Словин Леонид Семёнович. Победителям не светит ничего (Не оставь меня, надежда)

   Падал тихий снежок. Прохожих было мало.
   Ловягин прошел в сторону Американского стоматологическо го центра, к телефону - автомату. Оглянулся, достал записную книжку и набрал номер.
   Первый звонок был предназначен бывшему коллеге, парившему ныне совсем в иных сферах. Тому самому, кто порекомендовал Рындину обратиться за помощью к нему, Ловягину.
   Майор проинфоровал его о предстоящей операции РУОПа и предстоящем задержании и допросе Рындина. Абонент выслушал его сообщение молча, никак не прокомментировал.
   - Давай, - сказал он перед тем как повесить трубку.
   Они понимали друг друга без слов.
   Теперь Ловягин набрал номер сотового телефона Рындина.
   - Ты? - спросил отрывисто.
   - Кто это? - Рындин как обычно был холодно-высокомерен. Так богатый посетитель разговаривает с услужливым швейцаром.
   Ловягин коротко бросил:
   - Не строй из себя целку! Я жду тебя недалеко от старого места. Но не в зоопарке. Он закрыт...
   Он достал платок, шумно высморкался, скорее, просто для того, чтобы унизить человека на другом конце провода. Ловягину было плевать на его амбиции. Час пробил.
   Убрав платок, жестко добавил:
   - За тобой охотятся! Подробности через пол-часа. Интересуешься? Тогда захвати, что положено...
   Рындин не произнес ни слова.
   - Будь в переходе, между старой и новой территориями зоо парка. Под мостом. На Больших Грузинах...
   Ловягин вернулся на тротуар, перешел на другую сторону. Поднял руку. Первая же машина - "жигуль" - "шестерка притормозила.
   - К Павелецкому вокзалу. Возьмешь?
   - Пятьдесят.
   - Нет вопросов.
   Ехать было - всего-ничего.
   Хозяин "жигуля" бодро погнал к Садовому кольцу. Реконструированный с десяток лет назад Павелецкий вокзал открылся справа, сразу за Валовой улицей,уже через несколько минут. Вход в автоматические камеры хранения шел через туннель, начинавшийся у угла здания.
   - Здесь! Тормози!
   Водитель пристроился в нескольких метрах, у входа в бывший музей "Траурный поезд В.И. Ленина", который продолжал и сейчас вести автономное существование. Ловягин положил деньги на сиденье.
   - Если еще пять минут подождешь, поедем на площадь Восстания...
   Водителя это устраивало.
   - Тогда 150 новыми...
   - Нет вопросов!
   Майор быстро двинулся по плохо освещенному туннелю. Вокруг, справа и слева, располагались воспомогательные вокзальные службы. В обе стороны сновали носильщики, пассажиры.
   Отсеки автоматической камеры хранения оказались пустыми. Металлические ящики-автоматы последнее время пользовались все меньшей популярностью у пассажиров. Да и начальству от них были только заботы: подложат какую-нибудь гадость - и жертв не оберешься.
   Ловягин пугнул стайку девчонок-дежурных у входа, прошел в конец отсека, нашел ячейку, набрал на внешнем шифраторе свой секретный номер. Ячейка с ходу открылась.
   Внутри не было ничего, кроме небольшого плоского сверт ка, обернутого газетой. Ловягин сунул пакет во внутренний карман куртки, прикрыл дверцу и пошел к выходу.
   Владелец "жигуля" терпеливо ждал.
   Ловягин появился быстро, как обещал. Тем же Садовым Кольцом, только в обратную сторону, добра лись до Площади Восстания. Ловягин взглянул на часы. Левого поворота к сторону Зоопарка тут не было. Ближайший был достаточно далеко - на Площади Маяковско.
   - Прижмись сразу за светофором, - он показал на переход.
   - Готово...
   Ловягин расплатился и почти бегом двинулся через площадь. Следующего, зеленого сигнала светофора пришлось бы ждать довольно долго.
   На другом углу он включил рацию, и сразу оказался в са мом центре бесконечных ментовских переговоров и информации той или иной важности. Прислушиваясь, все тем же быстрым шагом прошел знакомым маршрутом.
   За десять минут до назнеченного срока он уже подходил к Зоопарку. Недавно отстроенные парадные ворота были закрыты. Пускать посетителей сюда прекращали рано. Чтобы попасть на его территорию, которую, по привычке, уже лет сорок, не меньше, называли "Новой" надо было пройти небольшим пешеходным мостом, поднятым над Большой Грузинской.
   Остановившись на противоположном стороне улицы, Ловягин внимательно огляделся. "Мерседеса" Рындина поблизости он не увидел. Оставалось надеяться, что тот на встречу в Зоопарк никого с собой не приведет.
   За годы работы в РУОПе он досточно изучил психологию преступников: такие дела обделываются с глазу на глаз.
   Выждав пару минут, майор свернул в направлении Грузинской площади. По обе стороны улицы тянулся Зоопарк. Здесь было пусто, а освещение не таким ярким, как везде вокруг.
   Убедившись, что никого нет поблизости Ловягин достал сверток, взятый им из камеры хранения. Надел перчатки и поправил их на руках: ему предстояла несложная манипуляция.
   В бумажном, обернутом газетой пакете находился пистолет с глушителем.
   Майор передернул затвор, поставил курок на предохранитель и осторожно положил "макарова" назад в пакет. Сквозь бумагу хорошо ощущалась спусковая скоба и в ней спусковой крючок. Оставалось ждать.
   Улица попрежнему была пустынной. Из рации слышалась перекличка дежурных и постовых.
   Неожиданно пошел снег - жесткой колкой крупой, косо падавшей на тротуар. Дорога побелела, но светлее не стало. Верхушки деревьев темнели над головой.
   Сзади раздался шелест шин. Серебристый "Мерседес" обогнал его, обдав тяжелым веером холодных брызг И притормозил метрах в пятидесяти впереди.
   Ловягин осторожно приблизился.
   Рындин сидел за рулем. Он был один.
   Ловягин открыл дверцу и сел рядом.
   - Деньги привез ?
   Рындин зло усмехнулся:
   - Такие, как ты, альтруистами не становятся.
   Майор оскалился, обнажив в выступающей вперед нижней челюсти большие желтоватые зубы. Несмотря на почти карликовый рост, все у него было крупным, громоздким: руки, челюсть, лицо.
   - Сколько ? - облил он Рындина водянистым светом.
   - Две тысячи... - последовал ответ. - Баксов.
   - Ты себя дешево ценишь, - презрительно бросил Ловягин.
   - Ладно, давай...
   Рындин покачал пальцем:
   - Сначала выкладывай !
   Ловягин поймал себя на том, что чувство, которое теперь он испытывал, в чем - то было похоже на сексуальному: оргазм еще впереди, но тела уже сплелись...
   - Сегодня ночью войдут в Медицинский Центр. Тебя возьмут завтра на рассвете, перед тем, как пойдешь на работу. Тогда же начнут обыск. Одновременно в квартире и на даче...
   Рындин вздернул насмешливо брови.
   - Ишь ты, а может, врешь ?!
   Ловягин, сидевший к нему боком, повернулся и измерил его презрительным взглядом.
   - Ты гляди: не верит?! Ну ты - пахан...
   Он издевательски подмигнул и полез в карман куртки. Рындин напрягся.
   Ловягин его проверял. Достал платок, шумно высморкался и покачал головой:
   - Твой израильтянин - у них в руках. Они освободили его, а с охраной разобрались... Знал?!
   Рындин побелел. Выдохнутый им воздух смог бы сдвинуть с места локомотив.
   Весь вечер он провел в Крылатском у Карины. Он нуждался в разрядке. Заслужил ее. Такого, какое он испытал сегодня, с ним никогда еще раньше не было: Карина была неиссякаема, неистощима, бесконечна. И телефон не звонил ни разу - Карина надолго выключила его. Ловягинский звонок раздался сразу после того, как она его заново включила.
   - Давай деньги, - грубо прервал ход его мыслей Ловягин. - Потом можешь задавать вопросы: какие хочешь. Отвечу на все.
   Он знал, что сейчас мысли Рындина заняты не им и, отправив деньги в карман, задержал там руку.
   И на этот раз Рындин не насторожился. На лбу у него вздулась жила, лицо обострилось, бородка и усы словно бы усохли. Он был сейчас далеко. В самом себе. На таком расстоянии от происходящего здесь, на Больших Грузинах, что об этом отталкивающем карлике просто забыл.
   Ловягин понимал это. Он нащупал изгиб спусковой скобы в бумажном пакете и пистолет привычно лег ему ладонь. Ощутив его, он большим пальцем бесшумно снял курок с предохранителя.
   Оставалось спокойно вытянуть наружу не вызывающий подозрений бумажный пакет, направить Рындину в грудь и нажать на спусковой крючок.
   Три пули вылетели одна за другой, прежде, чем Ловягин ослабил палец на спусковом крючке.
   Рындина резко швырнуло с сиденья вверх, сразу так же резко вниз - к лобовому стеклу и, наконец, прижало к рулю.
   Трупное окоченение мышц, меняющее обычно выражение лица покойника, было еще впереди, но Смерть уже стерла с лица убитого напряженную маску, разгладила морщины, покрыла слюдяным блеском глаза и слегка приоткрыла рот.
   Майор высвободил пистолет от бумаги, рукой в перчатке достал платок, для верности протер "макарова" и вложил в послушную руку убитого. Подержал. Затем отпустил. Пистолет с отпечетками пальцев Рындина упал рядом с сидением...
   Неподалеку прошла пара прохожих. Ловягин замер. Но те на машину внимания не обратили.
   Ловягин убрал бумагу, в которую был обернут пистолет, туда же в карман, пошла и газета вместе с пакетом. Выглянул из машины. Улица была все еще пуста. Изловчившись, он шагнул далеко на тротуар и осторожно закрыл за собой дверцу.
   Снег еще больше усилился. Он удовлетворенно крякнул: следы убийцы через несколько минут будут заметены.
   Осмотревшись, Ловягин сделал еще один длинный шаг в сторону от машины. Дальше он мог идти по чужой дорожке следов...
   Майор шел ровной и уверенной походкой человека, совершившего нужное и полезное дело.
   - Таких - только так... - неслышно бросил он самому себе. - Как бешенных собак !
   Останься Рындин в живых, он, наверняка, либо откупился бы, либо через год - другой выскочил бы на свободу с помощью адвоката или врачей.
   Под курткой Ловягина по-прежнему глухо бубнила рация. Снег не прекращался. В нескольких метрах позади следовая дорожка была уже едва различима.
   Вскоре майор был уже на Грузинской площади.
   Неожиданно он услышал в рации свой позывной.
   - Срочно позвоните Третьему...
   Рация донесла приказ, но ответить по рации же Ловягин не мог. Не позволяло расстояние. Его разыскивало начальство, предполагавшее, что он где- то поблизости. Может, вышел за сигаретами.
   Майор подошел к ближайшему автомату, набрал номер дежурного:
   - Ловягин. Че искал?
   - Ты где?
   - Здесь. Чего ты хотел?
   - Полковник собирает...
   - Иду.
   Майор шагнул к краю тротуара. Минуты через три он уже несся в таксипо Большой грузинской назад, в управление.
   "Мерседес" Рындина, весь белый от снега, стоял на своем месте. На старой территории зоопарка тоскливо и протяжно завыл волк...
   Поздно ночью Чернышева по телефону отыскал дежурный РУОПа.
   - Есть новость.
   - Я слушаю.
   - Застрелился Рындин...В курсе?
   - Пока нет. А когда, где?
   - Его обнаружили несколько минут назад в машине на Большой Грузинской, у зоопарка...
   - Он живет не там. Ты звонишь, чтобы я выезжал?
   - Нет. Начальство приказало проинформировать тебя, поскольку ты занимаешься китайцами... Там, на Больших Грузинах, сейчас опергруппа дежурного по городу.
   - Не понял: какая связь...
   - По предварительным данным, Рындин застрелился из пистолета "макарова", из того самого, из которого убили того китайца.
   - Ли?
   - Да. Мне только что позвонили с места происшествия.
   - А кто поехал от нас?
   - Майор Ловягин...
   Глава "триады", в которую входил убитый китаец, - Чень по смотрел вниз, на заполненную машинами Тверскую.
   В огромном, цельного стекла, окне виднелся фасад Центрального Телеграфа с глобусом над входом.. За ним - крыша вытянувшееся вдоль Газетного переулка унылого здания, в котором размещалось прежде руководство МВД СССР. Москва нравилась Ченю больше других - немецких и прибалтийских городов, ездить по которым ему часто приходилось в связи с перевозкой трансплантантов. Здесь он чувствовал себя почти своим: многие принимали его за киргиза или калмыка. Разница не очень бросалась в глаза.
   В назначенное время в дверь позвонили. Звонок был осторожный, короткий.
   Помощник - худощавый, с редкими волосиками на скуластом лице, предварительно заглянув в стереоглазок на бронированной двери, пошел открывать. Лицо стоявшего на лестничной площадке высокого соотечественника, напоминавшего Ченя, было ему знакомо: корреспондент из Гонконга...
   У помощника на его счет была инструкция. Он быстро отодвинул засов, повернул в замке ключ и бесшумно открыл дверь.
   Посетитель традиционно поклонился.
   - Здравствуйте...
   - Мистер Лань У ? Мистер Чень ждет вас. Прошу...
   Журналист был тут впервые, но особо глазеть по сторо нам не стал. Обычная для прежней высокопоставленной партийной номенклатуры квартира.
   Многие бывшие партократы переезжали теперь на в свое время предоставленные им за бесценок дачи и сдавали иностранцам свои московские жилища в престижных районах. За счет этого, кстати, совсем неплохо жили, хотя регулярно выходили на демонстрации: "Ельцин, отдай мою пенсию !"
   Лань У увидел главу "триады" еще из коридора: дверь в гостиную, где он находился отворена была настежь. Тот, улыбаясь, шел навстречу.
   Журналист ощутил как у него вдруг взмокли подмышки. Страх был инстинктивным, животным. Ведь Чень представлял в Москве криминальную структуру, которой нельзя было не считаться. Особенно ему, китайцу, работающему в России.
   Это ведь не секрет: мафия за рубежом, паразитирует на своих же соотечественниках. Так было с итальянской и еврейской в Америке и то же самое происходило здесь, в Москве, с китайской или за рубежом - с русской. Страх на новых российских бизнесменов за границей наводила своя, а не чужая мафия...
   - Добрый день, мистер Чень. Я очень рад...
   Чень поджал губы в насмешливой улыбке. Он знал, почему выбрал для своей цели именно его - этого трусливого, как заяц, журналиста из Гонконга:
   - Я хотел бы попросить вас об одном небольшом одолжении.
   - Можете располагать мною полностью... - Лань У снова почти плакал.
   Одолжение "триаде" ! Что еще это могло быть кроме криминальных разборок, стрельбы, трупов ? с непременной стрельбой и трупом в ко нце. Пример убитого Ли был достаточно красноречив. Журналист прикрыл глаза и закусил губу. Он почти воочию представил себе сейчас окровавленный труп Ли.
   - Спасибо, вы настоящий друг... - с явной насмешкой в голосе произнес Чень.
   Он почувствовал, что должен успокоить этого слизняка иначе он намочит в штаны прямо тут, в гостиной.
   - Я жду двух друзей. Они нам тоже понадобятся. Не удивляйтесь: это бизнессмены новой формации...
   - Новые русские ? - хрипло произнес гость. У него сорвался голос.
   - Да, вы их знаете! Я потому и вспомнил о вас. Они постав ляли вам и покойному Ли своих девиц. .
   Это конец, подумал несчастный, ведь они - настоящие бандиты.
   Те появились через несколько минут. Молодые, еще мало кому известные вне рамок своей группировки, они занимали весьма среднюю ступень в криминальной иерархии столичной области, но уже достаточно оборзели в погоне за деньгами и авторитетом в своих кругах.
   Один из них - коренастый, в короткой расстегнутой дубленке поверх дорогого итальянского костюма, назвался Александром Борисовичем. Второй, безымянный, был выше ростом - этакий спортивный юноша в кожаной куртке с пожилым лицом.
   При их появлении помощник тотчас же внес поднос с рюмками и напитками. Гости оживились.
   - Натюрморт, - покачал головой Александр Борисович.
   Все четверо выпили. Это была фирменная чистейшая русская водка. Оживились. Даже гонконгский слизняк на время забыл свой всепобеждающий страх.
   Чень заговорил небрежно, словно все, что он должен был им сообщить, было делом второстепенным и пустяшным.
   - В ближайшие дни я жду гостя с грузом. Сдается мне, что я должен принять меры предосторожности. Перестраховаться. Мне придется держаться в стороне. Вместо меня груз примет мой друг - Мистер Лань У... - указал он пальцем на соотечественника. Тем более, что он отчасти похож на меня. А вам надо будет его подстраховать.
   Чернышев еще спал, когда раздался звонок междугородней. Звонил бортпроводник. У них, в Ташкенте, было уже шесть утра...
   - Виктор Анатольевич?
   - Он самый.
   - Рейс - сегодня. Мне только что звонили. Везут груз. В Москве его придут встречать.
   - Понял.
   Еще не известив начальство, Чернышев заглянул в расписание авиарейсов и набрал номер телефона Анастасии. Пропел хрипло:
   - Если завтра война, если завтра в поход, будь сегодня к походу готов...
   Сегодня слова песни звучали для одних - ностальгически, а для других - их было подавляющее большинство, - как издевка.
   Анастасия была сообразительная девушка, даже со сна лишних вопросов не задала. Спросила только:
   - Когда прилет?
   - В шесть пятнадцать пополудни, кэп ! - дурачась, бойко отрапортовал, Виктор. - Инструктаж в 13.00.
   Он больше не мог спать. Перешел в большую комнату. Включил телевизор. Смотрел "Доброе утро !"
   Жена всегда безошибочно точно знала: в такие дни следует молить за него Б-га. Настроение у него резко улучшилось: еще бы, - столько ждали !
   Он и не подумал связаться с Крончером по телефону. Интересно: сообщит ему эта птичка или нет ?!
   Как он и ожидал, Алекс через несколько минут прорезался сам:
   - Виктор! Я еду сегодня с вами...
   - Стой, стой, стой! - запротестовал Чернышев. - В качестве кого? Как израильский полицейский или как частное лицо?
   - Как частное лицо, - последовал довольно кислый ответ.
   - А-а-а! - протянул Чернышев. - Вот, значит, как ?!
   - Вот так! - жестковато отрезал Крончер, - я - в служебном отпуске.
   - А кто же в таком случае сообщил вам об операции, сэр ?
   - Сорока на хвосте принесла, как говорила мне моя мать, - отпарировал Крончер.
   - В таком случае, - мы должны проверить что за сорока передает вам оперативную информацию ?
   - Fuck you, son of bich ! Пошел ты... Знаешь, куда?
   Он был мало похож на российских ребят его возраста, этот малый: куда сдержанней вел себя и непостижимо сочетал в себе умудренность жизнью и наивность подростка. И наконец, - Виктор даже этому позавидовал ! - в нем не чувствовалось той горечи и озлобленности, какая била в глаза у тех, кто прошел Афганистан и Чечню. А ведь и он хлебнул на своем коротком веку дерьма, которое зовется "войной"...
   - Fuck you ! Пошел туда же... - смилостивился Чернышев. - Хрен с тобой, Алекс...
   Из кухни шла жена: она успела заварить кофе. улыбнувшись, он встал ей навстречу.
   - Жди в гостинице, Алекс, мы заедем за тобой...
   В четыре он вышел из Управления и вместе с Анастасией поехал за Алексом. Израильтянин уже ждал их в холле - длинный, худой, с черными глазищами, которые поблескивали, как маслины на тарелке с салатом..
   - Сколько их летит? - спросил Алекс.
   - Какая разница... - пожал плечами Виктор, усаживась за руль. - Все равно группа захвата не позволит нам ничего сделать...
   Крончер и Анастасия разместились вдвоем сзади, и в зеркало Виктор поймал взглядом, что руки их, как бы случайно, легли одна подле другой, и больше уже не двигались.
   Они мчались по Симферопольскому шоссе в аэропорт Домодедово, куда прибывал ташкентский борт. Время пока еще не очень поджимало.
   Виктор включил магнитофон:
   - Принимаются заявки...
   От Анастасии Гончаровой заявок не поступило, Крончер высказался в пользу классики. Чернышев готов был довольствоваться тяжелым роком и "Лесоповалом".
   Они были уже не очень далеко от Домодедово, когда Чернышев, взявший на себя роль диск-жокея, услышал телефонный звонок. Виктор не убавил звук. Он решил вначале, что разговор не связан с предстоящим заданием. Но едва заслышав голос, сразу напрягся и коротко бросил:
   - Вас понял. Разворачиваемся!
   После этого, не говоря больше ни слова, он подрулил к тротуару, притормозил машину, достал откуда - то снизу синий милицейский "стакан", выставил на крышу кабины и включил сирену...
   - Может, бригадир все-таки поставит в известность своих коллег, что произошло? - спросила несколько озадаченная происшедшим Анастасия.
   И в ту же скунду ей пришло в голову, что операция переносится. Она даже успела подумать, что это дало бы ей возможность провести еще один вечер с Алексом.
   - Поворачиваем... - резко бросил, оборачиваясь, Чернышев. - Позвонили из Домодедова. Начальник розыска... Самолет почему - то вдруг произвел посадку в Воронеже. Пока они не знают, что у них там случилось...
   - А что это меняет ?
   - Самолеты из Воронежа на Домодедово не летают. Их принимает другой аэропорт, - "Быково".
   Фонарь посылал вокруг эпилептические вспышки света. Сирена завывала не особо сильно. Виктор, в конце концов, ее выключил. Стал осторожно выходить на разворот.
   Идущий по соседству транспорт это слегка нервировало. Несколько машин поспешили проскочить вперед, другие - их было явное меньшинство приостанавливались. Еще пара минут, и Чернышеву удалось завершить маневр.
   Он встретил в зеркале вопросительный взгляд Анастасии:
   - Можешь связаться с начальством?
   Пристально следя за дорогой, он протянул ей телефон.
   - Звони. Заодно узнай, где группа захвата ? Знают они обо всем или нет ?
   Анастасия взяла в руки аппарат, набрала номер.
   - Алло! Это старший лейтенант Гончарова...Да, Настя. Спасибо. Мы на дороге из Домодедово в Быково. Лайнер узбекской авиалинии, который мы должны встретить... - она добросовестно передала то, что ей стало известно от Чернышева, - прибывает в Воронеж. Надо, чтобы кто-то связался там с в о з д у ш к о й, а потом сообщил результаты сюда, в машину... Кроме того предупредить группу захвата... Да, ясно... - Голос ее стал менее энергичен и она на мгновенье взглянула на Крончера. - Нет, мы никого с собой не приглашали...
   Она нажала на рычажок отбоя.
   - Последнее время только то и делаем, что ловчим...
   Ответ от начальства поступил уже через несколько минут.
   - Дай-ка Чернышева, девушка...
   Звонил майор Ловягин.
   - Лайнер действительно в Воронеже. Какая-то техническая накладка: они тонкости не сообщают...
   - Может забастовка?
   - Не знаю. Пассажиров отправляют в Москву самолетами местной авиалинии. Группу захвата в Домодедове сейчас предупредят... Вот все. Как сам?
   - Нормально.
   - У тебя адрес этого... Ковальского... Записан? А то тут, у нас, понимаешь... - майор был непрочь похвастать успехами этих последних суток. - Расчлененный труп, который нашли в Видном, опознан. Привезли туда его, между прочим, из Медицинского Центра. На складе у них, под батареей, нашли абсолютно такой же рюкзак...
   - Молодцы! - последовал ответ.
   Но Ловягин насмешки то ли не почувствовал, то ли ее проигнорировал.
   - Сейчас все раскручивается.Заодно пошло дело об убийстве китайца. При Рындине оказался пистолет, из которого был убит Ли... Рындин из него и порешил себя. В курсе?
   - Слыхал: три пули в сердце. Одна в одну...
   - Ну, мы его обложили последнее время. Ему не оставалось другого выхода. - Ловягин задержал дыхание. - А чего ты насчет трех пуль?
   Ответ Чернышева его озадачил:
   - Да просто никогда не слыхал, чтобы самоубийца стрелял так много и кучно... А ты, Ловягин ?
   В трубке напряженно молчали.
   - Ладно, давай...
   В "Быково" царило настоящее столпотворение. Маленький подмосковный аэропорт походил на железнодорожный вокзал где-нибудь в глубинке много лет назад.
   Кроме ташкентского лайнера в Воронеже приняли еще несколько больших самолетов, летевших в столицу России из Центральной Азии: рейса Душанбе-Оренбург-Москва, а также киргизский борт из Бишкека. Из Воронежа пассажиров переправляли в Москву, в "Быково".
   Прибывавшие, кого никто не встречал, с ходу уходили к автобусам, к такси, к станции железной дороги. Однако больше было других - тех, кто ожидали своих встречающих из Домодедова. Они забили всю прилегающую к аэропорту площадь, не говоря уже о помещениях. Как в этой толчее можно найти друг друга, было непонятно.
   Людское море разлилось широко и деловито во все стороны. Береговыми мысами простирались шеренги огромных клетчатых сумок, какими любят пользоваться челноки. Только вместо волн вдоль них перемещались снующие туда и сюда люди.
   Терминал тут был куда меньше, чем в Домодедове, а репродукторы особенно гнусно искажали голоса дикторов. Казалось, кто - то нарочно, чтобы разозлить толпу, приставил ко рту гребенку и бубнит в нее через газету, отчего каждый звук так невыносимо дребезжит и вибрирует.
   Чернышев и его команда пробирались сквозь толпу к залу прилета...
   - Думаешь, те кто их встречает, могли выбраться из Домодедова так же быстро, как мы... - в голосе Алекса слышалось сомнение.
   - Скорей, чем ты предполагаешь: забыл, что они везут ? Да они любые деньги дадут!.. Вертолет купят: только бы поскорее попасть сюда...
   "- Граждане встреч- ктрч-ук..." - закудахтало радио.
   Было ясно: очередной самолет из Воронежа уже на подлете. Следовало отдать должное "Аэрофлоту" - здесь делали все, что бы у пассажиров было меньше оснований для недовольства.
   И в этом приземлившемся самолете бортпроводника Мустафы Раджабова не оказалось. Прилетели пассажиры другого борта - не ташкентского...
   Где-то через полчаса Крончер не выдержал и отправился на поиски кофе. Но до цели он так и не дошел.
   За коммерческими палатками со спиртным, коробками импортных конфет и различной снедью с яркими ярлыками, в окружении своих четверых соотечественников стоял плечистый высокий китаец. На нем было длинное, песочного цвета пальто, из которого выглядывал коричневый шарф.
   Алекс не сомневался: Чень !...
   Достав рацию, которую ему в последнюю минуту дала Анастасия, Алекс передал:
   - Он здесь ! За лавками с алкоголем. Я вас тут жду...
   Пространство за палатками выглядело пустым, необихоженным. Прибывавшие воронежскими рейсами пассажиры его с опаской обходили. Но сейчас их уже собралось здесь около сотни. Уличное происшествие всегда собирает толпы зевак. Их притянула сюда назревающая разборка...