Смит Шервуд. Крепче цепей

   Кестиан молча поклонился, боясь, что голос изменит ему. Золотые глаза Тау светились торжеством, и Кестиан понял, что этот человек говорит им не все.
   — Надо будет нейтрализовать Масо, — вздохнула Цинциннат. — Они все с ума посходили после того, как он нацепил их бриллианты.
   — Это был великолепный жест, — улыбнулась Ваннис. — Масо же, как известно, живут сердцем, а не разумом.
   — Совершенно верно, — весело отозвался Тау. — Вы обе правы, и Ваннис, и Касси.
   — Вот на маскараде у Масо мы это и сделаем, — сказала Архонея.
   Й'Талоб сжал руку в кулак.
   — Верно — они, как хозяева, будут связаны. Ну а как мы нейтрализуем Флот?
   — Флот существует для того, чтобы служить государству, — мягко заметил Тау. — Нет нужды его нейтрализовать: когда придет время, наши объединенные голоса обеспечат ему руководство, которого не может осуществить отсутствующий Панарх. Однако командование надо отвлечь, чтобы помешать скоропалительным акциям, буде у кого-то возникнет желание предпринять таковые.
   — Предоставьте это мне, — искоса глянув на Тау, сказала Гештар. — Думаю, интимной вечеринки для Найберга и его штаба будет достаточно.
   — Тогда у нас нет необходимости больше этим заниматься, — поклонился ей Тау. — Придется, однако, подумать о многом другом. Не будем терять бдительности, но я полагаю, что большую часть Служителей мы убедим последовать за нами. — Тау говорил бодро, но Кестиан подметил в его голосе признаки тщательно скрываемого волнения. Нет, он явно что-то знает. Может быть, он скажет нам, когда Й'Талоб уйдет?
   Хришнамрутис с Бойяра подал голос снова:
   — Эренарх.
   Стало тихо, и Кестиан засек едва заметные движения Гештар, Тау и Цинциннат. Босуэллируют.
   Раздраженный тем, что его в разговор не включили, Кестиан сказал:
   — Что там с его Энкаинацией? Мы воспользуемся этим, чтобы обеспечить его содействие, не так ли?
   Все промолчали, но Кестиан вдруг ощутил уверенность, что они говорили по босуэллу как раз об этом.
   — Проблема в том, — слегка улыбнулась Гештар, — что никого из нас там не было. Как ни жаль. Я должна была представлять нашу семью, поскольку мой кузен находился на Лао Цзы, но моя яхта распорядилась по-другому. — Кестиан заметил краем глаза какой-то блеск — это Ваннис подняла голову, сверкнув камнями в волосах. — У нас есть только слухи, — закончила Гештар, — а они еще не доказательство.
   — Какая разница? — проворчал Й'Талоб. — Из трусости или по расчету, но он сбежал, и мы можем подвергнуть его допросу, если потребуется. Это совершенно законно...
   — И если он подчинится, это его уничтожит, — прошептала Цинциннат.
   Тау с легкой гримасой сделал отрицательный жест.
   — Не стоит проявлять неуважения к тысячелетнему правлению Аркадов.
   — Да, в этом нет тонкости, — снова улыбнулась Гештар. — Не лучше ли будет укрепить свою позицию, заняв его в это время чем-нибудь другим?
   Й'Талоб хлебнул из своего кубка.
   — Значит, на балу у Масо ему делать нечего. Как же сделать, чтобы он туда не попал.
   Тау промолчал, поглаживая руку Фиэрин, Гештар же обратила свою улыбку в сторону Ваннис.
   — Эренарха мы оставляем вам.
   Ваннис не шелохнулась — ее драгоценности светились ровно, без блеска. Затем она поклонилась, вложив в это глубокую иронию.

* * *

   Адмирал Найберг встал и поднял бокал. Трое других поднялись вслед за ним. Густое вино в кубках бросало красные блики на белоснежную скатерть.
   — За его величество Геласаара III, — произнес Найберг и лихо осушил бокал.
   Вино, влившись горячим потоком в желудок Марго, напомнило ей, что она с утра ничего не ела. У Антона Фазо заблестели глаза, и Дамана Уилсонс тоже выпила с удовольствием. Все они слишком много работают, но иначе нельзя.
   Когда сели, стюард снял серебряную крышку с блюда перед адмиралом, и оттуда вырвался ароматный пар. Их взорам предстало мясо, запеченное в слоеном тесте. У Нг потекли слюнки, и она дала себе зарок больше времени проводить в спортзале, благо на Аресе имелась сильная фехтовальная команда; то, что Найберг фактически взял ее в свой штаб, плохо сказывалось на ее талии.
   За обедом они говорили о пустяках, не касаясь текущих дел. Неприязнь Найберга к разговорам о работе за едой была хорошо известна, и даже вице-адмирал Уилсонс, которая по причине возраста и долгих лет безупречной службы не боялась никого и ничего, не решалась выступать против него. Но Нг по напряженному состоянию и долгим паузам своих сотрапезников догадывалась, что и безопасности, и службе связи есть что сказать.
   Как и ей. Она дотронулась до чипа в нагрудном кармане, где были закодированы экзаменационные результаты Эренарха.
   «Пожалуй, моя новость будет еще почище, чем у них». Они закончили обед, и стюард подал ликеры и кофе (он знал, кто что предпочитает, и только Нг пришлось уточнить), Найберг отпустил его. Несколько минут прошло в необременительном молчании. Во время обеда Нг немного расслабилась, но теперь пришло время снова заняться делами — или скоро придет.
   Она наслаждалась последними мгновениями покоя, попивая бренди «Сестры Альгар». Свечи заколебались от дуновения тианьги, сменившего нейтральную обеденную атмосферу на более свежую, и в комнату влился легкий горьковатый запах трав.
   В конце концов Найберг поставил рамку и оглядел присутствующих.
   — Мне кажется, у нас у всех есть новости. Надеюсь, хорошие — насколько это возможно в наши дни.
   — Хороши же мы с вами, — засмеялась Уилсонс. — Хозяева Ареса, рабы своего долга.
   — Ну, это скоро кончится, если заговор Харкацуса хоть на что-то годен, — хмыкнул Фазо.
   Найберг, склонив голову набок, сделал глоток из своей рюмки.
   — Сефи-Картано, Шривашти, Ториган, Харкацус, аль-Гессинав, Цинциннат и Бойяр снова собрались вчера вечером, отключив коммуникаторы.
   — Опять на яхте у Шривашти? — улыбка Найберга погасла, и стало видно, как он устал.
   — Нет, у Харкацуса, — сказал Фазо. — Но за безопасность отвечал вездесущий Фелтон, поэтому подслушать мы не смогли.
   — Да и не нужно. — Найберг пробежал пальцем по краю кипы бумаг рядом с собой. — Раз мы приглашены на обед к аль-Гессинав, а все прочие Дулу идут на бал к Масо, они будут дураками, если не сделают своего хода: они не хуже нас знают, что времени в обрез. — Адмирал подался вперед. — Вопрос в том, где будет Эренарх?
   Фазо развел руками, но Уилсонс засмеялась, удивив их всех.
   — Мне кажется, я могу вам это сказать. Моя новость как раз из области сплетен.
   Найберг скривил губы.
   — Вы неисправимы, Дамана.
   — Когда вы доживете до моих лет, то убедитесь, что люди — единственный достойный удивления предмет во вселенной. Но моя сплетня как раз по теме: вы нипочем не угадаете, кто обратился ко мне — лично, без посредников — с просьбой сдать напрокат (и за кругленькую сумму, должна сказать) старую баржу для свиданий, которая досталась мне по наследству.
   Глаза Фазо весело блеснули над краем бокала, где дымилась какая-то смесь, незнакомая Марго, но дразнящая ее своим ароматом через весь стол.
   — Зачем вы вообще храните эту штуку, не говоря уж о том, чтобы доставлять ее сюда...
   — Никогда не знаешь, что может тебе пригодиться, Антон. — Уилсонс засмеялась и скрюченным пальцем покачала лед в своем густом зеленом напитке. Нг полагала, что это «слезы Шиидры» — подходящая выпивка для заслуженного ветерана последней войны с этими собакообразными пришельцами. Из-за Уилсонс они явно пролили немало слез. — Вот и пригодилось наконец. Ваннис Сефи-Картано!
   — Ага, — вздохнул Найберг. — Теперь с Эренархом все ясно.
   — Меня интересует вот что: это контрход с ее стороны или она действует заодно с заговорщиками? — сказал Фазо.
   — Так или этак, результат будет одинаковый, — пожала плечами Уилсонс.
   Нг постучала ногтем по краю рюмки, которая отозвалась тихим звоном. Чувство довольства после хорошего обеда почти оставило Марго, сменившись ощущением какой-то нереальности.
   — Я плохо разбираюсь в дворцовых переворотах, поэтому прошу вас набраться терпения. Заговор должен быть предан гласности завтра, на этом балу, так?
   Найберг коротко кивнул.
   — Если они перетянут большинство Дулу на свою сторону, то явятся прямо ко мне и начнут отдавать приказы. И если никто не выступит против, у нас будет новое правительство.
   — А Эренарх?
   — Его уберут с дороги, пока не станет слишком поздно, — сказал Антон.
   — Значит, пока он будет забавляться с Ваннис на барже...
   — Вот именно, — кивнула Уилсонс. — Когда он проснется, к его услугам будет новый Малый Совет.
   Фазо прищурился.
   — Если во главе действительно стоит Харкацус, так скорее всего и будет. Если настоящий глава — Тау Шривашти, он предварительно позаботится, чтобы Эренарх им не мешал.
   — Как? С помощью угроз? — спросила Нг. — Вы думаете, это они на него покушались?
   — В данный момент это не столь уж важно. Однако они пустят в ход все, что может сработать: и обещания, и уговоры... и угрозы.
   — Мне не верится, что они прибегнут к насилию, — воскликнула Нг. — Это никогда не сошло бы им с рук.
   — Согласен. — Найберг поставил рюмку. — Шривати не будет действовать столь грубо, разве что в самом крайнем случае, а Гештар аль-Гессинав тем более. Зачем, если можно просто пригрозить обнародовать кое-какую информацию?
   Фазо понимающе кивнул.
   — Убитый ларгист и пропавший чип с записью Энкаинации. Здесь возможна связь.
   — Что там может быть, на этом чипе? — вздохнула Дамана. — Что он такое натворил?
   Найберг сделал изящный жест, исполненный такого фатализма, что Нг похолодела.
   — Так ли уж это важно? Если Брендон лит-Аркад не может взять власть из-за того, что сделал нечто неподобающее, ему конец. Остается только ждать, какого наказания заговорщики потребуют для него — или чем припугнут, чтобы принудить его к покорности.
   Нг заставила себя подышать медленно. То же самое она испытывала перед боем.
   Нет, сейчас еще хуже: ведь врага нет, и стрелять нее кого. Мы все как бы на одной стороне.
   — Вы думаете, он покорится? — спросила она.
   — Не знаю, — ответил Найберг. — Он славный молодой человек, но для меня он сплошная загадка. Я не могу о нем судить. А вы что скажете, Антон?
   Фазо вздохнул.
   — Вы согласны потерпеть, если я начну издалека?
   Найберг величественным жестом выразил согласие. Уилсонс тоже буркнула нечто утвердительное. Нг улыбнулась, прикрывшись бокалом: несмотря на усталость и напряженную ситуацию, неистребимое манерничанье Дулу забавляло ее.
   «Неужели Панарх и на Геенне сохранит хорошие манеры?»
   Эта мысль заставила ее вздрогнуть.
   — Знал ли кто-нибудь из вас Кириархею Илару? — спросил Фазо.
   Нг с удивлением кивнула, Уилсонс покачала головой, а Найберг сказал:
   — Я видел ее как-то раз, на большом придворном торжестве. Ближе чем на пятьдесят метров я к ней не подходил.
   — А ваши впечатления, Марго? — спросил Антон.
   Нг опустила веки, видя перед собой живые голубовато-серые глаза.
   — Это было сразу после Ахеронта, когда я получила Карелианскую Звезду. Мы говорили совсем недолго... — То был яркий, памятный день. Юная девушка-мичман, ожидающая награды и повышения в звании, все еще оплакивающая погибших товарищей; ее первый и единственный визит в Большой Дворец, предстоящая церемония, которая будет транслироваться на всю Панархию; разнообразные эмоции, над которыми преобладал страх сделать какой-нибудь промах и опозориться.
   — Они оба беседовали со мной. Панарх был величав и добр, но у меня пересохло во рту от ужаса. — Нг переждала негромкий смех своих слушателей. — Но когда Кириархея заговорила со мной... мы как будто остались одни в комнате на те несколько секунд. — Образ ускользнул, и Нг взглянула в устремленные на нее три пары глаз. — Она всего лишь задала мне пару вопросов из тех, что я уже сто раз слышала после боя. С той разницей, что она меня слушала. Уходя от нее, я знала, что она запомнит меня навсегда, а ее гордость за меня и доверие отныне станут моим сокровенным достоянием.
   — Ясно, — сказал Найберг. — Продолжайте, Антон.
   Фазо склонил голову, обращаясь к Нг:
   — Известны ли вам обстоятельства брака Кириархеи?
   — Мои патроны говорили мне, что она из пограничной семьи и что этот брак явился для всех неожиданностью.
   — Это был скандал. Мать рассказывала мне эту историю перед тем, как представить меня ко двору. Это случилось еще до того, как я поступил в Академию, а Геласаар только что унаследовал престол после своей матери. С самого его рождения все ожидали союза с семейством Картано: как раз подошла их очередь, которая соблюдаются ради того, чтобы осчастливить как можно больше знатных семей. Но Геласаар это поломал, невзирая на риск нажить себе врагов в клане Картано.
   Найберг присвистнул.
   — Да, помню, офицеры обсуждали что-то такое — я тогда был мичманом и прислуживал в кают-компании. Эта новость тогда уже устарела, но надо же говорить о чем-то, когда патрулируешь в окрестностях Шиидры.
   — Мать рассказала, что в день их бракосочетания чуть было война не разыгралась, — улыбнулся Фазо. — Но... — он остановился, чтобы выпить глоток, — через полгода Илара всех победила. Всех и каждого. Кандидатка от Картано сделалась самой ее надежной опорой при дворе, и ни единого врага у нее не было. До самого конца.
   Уилсонс вздохнула, а Нг поморщилась, вспомнив заранее обреченную миротворческую миссию на Должар.
   Она стала первой жертвой Эсабиана.
   — Каким бы даром она ни обладала, он был у нее врожденным: тот, кто встречался с ней, тут же в нее влюблялся. Так произошло и со мной, — краем рта улыбнулся Антон, — а я тогда был твердокаменным четырнадцатилетним юнцом. Ее второй сын, Гален, в какой-то мере унаследовал эту ее способность, но его редко видели при дворе. — Антон снова сделал паузу и обвел взглядом всех, задержавшись на адмирале. — По вашей просьбе я посещал наши нескончаемые светские сборища, насколько служба мне позволяла, и наблюдал за Эренархом.
   — И что же, проявляется в нем это замечательное качество? — Нг наскоро перебрала в памяти собственные скудные впечатления.
   — Когда он этого хочет. Сам не знаю, пугает это меня или восхищает, но он умеет очаровать по заказу. Прибыв сюда, он проделал все жесты правильно, но оставил о себе не большее впечатление, чем нож, прошедший сквозь воду. А после концерта он вдруг включил это свое обаяние и сразу привлек к себе множество сторонников. И все это на чисто светской почве, без каких-либо политических маневров — я за этим пристально следил.
   — Но у него сложилась определенная репутация, даже если оставить в стороне его поведение на Энкаинации, — заметил Найберг.
   — О да, — подхватила Нг, доставая чип из кармана. — Дурак и пьяница, живущий в свое удовольствие. — Все повернулись к ней. — У меня тоже есть новость, но я ждала подходящего момента. И я тоже проводила расследование на свой лад. Думаю, вы не удивитесь тому, что одной из самых горячих тем в наших кают-компаниях стала истинная причина исключения Эренарха из Академии десять лет назад. Спорщикам приходится прибегать к предположениям из-за отсутствия фактов, но одно кажется ясным: все — или почти все — на Минерве знали, почему был исключен Крисарх (за безответственность и неподчинение, как гласит официальная версия), но не смели говорить об этом открыто. Смерть Эренарха Семиона послужила превосходным средством для развязывания языков, — сухо закончила Нг.
   — Быть может, прежний Эренарх и способствовал исключению своего брата, — вставил Антон, — но, если вы позволите мне быть откровенным, последующее поведение Брендона лит-Аркада только ухудшило уже подмоченную репутацию.
   — Как вы тогда объясните вот это? — Получив утвердительный кивок Найберга, Нг вывела экзаменационные результаты Брендона на экран и села, следя за лицами остальных, где постепенно забрезжило понимание. Уилсонс медленно покачала головой, и Нг сказала: — Помимо личной одаренности, чего следовало ожидать, налицо невероятная целеустремленность. Несмотря на неусыпный надзор, который наверняка имел место, если в рассказах о Семионе есть хоть доля правды, младший брат упорно продолжал свои занятия.
   — Но зачем? — Найберг забарабанил пальцами по столу. — Зачем?
   — Я теряюсь в догадках — но спорю на Карелианскую Звезду, которой наградил меня его отец, что это как-то связано с событиями на Энкаинации. Его мать создавала впечатление, что верит всем и каждому без оговорок. Подозреваю, что наш Эренарх, если и сохранил веру в человечество, доверяет далеко не всем.
   Найберг поднял брови. Лицо Фазо казалось высеченным из камня, Нг спросила Даману:
   — Кстати об Энкаинации — есть что-нибудь новое на приходящих кораблях?
   Та покачала головой:
   — Миллиарды и триллионы единиц информации, но ни единого ключа относительно того, что произошло в Мандале той ночью.
   Нг посмотрела на шефа безопасности.
   — Если бы у меня был столь важный подопечный, который ходит повсюду с рифтером, я поставила бы рифтеру датчик, — улыбнулась она.
   Фазо переглянулся с Найбергом, который слегка кивнул, и сказал:
   — Так мы и сделали.
   — И могу поспорить, это тоже ничего не дало.
   — Ванн говорит, слушать их сплошное удовольствие, — ответил Фазо. — Искусство и юмор, но ничего существенного. Они с Жаимом говорят обо всем: музыке, истории, моде, о рифтерах, высокожителях и нижнесторонних, — но только не о политике.
   — Стало быть, мы остались на том же месте, — кисло заметил Найберг, — а время между тем идет. Предлагаю разойтись и отдохнуть, пока можно. Завтрашний день обещает быть интересным.
   — Итак, мы будем действовать согласно их плану и все пойдем на обед к Гештар? — уточнила Дамана.
   — Я не хотела бы, если позволите, — сказала Нг.
   Уилсонс слегка удивилась, Фазо помрачнел, Найберг с непроницаемым лицом утвердительно наклонил голову.
   — «Грозный» почти готов, — невозмутимо заметила Нг. — Мне хотелось бы присутствовать при последней проверке.
   — Хорошо. — Найберг встал и засмеялся. — Займись этим, Марго. Мне будет приятно знать, что «Грозный» готов выполнить приказ.

* * *

   Снаружи медленно смеркалось, и тианьги перешло на вечерний режим. Элоатри со вздохом положила проектор. Ей недоставало бумажных, переплетенных в кожу томов из соборной библиотеки Нью-Гластонбери на Дезриене. Посмотрев в окно своего кабинета, она слегка нахмурилась. Ей недоставало также настоящих закатов. Рожденная и выросшая на планете, она чувствовала себя неуютно, когда диффузоры медленно гасли, как сейчас, и угол освещения при этом не менялся.
   Впрочем, климат существовал и здесь. В ее выходящее на север окно было видно, как странные, крючковатые облака онейла собираются над чашей, образованной загнутыми краями поверхности, и гравиполя гонят их, чтобы устроить вечерний дождь. Может быть, даже молния будет — Элоатри знала, что может проверить это по погодному графику, но от этого дождь показался бы еще более искусственным.
   «Чудо еще, что высокожители не так уж сильно отличаются от нас», — подумала она.
   Как раз в этот момент световой разряд ударил из облаков по направлению к оси вращения, а через несколько секунд до нее дошел звук, странно глухой по сравнению с настоящим громом. Дождь застучал в полуоткрытое окно, и запахло влагой.
   Интересно, знают ли метеотехники, что такое настоящая гроза? Но никакой природный электрический заряд не сравнится с тем, что копится между разными фракциями Дулу здесь, на Аресе. Элоатри не знала в точности, что здесь происходит, но напряжение чувствовала даже в своих снах.
   Проектор, побыв некоторое время в пассивном состоянии, замигал и закрыл «книгу». Элоатри, встав, посмотрела на заглавие.
   «Меч духовный: политика христианской церкви на Утерянной Земле».
   Что ж, теперь она знает еще одну причину, по которой рука Телоса прервала ее безмятежное странствие по Восьмикратной Тропе и швырнула в Нью-Гластонбери, заставив принять на себя бремя чужой беды. Ни одна религия не имеет столь давних традиций вмешательства в дела государства. Элоатри покачала головой, думая, как же глубоко ее предшественники на Утерянной Земле погрязли в политике, часто в ущерб своей вере.
   Но порой, вопреки самим себе, они творили скорее добро, чем зло.
   Поступит ли и она так же, когда придет время? Сможет ли? Порой, несмотря на отчаянную борьбу между Дулу на Аресе, ей казалось, что ее роль заключается в другом, но она знала и то, что Телос редко пользуется своим орудием для одной только цели.
   Зазвонил коммуникатор, и Туаан доложил:
   — К вам гностор Омилов.
   По ее указанию секретарь впустил гностора. Омилов отказался от угощения, и она почувствовала, что он взволнован. Возможно, она ошибалась, думая, что проект «Юпитер» поглощает его целиком. Быть может, он пришел просить у нее помощи для Эренарха, центра грядущей бури?
   Разговор они начали с общих тем, как того требовала вежливость, но Омилов быстро перешел к состоявшимся недавно собраниям, которые знаменовали, по крайней мере для Элоатри, что Дулу наконец пришли к какому-то решению.
   — Я слышала, — сказала она, — что Эренарх будет на балу у Масо, а адмирал Найберг со своим штабом — на вечере у Гештар аль-Гессинав. Мне это подозрительно. Полагаю, что вы, как и я, приглашены туда и сюда?
   — Да. А поскольку Масо и Гессинавы от души ненавидят друг друга, и тут и там подумают, что мы приняли приглашение другой стороны.
   — Так вы не пойдете ни в одно из этих мест? — осторожно спросила она. Может быть, он не настолько уж окончательно отошел от политики?
   Омилов моргнул.
   — Извините, нумен, я забегаю вперед. Но это идеальная возможность показать эйя гиперрацию и посмотреть, как они отреагируют. Все лишние глаза будут в другом месте.
   У Элоатри от шока пресеклось дыхание. Неужели случится это вместо того, что она предчувствовала, на что указывали ее беспорядочные сны? Или и то и другое связано? Не потому ли ее видения соединили должарианку с Эренархом, несмотря на полное отсутствие в нем сверхчувственных способностей? Быть может, это тоже часть политического эндшпиля? Все ее выводы рушились, когда она пыталась пристегнуть их к этому новому варианту.
   — Нумен? — ядовитый грозовой свет снаружи обводил силуэтом фигуру гностора.
   — Прошу прощения, гностор. Вы правы. — Она попыталась собрать мысли воедино. Прямо над головой прокатился гром. Омилов явно отмежевался от политических игр, но этот его замысел не менее важен. Тогда она должна сделать так, чтобы это послужило более высокой цели, чем та, к которой стремится гностор, а Эренарху придется самому позаботиться о себе: вряд ли она сумеет ему помочь.
   — Но вам понадобится время, чтобы подготовиться. Может быть, мне привести их всех к гиперрации?
   Омилов кивнул, но на его лице тут же отразилось подозрение.
   — Кого это «всех»? Только Вийю и эйя — и гностора Мандериана.
   Элоатри встала.
   — Нет, Себастьян, не только Вийю и эйя. Нам нужны еще Ивард и келли — они тоже часть всего этого.
   Гностор нахмурился — вся его дулуская уверенность пропала, когда он услышал это странное заявление. Затем он с заметным усилием взял себя в руки и встал, глядя Элоатри в лицо.
   — Простите, нумен, но я не могу на это пойти. Это слишком осложнит дело.
   — Вы уже говорили об этом с гностором Мандерианом?
   Он не говорил, и Элоатри велела Туаану связать ее по коммуникатору с должарским ученым-темпатом.
   Вскоре пейзаж на стене, замерцав, сменился окном в жилище Мандериана на корабле, который он делил с другими членами своего коллектива — почти все они, как и он, обладали сверхчувствительностью в той или иной области и предпочитали изоляцию смешению ноотических энергий на переполненном Аресе. В комнате было совершенно темно.
   — Да, нумен?
   — Гностор Омилов предлагает привести Вийю и эйя к гиперрации, пока весь Арес будет развлекаться.
   — Превосходная мысль.
   — Однако он возражает против присутствия Иварда и келли.
   — Мне кажется, это излишне осложнит эксперимент, — вежливо, но твердо пояснил Омилов.
   — Эксперимент... — В ровном голосе Мандериана промелькнуло легкое недовольство этим выражением. — Скажите лучше — стадия процесса, который мы удостоились наблюдать. Было бы серьезной ошибкой исключить мальчика и келли: они — неотъемлемая часть ноотического единства, чьи способности вы желаете испытать. Известно ли вам, и то, что Иварда часто видят вместе с эйя — одного, без Вийи — в Колпаке, на периферии запретной зоны?
   — Вот как, — смешался Омилов. — Ну что ж, гностор, полагаюсь на вашу специализацию.
   «Но не на меня, Верховную Фанессу».
   Элоатри не могла знать, что показало Сновидение Омилову на Дезриене, но очевидно было, что Омилов забаррикадировался от этой памяти и не уступит ни пяди на почве религии. Но теперь это уже не имеет значения.
   Омилов и Мандериан обсудили детали предстоящей процедуры. Должарианец условился встретиться с ним у входа в Колпак, и Омилов откланялся, подчеркнув официальным прощанием свою внутреннюю непреклонность.
   «Должно быть, он очень глубоко задет, если воздвиг вокруг себя такую прочную стену», — подумала Элоатри.
   Она повернулась к окну и постояла там, глядя, как гроза уходит в сторону, противоположную вращению. Последняя вспышка молнии озарила сад, запечатлев его на сетчатке Элоатри, и мрак воцарился снова. Элоатри отвернулась — ей еще многое предстояло сделать.