Страница:
Впрочем, Жаим уже научился слышать и взвешивать не только сказанное, но и то, что осталось невысказанным.
Он полагал, что Брендон, снова оказавшись в высшем панархистском обществе, просто пользуется им с привычной легкостью, довольствуясь веселой компанией и постоянным кругом удовольствий, а в свободные часы освежая старые знания.
С Жаимом Брендон говорил о еде, напитках, играх, навигации, архаических видах музыки, о трудностях перестройки полости двигателя при отказе скачковых систем, о всяких повседневных мелочах и даже — объективно, но от этого не менее занимательно — о людях, которых встречал в свете. Но он ни разу не касался таких персон, которые создают или губят судьбу целых планет. Никогда не говорил ничего по секрету, не затрагивал ничего важного.
«Одному он все-таки доверился — Маркхему литЛ'Ранджа», — напомнил себе Жаим. Потом Маркхем исчез, и когда Брендон разыскал его, он был уже мертв.
Жаим перебрал в памяти весь разговор, смекая, что было сказано, а чего не было.
Обет Служения: то, что Архон принес его, — сказано, то, что Брендон этого не сделал, — нет. Подтекст: не сделал, потому что сбежал.
Сказано, что кто-то должен возглавить новое правительство. Не сказано, что Панарх должен быть объявлен мертвым, прежде чем таким главой станет Брендон.
«Пока мы ничего не знаем...» Жаим вдруг понял, что упустил второй смысл этого высказывания: речь шла не только о судьбе Панарха, но и о том, как его уцелевший сын избежал гибели на своей Энкаинации.
А ведь это раскрывало суть всего разговора, подытоженную в его последней части.
Сказано, что Брендон должен чаще появляться в свете. И не сказано, что он не должен касаться правительственных дел.
Жаим оглянулся: Эренарх лежал в откинутом кресле, измученный, с потным лбом и закрытыми глазами. Рифтер понял, что стал свидетелем двух совершенно разных разговоров, и подумал, уж не нарочно ли Брендон проиграл обе партии. Потирая подбородок, он пожалел, что не может припомнить в точности, как проходила первая. Но теперь он был убежден, что эти якобы случайные удары — то по настоящим шарам, то по ложным — тоже имели какой-то смысл.
Это был не разговор, а поединок.
Жаим вспомнил ссылку на «полдюжины уроков» и задним числом сообразил, что речь шла о покушениях.
Хороши уроки! Но есть ли лучший способ научить пьяного шалопая послушанию?
Был Шривашти виновником этих покушений или нет, его реакция внушила Жаиму уверенность, что он о них знал. Это еще не доказывает, что он соучастник: о гиперсвязи он тоже знает.
Шлюпка причалила к станционному шлюзу. Брендон открыл глаза и сказал:
— Пошли.
— Архон Шривашти напомнил мне, что пора потрудиться на светской ниве. Ки, составь список полученных нами приглашений.
— Уже составлен, — тихо молвил Ки.
Эренарх помедлил, сложив руки и вопросительно склонив голову, потом протянул руку через плечо Ки и нажал кнопку.
— Прогони еще раз, вдоль этой оси.
Ки исполнил требуемое и сел на место.
— Мне думается, друзья мои, анклаву время как-то ответить на гостеприимство.
Такой оборот событий удивил Жаима. Брендон, рассеянно поглядев в сад, прищелкнул пальцами.
— Знаю: концерт. — Он улыбнулся всем, остановив взгляд на Монтрозе, который только что вернулся с одной из своих вылазок. — Что скажешь?
Монтроз пожал массивными плечами.
— А кормить-то мы их будем?
— Только прохладительное и закуски. И чтобы сохранить дух умеренности, внедряемой леди Ваннис, сделаем все скромно.
— Скромно, но так, чтоб запомнили, — подытожил Монтроз.
— Предоставляю это твоим умелым рукам, — сказал Брендон.
Монтроз зажмурил глаза и улыбнулся.
— Ну да, умелым. Ладно, поглядим, что там твои предки запасли в кладовых...
— Мне понадобятся также твои музыкальные таланты, чтобы открыть и закрыть все это дело.
Монтроз вопросительно поднял тяжелые брови.
— Да-да. — Эренарх улыбнулся с затаенным волнением. — «Мертвый воскреснет, живой умрет, музыка с ритма собьет небосвод». — Монтроз кивнул, широко улыбаясь, а Брендон, показав на экран, велел Ки: — Пригласи всех.
— Всех?
— Да. А я еще пару добавлю.
Ки заморгал, чуть наморщив высокий лоб.
— Вряд ли они все поместятся в вашем зале...
— Верно. Мы займем павильон на озере, но создадим в нем домашнюю обстановку.
Монтроз потер руки и подозвал к себе Ки. Пока они разговаривали, Брендон сказал Жаиму, который ожидал чего угодно, но не этого:
— Ты, помнится, говорил, что идешь с Ивардом и прочей «Телварной» на сплэтбольный матч. Можно и мне с вами?
— Есть. Попробуй, Озип.
Она ждала, терпеливо взирая снизу на ноги Озипа, пока он проверял клавиатуру. Потом ноги отошли, и появилось перевернутое лицо — красивое, смущенное, с веселыми глазами:
— Все исправно зеленеет. Никак управилась!
— Да и пора бы — вон сколько возились, — сказала Марим и вылезла. — Ну что, встретимся на месте? Мне надо переодеться и забрать мою подругу.
— Неужто твоя таинственная должарианка наконец вылезет из берлоги? Вот не знал, что должарианцам нравится сплэтбол. Достаточно ли это насильственный вид спорта?
Марим только ухмыльнулась.
Кому что, а нам бы смыться отсюда, дурья башка.
— Давай я провожу тебя немного, — предложил Озип.
— Ты ведь близко живешь — лучше приди туда пораньше и займи нам хорошие места. — Марим сунула босые ноги в мокасины. Озип, помявшись, перешел к сути дела:
— А потом?
Марим засмеялась, облокотившись на пульт наполовину отремонтированного корабля.
— Поживем — увидим.
Озип тоже засмеялся, не скрывая своего желания. Марим не спеша собрала свои инструмент — ей надо было, чтобы он ушел.
Дождавшись этого, она быстро достала из потайного кармана маленький чип, зажала его в ладони, взяла сумку с инструментами и вышла, оглядев напоследок корабль — ладный старый «гульденфайр», популярный в торговом классе. Его неизвестный владелец здорово пострадал в каком-то бою. «Интересно, как это было», — подумала Марим, отпирая шлюз, — но тут же забыла о корабле и припустила по трубе к табельному столу.
Молодой усталый мичман отметил ее. У нее забилось сердце: вот он, ее парень.
— Длинная была смена, — сказала она приветливо. — Но дело вроде двигается.
— Это пока не прибыла еще одна флотилия с беженцами. — Мичман сел поудобнее — он, видимо, был не прочь поговорить.
— Опять беженцы? Да куда ж они их денут? На онейле больше места нет, тут пятый блок забит под завязку, цинциннатцев в четвертой недавно уплотнили...
— Не знаю. — Молодой человек подавил зевок. — Кажется, собираются очистить пару участков на онейле, а часть посадок перевести на гидропонику. Ну а пока втиснут новых куда-нибудь в Колпак.
Марим оперлась о его пульт.
— Вы на матч пойдете?
— Я до двадцати двух на дежурстве. — Он снова зевнул, да так, что глаза заслезились, и виновато улыбнулся. — Четыре часа дежурим — четыре отдыхаем, такое положение. Зато корабли понемногу ремонтируются.
— Говорят, «Грозный» почти готов.
— Это правда. Я сам с «Грозного» — завтра мы переходим на борт. Скорей бы! Когда корабль кажется тебе просторным, тогда ты понимаешь, какая тут толчея.
— Бедняги. — Марим заметила, как его глаза пробежались по ее телу. — Жаль, что вам нельзя на матч. Там все соберутся — штатские, флотские, даже мы, рифтеры!
— В казарме только об этом и говорят, — погрустнел мичман. — Но мы можем устроить свой матч, когда вернемся на «Грозный».
— Вот здорово будет. — Она зевнула и закинула руки за голову, чувствуя, как натянулся на ней комбинезон. — А этот по сети покажут, как думаете?
— Возможно, — рассеянно ответил он. — Но когда мы на дежурстве...
— Ой, блин! — вскрикнула Марим. Инструменты из ее сумки посыпались на пульт, на колени мичману и на пол. Она нагнулись вслед, прижав одну грудь к его носу.
Мичман отпрянул, побагровел до ушей.
— Я сейчас соберу, — сказал он и нырнул вниз.
— Ох, милый, вот паскудство, — заворковала Марим. — Я та-ак устала, прямо не соображаю, что делаю... Вы такой милый... — Продолжая в том же духе, она прошлась по клавишам — сначала отключила звук, потом ввела код. Напоследок сунула внутрь свой чип, нажала клавишу выполнения программы и одной рукой извлекла чип обратно, а другой снова включила звук — как раз когда парень выпрямился, зажимая в обеих руках ее инструменты.
Она подставила ему сумку.
— Наверное, я устала больше, чем мне казалось, — сказала она, улыбаясь что есть мочи. — Очень сожалею.
— Мы все, видимо, устали. Ничего страшного.
Марим сделала парню ручкой, повесила сумку на плечо, сказала: «До скорого» и ушла, стараясь не дышать.
Вийе, похоже, опять удалось: ни тревожной сирены, ни криков вдогонку. Дойдя до транстуба, Марим прислонилась к стене и засмеялась, как пьяная, от облегчения. Если бы ее поймали, ей бы пришел конец — ну разве что она сумела бы как-то отбрехаться.
Это тоже было бы приключение хоть куда, — но лучше уж держаться в рамках, намеченных Вийей. Марим отлично понимала, что побег возможен только с Вийей — одной ей с этой сраной станции век не выбраться.
Она доехала до Пятого блока и окликнула скучающего часового по имени — он улыбнулся в ответ, но бдительности не утратил. Это Марим тоже заметила: на Рифтхавене охрану можно купить деньгами или чем другим, а эти чистюльские десантники пока что ни на что не клюют.
Пусть с ними тоже Вийя управляется.
Марим задумчиво нажала на дверную пластинку. Вийю она, как всегда, застала за работой.
— Прошел номер! — торжественно объявила Марим.
— Я знаю. — Вийя даже глаз не подняла.
— Ну да, — вздохнула Марим, — ты же теперь в системе. Ясно, что ты знаешь. Но...
Вийя посмотрела на нее со слабой улыбкой, не отразившейся в черных глазах.
— Ты молодец, Марим.
Марим, избегая этого каменного взгляда, налегла на спинку стула, которая, попытавшись приспособиться к ее весу, наконец сдалась и сдулась с жалобным писком.
— Озип обещал занять нам места. А Жаим когда придет?
— Уже время. Ничего, подождем.
Марим вздохнула и выпрямилась.
— Может, передумаешь еще? Я против Монтроза ничего не имею, но мне нравится Жаим, и, видит Телос, — он запустил бы скачковые куда быстрее, чем я в одиночку.
— Нет. Он не должен ничего знать о наших планах. Даже и намекать не смей.
Марим скривилась. Локри вне досягаемости, Ивард, если его возьмут в последний момент, будет только обузой. Марим всегда поглядывала на высокого, мрачного механика, но он жил с Рет Сильвернайф. А теперь, когда Рет погибла...
Марим пошла принимать душ и переодеваться, решив, что прощупать Жаима все же не повредит.
Тут ее стиснули за плечо — не до такой степени, чтобы вывихнуть, но очень чувствительно. Марим пошатнулась, обернулась назад и увидела перед собой лицо Вийн. Будь она проклята, эта темпатка! Что там учуяла Вийя?
— Мне правда нравится Жаим, — запротестовав Марим.
— Мне тоже. Но он останется здесь.
Марим попыталась вырваться, но без всякого успеха. Она скрестила руки на груди и сказала:
— Тогда объясни почему... — Молчание Вийи действовало ей на нервы. — Я всегда была хорошим членом экипажа. — От того, что ей пришлось об этом сказать, и от сознания, что Вийя читает ее мысли, Марим чувствовала себя как при переменной гравитации.
— Потому что это было в твоих интересах, — тихий голос Вийи был лишен каких бы то ни было интонаций. — Хорошо, я скажу, только сначала дай мне слово.
Марим глянула в непроницаемое лицо со сверлящими черными глазами.
Если я совру, ты ведь все равно узнаешь.
Она разрывалась между желанием узнать и нежеланием отказываться от использования этого знания.
Она попробовала зайти с другой стороны:
— Ты не хочешь его брать, потому что он присягнул Аркаду?
— Неверно. Дай слово.
— Ладно. — Марим даже не пыталась скрыть свое раздражение. Какая разница? У должарианцев, как она давно убедилась, эмоций нет — одни аппетиты: на кровь, на секс, на власть. К счастью, они редко встречаются за пределами собственной планеты, и если они не твои союзники, ты держишься от них подальше. — Я ничего не скажу Жаиму — ни слова, ни намека. Но почему?
— Потому что ему вставили датчик, и чистюли слышат все, что слышит он.
— Святой Хикура, — ахнула Марим. Ее снова раздирало надвое — с одной стороны, она со страхом прикидывала, какие возможности это сулит сейчас и в будущем. Она прыснула: — Он тебе сам сказал?
— Он об этом не знает, — бесстрастно ответила Вийя.
— А Аркад? Он-то знает?
— Разумеется, нет. — В голосе Вийи появилось легкое нетерпение.
— Но... как ты тогда узнала?
Вийя отпустила наконец ее плечо, и Марим плюхнулась на стул.
— Потому что сразу после нашего разговора о гиперсвязи эйя засекли это слово в переговорах сторожевых псов Аркада.
Марим раскрыла рот, но шок быстро уступил место гневу.
— Но если ты знала, что он подключен... да ведь нас всех могли посадить под замок!
— Да, это был риск, но я рассудила, что они предпочтут держать датчик Жаима в секрете. Потому-то я так и настаивала на том, что мы должны молчать.
Марим потрясла головой, ошарашенная тем, что услышала. Вокруг нее шла игра, чуть было не затянувшая и ее, а она и знать не знала.
— Но откуда ты вообще знала, что бывают такие датчики?
— От Маркхема. Кто, по-твоему, выдал его и Аркада, когда они учились в Академии? Маркхем сложил это еще с кое-чем, что узнал перед своим изгнанием. Телохранитель — тот, что погиб на Дисе, — носил в себе датчик, и брат Аркада на Нарбоне все слышал. Я и подумала что здесь они применят против Аркада те же методы, хотя и по другим причинам.
Прикинув все последствия, Мария не удержалась от смеха.
— Значит, что бы старина Брендон ни замышлял... и даже когда он трахается?
— Если Жаим при этом присутствует, — пожала плечами Вийя.
Марим еще посмеивалась, воображая себе разные соблазнительные картинки, но ее развитый инстинкт самосохранения уже дал о себе знать.
— А если они узнают, что эйя шпионят на тебя? Эта старая сволочь...
— Они знают. Мандериан должен был выяснить это первым делом. Ты заметила, что эйя все чаще впадают в спячку? Чистюли поставили в своих секретных блоках пси-заградники.
— Значит, так на так получается. — Марим снова подумала о Брендоне и присвистнула. — И все, что делает Аркад...
— Это его проблемы. Жаим — человек наблюдательный. Следи за своими реакциями, потому что он будет здесь с...
Вестник у двери зазвонил.
Марим хлопнула себя по щеке и прошептала, давясь от смеха:
— Я пошла в душ. Когда выйду, буду в полном порядке, обещаю.
Вийя слегка улыбнулась.
— Поторопись. Я хочу посмотреть корабли, пока там не слишком много народу.
Марим вышла, как только справилась со своим воображением. Гипотетическая гиперсвязь мало интересовала ее, а вот датчик Жаима — это да. Пока она стояла под струями воды, Аркад стал казаться ей даже привлекательнее Жаима. Она решила, что непременно выяснит, исключительно чтобы повеселиться, что Аркад делает целыми днями.
Когда Вийи поблизости не будет.
Выходя к остальным, она уже полностью овладела собой, — и хорошо, потому что вместе с Жаимом явился Аркад. Откуда ни возьмись возник также кипящий энергией Ивард — он болтал без умолку и подергивал носом, как грызун.
Марим, даже не поглядев на него, встретилась с улыбающимся голубым взглядом Брендона и ухмыльнулась, но, прежде чем они успели сказать хоть слово, Вийя нажала пластинку у двери.
— Пошли.
Марим, помня, что их подслушивают, помалкивала. Пока они спускались к транстубу, она совсем успокоилась. Вийя вообще говорила мало, а Ивард трещал о том, как здорово было у его чокнутого старого нуллера на оси вращения. Страх сменился сильным желанием устроить какую-нибудь шкоду, но Марим справилась с искушением. Единственное, что она себе позволяла, — это сочные эпитеты при каждом упоминании Флота или Панархии.
Согласно желанию Вийи, она повела всех длинным путем, через эспланаду, чтобы Вийя сама могла увидеть подходы к кораблям и препятствия, которые им придется преодолевать.
Марим мысленно усмехалась, пробираясь к местам у сетки. Там, где сидели зрители, сила тяжести была нормальной. Как это типично для чистюль — установить невесомость только на арене. Для нее половина удовольствия от сплэтбола заключалась в том, чтобы тоже парить в невесомости, стараясь занять самое лучшее место для наблюдения за игрой. Тогда за пределами поля бывает даже интереснее, чем на нем.
Марим решила немножко пофлиртовать с Аркадом — пусть тем, кто их слушает, тоже захочется попробовать рифтерских забав. Она порадовалась, когда Ивард увидел какого-то приятеля и отошел.
Но почему-то — она так и не поняла, как это случилось, — они с Жаимом оказались позади Аркада и Вийи. Их разделили рьяные болельщики. Тут смешались в кучу все — флотские, штатские и беженцы.
Зрители взревели от восторга, когда мускулистая спортсменка, ухватив противника поперек туловища, на миг прижала его к себе, чтобы усилить вращение путем сохранения углового момента, насмешливо поцеловала и швырнула в кучу мячей. Бедняга превратился в бесформенную массу, беспомощно дрейфующую к ограждающей сетке.
Молодая женщина, послав зрителям воздушный поцелуй, схватилась за поручень и полетела поддержать своих товарищей, штурмующих ворота другой команды. Она пронеслась мимо Вийи и Брендона — их силуэты одинакового роста четко виднелись на фоне бушующей арены.
Марим попыталась продвинуть Жаима поближе, чтобы послушать, о чем они говорят, но Жаим не двинулся с места, следя за игрой.
Оставалось только наблюдать. Вийя стояла, не шевелясь, заложив руки за спину и чуть наклонив голову. Марим видела только резкий угол ее скулы и водопад блестящих черных волос.
Но Аркад был виден хорошо — свет играл на его лепном лице, большие голубые глаза смотрели внимательно. О чем это они толкуют так серьезно?
Марим толкнула локтем Жаима:
— Есть у него любовницы?
— У кого?
— У Аркада.
Серые глаза Жаима глядели вдаль.
— Спроси его сама.
Марим поджала губы, изучая его бесстрастное лицо и совсем не характерную для него позу. Это уже не тот сутулый, неуклюжий старина Жаим, который во всем слушался Рет Сильвернайф и скрывал свое смертоносное мастерство под внешностью увальня. Теперь он выглядит, как настоящий телохранитель.
Может, сам он не считает себя чистюлей, но он меняется на глазах. Интересно, знает ли он об этом?
Что он видит и слышит, находясь целый день среди этих одетых в маски Дулу? Она этого никогда не узнает, но кто-то знает в мельчайших подробностях. От смены перспективы у Марим даже в голове помутилось.
Покусывая большой палец, она вернулась к наблюдению за Вийей и Аркадом. Что-то случилось у них за то короткое время, на которое она отвлеклась. Вийя стояла в той же позе, но Брендон придвинулся поближе и сделал какой-то жест. Сухожилия его длинной кисти ярко выступили в золотистом свете с арены. Лицо его было таким же, как всегда: улыбающимся, открытым и внимательным, но напряжение сказывалось в приподнятой руке и в сдерживаемом дыхании.
Он ждал чего-то, но Марим не понимала чего. Наконец она сдалась и стала смотреть на игру. Болельщики завыли, когда спортсменка, так ловко убравшая с дороги противника, поразила круг в чужих воротах вытянутой, сжатой в кулак рукой.
Аркад, когда Марим взглянула на него снова, непринужденно раскинулся на стуле, беседуя с кружком флотских офицеров, которые, судя по всему, его знали.
«Не иначе как по ихней Академии», — подумала Марим, глядя на Аркада с удвоенным интересом. Она ни разу еще не видела его в кругу друзей, и просто удивительно, как он напомнил ей Маркхема, хотя между ними не было даже отдаленного сходства.
Ей захотелось это обсудить, но Жаим куда-то делся. Привстав на цыпочки, она увидела его за спиной у Аркада — стоит как статуя, образцовый телохранитель.
Вийя тоже исчезла — но миг спустя ее тихий голос сказал у Марим за плечом:
— Пошли отсюда.
Всю обратную дорогу Марим держала язык за зубами и только дома выпалила:
— Ну что?
Вийя обернулась к ней без улыбки, с предостережением, но Марим, обезумев от неудовлетворенного любопытства, завопила чуть ли не в голос:
— Если ты не скажешь, чего хотел Аркад, я...
Вийя, выждав до жути долгий момент, повела плечами.
— Бежать. Он предлагал мне все, что я захочу, если я заберу его с этой станции и доставлю на Геенну.
Марим выпустила воздух, как дырявые кузнечные мехи.
— Чтоб он провалился, этот логосов датчик. Ты хоть представляешь, какие деньги мы теряем? Мы, конечно, не такие идиоты, чтобы лететь на Геенну, но...
Вийя ушла к себе в комнату и закрыла дверь.
Марим повернулась лицом к стене и стала медленно бить по ней кулаком, пока не уперлась лбом в холодный дипласт. Вот и разберись, у кого мозги набекрень: у чистюль или у должарианцев.
«Одни других стоят», — решила Марим. Ну что ж, ничего не поделаешь. Может, Озип еще свободен. Это единственный способ не думать о том, чего не можешь изменить.
13
Он полагал, что Брендон, снова оказавшись в высшем панархистском обществе, просто пользуется им с привычной легкостью, довольствуясь веселой компанией и постоянным кругом удовольствий, а в свободные часы освежая старые знания.
С Жаимом Брендон говорил о еде, напитках, играх, навигации, архаических видах музыки, о трудностях перестройки полости двигателя при отказе скачковых систем, о всяких повседневных мелочах и даже — объективно, но от этого не менее занимательно — о людях, которых встречал в свете. Но он ни разу не касался таких персон, которые создают или губят судьбу целых планет. Никогда не говорил ничего по секрету, не затрагивал ничего важного.
«Одному он все-таки доверился — Маркхему литЛ'Ранджа», — напомнил себе Жаим. Потом Маркхем исчез, и когда Брендон разыскал его, он был уже мертв.
Жаим перебрал в памяти весь разговор, смекая, что было сказано, а чего не было.
Обет Служения: то, что Архон принес его, — сказано, то, что Брендон этого не сделал, — нет. Подтекст: не сделал, потому что сбежал.
Сказано, что кто-то должен возглавить новое правительство. Не сказано, что Панарх должен быть объявлен мертвым, прежде чем таким главой станет Брендон.
«Пока мы ничего не знаем...» Жаим вдруг понял, что упустил второй смысл этого высказывания: речь шла не только о судьбе Панарха, но и о том, как его уцелевший сын избежал гибели на своей Энкаинации.
А ведь это раскрывало суть всего разговора, подытоженную в его последней части.
Сказано, что Брендон должен чаще появляться в свете. И не сказано, что он не должен касаться правительственных дел.
Жаим оглянулся: Эренарх лежал в откинутом кресле, измученный, с потным лбом и закрытыми глазами. Рифтер понял, что стал свидетелем двух совершенно разных разговоров, и подумал, уж не нарочно ли Брендон проиграл обе партии. Потирая подбородок, он пожалел, что не может припомнить в точности, как проходила первая. Но теперь он был убежден, что эти якобы случайные удары — то по настоящим шарам, то по ложным — тоже имели какой-то смысл.
Это был не разговор, а поединок.
Жаим вспомнил ссылку на «полдюжины уроков» и задним числом сообразил, что речь шла о покушениях.
Хороши уроки! Но есть ли лучший способ научить пьяного шалопая послушанию?
Был Шривашти виновником этих покушений или нет, его реакция внушила Жаиму уверенность, что он о них знал. Это еще не доказывает, что он соучастник: о гиперсвязи он тоже знает.
Шлюпка причалила к станционному шлюзу. Брендон открыл глаза и сказал:
— Пошли.
* * *
В анклаве к Брендону как будто вернулась энергия. Он позвал Ки и Монтроза, не отпуская Жаима.— Архон Шривашти напомнил мне, что пора потрудиться на светской ниве. Ки, составь список полученных нами приглашений.
— Уже составлен, — тихо молвил Ки.
Эренарх помедлил, сложив руки и вопросительно склонив голову, потом протянул руку через плечо Ки и нажал кнопку.
— Прогони еще раз, вдоль этой оси.
Ки исполнил требуемое и сел на место.
— Мне думается, друзья мои, анклаву время как-то ответить на гостеприимство.
Такой оборот событий удивил Жаима. Брендон, рассеянно поглядев в сад, прищелкнул пальцами.
— Знаю: концерт. — Он улыбнулся всем, остановив взгляд на Монтрозе, который только что вернулся с одной из своих вылазок. — Что скажешь?
Монтроз пожал массивными плечами.
— А кормить-то мы их будем?
— Только прохладительное и закуски. И чтобы сохранить дух умеренности, внедряемой леди Ваннис, сделаем все скромно.
— Скромно, но так, чтоб запомнили, — подытожил Монтроз.
— Предоставляю это твоим умелым рукам, — сказал Брендон.
Монтроз зажмурил глаза и улыбнулся.
— Ну да, умелым. Ладно, поглядим, что там твои предки запасли в кладовых...
— Мне понадобятся также твои музыкальные таланты, чтобы открыть и закрыть все это дело.
Монтроз вопросительно поднял тяжелые брови.
— Да-да. — Эренарх улыбнулся с затаенным волнением. — «Мертвый воскреснет, живой умрет, музыка с ритма собьет небосвод». — Монтроз кивнул, широко улыбаясь, а Брендон, показав на экран, велел Ки: — Пригласи всех.
— Всех?
— Да. А я еще пару добавлю.
Ки заморгал, чуть наморщив высокий лоб.
— Вряд ли они все поместятся в вашем зале...
— Верно. Мы займем павильон на озере, но создадим в нем домашнюю обстановку.
Монтроз потер руки и подозвал к себе Ки. Пока они разговаривали, Брендон сказал Жаиму, который ожидал чего угодно, но не этого:
— Ты, помнится, говорил, что идешь с Ивардом и прочей «Телварной» на сплэтбольный матч. Можно и мне с вами?
* * *
Осторожно действуя паяльником, Марим закончила отладку схем под пультом и крикнула:— Есть. Попробуй, Озип.
Она ждала, терпеливо взирая снизу на ноги Озипа, пока он проверял клавиатуру. Потом ноги отошли, и появилось перевернутое лицо — красивое, смущенное, с веселыми глазами:
— Все исправно зеленеет. Никак управилась!
— Да и пора бы — вон сколько возились, — сказала Марим и вылезла. — Ну что, встретимся на месте? Мне надо переодеться и забрать мою подругу.
— Неужто твоя таинственная должарианка наконец вылезет из берлоги? Вот не знал, что должарианцам нравится сплэтбол. Достаточно ли это насильственный вид спорта?
Марим только ухмыльнулась.
Кому что, а нам бы смыться отсюда, дурья башка.
— Давай я провожу тебя немного, — предложил Озип.
— Ты ведь близко живешь — лучше приди туда пораньше и займи нам хорошие места. — Марим сунула босые ноги в мокасины. Озип, помявшись, перешел к сути дела:
— А потом?
Марим засмеялась, облокотившись на пульт наполовину отремонтированного корабля.
— Поживем — увидим.
Озип тоже засмеялся, не скрывая своего желания. Марим не спеша собрала свои инструмент — ей надо было, чтобы он ушел.
Дождавшись этого, она быстро достала из потайного кармана маленький чип, зажала его в ладони, взяла сумку с инструментами и вышла, оглядев напоследок корабль — ладный старый «гульденфайр», популярный в торговом классе. Его неизвестный владелец здорово пострадал в каком-то бою. «Интересно, как это было», — подумала Марим, отпирая шлюз, — но тут же забыла о корабле и припустила по трубе к табельному столу.
Молодой усталый мичман отметил ее. У нее забилось сердце: вот он, ее парень.
— Длинная была смена, — сказала она приветливо. — Но дело вроде двигается.
— Это пока не прибыла еще одна флотилия с беженцами. — Мичман сел поудобнее — он, видимо, был не прочь поговорить.
— Опять беженцы? Да куда ж они их денут? На онейле больше места нет, тут пятый блок забит под завязку, цинциннатцев в четвертой недавно уплотнили...
— Не знаю. — Молодой человек подавил зевок. — Кажется, собираются очистить пару участков на онейле, а часть посадок перевести на гидропонику. Ну а пока втиснут новых куда-нибудь в Колпак.
Марим оперлась о его пульт.
— Вы на матч пойдете?
— Я до двадцати двух на дежурстве. — Он снова зевнул, да так, что глаза заслезились, и виновато улыбнулся. — Четыре часа дежурим — четыре отдыхаем, такое положение. Зато корабли понемногу ремонтируются.
— Говорят, «Грозный» почти готов.
— Это правда. Я сам с «Грозного» — завтра мы переходим на борт. Скорей бы! Когда корабль кажется тебе просторным, тогда ты понимаешь, какая тут толчея.
— Бедняги. — Марим заметила, как его глаза пробежались по ее телу. — Жаль, что вам нельзя на матч. Там все соберутся — штатские, флотские, даже мы, рифтеры!
— В казарме только об этом и говорят, — погрустнел мичман. — Но мы можем устроить свой матч, когда вернемся на «Грозный».
— Вот здорово будет. — Она зевнула и закинула руки за голову, чувствуя, как натянулся на ней комбинезон. — А этот по сети покажут, как думаете?
— Возможно, — рассеянно ответил он. — Но когда мы на дежурстве...
— Ой, блин! — вскрикнула Марим. Инструменты из ее сумки посыпались на пульт, на колени мичману и на пол. Она нагнулись вслед, прижав одну грудь к его носу.
Мичман отпрянул, побагровел до ушей.
— Я сейчас соберу, — сказал он и нырнул вниз.
— Ох, милый, вот паскудство, — заворковала Марим. — Я та-ак устала, прямо не соображаю, что делаю... Вы такой милый... — Продолжая в том же духе, она прошлась по клавишам — сначала отключила звук, потом ввела код. Напоследок сунула внутрь свой чип, нажала клавишу выполнения программы и одной рукой извлекла чип обратно, а другой снова включила звук — как раз когда парень выпрямился, зажимая в обеих руках ее инструменты.
Она подставила ему сумку.
— Наверное, я устала больше, чем мне казалось, — сказала она, улыбаясь что есть мочи. — Очень сожалею.
— Мы все, видимо, устали. Ничего страшного.
Марим сделала парню ручкой, повесила сумку на плечо, сказала: «До скорого» и ушла, стараясь не дышать.
Вийе, похоже, опять удалось: ни тревожной сирены, ни криков вдогонку. Дойдя до транстуба, Марим прислонилась к стене и засмеялась, как пьяная, от облегчения. Если бы ее поймали, ей бы пришел конец — ну разве что она сумела бы как-то отбрехаться.
Это тоже было бы приключение хоть куда, — но лучше уж держаться в рамках, намеченных Вийей. Марим отлично понимала, что побег возможен только с Вийей — одной ей с этой сраной станции век не выбраться.
Она доехала до Пятого блока и окликнула скучающего часового по имени — он улыбнулся в ответ, но бдительности не утратил. Это Марим тоже заметила: на Рифтхавене охрану можно купить деньгами или чем другим, а эти чистюльские десантники пока что ни на что не клюют.
Пусть с ними тоже Вийя управляется.
Марим задумчиво нажала на дверную пластинку. Вийю она, как всегда, застала за работой.
— Прошел номер! — торжественно объявила Марим.
— Я знаю. — Вийя даже глаз не подняла.
— Ну да, — вздохнула Марим, — ты же теперь в системе. Ясно, что ты знаешь. Но...
Вийя посмотрела на нее со слабой улыбкой, не отразившейся в черных глазах.
— Ты молодец, Марим.
Марим, избегая этого каменного взгляда, налегла на спинку стула, которая, попытавшись приспособиться к ее весу, наконец сдалась и сдулась с жалобным писком.
— Озип обещал занять нам места. А Жаим когда придет?
— Уже время. Ничего, подождем.
Марим вздохнула и выпрямилась.
— Может, передумаешь еще? Я против Монтроза ничего не имею, но мне нравится Жаим, и, видит Телос, — он запустил бы скачковые куда быстрее, чем я в одиночку.
— Нет. Он не должен ничего знать о наших планах. Даже и намекать не смей.
Марим скривилась. Локри вне досягаемости, Ивард, если его возьмут в последний момент, будет только обузой. Марим всегда поглядывала на высокого, мрачного механика, но он жил с Рет Сильвернайф. А теперь, когда Рет погибла...
Марим пошла принимать душ и переодеваться, решив, что прощупать Жаима все же не повредит.
Тут ее стиснули за плечо — не до такой степени, чтобы вывихнуть, но очень чувствительно. Марим пошатнулась, обернулась назад и увидела перед собой лицо Вийн. Будь она проклята, эта темпатка! Что там учуяла Вийя?
— Мне правда нравится Жаим, — запротестовав Марим.
— Мне тоже. Но он останется здесь.
Марим попыталась вырваться, но без всякого успеха. Она скрестила руки на груди и сказала:
— Тогда объясни почему... — Молчание Вийи действовало ей на нервы. — Я всегда была хорошим членом экипажа. — От того, что ей пришлось об этом сказать, и от сознания, что Вийя читает ее мысли, Марим чувствовала себя как при переменной гравитации.
— Потому что это было в твоих интересах, — тихий голос Вийи был лишен каких бы то ни было интонаций. — Хорошо, я скажу, только сначала дай мне слово.
Марим глянула в непроницаемое лицо со сверлящими черными глазами.
Если я совру, ты ведь все равно узнаешь.
Она разрывалась между желанием узнать и нежеланием отказываться от использования этого знания.
Она попробовала зайти с другой стороны:
— Ты не хочешь его брать, потому что он присягнул Аркаду?
— Неверно. Дай слово.
— Ладно. — Марим даже не пыталась скрыть свое раздражение. Какая разница? У должарианцев, как она давно убедилась, эмоций нет — одни аппетиты: на кровь, на секс, на власть. К счастью, они редко встречаются за пределами собственной планеты, и если они не твои союзники, ты держишься от них подальше. — Я ничего не скажу Жаиму — ни слова, ни намека. Но почему?
— Потому что ему вставили датчик, и чистюли слышат все, что слышит он.
— Святой Хикура, — ахнула Марим. Ее снова раздирало надвое — с одной стороны, она со страхом прикидывала, какие возможности это сулит сейчас и в будущем. Она прыснула: — Он тебе сам сказал?
— Он об этом не знает, — бесстрастно ответила Вийя.
— А Аркад? Он-то знает?
— Разумеется, нет. — В голосе Вийи появилось легкое нетерпение.
— Но... как ты тогда узнала?
Вийя отпустила наконец ее плечо, и Марим плюхнулась на стул.
— Потому что сразу после нашего разговора о гиперсвязи эйя засекли это слово в переговорах сторожевых псов Аркада.
Марим раскрыла рот, но шок быстро уступил место гневу.
— Но если ты знала, что он подключен... да ведь нас всех могли посадить под замок!
— Да, это был риск, но я рассудила, что они предпочтут держать датчик Жаима в секрете. Потому-то я так и настаивала на том, что мы должны молчать.
Марим потрясла головой, ошарашенная тем, что услышала. Вокруг нее шла игра, чуть было не затянувшая и ее, а она и знать не знала.
— Но откуда ты вообще знала, что бывают такие датчики?
— От Маркхема. Кто, по-твоему, выдал его и Аркада, когда они учились в Академии? Маркхем сложил это еще с кое-чем, что узнал перед своим изгнанием. Телохранитель — тот, что погиб на Дисе, — носил в себе датчик, и брат Аркада на Нарбоне все слышал. Я и подумала что здесь они применят против Аркада те же методы, хотя и по другим причинам.
Прикинув все последствия, Мария не удержалась от смеха.
— Значит, что бы старина Брендон ни замышлял... и даже когда он трахается?
— Если Жаим при этом присутствует, — пожала плечами Вийя.
Марим еще посмеивалась, воображая себе разные соблазнительные картинки, но ее развитый инстинкт самосохранения уже дал о себе знать.
— А если они узнают, что эйя шпионят на тебя? Эта старая сволочь...
— Они знают. Мандериан должен был выяснить это первым делом. Ты заметила, что эйя все чаще впадают в спячку? Чистюли поставили в своих секретных блоках пси-заградники.
— Значит, так на так получается. — Марим снова подумала о Брендоне и присвистнула. — И все, что делает Аркад...
— Это его проблемы. Жаим — человек наблюдательный. Следи за своими реакциями, потому что он будет здесь с...
Вестник у двери зазвонил.
Марим хлопнула себя по щеке и прошептала, давясь от смеха:
— Я пошла в душ. Когда выйду, буду в полном порядке, обещаю.
Вийя слегка улыбнулась.
— Поторопись. Я хочу посмотреть корабли, пока там не слишком много народу.
Марим вышла, как только справилась со своим воображением. Гипотетическая гиперсвязь мало интересовала ее, а вот датчик Жаима — это да. Пока она стояла под струями воды, Аркад стал казаться ей даже привлекательнее Жаима. Она решила, что непременно выяснит, исключительно чтобы повеселиться, что Аркад делает целыми днями.
Когда Вийи поблизости не будет.
Выходя к остальным, она уже полностью овладела собой, — и хорошо, потому что вместе с Жаимом явился Аркад. Откуда ни возьмись возник также кипящий энергией Ивард — он болтал без умолку и подергивал носом, как грызун.
Марим, даже не поглядев на него, встретилась с улыбающимся голубым взглядом Брендона и ухмыльнулась, но, прежде чем они успели сказать хоть слово, Вийя нажала пластинку у двери.
— Пошли.
Марим, помня, что их подслушивают, помалкивала. Пока они спускались к транстубу, она совсем успокоилась. Вийя вообще говорила мало, а Ивард трещал о том, как здорово было у его чокнутого старого нуллера на оси вращения. Страх сменился сильным желанием устроить какую-нибудь шкоду, но Марим справилась с искушением. Единственное, что она себе позволяла, — это сочные эпитеты при каждом упоминании Флота или Панархии.
Согласно желанию Вийи, она повела всех длинным путем, через эспланаду, чтобы Вийя сама могла увидеть подходы к кораблям и препятствия, которые им придется преодолевать.
* * *
Когда они добрались до нулевого зала, игра уже шла, и в огромном пространстве эхом отдавались «сплэты» тридцатисантиметровых мячей о тонкую сетку, ограждающую площадку. Мало к кому из игроков уже приклеились мячи. Обе команды еще маневрировали между трамплинами и гибкими поручнями, позволявшими им менять направление в невесомости. Мячи приклеивались, только один к другому или к форме игроков; их подавали автоматы, установленные у ворот каждой команды. Скоро по арене будут плавать косяки мячей, увеличивая риск, — любой игрок от толчка противника может влететь в самую гущу.Марим мысленно усмехалась, пробираясь к местам у сетки. Там, где сидели зрители, сила тяжести была нормальной. Как это типично для чистюль — установить невесомость только на арене. Для нее половина удовольствия от сплэтбола заключалась в том, чтобы тоже парить в невесомости, стараясь занять самое лучшее место для наблюдения за игрой. Тогда за пределами поля бывает даже интереснее, чем на нем.
Марим решила немножко пофлиртовать с Аркадом — пусть тем, кто их слушает, тоже захочется попробовать рифтерских забав. Она порадовалась, когда Ивард увидел какого-то приятеля и отошел.
Но почему-то — она так и не поняла, как это случилось, — они с Жаимом оказались позади Аркада и Вийи. Их разделили рьяные болельщики. Тут смешались в кучу все — флотские, штатские и беженцы.
Зрители взревели от восторга, когда мускулистая спортсменка, ухватив противника поперек туловища, на миг прижала его к себе, чтобы усилить вращение путем сохранения углового момента, насмешливо поцеловала и швырнула в кучу мячей. Бедняга превратился в бесформенную массу, беспомощно дрейфующую к ограждающей сетке.
Молодая женщина, послав зрителям воздушный поцелуй, схватилась за поручень и полетела поддержать своих товарищей, штурмующих ворота другой команды. Она пронеслась мимо Вийи и Брендона — их силуэты одинакового роста четко виднелись на фоне бушующей арены.
Марим попыталась продвинуть Жаима поближе, чтобы послушать, о чем они говорят, но Жаим не двинулся с места, следя за игрой.
Оставалось только наблюдать. Вийя стояла, не шевелясь, заложив руки за спину и чуть наклонив голову. Марим видела только резкий угол ее скулы и водопад блестящих черных волос.
Но Аркад был виден хорошо — свет играл на его лепном лице, большие голубые глаза смотрели внимательно. О чем это они толкуют так серьезно?
Марим толкнула локтем Жаима:
— Есть у него любовницы?
— У кого?
— У Аркада.
Серые глаза Жаима глядели вдаль.
— Спроси его сама.
Марим поджала губы, изучая его бесстрастное лицо и совсем не характерную для него позу. Это уже не тот сутулый, неуклюжий старина Жаим, который во всем слушался Рет Сильвернайф и скрывал свое смертоносное мастерство под внешностью увальня. Теперь он выглядит, как настоящий телохранитель.
Может, сам он не считает себя чистюлей, но он меняется на глазах. Интересно, знает ли он об этом?
Что он видит и слышит, находясь целый день среди этих одетых в маски Дулу? Она этого никогда не узнает, но кто-то знает в мельчайших подробностях. От смены перспективы у Марим даже в голове помутилось.
Покусывая большой палец, она вернулась к наблюдению за Вийей и Аркадом. Что-то случилось у них за то короткое время, на которое она отвлеклась. Вийя стояла в той же позе, но Брендон придвинулся поближе и сделал какой-то жест. Сухожилия его длинной кисти ярко выступили в золотистом свете с арены. Лицо его было таким же, как всегда: улыбающимся, открытым и внимательным, но напряжение сказывалось в приподнятой руке и в сдерживаемом дыхании.
Он ждал чего-то, но Марим не понимала чего. Наконец она сдалась и стала смотреть на игру. Болельщики завыли, когда спортсменка, так ловко убравшая с дороги противника, поразила круг в чужих воротах вытянутой, сжатой в кулак рукой.
Аркад, когда Марим взглянула на него снова, непринужденно раскинулся на стуле, беседуя с кружком флотских офицеров, которые, судя по всему, его знали.
«Не иначе как по ихней Академии», — подумала Марим, глядя на Аркада с удвоенным интересом. Она ни разу еще не видела его в кругу друзей, и просто удивительно, как он напомнил ей Маркхема, хотя между ними не было даже отдаленного сходства.
Ей захотелось это обсудить, но Жаим куда-то делся. Привстав на цыпочки, она увидела его за спиной у Аркада — стоит как статуя, образцовый телохранитель.
Вийя тоже исчезла — но миг спустя ее тихий голос сказал у Марим за плечом:
— Пошли отсюда.
Всю обратную дорогу Марим держала язык за зубами и только дома выпалила:
— Ну что?
Вийя обернулась к ней без улыбки, с предостережением, но Марим, обезумев от неудовлетворенного любопытства, завопила чуть ли не в голос:
— Если ты не скажешь, чего хотел Аркад, я...
Вийя, выждав до жути долгий момент, повела плечами.
— Бежать. Он предлагал мне все, что я захочу, если я заберу его с этой станции и доставлю на Геенну.
Марим выпустила воздух, как дырявые кузнечные мехи.
— Чтоб он провалился, этот логосов датчик. Ты хоть представляешь, какие деньги мы теряем? Мы, конечно, не такие идиоты, чтобы лететь на Геенну, но...
Вийя ушла к себе в комнату и закрыла дверь.
Марим повернулась лицом к стене и стала медленно бить по ней кулаком, пока не уперлась лбом в холодный дипласт. Вот и разберись, у кого мозги набекрень: у чистюль или у должарианцев.
«Одни других стоят», — решила Марим. Ну что ж, ничего не поделаешь. Может, Озип еще свободен. Это единственный способ не думать о том, чего не можешь изменить.
13
— Я научился скептицизму у вас, панархистов, — сказал Анарис. — Я испытал весь спектр страстей, понял, что ярость не всегда может служить оправданием, — и научился смеяться.
— И все же? — отозвался Панарх.
— И все же остаются две концепции, вызывающие у меня интерес, но не имеющие для меня смысла. Первая — это ваш обычай вступать в брак.
— Это довольно просто объяснить. Этот обычай у нас остался от Утерянной Земли. Он позволяет семьям, желающим этого, продолжать себя и в материальном, и в генетическом отношении. И стабилизирует структуру общества.
— Но вы нарушили условности, когда сами вступили в брак: ваша жена происходила из скромной семьи, которая, согласно имеющимся записям, так и не вошла в круг ваших общественных связей. Вы ведь клянетесь соблюдать моногамию, когда женитесь?
— Да. И меняемся кольцами. И то, и другое — очень древние обряды Утерянной Зелгли. — Геласаар поднял руки — на безымянном пальце каждой остались розовые полоски: одна от обручального кольца, другая от перстня Панарха.
— Фактически ваш брак был заключен не ради блага общества.
— Верно. Я заключил его ради себя самого.
— Зачем тогда брак, если он не улучшает общественную инфраструктуру? Почему просто не жить вместе, как делается во всех слоях вашего общества?
Панарх поразмыслили сказал:
— Если бы ты знал Илару, то не спрашивал бы. Ты занимался этим вопросом — критиковал ли кто-нибудь мой выбор Кириархеи?
— Нет. — Дираж'у лежал неподвижно в руках Анариса. Панарх склонил голову.
— Я женился не только ради своего удовольствия. Я надеялся, что доля ее блеска перейдет к нашему потомству.
— И что же?
— В старшем сыне от нее не было ничего — он целиком пошел в моего деда. Средний унаследовал мою замкнутость — от Илары он взял только юмор и чувство прекрасного. А вот в Брендоне, который даже не знал ее по-настоящему, совместились лучшие черты нас обоих.
Укрепившись духом, она обратила взор вниз, где сидели остальные, и стала слушать.
Могло показаться, что это всего лишь обед для друзей, но Тау Шривашти никого не приглашал к себе просто так, без цели. И то, что они собирались в центральном салоне яхты, где обычно бывали только самые близкие Тау люди, подчеркивало важность встречи: только здесь он мог быть уверен, что его не подслушает никто, даже собственный персонал.
— Мне почти нечего сказать о его визите, — мягким хрипловатым голосом сказал Тау. — Эренарх — интригующий молодой человек. Он, право же, очень мил. Напоминает манерами свою мать — и очень ловко владеет руками.
«Тау неспокоен — даже сердит», — подумала Ваннис. Интересно знать, чего он хотел? Одно ясно: он не получил этого.
— И все же? — отозвался Панарх.
— И все же остаются две концепции, вызывающие у меня интерес, но не имеющие для меня смысла. Первая — это ваш обычай вступать в брак.
— Это довольно просто объяснить. Этот обычай у нас остался от Утерянной Земли. Он позволяет семьям, желающим этого, продолжать себя и в материальном, и в генетическом отношении. И стабилизирует структуру общества.
— Но вы нарушили условности, когда сами вступили в брак: ваша жена происходила из скромной семьи, которая, согласно имеющимся записям, так и не вошла в круг ваших общественных связей. Вы ведь клянетесь соблюдать моногамию, когда женитесь?
— Да. И меняемся кольцами. И то, и другое — очень древние обряды Утерянной Зелгли. — Геласаар поднял руки — на безымянном пальце каждой остались розовые полоски: одна от обручального кольца, другая от перстня Панарха.
— Фактически ваш брак был заключен не ради блага общества.
— Верно. Я заключил его ради себя самого.
— Зачем тогда брак, если он не улучшает общественную инфраструктуру? Почему просто не жить вместе, как делается во всех слоях вашего общества?
Панарх поразмыслили сказал:
— Если бы ты знал Илару, то не спрашивал бы. Ты занимался этим вопросом — критиковал ли кто-нибудь мой выбор Кириархеи?
— Нет. — Дираж'у лежал неподвижно в руках Анариса. Панарх склонил голову.
— Я женился не только ради своего удовольствия. Я надеялся, что доля ее блеска перейдет к нашему потомству.
— И что же?
— В старшем сыне от нее не было ничего — он целиком пошел в моего деда. Средний унаследовал мою замкнутость — от Илары он взял только юмор и чувство прекрасного. А вот в Брендоне, который даже не знал ее по-настоящему, совместились лучшие черты нас обоих.
* * *
Чуть слышно прошуршав шелковыми юбками, Ваннис облокотилась на балюстраду на фоне звездного неба. По обе стороны от нее волны с белыми гребнями переливались через невидимый край, исчезая в бесконечной пустоте внизу. Казалось, что комната выходит прямо в космос; круглая черная софа, утопленная в пол между двумя водными потоками, и тианьги, создающие соленый бриз, вызывали иллюзию лодки, плывущей под звездами на краю плоского мира древних. Ваннис с мимолетным удовольствием отметила, как удачно она выбрала платье: звездный свет струился по серебряному шитью на плече, запястьях и подоле.Укрепившись духом, она обратила взор вниз, где сидели остальные, и стала слушать.
Могло показаться, что это всего лишь обед для друзей, но Тау Шривашти никого не приглашал к себе просто так, без цели. И то, что они собирались в центральном салоне яхты, где обычно бывали только самые близкие Тау люди, подчеркивало важность встречи: только здесь он мог быть уверен, что его не подслушает никто, даже собственный персонал.
— Мне почти нечего сказать о его визите, — мягким хрипловатым голосом сказал Тау. — Эренарх — интригующий молодой человек. Он, право же, очень мил. Напоминает манерами свою мать — и очень ловко владеет руками.
«Тау неспокоен — даже сердит», — подумала Ваннис. Интересно знать, чего он хотел? Одно ясно: он не получил этого.