Синюков Борис. Боги и человек (статьи)

   Конечно, «ленинско–еврейской революция»наша не была, хотя и делали ее в основном евреи. Но они ее делали не потому, что они евреи, а потому, что они очень непоседливые люди, всегда и везде проявляющие свою исключительную пронырливость. Они «примыкают» и оказываются в первых рядах исключительно всех катаклизмов, не ими созданных, надеясь «сесть повыше, съесть побольше». Например, и в нынешние дни, пока мы, «русские», скребли в затылках, пронырливые особи, в которых вполне достаточно и «русских», и «кавказцев», прибрали все богатства страны к своим сверх оперативным рукам. И слабым, и непронырливым – обидно. Я не удивлюсь, если окажется, что и «Майн кампф» Гитлеру помогли написать столь же пронырливые особи, которые никак не могли раньше «прислониться» к богатствам. Как «русские» (правильнее – хазарские) цари по словам Карамзина «прислонились к Уралу». 
   Конечно, Солженицын не прав, фактически отказываясь от ранее им написанного в форме отрицания самого написания. Честнее было бы сказать, да, я написал, а теперь думаю иначе, вот так… Или: да, написал, и сегодня так же думаю, потому что… И тут Дейч прищучил его совершенно справедливо. Только не надо из всего этого делать выводов, высосанных из пальца: «…его (Солженицына) работа — абсолютно черносотенная». Ведь именно этого Солженицын и напугался, что назовут «черносотенной». И его испуг только подтвердил, что он именно этого боится. И развязал Дейчу руки, а Дейч воспользовался своими развязанными руками, вернее, языком так, что чертям стало тошно.
   Между тем эпитет «черносотенная» – не «е. твою мать», которого надо априори бояться. Тут надо сперва спросить, можно и невежливо: что ты, сука, понимаешь под этим словом? Ибо понимать под ним можно, что только душе захочется. Это ведь не однозначное «пи эр квадрат». «Черносотенцами» ведь сплошь и рядом называют политики друг друга, и поди разбери, кто из них в действительности «черносотенец». Скорее, оба. Ибо это понятие – исключительно политическое, которое применяется исключительно для оскорбления противника, вроде вышеупомянутого русского ругательства. В любой литературе, включая художественную, его объясняют со всевозможными подробностями, чтобы читатель понял, что оно в данном конкретном случае обозначает. И я думаю, что слово «черносотенец», употребленное без соответствующего подробного, исчерпывающего объяснения должно подвергаться уголовному преследованию. Ведь заметьте, если его подробно объяснить, то и слово само уже не нужно.
   И вообще люди боятся штампов, которые им ставят хоть в паспорт, хоть на лоб, хоть по лбу.
   По Дейчу выходит и я черносотенец, ежели посмел привести пяток выше изложенных рассказика из личной моей жизни? А как же иначе? Ведь по Дейчу любое упоминание еврея в нелюбезном ему факте – черносотенщина. То есть, о евреях можно говорить только хорошее как о членах политбюро ЦК КПСС, царях и президентах. Иначе – черносотенщина. Но ведь это прямое запугивание двухсот народов России. Неужели Дейч этого не понимает? Я думаю, прекрасно понимает, и именно поэтому употребляет, запугивает.
   Перейду к «сионским мудрецам». От этих «мудрецов», вытаскиваемых слабыми «евреями» из–за пазухи при всяком удобном случае, ныне в России и без Солженицына тошно. «Сионские мудрецы» ныне – точно то же самое, что и «черносотенцы». Оно и понятно. «Черносотенцам» уже более ста лет, поизносились. А пугало «сионских мудрецов» – как новенькое, с иголочки, так сказать. Поэтому обвинить Солженицына в причастности к «сионским мудрецам» – это то же самое, что сжечь его все книги, а самого – повесить с заменой на преломление шпаги над башкой, Достоевского помните? 
   Между тем, сам факт отчаянной критики слабыми «евреями» (как имитация двумя пальцами стригущих ножниц потопленной мужем вредной бабой в известном анекдоте «стрижено – брито») появления этих самых «сионских мудрецов» как раз и показывает, что «сионские мудрецы» имели место быть. Дыма вообще без огня не бывает, а такого массированного «огня» как попытка доказать, что «мудрецы» эти выдуманы «юдофобами» я еще не видел. С другой стороны, нам втолковывают, что «мудрецов» этих вообще не было, причем втолковывают очень «научно», совершенно как Дейч, приводя многочисленные цитаты из всех почти книг на Земле, так что в головах наших образовалась невообразимая каша.
   А если приглядеться, то эти самые «мудрецы» ни что иное как, например, «Моральный кодекс строителя коммунизма», помните такой? То есть порядок жизни в простых формулах: делай так и эдак в конкретном случае, и будет хорошо, будешь жить при коммунизме. Поэтому нет ничего удивительного в том, что этот «сионский кодекс» был все–таки написан для безголовых евреев в какой–нибудь синагоге, и не надо делать из него всемирного катаклизма. Ведь кодекс строителя коммунизма мы не только сегодня не помним, но даже не знали его тогда, когда он вдалбливался в наши головы. И не делаем мы из этого коммунистического кодекса никакой проблемы: был да сплыл, всего–то «делов».
   Солженицына же за этот самый «сионский кодекс» со свету хотят сжить. Разве так можно? Вы только посмотрите, безмозглый и слабый еврей призывает себе на подмогу какого–то Костырченко, будто это сам Моисей, перед которым я давно и надежно преклоняюсь. Да таких «костырченков» пруд пруди, их таких – словно галек на сочинском пляже, словно галок в деревне. Или «галочек» в диктанте двоечника. А «мнение» их, особенно «недвусмысленное», не более как чириканье стаи воробьев на проводе у меня под окном. Читайте еще раз, не повредит, если хоть немного соображаете. 
   «Мнение Костырченко об «эпохальном труде» классика («200 лет вместе») совершенно недвусмысленно: И в литературном, и в историко–публицистическом отношении это, возможно, самое неудачное из произведений, когда–либо публиковавшихся Солженицыным. Позиция Солженицына по «еврейскому вопросу» сформировалась в середине 1960–х под влиянием процветавшего тогда в СССР латентного государственного антисемитизма, идеологически–репрессивных акций против «агентуры международного сионизма» и личных конфликтов с окружавшими его евреями. С тех пор точка зрения автора мало изменилась».
   Ай да «мнение»! Позвольте его перевести. Несмышленый мальчик сорока лет от роду слушает по радио про Павлика Морозова и мечтает о том, как предаст своего 70–летнего папашу – врага народа. Затем идет в булочную на углу и ругается с соседом–евреем, лезущим без очереди. Представьте, и в библиотеке с еврейкой поругался, та ему «Трех мушкетеров» не дала. И так ему все это в башку втемяшилось, что и в следующие сорок лет эта его «точка зрения мало изменилась».Нет, это все–таки не Костырченко, это вылитый Моисей.
   Господи, неужели этот, как бы его назвать помягче, «Недвусмысленник» не помнит, что ровно для 100 процентов нашего населения «процветавший тогда в СССР государственный антисемитизм»,особенно «латентный»,примерно то же самое, что теория вероятностей для комнатной собачки. А для 50 процентов нашего населения – только предмет для очередного анекдота «про евреев». И не забудьте, что анекдотов все–таки было больше «про чукчу», «Василия Ивановича, Петьку с Анкой» и «армянское радио». Я уже не говорю «про Вовочку и учительницу» и вообще «про уехал муж в командировку…».
   Конечно, «агентурой международного сионизма»была наполнена до краев газета «Правда», но ее же «выписывали» только под палкой и исключительно для туалета и селедки, а насмерть бились только за «Советский спорт», в каковом «сионизма» не было из–за отсутствия спортивных достижений у Израиля.
   Так что у «Недвусмысленника» и Щелкопера Солженицын получается дурнее самого последнего дурака. И именно за то, что взялся, такой известный и почитаемый во всем мире, за еврейский вопрос, за который ни в коем случае браться нельзя, нельзя и точка. 
    
    Вот в чем дело
    
   Как я уже говорил, евреи в России сильно измельчали. И как не измельчать? Самые умные, предусмотрительные и решительные давно покинули нашу страну, ведь покидали они ее с начала прошлого века то расширяющимся, то сужающимся потоком. Где только сегодня нет наших бывших евреев? Самых, простите за советское слово, лучших евреев. А у нас их ныне нет. И пусть не пыжатся оставшиеся, сиди они хоть в министерствах, хоть в газетах, хоть в театрах, хоть в издательствах и так далее. Оставшиеся евреи боятся не явного черносотенства, они боятся его тени. А тени гуляют везде, это же просто оптический эффект и за ними не угнаться.
   Потеряв присущую им в генах предусмотрительность, евреи хотят отныне только одного, чтобы их не трогали, чтобы никак не мешали им вести свои мелочные дела, чтоб забыли, что именно они создали наше государство. Впрочем, все восточные евреи (помните еще про Восток, о котором я писал в начале статьи?), во всех этих народах точно такие же. Но нам пишут и говорят, что евреи напуганы на всю жизнь холокостом и Гитлером и поэтому, дескать, боятся неонацистов и даже Эдичку Лимонова. И срубают их под корень, влияя на правительство такими мелкими, но частыми укольчиками, что это уже начинает напоминать зубную боль. Как говорится, зубы ноют. Как от чая после мороженого. Одними словом, бывшая передовая сила стала арьергардом и не хочет больше никаких перемен. Стабилизационная сила естественного отбора.
   При чем же здесь Солженицын с его столь нелюбезной им книгой? А он ведь всего–навсего рассказал о 200 годах их хитростей, и не более того. Их национальной хитрости. Но они же чувствуют, что их, русских евреев, уже нет и никогда не будет, остались только фамилии и кое–какие черты лица.
   Поэтому и нам надо про них забыть, как сделано это на Западе. Вообще забыть слово еврей. Но у нас слишком много «макашовых» и слова самого Макашова ложатся в удобренную почву. А это уже от малообразованности нации. Вернее 200 наций нашей огромной страны. Наше образование началось только при коммунистах, притом так косо, что врагу не пожелаешь такого «образования». Но коммунисты иначе не могли, у них такая косая «религия», то есть идеология, что никакое образование под эту идеологию не подобрать. Любое перекосится, потому что говорить надо одно, а делать – противоположное. Думать надо так, а поступать – эдак. Любить надо то, что требуется ненавидеть, и наоборот. Голосовать на выборах надо так, чтобы обязательно на следующий же день сожалеть об этом. То есть, все шиворот навыворот, или хотели как лучше, а получилось как всегда. И это не слова Черномырдина, они и до него звучали по всей стране, только он их очень часто произносил, притом по «ящику», и они к нему прилипли совершенно несправедливо. Я, например, слышал их в анекдоте еще во времена Брежнева, когда Черномырдин едва закончил институт.
   Итак, образование, в том числе и для евреев, они ведь все ныне русские. Я говорю это совершенно серьезно, недаром их и в Израиле называют русскими, менталитет–то наш так из них и прет. И вот тут мне надо переписать у Дейча цитату из письма Копелева Солженицыну, которую щелкопер привел только чтоб обидеть Солженицына чужими словами, но не понял ее, и никогда не поймет: « Ты постоянно говоришь и пишешь о своей любви к России и честишь «русофобами» всех, кто не по–твоему рассуждает о русской истории. Но неужели ты не чувствуешь, какое глубочайшее презрение к русскому народу и к русской интеллигенции заключено в той черносотенной сказке о жидомасонском завоевании России силами мадьярских, латышских и других «инородных» штыков? Именно эта сказка теперь стала основой твоего «метафизического» национализма, осью твоего «Красного колеса». Увы, гнилая ось».
   Я не знаю, что толком имел Копелев в виду этой цитатой, она ведь вытащена щелкопером из контекста. Но то, что я вижу в этом куцем отрывке за исключением «инородных штыков», мне очень нравится. И, на мой взгляд, полностью характеризует куцее мировоззрение Солженицына. Только у меня есть ряд замечаний, касающихся расшифровки и уточнения «черносотенной сказки о жидомасонском завоевании России» без всяких там штыков. Я хочу несколько слов добавить также по своему усмотрению к «глубочайшему презрению к русскому народу и интеллигенции», и в конечном итоге вообще высказать свое отношение «к обустройству России», пропагандируемому Солженицыным. Кстати я уже высказывался по этому поводу в других своих работах, поэтому буду краток, загляните в них.
   Во–первых, «любовь к России» – противоестественное чувство и даже умопомешательное, если оно все–таки есть, а если оно не умопомрачительное чувство, то, значит, это откровенная и преднамеренная ложь. Хотя Копелев этого и не заметил. Любовь к России это все равно, что любовь разом к 200 женщинам. Любовь к одной шестой части суши Земли, это одно и то же, что ко всей Земле или вообще к Марсу. Поэтому любовь к России – это всего лишь любовь к русскому языку за границей, когда заграничного языка не знаешь, а дома тебя всяк поймет от Сахалина до Кенигсберга, от «друзей степи» до «мы поедем, мы помчимся на оленях утром ранним». Именно поэтому тот, кто вслух любит Россию, тот – лгун, а кто любит ее в душе – или дурак, или сам не знает, что любит всего лишь менталитет какой–нибудь маленькой деревушки и насильно внедренный на «одной шестой» русский язык. Так как ни на каком другом общаться не может и не желает учиться от природной лени.
   Это очень «больной вопрос» на нашей «одной шестой» и чреват лагерями похуже тех, в которых автор «любви» прозябал. И несколько напоминает те края, где сгинул мой отец. Но, одновременно этот вопрос и самый основополагающий для понимания истории и перспектив нашей Родины с большой буквы. Вернее перспектив наших детей. Вот когда мы поймем всю чушь любви к России, что для Солженицына уже поздно, мы выберемся из противоречий в дальнейшей ее судьбе. А для понимания этого надо всего лишь отчетливо знать, что, чем больше становилась Россия, тем всем ее 200 народам становилось хуже жить, даже в столицах. И даже для русских, вернее, для чуди белоглазой. Копелев об этом, как я думаю, тоже не догадывался как и Солженицын.
   Второе. «Русофобы» – все, кто не русский, а их 199 народов. Они русофобы уже потому, что их насильственно заставили выучить русский язык и забыть свой родной. Я уже не говорю о 199 менталитетах, которые столь чудовищно отличаются друг от друга, что одна только общая для всех армейская казарма отбирает полжизни. Копелев с Солженицыным об этом тоже даже не догадываются. Или все–таки хитрят, чтобы считаться русскими интеллигентами?
   Третье. «Рассуждения о русской истории». Не знаю как Копелев, но Солженицын представляет свою историю в точности, как ее высосал из собственного пальца Карамзин. Но, об этом у меня столько работ, что даже перечислить их тут не хватит места. Кратко же она состоит только в том, что 500 лет подряд наш народ почти без остатка (отчего и женщины у нас прекрасно обходятся без мужей по типу «я и лошадь, я и бык, я и баба, и – мужик») посылался на войну «покорять» новые земли. О людях никогда даже не заходило речи, ибо люди для наших властей – это как трава на «моей земле», которую коси да коси ежегодно. Новая нарастет.
   Четвертое. О «жидомасонском завоевании» в том виде, который критикует Копелев, конечно, не может даже идти речи, особенно с упоминанием «штыков». Дело намного древнее, когда не только штыков, масонов еще даже не было. Тем не менее, будущую Россию совершенно мирно, с помощью только одной водки начали завоевывать именно хазары, они же евреи. Потом завоевание закончили донские казаки–разбойники у которых в главарях были исключительно «евреины», не считая лью Муромца. Это делалось сперва исключительно для продажи нашего народа за границу, в основном на галеры. Потом нашим будущим царям надоело «набегать» на нас с Дона, и они остались жить среди нас и царствовать над нами. Это были уже времена Ивана Калиты и его внука Дмитрия Донского. Но об этом факте никто кроме меня не знает. И поэтому из нашей истории Карамзина невозможно сделать никаких позитивных выводов.
   «Метафизический» же национализм у Копелева, которым он обзывает Солженицына, я вообще рассматривать не буду, так как у него нет истоков в действительной истории Руси. Лучше почитайте другие мои работы, а то я устал повторять одно и то же в каждой статье.
   В общем, мне нравится работа Солженицына «200 лет вместе». Она совершенно справедлива и научна, но только за 200 рассмотренных Солженицыным лет. Только у Солженицына нет первой встречи нашего народа с евреями, о которой я только что сказал, с хазарскими евреями. А то, что он считает первой встречей, при Екатерине II, то это уже вторая встреча, так сказать, расширенная.
   Когда хазары пришли володеть нами при Рюрике, который вовсе не был норманном–варягом, а был чистокровным евреем, хазарские евреи вовсе не остановились на этом, а покорили тем же самым торговым, водочным и отчасти разбойным способом будущие Венгрию и Польшу. (Только нельзя путать хазарских (восточных) евреев с евреями–греками Моисеева колена, о которых я сказал выше, демократических евреях, основе западной демократии). Вот при «присоединении» ее «земель» к России–то и произошла новая встреча с ними. И с этих самых пор Солженицын ее и описал совершенно доподлинно.
   Вот при таком историческом раскладе и надо рассматривать вопрос «как нам обустроить Россию». И вы же сами видите теперь, что «панацея» Солженицына на эти цели совершенно не годится. Грубо и кратко говоря, «одна шестая» «обустроится» в том единственном случае, если она развалится на составные части, не сразу, конечно, а через определенные трудности и десятилетия. Больше эту тему я не буду развивать, так как статья у меня все–таки о современных русских евреях, жалких и слабых уже евреях, у которых значительная часть «русских» уже давно научилась жить за чужой счет.
   Сильные евреи наши, как я говорил, давно обустроились за рубежами нашей Родины с большой буквы. Слабые – остались. Им, слабым, хорошо жить в слишком большой стране с людоедским правлением, со сногсшибательной неразберихой, когда все 200 народов ничего не могут понять. И думают только о том, как не подохнуть с голоду и вырастить потомство. В таких условиях слабые евреи чувствуют себя как рыба в воде. В маленьком же государстве евреи будут выглядеть как муха на тарелке, и именно поэтому они станут очень осторожными в выборе средств для достижения своих целей. Совершенно как мухи. А Солженицын и, правда, нелюбитель евреев, хотя я это ему и ставлю в вину, так как нелюбовь ничего не даст нам конструктивного, сам того не подозревая, дует в их дуду, страдая за «единую и неделимую». И выдумывая разные идиотские «панацеи» типа «независимых земских властей», каковые пренепременно окажутся под пяткой «вертикали власти» в такой огромной стране.
   Именно за это я его и критикую. А что касается евреев, то для меня их просто нет, не говоря уже о любви или нелюбви к ним. Просто надо подождать, пока народ поумнеет и развалит империю.
   Теперь можно вновь вернуться к «сионским мудрецам». Мы привыкли понимать не только историю, но и любое общественное движение обязательно «под водительством» кого–нибудь. То есть уже почти генетически придаем слишком большое значение личности или организации. Это закрепилось у нас от исторического воспитания, которое изначально опирается на исторические личности. Между тем, давно известно об общественном или массовом сознании. Это общественное сознание примитивно и далеко отстает от личностного сознания, но оно есть и несокрушимо по примитивным же вопросам. Именно поэтому сегодня такое важное значение придается социологическим исследованиям. Вот думают так люди, и с этим ничего не поделаешь. Причем эта группа людей разом думает так, другая – эдак, а третья – разэтак. И раз уж я начал о «сионских мудрецах», то их при таком раскладе вообще не нужно, «мудрецов» этих. Просто почти все евреи думают по какому–то жизненно важному для них вопросу совершенно одинаково. И поступают одинаково, заранее не договариваясь.
    «Стахановцы»
    «Не в свои сани не садись!»
    «Посади свинью за стол – она и ноги на стол»
   Народная мудрость
   То, что коммунисты во главе с Лениным – злодеи, писано – переписано. Но, все равно, это не главная их отличительная черта. Это скорее – злоба от бессилия. Они в действительности хотели построить новый мир справедливости, но он не выстраивался у них потому, что они совершенно не знали души человеческой, хотя к их времени она как раз и была больше всего исследована. Надо было только книжки читать не те, которые они читали. Человек устроен так, как он устроен, и за века не изменился. Зачем ему меняться, если он – животное, только чуток сообразительнее по сравнению со своими собратьями на четырех лапах. И те люди, которые хотят его «менять воспитанием» – идиоты, ибо он более меняется генетически. Воспитываешь в голоде и холоде маму и папу, а только детки и внучата их немного начинают менять свои представления и поведение. И в результате становятся сытее, а шерсть у них вырастает длиннее и пушистее.
   От этой злобы бессилия довольно умный Сталин запретил генетику и угробил человека умнее себя – Вавилова. Привлек к «генетике» дурака больше чем сам – Лысенко.
   Поэтому самая главная особенность коммунистов та, что они – сплошные дураки, а все дураки – всегда упрямые. И когда упрямство не дает плодов, они очень злятся, и делают еще большие глупости. Но и вылечить дураков невозможно, можно только временно снять агрессивный синдром, успокоив их лекарствами. Основы мироздания они все равно никогда не поймут.
   Если бы я только о коммунистах начал писать, то на этом самом месте бы и остановился, коммунизм и коммунисты на нынешний день – гуано или попросту – говно. А чего о нем говорить? Из говна, как известно, котлетки не слепишь. Вернее, слепишь, только есть нельзя. Это как анекдот об академике Несмеянове, вознамерившемся создать искусственную еду из угля, нефти и газа. Но начал он, естественно, издалека, с производства черной зернистой икры из тех частей рыбы, которые умные люди выбрасывают на помойку. Вот у него и спрашивает нетерпеливое Политбюро, мол как дела с этой трансформацией, а то у нас народу совсем стало жрать нечего, а мы ему обещали коммунизм. И сам ты должен понимать, что жрать икру ложкой – это и есть коммунизм. Или по–хохлятски «сало с салом». Он и отвечает: «Достижения уже кое–какие есть. Например, нашу икру уже можно намазывать на хлеб, правда, кушать пока нельзя».
   Я хочу написать о безмозглых правителях, которые правят огромной частью нашей Земли, даже подавляюще огромной. Вы поняли, что я не только о нашей стране говорю? Я говорю о всех странах с людоедским правлением.
   Странно, но дураки обычно бывают хитрыми, а хитрость – это та же подлость. Вот я и хочу в этой статье показать, как дураки хитрят. И это настолько их увлекает, что они готовы сами себя перехитрить.
   Начну я, пожалуй, с зоопарка. Не мы его придумали, хотя медведей на привязи как у генерала–помещика Троекурова держали давно. Зоопарки, как правило, любят строить для нас правители, утверждая, что мы их очень любим, особенно детки. А деток надо «воспитывать в любви к природе», поглядывая на нее внутрь железной клетки. Вот основная мысль, оправдывающая зоопарк.
   В связи с этим не задавались вы следующим вопросом? Почему бы правителям не делать тюрьмы наподобие зоопарка, с такими же клетками для всеобщего обозрения? Зекам в таких «зекопарках» наказание было бы еще тяжелее, чего в общем–то и добиваются тюрьмой, а нашим деткам была бы еще большая польза, чем от зоопарка: не делай так как они. И, может быть, у них бы одновременно воспитывалось сострадание, ведь людей жальче нежели, например, слонов. А «Живую природу» детки бы посмотрели по телевизору, там и интереснее, и познавательнее, и главное – без причинения вреда самой этой природе.
   А теперь я кратко разовью эту мысль. Зеки сидят в клетке за антиобщественные дела, а звери сидят в тюрьме – вообще не виноватые. Для зеков сидеть в клетке – умственное страдание, называемое моральным и нравственным, физическим можно пренебречь из–за их несопоставимости. Для зверей сидеть в тюрьме – это тоже умственное страдание, ибо они даже в большинстве случаев не хотят размножаться в тюрьме. Если вы не знаете, что животные думают, или считаете что они не думают, то вы сами – животное. Так вам будет легче понять, что все живое думает. Во всяком случае – чувствует. Поэтому умственные страдания как один к одному можно заменить чувственными страданиями. Другими словами, содержать зоопарк это то же самое, что иметь тюрьмы. Причем зоопарк еще безнравственнее.
   Главный же вывод из всего этого тот, что правители все это изобрели «в заботе о нас с вами». В связи с этим я задам еще один вопрос: понимают ли они то, что делают? Я думаю, что понимают, но хитрят, что не понимают.
   Из зоопарка и тюрьмы перенесемся во времена первых Романовых, наших бывших царей. Там нам встретится первый русский «герой». Нет, не «гражданина» Минина и не князя Пожарского я имею в виду. Я имею в виду «крестьянина» Сусанина. Я взял в кавычки потому, что никаких граждан и крестьян о ту пору не было. Были одни князья и холопы, они же смерды смердящие. Но не только в этом дело, главное в том, что поступок Сусанина совершенно противоестествен, ничем не оправдан. Сусанин – попросту больной. И именно поэтому наших пленных всегда считали «предателями родины», в отличие от цивилизованных стран, где пленных считают роковыми страдальцами.