Словин Леонид Семёнович. Победителям не светит ничего (Не оставь меня, надежда)

   Он открыл красные корочки, подождал , пока бортпроводник ознакомится со всеми записями.
   - А это - показал он на двух других, рядом с ним - мужчину и женщину, - капитан израильской полиции Алекс Крончер и старший лейтенант милиции Анастасия Гончарова...
   Стюард набычился, не произнес ни слова и, не спросив разрешения, присел на ближайший стул .
   - Это что ж, арест ? - его могучий, почти квадратный подбородок тяжело ткнулся в форменный застегнутый сзади на шее галстук-регату.
   Тот, кто назвался майором милиции Чернышевым, смотрел на него с вызывающей усмешкой.
   - Может статься и так, - ухмыльнулся он, - еще не решили...
   - Вы что, забыли, что я - гражданин другой страны?! - с угрожающим пафосом в голосе произнес пилот.
   - А и так, - вызывающе произнес тот же майор в штатском. - У вас есть возражения ?
   - Тогда зовите консула: ничего я без него вам отвечать не буду...
   Челюсти его были теперь крепко сцеплены.
   Чернышев ответил - он был тут за старшего.
   - Какой грамотный: консула ! Ему хочешь звонить ? Ну, давай ! Сейчас предоставим тебе такую возможность...
   Он позвонил кому-то по сотовому телефону.
   - Помоги выяснить номер телефона узбекского посольства в Москве. И сообщи мне сюда, ладно ?...
   Чернышев дал отбой.
   - Сейчас мне сообщат... Но я должен предупредить, - майор держался чрезвычайно уверенно. - К уголовной ответственности привлекают по месту совершения преступления. И вне зависимости от гражданства...
   Раджабов приподнял тяжелый подбородок, прислушиваясь.
   - Мы пока тут просто разговариваем с вами. Если же появятся дипломаты, - быстро прошлась по нему взглядом спутница майора, - все кончится иначе. Даже при лучшем для вас исходе на международные рейсы вы уже никогда не попадете. Ни здесь, ни в другом месте. Это уж, как пить дать...
   - Это почему же?! - как можно небрежнее спросил бортпроводник.
   - Из-за груза, который вы перевозили Китайцу. Имя "Ли" вам что-нибудь говорит?
   - В первый раз слышу.
   - И вы, безусловно, не знаете, что Ли пристрелен у себя дома. Не всякий такого удостаивается!
   - Я ничего не знаю.
   - Еще бы, - ехидно вставил Чернышев, - в "Ташкентской правде" об этом не напишут...
   Стюард нахмурился: на крупном лице заходили мощные желваки.
   - Да вы о чем это ? Еще пришьете что - нибудь...
   - В его в записной книжке ваши координаты. - сказала женщина. Хотите убедиться?
   Чернышев вмешался в разговор.
   - Думаешь, у нас, в московской милиции никого нет, кто бы по-китайски читал? Держи!
   Майор протянул ему записную книжку. Он блефовал: если бы пилот раскрыл ее, оказалось бы что Ли все свои записи делал по-русски.
   Но бортпроводник нервничал и ее не коснулся.
   - А если даже и знал я убитого ? Это что- основание для ареста ?
   - Ну, зачем так ?! А транспортировка органов для пересадки через Россию! - оборвал Чернышев. - Это ведь по поручению китайца. Как они попали к нему?
   - А, может, у него большие связи на родине...
   - С кем? Он что, на базаре их покупал ? - как ножом полоснул Чернышев.
   Но бортпроводник не обратил никакого внимания на его реплику.
   - Трансплантанты идут из китайских тюрем. Там растреливают по нескольку тысяч человек в году... - пожал он плечами.
   Глаза у Чернышева стали злыми, колючими.
   - Понимаешь, используют люди медицинское утильсырье... - повернулся Чернышев к Насте. - а тут находятся такие, как мы, что им мешают...
   - Хреновина какая-то, - возмутился стюард.
   - Хреновина ? - зыркнул на него Чернышев. Еще какая! В Китае расчленяют трупы людей. Кто они? Почему их жизненно важные органы переправляют в Ташкент, а оттуда гражданин Узбекистана доставляет эту человечину в Москву... Кто это оплачивает? Из каких средств? Разве не хреновина?
   Он обернулся к женщине, своей коллеге.
   - В Интерполе уже давно интересуются этой цепочкой...
   Стюард не произнес ни слова. Выдержке его можно было только позавидовать.
   - Мне лететь обратно...- Он взглянул на часы.
   - Мы вас снимаем с рейса и берем с собой.
   - Зачем? - провис в воздухе угрюмый вопрос. - В чем конкретно моя вина?
   - Это вам объяснят в прокуратуре. Для начала вы будете допрошены о ваших взаимоотношениях с убитым. Вы подозреваетесь в том, что являлись соучастником тяжелейшего уголовного преступления, - вступила в разговор молодая женщина - офицер милиции. - Речь идет о принуждении к изъятию органов человека для трансплантации... Каким же надо быть выродком, чтобы этим заниматься...
   - Это я - выродок ? - желваки на скулах стюарда снова вздулись. - Да если на то пошло, благодаря этим почкам и печенкам сколько жизней людских спасено...
   - Да он, оказывается, благодетель! - Чернышев вскочил, прошелся по комнате.- Жизни спасал! А ты ему судом грозишь?!
   Раджабов следил за ним исподлобья.
   Когда майор возвратился и снова сел за стул, он спросил с вызовом:
   - А что, лучше было бы, если бы трансплантанты свиньям выбросили? Или в мединститутах для студенческого обозрения заспиртовали? Вы что, - налился бураковой синевой бортпроводник. - Не знаете, о ком речь идет ? Что все это - мразь уголовная! Казненные воры и разбойники...
   Майор и женщина-офицер переглянулись.
   - А вам точно известно, кто был там растрелян, в Китае ? - в голосе женщины звучал откровенный сарказм.
   - Ему ведь справки оттуда выдали! - зло отозвался Чернышев и обернулся к карте Евразии с авиамаршрутами на ней. - Из Пекина и Ташкента. Официальные: казненные, они - преступники... И все такое.
   - А если и преступники? - вдруг спросил до сих пор молчавший израильский полицейский. - У вас есть право распоряжаться их телами?
   Аргумент был совершенно неожиданный.
   - Они разве - не люди ? Их и без того наказали самым жестоким образом, а теперь еще и распотрошить надо ?
   Теперь все глядели на него.
   - Ну, если бандит для вас как и праведник - одно и тоже, бортпроводник не закончил фразы, - тогда молчу....
   - Послушайте, вы, - вдруг взъерепенился израильтянин, - это там, показал он взглядом наверх, в потолок, - решать будут: чего заслужил растрелянный, а чего - нет ? А здесь, на земле, ни власти, ни вы телом его распоряжаться не можете. Оно не вам принадлежит, а семье его, родным. И должно быть захоронено...
   Анастасия бросила на него быстрый взгляд. То ли он ее чем-то удивил, то ли застал врасплох.
   - У нас смертной казни нет, но если, кто в тюрьме умер, обязательно тело семье возвращают. А за погибшего, вообще, на любые условия пойдут. За морского десантника, моего однополчанина, он в Ливане погиб - сорок тел боевиков-шиитов вернули и еще шестьдесят живых выпустили из заключения... Человек заслужил вечный покой. Нет прощения,то му, кто лишает мертвого успокоения...
   - Что же и меня тоже судить будут?! За что?
   - Как соучастника. Процесс будет громким... - Чернышев постучал по столу. Опять этот израильтянин высунулся не по делу. - С репортажами в газетах и на телевидении... Твой президент Ислам Каримов тебе еще это вспомнит... Тогда уже загремишь под фанфары и надолго...
   Стюард с силой сжал под собой стула, на котором сидел.
   - Так как ? - жестко осведомился Чернышев. - Будем вызывать представительства посольства Узбекистана...
   - Да чего вы хотите от меня? - со злостью вскинулся бортпроводник.
   - Мы предоставляем вам единственную в своем роде возможность помочь себе и нам... - заговорил майор. На этот раз тон его был сух и официален. Больше того: я могу обещать, что об этом разговоре никто не будет знать...
   Бортпроводник уперся в него тяжелым взглядом.
   - Если вы согласны, мы постараемся, чтобы имя ваше ни разу не было упомянуто в связи с этим делом. Сейчас это еще целиком в наших руках. Материалы будут выделены в отдельное производство и на них будет поставлен крест...
   - Что я должен сделать? - глухо выдавил бортпроводник.
   - Это уже другой разговор...Кто вместо Ли приедет вас встречать, когда?
   - А я почем знаю ? - буркнул он.
   - Может, и не знаете, - согласился майор, - но будете знать. Они с вами свяжутся. Не могут не связаться ! А вы свяжитесь с нами. Когда бы это не произошло: днем, ночью - неважно. Сразу же...
   - Не знаю... - Он все еще колебался. - может быть...
   Чернышев снова прошел по комнате и остановился рядом с ним.
   - Уверен, мы найдем общий язык...
   - Это почему же?
   - О вас хорошо отозвался один мой знакомый...
   - Кто?
   - Марс. Начальник уголовного розыска в о з д у ш к и.
   - Вы знакомы? Откуда вы его знаете?
   - Мы вместе были. В Афгане...
   Панадис сидел в баре на высоком и не очень удобном сиденьи и посасывал коктейль. Он попросил бармена сделать ему покрепче и теперь наслаждался. Не пил, а тянул через пластиковую трубочку.
   В какой-то момент он скосил глаза и замер: роскошная дива с пламенного цвета копной длинных волос в нескольких шагах от него делала заказ почтительно склонившемуся к ней официанту.
   Панадис любил блондинок. Ощутить такую рядом с собой - об этом можно было лишь мечтать.
   Романтикой сегодня отдавало все: полусумеречный фон бара, плавающие в волнах негромкой мелодии голоса, неторопливые движе ния посетителей,а главное - эта вот кино-фотомодель, которую если и увидишь, то только на странице журнала или в телевизионной рекламе.
   Панадис не отводил от нее взгляда. Ему вспомнились газетно журнальные байки будто в каждом человеке скрыты тайные магнетические силы, и поймал себя на том, что лихорадочно ищет их в самом себе.
   Собрав всю свою волю, он послал незнакомке телепатическую команду: "Обернись!" У него ничего, естественно, не вышло. Но когда уже он совсем потерял надежду, фея вдруг повернулась в его сторону и задержала на нем свой взгляд. Случаются же чудеса...
   Панадис очаровательно улыбнулся, приподнял бокал с коктейлем и слегка поклонился, давая понять, что не только заметил ее, но и оценил.
   Фея кивнула, и Панадис, - словно в нем взыграл боевой горн, - сделал ей ручкой и показал на место рядом с ней: мол, можно ему присесть ? Она не возражает ?
   Все сегодня складывалось не так как обычно, словно это был, как говорят игроки, "его день". Ты ставишь, и тебе везет, и все вокруг смотрят только на тебя и суеверно тебе подражают. Потому что, когда так дает, так везет, - нет сомнения, что ты отмечен удачей, и надо держаться к тебе как можно ближе.
   - Доктор Панадис, - представился он, подсев к фее, и фатоватые узенькие усики его вытянулись в стрелочку.
   - Елена, - слегка поклонилась она ему в ответ.
   - Вы кого - то ждете ? - тут же осведомился, чтобы отсечь все возможные неприятности, Панадис.
   Не хватало еще, чтобы на горизонте появился какой - нибудь наглый и насквозь приземленный деляга, а то и гориллы - телохранители рядом с ним, и его, Панадиса, бесцеремонно бы оттеснили в дальний угол, постаравшись как можно ощутимей унизить. А то и просто грубо отшвырнули бы подальше с пути, как нечто неодушевленное и несущественное.
   Женщина его мечты рассеянно улыбнулась и ободряюще покачала головой:
   - Нет !
   И, словно прочтя на его лице, что за мысль мелькнула у него в голове, тут же от души расхохоталась.
   - Уж не приняли ли вы меня за местную жрицу любви ?... Нет - нет, я приехала встретиться с сестрой !... А вообще - то я из Ванкувера...
   - Да ? - все еще недоверчиво проверял эту версию Панадис. - Хороший город...
   - Вы бывали там ? - удивленно раскрыла свои неправдоподобно длинные ресницы фея.
   В Ванкувере Панадис не был, но крупные и богатые города с детства были его страстью, и он знал о них достаточно, чтобы удивить собеседника. Поэтому он небрежно кивнул: знак, не требующий особых комментариев.
   - Что вас там поразило ? - поинтересовалась фея. - Как вам наши свистящие часы, которые выпускают пар, когда отмечают время ?
   Панадис почувствовал облегчение: она верно назвала подлинную ванкуверскую достопримечательность. Чисто английский, кстати, снобизм - ну у кого еще кроме бледнолицых бритов мог бы вызвать сентименты подобный раритет. Может, это дань изобретшему паровую машину Джону Уайту ?
   - Я слышал, скоро название Ванкувер имзменят на Гонкувер, - засиял он очаровательной улыбкой. - Это правда, что треть населения у вас китайцы из Гонконга ?
   Фея моргнула, и Панадису показалось, что ее ресницы дразняще задели его горло. Он вздрогнул. С его стороны это был настоящий сексуальный угар.
   - В последнее время их и правда очень много приехало в Британскую Колумбию. Всем, у кого в кошельке деньги, Канада предоставляет гражданство...
   Перед Панадисом теперь встала другая задача: если она, действительно, та, за кого себя выдает, о как и чем привлечь ее внимание?
   Он стал рассказывать, что часто летает на хирургические операции. Оговорился, что у него есть свой собственный метод, правда, какой и в чем заключается, он предусмотрительно не уточнил. Закончил же тем, что в Баку у него своя частная клиника, но он, в скором времени, собирается перебраться в Соединенные Штаты, в клинику Гарвардского университета.
   Новая знакомая кивала. В ответ рассказала о своем муже: он - канадец, богатый, добрый, очаровательный,
   - Но, знаете, так вот получилось, он намного старше меня...
   Правда, у них великолепные отношения, и он ей полностью доверяет...
   Известие о старом муже подстегнуло Панадиса: адреналин забахал у него в крови, как мотор без глушителя. Он осмелел настолько, что положил руку на ладонь феи, и она не отняла - только улыбнулась.
   Это и вправду был "его" день. День, когда он мог ставить крупные ставки...
   Панадис обожал игру, но рисковал всегда крайне осторожно - проигрыш погружал его в уныние, а он старался всегда, что бы настроение у него было все время ровным и бодрым.
   Как бы случайно он рассказал вдруг, что недавно развелся.
   - Надеюсь, правда, что с женой у нас отношения останутся дружеские и теплые...
   Он сообщил еще, что у них - пятнадцатилетняя дочь, и ее он обожает. Когда он поедет в Америку, он обязательно возьмет ее с собой.
   Он заказал два коктейля, один очень крепкий, еще большую коробку конфет. Выпили за встречу. В какой-то момент новая знакомая предложила поменяться бокалами.
   - Пусть каждый узнает теперь мысли другого...
   Он принял это с восторгом.
   Панадису вдруг стало казаться, что он знаком с Леной много лет и все эти годы мечтал обладать ее прекрасным, сводящим с ума телом...
   Он был в ударе: сыпал анекдотами, которые всегда держал наготове, чтобы блеснуть в обществе. Намекнул, что вместе с одним израильским профессором они должны вскоре полететь в Скандинавию для сложнейшей в своем роде, может быть, первой в истории такого рода операции.
   Ему показалось вполне естественным, что изящная и красивая дама согласилась пойти с ним танцевать и разрешает ему не только прижимать ее, но и касаться - правда, легкими, птичьими движениями - бедер и ягодиц.
   В голове чуть кружилось, но он приписал это внезапно поднявшемуся у него артериальному давлению. Такое уже бывало с ним.
   Когда заиграли "слоу", он, буквально, влип в нее. На секунду ему показалось, что какой-то тип, танцевавший рядом, переглянулся с его спутницей. Панадис насторожился, но сколько не следил потом за Еленой, ничего подобного, не обнаруживал. В конце - концов, решил, что ему просто померещилось.
   Он разошелся до такой степени, что, уже не скрываясь, вжимался набухшей ширинкой в партнершу.
   Между тем, с ним происходило нечто странное, эффект повысившегося давления исчез. Мочевой пузырь у него просто разрывался. К тому же он ощутил резкую слабость, которой, однако, не придал значения.
   Его потянуло на подвиги...
   Когда они сели, Панадис спросил, где живет ее сестра, и фея ответила, что та проживает на проспекте Мира. Но сама она у нее не останется и должна вернуться в "Интурист", потому что каждую ночь ей звонит муж и она после двенадцати предпочитает бывать в номере, чтобы не вызывать у него лишних и никчемных волнений...
   - Я вас обязательно провожу, - с жаром сказал Панадис.
   Новая знакомая не возражала.
   Панадис решил ковать железо, пока горячо:
   - Вы разрешите мне выпить с вами чашечку кофе? Мне бы очень хотелось...
   Она деликатно не ответила. Чтобы разогреть ее, Панадис стал с растущим энтузиазмом принялся рассказывать о тайнах секса...
   Она слегка прикусила губу и старалась не смотреть ему в глаза, но не прерывала. Панадис все больше ощущал слабость, ему приспичило в туалет. Останавливало его лишь опасение, что, если он встанет сейчас со своего места, все вокруг увидят, как вздулись у него брюки.
   Панадис всегда считал, что создан для секса, но ему в этом не очень то везло. Неужели же сейчас, когда ему, наконец, неожиданно подвалила удача, что-то может его остановить...
   - Вы меня раздразнили, - услышал он ее голос.
   Это было чистое безумие.
   Он даже думал о том, что если все сложится так, как он хочет, он уже ее никуда от себя не отпустит...
   Тем не менее, терпеть больше он был не в состоянии, необходимо было смочить затылок, облегчить мочевой пузырь... Тем более он ни за что бы не воспользовался туалетом в ее в номере.
   Надо было решить все свои проблемы до отъезда из бара.
   - Леночка, - с жаром помял он ее руку и посмотрел на нее влажным от похоти взглядом, - вы меня простите, я только на пять минут...
   Панадис поднялся из-за столика и почти бегом спустился вниз в туалет. Он был здесь на уровне мировых стандартов. Писсуары напоминали фарфоровые седла, краны - позолочены, всюду чистота, блеск.
   Отчего ему так плохо? Панадис смочил голову под краном. Прошел в кабину. Кружилась голова, рот был горячим, дыхание затруднено. Панадис опустил крышку унитаза, тяжело сел.
   " Чертова слабость...- подумал он. -Что со мной?!"
   Кто-то дернулся к нему в кабину, но обнаружив, что она занята, открыл дверь в кабинке рядом. Может быть, такой же раб секса, как и он.
   Интересно, ощущает ли тот через тонкую и не доходящую до потолка перегородку биотоки его, Панадиса?..
   Панадис не видел и не мог видеть, что этот кто-то, закрывшись в кабине, осторожно встал ногами на унитаз и оказался над ним. Еще мгновенье - и, перегнувшись через перегородку, он ловко швырнул вниз тонкое лассо. Бегущая петля обхватила горло Панадиса, который даже не успел сообразить, что происходит. Незнакомец тотчас подался назад, с силой потянул за собой удавку.
   На мгновение Панадису показалось, словно гигантское не подъемное колесо своей стотонной тяжестью, ломая шейные позвонки, наехало ему на горло. Сопротивляться у него уже не было сил.
   Ватная слабость в груди, в коленах, густой и душный туман в голове.
   Перед тем, как окончательно отключиться, Панадис не успел даже сделать последний и умиротворяющий вздох, а ведь он так стремился к нему. Не менее страстно, чем пару минут назад хотел ощутить под собой роскошные формы его воплотившейся в реальность сексуальной мечты...
   Короткий предсмертный храп - и распухший язык тяжело вывалился изо рта...
   Молодой человек с лицом поп-звезды в соседней кабине для верности пару минут не отпускал удавку, натягивая ее на себя.
   Кто-то еще вошел в туалет, но к этому времени все было закончено вощедший ничего не услышал. Возможно, даже не заподозрил, что кто-то находится внутри, в кабинах.
   Убедившись, что туалет снова опустел , убийца покинул свое убежище, на секунду-другую приоткрыл кран умывальника. Тугая, словно нагазированная струя с шипеньем ударила в раковину...
   Находу вытирая руки, он протиснулся в коридор. За то время, пока Панадис отсутствовал, его спутница расплатилась за себя и теперь дожидалась своего партнера.
   Он издалека показал глазами, что все в порядке и пора линять.
   Фея, надев дорогую шубу, оставила бар. В тридцати шагах от выхода ее ждала машина.
   Партнер уже сидел на водительском месте. Чуть приподняв полы шубы, она уселась рядом с водителем и издала глубокий вздох:
   - Фу ! Я думала, это никогда не кончится. Вот прилип...
   - Ну-ка, проверь платье, - усмехнулся водитель, - нигде не мокро?
   Отъехав на порядочное расстояние, водитель набрал номер главы Медицинского центра "Милосердие, 97".
   - Вот и мы. Здравствуйте...
   Рындин был у себя, он ждал звонка:
   - Наконец-то! Рад вас слышать. Как вам Москва на этот раз? - Он не узнал своего голоса: непривычная ломкость с хрипотой. - Как проводите время?
   - Все в порядке. Все очень нравится...
   Итак, доктор Панадис мертв...
   Высокооплачиваемые киллеры, работающие на пару, приехали из Прибалтики. Заказ ими был отработан. За гостиницу расплатились заранее. Ближайшим ночным поездом они выезжали в Санкт-Петербург, а оттуда утром возвращались самолетом домой. Окончательный расчет с Рындиным должен был произойти через час - в ресторане на Ленинградском вокзале.
   Но Рындин все не вешал трубку. Размышлял: уж очень профессионально работают...
   Киллер с лицом поп-звезды на другом конце провода тоже ждал.
   - Что, если вам еще задержаться в Москве до утра? У меня есть одно небольшое предложение. Речь идет о заказе. Он может вас заинтересовать...
   Киллер ответил с едва уловимым акцентом:
   - Поезда ходят и днем тоже. Все зависит, насколько он проработан...
   - Не беспокойтесь. Мой сотрудник сейчас приедет и все объяснит. Заодно и произведет полный расчет...
   Конечно, Анастасия не должна была этого делать. Привести к родителям Алекса означало вступить на чужую оборонительную полосу, не имея карты минных полей.
   Лицо матери стянуло в холодную маску. Не такого парня желала она своей дочери: ведь обожглась уже однажды.
   Не помог даже букет орхидей - какие Крончер, стараясь быть галантным, как аристократ в допотопном фильме, вручил хозяйке дома. Та улыбнулась, но это была улыбка неподкупного судьи, который вынесет суровый, но справедливый приговор, несмотря на все попытки подсудимого расположить к себе суд.
   Не о том мечталось, не того хотели...
   Смуглое лицо, здоровенные глазищи, какой - то совсем не российский взгляд! Чужой. И этот акцент, который, просто режет слух...
   Отец держался более нейтрально, но не было никаких сомнений, что и ему этот шаг Анастасии не принес радости.
   Чем дальше, тем большим было его разочарование.
   - А что, вы нигде не учились ? - спросил он, услышав, что Алекс пошел работать в полицию сразу после армии.
   Тот пожал плечами:
   - Не успел...
   Отец Анастасии был заслуженным мастером спорта, чемпионом по стипл-чейзу, тренером, и раньше часто выезжал за границу. Поэтому и держался он более свободно и уверенно.
   - А так можно? Не имея специального образования, получить офицерский чин?
   Алекс удивленно вздернул брови:
   - Но ведь я и в армии был офицером, а потом кончил курсы офицеров полиции...
   - А сколько продолжается учеба на офицера в армии ?
   Анастасия посмотрела на него умоляющим взглядом.
   Могла бы и не просить: он и сам понимает, как надо разговаривать с родителями.
   - Полгода, господин...
   - Сергей Петрович, - тут же подсказал отец Анастасии.
   - Сергей Петрович, - поправился Алекс.
   - И это все ? У нас - годы на это уходят...
   Алекс вежливо закивал:
   - Да, у вас, конечно, лучше... У нас времени для этого не хватает, попытался он оправдаться. Но неудачно.
   - И где вы служили ?
   - В десантных частях...
   Сергей Петрович - невысокий подтянутый мужчина лет пятидесяти, в спортивном костюме сборной, с гербом канувшего в Лету "СССР", кивал в такт этой мужской беседе.
   Алекс попросил воды или колы, и мать Анастасии с укоризной вдруг сказала:
   - Но ведь мы сейчас сядем за обед...
   Алекс покраснел. Пытаясь смягчить возникшую неловкость, Сергей Петрович спросил:
   - Пришлось воевать ?
   - С террористами ? Да, конечно...
   - Да оставь ты его, папа ! - взмолилась Анастасия.
   Но отец не отставал, может быть потому, что его разбирало любопытство.
   - Нам показывают по телевидению...
   - Сейчас вы можете судить объективнее, чем раньше...
   - А у нас Настя после Юридического института... - вдруг возникла рядом мать.
   Алекс видел, как краска заливает лицо ее дочери. И снова на выручку ей пришел отец:
   - Вы вот скажите мне, у вас тоже есть мафия ?
   Алекс удивленно выпятил нижнюю губу:
   - А где ее нет ? Она, как гидра: отрубаете одну голову, вырастает другая...
   За обедом он чувствовал, что его внимательнейшим образом разглядывают. Правда, всякий раз, когда он мог поймать их взгляд, и отец, и мать делали вид, что посмотрели на него случайно.
   Сергей Петрович налил в рюмки водку. Алекс героически выпил, но скривился так, будто проглотил ежа. Это тоже не способствовало обеденной оттепели.
   Алекс бессовестно хвалил все, что ему подавали, но хозяйка дома на эту лесть не подавалась, и даже всадила ему легкую шпильку:
   - У вас, наверное, правила хорошего тона имеют куда большее значение, чем у нас...
   Он сделал вид, что это его нисколько не укололо. Успокаивал себя тем, что если бы он пригласил Анастасию к себе домой, то и там заподозрили бы, что все это неспроста, и атмосфера была бы точно такой же. Возможно, даже и вопросы.
   После обеда отец Анастасии закурил и предложил Алексу. Но тот сказал, что не любит дыма, и спохватился только тогда, когда Сергей Петрович в расстройстве погасил сигаре ту.
   Все складывалось не так, и вскоре после обеда он поспешил откланяться. Анастасия пошла его провожать. Разговор у них тоже не клеился. За глупости надо расплачиваться, думала она.
   Но когда он почти неощутимым движением уткнулся ей в волосы и стал втягивать в себя ее запахи, она снова почувствовала, что под ногами у нее плывет земля...
   Вернулась быстро, и тогда начался второй акт драмы.
   - Анастасия ! - официально и с легкой толикой истеричности провозгласила мать, - Ты думаешь, что делаешь ?