Страница:
Вы краснобайствуете: «… Пол О' Нил поразил всех своим откровенным хамством. Так, на встрече с губернатором сотрудники его охраны в категорической форме потребовали удалить из зала всех представителей
нижегородских(выделено мной) СМИ, которые собирались всего лишь запечатлеть рукопожатие гостя и хозяина». Даже меня возмущение взяло, пока я не обратил внимание на выделенное слово «нижегородских, которые всего лишь…», а не центральных СМИ. А, думаю, вот в чем тут дело. Представители центральных СМИ все аккредитованы, проверены, имеют отличие, понятное для охраны министра, а тут еще, кроме них, и толпа неизвестных ребят, у которых может быть у каждого по бомбе и «калашу» под полой. И все прут «запечатлеть». Да это же нормальная реакция профессиональной охраны. Это раз. И причем здесь сам «хам» — министр, которому в принципе его охрана даже и не подчиняется? Он делает свою работу, а они – свою. Это – два. Ловок Орлов, совсем как однофамилец из 18 века, влюбивший в себя «княжну Тараканову» в Италии, чтобы заманить ее к себе на корабль и увезти ее «на базе любви» в Петропавловскую крепость. А как сие «хамство» смотрится на фоне действительного, сплошного хамства бронепоезда северокорейского диктатора сроком в полмесяца? Или это приемлемое хамство? Советское, социалистическое, наконец, русское хамство, притом к самим себе.
Зачем Вам Орлов высасывать из пальца «промахи» американского министра, хотя бы такой: «Господин министр сам выбирал тех, с кем ему хотелось поговорить. Видимо, в этот перечень не входил руководитель Нижегородского главного управления Центробанка России, который вышел навстречу гостю, когда тот проходил мимо здания ГУ ЦБ. Пол О' Нил сделал вид, что «не заметил» высокопоставленного чиновника». Во–первых, сам Орлов, не сомневаюсь, не раз слышал, подбегая к какой–нибудь «звезде» из шоу–бизнеса в лучшем случае «nou comments», а в большинстве случаев — «пшел вон». Потому что, как говорится, незваный гость. Во–вторых, официальный иностранный гость не имеет права отказать в беседе тому, к кому он ехал или выше по рангу. И вообще все это заранее и скрупулезно оговорено протоколом. А вот на улице, в общей бане или на пляже любой человек, в том числе и министр, вообще имеет право, как разговаривать, так и не разговаривать с кем угодно, даже со своей женой. В третьих, кто такой, если на то пошло, начальник областного управления Центробанка, таких рыцарей финансов у нас в стране, если не ошибаюсь, 89 штук. А министр финансов первой мировой державы – один, а мы в целом уже давно даже не вторые, мы очень близко к концу этого списка, если считать не по бомбам, а по уровню нашей жизни. И он приехал к нам не просить, а, если ему выгодно, дать нам денег. И даже наш собственный министр финансов, будь он в такой же точно ситуации, вполне мог «не заметить» такую для себя мелкую соотечественную сошку. И, наконец, в четвертых: а нельзя ли, если быть вежливым, согласиться с тем, что О' Нил в действительности не заметил оробевшего нашего банковского служащего «среднего звена»? Куда там? Злоба грызет. Заметьте, беспричинная.
Рассмотрю упрек Орлова О' Нилу: «Министр финансов США потребовал, чтобы все произнесенные слова протоколировались», чем «поставил под сомнение порядочность своих российских коллег». Так они же не анекдоты в бане под протокол рассказывали? Тут разговаривали об интересах 145 плюс 250 с чем–то миллионов человек. Вот квартирные «риэлторы» — мошенники, всякие «ломщики» всегда говорят: «Мы же честные (имея в виду только Вас) с Вами люди, давайте без бумажек?» Орлов, в чем же Ваша непорядочность будет заключаться, если Вы, когда Вам суют «куклу» денег, развернете эту «куклу» и увидите, что там аккуратно нарезанная бумага? Ах, ранги высокие? Но и Вам же «куклу» совал человек в шляпе, при галстуке и «Роллексе», а не в грязном свитере бомж. И за Вами максимум – только Ваша жена, а за ними около 400 миллионов человек. Зачем уж так криво представлять международные отношения, совсем как карточные долги у древних дворян.
Особо останавливаюсь на представлении поправки Джексона — Вэника пером Орлова. Допустим, Вы поругались с соседом, да так крепко, что и убить друг друга не жаль. У Вас ружье есть, а у соседа – нету. Он встречает Вас в подъезде и говорит: продай ружье за бутылку. Я не сомневаюсь, что не только за бутылку не продадите, не продадите ни за какие деньги. Вот это Ваше «внутреннее» решение и есть закон–поправка Джексона — Вэника, только в законе все немного сложнее, он же не про ружье, а вообще про торговлю стратегическими товарами, например супергиперкомпьютерами или шлифовальными станками для обработки винтов подводных лодок, чтоб они не шумели как трактор. И то, что Ельцин спьяна сказал, что наши ракеты «перенацелены в другую сторону» совсем не означает, что ему можно верить на слово. Да, я согласен, что указанная поправка «серьезно тормозит развитие российско–американских отношений», но, представьте, только с одной стороны, с нашей. Это не им, а нам нужно их «ружье», то есть компьютеры, станки и прочее. Им кроме нефти от нас ничего не надо. Они даже без нашей нефти обойдутся. И у них тоже, поди, есть аналог нашей поговорки, что береженого бог бережет. Даже если Ельцин и не пошутил грубо, как он любит.
А Орлов даже не просит, он нагло укоряет: «Однако гость отказался содействовать ее (поправки Джексона — Вэника – мое) отмене. Мотивация была откровенно оскорбительна: «Я не буду по пустякам тратить свой политический капитал»». Нет, ему надо было поплакать типа: «Сосед, я не могу продать Вам за бутылку ружье, Вы же только вчера грозили меня убить, дочка слышала, а жена вообще целый день плачет. Ну, если Вы хотите, я могу ее попросить, чтобы она согласовала продажу Вам ружья, но она так боится, что будет меня презирать, но я всетаки попробую, черт с ним, с моим семейным авторитетом, я так хочу угодить Вам, сосед. Только не убивайте меня, пожалуйста, когда купите у меня ружье».
Так что ли, Орлов? Я правильно выразил Ваше желание? Так не будет для Вас оскорбительно? И Вы не скажете потом, когда он «посодействует»: «Какая сопля, мозгляк презренный».
Теперь–то хоть видите, какой Вы идиот, Орлов?
Нет, Вам не увидеть в ответе американского министра достоинство, силу, честность и открытость, проявленные в ответ на откровенную бестактность «в ходе переговоров».
Россия никогда не была достойной, я имею в виду внутреннее достоинство. С народа нечего и спрашивать, у рабов не бывает достоинства по определению. Но правители–то должны знать, что это такое – внутреннее достоинство, которое хоть и внутреннее, но снаружи его еще лучше видно. У вас, правители, была сила, многие столетия вас боялись. Что только стоит обещание Николая I послать в Париж миллиона два зрителей в серых шинелях посмотреть французский спектакль про нашу распутницу–царицу «Великую»? Но достоинства никогда не было в вас, потому, что вы выбили достоинство из нас, продавая нас направо и налево. А нет достоинства, нет и уважения. И вот у вас, правители, и сегодня есть «интеллигенция» под названием «чего изволите?» И вы боитесь и хитрите, прячетесь за стенами, ненавидите народ, и он вас ненавидит. А достоинства и уважения к вам нет ни внутри, ни снаружи.
А ну, кто–нибудь из вас, цикните открыто на жополизов, минетчиков из туалетов и «тайских» массажистов в штанах! Не цикнете, я знаю.
8 сентября 2001 года.
Продолжение из июня 2004 года
Батон хлеба вы, надеюсь, помните, сколько сегодня стоит. Ровно в два раза дороже. И это на фоне гигантских цен на нефть и газ, который мы качаем за границу в гораздо большем размере. Долларов поступает – немерено. И вместо того, чтоб дать народу чуть–чуть отдышаться, самую побирушечную часть народа (инвалидов и пенсионеров) вот–вот лишат самых существенных льгот, благодаря которым им кое–как еще удавалось выживать. А это ведь геноцид, ребята! И недаром ведь нам прожужжали все уши, что нас для существования России хватит всего сорок миллионов. Имеется в виду – работяг. А как кончил работать, так ложись и быстренько помирай, не отягощай государство! Деток на смену вырастил, силы все свои в государство вложил, какого же черта теперь коптить небо, пора в могилку.
Заметьте при этом, все предыдущие 15 лет создатели всяческого оружия горько плакали, выпуская никому не нужные кастрюльки и сковородки, все остальные станки стояли в густой смазке, они знали, что их время еще придет. Вот оно и пришло. На экранах TV снова замелькали конструкторы оружия, нахваливая свои детища. Лица сытые и довольные. Отчего бы это? Да оттого, что все нефтяно–газовые доллары снова потекли в их карманы. И это явный признак того, что России – пиздец. Не завтра, разумеется, – немного погодя.
Вы, надеюсь, еще не забыли о «монетизации льгот»! так что я, пожалуй, продолжать не буду.
Неоконченная беседа оптимиста и реалиста
(По мотивам беседы Егора Гайдара и Александра Паникина)
(«МК» от 23.11.01: «10 лет без права передышки»)
Скажу сразу: я уважаю обоих. Гайдара – за ум, который не подкреплен, правда, жизненной практикой, а потому – чисто книжный, схоластический, пользующийся цифрами от жизни, а не реальной жизнью. Паникина – за реальные страдания, выпавшие на его честную душу в мире бесправного «бизнеса». А сами страдания, которыми он довольно часто делится с общественностью, говорят о недюжинном уме Паникина, так как остальному большинству «бизнесменов» эти страдания просто недоступны как раз из–за отсутствия ума, который замещен у них простой животной хитростью, как у пакостливой кошки. Поэтому сам по себе диалог Гайдара и Паникина интересен, он ясно показывает состояние дел в России на конец 2001 года. Однако это состояние известно не только им, оно известно всем, кто имеет аналогичный интеллект, а таких людей в России, разумеется, не двое. Недавно Юрий Афанасьев заявил, что он – «дремучий пессимист» в отношении будущего России, правда, не сказал, в чем же именно выражается его пессимизм, на чем, как говорится, российское «сердце успокоится»?
Поэтому от диалога Гайдара и Паникина я ожидал какого–то конструктивного резюме, у одного, основанного на использовании арифмометра, у другого – более на предчувствии, выработанном жизнью. Но и эти ребята остановились на констатации факта сегодняшнего дня и «пожеланиях» на будущее, причем эти пожелания у них практически одинаковы, так как они перебивают друг друга и продолжают мысль собеседника с полуслова. Только Гайдар с напористостью, а Паникин – с осторожностью. Беда в том, что эти пожелания на будущее высказываются как пожелания «доброго утра» или «приятного аппетита», то есть чисто формальные, ни к чему не обязывающие, и, главное, отнюдь не вытекающие из состояния российских дел. Как не «вытекает» доброе утро из ненастной погоды и приятный аппетит из картошки «в мундире».
Другими словами, наше будущее – темно. Поэтому люди, вкусившие прелести российской жизни сполна, — осторожны. А те, которые знают прошлую жизнь по «эмпирическим» формулам, а для будущей жизни «эмпирических» формул нет, не считая «экстраполяций» этих формул, которых столько же, сколько «экстраполяторов», - чрезмерно оптимистичны.
Впрочем, можно и скрывать свою точку зрения, если она слишком уж подрывает какую–то «целостность», например. На виду у всей страны история с Пасько, который всего–навсего собрал в кучу отдельные места из «открытых публикаций», на основе которых у него получилась атомная страшилка для Японии. Которая, собственно, и заставила японцев купить нам установку по переработке жидких ядерных отходов от подводных наших лодок. Так что Пасько спасибо бы еще надо сказать. Я уж не говорю о советских временах.
Поэтому диалог Паникина и Гайдара я решил в сокращении привести и прокомментировать со ссылками на историю России, которую я привел в книге «Загадочная русская душа на фоне мировой еврейской истории» и последующих разъясняющих положения книги статьях.
Итак, Паникин: «… В начале девяностых вы принимали решения, которые привели к радикальным переменам в экономике, и во многом определили сегодняшнее состояние общества. (…) Но в целом экономика не радует… (…) … были ли столь колоссальные потрясения необходимы для возрождения или, наоборот, безвозвратно подорвали наш потенциал?»
Гайдар: «… Это первая великая революция зрелой индустриальной и постиндустриальной эпохи. (…) Такие периоды всегда рассматриваются как страшные бедствия для стран, их переживающих, — периоды опасные, очень болезненные, с огромными издержками. Отличительная черта нашей революции от великих революций начала монополизации: французской, английской, первой русской – насилия было гораздо меньше».
Позволю себе прервать собеседников для необходимых пояснений. Начну с Запада. Первой революцией надо все–таки считать Протестантизм, Кальвинизм, перешедшие в Просвещение. Подробности в книге, здесь же скажу, что эта революция дала «простому» народу почти все, что он сегодня имеет на Западе. Вторая английская промышленная революция дала народу потенциальную возможность иметь из–за повышения производительности труда намного больше благ, чем при ручном производстве, но капиталисты и родовая знать оставили эту прибавку себе. Поэтому грянула уже французская революция, подготовленная Просвещением. И народ завоевал многое из того, что производил. Притом, заметьте, экономист Гайдар, что это были отнюдь не революции «начала монополизации». Стыдно Вам делать вид, что Вы этого не знаете. «Революция начала монополизации» – это германская революция начала прошлого века, которую задушил не Гитлер, а монополистический капитал всего Запада. Наученный горьким опытом, этот же капитал не допустил революции в Великую депрессию в Соединенных штатах, вернее, ее как последствия депрессии. Поэтому «революцией» ее называть нельзя, ибо она произведена сверху, президентом Рузвельтом, когда он дал свое собственное право среднему классу. И если бы монополистический капитал не пошел на это, то Рузвельт бы ничего не мог сделать.
В связи с изложенным я хочу сделать небольшой вывод. Западные страны – маленькие страны, они очень зависят друг от друга, что показывает даже появление «евро». Эта зависимость заставляет их чутко реагировать на события, происходящие у соседей. Протестантизм возник в Германии (Лютер) и тут же распространился на всю Европу, причем, в большинстве случаев даже сверху, от королей, чтобы не вызывать аналогичные волнения народа у себя дома. И короли же поддержали образование народа, к которому призвал кальвинизм и французские просветители. Французская революция заставила весь Запад отдать трудящимся львиную долю им заработанного, так что прибыль капиталиста в пять процентов вместо пятидесяти стала приемлемой. Германская революция заставила монополии иметь совесть. Ведь не захоти монополии этого, ни один антимонопольный закон не был бы принят. Но они понимали, или им придется биться не на живот, а на смерть с рабочим классом, или надо ограничить себя. Из посылки тесной взаимозависимости западных стран, заставившей их реагировать должным образом на пертурбации у соседей, вытекает неуклонное улучшение жизни их трудящихся: добились в одной стране, получили – во всех остальных странах. Я имею в виду не только экономические уступки капитала остальному народу, но и политические, что даже главнее, ибо развитие политических прав – залог «ускорения», которое так любил Горбачев, правда, без взаимности.
Итак, все западные революции несли народу благо, пока возросшие политические народные права не дали возможности совершенствования вообще без революций, эволюционно, через парламенты, через законодательство. Правда, эволюцию иногда приходится подталкивать, когда она засыпает, забастовками.
Посмотрим, что у нас. У нас революция была всего одна – февральская 1917 года, остальное – перевороты, организованные правящей верхушкой, или локальные бунты народонаселения. Первую «революцию» организовал Иван Калита, когда начал продавать в рабство свой народ по сто тысяч разом. Вторую «революцию» организовал Дмитрий Донской, когда решил передать наследование престола не «младшему брату» – своему заместителю по донским разбойным делам, а сыну. Получил за это Куликовскую битву от донских атаманов–разбойников, причем прямехонько в Москве. Битва шла с переменным успехом целых сто лет. Подробности в других моих работах. Третью «революцию» устроили Романовы – волжские казаки–разбойники, пожелавшие овладеть рабским донским «бизнесом», провели успешно. Подробности в других моих работах. Четвертую «революцию» провел Петр I, уничтожив основные силы «донских атаманов–разбойников». Екатерина II с помощью Суворова окончательно их «победила», прихватив и волжских, шибко много о себе думавших на правах «родственников» Романовых, притом «пресекшихся» именно при ней, так как Павел вовсе и не сын Петра III. Потом до последнего русского царя «Романова» «революций» не было, вместо них начались бунты.
Чем же отличаются бунты от революций? Вот если бы «русский» бунт был бы, например, в Чехии, Англии или Франции, то он бы имел статус революции и с этой революции был бы толк, как мы только что видели. Притом не только в указанных странах, но и в соседних, и целиком в Западной Европе. А у нас бунт, например, в Саратовской, Костромской или еще в какой–нибудь губернии, которая поболее иной западной страны будет, тут же подавлялся войсками, набранными в Вологодской, Астраханской или еще какой–нибудь губернии, подальше от бунтующих губерний, и на этом ставилась точка в «революции». Вся наша народная беда состояла в том, что Россия была «единой и неделимой». Вы думаете, английский или бельгийский король, когда у него «революция» намечалась, не просил помощи у соседей–королей? Просил, разумеется, но кто же ему даст солдат, кроме русских царей? Да и солдаты западноевропейские разве пойдут? Ведь не родину защищать, а черт знает что. Вот и старались соседи–короли не доводить свой народ до «революции», а по–нашему – бунта. Даже соревнование устроили, кто дольше без бунта обойдется? Все это на демократию работало, притом безотказно.
Можете ли вы, господа россияне, представить себе, чтобы все 200 народов российских сразу вдруг забунтовали от Кенигсберга до Сахалина, и от Кушки до Таймыра? Чтобы получилась революция. То–то и оно. А подавление бунта в отдельно взятой губернии «единой и неделимой» Родины с большой буквы или по–современному «установление конституционного порядка», «борьба с незаконными вооруженными формированиями» является «внутренним делом государства», «единого и неделимого», да еще и с большой буквы. И не смейте нам советовать, господа западники! За «жесткость» в виде «ковровых бомбардировок» Чечни можете немного поругать, но, опять же: «дрова рубят – щепки летят». Так что советуем заткнуться. Вот поэтому–то у нас целых триста лет и не было революций. Все они шли по графе: бунт. И сейчас идут по этой же графе. И заметьте, сперва вооружили «бунтовщиков», чтобы они немного посопротивлялись, не сразу сдались «восстановителям конституционного порядка». Ну, и ошиблись маленько, не на тот народ напали. И таких провокаций, сопровождаемых «ошибками» – полнехонька история Руси. Ведь без бунтов совсем – тоже плохо, не будут чувствовать «жесткости руки», под которую все попали почти добровольно. Ну, разве что немного «брали» как Казань, «присоединяли» как Тверь и Рязань, «покоряли» как Сибирь, или вообще «усмиряли» как Кавказ. А что, умиротворять что ли? Так и слова такого не знали тогда.
Если революции в России невозможны из–за ее широты и долготы и 200 народов, то власть менялась всю тысячу лет методом дворцовых переворотов. Но описывать их все, я думаю, вы не потребуете от меня. Замечу только, что сейчас перевороты начали делать без лишнего шума и гама. Начало положили при замене генсека Хрущева. Потом нашли еще более, так сказать, «народный» способ: КГБ организовал «народные выступления шахтеров Кузбасса», фактически за деньги, которые платили в виде зарплаты шахтерам за то, что они сидели и стучали касками об асфальт. Я свидетель всего этого и описал в своих работах. Потом такую же почти штуку учудили в Москве. Я тоже был около Белого дома, когда Ельцин «провозглашал новую эру». Я только точно не установил, откуда возили пирожки с капустой, ливером и водку, может, с Лубянки? Правда, на эту «удочку» попались и простофили–демократы, а троих даже задавили нечаянно БМПэшкой. Так столько было шуму поднято, будто это 100 тысяч мирных жителей Чечни разбомбили. Потом вообще стали перевороты устраивать с помощью «всенародного волеизъявления» по методу Павловского, с помощью «эффективной политтехнологии», Центризбиркома и машины под названием «ГАС–выборы». Это, чтобы показать этим болванам в Совете Европы и прочим зарубежным демократам, что у нас «все О’Кей».
Надо бы еще сказать, что «революция 1905–го года» – это тоже простой бунт, такой же, как на Ленских приисках из–за чрезмерной жадности российских предпринимателей, кормивших работяг гнилым мясом. Февральская же революция – это действительно революция, но она произошла от усталости власти, которой надоело гонять туда–сюда войска и казаков, притом все они были на фронте, не снимать же оттуда. Немцы и так захватили порядочный кусок российской «неделимой» земли. Самое интересное в том, что Временное правительство не знало, что делать с Россией, или дать ей развалиться, или продолжать ее «укреплять»? Вот поэтому–то Ленин и захватил власть, совершенно бандитским способом, повторив еще раз «революцию» Дмитрия Донского. И выиграл свою «Куликовскую битву» тоже, даже скорее, чем внуки Дмитрия Донского. Оно и Ельцин ослабил имперские «вожжи», провозгласив, берите, дескать, суверенитета, сколько унесете. У него, как и у Николая II и Временного правительства другого выхода просто не было. Ситуация обязывала. А Путин сейчас его «поправляет». Точно так же как Ленин поправил «недоработки» Временного правительства. Отсюда русские «революции» сильно зависят от нахрапистости их авторов.
Вот сейчас можно продолжать цитировать спорщиков. Паникин: «Не вижу оснований все произошедшее определять как революцию, тем более великую. Потому что революция – это смертельная схватка общества с властью. (…) Итогом революции всегда является кардинальная смена правящей элиты. Ничего подобного у нас не произошло – в России правит та же бюрократия (партия, комсомол, КГБ, «красные» директора), которая довела «до ручки» СССР. Именно поэтому смена институтов, идеологии, норм поведения, которую вы рассматриваете в качестве доказательства революционных преобразований, ничего позитивного России не дала…» (выделение – мое). «Я бы так не сказал», — перебивает Гайдар, а Паникинпродолжает: «Но ведь очевидно, реализовав свои идеи, вы сотворили, экономическое чудо для всей номенклатуры и продлили ее золотой век. И теперь она обладает не только властью, но и богатством. Безусловно, в тех условиях по–другому быть не могло, но это означает, что настоящая революция еще впереди».
Уважаемый читатель, согласитесь, если бы я не остановился подробно на русских «революциях» и «бунтах» на просторах «единой и неделимой» и не сравнил их с революциями в маленьких европейских странах, Вы бы, как и Паникин, верили в новую революцию, которую он прогнозирует под названием «настоящей»? Но она же невозможна в принципе, как я только что доказал. И Чечня доказывает. Возможен лишь переворот, которыми полна российская история. Ныне даже бунт практически невозможен. И Чечня это тоже доказывает. А перевороты, которые произошли в 1991–1999 годах, несмотря на «смену институтов, идеологии» и так далее, в принципе «ничего позитивного России» дать не могут. 300 лет перевороты ничего не дали, отчего же от них надо нам сегодня ждать чего–то нового? Кроме того, перевороты для того в России и делаются, чтобы «сотворять экономическое чудо для номенклатуры», новой номенклатуры, ибо старая номенклатура переворотов делать не будет. Ей это незачем, да и «старость не радость».
Гайдару, конечно, обидно, что его номенклатура использовала и выбросила как памперс, чтобы не употреблять более сильного сравнения, поэтому он переключился на народ: «… Общество, которое мы имеем сегодня, и то, которое было 15 лет назад, — два принципиально разных общества». Но и Паникинне девица с глупыми голубыми глазами, обрамленными «распахнутыми ресницами». «Но не власть!» – парирует он. И это очень сильные слова, как будто он тоже понял, что «настоящей» революции у нас ждать нечего. Гайдарутоже нечем крыть, ведь ему лучше, чем Паникину известно, кто ныне сидит в Кремле и около. Поэтому он уже оправдывается, правда, даже не подумав, как следует: «… Но так часто бывает в условиях революций», на что получает наотмашь: «Никогда! В результате революции правящая элита выметается полностью». Гайдара даже мне стало жалко, такой умный, а вынужден городить несусветную чушь, наподобие «а у вас негров линчуют»: «Но, тем не менее, общество–то радикально изменилось». И опять получает наотмашь: «… и прошло курс молодого политического бойца. Это так».
Зачем Вам Орлов высасывать из пальца «промахи» американского министра, хотя бы такой: «Господин министр сам выбирал тех, с кем ему хотелось поговорить. Видимо, в этот перечень не входил руководитель Нижегородского главного управления Центробанка России, который вышел навстречу гостю, когда тот проходил мимо здания ГУ ЦБ. Пол О' Нил сделал вид, что «не заметил» высокопоставленного чиновника». Во–первых, сам Орлов, не сомневаюсь, не раз слышал, подбегая к какой–нибудь «звезде» из шоу–бизнеса в лучшем случае «nou comments», а в большинстве случаев — «пшел вон». Потому что, как говорится, незваный гость. Во–вторых, официальный иностранный гость не имеет права отказать в беседе тому, к кому он ехал или выше по рангу. И вообще все это заранее и скрупулезно оговорено протоколом. А вот на улице, в общей бане или на пляже любой человек, в том числе и министр, вообще имеет право, как разговаривать, так и не разговаривать с кем угодно, даже со своей женой. В третьих, кто такой, если на то пошло, начальник областного управления Центробанка, таких рыцарей финансов у нас в стране, если не ошибаюсь, 89 штук. А министр финансов первой мировой державы – один, а мы в целом уже давно даже не вторые, мы очень близко к концу этого списка, если считать не по бомбам, а по уровню нашей жизни. И он приехал к нам не просить, а, если ему выгодно, дать нам денег. И даже наш собственный министр финансов, будь он в такой же точно ситуации, вполне мог «не заметить» такую для себя мелкую соотечественную сошку. И, наконец, в четвертых: а нельзя ли, если быть вежливым, согласиться с тем, что О' Нил в действительности не заметил оробевшего нашего банковского служащего «среднего звена»? Куда там? Злоба грызет. Заметьте, беспричинная.
Рассмотрю упрек Орлова О' Нилу: «Министр финансов США потребовал, чтобы все произнесенные слова протоколировались», чем «поставил под сомнение порядочность своих российских коллег». Так они же не анекдоты в бане под протокол рассказывали? Тут разговаривали об интересах 145 плюс 250 с чем–то миллионов человек. Вот квартирные «риэлторы» — мошенники, всякие «ломщики» всегда говорят: «Мы же честные (имея в виду только Вас) с Вами люди, давайте без бумажек?» Орлов, в чем же Ваша непорядочность будет заключаться, если Вы, когда Вам суют «куклу» денег, развернете эту «куклу» и увидите, что там аккуратно нарезанная бумага? Ах, ранги высокие? Но и Вам же «куклу» совал человек в шляпе, при галстуке и «Роллексе», а не в грязном свитере бомж. И за Вами максимум – только Ваша жена, а за ними около 400 миллионов человек. Зачем уж так криво представлять международные отношения, совсем как карточные долги у древних дворян.
Особо останавливаюсь на представлении поправки Джексона — Вэника пером Орлова. Допустим, Вы поругались с соседом, да так крепко, что и убить друг друга не жаль. У Вас ружье есть, а у соседа – нету. Он встречает Вас в подъезде и говорит: продай ружье за бутылку. Я не сомневаюсь, что не только за бутылку не продадите, не продадите ни за какие деньги. Вот это Ваше «внутреннее» решение и есть закон–поправка Джексона — Вэника, только в законе все немного сложнее, он же не про ружье, а вообще про торговлю стратегическими товарами, например супергиперкомпьютерами или шлифовальными станками для обработки винтов подводных лодок, чтоб они не шумели как трактор. И то, что Ельцин спьяна сказал, что наши ракеты «перенацелены в другую сторону» совсем не означает, что ему можно верить на слово. Да, я согласен, что указанная поправка «серьезно тормозит развитие российско–американских отношений», но, представьте, только с одной стороны, с нашей. Это не им, а нам нужно их «ружье», то есть компьютеры, станки и прочее. Им кроме нефти от нас ничего не надо. Они даже без нашей нефти обойдутся. И у них тоже, поди, есть аналог нашей поговорки, что береженого бог бережет. Даже если Ельцин и не пошутил грубо, как он любит.
А Орлов даже не просит, он нагло укоряет: «Однако гость отказался содействовать ее (поправки Джексона — Вэника – мое) отмене. Мотивация была откровенно оскорбительна: «Я не буду по пустякам тратить свой политический капитал»». Нет, ему надо было поплакать типа: «Сосед, я не могу продать Вам за бутылку ружье, Вы же только вчера грозили меня убить, дочка слышала, а жена вообще целый день плачет. Ну, если Вы хотите, я могу ее попросить, чтобы она согласовала продажу Вам ружья, но она так боится, что будет меня презирать, но я всетаки попробую, черт с ним, с моим семейным авторитетом, я так хочу угодить Вам, сосед. Только не убивайте меня, пожалуйста, когда купите у меня ружье».
Так что ли, Орлов? Я правильно выразил Ваше желание? Так не будет для Вас оскорбительно? И Вы не скажете потом, когда он «посодействует»: «Какая сопля, мозгляк презренный».
Теперь–то хоть видите, какой Вы идиот, Орлов?
Нет, Вам не увидеть в ответе американского министра достоинство, силу, честность и открытость, проявленные в ответ на откровенную бестактность «в ходе переговоров».
Россия никогда не была достойной, я имею в виду внутреннее достоинство. С народа нечего и спрашивать, у рабов не бывает достоинства по определению. Но правители–то должны знать, что это такое – внутреннее достоинство, которое хоть и внутреннее, но снаружи его еще лучше видно. У вас, правители, была сила, многие столетия вас боялись. Что только стоит обещание Николая I послать в Париж миллиона два зрителей в серых шинелях посмотреть французский спектакль про нашу распутницу–царицу «Великую»? Но достоинства никогда не было в вас, потому, что вы выбили достоинство из нас, продавая нас направо и налево. А нет достоинства, нет и уважения. И вот у вас, правители, и сегодня есть «интеллигенция» под названием «чего изволите?» И вы боитесь и хитрите, прячетесь за стенами, ненавидите народ, и он вас ненавидит. А достоинства и уважения к вам нет ни внутри, ни снаружи.
А ну, кто–нибудь из вас, цикните открыто на жополизов, минетчиков из туалетов и «тайских» массажистов в штанах! Не цикнете, я знаю.
8 сентября 2001 года.
Продолжение из июня 2004 года
Батон хлеба вы, надеюсь, помните, сколько сегодня стоит. Ровно в два раза дороже. И это на фоне гигантских цен на нефть и газ, который мы качаем за границу в гораздо большем размере. Долларов поступает – немерено. И вместо того, чтоб дать народу чуть–чуть отдышаться, самую побирушечную часть народа (инвалидов и пенсионеров) вот–вот лишат самых существенных льгот, благодаря которым им кое–как еще удавалось выживать. А это ведь геноцид, ребята! И недаром ведь нам прожужжали все уши, что нас для существования России хватит всего сорок миллионов. Имеется в виду – работяг. А как кончил работать, так ложись и быстренько помирай, не отягощай государство! Деток на смену вырастил, силы все свои в государство вложил, какого же черта теперь коптить небо, пора в могилку.
Заметьте при этом, все предыдущие 15 лет создатели всяческого оружия горько плакали, выпуская никому не нужные кастрюльки и сковородки, все остальные станки стояли в густой смазке, они знали, что их время еще придет. Вот оно и пришло. На экранах TV снова замелькали конструкторы оружия, нахваливая свои детища. Лица сытые и довольные. Отчего бы это? Да оттого, что все нефтяно–газовые доллары снова потекли в их карманы. И это явный признак того, что России – пиздец. Не завтра, разумеется, – немного погодя.
Вы, надеюсь, еще не забыли о «монетизации льгот»! так что я, пожалуй, продолжать не буду.
Неоконченная беседа оптимиста и реалиста
(По мотивам беседы Егора Гайдара и Александра Паникина)
(«МК» от 23.11.01: «10 лет без права передышки»)
Скажу сразу: я уважаю обоих. Гайдара – за ум, который не подкреплен, правда, жизненной практикой, а потому – чисто книжный, схоластический, пользующийся цифрами от жизни, а не реальной жизнью. Паникина – за реальные страдания, выпавшие на его честную душу в мире бесправного «бизнеса». А сами страдания, которыми он довольно часто делится с общественностью, говорят о недюжинном уме Паникина, так как остальному большинству «бизнесменов» эти страдания просто недоступны как раз из–за отсутствия ума, который замещен у них простой животной хитростью, как у пакостливой кошки. Поэтому сам по себе диалог Гайдара и Паникина интересен, он ясно показывает состояние дел в России на конец 2001 года. Однако это состояние известно не только им, оно известно всем, кто имеет аналогичный интеллект, а таких людей в России, разумеется, не двое. Недавно Юрий Афанасьев заявил, что он – «дремучий пессимист» в отношении будущего России, правда, не сказал, в чем же именно выражается его пессимизм, на чем, как говорится, российское «сердце успокоится»?
Поэтому от диалога Гайдара и Паникина я ожидал какого–то конструктивного резюме, у одного, основанного на использовании арифмометра, у другого – более на предчувствии, выработанном жизнью. Но и эти ребята остановились на констатации факта сегодняшнего дня и «пожеланиях» на будущее, причем эти пожелания у них практически одинаковы, так как они перебивают друг друга и продолжают мысль собеседника с полуслова. Только Гайдар с напористостью, а Паникин – с осторожностью. Беда в том, что эти пожелания на будущее высказываются как пожелания «доброго утра» или «приятного аппетита», то есть чисто формальные, ни к чему не обязывающие, и, главное, отнюдь не вытекающие из состояния российских дел. Как не «вытекает» доброе утро из ненастной погоды и приятный аппетит из картошки «в мундире».
Другими словами, наше будущее – темно. Поэтому люди, вкусившие прелести российской жизни сполна, — осторожны. А те, которые знают прошлую жизнь по «эмпирическим» формулам, а для будущей жизни «эмпирических» формул нет, не считая «экстраполяций» этих формул, которых столько же, сколько «экстраполяторов», - чрезмерно оптимистичны.
Впрочем, можно и скрывать свою точку зрения, если она слишком уж подрывает какую–то «целостность», например. На виду у всей страны история с Пасько, который всего–навсего собрал в кучу отдельные места из «открытых публикаций», на основе которых у него получилась атомная страшилка для Японии. Которая, собственно, и заставила японцев купить нам установку по переработке жидких ядерных отходов от подводных наших лодок. Так что Пасько спасибо бы еще надо сказать. Я уж не говорю о советских временах.
Поэтому диалог Паникина и Гайдара я решил в сокращении привести и прокомментировать со ссылками на историю России, которую я привел в книге «Загадочная русская душа на фоне мировой еврейской истории» и последующих разъясняющих положения книги статьях.
Итак, Паникин: «… В начале девяностых вы принимали решения, которые привели к радикальным переменам в экономике, и во многом определили сегодняшнее состояние общества. (…) Но в целом экономика не радует… (…) … были ли столь колоссальные потрясения необходимы для возрождения или, наоборот, безвозвратно подорвали наш потенциал?»
Гайдар: «… Это первая великая революция зрелой индустриальной и постиндустриальной эпохи. (…) Такие периоды всегда рассматриваются как страшные бедствия для стран, их переживающих, — периоды опасные, очень болезненные, с огромными издержками. Отличительная черта нашей революции от великих революций начала монополизации: французской, английской, первой русской – насилия было гораздо меньше».
Позволю себе прервать собеседников для необходимых пояснений. Начну с Запада. Первой революцией надо все–таки считать Протестантизм, Кальвинизм, перешедшие в Просвещение. Подробности в книге, здесь же скажу, что эта революция дала «простому» народу почти все, что он сегодня имеет на Западе. Вторая английская промышленная революция дала народу потенциальную возможность иметь из–за повышения производительности труда намного больше благ, чем при ручном производстве, но капиталисты и родовая знать оставили эту прибавку себе. Поэтому грянула уже французская революция, подготовленная Просвещением. И народ завоевал многое из того, что производил. Притом, заметьте, экономист Гайдар, что это были отнюдь не революции «начала монополизации». Стыдно Вам делать вид, что Вы этого не знаете. «Революция начала монополизации» – это германская революция начала прошлого века, которую задушил не Гитлер, а монополистический капитал всего Запада. Наученный горьким опытом, этот же капитал не допустил революции в Великую депрессию в Соединенных штатах, вернее, ее как последствия депрессии. Поэтому «революцией» ее называть нельзя, ибо она произведена сверху, президентом Рузвельтом, когда он дал свое собственное право среднему классу. И если бы монополистический капитал не пошел на это, то Рузвельт бы ничего не мог сделать.
В связи с изложенным я хочу сделать небольшой вывод. Западные страны – маленькие страны, они очень зависят друг от друга, что показывает даже появление «евро». Эта зависимость заставляет их чутко реагировать на события, происходящие у соседей. Протестантизм возник в Германии (Лютер) и тут же распространился на всю Европу, причем, в большинстве случаев даже сверху, от королей, чтобы не вызывать аналогичные волнения народа у себя дома. И короли же поддержали образование народа, к которому призвал кальвинизм и французские просветители. Французская революция заставила весь Запад отдать трудящимся львиную долю им заработанного, так что прибыль капиталиста в пять процентов вместо пятидесяти стала приемлемой. Германская революция заставила монополии иметь совесть. Ведь не захоти монополии этого, ни один антимонопольный закон не был бы принят. Но они понимали, или им придется биться не на живот, а на смерть с рабочим классом, или надо ограничить себя. Из посылки тесной взаимозависимости западных стран, заставившей их реагировать должным образом на пертурбации у соседей, вытекает неуклонное улучшение жизни их трудящихся: добились в одной стране, получили – во всех остальных странах. Я имею в виду не только экономические уступки капитала остальному народу, но и политические, что даже главнее, ибо развитие политических прав – залог «ускорения», которое так любил Горбачев, правда, без взаимности.
Итак, все западные революции несли народу благо, пока возросшие политические народные права не дали возможности совершенствования вообще без революций, эволюционно, через парламенты, через законодательство. Правда, эволюцию иногда приходится подталкивать, когда она засыпает, забастовками.
Посмотрим, что у нас. У нас революция была всего одна – февральская 1917 года, остальное – перевороты, организованные правящей верхушкой, или локальные бунты народонаселения. Первую «революцию» организовал Иван Калита, когда начал продавать в рабство свой народ по сто тысяч разом. Вторую «революцию» организовал Дмитрий Донской, когда решил передать наследование престола не «младшему брату» – своему заместителю по донским разбойным делам, а сыну. Получил за это Куликовскую битву от донских атаманов–разбойников, причем прямехонько в Москве. Битва шла с переменным успехом целых сто лет. Подробности в других моих работах. Третью «революцию» устроили Романовы – волжские казаки–разбойники, пожелавшие овладеть рабским донским «бизнесом», провели успешно. Подробности в других моих работах. Четвертую «революцию» провел Петр I, уничтожив основные силы «донских атаманов–разбойников». Екатерина II с помощью Суворова окончательно их «победила», прихватив и волжских, шибко много о себе думавших на правах «родственников» Романовых, притом «пресекшихся» именно при ней, так как Павел вовсе и не сын Петра III. Потом до последнего русского царя «Романова» «революций» не было, вместо них начались бунты.
Чем же отличаются бунты от революций? Вот если бы «русский» бунт был бы, например, в Чехии, Англии или Франции, то он бы имел статус революции и с этой революции был бы толк, как мы только что видели. Притом не только в указанных странах, но и в соседних, и целиком в Западной Европе. А у нас бунт, например, в Саратовской, Костромской или еще в какой–нибудь губернии, которая поболее иной западной страны будет, тут же подавлялся войсками, набранными в Вологодской, Астраханской или еще какой–нибудь губернии, подальше от бунтующих губерний, и на этом ставилась точка в «революции». Вся наша народная беда состояла в том, что Россия была «единой и неделимой». Вы думаете, английский или бельгийский король, когда у него «революция» намечалась, не просил помощи у соседей–королей? Просил, разумеется, но кто же ему даст солдат, кроме русских царей? Да и солдаты западноевропейские разве пойдут? Ведь не родину защищать, а черт знает что. Вот и старались соседи–короли не доводить свой народ до «революции», а по–нашему – бунта. Даже соревнование устроили, кто дольше без бунта обойдется? Все это на демократию работало, притом безотказно.
Можете ли вы, господа россияне, представить себе, чтобы все 200 народов российских сразу вдруг забунтовали от Кенигсберга до Сахалина, и от Кушки до Таймыра? Чтобы получилась революция. То–то и оно. А подавление бунта в отдельно взятой губернии «единой и неделимой» Родины с большой буквы или по–современному «установление конституционного порядка», «борьба с незаконными вооруженными формированиями» является «внутренним делом государства», «единого и неделимого», да еще и с большой буквы. И не смейте нам советовать, господа западники! За «жесткость» в виде «ковровых бомбардировок» Чечни можете немного поругать, но, опять же: «дрова рубят – щепки летят». Так что советуем заткнуться. Вот поэтому–то у нас целых триста лет и не было революций. Все они шли по графе: бунт. И сейчас идут по этой же графе. И заметьте, сперва вооружили «бунтовщиков», чтобы они немного посопротивлялись, не сразу сдались «восстановителям конституционного порядка». Ну, и ошиблись маленько, не на тот народ напали. И таких провокаций, сопровождаемых «ошибками» – полнехонька история Руси. Ведь без бунтов совсем – тоже плохо, не будут чувствовать «жесткости руки», под которую все попали почти добровольно. Ну, разве что немного «брали» как Казань, «присоединяли» как Тверь и Рязань, «покоряли» как Сибирь, или вообще «усмиряли» как Кавказ. А что, умиротворять что ли? Так и слова такого не знали тогда.
Если революции в России невозможны из–за ее широты и долготы и 200 народов, то власть менялась всю тысячу лет методом дворцовых переворотов. Но описывать их все, я думаю, вы не потребуете от меня. Замечу только, что сейчас перевороты начали делать без лишнего шума и гама. Начало положили при замене генсека Хрущева. Потом нашли еще более, так сказать, «народный» способ: КГБ организовал «народные выступления шахтеров Кузбасса», фактически за деньги, которые платили в виде зарплаты шахтерам за то, что они сидели и стучали касками об асфальт. Я свидетель всего этого и описал в своих работах. Потом такую же почти штуку учудили в Москве. Я тоже был около Белого дома, когда Ельцин «провозглашал новую эру». Я только точно не установил, откуда возили пирожки с капустой, ливером и водку, может, с Лубянки? Правда, на эту «удочку» попались и простофили–демократы, а троих даже задавили нечаянно БМПэшкой. Так столько было шуму поднято, будто это 100 тысяч мирных жителей Чечни разбомбили. Потом вообще стали перевороты устраивать с помощью «всенародного волеизъявления» по методу Павловского, с помощью «эффективной политтехнологии», Центризбиркома и машины под названием «ГАС–выборы». Это, чтобы показать этим болванам в Совете Европы и прочим зарубежным демократам, что у нас «все О’Кей».
Надо бы еще сказать, что «революция 1905–го года» – это тоже простой бунт, такой же, как на Ленских приисках из–за чрезмерной жадности российских предпринимателей, кормивших работяг гнилым мясом. Февральская же революция – это действительно революция, но она произошла от усталости власти, которой надоело гонять туда–сюда войска и казаков, притом все они были на фронте, не снимать же оттуда. Немцы и так захватили порядочный кусок российской «неделимой» земли. Самое интересное в том, что Временное правительство не знало, что делать с Россией, или дать ей развалиться, или продолжать ее «укреплять»? Вот поэтому–то Ленин и захватил власть, совершенно бандитским способом, повторив еще раз «революцию» Дмитрия Донского. И выиграл свою «Куликовскую битву» тоже, даже скорее, чем внуки Дмитрия Донского. Оно и Ельцин ослабил имперские «вожжи», провозгласив, берите, дескать, суверенитета, сколько унесете. У него, как и у Николая II и Временного правительства другого выхода просто не было. Ситуация обязывала. А Путин сейчас его «поправляет». Точно так же как Ленин поправил «недоработки» Временного правительства. Отсюда русские «революции» сильно зависят от нахрапистости их авторов.
Вот сейчас можно продолжать цитировать спорщиков. Паникин: «Не вижу оснований все произошедшее определять как революцию, тем более великую. Потому что революция – это смертельная схватка общества с властью. (…) Итогом революции всегда является кардинальная смена правящей элиты. Ничего подобного у нас не произошло – в России правит та же бюрократия (партия, комсомол, КГБ, «красные» директора), которая довела «до ручки» СССР. Именно поэтому смена институтов, идеологии, норм поведения, которую вы рассматриваете в качестве доказательства революционных преобразований, ничего позитивного России не дала…» (выделение – мое). «Я бы так не сказал», — перебивает Гайдар, а Паникинпродолжает: «Но ведь очевидно, реализовав свои идеи, вы сотворили, экономическое чудо для всей номенклатуры и продлили ее золотой век. И теперь она обладает не только властью, но и богатством. Безусловно, в тех условиях по–другому быть не могло, но это означает, что настоящая революция еще впереди».
Уважаемый читатель, согласитесь, если бы я не остановился подробно на русских «революциях» и «бунтах» на просторах «единой и неделимой» и не сравнил их с революциями в маленьких европейских странах, Вы бы, как и Паникин, верили в новую революцию, которую он прогнозирует под названием «настоящей»? Но она же невозможна в принципе, как я только что доказал. И Чечня доказывает. Возможен лишь переворот, которыми полна российская история. Ныне даже бунт практически невозможен. И Чечня это тоже доказывает. А перевороты, которые произошли в 1991–1999 годах, несмотря на «смену институтов, идеологии» и так далее, в принципе «ничего позитивного России» дать не могут. 300 лет перевороты ничего не дали, отчего же от них надо нам сегодня ждать чего–то нового? Кроме того, перевороты для того в России и делаются, чтобы «сотворять экономическое чудо для номенклатуры», новой номенклатуры, ибо старая номенклатура переворотов делать не будет. Ей это незачем, да и «старость не радость».
Гайдару, конечно, обидно, что его номенклатура использовала и выбросила как памперс, чтобы не употреблять более сильного сравнения, поэтому он переключился на народ: «… Общество, которое мы имеем сегодня, и то, которое было 15 лет назад, — два принципиально разных общества». Но и Паникинне девица с глупыми голубыми глазами, обрамленными «распахнутыми ресницами». «Но не власть!» – парирует он. И это очень сильные слова, как будто он тоже понял, что «настоящей» революции у нас ждать нечего. Гайдарутоже нечем крыть, ведь ему лучше, чем Паникину известно, кто ныне сидит в Кремле и около. Поэтому он уже оправдывается, правда, даже не подумав, как следует: «… Но так часто бывает в условиях революций», на что получает наотмашь: «Никогда! В результате революции правящая элита выметается полностью». Гайдара даже мне стало жалко, такой умный, а вынужден городить несусветную чушь, наподобие «а у вас негров линчуют»: «Но, тем не менее, общество–то радикально изменилось». И опять получает наотмашь: «… и прошло курс молодого политического бойца. Это так».