Смит Шервуд. Крепче цепей

   — Чуть не забыл, королева. У меня есть подарок для тебя.
   Комори сделал знак своему адъютанту, и тот подошел с кожаным мешком. Напьер извлек оттуда голову тазуройского вождя с изношенным, промокшим от крови фетишем в носу.
   — Одним из наилучших доводов в пользу союза, который ты нам столь любезно предложила, явилось удовольствие убить эту гнусную тварь.
   — Твой дар весьма приятен. — Лондри сморщила нос, и оба рассмеялись. — Отдай это Ре-Кташу, — велела она собственному порученцу, — пусть заложит в одну из своих катапульт. Это будет достойным началом атаки. — Адъютант отдал честь и убежал, унося голову, а к Лондри подбежал разведчик.
   — Королева, Тлалок Ацтлан докладывает, что его войско вышло на позицию, и просит твоего разрешения остаться там.
   Лондри кивнула и повернулась к Гат-Бору:
   — Итак, генерал, мы готовы?
   — Да, королева. Я устроил на холме наблюдательный пункт, куда, как полагает Степан, корабельные орудия не достанут.
   Они поднялись по отлогому склону к редуту, построенному на вершине холма. Посмотрев в вертикальную щель, прорезанную в плотной глинистой насыпи, Лондри убедилась, что машина по-прежнему стоит на лугу.
   Затрещало пламя, повалил дым, и скоро жирные, насыщенные копотью клубы от костров из влажной масляницы заволокли корабль почти полностью. Несколько минут спустя протрубил рог и послышались скрип и грохот стреляющих катапульт.
   Лондри изумленно ахнула и чихнула, когда дым попал ей в нос. При попадании первого камня стенка корабля сверкнула, и камень отлетел от нее под прямым углом, не оставив на металле ни малейшей вмятины. Та же участь постигла заряд из негасимки — она отлетела прочь, рассыпаясь огненным дождем, и подожгла сухую траву.
   — Говорил я тебе, королева. — Она обернулась и увидела сзади Степана. — Поля Теслы искривляют пространство, разворачивая любой снаряд на девяносто градусов. Почти совершенное оружие.
   Лондри попыталась представить себе, как можно искривить пустоту.
   — Почти?
   — Да, потому что тепло и свет оно не отражает — и что-нибудь очень медленное, споротокс, к примеру, тоже может пробиться. — Он покачал головой, увидев на ее лице проблеск надежды. — Сейчас они надежно отгорожены от нашего воздуха, а заодно и от дыма. Но если у них поврежден двигатель, они должны испытывать недостаток энергии — в таком случае мы, если будем бить по щиту тяжелыми снарядами, можем постепенно пробить его и заставить их сдаться. Рекомендую также разложить масляницу и негасимку как можно ближе к корпусу. Им трудно будет рассеять жар.
   — Займись этим, — сказала Лондри Гат-Бору. Он козырнул, отполз назад и побежал, пригнувшись, с холма.
   Степан посмотрел в щель рядом с Лондри.
   — Хотел бы я знать, кто они и что у них стряслось.
   — Возможно, тебе представится случай спросить об этом их самих.
   — Возможно, — кивнул Степан.

* * *

   Моррийон крепко прикусил губу, стараясь остановить очередной выброс желудка, в котором уже ничего не осталось. Это было его первое и, как он горячо надеялся, последнее столкновение с невесомостью.
   Анарис как ни в чем не бывало парил в воздухе, наблюдая, как трое тарканцев пытаются закрепиться по обе стороны люка, готовясь к атаке. Он говорил в один из моррийоновских коммуникаторов, координируя усилия своих людей, — сейчас они попробуют вырваться из западни, в которой оказались.
   Анарис опустил рацию и посмотрел на Моррийона, который снова не совладал со своим желудком. Взгляд был мягок — дурной знак, очень дурной.
   — Ты говоришь, это сделала бори?
   — Да, мой господин. — Моррийон не оправдывался — это ничему бы не помогло.
   — И ты ничего не можешь исправить?
   — За названный вами срок — нет, мой господин.
   Анарис задумчиво кивнул.
   — Было бы еще хуже, если бы они могли контролировать среду.
   Моррийон с благодарностью ухватился за эти слова.
   — Эти функции я защитил аппаратными средствами, господин.
   — Молодец, — невозмутимо произнес Анарис. — Да и она хороша, не так ли?
   — Да, мой господин. Лучший программист, которого я когда-либо встречал. Возможно, даже лучше Ферразина.
   — Тогда возьмем ее с собой. Рифтерам не уйти от крейсера, да я этого и не хочу. Пусть сослужат мне последнюю службу.
   — Она не пойдет без своих двоюродных братьев, — рискнул заметить Моррийон, думая, что на этот раз, кажется, неудача сойдет ему с рук.
   — Оставляю это на твое усмотрение. — Анарис оттолкнулся от стены и полетел назад по коридору в открытый люк. — Когда начнется атака, здесь будет небезопасно, — сказал он уже издали.
   Моррийон, желудок которого продолжал бунтовать, неуклюже последовал за ним. Анарис, повернувшись к нему лицом, произнес по рации команду. Еще миг — и грохот направленных снарядов, шипение бластеров и яростные вопли тарканцев смешались с полными ужаса криками рифтеров по ту сторону люка.
   — Смотри же, Моррийон, — сказал Анарис, как будто ничего не случилось, — не подведи меня еще раз.

* * *

   Эммет Быстрорук махнул рукой, признавая свое поражение, и отпер люк. Тарканцы ворвались внутрь и развернулись цепью, наставив на команду мостика свои бластеры. Все застыли не шевелясь. Двое тарканцев выдернули Моб из кресла — один держал ее, другой грубо освобождал от ножей. Ларгиор Алак-лу-Омбрик подивился количеству оружия, которое она умудрилась прятать на себе.
   Закончив обыск, тарканцы швырнули ее обратно в кресло и отошли. Она зашипела на них, но больше для порядка.
   Когда весь экипаж подвергся такому же обыску, старший группы подошел к люку, и на мостик вступил Анарис ахриш-Эсабиан в сопровождении Моррийона. Лар заметил, что бори ищет его глазами, и съежился.
   Ох, Татриман, что ты наделала?
   Секретарь Анариса подошел к пульту Креота и выпихнул связиста из кресла. Креот пробрался мимо него боком, точно паук, и ретировался к дальней переборке. Моррийон уселся за пульт и стал нажимать клавиши. Раздался писк, и замигал огонек прокручиваемой записи.
   Он поставил здесь шпионскую схему, не зависящую от корабельного компьютера.
   — Они запустили автопередатчик, мой господин, — доложил Моррийон, — с информацией о шаттле и о Панархе.
   — Можешь ты это исправить? — спросил Анарис. Моррийон нажал клавишу.
   — Сигнал самоуничтожения послан. — Он тронул другую клавишу, и на мостике зазвучал голос Креота: — «...на поверхность планеты на широте 33,7 и долготе 35,89 в соответствии с координатами системы ФФ. Мы покидаем систему...» — И запись оборвалась.
   — Они не могли этого слышать, мой господин, — заверил Моррийон, со злорадной улыбкой глядя на Быстрорука. — Ионный шторм не позволил бы им.
   — Хорошо. — Анарис сделал шаг к Быстроруку. — Они в любом случае не дали бы вам уйти. Вы ведь знаете секрет Геенны. Поэтому вам придется сражаться до конца, — с холодной улыбкой завершил он. — Сражаться или умереть.
   Капитан, к удивлению Ларгиора, быстро нашелся с ответом:
   — Сражаться и умереть, хотели высказать.
   Анарис, молча посмотрев на него, поднял руку, и один из тарканцев выступил вперед.
   — Хорошо-хорошо, мы согласны, — поспешно сказал Быстрорук.
   — Тогда разворачивайте корабль. У вас будет одно преимущество, хотя и небольшое.
   Быстрорук посмотрел на Анариса с недоумением.
   — Они попытаются обезоружить вас и взять на абордаж, чтобы узнать, где вы высадили Панарха. Вас же ничто сдерживать не будет.
   Лар почувствовал, что рядом кто-то стоит, и увидел Моррийона.
   — Отведи меня к своей сестре, Ларгиор Алак-лу-Омбрик, — И Моррийон, уловив, вероятно, безмолвный отказ в глазах Лара, добавил: — Ни тебе, ни твоим родным ничего не грозит; я уже послал за твоим братом. Этот корабль скоро погибнет в бою. Разве ты не хочешь жить?
   Лар растерянно кивнул, встал из-за пульта и вышел с мостика вместе с Моррийоном.

* * *

   Матильда Хоу, устало соскользнув по стене, присела на палубу. Она сделала все, что могла, чтобы исправить вред, причиненный двигателю саботажником. Теперь дело за самоналадочными алгоритмами — они должны завершить работу и обеспечить энергию, нужную для старта.
   Бум-м. Еще один удар сотряс корабль, больно отозвавшись в ее ноющих суставах, в незажившей руке и в глазных яблоках. Щиты пришлось поставить на слабый режим, чтобы сберечь энергию, а гееннцы подвели тяжелые катапульты и кидают в шаттл камнями в четверть тонны весом.
   Камнями! Точно в историческом сериале сюрреалистического толка.
   Матильда прижала ладони к глазам, отгоняя боль, и у нее вырвался смешок, похожий скорее на рыдание.
   Кто-то тронул ее за плечо, и она подняла голову. Рядом стоял на коленях Геласаар, сочувственно глядя на нее голубыми глазами.
   Она заставила свои потрескавшиеся губы улыбнуться. Жар от костров, разложенных гееннцами вокруг корабля, постепенно просачивался внутрь.
   — Ничего, все в порядке, — сказала Матильда. — Как ни смешно, в космосе камни для корабля тоже опаснее всего.
   Он улыбнулся в ответ — совершенно искренней даже лукаво.
   — Посмотри-ка, что я нашел. — Он показал маленькую запыленную бутылку с темным, очень старым на вид содержимым. — Не иначе как тайник какого-то рифтера.
   Матильда всмотрелась и ахнула:
   — «Наполеон»!
   — И ему сто лет, судя по этикетке. Ну как?
   Корабль содрогнулся от нового удара, и Матильда засмеялась.
   — Почему бы и нет?
   Панарх с церемонным видом вынул пробку, произнес тост в честь их неизвестного благодетеля и отпил глоток. Потом зажмурил глаза и улыбнулся.
   — Превосходно.
   Они сидели рядом, забыв о чинах и этикете, и передавали бутылку из рук в руки под какофонию примитивных снарядов.
   Матильда блаженствовала. Голубой огонь алкоголя обжигал горло, согревал грудь, озарял голову. Поначалу они почти не разговаривали, а только произносили тосты: за Падраика, за Теодрика, за других потерянных товарищей, за падение Эсабиана.
   Затем Матильда сказала:
   — За Брендона, где бы он ни был. — Сделала большой глоток и передала бутылку Панарху.
   — Он в пути. — Геласаар кивнул вверх и поднял бутылку. — За Брендона.
   В этот миг к ним вернулось подобие ритуала.
   Матильда прикусила свои немеющие губы, думая, не пора ли наконец заговорить. С момента своего относительного освобождения все они работали языками вовсю, в кои-то веки не сдерживая себя. Вспоминали прошлые ошибки, прикидывали, какой Панарх мог бы получиться из Семиона. Геласаар точно забыл о своем сане и анализировал свое прошлое так, словно оно принадлежало малознакомому и не слишком приятному человеку.
   Он умалчивал только об одном — и другие тоже не упоминали о Брендоне, его третьем сыне и ныне наследнике, выжившем только потому, что сбежал с собственной Энкаинации за несколько минут до ее начала.
   Что тут скажешь? Семион по крайней мере вел свои игры по правилам и многим представлялся превосходным лидером, всей душой преданным Тысячелетнему Миру. Беспрецедентный поступок Брендона мог рассматриваться как оскорбление самым знатным лицам державы, нанесенное притом как нельзя более публично.
   Матильда сказала осторожно:
   — Откуда вам известно, что это он там? Предчувствие?
   — Нет. Вера. — Он грустно улыбнулся, передал ей бутылку и продолжил задумчиво: — Если бы я знал его по-настоящему, многое, думаю, обернулось бы по-иному. Но мне кажется, я узнал его чуть получше за последние недели — так наши предки пополняли свои знания о невидимых тогда элементарных частицах, вычисляя, где те были раньше, где им следует быть, а где не следует. Я следовал за тенью своего сына во время наших бесед с Анарисом и вспоминал беседы с ним самим.
   Матильда выпила, перебарывая подступившие жгучие слезы. «Я слишком много пью, — подумала она. — Я охмелела от памяти и сожалений, и меня одолевают хмельные слезы». Она обругала себя за то, что завела разговор о том, что могло вызвать только боль,
   Но взгляд Геласаара не выражал никаких сожалений. Он снова поднял бутылку и сказал:
   — За Брендона. И за веру.
   Он торжественно допил бутылку и швырнул ее о стену, разбив на куски.

* * *

   В погоне за убегающим рифтерским кораблем они вошли во внутреннюю часть системы, где было меньше мусора и появилась возможность двигаться быстрее. Время от времени Нг приказывала запустить монитор, чтобы проверить положение «Самеди» — астероид и ионный шторм, который тот создавал даже в сравнительно чистом пространстве, препятствовали прямому обзору.
   Геенна осталась далеко позади и пропала в сиянии солнца системы, когда это случилось. Астероид, защищающий их от мусора Гееннской системы, вдруг вспыхнул так ярко, что экраны померкли, а когда они снова включились, то показали массу щебня, бешено вибрирующую в траловых лучах. У Нг заколотилось сердце, но она держала себя в руках и смотрела прямо на экран.
   — Попадание гиперснаряда, — доложила мичман Выхирски.
   — Орудийная служба, избавьтесь от осколков. Немедленно, — холодно и спокойно распорядилась Нг.
   Траловые лучи отключились, корабль качнуло, и осколки на экране поплыли в разные стороны.
   — Навигация! Быстро отклониться на двадцать градусов с отметкой ноль! — Нг вцепилась в подлокотники кресла. Рифтеры решили вступить в бой раньше, чем она полагала. — Тактика! Возможный угол вражеского снаряда.
   — Гиперснаряд готов, — сказал Тулин за главным орудийным пультом, а Ром-Санчес в режиме стандартной процедуры доложил, что главное корабельное орудие «Грозного» готово.
   «Но мы не можем пустить его в ход. Они нужны нам живыми».
   Щиты правого борта светились — после поворота пыль била в них на одной десятой «це».
   — Двадцать градусов отметка ноль, — доложил лейтенант Мзинга.
   — Максимальная возможная дальность противника — одиннадцать световых секунд; наш предел — около шести.
   — Скачок на пятнадцать светосекунд! — скомандовала Нг. — Обнаружение, выделите отдельный пульт для мониторинга Узла, — добавила она уже под гул скачковых систем. — Посадите туда мичмана Григоряна.
   — Нагрузка правых щитов — сто десять процентов, и она растет, — доложил контроль повреждений.
   — Навигация, разверните нас на левый борт, сто восемьдесят отметка ноль, и сбавьте до одной десятой «це» на пятом тактическом уровне.
   Двигатели взвыли, совершая поворот, и левые щиты вспыхнули еще ярче правых.
   Нг бросила взгляд направо. Брендон Аркад стоял неподвижно, заложив руки за спину, и водил глазами из стороны в сторону. Он следил за событиями без труда. Нг посмотрела на Себастьяна Омилова — он наморщил свой потный лоб, но тоже не двигался и не говорил ни слова.
   — Нагрузка левых щитов — сто двадцать процентов, — объявил контроль повреждений. — Оценочный срок жизни кормовых щитов над радиантами — пятнадцать секунд.
   — Максимально возможный диапазон раптора — двадцать пять светосекунд, — добавил Ром-Санчес.
   После паузы, измеряемой только ударами сердца и спазмами потных рук, последовал еще один скачок, более чувствительный. Когда корабль вышел из него, щиты перестали светиться — только вспыхивали там и сям при попадании мелких камней.
   — Выход совершен на одной десятой «це».
   — Тактический скачок, первый уровень.
   — Капитан, — напомнил Ром-Санчес под урчание скачковых. — Узел.
   — Я знаю, коммандер, но нам не придется о нем беспокоиться, если они долбанут нас одним из своих навороченных снарядов. Обнаружение, найдите эсминец.
   — Поиск начат, капитан. Узел подвергся довольно сильному возбуждению, и его ионизация все еще высока. Большая электродвижущая сила, и система грязная, как помойка... сэр.
   На боковом экране показалась сетчатая модель Узла, представляющая собой догадку компьютера о распределении силовых линий внутри трещины в космическом времени. Гипербола слегка вибрировала, и вдоль силовых линий пробегали мерцающие волны.
   — Он сужается, сэр, — сказал Григорян хрипло и поспешно прочистил горло. — Мы потеряли около семи процентов нашего щита в результате последних маневров, и гиперснаряд отнюдь не помогает делу.
   — Ничего не поделаешь. Обнаружение, где он там?
   — Есть, нашла. Сорок семь отметка ноль, плюс пятнадцать светосекунд, курс 25 отметка ноль, плюс две десятых «це» относительно нас. Кажется, приближается с левого борта.
   — Он все еще держит курс на наш астероид, — заметил Крайно.
   — Скоро он это поймет, — ответила Нг и посмотрела на общую проекцию «Грозного». — Орудийная, заградительный рапторный огонь на половинной мощности, нос бета и гамма, корма бета, средний разброс, сорок семь, сорок пять, сорок три. Полную мощность использовать нельзя — надо захватить рифтерский корабль целым, чтобы узнать место высадки Панарха.
   Нг повысила голос, чтобы слышал весь мостик.
   — Будем придерживаться протокола системы ФФ. Все курсы прокладываются с нулевой отметки, если я не отдаю других распоряжений. Узел вынуждает нас вести этот бой в двух измерениях.
   Она сделала небольшую пазу. Ее слегка позабавили два-три взгляда, брошенные в сторону Эренарха, словно в ожидании какой-то реакции. Она-то знала, что он никакой реакции не проявит.
   — Орудия, огонь! — скомандовала Нг, и экипаж вернулся к своей работе.
   Легкая вибрация рапторов образовала контрапункт с мыслями Нг, продолжавшей отдавать приказы. С каким-то извращенным восторгом она осознала, что сражается почти так же, как Нельсон, ограниченный двухмерным водным покровом Утерянной Земли.
   Но если учесть гиперснаряды Эсабиана, «Грозный» гораздо более уязвим, чем «деревянные стены» Британии.
   Отогнав эту мысль, Нг все свое внимание отдала бою. Победа — всего лишь очередная ступень в возложенной на нее миссии.

* * *

   — Гиперсиаряд пошел, — сказал Кедр Файв от орудийного пульта. — Движется к цели. — Восемь секунд спустя огненный язык лизнул звезду приближающегося крейсера.
   — Курс 20 отметка ноль, — скомандовал Быстрорук. — Скачок на пять светосекунд к цели.
   — Астероид распадается, — доложила Моб. — Следующий выстрел может попасть прямо в яблочко.
   — Яблочко к тому времени улизнет, — проворчал Быстрорук. Заурчали скачковые, и он подумал: «А что, если они именно это хотят мне внушить?» Он с чувством выругался про себя. Он не подряжался вести такие бои, когда вступал во флот Эсабиана. Поединок с крейсером — вообще не подарок, а уж в двух измерениях...
   — Иво, что там с Узлом?
   На боковом экране возникла модель — она как-то странно вибрировала.
   — Он сужается, капитан. Из-за гиперснаряда и прочего мы потеряли процентов пять сноса.
   — Гиперснаряд готов, — доложил Кедр Файв.
   Быстрорук прикусил большой палец. Рисковать он не мог.
   — Бей по астероиду. Может, он все еще там.
   Те звезды, которые были видны сквозь свечение щитов и сверкающие разряды Узла, вихрем пронеслись по экрану, и крест прицела остановился на распадающихся обломках астероида. Красный пульсирующий огонек гиперснаряда встретился с ними. Четыре секунды спустя огненный шар взрыва расцвели рассыпался искрами, как фейерверк.
   — Крейсера там нет.
   — Тактический скачок, курс 270 отметка ноль...
   Двое тарканцев, оставленных Анарисом, так и стояли по обе стороны люка с бластерами наготове.
   Капитан мысленно рычал, но деваться было некуда. Он сам лишил себя выбора, когда примкнул к Должару. Визг прошедшего рядом рапторного разряда вернул его мысли к настоящему. Он забыл об Анарисе, забыл о Должаре, забыл обо всем, кроме одного: своей скорой смерти.

* * *

   У Моргана Кри свело желудок, когда он увидел выражение лица Матильды Хоу, поднявшей голову над инженерным пультом.
   — Регенерация стержня идет медленно — щиты и охладительные устройства отнимают слишком много энергии.
   Кри посмотрел на остальных и прочел на их лицах понимание того же, что ясно сознавал сам. Настала тишина, нарушаемая только сигналами неблагополучной ситуации, идущими из коммуникатора. Затем корабль вздрогнул от очередного глухого удара. На экране солнце ярко полыхало сквозь клубы маслянистого дыма, открывавшего порой выжженную почву и покривившиеся деревья.
   — Охладители отключать нельзя, — сказал наконец Калеб. — Здесь и так уже почти сорок пять градусов.
   — Щиты тем более, — добавила Иозефина.
   — Однако придется. — Матильда вскинула руку, предупреждая возражения: — Поправьте меня, если я ошибаюсь, Мортан, но ведь корпус способен выдержать хотя бы несколько валунов, даже пятисоткилограммовых?
   Мортан подумал немного. Он уже пятьдесят лет был Центростремительным Гностором — таких в Тысяче Солнц насчитывалось всего тринадцать, — но в фонде его знаний не находилось ничего, что напоминало бы их теперешнюю ситуацию.
   — Думаю, что да, центр тяжести на шаттлах такого типа расположен слишком низко, чтобы они могли перевернуться, — но это не худшее из того, что может случиться.
   — Уверен, что не худшее, — внезапно рассмеялся Геласаар.
   — Насколько я понял, Матильда, — улыбнулся Мортан, — вы предлагаете нам отключить щиты, чтобы набрать энергию, необходимую для старта.
   Она кивнула и вывела на экран диаграмму. Кри изучил ее.
   — Но это откроет для атаки внешнюю дверь шлюза. А из диаграммы следует, что стартовать мы сможем только через час после отключения щитов.
   — Да, по моим расчетам это так.
   — Рискованно. Очень рискованно, — покачал головой Мортан. — Если им удастся повредить шлюз, потеря обтекаемости при отсутствии шитов обречет нас на гибель.
   — А нельзя ли восстановить контроль над шлюзом?
   Кри почувствовал волнение и страх, вызванные этим вопросом.
   — Люк, конечно, можно взломать вручную, но потом нельзя уже будет запустить запирающий его мотор.
   — Иными словами, — сказал Панарх, — мы можем открыть его, но не сможем закрыть, а также удержать в случае атаки.
   Мортан кивнул.
   — Выбора нет, — сказал тогда Геласаар. — В случае серьезных повреждений придется открыть шлюз, впустить их и предоставить им бушевать внутри, пока мы не стартуем. Но мне думается, корабль нужен им в целости и сохранности.
   — Тот, кто завладеет им, будет править всем этим миром, — подтвердил Мортан. — Но внутренний люк долго не продержится — они, несомненно, пустят в ход какой-нибудь таран.
   — Это не проблема, — сказал Кадеб. — Двое человек с бластерами удержат коридор, когда люк падет. В кладовой есть респираторы.
   — Все это предполагает, что рифтеры будут с нами сотрудничать, — заметила Иозефина.
   — Щиты они мне отключить не помешают. — Матильда усмехнулась. — Возможно, это ускорит их капитуляцию. — Она посмотрела на Панарха, и он кивнул.
   — Действуйте.

* * *

   Тат открыла глаза и съежилась, увидев, что над ней наклонился Моррийон, упершись руками в колени. Потом ее взгляд обрел резкость, и стало видно, что из-за спины Моррийона выглядывают Лар и Дем.
   Он убьет нас всех.
   Моррийон выпрямился и отошел назад, а Лар, став на колени, приподнял ей голову.
   — Как дела, Тат?
   Она оперлась на локти, с недоверием созерцая кривую улыбочку Моррийона, и застонала — ей показалось, что каюту шатнуло. Остатки мозгососа в организме придавали всему оттенок нереальности — она ждала, что зубы Моррийона вот-вот полетят ей в голову или голова Дема лопнет, как проколотый воздушный шарик.
   — Все в порядке, Тат, — прошептал ей Лар. — Нас не будут наказывать.
   — Твой ум спас жизнь вам всем, — добавил Моррийон.
   Палуба снова накренилась. Этому сопутствовал визг и скрежет. Моррийон, утвердившись на ногах, сказал:
   — Корабль ведет бой с панархистским крейсером. Долго он не протянет. — Он направился к двери, бросив через плечо: — Пошли. Мы готовимся отчалить.
   Лар и Дем подняли Тат на ноги и вывели в коридор вслед за Моррийоном: Его сопровождали двое солдат в сером. Он повел их к правому ангару, и они никого не встретили на пути.
   У входа в ангар Тат услышала ноющий гул прогреваемых двигателей — он шел из грозного, утыканного шипами военного корабля небольших размеров, заполнявшего собой почти весь ангар. Моррийон повел их вверх по трапу, который убрали, едва они поднялись.
   Сердце Тат застряло в горле, когда Моррийон впихнул ее на мостик, и Анарис, повернувшись в командном кресле, смерил ее взглядом, холодным и немигающим. Она заметила, что братьев рядом с ней больше нет.
   Моррийон схватил ее за руку и подтащил к пульту, а Анарис посмотрел на главный экран, настроенный на мостик «Самеди». Тат увидела, как след гиперснаряда исчезает в пылающем хаосе энергии. Сбоку виднелся притемненный лимб солнца системы. Анарис нажал что-то на своем пульте, и зажегся боковой экран, показывающий мостик рифтерского корабля. Тат даже отсюда видела, что капитан почти не в себе — да и остальные не лучше.
   — Этот пульт подключен к компьютеру «Самеди», — сказал Моррийон, и она отвлеклась от картины хаоса на мостике. — Мы не хотим, чтобы Быстрорук знал точный момент нашего старта — он может применить оружие, несмотря на присутствие двух тарканцев на мостике. Можешь ты отсюда отключить ненадолго корабельные щиты?
   — Думаю, что да. Сейчас проверю. — Тат запросила систему, слушая краем уха, что говорят на «Самеди».
   — Капитан, — сказал Сефас, заменивший Лара за пультом контроля повреждений, — Корвет в правом ангаре прогревает двигатели.
   Быстрорук обратился через плечо к кому-то, кого Тат не видела, — скорее всего к тарканцам: