Словин Леонид Семёнович. Победителям не светит ничего (Не оставь меня, надежда)

Словин Леонид & Шохин Зорик
Победителям не светит ничего (Не оставь меня, надежда)

   Леонид Словин, Зорик Шохин
   Победителям не светит ничего ( "Не оставь меня, надежда...")
   В проеме двери незванным гостям открылись выхваченные нерезким светом ночника мужские ягодицы. Они двигались как мощный поршень: туда -обратно... В разные стороны от них, по бокам, были распахнуты длинные женские ноги, ритмично вздрагивавшие при каждом толчке.
   Двое обладателей кожаных курток - "косух" появились в квартире неслышно.
   За несколько минут перед тем к бровке тротуара лихим рывком подкатила машина. И водитель, и пассажир рассеянно посматривали на здание напротив. Их движения отдавали ленцой и подчеркнутой самоуверенностью.
   Потом один из них вышел наружу, прошел, похрустывая снежком к светившемуся киоску по-соседству и что-то купил там. Но, явно, не сигареты: оба стали сосредоточенно жевать.
   С дома напротив они не спускали глаз.
   Когда в одном из окон на шестом этаже там погас свет, они зашевелились и легкой рысцой потрусили в подъезд. Лифта вызывать не стали, по-видимому, не хотели лишнего шума. По лестницам поднимались неслышной, кошачьей походкой.
   Оба полагались на капризную удачу киллеров.
   На площадке перед дверью тот, что повыше, достал из кармана два женских чулка, один натянул на голову сам, другой передал партнеру и замер, опершись спиной о стену в напряженной позе наблюдателя.
   Второй - чуткой рукой в перчатке вставил ключ в замочную скважину, подождал с полминуты, и так как никто изнутри не обратил внимания на легкий щелчок, медленно, закусив губу, выдавил дверь.
   На пороге оба замерли: на столе, распахнув полные голые ноги, полусидела зажатая в крепких мужских руках молодая девица. Спальне они почему-то предпочли гостиную.
   Пока один из вошедших наблюдал, второй, видно, старший, прошел по квартире. Она была стандартной: две комнаты, небольшая кухня, раздельный санузел.
   Кроме занимавшихся любовью, в квартире никого не было.
   В кухне работало два мощных холодильника. Кроме того, был еще третий, маленький.
   Бытовая техника явно заинтересовала гостя. Но он оставил ее на "потом". Вернувшись к проему двери, подал знак напарнику: "Начинаем!.."
   Девица увидела их первая и истерично взвизгнула.
   Мужчина отстранился и резко обернулся к двери.
   Это был невысокий китаец в очках: безусое лицо, непонятного цвета глаза за толстыми линзами. Даже не верилось, что субтильный шкет может обладать такой мощью.
   Обалдело уставившись назад он сначала увидел две тени на стене. И лишь потом - скрытые черными женскими чулками лица. Со стороны они выглядели, как маски в театре теней, только в прорезях для глаз сверкали зрачки.
   В руках одного из проникших в квартиру тускло блеснул пистолет. Второй зашел к столу сбоку, хрястнул девицу кулаком по физиономии...
   Получив свое, та мгновенно смолкла. Сползла со стола.
   Глядя на непрошенных гостей преданными глазами, она спряталась за штору. Роста она была высоченного, голова виднелась на уровне верхней фрамуги...
   Китаец в это время внезапно пришел в себя. Бросок его сухонького, но сильного тела мог бы свалить с ног быка, но выстрел прозвучал прежде. За ним второй. Звуки были такими, словно кто - то клацал разбитыми зубами. Пистолет был с глушителем.
   Сделав лишь еще одно слабое движение, китаец рухнул на пол. Это была агония. Из под обрушившегося на пол тела стыдливо выползала струечка крови, которая неторопливо расширилась в лужицу.
   Убийца приставил дульный срез к виску жертвы, сделал еще выстрел. Контрольный.
   С китайцем было покончено.
   Перешагнув через мертвое тело, второй киллер подошел к девице.
   - Хочешь остаться живой?
   - Д-да... - в ней все тряслось. Она стояла в чем мать родила, забыв обо всем.
   - Будешь базарить - ляжешь рядом с ним, - голос - под чулком отдавал надоедливым зуммером.
   Глаза девицы расширились от ужаса. Она готова была снова взвизгнуть, но мгновенно и трезво оценила обстановку и плотно закрыла ладонью в дешевых кольцах рот.
   Убийцы оставили труп. Сняли со спинки стула пиджак, облегчили карманы, бросили все на пол. Потом перешли к письменному столу, один за другим выташили ящики.
   Содержимое вывалили туда же на пол. Затем стали шарить в бумажках: на валявшееся здесь ожерелье и горстку иностранных монет не обратили даже внимания.
   - Смотри в книгах, - глухо, из - под чулка прозвучал голос старшего из киллеров.
   Второй стал срывать с полок книги с иероглифами, трясти над полом. В разные концы полетели марки, какие - то открытки, реклама. Открытки убийцы взяли, на марки не польстились.
   Киллер с пистолетом прошел в кухню, принялся тщательно осматривать холодильники. Металлические полочки серебрились инеем, их давно не открывали. Внутри царила медицинская стерильность.
   Продукты находились в третьем - маленьком холодильнике. Китаец вел скромный образ жизни: рисовые концентраты, какая-то рыба с загнутым хвостом на манер конька-гробунка.
   Старший был явно разочарован. Вернулся в комнату.
   - Сваливаем, - прогундосил он раздраженно, через чулок.
   - Сейчас. Эй, овца! - голосом - зуммером приказал другой киллер. Раньше чем через десять минут не смей шевелиться.Усекла ?
   Убийца, наконец, решил, что может безбоязненно расстаться с оружием. Он протер концом шарфа ствол и рукоятку, бросил пистолет на пол в лужицу крови. Это был "макаров".
   Они направились к двери.
   Шагов их девица не слышала. Только, когда они были уже у двери, заметила, что сверху на них наброшены камуфляжные с серыми искусственными воротниками куртки.
   Дверь за ними закрылась.
   Девица поднялась с дивана минут через десять. Быстро оделась. Теперь она выглядела вполне пристойно. Этакая современная проститутка на базе медицинского или педагогического училища или кулинарного техникума.
   С минуту растерянно оглядывала комнату. Китаец на полу по-прежнему не шевелился. На секунду подошла к трупу. Тронула пальцем липкую струйку крови на голове убитого...
   Но тут к горлу что-то подкатило. Вскрикнув, она бросилась в ванную. Руки мыла долго, поднося их к самым глазам, словно рассматривала, вся ли сошла с них кровь ?
   После этого достала из сумочки сотовый телефон и, сбиваясь, стала лихорадочно набирать номер. Через минуту тот ожил, и она, всхлипнув, бросила:
   - Гони машину, Александр Борисович! Вы где?
   - Да тут мы, у дома! Еще пятнадцать минут...
   - Здесь мертвяк...
   - Охренела ! - встревоженным хрипом откликнулась трубка.
   - Кто охренел ? Вы меня сюда привезли, теперь выворачивайтесь... А я спускаюсь...
   Почему - то высоко задирая ноги, девица кинулась к столу, но трофеи, какие она нашла там, ее не очень вдохновили. Снова нервно оглянувшись, она бросила взгляд на дверь, потом наклонилась над вываленными киллерами на пол документами и деньгами.
   Подняла вывалившийся из заднего кармана брюк китайца бумажник, не глядя, сунула в свою сумочку. Туда же полетели и оставленное киллерами ожерелье и бензиновая зажигалка "Zippo".
   Потом, словно опять что - то вспомнив, она кинулась в ванную, намочила большую тряпку и стала энергично вытирать ею мебель и вещи, каких она, как ей казалось, могла коснуть ся. Скорей всего, ее подвигнули на это своим поведением пристрелившие китайца киллеры.
   Уходя, она подняла еще лежавший в лужице крови пистолет, вытерла тряпкой и тоже отправила в сумку.
   Лишь после этого девица на цыпочках приблизилась к двери, приоткрыла ее, и зыркнула острым и быстрым взглядом вокруг. На лестничной площадке было пусто и тихо.
   Прикрыв дверь и выждав пару-тройку секунд, она снова осторожненько подала ее вперед и, даже не закрыв за собой, на цыпочках сбежала вниз.
   Шел легкий снег, и она заглатывала его большим горячим ртом, словно хотела успокоить обожженное горло. Перебежав на другую сторону улочки, она туже запахнулась в шубу, подождала. От соседнего дома уже катила новенькая, цвета "мокрый асфальт" тачка.
   Только тут девица позволила себе расслабиться - втиснулась на заднее сиденье и умоляюще заорала:
   - Быстрее, блин! Куда-нибудь ! Вот суки проклятые...
   Кому были обращены ее ругательства понять было невозможно. Машина взбрыкнула колесами и плавно врезалась в проторенную колею дороги.
   Милиция появилась быстро.
   Вместе со "скорой", которая тут же уехала - врачам нечего было делать с покойником.
   Теперь здесь, на месте происшествия, толпилось примерно два десятка ментов. Присутствие большинства из них, исключая следователя с судебно-медицинским экспертом, криминалистом и пары розыскников, было совершенно излишним.
   Но все остальные были начальством.
   Дежурный следователь - молоденькая девчонка, вчерашний стажер городской прокуратуры, несколько раз для вида просила лишних уйти, но ее не слушали.
   Старший опер РУБОПа - Регионального Управления по борьбе с организованной преступности - невысокий, гладко выбритый, с выдавшейся вперед нижней челюстью и водянистым взглядом, - майор Ловягин, взял ответственность на себя, гаркнул:
   - А ну быстро всем на лестницу...
   Он был известен как слегка причекнутый то ли после Афгана, то ли после Чечни.
   Его пихали в каждую дыру, но он снова возвращался, живой и невредимый, только еще более дурковатый. Надевал свой висевший в шкафу выходной костюм, галстук, из тех что продают в киоске на каждой станции метро, брал своими непропорционально большими, не по росту, руками любимый кейс "джеймс бонд" и ехал в министерство на Житную отмечать командировку...
   - Лейтенант, закрой квартиру и никого не пускай!
   Держался Ловягин намеренно угловато, с почти блатным шиком, отличающим истинных розыскников-фанатов.
   Девчонка - следователь, чувствуя поддержку, тоже вякнула что-то мало убедительное...
   - Да, давайте, товарищи... - сказал кто-то из высокого начальства. не будем мешать...
   В квартире, кроме соседей-понятых, все равно осталось человек шестьиз самых твердых придурков. Против таких - хоть в рукопашную. Этого даже агрессивный Ловягин не мог себе позволить.
   Обстановка, если бы не мертвый китаец на полу, была вполне мирной. Даже домашней. Судмедэксперт негромко надиктовывал в протокол детали осмотра трупа, следователь быстро писала красивым разборчивым почерком...
   Старший опер ходил по квартире, цеплял глазом все, что по его логике могло сопутстствовать преступлению - мелкие бумажонки на полу, номера телефонов, записанные на обоях у телефонной тумбочки.
   В кухне его заинтересовали холодильники - вместительные, не из дешевых, с компьютерной программой, обеспечивавшей заданный режим.
   Он открыл их один и другой: "пустота..."
   Ловягин не расставался с блокнотом и все чиркал там карандашиком.
   - Знаете его? - Ловягин показал одной из женщин- понятых на труп. Женщина показалась ему бойчее.
   Та словно ждала - запричитала быстро-жалостливо, на всю комнату:
   - Леша- студент! Ой, да он такой смирный... Мухи не обидит! Мы все ему невесту искали, хотели женить... Да нет уж! Своя узкопленочная там у него, на родине. Брат еще есть. Приезжает...
   - Брат?
   - Малость постарше... Крупный такой китаец. Метра два ростом. Тоже вежливый очень. Мать у них в Китае. Девять человек детей. А учиться у них там тяжело. Вот и приезжают. Там у них российские дипломы ценятся...
   - На кого он тут учился?
   - Ой, да на этого! На хирурга! Кто же этого его так?! И одежу забрал...
   - Одежа висит, - вмешалась в разговор вторая понятая. - Вон на стуле. Видать сам разделся...
   В дверь постучали.
   - Кого еще черт несет?! - крикнул старший опер.
   Лейтенант уже открывал дверь.
   - Товарищ полковник...
   Замначуправления кивнул. Высоченный, крутой мужик, родом из ближнего Подмосковья. Биография его была известна. Попал он в милицию по чистой случайности. После дембеля. Рядовым. Закончив тогдашнюю Высшую Школу МВД, сразу пришел в ГУВД и оказался ко двору. А дальше - попер и попер... Без блата, на одном умении жить. Да еще на увлечении, которое, как никакие другие, даже легче, чем теннис, открывает путь в общество избранных, обеспечивает продвижение по службе - на страсти к охоте...
   Полковник теперь курировал раскрытие преступлений, имеющих общественный резонанс.
   - Ловягин. Иди-ка сюда.
   - Вот он я!
   Они уединились в кухне.
   От полковника слегка потягивало перегаром.
   Косивший под дурня или под юродивого, с которого нет спроса, старший опер мгновенно уловил его, спросил фамильярно:
   - Коньячку откушали вчера, Семен Иванович? А, как насчет опохмелиться? А то здесь есть. Но только китайская. С жень-шенем...
   - Да ну с их отравой... Как дело? Зацепки есть?
   - Пока нет. Собака потеряла след недалеко у подъезда. Скорее всеего, тут стояла машина...
   - Свидетели?
   - Пока нет. Участковый и оперативники обходят соседей. Может, кто-нибудь видел...
   - Это мы уже проходили.
   - Участовый очень надеялся на одного. Тот ему уже помог однажды. Инвалид. У окна все время сидит...
   - У тебя есть что?
   Ловягин один за другим продемонстрировал пустые холодильники.
   - Не для продуктов же такие камеры...
   Старший опер говорил намеренно хрипло. Отрывисто. Таким, как этот мужик, надо подавать себя нахрапистым, сильным. Демонстрировать, что знаешь, чего ты добиваешься: иначе, конец... Потом про тебя и не вспомнят!
   Полковника тоже заинтересовала необычная для кухни техника с программным компьютерным обеспечением.
   - Ты прав.
   - Я думаю, тут хранили медицинские препараты! Для пересадки органов. Убитый - ведь он медик...
   - Я что-то не догоняю тебя Ловягин! Яснее можешь?
   - Тут китайская мафия поработала.
   - Ты имеешь в виду "триады"?
   Чень - по китайским меркам настоящий великан - около 190 сантиметров ростом - вытянулся в громоздком, как ванна кресле пятидесятых годов и включил похожий на сгорбившегося лакея торшер.
   Он любил эту свою московскую квартиру. Она была большой и слегка потертой. Как дорогая плюшевая игрушка, которой много лет никто не играл. Но, вместе с тем, - производила впечатление не только своей вместительностью, но и видом, который открывался из окна на самый центр Москвы - гостиницу "Метрополь" и Центральный Телеграф.
   Все в квартире было крупным, тяжеловесным, добротным. И хотя повидал он на своем веку немало роскошных аппартаметов, она, как бы поднимала его в своих собственных глазах. Может потому, что помнил себя в раннем детстве в квартире отца -одного из сановников Мао, снесенного культурной революцией с олимпийских высот в тюремное подземелье.
   Придвнув к себе старомодный, но хорошо сохранившйся телефон, он набрал номер справочного бюро.
   - Как мне позвонить мистеру Лань У, корреспонденту из Гонконга. Он аккредитован в Москве...
   Выяснив нужный номер, он неторопливо набрал его. Трубку сняли на четвертом гудке.
   - Хеллоу! - приятный мужской баритон был вкрадчив.
   - Господин Лань ? - Чень кашлянул.- Это близкий приятель Ли. Вы уже слышали о его судьбе?
   - Я ничего не знаю...
   Похоже, звонок застал корреспондента врасплох.
   - Он убит. Его застрелили...
   Чень немножко промолчал и продолжил:
   - Я собираюсь найти тех, кто это сделал. Как вы понимаете, ни в какую милицию я обращаться не стану. Вы меня слышите ?
   Он сознательно дал почувствовать собеседнику, насколько решительно настроен, но тот все еще молчал.
   Чень досадливо поморщился и продолжил:
   - Я не хотел бы приезжать к вам домой: у вас жена, дети! Единственно, что мне хотелось бы знать: имя той фирмы, где Ли заказывал для вас девочек...
   Он тут же почувствовал: стрела попала в цель. Мистер Лань спросил, где и когда он может видеть прятеля Ли .
   - Я живу напротив Центрального Телеграфа. Тут мы и встретимся...
   Мистер Лань оценил форму, которая была использована для приглашения, торопливо спросил
   - Когда именно ?
   Чень насмешливо поджал губы: ох уж эти гонконгские китайцы! Любой нажим, и они уже тают от ужаса, как мороженное! Что бы не говорили, а Запад обезоруживал: права человека, демократия, цивилизованность! А когда наступал час "икс", человек в ужасе зарывал голову в песок..."
   У Ченя на родине, таких бесхребетных слизняков не встретишь. Там все с хребтами...
   - Сколько вам нужно, чтобы доехать ?
   Он вежливо дал понять, насколько все срочно.
   - Минут сорок...
   - О кей, через сорок минут. Буду ждать вас на лестнице у Центрального Телеграфа. У входа... Надеюсь, меня вы не перепутаете: я не просто говорю по - китайски, я еще и настоящий китаец...
   Через сорок минут Чень увидел поспешно взбегающего по лестнице китайца.
   Чем-то Лань У напоминал его самого. И не только ростом и поджаростью. Оба были одеты в подобранные со вкусом европейские костюмы, и оба выглядели, как иностранцы, выбравшие для встречи в незнакомом городе место, которого не могло не быть - Центральный Телеграф.
   - Лань, - протянул руку журналист.
   - Чень, - ответил тот не без иронии. Он хорошо сознавал свою силу и знал, что, хотя она и невидима и неслышима, как радиация, дозиметры инстинкта ее тут же улавливают.Звонят, как взбесившеся счетчки Гейгера Мюллера.
   Лань лихорадочно рылся в своих записных книжках. Их у него было две. Перелистывал страницы, нервно цокал, возвращался назад. По-видимому, хотел показать Мистеру Ченю насколько готов выполнить любую его просьбу.
   - Это все, что вам нужно ? - он почти плакал.
   Чень презирал слизняков, но знал, что если их напугать, они становятся опасными. Поэтому ответил терпелво.
   - Все... - И ободряюще улыбнулся.
   - Может, еще что-то ?
   Он выглядел так жалко, что Чень еле сдержался, чтобы не сплюнуть от отвращения.
   - Если вы имеете в виду деньги - нет ! Я могу еще вам одолжить. И не шпион я тоже, Мистер Лань У. И вы, и я теперь - граждане одного и того же Отечества- Китайской Народной Республики. Континентального Китая...
   Его собеседник не мог скрыть облегчения. Чень достал платочек из кармана пиджака и слегка почистил лацкан, как будто тот испачкался.
   - Нашел ! - встрепенулся вдруг журналист.
   Чень изобразил на лице вежливое внимание.
   - Вот... Фирма "Нарцисс", цветочное название...
   - Телефон... Адрес...
   Лань У перегнул записную книжку и лихорадочно выдернул из нее миниатюрную авторучку.
   - Пожалуйста, Мистер Чень...
   Мистер Чень одобрительно кивнул.
   - Это все... Впрочем, есть. Ма-а-ленькая просьба...
   Журналист изменился в лице. Вот - вот придется вызывать "скорую".
   - Мистер Лань, - Чень укоризненно взглянул на него и, на всякий случай, взял его крепко за плечо, - нечего так волноваться! Я - не шантажист. Я - бизнесмен, и одного из моих людей здесь застрелили. Как бы вы себя повели на моем месте ?
   Это звучало, издевкой - как бы Лань У, этот слезливый червяк, себя повел? Но в то же время давало повод соблюсти хоть минимум мужской чести.
   - Единственно, о чем я вас прошу, - разрешить мне позвонить туда от вашего имени...
   Лицо журналисто сникло еще больше, но Чэнь тут же поправился:
   - Я скажу, что получил от вас только номер...
   Лань облегченно вздохнул.
   - Сделайте одолжение, Мистер Чень... Поверьте, я этого никогда не забуду. Буду вечно вам благодарен...
   Чень сухо и церемонно раскланялся, но руки не подал. Журналист исчез, бросив вслед ему умоляющий взгляд.
   Была среда. День, когда его старая хозяйка, дочь сталинского министра приезжала с дачи. Там она жила постоянно, сдавая квартиру иностранцу.
   Чень и вправду нашел ее дома, пьющей в гостиной чай с его помощником.
   Седые букли хозяйки затряслись от удовольствия, а физиономия стала умильной, когда он протянул ей аккуратно перевязанную коробку с небольшими сувенирами.
   Визит завершился к обоюдному удовольствию.
   Оставшись один, Чень, не теряя времени, позвонил в фирму "Нарцисс". Представившись другом гонконгского корреспондента попросил прислать к нему девицу.
   - Какую ? - спросили у него. - Блондинку ? Брюнетку ? Полную там? Худую ? А как насчет английского ?
   - Нет... - Новый клиент ни минуты не раздумывал. - Ту, что обслуживала Мистера Ланя и его друга...
   Кто-то там помолчал в трубке, спорить не стал.
   - Сегодня ?
   - Через неделю я буду уже в другом полушарии...
   - Куда... Адрес...
   Чень коротко объяснил: вход со двора. Два звонка длинных и один короткий. Чтоб он знал, кто...
   - Через час будем... - заверила трубка.
   В проеме двери стояли двое.
   - Хау ду ю ду ? - с тяжеловатым акцентом спросил один из них.
   Это был коренастый хорошо накачанный малый лет 25-ти без головного убора в короткой расстегнутой дубленке. Под ней виднелся дорогой итальянский костюм и итальянские же отличные туфли, не оставившие мокрых следов: было ясно, что гость передвигался по залитой снежными лужами Москве исключительно в машине. Волосы его были подстрижены коротко - под модный бандитский "ежик".
   Второй был выше ростом, моложе и наглее. Похоже, не москвич, из спортсменов, что успели подсесть за рэкет и уже освободиться. Этакий неповзрослевший еще юноша с пожилым лицом, одетый в распространенную униформу, лишавшую носящего индивидуальных примет - кожаную куртку и черную вязаную шапку-бандитку.
   Однако старшим в их группе был, безусловно, коренастый.
   - Гостью ждете?
   Потом обернулся к спортсмену:
   - Займись! - распорядился он отрывисто.
   Тот уважительно оглядывал лепные потолки с висящей -чуть не в полтонны - люстрой и застывшие, как флотская армада перед выходом в море огромные плюшевые кресла.
   - Да - а - а ! - присвистнул он, - как в театре, жили! Неплохо устроился, Мистер...
   Чень высился над ним, как отлитая из чугуна статуя. На скульптуре был элегантный костюм, под которым чувствовались стальные мускулы тренированного каратиста.
   Слегка ежась под взглядом китайского монумента, но стараясь этого не показывать, юноша с пожилым лицом танцующей походкой обошел квартиру. Делал он это тщательно, профессионально, останавливаясь перед каждой дверь и прираскрывая ее. Чень следил за ним нерусскими равнодушными глазами.
   Позади китайца работал невыключенный, с большим экраном телевизор. Тут предпочитали максимальные габариты.
   Слегка насвистывая для форсу, спортсмен прошел на кухню, сунул нос в ванную и, исподтишка, сбоку, взглянув на Ченя, втянул в себя воздух носом.
   - Кильватер открыт.
   Коренастый, с прической "ежиком" босс достал из дубленки сотовый телефон, набрал номер.
   - Давай, Марианна...
   Втягивая в себя воздух, словно у него был насморк, а он не хотел ежесекундно пользоваться платком, босс оперся спиной о стену, подогнул ногу и молча принялся ждать.
   Минуты через три дверь приоткрылась и в прихожую вошла высокая - метр восемьдесят - модель в длинной дорогой шубе до пят.
   - Хау ар ю, бой?..
   Чень наблюдал за ними со смесью любопытства и брезгливости на лице. Оказывается, даже у чугунного с узкими щелочками глаз монумента могут быть чувства...
   Спортсмен не без тревоги следил за ним. Он даже отказался от понятного всюду жеста: не протянул вверх ладонь и не пошевелил пальцами: деньги, мол, господа, на стол!
   Медленно, словно испытывая их терпение, Чень достал бумажник, на который тотчас же с любопытством воззрились все трое его гостей. Он достал одну банкноту, положил на стол, потом присоединил к ней другую.
   Рукав кожаной куртки спортсмена всосал их со скатерти, как пылесос. Босс сделал знак рукой, молча направился к двери. Спортсмен за его спиной фамильярно мигнул клиенту и, все еще пританцовывая, двинулся следом.
   - Чао! - ухмыльнулся он напоследок.
   Китаец закрыл дверь на замок. Девица все еще стояла у стены. Только теперь между полами расстегнутой шубы были видны ноги - длинные, в черных чулках на бордельных застежках - и кружевные трусики.
   Чень подошел к ней. Глянул сверху вниз. Остановил взгляд на трусиках, потрогал белую нежную полоску кожи выше чулок.
   Девица пользовалась шведской косметикой "орифлэйм", ее недавно помытые волосы пахли дыней...
   Она с любопытством разглядывала обстановку.
   Чень провел рукой по ее лицу, и два пальца оказались у нее во рту. Она забулькала. Вздрогнув, Чень, как знаменосец, вытаскивающий знамя из чехла, расстегнул ширинку. Девица слегка подалась назад. Но он схватил ее за волосы и резко пригнул книзу.
   На лбу его обозначилсь острые капельки пота. Теперь он был похож на акробата, которому предстояло совершить смертельное сальто.
   Девица зачмокала, но времени не теряла. Глаза ее были устремлены к телевизору,там в это время показывали очередной сериал. Она чуть скосила голову, чтобы лучше видеть экран...
   Через пару минут Чень рывком поднял ее вверх, и сразу стало видно: они одного роста. Девица вытирала платочком губы. Или делала вид, что вытирала. Знамя снова возвратилось в чехол.
   Неожиданно знаменосец достал плетку...
   - А теперь... Кто убил Ли ?
   В глазах у девицы заполыхал ужас.
   - Ты что, оглохла ? Кто убил Ли ?
   Девицу трясло от ужаса.
   - Не знаю...
   Стальная рука Ченя, как многотонный портовый кран опустила девицу книзу. Она очутилась на коленях. Китаец повернулся к буфету, достал острую знаменитой золингеновской стали опасную бритву.
   - Хочешь, я тебя сделаю красавицей ? - усмехнулся он голосом, а не губами.
   Девицу било в конвульсиях страха.
   Чень схватил ее сумку, лежавшую рядом на столе, вывалил содержмое на пол. Внезапно взгляд его стал острым, как шило. Он увидел зажигалку. Это была дорогая бензиновая игрушка, которую он подарил Ли. На ней его рукой был нацарапан иероглиф - "Жизнь".
   - Сука! - Он сунул ей зажигалку к глазам.