Словин Леонид Семёнович. Победителям не светит ничего (Не оставь меня, надежда)

   - Вы ведь тоже из интеллигентной семьи ? - вдруг спросил тот, и Виктор поперхнулся.
   - Не совсем, - неожиданно ответил он, - я больше из подворотен московских...
   Валерий Павлович закивал в ответ. Он понял: ему указали его место.
   И сразу погас, замкнулся в себе.
   Виктор прикурил и затянулся сам, хотя после того, как дал себе зарок не курить, делал это крайне редко. Потом подвинул зажигалку к сигаретам.
   - На что же вы все - таки надеялись ? - не отрывая глаз от от задержанного, спросил Чернышев.
   - Я ведь и не расчитывал на всю сумму, - вдруг оправдывающимся голосом сказал тот, - думал - аванс получу и исчезну... Пару сотен долларов, может, тысячу...
   - Пару сотен, - скривился Виктор, - а потом ?
   - Жене большой заказ обещали, - смутился Валерий Павлович. Перебились бы...
   Чернышев понял: тот говорит правду.
   " Перебились бы..." Вот она - единственная звезда слабых - надежда! Только вот загорается она, несмотря на все мольбы, не чаще, чем выигрываешь по лотерее..."
   И снова "вверх-вниз"...
   Он подошел к двери, позвал.
   - Страшнов! Можешь организовать нам перекусить? - В коридоре появился младший инспектор уголовного розыска. - Сообрази, чтобы есть можно было...
   Он и не спросил, голоден ли Валерий Павлович.
   Страшнов принес еду по своему вкусу: "хот доги", две баночки с салатом, печенье. И еще пару банок "спрайта". Чернышев подвинул все это задержанному.
   - А вы? - спросил тот.
   - Нормально, - себе Виктор взял печенье. - Я терпеть их не могу...
   Он тверже уселся на стуле. Сидел, сжав губы, и лишь глядел, как деликатно тот ест.
   " Еще одна жертва эпохи..."
   Но настоящей жалости он не испытывал. В конце-концов, хребет дан человеку для того, чтобы ходить и стоять, а не ползать. Интеллигенное сюсюканье оскорбительно: трудно не одному, а всем...Не можешь помочь - не показывай и вида, что страдаешь...
   Задачей милиции была борьба с преступностью. А дальше вступал в действие Закон.
   Ностальгии по отошедшим временам у Виктора не было. Он еще в детстве увидел разницу между тем, как живет мальчишка из подворотни, и как - дети номенклатуры.
   Заметив смущение задержанного, он махнул рукой:
   - Мне ведь домой, а там наверняка спросят: где наел ся? - он состроил смешную гримасу. - Что ж я скажу? На рабо- те? Так мне и поверят...
   Он дал Валерию Павловичу еще сигарету и вернул пачку назад, на соседний стол. Сидел, думая о своем, пока вдруг не заметил, что тот вздремнул.
   Чернышеву стало тоскливо: хотелось запустить стулом в окно. Жаль было зря потраченного времени. Комбинация с задержанием не принесла никакой пользы.
   Внезапно задержанный испуганно приоткрыл глаза.
   - А что со мной будет? - робко спросил он
   - А ничего: доедите "хот доги" и поедете домой.
   - Вы отпускаете меня? - вздрогнул Валерий Павлович. Он смущаясь извлек из кармана лист чистой бумаги, аккуратно завернул остатки еды. - Я могу быть свободен?
   Чернышев уже поднимался.
   - Только пусть это будет вам уроком...
   - Виктор Анатольевич, да... - он заплакал.
   Чернышев не собирался ничего объяснять.
   Зашел в соседний кабинет к начальству отделения и криво ухмыльнувшись, бросил:
   - У меня к нему все. Пусть напишет объяснение и может идти.
   - Ну ты, Чернышев, даешь... - разочарованно откликнулось начальство. - Мы надеялись с твоей помощью все по окладу отхватим. А, может, чего-нибудь все же придумаешь, а?
   - Чего уж тут...
   Оба понимали то, что не в состонии был уразуметь Валерий Павлович. Хотя формально в действиях лже-продавца , в роли которого выступил задержанный, и содержался состав преступления - попытка мошенничества - все происшедшее было не больше чем оперативная комбинация милиции. Анастасия не могла выступить в качестве потерпевшей, поскольку, в действительности, не собиралась ничего приобретать, объявление в газете адвокат обвиняемого наверняка назвал бы провокацией...
   С трансплантантами у созданной ГУВД международной оперативной группы все было по-прежнему глухо.
   До поездки в Дом Кино, где он рассчитывал увидеть профессора Бреннера с коллегами, Панадис решил понежиться в ванной.
   Вспенив воду до того, что она стала похожей на кружево, он названивал по сотовому телефону абонентам из своего блокнота.
   Все это были женщины. Однако, на этот раз Панадису не везло: кого-то не было дома, кто-то не мог разговаривать. Набрав последний номер, он, вообще попал не туда.
   Дав отбой, позвонил еще раз.
   Ему ответил женский голос, и в желтых глазах Панадиса рассыпались блики удовольствия.
   - Здравствуйте, это я... Вы дома ?.. Да - да, на несколько дней... У меня родилась мысль пригласить вас в Дом Кино. Не возражаете? Где мы встретимся ? Когда ? Лучше всего - где-то через пару часов...
   Он поднялся, направил на себя сильную струю душа, закрыл воду и растерся гостиничной простыней. Потом натянул на себя светлозеленый махровый халат, который возил с собой.
   Перед зеркалом он внимательно и придирчиво оглядел себя. Включил фен. Взбил не очень густые волосы гребешком, направ ляя на них сильную струю горячего воздуха. Затем тщательно выщипал тоненькие волоски на скулах. Еще минуты две энергично массировал электрической бритвой щеки, и закончил туалет новым путешествием в зеркало.
   Красный смокинг, желтый, с коричневым рисунком галстук, темные очки...
   Он нравился самому себе: мужчина под сорок. Ухоженное лицо. Крутой волевой подбородок. Длинные, с хорошо отлакированными ногтями руки.. .
   К назначенному часу он был тщательно одет...
   Но внезапно неожиданная мысль всплыла из глубин подсознания: а что, если Бреннера у него уведут?! Ведь возможно, даже очень вероятно, что в Москве есть человек или группа людей, которые тоже достают трансплантанты Причем из такого источника, который не зависит от стихийных поставок китайского рынка?! Разве они сами не могли выйти на Бреннера?!
   2.
   Коллега и компаньон Игоря Рындина - Аркадий, а для своих просто "Аркан" позвонил ему в офис сразу после обеда.
   - Помнишь профессора Лукова с кафедры урологии? Стари чок - старичок, а оказался полезым: он ведь был официальным оппонентом, когда Бреннер защищал докторскую...
   - Зацепил?! - Игорь Рындин, глава Медицинского Центра "Милосердие-96" в первый момент даже не поверил.
   - Еще как ! Пообещал старику оплатить поездку на Между- народный конгресс в Вену...
   - За счет расходов спишем...
   - Я об этом подумал. А он - устроил нам встречу с Бреннером.
   - Когда ?
   - Как когда ? - усмехнулся довольный произведенным впеча тлением Аркан-Аркадий. - сегодня вечером.
   Рындин присвистнул: где?
   - Как где ? Знаем ведь твой размах, твои вкусы...
   Рындин был тщеславен. Поэтому даже деловые встречи он назначал не в самых дорогих и шикарных ресторанах Москвы, а в самых престижных местах, где можно было вдохнуть в себя запах "звездного" дождя и, промокнув под его сверкающими струями,ощутить себя частью окружающей среды.
   - В Доме Кино. Улестил?
   - Улестил. Сюрприз, - согласился Рындин, - но и у меня для вас с Генкой тоже кое - что припасено. Как сказал бы Кар лсон из детской книжки не просто сюрприз, а с начинкой...
   - Ну да ! - хихикнул Аркадий.
   - Сейчас, подожди ! Лобанов покопался в бумагах на своем дорогом, антикварном столе и, наконец, нашел газету, где отчеркнул розовым флоумастером объявление. - Какой-то чудак ищет почку...
   Аркадий остался доволен. Даже очень.
   - Итак, в девять... То - есть мы-то пораньше, поговорить надо...
   В свои тридцать три, как у Христа, года, Игорь Рындин добился всего, чего бы мог пожелать человек в его возрасте.
   Денег, положения. Ему многие завидовали...
   Билеты на любые спектакли и концерты, приемы, званные вечера. Ночное казино. Наконец, - серебристый "Мерседес", купленный в Германии. Собственная СБ -Служба Безопасности.
   Рындин жил в огромной квартире в центре Москвы: переселил жильцов двух больших коммуналок, произвел евроремонт и пользовался всеми благами столичной жизни.
   У него была прекрасная жена и восьмилетняя дочь. Два раза в году он выезжал за границу - в Австрию походить на лыжах зимой и в Ниццу летом. Да кто, - многие ли из его сверстников-врачей добились чего-то подобного?
   Было у него и что ответить таинственному Богочеловеку из Иудеи, на которого, как все говорили, он был похож внешне.
   Встреться тот ему однажды и спросив:
   " - Вот и волосы у тебя, милый человек, как у меня, и бородка с усами, и весь облик свой ты под меня строишь, а что вот сделал ты в жизни, кого осчастливил, кому помог ? "
   Он бы подумал и смиренно ответил:
   " - Жертвую, по мере сил, слабым и обделенным, даю работу многим, кто в ней нуждается. Сиротский дом отремонтировал. А, главное - в моем медицинском центре возвращаю людям здоровье. Есть матери и жены, которые молятся за меня Тебе же... "
   Не хватало ему, пожалуй, только славы, восторгов и обожания. Но и здесь он надеялся на успех.
   За пятнадцать минут до назначенной встречи они уже сиде ли за столиком. Скатерть была белее снега. Фужеры, рюмки тонко вызванивали, отзываясь на голоса вокруг...
   Ресторан заполнялся...
   Столики хотя и были отделены подобием барьеров позволяли увидеть: кто? С кем? Звезды сегодня шли косяком
   по случаю состоявшейся презентации...
   Некоторые, проходя, с любопытством оглядывали стол молодых бизнесменов - " новых русских."
   - Мы должны заполучить Бреннера себе, - пощелкал по инкрустированной вилке Рындин. Он и в правду был похож на Христа, решившего снова стать человеком и облачившегося в модный дорогой костюм с галстуком-бабочкой.
   В этой кампании он был генератором идей, и компаньоны это признавали. Взгляд его придирчиво прошелся по двум ближайшим друзьям-однокашникам.
   В их деловом трио, у каждого была своя, строго и точно очерченная роль.
   Невысокий живчик с актерскими замашками - в свое время не приняли в ГИТИС, и слава Б-гу! - Аркан был центром притя- жения. Огоньком, на чей приятный и не режущий глаза свет слеталась разного рода мошкара.
   Красавчик Генка, сохранивший грузинскую фамилию отчима, свободно объяснялся на восьми языках - прирожденный лингвист - и для чего только во врачи подался? Этот производил впечатление на иностранцев. Есть такие люди - самим своим видом и манерами вызывают доверие.
   - Чтобы привести этого Бреннера сюда, - состроил подходящую гримасу Аркан, - старика Лукова хватило. Но вот дальше...
   - Слушай, - с нарочитым кавказским акцентом подхватил Геннадий. - А можэт, его кто в Тбилиси знает ? Я провэрю...
   - А что, если предложить ему место консультанта в нашем медицинском центре? - вслух размышлял Рындин.
   - Сначала выясни , сколько он стоит... - рассудил Аркан.
   - Мы должны выйти на новый уровень. И сделать это очень скоро, тихо, но со значением бросил Рындин.
   - Вон он!.. - снизил голос Генка.
   - Поднялись.
   Метрдотель вел к их столу импозантного - лет за шестьде сят, мужчину в явно на заказ сшитом костюме.
   - Эммануэль Бреннер ! - протянул он каждому лощеную, ухо женную руку.
   Компаньоны представились.
   - Доктор Олег Рындин.
   - Доктор Аркадий Павленко.
   - Доктор Геннадий Кавтарадзе.
   Бренер рассеянно процедил взглядом изысканный натюрморт на фоне скатерти и с любопытством оглянулся.
   - Это что, московский Голливуд? - голос у него был невысокий, слегка капризный.
   Аркан с его актерскими замашками заразительно захохотал.
   - Попали в точку, профессор...
   Бреннер, несколько озадаченно посмотрел в его сторону и улыбнулся.
   Весь вид его говорил, что ему все здесь крайне любопытно: он- то ведь сам совсем из другой галактики. Медицинской...
   - Вы здэсь надолго, профессор ? - спросил Геннадий.
   Его акцент обычно подкупал собеседников.
   Вот и Бреннера тоже.
   - На несколько дней, - Бреннер приблизил к себе недопитый фужер, но пить не стал, отстранясь, разглядывал на свет.
   - Дела ? Отдых ? - тут же заинтересовался живчик с актер скими замашками - Аркан.
   Бреннер неопределенно повел бровями: это дело личное.
   После небольшой артиллерийской разминки против него была двинута главная ударная сила. Вступил в разговор Рындин.
   - Мы слышали, вы проводите операции не только у себя в Израиле, но и за границей тоже. И, кажется, довольно часто...
   Повернув к нему свою крупную, седую, с розоватыми просве тами между редкими волосами голову,Бреннер посмотрел на него более внимательно.
   - И сейчас у вас тоже должна была состояться операция? Не так ли? полюбопытствовал Рындин. - Она уже позади?
   - Отложена, - неприязненно откликнулся гость.
   Трое компаньонов обменялись быстрыми взглядами.
   - Если не секрет, профессор: вы связаны с медицинскими центрами или с частными лицами ?
   - Видите ли.. - начал Бреннер, но не закончил.
   Он отвел взгляд в сторону. По всему было видно, что вопросы эти ему крайне неприятны.
   В поле его зрения оказалась молодая элегантная женщина за соседним столом.
   - Это известная телеведущая... - негромко подсказал Аркадий.
   - В вашей области, профессор, ведь всэгда есть дэфицит, не правда ли ? - В разговор снова вступил Генка.
   Бреннер оставил фужер в покое и слегка поежился.
   - Я имею в виду трансплантанты, - словно не заметив его реакции, продолжал тот.
   - Господа,- закусив губу, сухо и нервно оборвал его Бреннер, - я полагаю, это - не допрос ?
   Все трое мгновенно переглянулись и разразились хохотом. Неудержимым, заразительным.
   На них оборачивались..
   Рындин сквозь смех объяснил:
   - Профессор, - мы не из ФСБ. Даже не из МОСАДа ! Мы - врачи, на паях создавшие в Москве самый крупный медицинский центр "Милосердие, 97"...
   Бреннер понял, что попал впросак.
   Он досадливо прикрыл глаза и слегка изменился в лице. С ним это случалось крайне редко.
   Коллеги оказались людьми легкими в общении, любознательными в вопросах профессии, и, повидимому, рвались вывести свой
   медицинский центр на международный уровень.
   Их беседа была прервана появлением Панадиса. Он, как маленький буксир - огромный океанский лайнер, вел крупную яркую даму лет тридцати пяти в декольте и с таким "мейк-апом" на лице, какой достигается долгими часами, проведенными в косметическом кабинете.
   Троица разглядывала ее с откровенным любопытством, куда меньше внимания уделяя ее спутнику.
   - Я вас разыскиваю, профессор... Доктор Панадис, дорогие друзья... Очень рад... Очень рад...
   Красавчик -Геннадий, знавший здесь всех - от директора до швейцаров сделал знак официанту, тот услужливо подоспел со стульями.
   Ресторан все больше наполнялся знаменитостями: актеры, режиссеры, тележурналисты...
   По возросшему уровню звукового фона можно было заключить что под влияние выпитого общение за столиками переходит в следующую - более эмоциональную стадию.
   В голове Панадиса вдруг мелькнула любопытнпя мысль:
   " А что если теперь, после таинственного исчезновения Ли, эти трое с их медицинским центром могут представлять для него интерес?"
   - Господин Рындин, - он сразу усек, кто из этих троих - главный, - вы специализируетесь в урологии ?
   - Нет, почему же ? - светским тоном ответил тот, - у нас широкопрофильный центр.
   - Крайне интересно, - изумился Панадис. - И уже на- лажены зарубежные связи ?
   Рындин изобразил на лице иронический вопрос. Весь его вид говорил: вы могли предположить обратное? Если речь идет о серьезных людях, иначе и быть не может.
   - В наши дни, - поддакнул Панадис, - медицина подобна кино... - Он показал на соседние столики. - Если вы не знаете, где и что делается,"Оскара" вам никогда не получить. А это значит, не будет ни рекламы, ни пациентов...
   Рындин показал улыбкой, что оценил удачную метафору.
   Панадис напряг лоб и, подняв вверх указательный палец, - словно вспомнил неожиданно интересную деталь, - сказал вдруг:
   - Мне звонили из Портленда, это на Тихоокеанском побережье, неподалеку от канадской границы. Они разыскивают органы для трансплантации. Вас не может это заинтересовать?
   Рындин улыбкой прикрыл некоторое замешательство.
   - Трудно сказать, - он колебался.
   - Да - да, я понимаю, - прикоснулся успокаивающе к его рукаву Панадис.
   - А вас интересуют трансплантанты ?- словно бы невзначай спросил Рындин.
   Панадис сжал губы в трубочку.
   - Мир, господин Рындин, воистину стал одной большой деревней. Телевидение, радио, а теперь еще "Интернет"... Моя область - маркетинг, а здесь - все двери открыты...
   - Чтож, - Рындин посмотрел на него внимательно, - свяжи тесь со мной. Что-нибудь придумаем...
   И он протянул Панадису свою визитную карточку...
   Панадис вернулся в гостиницу поздно.
   Еще в дверях услышал звонок.
   " Кому это угораздило в голову звонить в такое время? Двадцать минут двенадцатого ночи..."
   Он подошел к телефону, снял трубку, ответил ледяным то- ном:
   - Доктор Панадис у телефона...
   Голос, прозвучавший в трубке, сразу же заставил его нас торожиться. Акцент был явно китайским.
   - Я - друг Ли.
   - Понимаю... - почему-то почти шопотом ответил он.
   - Нам с вами надо встретиться...
   Сделав глубокий вздох, Панадис постарался придать своему ответу деловой тон.
   - Конечно - конечно... Завтра же... Только в котором часу ?... Дайте подумать... Днем, вечером? Когда вам будет удобней...
   Трубка слегка помолчала, а потом изрекла равнодушно:
   - Не завтра - сегодня !...
   - Сегодня ? - Панадис ухитрился произнести так, чтобы в голосе его прозвучала только озадаченность и никак не страх, который его сразу сковал.
   " Черт их знает, китайцев с их триадами..."
   Но в трубке, как удар молота по свае, раздалось:
   - Прямо сейчас...
   Мгновенно проворачивая в голове неожиданную и мало приятную для него ситуацию, Панадис дал задний ход:
   - Куда я должен приехать ? - Словно и не было у него перед тем никаких сомнений.
   Ему показалось, человек на другом конце провода улыбнулся. Не просто опасный - очень опасный тип...
   - Никуда. Я сижу внизу. В фойе. Жду вас...
   Ощущение было такое, словно он читает даже не мысли - биотоки. Так чувствует себя человек, когда видит на экране дисплея свои собственные живущие и дышащие внутренности.
   Панадис надел шляпу, которую перед тем успел снять и, застегивая, на ходу пальто, пошел к лифту.
   Внизу, в холле, навстречу ему церемонно, по-дальневосточному, поклонившись, поднялся китаец лет тридцати восьми - сорока. Волосы у него были гладкие, иссиня черные, скуластое лицо непроницаемо. Очки меняли цвет в зависимости от падавшего на линзы света. Взгляд за ними был холодный, вязкий.
   На китайце был темный, с иголочки, костюм, который подчеркивал литые мускулы и борцовскую шею его обладателя.
   - Чень, - представился он, и Панадису показалось, что его продуло сквозняком.
   Этот, несомненно, был главным в их "триаде". Таинственная и многозначащая вершина, которая связывает все три угла треугольника, придавая ему размер и форму.
   Церемонно улыбнувшись, Панадис указал рукой на дверь, полагая, что и китаец, в свою очередь, предложит ему пройти первым.
   Ничуть не бывало: тот вел себя так, словно почет, ока зываемый ему Панадисом, полагался ему по чину. Не оборачива- ясь прошел вперед.
   Они вышли на улицу.
   Китаец коротко сделал знак ладонью, даже не подняв руки, и тут же, взвизгнув тормозами, остановился какой-то частник.
   - В сторону "Аэропортовской".
   Водитель назвал цену. Китаец не слушал.
   Усаживаясь в машину, Панадис спросил подчеркнуто интимным и беззаботным тоном:
   - Куда сейчас ?
   - В "Шанхай"...
   Частник нырнул в светящуюся струю машин.
   Ночная Москва в мелкой штриховке снега выглядела притихшей. Она отходила от тяжелого и нервного дня. Опустевшая, освещенная ярким ночным светом сцена: храмы, звонницы, колокола.
   Разговор в машине не клеился. Панадис пытался разрешить неразрешимую задачу: что от него хочет этот мрачноватый китаец...
   Остановились под темными, тщательно зашторенными изнутри окнами. Ни одна ниточка света не проникала наружу.
   Секьюрити в камуфляжном костюме и высоких ботинках, узнав Ченя, тут же впустил его вместе со спутником.
   Внутри пахло добротным ужином и теплом, сдобренным дорогим коньяком. Чень вложил в ладонь малого у входа банкноту, и тот, не выразив эмоций, переправил ее в карман брюк.
   Потом такой же жест размягчил душу немолодого швейцара в галунах и генеральской шапке, сразу переглянувшегося с метром. Тот почему-то нервничал. Оказалось, ждут "высокого гостя".
   Их посадили за дальним столиком рядом с большим аквариумом. Морды беспрестанно двигающихся экзотических рыб напоминали карнавальные маски. На арктической белизны скатер ти застыли канделябры с электрическими свечами.
   Чень щелкнул пальцами, и тут же возникший официант поставил на стол чашечки с курящимися дальневосточными благовониями.
   Вкусы Ченя, видимо, здесь знали.
   Гости заказали блины с черной икрой и выпивку.
   Но Чень, вместо водки, попросил себе "текилы".
   Ему принесли ее вместе с ломтями лимона. Выпив, Чень положил в рот ломоть лимона, и произошло нечто невероятное: чугунный обелиск заплакал настоящими человеческими слезами.
   - Где вы это пробовали? - восторженно спросил Панадис.
   - В Мексике. Чем проще ресторан, тем вкуснее там еда и питье.
   Он изъяснялся по - русски правильно - как говорят те, кто долго и старательно учил грамматику, - но в самом строе речи слышалось что-то искусственное. Впрочем, как и в
   акценте...
   Поразмышлять над этим Панадис не успел.
   В зале появились охрана "высокого гостя", неожиданно почтившего ресторан своим присутствием.
   Вначале в дверях показалось четверо коротко стриженных молодцов в костюмах с галстуками - бабочками. Лица их украшали темные очки. Задачей Службы Безопасности было убедиться в том, что ничто здесь не угрожает "охраняемомму объекту". Разделившись по двое, они прошествовали по залу бесцеремонно разглядывая посетителей.
   Разговоры за столиками сразу смолкли. Все взгляды были направлены на вошедших.
   Всех - кроме Ченя. Китаец продолжал спокойно есть.
   Охранникам не могло это понравиться. Двое из них направились к столику, за которым сидели Чень и Панадис.
   Поравнявшись с ними, один из молодчиков как бы ненароком толкнул, спинку стула, на котором сидел китаец. Извиниться он и не подумал.
   Что произошло в течение трех секунд, последовавших за тем, Панадис разглядеть просто не успел: наглеца согнуло в дугу. Он окаменел в неестественной и явно причинявшей ему боль позе. Заломив ему локоть за спину, Чень глядел на него тяжелым взглядом чугунного обелиска. Одна из ножек стула, на котором он сидел, упералась в ступню незадачливого рэкетира.
   - Икскьюз ми, - побелевшими губами произнес молодчик. - Не узнал...
   Отношения между самими охранниками, видимо, были непростыми. Его коллеги застыли каждый на своем месте явно оценивая обстановку. Ни один из них не тронулся с места, чтобы помочь.
   Сцена приковала к себе взгляды всех сидевших в зале.
   Метр прикрыл глаза, официанты застыли с блюдами на поднятых руках, ввинченный в зал вакуумом тишины швейцар держал в руке сотовый телефон, имитируя желание позвонить.
   Чень галантно привстал, освободив ногу и руку наказанного и церемонно поклонился.
   Немая сцена завершилась, словно ее и не было.
   Каждый моментально возвратился к тому, чем он перед тем занимался. К такого рода событиям тут уже привыкли за последние годы: "Шанхай"! Никто ни намеком не выдал ни удивления, ни любопытства или страха.
   Чень налил еще "текилы" себе и Панадису. Сам он выпил до конца, Панадис - только до половины.
   Молодчики вышли, но вскоре замаячили снова: сопровождали впереди и сзади маленького, лениво двигавшегося лысеющего человека с потертым лицом. Рядом шествовала длиноногая дива в шубе и бриллиантах, тянувших ценой на нефтяную скважину.
   Сопровождающих снова было четверо, но виновника инцидента среди них не оказалось. Его сменили.
   Скучающий живой ледокол и сопровождавшие его буксиры свернули в сторону, обойдя при этом угол, где сидели Чень и многое почерпнувший для себя из этой ситуации Панадис.
   Придав физиономии соответствующее выражение, Панадис, взглянул на Ченя. Он нащупывал подходящую стезю для нелегкого разговора и потому, помолчав, бросил:
   - Вы - отважный человек, господин Чень: все могло кончиться куда хуже...
   Чень снисходительно улыбнулся.
   - Это ошибка - так думать. В девяносто девяти случаях из ста - ничего бы не произошло. Знаете почему ? Они - профессионалы, и я - профессионал ! Зачем же нам убивать друг друга без цели, если не мешаем один другому? Пройдем мимо, извинимся: каждому своя дорога...
   Это "текила", подумал Панадис, развязала ему язык...
   - Но ведь вы... - Панадис подыскивал наиболее обтекаемые и подходящие формулировки, - профессионалы... В разном смысле этого слова...
   Черт бы драл этого китайца: он читал мысли, буквально, находу !
   - Ли убит. Вот вам один из ста когда все оборачивается иначе...
   Панадис застыл от удивления.
   - На днях я лечу в Ташкент. Впредь все будет " О кэй".
   - Надеюсь, - Панадис сделал над собою усилие. Язык не слушался его.
   - Я не бандит, доктор, - Чень раздвинул губы в улыбке, словно открывал большие и тяжелые ворота. - Они - не милиция. Мир меняется. И преступления тоже. Знаете, какое из них самое тяжелое сегодня?
   Панадис изобразил на лице интерес.
   - Измена. Если начал с кем-то вести дела - продолжай. Коней на переправе не меняют!
   Намек был больше чем понятен.
   Этого человека легко было представить себе не только за столиком ресторана, но и с автоматическим пистолетом в руках. Вряд ли он при этом вел себя более нервно...