этим воспоминаниям сведения: есть ли такая страна, в которой бы не жили евреи, притом достаточно хорошо, хотя иногда и – подпольно, скрытно ото всех, пользуясь своими благами? Кроме Китая я такой страны не нашел, хотя до сих пор мне кажется, что и в Китае они есть. Потом на глаза мне попалась статья о жизни пингвинов в Антарктиде. Живя в самых благоприятных условиях в смысле питания, эти не то птицы, не то земноводные ухитряются ровно полгода вообще ничего не кушать, притом делают это вполне добровольно: им, видите ли, размножаться надо пешком ходить на континент, за 80 километров от берега моря – единственного средства их пропитания. Не от сильно же большого ума они это делают? Кто же не знает, например, что в Австралии и сегодня еды столько много для всех, что их таможня только одним и занимается, чтобы пресечь ввоз туда хотя бы черствой хлебной корки, не говоря уже о мясе. В то же время всем, в том числе и Фрэзеру, было известно, что австралийские аборигены не очень–то продвинулись до наплыва туда английских каторжников по пути культуры и научно–технического прогресса. Потом я вспомнил, что наш Мичурин, коего имя непременно присвоено одной из улиц любого города бывшего СССР, селекционируя растения, да, да растения, а не животных, чисто интуитивно, ибо не объяснил этого факта, сменял тучный чернозем своего опытного поля на совершенно бесплодный земельный участок с суглинком, и дело селекционирования и гибридизации у него пошло значительно лучше. Таких примеров можно приводить сотни. Поэтому мне не оставалось ничего другого как предложить формулу, о которой я выше говорил. И хотя моя книга, на которую я ссылаюсь, еще не опубликована, а, может быть, не будет опубликована вообще, я говорю о своей формуле, как о известной людям.
В третьих, для плохо самостоятельно соображающих людей в целях научить их оперативно выполнять работу с компьютером, например, или двигателем внутреннего сгорания, в принципе работы которых они никогда ничего не поймут, придумали так называемые формулы, при подстановке цифр в которые можно получить ответ на почти любой вопрос. К слепой вере формулам приучали долго. Начали с «2 х 2 = 4». Потом замахнулись на «пи эр квадрат», совсем недавно – на: «энергия равна массе, умноженной на квадрат скорости света». Приучали к формулам «простых людей» люди сверхумные, занимавшиеся так называемыми «точными» науками: математикой, физикой, химией. Они могли любому человеку доказать, что их формула верна, и иначе быть не может. Я опускаю здесь создание ошибочных формул, которые их же собратья быстренько опровергали, создавая свои, обновленные и более правильные. Часть людей, которая не верила с порога формулам, немного поучившись, убеждалась, что формулы верны. Это стало почти эпидемией, так возникла вера, иногда и почти слепая, в формулы, которые ничто иное, как спрессованные, компактные знания. Проверившие формулы собственным трудом и убедившиеся в их правильности, убедили людей, вообще не задумывающихся об этом деле, что формулам, то есть полученным ранее и затем «сжатым» знаниям, надо верить беспрекословно, даже в том случае, если ты сам не можешь по состоянию своей головы их проверить.
Когда большая часть населения была убеждена в веру формулам точных наук, за дело взялись «основоположники» разных «естественных» наук, которые в отличие от представителей «точных» наук ничем не могли доказать своих умозаключений. Поэтому им нужна была простая вера людей. Ведь верили же люди математическим и физическим формулам. Поэтому свои умозаключения им надо было преобразовать в формальный или «формульный» вид, который в определенных «науках» принял название лозунгов или призывов. И на волне веры математическим формулам можно было людей околпачивать. Я не говорю, что все поголовно ученые–естественники заранее намеревались людей околпачивать, некоторые и сами верили своим рассуждениям. Я имею в виду тех, кто совсем не верил своим бредням, но хотел, чтобы им верили все остальные.
«Естественные» науки разделились на два лагеря. На науки, в которых есть логика, но почти, за редким исключением (например, формула зубов) нет формул. И науки, которые почти целиком состоят из формул, но не обладают почти никакой логикой. Но это разделение нечеткое, разумеется. Эти два лагеря наук, в отличие от наук точных, больше полагаются на формулу, на веру, кстати, не ими заработанную, нежели на логику. И соотношение в них между формулой–верой и логикой непостоянно, меняется, превращаясь иногда в четкие крайние два лагеря, мной обозначенные: или на одной вере–формуле или на одной логике. Вся прелесть для создателей таких наук, которых я называю «основоположниками», так как их мнение благодаря пропаганде, основанной на богатстве или силе, становится всеобщим, заключается в том, что их нельзя проверить. И они об этом прекрасно осведомлены. Среди этих дебрей и родилось русское слово «формально», которое ныне может быть применено к какого угодно рода действию. Формально можно посчитать площадь круга, не вдаваясь в доказательство истинности результата, – это классика. Формально можно посадить человека в тюрьму, если он украл, допустим, у своего внезапно сошедшего с ума президента черный чемоданчик, которым тот решил вдруг воспользоваться на погибель всего мира – это коллизия. Главный же интерес представляет для меня противоположное слово, которое может родиться только в нашей стране: неформально. «Неформально», например, можно подходить к основной заповеди всех религий: не убий. Так, наш патриарх не нашел в своей Библии прямого запрета на смертную казнь, поэтому ее, дескать, можно осуществлять, когда очень хочется.
Вот на этих «трех китах» я и постараюсь разместить свой комплексный ответ на вопрос: почему ныне из обезьян не «происходят» люди? Начну по порядку. Я не сомневаюсь в результатах экспериментов и просто наблюдений за особями, находящимися круглосуточно в течение всей своей жизни под наблюдением специально подобранного и обученного персонала. Будь это хоть на опытной делянке института по каким бы то ни было растениям, хоть в клинике какого–нибудь института, хоть в звероводческом питомнике или нацистском лагере. Чем дольше работает такая организация, тем больше ей веры, недаром их главным «гвоздем» рекламы является год основания, желательно начала прошлого или позапрошлого века. Это касается всех организаций, начиная от производителей виски и кончая фармацевтическими фирмами и банками спермы нобелевских лауреатов. Теперь представим себе хорошенько, что мы имеем в случае результатов наблюдений за редкими видами диких животных, никогда не находившихся с начала истории человека в наших стайках, гуртах, стадах, овчарнях и так далее. Сперва поговорим о времени. Например, такой–то вид животных наблюдал натуралист Паганель из кинофильма «Дети капитана Гранта» где–то в середине позапрошлого столетия, точнее в 1850 году. Он оставил подробнейшее описание их жизни, размножения, питания и так далее. В течение следующего столетия может быть в тех краях и были еще англичане, но им дела не было не только до описанного Паганелем вида животных, но и до животных вообще, не считая их мяса. Еще через сто лет, в 1950 году, а это всего 50 лет назад, туда же снова попал натуралист, но тех животных, которых описывал Паганель, вообще не нашел. Правда, были там совсем другие животные, слегка напоминающие описанных Паганелем. Второй ученый слегка даже поругал Паганеля в своем отчете, который, дескать, недостаточно точно описал животных. Они совсем не такие. Ему и в голову не пришло, что это те же самые животные, но генетически изменившиеся. Вот на этом самом месте мне и надо перепрыгнуть на другого «кита», а потом – на третьего, прежде чем возвратиться к остановившейся как вкопанной своей мысли.
У нас в головах давно, со школьной скамьи, застряли тысячи лет истории людской жизни на Земле, миллионы лет истории вообще жизни на Земле и миллиарды лет истории самой каменной жизни Земли. Поэтому ближайшие к нам сто лет считаем практически абсолютным нулем. Хотя, с другой стороны, если обратить ваше внимание на реальное течение времени, к десятому классу вашего общего среднего образования ваша бабушка родилась не более чем всего 60 лет назад. Но она вам кажется по своему не только внешнему виду, но и по устройству своих мозгов чуть ли не ископаемым мамонтом. А тут тысячи, миллионы и миллиарды лет. Они вообще не воспринимаются сколько–нибудь реально. Поэтому тот, второй после Паганеля ученый, «вполне обоснованно» считает, что за прошедшие 200 лет один и тот же вид животных должен до мелочей совпадать с описанным Паганелем, вплоть до обеденного меню. Совсем забыв про мое описание его бабушки. Совсем не вспоминая, что паровоз изобретен менее 200 лет назад, а теперь многие уже не знают что это такое? И даже белые воротнички, сидя за компьютером, не вспоминают, что первый транзистор изобретен всего 50 лет назад, а кристаллы–микросхемы совсем недавно, не более 20 лет назад.
На этой основе перехожу к «Жизни животных», этой всеобъемлющей энциклопедии, которая как будто знает о животных все. Как она создавалась, такая, на первый взгляд, всезнающая?А вот так и создавалась. Паганель описал один вид животных из многих их тысяч. Второй «паганель» описал через двести лет тот же самый вид под видом нового вида, простите за тавтологию. Я хочу сказать вот что в связи с этим. Все данные всех наук о диком животном мире собраны всего лишь за последние 200 лет. Притом каждый вид практически описан один раз, редко – два раза за это время. Не так уж много у нас было любителей лазить по опасным джунглям, горным вершинам, тайге и тундре с одной только целью описать животный мир. Заметьте, что даже фотоаппарат изобретен совсем недавно, и натуралист должен был быть еще и художником, иначе буквами точно не опишешь. Теперь сопоставьте, сколько из весьма редких натуралистов–путешественников было еще и сколько–нибудь способных художников. Вы же знаете, что даже к управлению автомобилем многие не годятся из–за дальтонизма. Поэтому красного попугая такой натуралист мог нарисовать зелененьким. Или попросите нарисовать корову своих ближайших знакомых, даже без учета ее цвета, а просто – форму. Вы ведь сами знаете, что хохотать будете до упаду. Или попросите нарисовать знакомых две картинки: лошадь и корову. Они ведь в 95 процентах случаев будут похожи друг на друга как вылитые, или вообще будут похожи на черт знает что, только не на оригиналы. Должен повторить еще раз, что видов животных многие тысячи, а натуралистов за прошедшие два века наберется не больше сотни. Я имею в виду тех натуралистов, которые жили и работали в немыслимых дебрях, а не тех, которые сидели в кабинетах и «обобщали» данные первых. Вторых было несравненно больше. Вот именно в этом и беда. Недаром, очень многим видам животных присвоены собственные имена их описателей, а в описаниях тех видов животных, которым эти имена не присвоены, обязательно указано, кто же, собственно, их описал за последние 200 лет. Причем я нигде во всей «Жизни животных» не нашел упоминаний нескольких авторов для одного и того же вида. Из чего следует, что описаны они один раз, например одни в 1780 году, другой в 1980 году, а стоят в энциклопедии совсем рядом, и один вид из них относится к «псевдокошачим», а другой – к «псевдособачим».
Письменности тогда вообще еще не было, так одни картинки, наподобие китайско–японских. Да и зачем она нужна? Какого черта записывать? Не любовные же записки писать при тех–то нравах. Да и самих–то слов требовалось десятка два всего: хочу, иду, стою, ну, и некоторые обозначения предметов и в основном еды. Дело в том, что все огромное Средиземноморье в составе горно–береговой линии трех континентов жило маленькими изолированными друг от друга колониями, и у каждой – комплект вышепоименованных богинь с богами – почти циновками для вытирания ног, правда, собственными именами они несколько различались от колонии к колонии, а по своей сути и обрядам — нет. И колонии не общались, варились, как сегодня говорят, в собственном соку. У фактических мужиков, как и у их воплощениях–богов жизнь при матриархате тоже была незавидная. Вся жизнь почти проходила в поисках юбки, в ублажении ее своими изобретениями в виде красивеньких бус или удобной каменной рыбочистки, в подарках из букетика незабудок, и даже в остроумии, дабы унизить, а то и вовсе уничтожить сарказмом соперника, а вожделенной женщине понравиться. До сих пор мужики от этого отвыкнуть не могут. Да и то сказать, время–то прошло совсем мало, это по хронологии иезуита Скалигера и Петавиуса – много прошло, века, тысячелетия. На самом–то деле – лет с тысячу, не больше. Оно бы если так и шло, то австралийские аборигены бы не сильно отстали от средиземноморцев, а может быть и впереди бы оказались.
Но тут случился катаклизм в южной части Аравии, около Индийского океана, севернее нынешнего Йемена, только в самой пустыне. Пустыни там и не было тогда, жарко, засушливо было, но травы с горем пополам хватало на овечек. Бедно жили, трудно там племена, впоследствии названные семитами, вернее евреями. Поэтому очень предприимчивыми были, трудолюбивыми, сообразительными, легкими на подъем, не чета разнеженным средиземноморцам и тем же йеменцам, объедавшимся почти дармовой рыбой. От чрезмерных трудностей жизни они даже организованы были лучше, социальность у них была высокая, мужчины взвалили на себя почти непосильную ношу в деле обеспечения племя средствами поддержания жизни. А потом – раз и свалили матриархат одним махом. И не только свалили, но даже и богинь–матерей своих переименовали в мужской род. Идеологию мужской силы создали. И женщины безропотно сдали свои позиции, видели, что и правда: муж – всему голова. Мужчины же в отместку за столько лет своих бывших страданий под женским гнетом, поставили своих женщин на ту унизительную ступень, где они и сегодня находятся у иудеев. Но катаклизма–то еще я не обрисовал. Он случился после описанной революции. А суть его в том, что и так скудные дожди лет на десять вообще престали идти. Ну, ложись и помирай.
Высокоинтеллектуальные и сильные духом мужики (вы видите, я не беру эти слова в кавычки?) и тут не растерялись. Они стали племенем торговцев, хотя и слова такого тогда не было. А зачем слово, когда было дело, хотя их Библия и считает, что надо наоборот, дескать, сначала было слово. Энциклопедия «Британника» – прямо так и говорит, что в тех краях жили племена–торговцы. Но в то же время эта самая «Британника» считает, что происхождение евреев из этих самых краев не доказано. Эта самая «Британника», наверное, посчитает доказанным сей факт, когда найдут глиняную или каменную табличку на чистом английском языке со словами: да, это мы, евреи, подтверждаем и так далее… Не найдут ведь. Хотя их британский институт и доказал уже с помощью компьютера, что их Иисус был курчавый негр с толстыми губами. Но «Британника», теперь уже не английская, а – американская. Однако, к делу. Вскоре евреи–торговцы, внедрившись в йеменские племена, и основав там торговлю, первоначально в виде простого обмена, посвятили и подчинили этому сверхвыгодному делу всю свою жизнь, выработав соответствующую этому делу свою генетическую природу. Затем они двинулись от одного племени к другому на основе этой все совершенствуемой своей природе, внедряясь в племена, но не смешиваясь с ними. Подробнее об этом – в моей книге и статьях.
Мне, собственно, и не потребовались бы евреи в этой статье, если бы не одно их величайшее изобретение – азбучное письмо, без которого нельзя создать сколько–нибудь распространенной, но главное – однообразной религии. Ведь я на религии остановился перед евреями–торговцами. Сколько я ни думал насчет письменности, но никак не мог ничего придумать стоящего кроме торговли, чтобы могло потребовать создание письменности. Можете перебрать все сферы прачеловеческой деятельности, но уверен, ничего не найдете для создания письменности кроме торговли. Перед этим, конечно, надо создать торговый язык, который бы понимали все племена, среди которых торговцы обитали. Но, по большому счету, язык и письменность на нем создавались практически параллельно. Этот процесс надо бы расписать более подробно и доказательно, но места потребуется слишком много, а задача данной статьи – совсем другая, надо же когда–то перейти к созданию государства. Недаром же я начал с Энгельса, большого «доки» в этом вопросе. Меня, собственно, даже не столько происхождение государства интересует, сколько происхождение, не завоевательных, а основанных на идеологии, древних империй. Ибо завоевательские империи происходили на глазах письменного человечества, не считая империй Македонского и монголо–татарской, которых в действительности не было. И происходили завоевательские империи не на основе идеологии, а на основе технологии, в частности и в первую очередь – оружия. А меня интересуют идеологические империи – мусульманская и католическая, возникшие практически одновременно, что бы не говорила об их разновременности официальная история.
Итак, евреи создали своеобразный торгово–общительный язык и буквенную грамоту на нем, но двигались к ним, естественно, через клинопись и прочие иероглифы, а не как по волшебной палочке и сразу. Грамота и собирательный язык нужны были им позарез, иначе бы ничего не вышло с торговлей в разноплеменной среде. И язык, и грамота, и методы торговли, то есть практически обман под видом благодеяния, одновременно и очень быстро совершенствовались и обогащались нюансами. Но обман не столько виден прямым взором, сколько чувствуется. Недаром и сегодня во всем мире не очень любят торговцев, даже «цивилизованных», а уж тех–то варварских, и – подавно. И недаром нет такой страны, в которой хоть когда–нибудь в прошлом не было бы «гонений евреев». Это ускоряло их продвижение, как ускоряет воду сквозь песок оказываемое на воду давление. В некоторых местах, где давление было меньше, владычество торговцев, почти невидимое, неосязаемое растворившей их общностью, продолжалось дольше и оказывало больший эффект на эту «окружающую среду».
Если внимательно проследить за семитско–хамитской ветвью дерева языков, даже за самим афро–азийским деревом языков, изложенным в энциклопедиях столь туманно и дурацки для понимания без моего предыдущего абзаца, а потом принять его в расчет, то это дерево и ветви его расцветут и засверкают новым смыслом. Но надо добавить еще кое–что. Евреи–торговцы пошли по берегу Йемена в разные стороны: на восток и запад, а потом потеряли друг друга из виду. Восточная ветвь создала в конечном счете мусульманство, а западная – христианство. Подробности – в книге и других моих статьях. Здесь же добавлю, что указанные религии были созданы для других, в содружестве с этими другими племенами, а ортодоксы иудаизма – остались. Каждая из этих групповых религий как и положено всем без исключения религиям – разделились на десятки толков и видов, но в расплывчатых рамках и с тяготением к указанным группам.
Сейчас евреев–торговцев можно оставить в покое, они сделали свое дело: создали подобие общемирового языка и письменности на нем, понятными практически всем внедрившим их в себя народам, и дали гигантский толчок общемировой мысли. Кратко скажу здесь только, что начало знаменитого вавилонского столпотворения – это и есть, понимаемое мной теперь фигурально, начало создания прамусульманской империи, растянувшейся полосой от Гибралтара до Индокитая и с центром в Аравии, как раз там где путешествовали и жили внедрившись в местные народы указанные торговцы. А печальный конец вавилонского столпотворения – это «самоопределение» наций, входивших в эту праимперию, на основе создания не столько собственных языков, как написано в Библии (помните: Бог разделил строителей башни по языкам, и они перестали понимать друг друга), сколько национальных государств. Эта империя могла бы просуществовать и дольше, но средства коммуникаций, а потому и скорость общения, были настолько плохи, что «указы центрального правительства» и полицейские санкции по поддержанию «единой и неделимой» опаздывали или не доходили вовсе. А нынешний «мусульманский пояс» – это нечто подобное Британскому содружеству, возникшему на осколках империи того же наименования. Вы должны понимать, что это только канва, в которую как кубики с деталями мозаики, войдут все известные исторические сведения, если их рассматривать беспристрастно, то есть отвлеченно от вдолбленной в наши головы официальной версии истории. Но это только часть мозаичной картины мира.
Прахристианская часть ее родилась тоже в Аравии. Называлась она, правда позднее, когда возникло католичество, правоверием, которое не надо опять же путать с русским православием, ибо это совершенно разные вещи, хотя православная пропаганда и пытается себя отождествить с правоверием. Прахристианская религия также широко была распространена: от Сирии до Китайского моря, включая Центральную Азию, и у нее также была своя «Вавилонская башня», остатки которой также можно найти в истории или присовокупить к первой. Но это было все до Всемирного потопа, которых был не один и не два, а несколько, и геологические и космические предпосылки которых я рассматривал в своей книге, поэтому сведений осталось так мало. Но времени с тех пор все равно прошло не десятки тысяч лет и не тысячи лет, а значительно меньше.
Почему ныне из обезьян «не происходят» люди?
Теория Чарльза Дарвина ныне рассматривается несерьезно, как бы в фоновом режиме. С одной стороны, мы то и дело повторяем в просторечии, что мы произошли от обезьяны, шутим по этому поводу на каждом шагу, по делу и без дела, другими словами как бы признаем этот факт на повседневном житейском уровне. Но на научном уровне, так сказать, в научной среде профессионалов, мы все–таки делим ученых на зоологов и антропологов, науки которых совсем не пересекаются, вернее практически не пересекаются. Многие из антропологов вообще ставят вслух под сомнение то, что мы произошли от обезьян. Говорят, от инопланетян, так вроде бы приличнее для нашего слуха. Я бы даже не касался этого вопроса, если бы у приверженцев инопланетного происхождения человека, не было бы всего одного «довода» в защиту своей теории и одновременно аргумента против дарвиновской теории: почему ныне, прямо «здесь и сейчас» из обезьян не происходят люди? Вот если бы «происходили где–нибудь», то они бы свою «инопланетную теорию» сами сняли. Действительно, а куда бы им было деваться?
На этот вопрос, не последний, а предпоследний, надо рассмотреть три возможных ответа. Во–первых, мы плохо знаем отдельные виды обезьян в развитии их по времени. Поэтому вполне может быть, что в течение, например, 100 лет из отдельных видов обезьян где–нибудь в глуши тропической Африки, куда нога человека, притом одного, вступала раз или два в столетие, уже получились люди. Но мы этого не заметили в связи с фрагментарностью наблюдений, поэтому не знали, и никогда теперь не узнаем этого фактического движения развития по времени. Недавно в таких именно дебрях нашли какое–то людское племя каких–то пигмеев, о которых написали, что они находятся на самом низшем уровне человеческого развития типа питекантропов или австралопитеков. Вполне вероятно также, что «очеловекообразившихся» обезьян в их предшествующем обезьяньем статусе заменяют виды животных, ранее ничего общего с обезьянами не имевшие. Недаром виды известных обезьян столь сильно отличаются друг от друга, но в то же время зачастую столь близки к каким–нибудь животным «необезьяньих» видов. Так у зоологов появились собакоподобные, кошачьи и многие другие виды обезьян, внешностью и повадками напоминающие указанных и не указанных мной животных, к обезьянам вовсе не принадлежащих.
Во–вторых, теперь уже известен факт, что хоть люди, хоть животные генетически быстрее совершенствуются, преодолевая различные жизненные трудности, нежели проживая в благоприятной окружающей среде. Мне, например, известно, что всемирно известный человек, автор многих книг, в том числе «Золотой ветви» Джеймс Джордж Фрэзер в 1923 году этого не знал, ибо сильно удивлялся, отчего это американские индейцы, живущие в самых благоприятных природных условиях, находятся на самой низкой стадии человеческого развития. По его же самого книге, ибо в ней собран гигантский фактический материал о «примитивных» народах, я проследил этот факт (моя книга «Загадочная русская душа на фоне мировой еврейской истории») и установил, как мне кажется, неопровержимо, что формула «чем труднее живется, тем больше умнеет стадо» относится к описанным Фрэзером «первобытным» людям. Потом я попытался вспомнить, есть ли хотя бы одна такая страна, в которой хоть когда–нибудь не было гонений на евреев, и не мог вспомнить таковую, прибавив к этим воспоминаниям сведения: есть ли такая страна, в которой бы не жили евреи, притом достаточно хорошо, хотя иногда и – подпольно, скрытно ото всех, пользуясь своими благами? Кроме Китая я такой страны не нашел, хотя до сих пор мне кажется, что и в Китае они есть. Потом на глаза мне попалась статья о жизни пингвинов в Антарктиде. Живя в самых благоприятных условиях в смысле питания, эти не то птицы, не то земноводные ухитряются ровно полгода вообще ничего не кушать, притом делают это вполне добровольно: им, видите ли, размножаться надо пешком ходить на континент, за 80 километров от берега моря – единственного средства их пропитания. Не от сильно же большого ума они это делают? Кто же не знает, например, что в Австралии и сегодня еды столько много для всех, что их таможня только одним и занимается, чтобы пресечь ввоз туда хотя бы черствой хлебной корки, не говоря уже о мясе. В то же время всем, в том числе и Фрэзеру, было известно, что австралийские аборигены не очень–то продвинулись до наплыва туда английских каторжников по пути культуры и научно–технического прогресса. Потом я вспомнил, что наш Мичурин, коего имя непременно присвоено одной из улиц любого города бывшего СССР, селекционируя растения, да, да растения, а не животных, чисто интуитивно, ибо не объяснил этого факта, сменял тучный чернозем своего опытного поля на совершенно бесплодный земельный участок с суглинком, и дело селекционирования и гибридизации у него пошло значительно лучше. Таких примеров можно приводить сотни. Поэтому мне не оставалось ничего другого как предложить формулу, о которой я выше говорил. И хотя моя книга, на которую я ссылаюсь, еще не опубликована, а, может быть, не будет опубликована вообще, я говорю о своей формуле, как о известной людям.
В третьих, для плохо самостоятельно соображающих людей в целях научить их оперативно выполнять работу с компьютером, например, или двигателем внутреннего сгорания, в принципе работы которых они никогда ничего не поймут, придумали так называемые формулы, при подстановке цифр в которые можно получить ответ на почти любой вопрос. К слепой вере формулам приучали долго. Начали с «2 х 2 = 4». Потом замахнулись на «пи эр квадрат», совсем недавно – на: «энергия равна массе, умноженной на квадрат скорости света». Приучали к формулам «простых людей» люди сверхумные, занимавшиеся так называемыми «точными» науками: математикой, физикой, химией. Они могли любому человеку доказать, что их формула верна, и иначе быть не может. Я опускаю здесь создание ошибочных формул, которые их же собратья быстренько опровергали, создавая свои, обновленные и более правильные. Часть людей, которая не верила с порога формулам, немного поучившись, убеждалась, что формулы верны. Это стало почти эпидемией, так возникла вера, иногда и почти слепая, в формулы, которые ничто иное, как спрессованные, компактные знания. Проверившие формулы собственным трудом и убедившиеся в их правильности, убедили людей, вообще не задумывающихся об этом деле, что формулам, то есть полученным ранее и затем «сжатым» знаниям, надо верить беспрекословно, даже в том случае, если ты сам не можешь по состоянию своей головы их проверить.
Когда большая часть населения была убеждена в веру формулам точных наук, за дело взялись «основоположники» разных «естественных» наук, которые в отличие от представителей «точных» наук ничем не могли доказать своих умозаключений. Поэтому им нужна была простая вера людей. Ведь верили же люди математическим и физическим формулам. Поэтому свои умозаключения им надо было преобразовать в формальный или «формульный» вид, который в определенных «науках» принял название лозунгов или призывов. И на волне веры математическим формулам можно было людей околпачивать. Я не говорю, что все поголовно ученые–естественники заранее намеревались людей околпачивать, некоторые и сами верили своим рассуждениям. Я имею в виду тех, кто совсем не верил своим бредням, но хотел, чтобы им верили все остальные.
«Естественные» науки разделились на два лагеря. На науки, в которых есть логика, но почти, за редким исключением (например, формула зубов) нет формул. И науки, которые почти целиком состоят из формул, но не обладают почти никакой логикой. Но это разделение нечеткое, разумеется. Эти два лагеря наук, в отличие от наук точных, больше полагаются на формулу, на веру, кстати, не ими заработанную, нежели на логику. И соотношение в них между формулой–верой и логикой непостоянно, меняется, превращаясь иногда в четкие крайние два лагеря, мной обозначенные: или на одной вере–формуле или на одной логике. Вся прелесть для создателей таких наук, которых я называю «основоположниками», так как их мнение благодаря пропаганде, основанной на богатстве или силе, становится всеобщим, заключается в том, что их нельзя проверить. И они об этом прекрасно осведомлены. Среди этих дебрей и родилось русское слово «формально», которое ныне может быть применено к какого угодно рода действию. Формально можно посчитать площадь круга, не вдаваясь в доказательство истинности результата, – это классика. Формально можно посадить человека в тюрьму, если он украл, допустим, у своего внезапно сошедшего с ума президента черный чемоданчик, которым тот решил вдруг воспользоваться на погибель всего мира – это коллизия. Главный же интерес представляет для меня противоположное слово, которое может родиться только в нашей стране: неформально. «Неформально», например, можно подходить к основной заповеди всех религий: не убий. Так, наш патриарх не нашел в своей Библии прямого запрета на смертную казнь, поэтому ее, дескать, можно осуществлять, когда очень хочется.
Вот на этих «трех китах» я и постараюсь разместить свой комплексный ответ на вопрос: почему ныне из обезьян не «происходят» люди? Начну по порядку. Я не сомневаюсь в результатах экспериментов и просто наблюдений за особями, находящимися круглосуточно в течение всей своей жизни под наблюдением специально подобранного и обученного персонала. Будь это хоть на опытной делянке института по каким бы то ни было растениям, хоть в клинике какого–нибудь института, хоть в звероводческом питомнике или нацистском лагере. Чем дольше работает такая организация, тем больше ей веры, недаром их главным «гвоздем» рекламы является год основания, желательно начала прошлого или позапрошлого века. Это касается всех организаций, начиная от производителей виски и кончая фармацевтическими фирмами и банками спермы нобелевских лауреатов. Теперь представим себе хорошенько, что мы имеем в случае результатов наблюдений за редкими видами диких животных, никогда не находившихся с начала истории человека в наших стайках, гуртах, стадах, овчарнях и так далее. Сперва поговорим о времени. Например, такой–то вид животных наблюдал натуралист Паганель из кинофильма «Дети капитана Гранта» где–то в середине позапрошлого столетия, точнее в 1850 году. Он оставил подробнейшее описание их жизни, размножения, питания и так далее. В течение следующего столетия может быть в тех краях и были еще англичане, но им дела не было не только до описанного Паганелем вида животных, но и до животных вообще, не считая их мяса. Еще через сто лет, в 1950 году, а это всего 50 лет назад, туда же снова попал натуралист, но тех животных, которых описывал Паганель, вообще не нашел. Правда, были там совсем другие животные, слегка напоминающие описанных Паганелем. Второй ученый слегка даже поругал Паганеля в своем отчете, который, дескать, недостаточно точно описал животных. Они совсем не такие. Ему и в голову не пришло, что это те же самые животные, но генетически изменившиеся. Вот на этом самом месте мне и надо перепрыгнуть на другого «кита», а потом – на третьего, прежде чем возвратиться к остановившейся как вкопанной своей мысли.
У нас в головах давно, со школьной скамьи, застряли тысячи лет истории людской жизни на Земле, миллионы лет истории вообще жизни на Земле и миллиарды лет истории самой каменной жизни Земли. Поэтому ближайшие к нам сто лет считаем практически абсолютным нулем. Хотя, с другой стороны, если обратить ваше внимание на реальное течение времени, к десятому классу вашего общего среднего образования ваша бабушка родилась не более чем всего 60 лет назад. Но она вам кажется по своему не только внешнему виду, но и по устройству своих мозгов чуть ли не ископаемым мамонтом. А тут тысячи, миллионы и миллиарды лет. Они вообще не воспринимаются сколько–нибудь реально. Поэтому тот, второй после Паганеля ученый, «вполне обоснованно» считает, что за прошедшие 200 лет один и тот же вид животных должен до мелочей совпадать с описанным Паганелем, вплоть до обеденного меню. Совсем забыв про мое описание его бабушки. Совсем не вспоминая, что паровоз изобретен менее 200 лет назад, а теперь многие уже не знают что это такое? И даже белые воротнички, сидя за компьютером, не вспоминают, что первый транзистор изобретен всего 50 лет назад, а кристаллы–микросхемы совсем недавно, не более 20 лет назад.
На этой основе перехожу к «Жизни животных», этой всеобъемлющей энциклопедии, которая как будто знает о животных все. Как она создавалась, такая, на первый взгляд, всезнающая?А вот так и создавалась. Паганель описал один вид животных из многих их тысяч. Второй «паганель» описал через двести лет тот же самый вид под видом нового вида, простите за тавтологию. Я хочу сказать вот что в связи с этим. Все данные всех наук о диком животном мире собраны всего лишь за последние 200 лет. Притом каждый вид практически описан один раз, редко – два раза за это время. Не так уж много у нас было любителей лазить по опасным джунглям, горным вершинам, тайге и тундре с одной только целью описать животный мир. Заметьте, что даже фотоаппарат изобретен совсем недавно, и натуралист должен был быть еще и художником, иначе буквами точно не опишешь. Теперь сопоставьте, сколько из весьма редких натуралистов–путешественников было еще и сколько–нибудь способных художников. Вы же знаете, что даже к управлению автомобилем многие не годятся из–за дальтонизма. Поэтому красного попугая такой натуралист мог нарисовать зелененьким. Или попросите нарисовать корову своих ближайших знакомых, даже без учета ее цвета, а просто – форму. Вы ведь сами знаете, что хохотать будете до упаду. Или попросите нарисовать знакомых две картинки: лошадь и корову. Они ведь в 95 процентах случаев будут похожи друг на друга как вылитые, или вообще будут похожи на черт знает что, только не на оригиналы. Должен повторить еще раз, что видов животных многие тысячи, а натуралистов за прошедшие два века наберется не больше сотни. Я имею в виду тех натуралистов, которые жили и работали в немыслимых дебрях, а не тех, которые сидели в кабинетах и «обобщали» данные первых. Вторых было несравненно больше. Вот именно в этом и беда. Недаром, очень многим видам животных присвоены собственные имена их описателей, а в описаниях тех видов животных, которым эти имена не присвоены, обязательно указано, кто же, собственно, их описал за последние 200 лет. Причем я нигде во всей «Жизни животных» не нашел упоминаний нескольких авторов для одного и того же вида. Из чего следует, что описаны они один раз, например одни в 1780 году, другой в 1980 году, а стоят в энциклопедии совсем рядом, и один вид из них относится к «псевдокошачим», а другой – к «псевдособачим».