Словин Леонид Семёнович. Победителям не светит ничего (Не оставь меня, надежда)

   Свет в этом гробу связи не горел. Она приоткрыла дверь в коридор, нащупала трубку.
   Слышимость, против ожидаемого, оказалась хорошей. На проводе был первый заместитель начальника РУОП.
   Требовательный баритон был слишком знаком.
   - Слушаю...
   Отстранив от себя трубку, она закусила губу. Ей вдруг стало ясно, что ничего этим звонком она не добьется. Незачем он, ни к чему...
   Она представила себе все, что может последовать.
   Начальство любит, когда ему докладывают об успехах, а провалы пусть неудачники оставляют себе. Если бы разработка Ченя закончилась успешно, сообщение из Янги-Юля оказалось бы желанным и вдохновляющим, а так...
   Самим фактом своего задержания Виктор подставлял первого зама. Теперь тому придется выкручиваться, хитрить, оправдываться перед " Димой" вышестоящим боссом. Кроме того между министерствами внутренних дел двух сопредельных государств наверняка существуют свои сложные взаиморасчеты...
   Все увязнет в болтовне. Затянется. Придется выслушивать глупые вопросы и на них отвечать..."
   Она это уже все проходила на своем тернистом пути неудавшейся чемпионки:
   " Почему у вас эта лошадь? А с чего вдруг она не в деннике?" Варианты могли быть разными: " Почему не стоит?" "Не лежит?"" Не танцует?.."
   Анастасия повесила трубку, тихо вышла из кабины.
   Вслед ей усиленное динамиком раздалось:
   - Кто заказывал Москву? Москва на проводе...
   Хозяин "Галантереи" сидел у входа на вынесенном из магазина легком пластмассовом стуле.
   На нем был все тот же ватный стеганый чапан, надетый поверх костюма, в каком Анастасия увидела его у гостиницы, когда янги-юльские менты и его брат, Аскер, выводили оттуда Чернышева вместе с Ченем.
   Магазин оказался тесным, душным, без единого покупателя внутри.
   Было ясно: в таком много не заработаешь. Не пуговицы, не расчески составляют тут основную статью дохода. Должно быть что-то другое. Обмен валюты? Наркотики?
   Узбек узнал ее, поднялся навстречу.
   - Будем чай пить?
   - Спасибо, в другой раз... - Анастасия качнула головой. - У меня дело к вам...
   Хозяин "Галантереи" посматривал на нее, пытаясь понять, с кем имеет дело. Короткой прической и манерами она напоминала комиссаршу из старого советского фильма. Недоставало лишь кожаной куртки и нагана. Но одета она была вполне современно и модно, так что легко могла оказаться женой или дочерью очень богатого и влиятельного человека. Их называли сейчас "новыми русскими".
   - Ты можешь проводить меня к твоему младшему брату? Мне надо с ним поговорить.
   - Сначала объясни, в чем дело? Аскер меня обязательно спросит...
   - Русский парень, которого сегодня задержали, мой брат. Мы вместе прилетели.
   - Подожди, я позвоню. Узнаю.
   Инспекция по делам несовершеннолетних располагалась в стороне от отдела внутренних дел, позади гостиницы.
   Анастасия быстро нашла небольшой коттедж, о котором говорил хозяин "Галантереи".
   Тут было оживлено. В обе стороны двигался автотранспорт, тротуары полны людей, а рядом начинался огромный детский парк.
   Вход в Инспекцию никто не охранял. Встретившаяся ей в коридоре женщина в форме лейтенанта милиции молча взглянула в ее сторону, прошла к выходу.
   Кабинет начальника Инспекции был угловым. Анастасия, не раздумывая, постучала.
   - Можно?
   Она с ходу открыла дверь и уткнулась в сидевшего за столом черноволосого капитана милиции. Помещение было крохотное, много раз перестроенное - часть комнаты позади была грубо отхвачена и прирезана к соседнему кабинету. Сбоку, абсолютно ассимметрично располагалось узкое окно с пышной геранью на подоконнике.
   - Прошу... - он указал на стул.
   Капитан выглядел моложаво и необычно для узбека: черные волосы и голубые глаза.
   - Чем могу быть полезным?
   Секунда была решающей. Если она ошиблась, ночь ей придется провести в изоляторе временного содержания - Янги - Юльском ИВС...
   Широко улыбнувшись, Анастасия пропела:
   - Ну и ну! Какой у вас прекрасный русский язык!
   Более приятный комплимент она даже при желании не могла сделать.
   Капитан сразу расцвел:
   - Я заканчивал академию МВД СССР...
   - Улица Зои и Александра Космодемьянских?! Так мы коллеги!. - Она все-таки решилась назвать себя. - А я из Юридического института МВД...
   - У меня сын туда рвется... - Капитан размяк. - Но теперь это невозможно, наверное.
   - Ну почему же, - многообещающе откликнулась Анастасия, - только для начала его надо прописать в Москве. А дальше психологический тест, вступительные экзамены...
   Капитан встрепенулся:
   - У меня там родная сестра, в Москве!
   Улыбнувшись еще ослепительнее, Анастасия кивнула:
   - Кстати, мой отец работал там на кафедре боевой и физической подготовки...
   Капитан заулыбался:
   - Значит мне повезло, - с намеком заметил он.
   Анастасия кивнула и лицо ее стало строже.
   - Я могу сказать то же... У вас задержали капитана Чернышева - моего коллегу - из Регионального управления по организованной преступности. Надо срочно связаться с воздушной милицией в Ташкенте. И сообщить результат Чернышеву...
   Гонца Анастасии в дежурную часть Виктор определил сразу.
   Молодая подтянутая женщина в погонах лейтенанта, в которой угадывался инспектор по делам несовершеннолетних, двигалась по дежурке как-то не очень уверенно, даже робко. Похоже, ей что-то понадобилось в журнале регистрации заявлений. Она взяла его, прошла к окну. В сторону Виктора лейтенант старалась не смотреть.
   Выбрав удобный момент, проходя мимо, она пробормотала себе под нос, но достаточно внятно:
   - Марс уже в дороге...
   Чернышев мгновенно среагировал. Все это время он ждал любой оказии, чтобы связаться с Анастасией.
   - Спасибо.
   - Уголовное дело не возбуждалось... - услышал он, когда она несла журнал назад. Это означало, что их дальнейшее содержание здесь является незаконным.
   - Китайца уже отпустили...
   Вслед за лейтенантом в дежурке появилась администратор из гостиницы. Почему она снова возвратилась, было неясно. Всего минут десять назад она уже была здесь.
   Дежурный обменялся с ней несколькими фразами на узбекском. Оба улыбались.
   Виктору уже не надо было ничего объяснять. И с ней тоже майор ненадолго уединился в служебке. Там у него находилась комната для конфиденциальных переговоров.
   Возвращаясь, администратор увидела Чернышева за решеткой и по-приятельски улыбнулась. Красный свет на светофоре вдруг сменил зеленый.
   Улыбка была дружелюбной.
   Внезапно Виктор понял:
   "Гостиница отказалась от своих притензий к нему..."
   Механизм фабрикации уголовного дела - создание из мухи слона, так же как и обратный процесс - прекращение уголовного преследования - были ему одинаково известны.
   Какие-то силы на воле были введены в действие.
   Но это не Марс! Он бы не стал действовать через гостиничную обслугу. Это не его путь. Анастасия? Ей нечего было им предложить. Крончер?!
   Внимание Алекса, наблюдавшего за входом в райотдел, внезапно привлекла уже знакомая ему крупногабаритная матрона из гостиницы. Узнал он ее по туго заплетенным, уложенным вокруг головы тяжелым косам. Под пурпурного цвета бархатной курткой на ней было надето такое же яркое тяжелое платье из бархата.
   Она степенно прошла внутрь.
   Уж не думала ли янги-юльская милиция выставить ее в качестве потерпевшей? Ведь мебели Виктор с Ченем наломали немало.
   Вскоре она вышла, величаво двинулась в сторону Алекса - прямо классическая колонна, затянутая в тяжелый пурпур.
   Алекс исподтишка наблюдал за ней.
   - О-о!..
   Она узнала его, подошла улыбаясь.
   - Ждете своего друга?
   Насурьмленные - одной широкой чертой через переносье высокие брови ее сдвинулись, на смуглых щеках дрогнули крупные ямочки.
   - Вы его видели? Как он? - Алекс впился в нее взглядом.
   - Все в порядке... - Она пожала покатыми плечами. - Я только что оттуда.
   - А что -тот? Который напал на него?
   - Господин Чень? Думаю, его сейчас выпустят...
   - До суда?
   - Совсем.
   - А то, что с мебелью в номере, телевизор...
   - У нас нет к ним претензий: пусть почаще ломают...
   Глядя в широко распахнутые от удивления глаза Алекса, она поспешила объяснить:
   - Друзья господина Ченя уже возместили все убытки. Даже моральный ущерб. Я принесла справку Гостиничного Треста...
   Кокетливо тряхнув уложенной вокруг головы тяжелой косой, она улыбнулась.
   - Как там сейчас у вас в Москве?
   - В Иерусалиме?!
   Женщина взглянула на него, слегка опешив.
   Тем временем из дверей райотдела вышли двое. Невозмутимая старуха-китаянка с болтающейся в разные стороны сероватой косой, и широколицый с могучим торсом китаец, в черном мятом костюме без галстука. Там, у гостиницы, когда Ченя забирали, Крончер не успел его, как следует, рассмотреть.
   Старуха с Ченем прошли к ждавшей их у тротуара иномарке с тонированными стеклами. Прежде чем сесть сзади, Чень обернулся. Крончеру бросились в глаза черные, с синеватым отливом, короткие волосы и скрывающие глаза и скулы большие темные очки.
   Машина тут же отъехала.
   Крончер обернулся к матроне из гостиницы:
   - А как с моим другом? Если надо, я готов внести его часть в счет компенсации...
   Черт возьми! Ему ничего неизвестно о здешних правилах! Выходит возмещение ущерба тут происходит до рассмотрения дела в суде, без формального искового заявления... Впрочем, даже если это взятка, которую ему, полицейскому, приходится дать, чтобы выкупить коллегу, он готов: "Восток есть Восток..."
   Матрона оживилась.
   - А вы еще ничего не вносили?
   - Не успели, - он отрицательно покачал головой. - Я ничего не знал...
   - Вы иностранец, я помогу... Сейчас я схожу в дежурную часть - узнаю сумму...
   - Буду очень благодарен.
   - Подождите меня здесь.
   Матрона неожиданно ловко развернулась, зашагала в сторону райотдела. Вернулась она действительно быстро.
   Крончер еще издали по выражению ее лица догадался, что она уже обо всем договарилась.
   Администратор спешила. Уложенные вокруг головы могучие косы тяжело подрагивали. Если бы не люди вокруг, она бы, наверное, еще издалека, через дорогу, прокричала ему об успехе своей миссии. Крончер двинулся ей навстречу.
   - Вам надо внести 500 долларов...
   Крончер обжег ее недоверчивым взглядом, но все же потянулся к кошельку.
   - Не здесь, - быстро остановила она. - Давайте отойдем... И не беспокойтесь. Все так делают...
   Ни одна фраза не звучала в ушах Алекса Крончера еще с детства так часто, как эта: "Быть, как все !"
   Для Крончера-отца это было мечтой еще в России. И внешность, и фамилия сразу же выделяли его среди других. На него косились, иногда обижали. Бывало, и защищали. Но "как все" ему не удавалось чувствовать себя никогда.
   Алексу все эти эмоции были невдомек.
   Он родился в Иерусалиме, встречал Новый год в сентябре и праздновал не 9 мая, а День Независимости.
   В отличие от отца, в детстве у Алекса, были совсем другие герои и стремления. Во втором классе он начал учить "Библию", и она стала для него, как и для большинства сверстников, - не священной книгой, а учебником истории.
   Израиль- маленькая страна. Все здесь - как на сцене кукольного театра. На том, к севере от Иерусалима, холме пророк Самуил помазал на царство юного Давида. Там, чуть ниже, полководец Иисус Навин, чтобы закончить битву, воскликнул: "Остановись солнце и стань луна над доли ной Ездрелонской !" А недалеко от Ашкелона ослепленный и прикованный филистимлянами к колонне храма библейский Самсон обрушил на себя и врагов многотонную каменную громаду...
   В крохотном и перенапряженном пространстве, в каком Алекс жил, люди делились на туристов и израильтян. А те, в свою очередь, состояли из евреев и арабов.
   "Быть как все!"- значило для Алекса: по-возможности, недурно играть в футбол и баскет, таскать тяжеленные рюкзаки на школьных экскурсиях по стране, втихую покуривать и бравировать самостоятельностью, чтобы потом, когда придет его время, служить только в самых престижных боевых частях Армии обороны Израиля.
   Его школьный аттестат тоже был "как у всех": не хуже и не лучше. В авиацию, куда он мечтал попасть, его как и многих других, не взяли: результаты тестов оказались средние.
   И все-таки, пройдя через частое сито препятствий, Алекс сумел попасть в морские десантники. "Сорок на сорок, на сорок!" " С сорока килограммами на спине сорок километров по шельфу, где сорок сантиметров - глубина воды..."
   Дома плакали, но гордились.
   Никто из домашних никогда не знал, где и в каком море он со своим аквалангом и какая ему грозит опасность. А он - не рассказывал...
   Иногда домашние слышали его разговоры по телефону с друзьями, и стихийный разряд страха разжигал воображение.
   Засады, минные ловушки, артобстрелы, ночные рейды во вражеские порты, атаки на базы террористов. Но с ним на эту тему беседовать никто не смел: табу!
   В девятнадцать лет Алекс привел ночевать подружку: она служила с ним в одной части.
   - Ты на ней женишься ? - стараясь, чтобы это выглядело, как можно будничней, спросила мать, учительница музыки.
   - С чего ты взяла? - удивился Алекс.
   - Но ведь вы - вместе... Ты ее любишь ?
   - Она мне нравится, - пожал плечами Алекс. - А я - ей. Мы ничего плохого не делаем. А что будет через несколько лет - кто знает ?
   Сестра Алекса, на два года моложе, устроила родителям разнос:
   - Какого черта вы лезете ? Хотите, чтобы он ночевал с ней во вшивом отеле, куда шлюхи приводят клиентов ?..
   Она не дала ни отцу, ни матери произнести ни слова.
   - Почему родители его подружки не вмешиваются, а вы лезете со своими вопросами ? Это дело Алекса и ее, а не ваше...
   И здесь тоже срабатывал комплекс:
   " Быть - как все!.."
   Отец - инженер давил на Алекса, чтобы после армии он поступил в технический вуз. Но Алекс делал все, что хотел ни к кому не прислушиваясь.
   Вначале - прошел офицерские курсы, и из-за этого отслужил в армии лишние два года. Потом, получив свое дембельское пособие, отправился, не как принято, побродить по миру, - ненадолго съездил в Австралию, а, вернувшись, отослал документы в полицию.
   Романтике странствий он предпочел другую, куда более опасную ее ипостась: борьбу с преступностью, с террором, с транзитом наркотиков...
   Марс вошел в дежурку неожиданно.
   Бесстрастный, медлительный, неотвратимый, как Бог Войны.
   И сразу словно что-то переменилось в дежурном помещении.
   По другому, словно актеры на сцене под пристальным взглядом режиссера, задвигались милиционеры. Помощник, считавший деньги одного из доставленных, мгновенно малозаметным движением пальца подозвал понятых. Теперь он внятно и громко называл каждую купюру. Ну, просто образцовый страж порядка...
   Дежурный майор буквально расцвел, увидев начальника розыска Аэропорта. Могучий зад его ловко задвигался, из улыбки можно было выдавливать сахар, а руки взметнулись широко в стороны от восторга и радости. Формально, конечно, янги-юльский дежурный Марсу не подчинялся, но он отлично знал, кто поставил Марса на его место и чьим человеком он является.
   Чернышев с интересом наблюдал за происходящим.
   Там, в аэропорту, Марс предложил свое покровительство в обмен на янги-юльский адрес Ченя. Протекция эта стоило дорого: Марс ведь не был держащим нос по ветру ловким министерским вертухаем. За начальником розыска в о з д у ш к и можно было чувствовать себя, как за каменной стеной. Долги за такими не пропадали. Поэтому, взвесив все, его собеседник и сдал Ченя.
   Сейчас, в дежурке, Марс только давяще молчал.
   На Востоке все выглядело нагляднее, откровеннее.
   Быстро и заискивающе лебезя говорил только майор. Он чуть не захлебывался от счастья видеть такого гостя у себя в дежурке. Это ведь такая честь, такая удача... Сколько раз он мечтал принять желанного гостя...
   На бесстрастном, как у индейца, лице Марса нельзя было ничего прочитать.
   Эйфория выходила из майора, как воздух их проколотой шины.
   В голосе появились просительные ноты. Интонация стала глуше.
   Наконец, он и вовсе умолк.
   Марс удостоил его всего нескольких фраз. Но и их было достаточно. Дежурный явно повеселел. Напряжение в дежурке сразу спало.
   Майор крикнул помощника.
   Гадюшник, в котором находился Чернышев, был немедленно открыт.
   Дежурный наполнил пиалу свежезавареннм чаем, приблизился к Виктору мелкими шажками, положив руку на сердце. " Кто старое помянет..."
   Чернышев, не останавливаясь, обошел его по кривой.
   Марс шел впереди, он был уже у дверей.
   Гуськом вышли на улицу. За ними обоими трусил дежурный. Он должен был выполнить до конца все, о чем ему сказал Марс.
   У здания РОВД их ожидали Анастасия и Алекс Крончер.
   Майор вынул из кармана конверт. Шагнул к Крончеру.
   - Тут ваши пятьсот долларов... - он улыбнулся. - Произошла досадная ошибка. Я очень сожалею...
   Он пожал руку ничего не понявшему Крончеру. Надо было спешить. Симпатичный узбекский истукан, выручивший их из беды, уже садился в машину.
   Ближайшим аэробусом Марс отправлял их в Москву.
   Китаец, как он успел шепнуть Чернышеву, улетел предыдущим рейсом.
   3.
   Вечером следующего дня Чень уже сидел с импрессарио профессора Бреннера Панадисом во все том же "Шанхае".
   Вышколенная обслуга ни словом, ни жестом не выдала, что видит обоих не впервые.
   Их снова усадили за дальний столик рядом с аквариумом.
   Как и в прошлый раз, Чень лишь щелкнул пальцами, и тут же возникший официант, как и тогда, поставил на стол чашечки с курящимися дальневосточными благовониями.
   - Вы мой гость... - объявил Чень, против обыкновения не удостаивая импрессарио даже взглядом. - И заказывать буду я...
   Что-то в лице китайца привлекло на этот раз особое внимание Панадиса. Он пригляделся: вон оно что- ссадина над бровью! Темная полоска, аккуратно зашпаклеваная тональным кремом. " И вам, выходит, приходится получать по морде, мистер Чень?! - злорадно подумал он. - Это даже приятно!"
   Проявляя деликатность, он повел разговор о столичных новостях.
   - Увы, - скорбное движение бровей должно было подчеркнуть его крайнее огорчение. - Москва становится все более криминальной...
   Панадис любил порассуждать:
   - Кто он сегодня, нынешний преступник? Тот же вор, грабитель... Ну квартиру очистит: и много возьмет?! А что завтра? Опять воровать?
   Чень отмахнулся от него, как от назойливой мухи.
   - Сейчас уголовник - другой. Перестал быть профессионалом. Был инженером - стал рекетиром. Вчера - врач, сегодня преступник. Врачам ведь мало платят...
   Панадис оценил намек, натянуто усмехнулся. Узенькая полоска его усов от этого стянулась в ниточку.
   Если этот китаец разбирается в психологии, он должен понять, что с ним, Панадисом, такие шутки даром не проходят. Бывший фарцовщик и удачливый спекулянт Бутрин, который приезжал с ним в Кострому оценивать старинный свиток, на его беду, не был физиономистом, потому и остался лежать там в снегу...
   - Напрасно обиделись, доктор. - Прикурил от свечи на столе Чень, - Я тоже - преступник. Мы оба - преступники. Но разные...
   Чень взялся объяснить. Современная преступность, по его словам, нашла новую форму. Ее совершеннейшая наивысшая ступень - китайская мафия! В ней все организовано, все
   действуют вместе под единым началом...
   - Зачем воровать, грабить, когда можно сказать: "Иди и сам принеси!" Рекетир отдает приказ, и понимающий человек идет и сам приносит. Строгая иерархия...
   Китаец играл колечками дыма, как мячиками. У Панадиса зарябило в глазах. Он даже не очень вслушивался.
   "Философ - мафиози, и еще - китаец? Ну и ну !"
   Однако, сама по себе схема пришлась Панадису по вкусу.
   Как это не печально, с точки зрения высшей морали, Чень по сути прав.
   С одной стороны - исполнители, толпа, с другой - подлинные бароны и князья криминала. Хозяева жизни. Своего рода аристократия. Кое-где они уже слились с государственным аппаратом.
   Одни, в связи с этим говорят о "коррупции", другие вводят специальное понятие - "организованная преступность". Простой люд предпочитает называть это "мафией". На службу ей поставлены депутаты, журналисты, жрецы правосудия. И, конечно, стражи порядка: эти, вообще, продажны, как шлюхи...
   Панадис был спокоен: Чень слегка перебрал, а он, как обычно, сохранил ясность ума...
   - А теперь, доктор, - глаза Ченя вдруг сузились, зрачки стали похожи на дырки от пуль. - Кому Ли стоял поперек дороги?
   Панадис знал: вопрос этот будет задан.
   Отвечать надо было так же коротко и убедительно. Юлить означало рисковать жизнью.
   - Вы подозреваете меня ? - он поднял глаза на китайца, спокойно встретил направленный на него пристальный взгляд.
   - Пока нет, - китаец отвернулся. - Я взвешиваю. Вы тоже - думайте...
   - О чем, мистер Чень?
   Чень строил и перестраивал на скатерти из вилок и ножей какие - то фигуры. Панадис не мог отвести взгляда от его рук: короткие пальцы с аккуратно подстриженными ногтями
   двигались плавно и спокойно, и вдруг - даже не движение, а незримый импульс, и фигура исчезала, оставляя вместо себя рваные контуры.
   Наконец, китаец поднял голову.
   - Я сказал вам еще в прошлый раз. В триаду вступают один раз и уже навечно.
   Панадису стало вдруг холодно от этих слов. Если бы мог, сбежал бы сейчас к себе в номер, заперся, укрылся теплами одеялами.
   - Ли больше нет. Нет триады, - постучал ногтем по столу Чень, Остался человек, который перевозит трансплантанты и его охранник. И еще вы и ваш профессор.
   Чень снова поднял на Панадиса тяжелый и пристальный взгляд.
   - Что теряют они, а что - вы ? Давайте считать! Курьеру новых хирургов не найти, операционных тоже. Кто ему доверится? Правда, что и вы на этом много теряете: уже намеченные операции, трансплантанты, деньги.
   Он на мгновение остановился и многозначительно кашлянул:
   - Но органы для пересадки можно найти и в другом месте, и тогда деньги придут снова...
   - Это что - обвинительное заключение ? - спросил Панадис далеким, не своим голосом. - А когда суд и приговор ?
   Чень снова поиграл дымом от сигареты и помахал указательным пальцем: нет - нет, он, Панадис ошибается.
   - Пока - лишь игра!
   Панадис кивнул. Если он не возьмет себя в руки, он пропал. После обвинительного заключения у "триад" сразу следует суд. И он уже идет.
   Собрав всю силу воли, Панадис немедленно начал защиту.
   - Вы правы. Но ошибиться может каждый. Какой смысл был бы мне на это идти ? Налаженный конвейер , и вдруг - сбой?! Должна же быть причина...
   - Я вам назову ее: конкуренты...- мгновенно оборвал его встрепенувшийся Чень.
   Он слегка раскачивался на стуле, выбросив вперед ногу в модельном ботинке.
   - А вы не думаете, что у вас за плечами могла действовать российская или китайская полиция ? - выпустил когти Панадис.
   Чень пристально посмотрел на него и усмехнулся.
   - Я вам открою маленький секрет, доктор. Мой отец был сановником Мао. В культурную революцию отца арестовали. Послали в исправительный лагерь. Перевоспитывать. Он там умер. Когда культурная революция закончилась, мне сказали: " ты должен стать разведчиком ! Родина требует." Я учился в разведшколе. Потом работал и сгорел. У вас говорят "засветился". Но я много и многих знаю. Такие люди, как я, нужны. Я разговариваю по- русски, по-английски и по - японски. Меня нашли и пригласили. И теперь я контролирую этот конвейер, где сейчас важный узел вдруг вышел из строя. Можно ли его заменить? Да, конечно! Но если завтра все повторится снова?!
   Перед Панадисом сидел умный, ловкий, опытный и на все готовый экземпляр человеческой породы. Хищник в элегантном костюме. Продукт эпохи, которая, как гигантская мясорубка перемолола миллионы людей. В живых после нее оставались лишь те, кто без хрящей. Или те, кто был так остер и опасен, что мясорубка просто его отталкивала, чтобы не сломать ножи.
   Чень разбирался в законах выживания. Там, где другой бы подорвался, он выходил живым и невредимым.
   - Вы кого - нибудь убили в жизни? - Теперь он забавлялся Панадисом, как прежде с колечками дыма.
   Панадис сокрушенно развел руками.
   - Слава богу, нет!
   - Я вам не верю. Но это неважно. Со мной это было... - Чень словно сознался в маленьком и невинном грешке.
   Он усмехнулся и внимательно посмотрел на Панадиса.
   - Сказать вам, что я это люблю ? Нет ! Но если бы я не сделал это, тут, с вами, сидел бы другой. Не я.
   Обед подходил к концу, Панадис так почти ни к чему не притронулся.
   - Вы удивились, когда я сказал, что из триады невозможно выйти?
   Слегка прикоснувшись к плечу Панадиса, он прошелся по нему бесстрастным взглядом.
   - Что ? - внутренне холодея, спросил Панадис.
   - Вы меня прекрасно слышали.
   - Да, - Панадис сглотнул комок в горле.
   - Я объясню. Ли был хорошим учеником. Он отлично изучил вашу биографию. Все про вас узнал. И даже о ваших невинных шалостях сначала в Баку, а потом и в Костроме...
   У Панадиса закоченели кончики пальцев.
   - Будем откровенны, господин Чень...
   - Откровенны ? - глумливо переспросил его Чень. - Да, - будем откровенны !.. Я вам скажу, в чем ваша беда, доктор. Вы думаете, что вы всех умнее и всех перехитрите...
   Панадис поперхнулся. Если Чень действительно допускает, что он, Панадис, мог сдать покойного Ли, остающиеся ему дни можно сосчитать по пальцам.
   Выход был один: направить китайца по любому более или менее вероятному следу. А за это время, обдумав ситуацию, отыскать верное решение.
   - Я работаю с известным урологом из Израиля -профессором Бреннером. Он, кстати, бывал и у вас в Пекине. Консультировал кого-то из высоких сфер...
   Китаец не сводил с него взгляда.