Страница:
загубил!.. И не счесть. И как его только земля держит?
-- А здeсь он тоже звeрствует?
-- Тут разстрeливать ему мало ходу. Раньше он в Болшевe был. Там ему
раздолья больше было...
-- Но это вeдь образцовая коммуна... Иностранцев возят...
-- Во... во... Иностранцев! -- презрительно искривил рот Черви-Козырь.
-- Им что в глотку не положь -- все проглотят. Им, может, и кажется, что,
там лафа, а не жизнь... А развe-ж кто видит, как там пружины закручены? Вeдь
там как чуть что -- так шлёпка. Не только побeг, а даже отлучка больше 3
дней -- и каюк... Поэтому и держится все...
Ну, так вот там Геллер и отличался. Только потом его выставили, потому
невозможно иностранцам показывать 379 -- рожа больно противная -- веревки
просит. У них у всeх, палачей этих, вродe как слeды намордe остаются.
Помните Новикова в Соловках?.. Аж собаки убeгали... Уж если человeк в крови
выкупается -- так словно слeд какой-то на лицe... Бог гада мeтит! А вы не
слыхали, что он тут со мной зимой сдeлал?
-- Нeт...
"Исправительные методы"
-- А дeло такое было. Вам, вeрно, разсказывали, как мы тут зимой
жили?.. Скот в хлeвах, вeрно, лучше... Мерли, как мухи. Работать --
струмента не хватало, матерiалов. Тоска... Ребята, прямо сказать, совсeм
опупeли. Бeжать -- никакая сила. А тут -- голод, да холод... Двое просто
повeсились от такой жизни. Ну, а остальные с горя в карты рeзались... Оно,
конечно, вам, может, интеллигентным, можно чeм и другим заняться. А куда
нашему брату! Одно и удовольствiе в очко игрануть. Ребята облюбовали сарай
тот вот, видите. Заберутся туда компашкой и кроют в двадцать одно.
Оно, конечно, по правилам -- нельзя. Так вот, вызвал меня поздно
вечером Геллер. А я здeсь вродe пожарника. Одного солдата взял, выкатили мы
бочку с сарая, приготовили машину. А мнe и невдомек, куда это... А потом
подкатили тихо к дверям, гдe ребята рeзались. Мнe -- наган в нос. "Молчи и
машину наладь, что-б воду дала. Ежели станет машина -- саботаж; значит, пуля
в башку". А дeло в мороз было. Все аж трещало...
Ребята в сараe нарeзали еловых вeток, натаскали сeна, достали фонарик и
кроют. Вродe, как свое логово. Не этая коммуна, что-б ее. Человeк их с
двадцать было. А комендант, значит, приказал солдату стать с кишкой в дверь
и ну поливать их водой. Стоит тот в дверях, никого не пускает и знай себe,
льет. Я машину правлю, а сердце так и мучается. А этот жидюга хохочет...
Ух...
Лицо Черви-Козыря все перекосилось, словно он сам попал под струю
ледяной воды.
-- А ребята, сами знаете, как одeты. Рванье. Шкура видна. Ну и что-ж.
Как прибeжали они всe потом в общежитiе, так прямо сосульки. Платье рeзать
пришлось, 380 потому все обледенeло... Ну, что дальше-то и говорить?
Результат ясный. Половина в ящик сыграло... Оно, конечно, какiе у нас тут
ящики? -- гробы, то-есть... Просто яма...
А вы, вот, спрашиваете, почему злоба. Да тут рад бы ему всe кишки
выпустить, да на его поганую рожу навертeть...
Лютая ненависть чувствовалась в голосe стараго вора.
Мститель
Как-то недeли через двe, когда я был дежурным по столовой, ко мнe
подошел один из прiятелей. Он начал разговор о чем-то маловажном и, когда
около нас никого не было, сказал шепотом:
-- Вас, дядя Боб, Черви-Козырь просит зайти.
-- А гдe он?
-- На дежурствe у рeчки.
Поздно вечером, когда кончилось мое дежу<р>ство, я поплелся на болото.
Под одной из копен сидeл Черви-Козырь на собранном хворостe и, видимо, был
очень обрадован моим приходом.
-- А чего же вы совсeм в стог не забрались? И тепло и комары не
долeзут...
-- Да ну их к чорту... Сeно вeдь совсeм гнилое... Сколько лeт, может,
стоит... Да и потом -- провeрка пройдет -- еще два наряда дополнительно
дадут... А вы, т. Солоневич, спички принесли? "Баран" сказал?
-- Принес...
-- Ну вот, и ладно... Я вас тогда ужином угощу.
Черви-Козырь покопался в стогу и вытащил оттуда зайца.
-- Вот это здорово.. Откуда?
-- Ну мы, старые урканы, и в огнe не тонем, и в водe не горим!... А
силки на что?... Тут этих зайцо`в видимо-невидимо... Потому -- охоты нeт.
Чекистам время нeт, у них по другой дичи с наганов стрeльба. А у крестьян --
откуда?... Ружей-то вeдь совeтская власть боится хуже чумы...
Часа через два, когда заяц был съeден, пожарник начал: 381
-- Дeло у меня к вам серьезное, т. Солоневич... Без вас мнe ни чхнуть,
ни плюнуть... Я уж вам прямо скажу, потому вы не стукач. Смываться мнe
пора...
-- На волю захотeлось?
-- Это как сказать... Трудкоммуны для меня вродe прiюта. Тут лучше
всего скрываться, ежели за кормой нечисто. Притопаешь вот в такое гиблое
мeсто и сейчас же к начальнику ГПУ. Так, мол, и так. Раскаялся в доску...
Примите... Какой же им расчет не принять? Вeдь даровая сила... Вот у нас тут
лыжная мастерская будет, да потом, говорят, и сапожная... Опять же ссыльных
наберут. А там и спецов всяких есть... Ну и заработать, значит, можно на
даровой силe.
-- Ну, это все понятно... Но почему вам в трудкоммунах скрываться?
Черви-Козырь пристально посмотрeл на меня. При слабом свeтe нашего
маленькаго костра я опять замeтил, как его лицо сжалось в какой-то гримасe.
-- Да как... Долги плачу с процентами.
-- Кому это?
-- Да, вот, всeм своим благодeтелям... За все -- за жизнь
исковерканную, за чахотку свою, за нос перебитый, за товарищей своих... За
все плачу!... Уже есть "революцiонныя заслуги"... Ну, да это не к дeлу.
Таких, как я -- с памятью, -- вездe хватает. Помните, может, Митьку с
Одессы, безпалаго, который Соловки осeдлал?.. Тоже не забывает. Слухи были,
что Новикова он все-таки подстерег... Ну, да вы сами, т. Солоневич, знаете,
что с такими не цeлуются... А теперь я, значит, к вам за помощью... Вы там
по городу часто ходите, во всe дырки можете влeзть. Достаньте мнe лаку, что
артисты употребляют...
-- Ага... -- понял я. -- Бороду приклеить?
-- Ну да... Не впервой. Таким стариком задeлаюсь, что никакой пост ни
по чем не догадается... А потом, там за Тайгой,36 на главной магистрали --
это уже пустяк. Там в каждом карманe документ есть. Только выбирай...
-- А когда думаете бeжать?
-- Да скоро... Вот, дeльце одно есть... Незаконченное...
36 Желeзнодорожная станцiя.
382
Маленькiй эпизод большой борьбы
Через недeлю послe этого разговора, по случаю какого-то революцiоннаго
праздника у нас, в Трудкоммунe, состоялся торжественный митинг. В верхней
залe мельницы были собраны коммунары и гости. С рeчами выступали
представители всяких организацiй: Горкома, Горисполкома, Наробраза и,
конечно, отдeла ГПУ. Говорилось о "перековкe", воспитанiи, исправленiи, о
том, что труд в СССР "дeло чести, дeло славы, дeло доблести и геройства".
Были призывы "поднять производительность труда", под испытанным руководством
дзержинцев-чекистов идти вперед к свeтлому будущему коммунизма, исправлять
ошибки "стараго проклятаго прошлаго", ну и прочее.
В едва освeщенном залe сидeло около тысячи безпризорников и воров и по
привычкe молчаливо слушало рeчи. Потом жидко спeли "Интернацiонал" и стали
расходиться.
Гостей усадили на повозки, и лошади тронулись. Я направился в каптерку
посмотрeть на раскладку продуктов на слeдующiй день. Насчет арифметики
коммунары были слабы...
Минут через 10 откуда-то донеслись крики. Потом в комнату вбeжал
"Баран".
-- Т. Солоневич, идите туда... Убили кого-то...
Невдалекe, у конюшни собралась кучка ребят. Когда я подбeгал к ней, там
чиркнула спичка, и до моего слуха донеслись слова:
-- Ага... Одним гадом меньше!...
-- Вот это правильно!
-- Собакe собачья смерть!...
При моем приближенiи нeсколько ребят нырнули в темноту. Остальные
разступились, но узнав меня, опять надвинулись тeсной стeной. Внизу на землe
лежал и придушенно хрипeл какой-то человeк.
-- Кто это? -- спросил я.
Из кучки коммунаров мрачно и тихо отвeтили:
-- Комендант...
Вдали послышались новые голоса. С электрическими фонариками бeжали
охранники. 383
-- Эй, разойдитесь... Кто тут?
Часть безпризорников беззвучно растаяла в темнотe. Остальные
отодвинулись, словно отступили за стeну мрака, окружавшую освeщенное
фонариками тeло.
-- А это кто?... Ах, это вы, Солоневич!.. Кого тут угробили?
-- Коменданта...
Раздались испуганныя восклицанiя. Двое охранников побeжали к Начальнику
Коммуны, старому заслуженному чекисту, получившему этот пост "за выслугу
лeт".
С оставшимися двумя мы перевернули коменданта на спину. Он был еще жив.
На смертельно блeдном лицe с широко открытыми глазами судор<о>жно пробeгали
гримасы боли и злобы. На сжатых губах выступали пузырьки кровавой пeны. В
боку торчала рукоятка глубоко всаженнаго финскаго ножа.
Раненый глухо стонал и пытался что-то сказать, но с его губ срывалось
только невнятное бормотанiе.
-- Вот, пущай начальник придет, -- тихо сказал охранник. -- Он еще,
может, сумeет сказать, кто это его саданул... И наган обрeзали, сволочи...
Я стоял на колeнях около раненаго, и в мозгу со страшной ясностью и
быстротой мелькали догадки... Почему-то сразу вспомнилось напряженное,
полное ненависти лицо Черви-Козыря, его разсказы о комендантe, его
"неоконченное дeльце"... Потом мой взор упал на рукоятку ножа. Нож торчал
как раз под седьмым ребром... и в п р а в о й половинe груди. Как раз так
мог бы ударить только лeвша...
И в памяти молнiей пронеслась картина, как недавно у стога Черви-Козырь
л e в о й рукой зажигал спичку...
Раненый опять забормотал. Охранники освeтили его лицо. Комендант почти
беззвучно шевелил губами. Видно было, что он хочет что-то сказать. Порой
слоги вырывались почти ясно.
У парадных дверей дома послышался шум, и появился свeт больших фонарей.
Охранники поднялись для встрeчи начальства, и я с раненым остались в тeни.
Надо было помeшать ему говорить...
Незамeтным движенiем я взялся за рукоятку глубоко всаженнаго ножа и
потянул его из раны. 384
Мнe казалось, что я вижу, как освободились, прижатые сталью ножа,
разрeзанные кровеносные сосуды, как из зiяющих отверстiй ключем стала бить
горячая кровь, как стремительным потоком стала она заполнять полость легких,
как в предсмертном томленiи бeшенно застучало сердце, как судорожно сжались
мускулы груди в тщетной попыткe глотнуть свeжаго воздуха в наполненныя
кровью легкiя...
Дыханiе раненаго превратилось в хрип и свист. Потом в горлe что-то
забулькало...
Когда над комендантом склонился Начальник Коммуны, глаза раненаго были
вытаращены в тщетных усилiях вздохнуть, а по лицу изо рта текли тонкiя
струйки пузырящейся крови.
-- Геллер! -- вскрикнул Начальник. -- Кто это тебя? А?
Комендант судорожно дернул головой, но вмeсто слов из его раскрывшагося
рта вылилась широкая струя крови.
-- Ну, тут дeло чисто сработано! -- спокойно сказал, поднимаясь, старый
чекист. -- Вот сволочи! Видать, всю финку вогнали. Ладно... Попомним!..
Коменданта понесли в дом.
-- Вы ему, т. Солоневич, перевязку сдeлайте. А я пока в отдeл
позвоню...
Цeна чекистской головы
В тот же день начались массовые аресты. Болeе сотни коммунаров было
посажено в подвал городского ГПУ. Десятеро из них не вернулись... На языкe
чекистов это называлось "актом классовой мести"...
Как я потом узнал, Черви-Козырь в этот вечер и ночь оффицiально был "на
комарах". В теченiе слeдующих дней он старательно избeгал меня и, только
когда я украдкой сунул ему бутылку с лаком, он многозначительно и крeпко
пожал мнe руку.
"Летучiй голландец"
Недeли через двe нeсколько старых коммунаров, в том числe и "Баран",
прибeжали с рeки с извeстiем, что 385 Черви-Козырь утонул при купаньи...
Были посланы лодки, но тeла пожарника не нашли. Одежда его пошла в каптерку,
а сам он был вычеркнут из списков Трудкоммуны.
Я увeрен, что ему удалось сбeжать. Если это так, то немало
"воспитателей по методам ОГПУ" укоротят свою "многополезную дeятельность"
при его содeйствiи...
Ибо в душe современнаго подсовeтскаго молодняка крeпко вклинился закон
-- "Око за око, зуб за зуб"... А если удастся, то и "челюсть за зуб"...
--------
Под прессом
Как-то поздно вечером я со своим прiятелем, Мишкой Крутых, возвращались
с купанья в рeкe Томь. Мы только что выдержали горячiй футбольный матч,
хорошо выкупались и бодрые и веселые возвращались в город.
Поднимаясь от рeки по узенькой улочкe, мы встрeтили этап,
направлявшiйся из тюрьмы к пристани, а оттуда, как и всегда, в Нарым.
Для совeтской жизни этап этот ничeм не был примeчателен. Сотни двe
оборванных понурых людей с котомками и узелками брели под понуканiями
солдат... Сзади толпы eхало нeсколько подвод со старухами и маленькими
дeтьми. Обыкновенная картина! Сколько раз и мнe самому приходилось брести
точно в таких же этапах.
Когда мимо нас медленно проeзжали подводы с дeтишками, Мишка вздрогнул
и тихо сказал:
-- Сволочи!
Я понял, что это слово никак не относится к ссыльным. Круглое широкое
лицо Мишки, типичнаго русскаго "добра-молодца" из народных пeсен,
омрачилось, и он нервно передернул плечами. Я не без удивленiя поглядeл на
его нахмуренное лицо.
-- Так чего же ты, Мишка, в комсомол влип?
Мишка считался одним из активистов-комсомольцев и был даже секретарем
городского Совeта Физической Культуры. Что за странная реакцiя? 386
-- Как это "чего"? -- переспросил он.
-- Да вот, чудак-человeк, в комсомол. Красноармейцы, которые этап
гонят, вeдь, вeрно, твои же ребята из комсомола?
-- Да я этапов еще не гонял.
-- Ну, а прикажут -- погонишь!
Мишка промолчал.
-- Да ты скажи, Мишка, я вeдь парень свой, на кой чорт ты с комсомолом
спутался? Вeдь погонят раскулачивать или этап гнать -- вeдь не выкрутишься!
Свой своему -- поневолe брат.
-- Ну, а что-ж, Солоневич, дeлать-то? -- мрачно пробурчал сибиряк. --
Надо же как-то наверх вылeзать. Свиней пасти -- тоже не густое занятiе. Тебe
хорошо -- ты парень интеллигентный. Ты вездe как-то пристроишься. А куда
мнe? Я, вот, думал через СФК в Москву путевку получить, в Инфизкульт...37
Это дeло все-таки чище других. Чинить, а не калeчить людей придется. Да вeдь
без комсомольскаго билета, язви его, душу, развe-ж куда проберешься?
37 Институт физической культуры.
-- А как насчет этапов, если прикажут?
-- Да чорт его знает -- всe норовят выкрутиться. Может, и я выкручусь!
Думаешь, кому радостно на энти картинки смотрeть? Это вeдь наш же
пролетарiат, наши, может, и чалдоны, которые испокон вeку гдe по заимкам
мирно жили... А теперь вот -- "классовые враги"...
Мишка судорожно кашлянул и плюнул.
-- Вот ты, Солоневич, вродe как в осужденiе сказал о комсомолe. Ну, а
что другое? Самому идти в этап, что-ль? Думаешь, легко против машины
переть?.. Ты вот счастливец, что адмссыльный... Да, да, ты не смeйся!..
Вeрно слово... Тебe, притворяться не надо. Контр-революцiонерщик и баста.
Тебe, брат, не ставят вопросов -- ты за кого: за троцкистов, али за
сталинцев или там про какую оппозицiю, едри их корень... И насчет энтузiазму
тебe, брат, не обязательно... И нам?.. Аж нутро, быват, выворачивается. А ни
хрeна не сдeлаешь... Аппарат, паря, такой аппарат, что лбом не прошибешь...
Ну, и изворачивается всякой, как умeет... 387
Не мытьем, так катаньем
-- Эй, Солоневич, слыхал новость? -- сказал мнe как-то наш правый край,
маленькiй быстроногiй рабфаковец Кузнецов -- "Динамо"-то38, сволочи, Мишку к
себe взяло.
38 "Динамо" -- спортивное общество ГПУ.
-- Как взяло? Неужели он пошел туда?
-- Да, кажись, не переманило, а просто мобилизовало. Горком комсомола
постановил направить его на работу в ГПУ. Как чекист, конечно, наш Мишка --
как с навоза пуля, но опять же футболист аховый... Может, раньше и
предлагали по хорошему. Но, видать, Мишка заупрямился -- ну, и
мобилизнули... Вот сво-ло-о-очи...
Болен!
Недeли через двe я получил распоряженiе от СФК быть судьей очередного
футбольнаго матча на первенство города. Оказалось -- "Динамо" должно было
играть с "желдором".
Народу на стадiонe было тысячи три. Любят футбол в СССР, и крeпко
любят. Любят по п о л и т и ч е с к и м причинам, или, может быть,
правильнeе сказать, по а п о л и т и ч е с к и м. Футбол -- самое доступное,
самое оживленное зрeлище, к которому никак не прицeпишь принудительнаго
ассортимента совeтской пропаганды. Эти привeски есть вездe: и в музыкe, и в
парадах, и в кино, и в театрах. Даже на матчах бокса всегда найдется
"предварительный оратель", который будет разсказывать перед началом о том,
как-де в Америкe линчуют негров послe их матчей с бeлыми; если негр побeдил
-- линчуют из злобы, если побeжден -- от избытка радостных чувств.
По моему свистку обe команды вышли на поле, но в "Динамо" Мишки Крутых
не было. В перерывe я спросил о Мишкe у капитана "Динамо", помкоменданта
ГПУ, латыша Петерсона. Тот угрюмо покосился на меня:
-- А вам на что?
-- Да прiятели!.. Да и потом -- ваша линiя хавов, ясно, без него --
слаба!..
Латыш досадливо сморщился и уронил:
-- Болен Крутых... 388
Мандат
Через недeлю меня вызвал к себe Предоткомхоз,39 зампред СФК.
39 Предсeдатель отдeла коммунальнаго хозяйства.
-- Слышьте-ка, Солоневич. Вот "Динамо" просит прислать какого
понимающаго человeка насчет стрeлковаго тира. Они там строить хотят. Так они
и из Осоавiахима, и от СФК представителей вызывают. А у нас понимающих ребят
нeт... Пойдите-ка, вы! Кумекаете в этом?
-- Да...
-- Ну, вот и хорошо... А что вы адмссыльный -- это ничего. Я вам от СФК
бумажку дам, что как спецiалист.... А раз спец -- тут уж не до паспорта. Абы
дeло было.
Чекистскiя шуточки
Дежурным по комендатурe был Петерсон. Он хмуро разсмотрeл мой мандат и
молча выписал пропуск.
-- А куда теперь?
-- В подвал, -- буркнул латыш. При неожиданном словe "подвал" непрiятно
дрогнули нервы, словно ржавым гвоздем провели по мокрому стеклу.
-- В подвал? -- переспросил я.
-- Угу... Там комиссiя уже собравшись... Тир там будут строить...
Потом, словно догадавшись, что эта тема может быть выгодной для шутки,
латыш криво ухмыльнулся.
-- Не трусьте, т. Солоневич. На этот раз оттуда на своих ногах выйдете.
Там, гдe ставят к стeнкe
Большой полутемный подвал метров около 30. Группа представителей почти
вся здeсь. Начальник отдeла ГПУ, низенькiй расторопный чекист Мальцев,
бeгает, покрикивает и суетится. Он как-то не производит впечатлeнiя
начальника: шутит, балагурит и фамильярничает. Если бы я не знал его
"подвигов" подвальнаго типа, да не его подленькая улыбочка, -- можно было бы
подумать: "рубаха-парень".
Я представляюсь ему, как представитель СФК. 389
-- Ладно, ладно, -- отмахивается он, направляясь дальше. А потом,
словно вспомнив:
-- Да вы вeдь адмссыльный?
-- Да.
-- Ну, вот и хорошо... Картинка очинно даже для вас пользительная. -- И
Мальцев широко ухмыляется, оскаливая желтые зубы. Глаза его совсeм
превращаются в щелочки.
-- Почему полезно?
-- Для провeтриванья мозгов... Да и что-б не забывать кой-чего!.. Тут у
нас есть слабонервный один. Знакомый ваш. -- Крутых!.. Эй, Крутых!..
Из кучки людей вышел Мишка.
-- Есть, товарищ Начальник...
-- Ага, вот футболисты наши... Ха-ха-ха!.. Поразскажь-ка Солоневичу,
как это из этого подвала святыя души на крылышках на тот свeт уносятся...
Ха-ха-ха... Вона под той стeнкой, гдe мишени будут стоять. Крутых, тут тебe,
вот, самая тренировочка будет... С тебя покеда стрeлок и чекист
хрeнова-а-атый... Тренировка, бра-тишечка, тренировка самое важнецкое
дeло!..
И веселый чекист побeжал дальше.
Но мы ни о чем не разговаривали.
___
Недeли через три-четыре я поздно вечером возвращался к себe домой. В
городe было совсeм темно. Окраинныя улицы тонули в грязи, и я с трудом
осторожно шел по узеньким деревянным мосткам у покосившихся заборов.
Навстрeчу мнe, пошатываясь, тяжело шлепал по лужам высокiй, коренастый
человeк. Видя, что он и на узких досочках троттуара не тверд, я отступил в
сторону, чтобы дать ему дорогу.
Что-то бормоча пьяным языком, человeк прошел мимо, но потом внезапно
обернулся...
-- Солоневич, ты?
Я узнал Мишку Крутых. Он облапил меня и стал сердечно цeловать, обдавая
водочным перегаром.
Я хотeл отвязаться от него и уйти, но Мишка взял меня под руку. 390
-- Да ты не уходи, Солоневич... Не вороти морды... Думаешь -- чекист,
сукин сын, ангидрит его перекись марганца... Думаешь -- в крови замаран
Мишка... Палач!.. Душегубец!..
Сквозь пьяныя нотки его голоса прозвучала глубокая боль человeческой
души.
-- Не плитуй, Солоневич... Погоди. Тута, вот, скамеечка под забором...
Посидим... Да ты не смотри, что я пьяный... Потому, брат, и пью, что душа
просит.
-- Так ты же раньше не пил, Мишка!
-- Так то раньше!.. -- Голос комсомольца словно взорвался в истерикe.
-- Раньше я, брат, человeком был... И думал, человeком и останусь... А вот,
братишка, чекистом сдeлали... У меня все изболeло, а они смeются... Гады
ползучiе... Помнишь, Мальцев этот?.. Знаешь, как он людей-то
разстрeливает?.. Не сразу... А с шуточками, прибауточками, со смeшками...
О-о-о-о-о!..
-- И тебя заставили? -- тихо спросил я.
Мишка повернул свое лицо ко мнe, и его широко открытые глаза с каким-то
странно пустым выраженiем застыли на мнe. Нeсколько секунд он молчал.
-- Разстрeливал, браток... Заставили... Помнишь, тогда, как "Динамо" в
первый раз играло, -- как раз наканунe и пришлось... Оттого-то я играть и не
смог... В лежку лежал... Пьяный... Ежели-б не водка -- сам себя порeшил
бы... Заставили... Куда дeнешься?.. Комсомолец -- чекист, говорят...
Д о л ж о ` н... Вот в том подвалe... С автомобильными фонарями...
Мишка почти бредил. Он впился пальцами в мою руку и говорил, как во
снe:
-- Поставили... Высокiй такой, борода, видать, сeдая, сeдая... Спиной
стоял он... Руки сзади веревкой связаны и только дрожат, дрожат... А Мальцев
смeется: "Ну-ка, Мишенька... сдай крещенiе... По живой человeческой падали
первый выстрeл твой... Потеряй невинность свою, Мишенька, а то ненароком и
сам туда встанешь"... А остальные смeются. Собрались, как в театр. И наган
уже в рукe... Сeдая голова дрожит впереди...
Комсомолец разсказывал эту исторiю с таким реализмом, что я невольно
вздрагивал. А он все сильнeе и 391 сильнeе сжимал мою руку и продолжал
медленно напряженным голосом:
-- А мальцевскiе глаза так и сверлят, так и жгут... "Плюнь, говорит, в
него, Мишенька, пролетарским свинцом!.. Бахни, Мишенька... Ну-ка, согни
пальчик!" У-у... Змeя... Не знаю... Убей меня Бог, не знаю, как рука
поднялась. Как во снe было. А потом откуда-то голос дошел: "Ничего, ничего,
Мишенька! Мы добьем. Спервоначалу оно никогда чисто не выходит. Молодец,
паря!" И опять выстрeлы...
Голос комсомольца прервался каким-то судорожным глухим рыданiем. Он
схватил себя за голову и пробормотал.
-- У-у-у... Гады! Iуды проклятые! Душу мою искровянили! -- И внезапно
сорвавшись со скамейки, он бросился от меня, слeпо шагая по лужам и грязи.
Я остался сидeть, подавленный трагичностью его разсказа и своим
безсилiем.
___
Больше Мишу Крутых я никогда не видeл. На мои вопросы о его судьбe
динамовцы отмалчивались.
Перековка
"Мы, дeти страшных лeт Россiи,
Забыть не в силах ничего"...
В один из суровых дней, когда мороз был ниже 50 градусов и дышать
колющим ледяным воздухом можно было только сквозь шерстяную рукавицу, я
встрeтил кiевлянина Ледю. Он был в мeховой шапкe, сапогах из оленьяго мeха,
с небритым измученным лицом:
-- Как это вас сюда занесло?
-- Да, вот, из Турухана... Два года там отбыл...
-- Далеко на сeверe?
-- У чорта на куличках... Полторы тысячи километров... В тундрe... Там
только одни якуты со своими оленями. Привезли, выгрузили и бросили -- живи,
как знаешь. На мое счастье, в том кочевьe еще один ссыльный был, священник
из Харькова -- он помог мнe. А то хоть ложись под чумом и подыхай... 392
-- Чeм же вы там занимались?
Высланная казачья семья. Сотни тысяч семейств крестьян и казаков
привозили на далекiй сeвер и выбрасывали на произвол судьбы...
-- А здeсь он тоже звeрствует?
-- Тут разстрeливать ему мало ходу. Раньше он в Болшевe был. Там ему
раздолья больше было...
-- Но это вeдь образцовая коммуна... Иностранцев возят...
-- Во... во... Иностранцев! -- презрительно искривил рот Черви-Козырь.
-- Им что в глотку не положь -- все проглотят. Им, может, и кажется, что,
там лафа, а не жизнь... А развe-ж кто видит, как там пружины закручены? Вeдь
там как чуть что -- так шлёпка. Не только побeг, а даже отлучка больше 3
дней -- и каюк... Поэтому и держится все...
Ну, так вот там Геллер и отличался. Только потом его выставили, потому
невозможно иностранцам показывать 379 -- рожа больно противная -- веревки
просит. У них у всeх, палачей этих, вродe как слeды намордe остаются.
Помните Новикова в Соловках?.. Аж собаки убeгали... Уж если человeк в крови
выкупается -- так словно слeд какой-то на лицe... Бог гада мeтит! А вы не
слыхали, что он тут со мной зимой сдeлал?
-- Нeт...
"Исправительные методы"
-- А дeло такое было. Вам, вeрно, разсказывали, как мы тут зимой
жили?.. Скот в хлeвах, вeрно, лучше... Мерли, как мухи. Работать --
струмента не хватало, матерiалов. Тоска... Ребята, прямо сказать, совсeм
опупeли. Бeжать -- никакая сила. А тут -- голод, да холод... Двое просто
повeсились от такой жизни. Ну, а остальные с горя в карты рeзались... Оно,
конечно, вам, может, интеллигентным, можно чeм и другим заняться. А куда
нашему брату! Одно и удовольствiе в очко игрануть. Ребята облюбовали сарай
тот вот, видите. Заберутся туда компашкой и кроют в двадцать одно.
Оно, конечно, по правилам -- нельзя. Так вот, вызвал меня поздно
вечером Геллер. А я здeсь вродe пожарника. Одного солдата взял, выкатили мы
бочку с сарая, приготовили машину. А мнe и невдомек, куда это... А потом
подкатили тихо к дверям, гдe ребята рeзались. Мнe -- наган в нос. "Молчи и
машину наладь, что-б воду дала. Ежели станет машина -- саботаж; значит, пуля
в башку". А дeло в мороз было. Все аж трещало...
Ребята в сараe нарeзали еловых вeток, натаскали сeна, достали фонарик и
кроют. Вродe, как свое логово. Не этая коммуна, что-б ее. Человeк их с
двадцать было. А комендант, значит, приказал солдату стать с кишкой в дверь
и ну поливать их водой. Стоит тот в дверях, никого не пускает и знай себe,
льет. Я машину правлю, а сердце так и мучается. А этот жидюга хохочет...
Ух...
Лицо Черви-Козыря все перекосилось, словно он сам попал под струю
ледяной воды.
-- А ребята, сами знаете, как одeты. Рванье. Шкура видна. Ну и что-ж.
Как прибeжали они всe потом в общежитiе, так прямо сосульки. Платье рeзать
пришлось, 380 потому все обледенeло... Ну, что дальше-то и говорить?
Результат ясный. Половина в ящик сыграло... Оно, конечно, какiе у нас тут
ящики? -- гробы, то-есть... Просто яма...
А вы, вот, спрашиваете, почему злоба. Да тут рад бы ему всe кишки
выпустить, да на его поганую рожу навертeть...
Лютая ненависть чувствовалась в голосe стараго вора.
Мститель
Как-то недeли через двe, когда я был дежурным по столовой, ко мнe
подошел один из прiятелей. Он начал разговор о чем-то маловажном и, когда
около нас никого не было, сказал шепотом:
-- Вас, дядя Боб, Черви-Козырь просит зайти.
-- А гдe он?
-- На дежурствe у рeчки.
Поздно вечером, когда кончилось мое дежу<р>ство, я поплелся на болото.
Под одной из копен сидeл Черви-Козырь на собранном хворостe и, видимо, был
очень обрадован моим приходом.
-- А чего же вы совсeм в стог не забрались? И тепло и комары не
долeзут...
-- Да ну их к чорту... Сeно вeдь совсeм гнилое... Сколько лeт, может,
стоит... Да и потом -- провeрка пройдет -- еще два наряда дополнительно
дадут... А вы, т. Солоневич, спички принесли? "Баран" сказал?
-- Принес...
-- Ну вот, и ладно... Я вас тогда ужином угощу.
Черви-Козырь покопался в стогу и вытащил оттуда зайца.
-- Вот это здорово.. Откуда?
-- Ну мы, старые урканы, и в огнe не тонем, и в водe не горим!... А
силки на что?... Тут этих зайцо`в видимо-невидимо... Потому -- охоты нeт.
Чекистам время нeт, у них по другой дичи с наганов стрeльба. А у крестьян --
откуда?... Ружей-то вeдь совeтская власть боится хуже чумы...
Часа через два, когда заяц был съeден, пожарник начал: 381
-- Дeло у меня к вам серьезное, т. Солоневич... Без вас мнe ни чхнуть,
ни плюнуть... Я уж вам прямо скажу, потому вы не стукач. Смываться мнe
пора...
-- На волю захотeлось?
-- Это как сказать... Трудкоммуны для меня вродe прiюта. Тут лучше
всего скрываться, ежели за кормой нечисто. Притопаешь вот в такое гиблое
мeсто и сейчас же к начальнику ГПУ. Так, мол, и так. Раскаялся в доску...
Примите... Какой же им расчет не принять? Вeдь даровая сила... Вот у нас тут
лыжная мастерская будет, да потом, говорят, и сапожная... Опять же ссыльных
наберут. А там и спецов всяких есть... Ну и заработать, значит, можно на
даровой силe.
-- Ну, это все понятно... Но почему вам в трудкоммунах скрываться?
Черви-Козырь пристально посмотрeл на меня. При слабом свeтe нашего
маленькаго костра я опять замeтил, как его лицо сжалось в какой-то гримасe.
-- Да как... Долги плачу с процентами.
-- Кому это?
-- Да, вот, всeм своим благодeтелям... За все -- за жизнь
исковерканную, за чахотку свою, за нос перебитый, за товарищей своих... За
все плачу!... Уже есть "революцiонныя заслуги"... Ну, да это не к дeлу.
Таких, как я -- с памятью, -- вездe хватает. Помните, может, Митьку с
Одессы, безпалаго, который Соловки осeдлал?.. Тоже не забывает. Слухи были,
что Новикова он все-таки подстерег... Ну, да вы сами, т. Солоневич, знаете,
что с такими не цeлуются... А теперь я, значит, к вам за помощью... Вы там
по городу часто ходите, во всe дырки можете влeзть. Достаньте мнe лаку, что
артисты употребляют...
-- Ага... -- понял я. -- Бороду приклеить?
-- Ну да... Не впервой. Таким стариком задeлаюсь, что никакой пост ни
по чем не догадается... А потом, там за Тайгой,36 на главной магистрали --
это уже пустяк. Там в каждом карманe документ есть. Только выбирай...
-- А когда думаете бeжать?
-- Да скоро... Вот, дeльце одно есть... Незаконченное...
36 Желeзнодорожная станцiя.
382
Маленькiй эпизод большой борьбы
Через недeлю послe этого разговора, по случаю какого-то революцiоннаго
праздника у нас, в Трудкоммунe, состоялся торжественный митинг. В верхней
залe мельницы были собраны коммунары и гости. С рeчами выступали
представители всяких организацiй: Горкома, Горисполкома, Наробраза и,
конечно, отдeла ГПУ. Говорилось о "перековкe", воспитанiи, исправленiи, о
том, что труд в СССР "дeло чести, дeло славы, дeло доблести и геройства".
Были призывы "поднять производительность труда", под испытанным руководством
дзержинцев-чекистов идти вперед к свeтлому будущему коммунизма, исправлять
ошибки "стараго проклятаго прошлаго", ну и прочее.
В едва освeщенном залe сидeло около тысячи безпризорников и воров и по
привычкe молчаливо слушало рeчи. Потом жидко спeли "Интернацiонал" и стали
расходиться.
Гостей усадили на повозки, и лошади тронулись. Я направился в каптерку
посмотрeть на раскладку продуктов на слeдующiй день. Насчет арифметики
коммунары были слабы...
Минут через 10 откуда-то донеслись крики. Потом в комнату вбeжал
"Баран".
-- Т. Солоневич, идите туда... Убили кого-то...
Невдалекe, у конюшни собралась кучка ребят. Когда я подбeгал к ней, там
чиркнула спичка, и до моего слуха донеслись слова:
-- Ага... Одним гадом меньше!...
-- Вот это правильно!
-- Собакe собачья смерть!...
При моем приближенiи нeсколько ребят нырнули в темноту. Остальные
разступились, но узнав меня, опять надвинулись тeсной стeной. Внизу на землe
лежал и придушенно хрипeл какой-то человeк.
-- Кто это? -- спросил я.
Из кучки коммунаров мрачно и тихо отвeтили:
-- Комендант...
Вдали послышались новые голоса. С электрическими фонариками бeжали
охранники. 383
-- Эй, разойдитесь... Кто тут?
Часть безпризорников беззвучно растаяла в темнотe. Остальные
отодвинулись, словно отступили за стeну мрака, окружавшую освeщенное
фонариками тeло.
-- А это кто?... Ах, это вы, Солоневич!.. Кого тут угробили?
-- Коменданта...
Раздались испуганныя восклицанiя. Двое охранников побeжали к Начальнику
Коммуны, старому заслуженному чекисту, получившему этот пост "за выслугу
лeт".
С оставшимися двумя мы перевернули коменданта на спину. Он был еще жив.
На смертельно блeдном лицe с широко открытыми глазами судор<о>жно пробeгали
гримасы боли и злобы. На сжатых губах выступали пузырьки кровавой пeны. В
боку торчала рукоятка глубоко всаженнаго финскаго ножа.
Раненый глухо стонал и пытался что-то сказать, но с его губ срывалось
только невнятное бормотанiе.
-- Вот, пущай начальник придет, -- тихо сказал охранник. -- Он еще,
может, сумeет сказать, кто это его саданул... И наган обрeзали, сволочи...
Я стоял на колeнях около раненаго, и в мозгу со страшной ясностью и
быстротой мелькали догадки... Почему-то сразу вспомнилось напряженное,
полное ненависти лицо Черви-Козыря, его разсказы о комендантe, его
"неоконченное дeльце"... Потом мой взор упал на рукоятку ножа. Нож торчал
как раз под седьмым ребром... и в п р а в о й половинe груди. Как раз так
мог бы ударить только лeвша...
И в памяти молнiей пронеслась картина, как недавно у стога Черви-Козырь
л e в о й рукой зажигал спичку...
Раненый опять забормотал. Охранники освeтили его лицо. Комендант почти
беззвучно шевелил губами. Видно было, что он хочет что-то сказать. Порой
слоги вырывались почти ясно.
У парадных дверей дома послышался шум, и появился свeт больших фонарей.
Охранники поднялись для встрeчи начальства, и я с раненым остались в тeни.
Надо было помeшать ему говорить...
Незамeтным движенiем я взялся за рукоятку глубоко всаженнаго ножа и
потянул его из раны. 384
Мнe казалось, что я вижу, как освободились, прижатые сталью ножа,
разрeзанные кровеносные сосуды, как из зiяющих отверстiй ключем стала бить
горячая кровь, как стремительным потоком стала она заполнять полость легких,
как в предсмертном томленiи бeшенно застучало сердце, как судорожно сжались
мускулы груди в тщетной попыткe глотнуть свeжаго воздуха в наполненныя
кровью легкiя...
Дыханiе раненаго превратилось в хрип и свист. Потом в горлe что-то
забулькало...
Когда над комендантом склонился Начальник Коммуны, глаза раненаго были
вытаращены в тщетных усилiях вздохнуть, а по лицу изо рта текли тонкiя
струйки пузырящейся крови.
-- Геллер! -- вскрикнул Начальник. -- Кто это тебя? А?
Комендант судорожно дернул головой, но вмeсто слов из его раскрывшагося
рта вылилась широкая струя крови.
-- Ну, тут дeло чисто сработано! -- спокойно сказал, поднимаясь, старый
чекист. -- Вот сволочи! Видать, всю финку вогнали. Ладно... Попомним!..
Коменданта понесли в дом.
-- Вы ему, т. Солоневич, перевязку сдeлайте. А я пока в отдeл
позвоню...
Цeна чекистской головы
В тот же день начались массовые аресты. Болeе сотни коммунаров было
посажено в подвал городского ГПУ. Десятеро из них не вернулись... На языкe
чекистов это называлось "актом классовой мести"...
Как я потом узнал, Черви-Козырь в этот вечер и ночь оффицiально был "на
комарах". В теченiе слeдующих дней он старательно избeгал меня и, только
когда я украдкой сунул ему бутылку с лаком, он многозначительно и крeпко
пожал мнe руку.
"Летучiй голландец"
Недeли через двe нeсколько старых коммунаров, в том числe и "Баран",
прибeжали с рeки с извeстiем, что 385 Черви-Козырь утонул при купаньи...
Были посланы лодки, но тeла пожарника не нашли. Одежда его пошла в каптерку,
а сам он был вычеркнут из списков Трудкоммуны.
Я увeрен, что ему удалось сбeжать. Если это так, то немало
"воспитателей по методам ОГПУ" укоротят свою "многополезную дeятельность"
при его содeйствiи...
Ибо в душe современнаго подсовeтскаго молодняка крeпко вклинился закон
-- "Око за око, зуб за зуб"... А если удастся, то и "челюсть за зуб"...
--------
Под прессом
Как-то поздно вечером я со своим прiятелем, Мишкой Крутых, возвращались
с купанья в рeкe Томь. Мы только что выдержали горячiй футбольный матч,
хорошо выкупались и бодрые и веселые возвращались в город.
Поднимаясь от рeки по узенькой улочкe, мы встрeтили этап,
направлявшiйся из тюрьмы к пристани, а оттуда, как и всегда, в Нарым.
Для совeтской жизни этап этот ничeм не был примeчателен. Сотни двe
оборванных понурых людей с котомками и узелками брели под понуканiями
солдат... Сзади толпы eхало нeсколько подвод со старухами и маленькими
дeтьми. Обыкновенная картина! Сколько раз и мнe самому приходилось брести
точно в таких же этапах.
Когда мимо нас медленно проeзжали подводы с дeтишками, Мишка вздрогнул
и тихо сказал:
-- Сволочи!
Я понял, что это слово никак не относится к ссыльным. Круглое широкое
лицо Мишки, типичнаго русскаго "добра-молодца" из народных пeсен,
омрачилось, и он нервно передернул плечами. Я не без удивленiя поглядeл на
его нахмуренное лицо.
-- Так чего же ты, Мишка, в комсомол влип?
Мишка считался одним из активистов-комсомольцев и был даже секретарем
городского Совeта Физической Культуры. Что за странная реакцiя? 386
-- Как это "чего"? -- переспросил он.
-- Да вот, чудак-человeк, в комсомол. Красноармейцы, которые этап
гонят, вeдь, вeрно, твои же ребята из комсомола?
-- Да я этапов еще не гонял.
-- Ну, а прикажут -- погонишь!
Мишка промолчал.
-- Да ты скажи, Мишка, я вeдь парень свой, на кой чорт ты с комсомолом
спутался? Вeдь погонят раскулачивать или этап гнать -- вeдь не выкрутишься!
Свой своему -- поневолe брат.
-- Ну, а что-ж, Солоневич, дeлать-то? -- мрачно пробурчал сибиряк. --
Надо же как-то наверх вылeзать. Свиней пасти -- тоже не густое занятiе. Тебe
хорошо -- ты парень интеллигентный. Ты вездe как-то пристроишься. А куда
мнe? Я, вот, думал через СФК в Москву путевку получить, в Инфизкульт...37
Это дeло все-таки чище других. Чинить, а не калeчить людей придется. Да вeдь
без комсомольскаго билета, язви его, душу, развe-ж куда проберешься?
37 Институт физической культуры.
-- А как насчет этапов, если прикажут?
-- Да чорт его знает -- всe норовят выкрутиться. Может, и я выкручусь!
Думаешь, кому радостно на энти картинки смотрeть? Это вeдь наш же
пролетарiат, наши, может, и чалдоны, которые испокон вeку гдe по заимкам
мирно жили... А теперь вот -- "классовые враги"...
Мишка судорожно кашлянул и плюнул.
-- Вот ты, Солоневич, вродe как в осужденiе сказал о комсомолe. Ну, а
что другое? Самому идти в этап, что-ль? Думаешь, легко против машины
переть?.. Ты вот счастливец, что адмссыльный... Да, да, ты не смeйся!..
Вeрно слово... Тебe, притворяться не надо. Контр-революцiонерщик и баста.
Тебe, брат, не ставят вопросов -- ты за кого: за троцкистов, али за
сталинцев или там про какую оппозицiю, едри их корень... И насчет энтузiазму
тебe, брат, не обязательно... И нам?.. Аж нутро, быват, выворачивается. А ни
хрeна не сдeлаешь... Аппарат, паря, такой аппарат, что лбом не прошибешь...
Ну, и изворачивается всякой, как умeет... 387
Не мытьем, так катаньем
-- Эй, Солоневич, слыхал новость? -- сказал мнe как-то наш правый край,
маленькiй быстроногiй рабфаковец Кузнецов -- "Динамо"-то38, сволочи, Мишку к
себe взяло.
38 "Динамо" -- спортивное общество ГПУ.
-- Как взяло? Неужели он пошел туда?
-- Да, кажись, не переманило, а просто мобилизовало. Горком комсомола
постановил направить его на работу в ГПУ. Как чекист, конечно, наш Мишка --
как с навоза пуля, но опять же футболист аховый... Может, раньше и
предлагали по хорошему. Но, видать, Мишка заупрямился -- ну, и
мобилизнули... Вот сво-ло-о-очи...
Болен!
Недeли через двe я получил распоряженiе от СФК быть судьей очередного
футбольнаго матча на первенство города. Оказалось -- "Динамо" должно было
играть с "желдором".
Народу на стадiонe было тысячи три. Любят футбол в СССР, и крeпко
любят. Любят по п о л и т и ч е с к и м причинам, или, может быть,
правильнeе сказать, по а п о л и т и ч е с к и м. Футбол -- самое доступное,
самое оживленное зрeлище, к которому никак не прицeпишь принудительнаго
ассортимента совeтской пропаганды. Эти привeски есть вездe: и в музыкe, и в
парадах, и в кино, и в театрах. Даже на матчах бокса всегда найдется
"предварительный оратель", который будет разсказывать перед началом о том,
как-де в Америкe линчуют негров послe их матчей с бeлыми; если негр побeдил
-- линчуют из злобы, если побeжден -- от избытка радостных чувств.
По моему свистку обe команды вышли на поле, но в "Динамо" Мишки Крутых
не было. В перерывe я спросил о Мишкe у капитана "Динамо", помкоменданта
ГПУ, латыша Петерсона. Тот угрюмо покосился на меня:
-- А вам на что?
-- Да прiятели!.. Да и потом -- ваша линiя хавов, ясно, без него --
слаба!..
Латыш досадливо сморщился и уронил:
-- Болен Крутых... 388
Мандат
Через недeлю меня вызвал к себe Предоткомхоз,39 зампред СФК.
39 Предсeдатель отдeла коммунальнаго хозяйства.
-- Слышьте-ка, Солоневич. Вот "Динамо" просит прислать какого
понимающаго человeка насчет стрeлковаго тира. Они там строить хотят. Так они
и из Осоавiахима, и от СФК представителей вызывают. А у нас понимающих ребят
нeт... Пойдите-ка, вы! Кумекаете в этом?
-- Да...
-- Ну, вот и хорошо... А что вы адмссыльный -- это ничего. Я вам от СФК
бумажку дам, что как спецiалист.... А раз спец -- тут уж не до паспорта. Абы
дeло было.
Чекистскiя шуточки
Дежурным по комендатурe был Петерсон. Он хмуро разсмотрeл мой мандат и
молча выписал пропуск.
-- А куда теперь?
-- В подвал, -- буркнул латыш. При неожиданном словe "подвал" непрiятно
дрогнули нервы, словно ржавым гвоздем провели по мокрому стеклу.
-- В подвал? -- переспросил я.
-- Угу... Там комиссiя уже собравшись... Тир там будут строить...
Потом, словно догадавшись, что эта тема может быть выгодной для шутки,
латыш криво ухмыльнулся.
-- Не трусьте, т. Солоневич. На этот раз оттуда на своих ногах выйдете.
Там, гдe ставят к стeнкe
Большой полутемный подвал метров около 30. Группа представителей почти
вся здeсь. Начальник отдeла ГПУ, низенькiй расторопный чекист Мальцев,
бeгает, покрикивает и суетится. Он как-то не производит впечатлeнiя
начальника: шутит, балагурит и фамильярничает. Если бы я не знал его
"подвигов" подвальнаго типа, да не его подленькая улыбочка, -- можно было бы
подумать: "рубаха-парень".
Я представляюсь ему, как представитель СФК. 389
-- Ладно, ладно, -- отмахивается он, направляясь дальше. А потом,
словно вспомнив:
-- Да вы вeдь адмссыльный?
-- Да.
-- Ну, вот и хорошо... Картинка очинно даже для вас пользительная. -- И
Мальцев широко ухмыляется, оскаливая желтые зубы. Глаза его совсeм
превращаются в щелочки.
-- Почему полезно?
-- Для провeтриванья мозгов... Да и что-б не забывать кой-чего!.. Тут у
нас есть слабонервный один. Знакомый ваш. -- Крутых!.. Эй, Крутых!..
Из кучки людей вышел Мишка.
-- Есть, товарищ Начальник...
-- Ага, вот футболисты наши... Ха-ха-ха!.. Поразскажь-ка Солоневичу,
как это из этого подвала святыя души на крылышках на тот свeт уносятся...
Ха-ха-ха... Вона под той стeнкой, гдe мишени будут стоять. Крутых, тут тебe,
вот, самая тренировочка будет... С тебя покеда стрeлок и чекист
хрeнова-а-атый... Тренировка, бра-тишечка, тренировка самое важнецкое
дeло!..
И веселый чекист побeжал дальше.
Но мы ни о чем не разговаривали.
___
Недeли через три-четыре я поздно вечером возвращался к себe домой. В
городe было совсeм темно. Окраинныя улицы тонули в грязи, и я с трудом
осторожно шел по узеньким деревянным мосткам у покосившихся заборов.
Навстрeчу мнe, пошатываясь, тяжело шлепал по лужам высокiй, коренастый
человeк. Видя, что он и на узких досочках троттуара не тверд, я отступил в
сторону, чтобы дать ему дорогу.
Что-то бормоча пьяным языком, человeк прошел мимо, но потом внезапно
обернулся...
-- Солоневич, ты?
Я узнал Мишку Крутых. Он облапил меня и стал сердечно цeловать, обдавая
водочным перегаром.
Я хотeл отвязаться от него и уйти, но Мишка взял меня под руку. 390
-- Да ты не уходи, Солоневич... Не вороти морды... Думаешь -- чекист,
сукин сын, ангидрит его перекись марганца... Думаешь -- в крови замаран
Мишка... Палач!.. Душегубец!..
Сквозь пьяныя нотки его голоса прозвучала глубокая боль человeческой
души.
-- Не плитуй, Солоневич... Погоди. Тута, вот, скамеечка под забором...
Посидим... Да ты не смотри, что я пьяный... Потому, брат, и пью, что душа
просит.
-- Так ты же раньше не пил, Мишка!
-- Так то раньше!.. -- Голос комсомольца словно взорвался в истерикe.
-- Раньше я, брат, человeком был... И думал, человeком и останусь... А вот,
братишка, чекистом сдeлали... У меня все изболeло, а они смeются... Гады
ползучiе... Помнишь, Мальцев этот?.. Знаешь, как он людей-то
разстрeливает?.. Не сразу... А с шуточками, прибауточками, со смeшками...
О-о-о-о-о!..
-- И тебя заставили? -- тихо спросил я.
Мишка повернул свое лицо ко мнe, и его широко открытые глаза с каким-то
странно пустым выраженiем застыли на мнe. Нeсколько секунд он молчал.
-- Разстрeливал, браток... Заставили... Помнишь, тогда, как "Динамо" в
первый раз играло, -- как раз наканунe и пришлось... Оттого-то я играть и не
смог... В лежку лежал... Пьяный... Ежели-б не водка -- сам себя порeшил
бы... Заставили... Куда дeнешься?.. Комсомолец -- чекист, говорят...
Д о л ж о ` н... Вот в том подвалe... С автомобильными фонарями...
Мишка почти бредил. Он впился пальцами в мою руку и говорил, как во
снe:
-- Поставили... Высокiй такой, борода, видать, сeдая, сeдая... Спиной
стоял он... Руки сзади веревкой связаны и только дрожат, дрожат... А Мальцев
смeется: "Ну-ка, Мишенька... сдай крещенiе... По живой человeческой падали
первый выстрeл твой... Потеряй невинность свою, Мишенька, а то ненароком и
сам туда встанешь"... А остальные смeются. Собрались, как в театр. И наган
уже в рукe... Сeдая голова дрожит впереди...
Комсомолец разсказывал эту исторiю с таким реализмом, что я невольно
вздрагивал. А он все сильнeе и 391 сильнeе сжимал мою руку и продолжал
медленно напряженным голосом:
-- А мальцевскiе глаза так и сверлят, так и жгут... "Плюнь, говорит, в
него, Мишенька, пролетарским свинцом!.. Бахни, Мишенька... Ну-ка, согни
пальчик!" У-у... Змeя... Не знаю... Убей меня Бог, не знаю, как рука
поднялась. Как во снe было. А потом откуда-то голос дошел: "Ничего, ничего,
Мишенька! Мы добьем. Спервоначалу оно никогда чисто не выходит. Молодец,
паря!" И опять выстрeлы...
Голос комсомольца прервался каким-то судорожным глухим рыданiем. Он
схватил себя за голову и пробормотал.
-- У-у-у... Гады! Iуды проклятые! Душу мою искровянили! -- И внезапно
сорвавшись со скамейки, он бросился от меня, слeпо шагая по лужам и грязи.
Я остался сидeть, подавленный трагичностью его разсказа и своим
безсилiем.
___
Больше Мишу Крутых я никогда не видeл. На мои вопросы о его судьбe
динамовцы отмалчивались.
Перековка
"Мы, дeти страшных лeт Россiи,
Забыть не в силах ничего"...
В один из суровых дней, когда мороз был ниже 50 градусов и дышать
колющим ледяным воздухом можно было только сквозь шерстяную рукавицу, я
встрeтил кiевлянина Ледю. Он был в мeховой шапкe, сапогах из оленьяго мeха,
с небритым измученным лицом:
-- Как это вас сюда занесло?
-- Да, вот, из Турухана... Два года там отбыл...
-- Далеко на сeверe?
-- У чорта на куличках... Полторы тысячи километров... В тундрe... Там
только одни якуты со своими оленями. Привезли, выгрузили и бросили -- живи,
как знаешь. На мое счастье, в том кочевьe еще один ссыльный был, священник
из Харькова -- он помог мнe. А то хоть ложись под чумом и подыхай... 392
-- Чeм же вы там занимались?
Высланная казачья семья. Сотни тысяч семейств крестьян и казаков
привозили на далекiй сeвер и выбрасывали на произвол судьбы...