Страница:
Я подумал, что это соответствует реальности. Я замолчал и, искоса глянув на шерифа, продолжал обдумывать его ответ. «Форд» явно набирал скорость, но в его перемещении по дороге было что-то странное. По звуку из-под задних колес я понял, что они идут по обочине. Впереди еле виднелись очертания дороги, и мне показалось, что она уходит чуть в сторону.
И тут я понял, какую он затеял игру. Шериф решил поднять столб пыли в надежде, что «олдсу» придется включить фары и их кто-то заметит с вышки в лесу. Замысел был отличный, но он привел к иному исходу.
Сзади раздался резкий сигнал клаксона, визг шин по каменному бордюру и металлический скрежет машины, перелетевшей через него.
Шериф даже не попытался нажать на тормоз, потому что в затылок ему уперлись два ствола. Когда скорость упала, он переключил передачу на задний ход и сквозь пыльное облако погнал обратно. За пылевой завесой ровно ничего не было видно, и мы лишь услышали вопли, когда задний бампер «форда» врезался в груду металлам стекла; получив удар, «олдс» окончательно слетел с дороги. Лишь через три неторопливых секунды донесся грохот, когда он рухнул на дно ущелья.
Ужас произошедшего отразился на лице шерифа, но пока он, застыв на месте, готов был умереть прямо у нас глазах, сквозь оседающую пыль донесся тихий плач Кэрол.
В ту же секунду кто-то рванул на себя дверцу, в проеме возник Аллен. С диким воплем он ткнул мне револьвером в лицо.
— Ты проклятый придурок!
— Опусти оружие, Аллен.
Не отводя от меня ствола, Аллен зарычал на Огера:
— Там были Кармен и Лео! Надо вытащить деньги! — Он с силой сжимал рукоятку револьвера. — Давайте поднимем выручку наверх!
Огер двигался неторопливо и спокойно. Он вылез из машины, махнул шерифу и мне, чтобы мы последовали его примеру, и приказал Курку пристроиться у нас за спиной с двумя взведенными пушками. Я бы сказал, что на лице Курка прямо-таки расцвела улыбка от уха до уха, полная надежды на убийство.
Не шевеля губами, я тихо сказал шерифу:
— С ней все в порядке. Только не дергайтесь, вот и все.
Он понял меня и кивнул, не отрывая глаз от Кэрол. С трудом приходя в себя от потрясения, она сидела на обочине дороги и плакала, но было видно, что она не пострадала. У помощника шерифа была здоровенная царапина на носу; он держался за лодыжку, кривясь от боли.
— Что с деньгами? — спросил Аллен.
В небе полыхали последние угасающие отблески заката, при которых можно было разглядеть лишь неясные формы и очертания. Шериф подошел к краю ущелья и уставился вниз. Он покачал головой:
— До рассвета спуститься туда никто не сумеет. Да и тогда придется сползать вон по той расщелине.
Аллен и Огер быстро переглянулись. Черт возьми, я прекрасно понимал, о чем они думали. Пирог теперь можно разделить на более крупные куски. Как я ни сдерживался, но невольно улыбнулся. Начав подобную игру, остановиться невозможно. Целый пирог, конечно, еще лучше. Кэрол заметила, что я улыбаюсь, и перестала всхлипывать. Сумерки сгустились, но я все же послал ей воздушный поцелуй. Она вроде тоже сложила губы сердечком, но я не был в этом уверен.
Курок наконец задал вопрос:
— Так что нам теперь делать, мистер Огер?
— Увидишь, Джейсон.
У себя за спиной я услышал голос бандита, полный ледяного спокойствия:
— Вы говорили, что не будете больше меня так называть, мистер Огер.
Толстячок величественно наклонил голову.
— Прошу прощения. Курок. Я забыл. — Но выражение его лица было такое, будто у него есть ответы на все вопросы. Он ткнул в меня пальцем. — Можешь заняться делом. Убери с дороги осколки стекла и металла, все, что найдешь. Ты с девушкой — оба. Присматривай за ними. Курок.
— Ладно, мистер Огер.
Я не стал ждать тычка револьвером в спину. Подойдя к Кэрол, я помог ей подняться и вытер грязь с лица.
— Вы в порядке?
Она коротко кивнула:
— Тряхануло, вот и все. Джордж подвернул лодыжку, но вряд ли она сломана.
— Вам повезло.
— Я тоже так считаю. Когда машина перевернулась, нас троих выбросило из нее. Я... я думаю, что все остальные погибли... еще до того, как машина свалилась в пропасть.
— Не стоит думать про это. Давайте почистим дорогу.
Я нарвал веток, ломая кусты на обочине дороги, и сделал пару веников. Подметая, мы избавились от раскиданных вокруг осколков стекла и прочего мусора. Когда на дорожном полотне не осталось никаких следов аварии, я взял Кэрол за руку и вернулся к машине.
— Все сделано. Что дальше?
Огер ухмыльнулся.
— Вы чертовски спокойны для человека, которому предстоит вскоре умереть.
— Умирать я не собираюсь.
— Придется, мистер мэр. Ничего не поделаешь, придется.
— Я не об этом спрашивал.
— Кончай с ним разговаривать, — из темноты полушепотом прохрипел Аллен. — Черт... пора пошевеливаться.
— Мы начинаем, мистер Огер? — осведомился Курок.
Я почувствовал, как Кэрол стиснула мои пальцы. Огер, лицо которого бледным овалом светилось во мраке, повернулся к шерифу.
— Дом, который вы упоминали?..
Шериф махнул в сторону юго-запада.
— Миль четырнадцать или пятнадцать отсюда. Говорят, там живет какой-то отшельник.
— Совсем один?
— Случается, месяцами никого не видит.
— Вы знаете, что вас ждет, если вы заманите нас в ловушку? — Шериф не ответил. — Первой с этим познакомится ваша дочь. Потом вы. Затем остальные. Мы уже зашли так далеко, что можем обойтись и без посторонних.
Шериф кивнул:
— Это не ловушка.
Аллен подошел поближе, тиская в руках револьвер.
— Мне это не нравится. Надо спускаться. И немедля.
— И погибнуть, сорвавшись? Не будь идиотом, Аллен! Обойдемся без глупостей. Есть и умный путь. — Он помолчал, окинув нас высокомерным взглядом. — Шериф, вы сядете за руль. Ваша дочь — между вами и мэром. Мне бы хотелось, чтобы ваш помощник расположился на полу у заднего сиденья, вместе с нами.
— Нам надо куда-то спрятать останки, Огер. Это нелегкая работа.
— Ими займутся стервятники, Аллен. В этих краях их более чем достаточно. Зачем оставлять отпечатки пальцев? Пора спокойненько сниматься с места, не так ли, шериф?
— Придется ехать с погашенными фарами.
— И не делать ошибок.
Я заметил, как шериф посмотрел на Кэрол.
— На это не рассчитывайте, — сказал он.
Настал его час, и он это понял.
Он открыл дверь, и в ту секунду, когда его взгляд упал на нас, сразу смекнул, что произошло. Он увидел отчаяние на лице шерифа и тревогу в глазах Кэрол. Он уловил нескрываемый страх, который владел помощником шерифа, и полную бесчеловечность Огера. С легкой жалостью он взглянул на Курка и с холодной ненавистью на Аллена.
Я стоял последним. На меня он смотрел дольше, чем на других, и уголок его рта дернулся в странной ухмылке. Потом он распахнул дверь и дал нам всем войти. И усмехнулся, когда Аллен отпихнул его. Курок высыпал на пол патроны из обоймы его ружья, и старик улыбнулся и продолжал улыбаться, когда у него выдернули из кобуры на поясе древний кольт 44-го калибра.
Он отвел глаза от налетчиков и спокойно сказал:
— Добрый вечер, шериф... мисс Кэрол... Джордж.
Самую тонкую из своих улыбок он приберег для меня, лишь кивнув в мою сторону. Он понял. Черт возьми, он все понял!
Жестом Огер усадил Аллена и мальчишку с револьвером. Затем со вздохом опустился сам и вытер лицо чистым, вдвое сложенным носовым платком.
— Послушай, старик... похоже, ты быстро уяснил себе всю картину.
Старик снова кивнул.
— Ты знаешь, что произошло?
— У меня есть рация.
— А телефон?
— Телефона нет.
— Может, ты ждешь гостей? Соседа? Или кого-то из Лесной службы?
— Никого. Разве что через две недели. Приедет Тилсон, чтобы отбуксировать мой джип. Он же нас всех и похоронит.
— Весьма продуманно. И ты не боишься?
— Нет.
— Это плохо. Лучше, когда боятся. Порой это помогает выжить.
— Я не ребенок, свое пожил.
— Но ведь и на закате жизни есть радости.
— А я и радуюсь.
— Осталось не много. Жаль, как никогда.
Ему не стоило смотреть на меня. Я чувствовал жуткий зуд между лопатками. Снова стало сводить плечевые мышцы. Старик глянул на меня и усмехнулся. Он единственный понимал, что со мной творится. Он видел все расщелины и провалы на поверхности и все, что делалось внутри. Он щупал меня глазами, как муравей усиками.
— Никогда не говори никогда.
От его тона Огер нахмурился:
— Я-то могу говорить.
Повисло долгое молчание, и нарушил его Аллен. Он всем телом навалился на расшатанный самодельный стол, положив рядом с собой револьвер, и его голос был полон сдержанной ярости.
— Может, ты скажешь, что нам теперь делать?
В первый раз я ощутил сполна, какую смертельную угрозу таит в себе Огер. Впрочем, в этом не было ничего нового; просто я осознал, что он может не только убивать. В нем была какая-то варварская жестокость, душевная заскорузлость, при которой ни жизнь человека, ни его чувства ровным счетом ничего не значат; он испытывал чувство блаженства, когда нес с собой смерть и разрушение. При первых же его словах Аллен медленно отодвинулся от стола, поняв то, что никак не проявлялось ни в словах, ни в поступках, то, что прежде открылось только мне одному.
И может быть, еще старику. Он-то в этом разбирался.
— Да, Аллен, — тихо произнес Огер. — Я тебе все расскажу.
Что-то должно было случиться. Я не хотел безропотно присутствовать при развитии событий и поэтому вмешался. Моих слов никто не ждал, и мне удалось затушить разгорающееся пламя. Но уж если ему суждено опять вспыхнуть, я хотел бы сам поднести спичку.
— Ясное дело, — обронил я, — расскажите нам. Объясните, что к чему.
Огер долго не сводил с меня глаз, так долго, что я начал беспокоиться — вдруг он тоже все понял. Снова судорогой свело плечи. Впервые за все время я опустил глаза и увидел, как у меня подрагивают пальцы.
В броне непробиваемой личности была трещина. Щель, сквозь которую все было видно. Он сидел, облизывая губы, пока они не увлажнились.
— С удовольствием расскажу, — ответил он. — Думаю, это довольно забавно. Девушка и мэр отправятся за деньгами. Если они попробуют вильнуть в сторону, ее отца расстреляют. Вместе с остальными.
— Ты с ума сошел!
— Аллен...
— Они удерут.
— Здесь ее отец, Аллен.
— Ну, так тот тип удерет...
— Они любят друг друга. Ты забыл?
— Послушай...
— Нет, это ты послушай, Аллен. Послушай очень внимательно, и ты поймешь, почему операция — моя. Я один ее тщательно продумал, спланировал и провел. — Он то и дело поглядывал на нас, как режиссер, изучающий реакцию публики. — Мы выбрали этот городишко, потому что в нем есть хорошие деньги. Мы взяли в заложники его уважаемых граждан, зная, как они привязаны друг к другу, зная, что благополучие друг друга для них превыше любого богатства. Мы разработали такой путь отхода, при котором нас невозможно выследить. — Он благодушно улыбнулся. — И завтра мэр с девушкой вернут наши деньги. Если они решат нам помешать... я бы на их месте прежде хорошенько подумал. В противном случае шериф — покойник.
— Хорошенько подумать — о чем?
— Как выкрутиться из ситуации. Как достать деньги из ущелья, вернуть нам, спасти жизнь отцу и выжить самим.
Слушая его, я усмехнулся:
— Вы же сами дали понять, что мы — так и так ходячие трупы.
В улыбке Огера было сатанинское благодушие.
— И скажу снова. Но вы забыли, что всегда есть шанс.
— На спасение?
— Совершенно верно, — ответил мне Огер. — Может, вам и удастся пойти ва-банк. Надежд нет никаких, но игра есть игра.
Аллен что-то злобно буркнул и вытер рот тыльной стороной ладони. Курок сидел рядом с идиотской ухмылкой на губах. Он посматривал на Аллена, и бойки на обоих револьверах были взведены. Пока они неподвижны, но в любое мгновение боек мог ударить по капсюлю и...
Дрожь больше не сотрясала меня. Их присутствие не волновало, и заботило лишь одно — как бы ничто не отразилось на моем лице. Я думал, как удачно складываются обстоятельства, чтобы унести ноги отсюда, ибо развитие событии, которое Огер считает невероятным, может тут же превратиться в реальность, которой я не замедлю воспользоваться.
Внезапно я увидел лицо Кэрол и, хотя не сомневался, что она не догадывается о моих мыслях, понял, что и она думает о том же самом.
Был и еще один момент. Тот, который усек старик и, пожевав губами, уставился на меня, давая понять, что ему все ясно. Он видел, как я изо всех сил стараюсь ничего не помнить, ибо избегал смотреть на него. Он был слишком проницателен, и его взгляд проникал в самую сердцевину.
— Мистер мэр...
Я усмехнулся:
— Да, мистер Огер?
— Вам нужны дополнительные разъяснения?
— Нет.
— Дорога тут только одна. Вы сможете найти место аварии?
— Найду.
— Шериф расскажет вам, как спуститься в ущелье.
— Я знаю, где спуск, — бросила Кэрол.
— Отлично, — просиял Огер. — Это значительно облегчает дело. И конечно, вы понимаете все опасные последствия вашей самодеятельности, дорогая?
Кэрол только молча кивнула.
— Вы поднимете деньги из ущелья и незамедлительно вернетесь сюда. По моим прикидкам, вам потребуется часов двенадцать. Если вы не появитесь к этому времени, ваш отец, его помощник и старик будут убиты. Вам ясно?
Мы оба кивнули.
— Если возникнет хоть какой-то намек, что вы пытаетесь надуть нас... любой намек, как вы понимаете, — и все умрут, а мы прикинем, как действовать дальше. Не стоит нас недооценивать. И не рассчитывайте, что мы не сделаем того, что обещаем. Это ясно?
— Ясно, — сказал я.
— Вы двинетесь в обратную дорогу... — он взглянул на часы, — через два часа. Фар не включать. Ехать медленно. Позаботьтесь, чтобы за вами не стоял столб пыли, и вообще не пытайтесь привлечь внимание. К рассвету вы будете на месте аварии. Времени, чтобы выполнить то, чего от вас ждут, будет более чем достаточно. — Он посмотрел на Кэрол и перевел взгляд на меня. — Есть вопросы?
Я кивнул.
— Есть. Относительно тел в машине.
— Бросьте их там.
— Стервятники могут опередить нас.
Это до него дошло. У него дернулась щека.
— Если они вывалились из машины, засуньте их обратно. Стервятники охотятся при помощи зрения.
— Понял.
У него опять задергалась щека.
— Уж очень вы заботитесь о нашей безопасности.
— Естественно, — откликнулся я. — Я не хочу, чтобы у моих друзей были неприятности.
Я улыбнулся. Легко и от всей души. Только старик понимал, что за этим кроется.
— Вы возьмете джип. Наш пожилой друг покажет вам, как выбраться отсюда.
— В этом нет необходимости.
— Отлично, отлично. Я крепко рассчитываю на вас, мистер мэр.
Никто больше не издал ни звука. Снаружи доносилось лишь шуршание ветра на коньке крыши. Кэрол слегка поежилась, и воцарилась мертвая тишина.
Я остановил джип перед поворотом и взглянул на нее. Кэрол подставила лицо первым розоватым лучам рассвета, и было видно, насколько она измотана. Измотана и подавлена. Она не проронила ни слова с той минуты, как мы покинули дом старика, и теперь в ее голосе чувствовалась глубокая апатия.
— Но придется ли нам?.. — неожиданно заговорила она.
Почему-то она слабо улыбнулась, и в глазах ее, устремленных на солнце, блеснула подозрительная влага.
Она повернулась в мою сторону, криво усмехаясь.
— Я думаю, этого не произойдет. Но я... я не могу осуждать вас.
— Выражайся яснее, малышка.
— Что вас заставляет?
— Что? — Я сдвинул на затылок шляпу и протер глаза от пыли. — Давай предположим, что я пошел на это из обыкновенного благородства. Из-за любви к соотечественникам.
— Та еще любовь. Мы вернем деньги, и все будут убиты. Куда разумнее, если вы доверите мне их доставить, а сами исчезнете.
— Тебя все равно прикончат.
— Но их поймают. Хоть что-то... — Она опустила глаза, на которые навернулись слезы. — Но вас это не касается.
— Еще как касается, радость моя. Еще как!
— Почему? — сдавленным голосом спросила она.
— Ты кое-что не учитываешь. Преступление задумано самым лучшим образом. — Я позволил себе короткий смешок. — Я мог бы пристукнуть тебя, взять капусту — и пускай парни убивают хоть всех. Остается сунуть твое тело в разбитую машину к тем двоим, и все будет смотреться совершенно логично. Я спрячу наличность в какую-нибудь дыру, где она пролежит годик-другой, и, когда все стихнет, вернусь и заберу. К тому времени всю эту публику переловят, отдадут под суд и... поджарят, вот и все.
— И вы это сделаете?
— Я подумывал.
Кэрол смотрела на дорогу. Джип стоял на месте. На лице девушки было удивленное выражение, и я заметил, как напряглись ее плечи и побелели костяшки сплетенных пальцев.
— Неужели сделаете? — повторила она.
Я кивнул.
— Мог бы.
Но я не шевельнулся. Я сидел рядом, лениво развалившись и продолжая улыбаться. Я надеялся, что ничем не выдал себя, и прикидывал, свойственна ли ей обыкновенная женская интуиция и как мне реагировать на те или иные ее действия.
Она неторопливо повернулась ко мне лицом.
— Вы в самом деле это сделаете?
— Нет, — успокоил я ее. — Я вернусь вместе с тобой.
— Почему? — Слезы высохли, в глазах светилось любопытство.
— Неужели нужна какая-то причина?
— Причин слишком много. По возвращении вас там ждет смерть.
— Будущее ничего лучшего мне не обещает, — тихо сказал я ей. — Может, мне уже довелось где-то умереть, так что испытать это еще раз для меня — без разницы.
— Но это не объяснение.
— Да, — согласился я. — Все дело в тебе. Я делаю это из-за тебя. Мною овладело какое-то сумасшествие. Когда я смотрю на тебя, у меня начинает кружиться голова. Я не могу забыть ни о тебе, ни о мэре, но сейчас я преисполнен благородства, и мне даже не хочется говорить на эту тему. Просто воспринимай все, как есть. Я возвращаюсь туда с тобой.
— А что потом?
— В свое время подумаем.
— Рич...
В небе появилось какое-то пятнышко.
— Рич. — Она легко коснулась моей руки. — Рич...
От ее прикосновения я мгновенно пришел в себя.
— Спасибо, — сказала она.
— Забудьте. Мы справимся.
Я рванул джип с места, рывком переключил скорость и погнал его прямо по дороге. Кэрол схватила меня за рукав.
— Мы не можем... Рич, мы должны ехать в другую сторону! А то мы не спустимся по скальному откосу!
Вырвав руку, я ткнул в небо:
— Там самолет. Должно быть, они ищут нас. И если тут окажется полиция, вот тогда-то и начнутся неприятности. — Туман уже рассеялся под лучами утреннего солнца. — Облака пыли. Они ориентируются именно по ним.
— Так что мы делаем?
— Убираемся отсюда. Клубы пыли вздымает любая машина. Сомневаюсь, чтобы полиции пришлись по вкусу наши планы.
— Вы думаете, они знают, где мы?
— Сомневаюсь. Они только начинают поиски. — Я прижался почти вплотную к скальной стене рядом, стараясь вести джип по каменистым уступам, чтобы за нами не тянулся пыльный шлейф.
Самолет явно направлялся в нашу сторону. Он сделал вираж и нацелился на пыльное облако. Я лихорадочно припоминал время и расстояние и, когда решил, что мы у пересечения дорог, погнал джин прямо по грунтовому полотну трассы. Может, я и ошибся в расчетах, но на проверку времени не оставалось.
Кэрол облизала с губ солоноватый налет и крикнула:
— Что мы им скажем, Рич?
Это я уже придумал.
— Ты не забыла, что они меня не знают? Я просто подсадил тебя. Ты возвращалась к шоссе, и я подобрал тебя. Ты не знала ни в какую сторону идти, ни куда делись остальные. Вот только это и говори, ничего больше.
— Хорошо, Рич.
Наконец в самолете заметили нас. Он стал медленно снижаться, старый армейский L-5, и я помахал рукой полицейскому на заднем сиденье. Тот уставился на нас, хлопнул пилота по плечу и, прежде чем заходить на новый вираж, оба посмотрели на нас. На этот раз я показал жестом, что все о'кей, и ткнул большим пальцем в сторону Кэрол.
Этого им хватило. L-5, набрав высоту, заложил вираж и начал снижение, примериваясь к отрезку дороги перед нами. Самолет прокатился по дорожному полотну, и, пока он останавливался, я подрулил к нему. Полицейский выпрыгнул из кабины и, держа руку на кобуре, широкими шагами направился к нам.
— В вами все в порядке, мисс Лафонт?
— Да, спасибо.
— А вы кто?
Отвечать я не собирался. Это сделала за меня Кэрол.
— Он подсадил меня. Я... я убежала от них и добиралась до шоссе.
— Рад был помочь, — сказал я. — Я слышал, что случилось.
— Где они, мисс Лафонт?
Кэрол покачала головой. На этот раз на глазах у нее выступили настоящие слезы.
— Не знаю! — Она закрыла лицо руками, чтобы приглушить рыдания.
Я усиленно затеребил свою соломенную шляпу, отряхивая ее от пыли.
— Леди сообщила мне, — сказал я, — что убежала из какого-то места в горах. И должно быть, отмахала не менее десяти миль, прежде чем я подобрал ее. Я могу подбросить вас до того места и показать.
— Не важно. Мы так и так найдем следы. На этих осыпях и мышь можно проследить.
За хвостовым оперением самолета возникла плотная стена пыли, и, судя на бурым султанам, можно было определить, что приближаются не менее шести машин. Из них высыпала возбужденная толпа охотников; у всех были при себе ружья, и у всех — одинаковое выражение лиц. Они были полны гнева и настроены предельно серьезно. Видно было, какая их обуревает жажда. Жажда крови.
Крупный мужчина в передней машине кинулся к джипу и, подхватив Кэрол на руки, снял ее с сиденья.
— Дорогая моя, милая, — бормотал он, — ты в порядке, беби?
— У меня все хорошо, Гарольд.
— Расслабься, беби. Теперь я о тебе позабочусь. Отбрось тревоги.
Полицейский коснулся пальцем полей шляпы.
— Прошу прощения, мистер мэр, но нам бы лучше пойти по следам мисс Лафонт, пока еще они свежие. — Этот парень... — он кивнул в мою сторону, — подобрал ее примерно в десяти милях отсюда.
— Спутать невозможно, — сказал я. — В том месте, где она вышла на дорогу, у обочины валяется мертвая собака.
Полицейский насмешливо глянул на меня.
— Собака? Парень, да тут в округе нет никаких собак. Должно быть, койот. Откуда ты сам-то?
Не отвечая на вопрос, я продолжал настаивать на своем:
— Именно собака, офицер. Черная шотландская овчарка. Наверно, кто-нибудь ее выкинул из машины. Она с ошейником.
Полицейский пробормотал извинение и кивнул, после чего повернулся к мэру:
— Прошу прощения, сэр, вы хотите остаться с мисс Лафонт или поедете со всей группой?
В первый раз я рассмотрел его во всех подробностях, которые мне решительно не понравились. Он был слишком массивен и слишком хорошо выглядел. От него так и разило мужским достоинством, и почти физически ощущался тот груз ответственности, который он гордо держал на плечах. Он глянул на полицейского, и по складкам вокруг его рта и ноздрей чувствовалось, что он тоже охвачен жаждой крови. На лице мелькнуло еще какое-то выражение, которое я не успел осознать. Но я уже возненавидел мэра.
Он взял руку Кэрол и обнял ее за талию.
— Отправляйтесь, офицер. Я позабочусь о безопасности Кэрол и догоню вас. Возьмите мою машину. Мы воспользуемся джипом.
— Есть, сэр!
Полицейский отдал честь, машины освободили дорогу, и L-5 взмыл в синее небо. Описав вираж, он лег на курс, параллельный шоссе, которое тянулось за нами. Все остальные разместились по машинам, полицейский сел в первую, и, вздымая густые клубы пыли с обочин, кавалькада снялась с места.
Десять миль, подумал я. Стоило бы загнать их куда-нибудь подальше. Но если повезет, они станут искать собаку, и это отнимет у них немало времени.
Может, сказалось то, как Кэрол посмотрела на меня. Может, проступившая на ее лице усталость и то, как она отводила глаза. Мэр прекратил мурлыкать с ней, и его губы стянулись в жесткую прямую линию.
Теперь он не столько говорил, сколько шипел:
— Кто это, Кэрол?
— Гарольд...
— Выкладывай.
— Мы должны покончить с ними. Они хотят все прибрать к рукам.
— Мы? — Он окинул меня брезгливым взглядом. — Кто ты, собственно, такой, парень?
— Жертва, приятель. Составная часть «мы», которых она имела в виду.
— Продолжай.
Но я уступил ей слово. Наблюдая за выражением его лица, я стал делать вид, что собираюсь выбраться из джипа. Когда она подошла к истории с деньгами, на его физиономии снова появилось то выражение и застыло на ней, так что я успел понять, какая его снедает алчность.
Когда Кэрол кончила рассказывать, он подавил — усилием воли — возбуждение, и хищное выражение исчезло с его лица. Он звучно ударил пухлым кулаком по ладони.
— Силы небесные, Кэрол! Ты же не предполагаешь, что мы позволим тебе снова испытать такое! Ты не можешь подвергать опасности свою жизнь, возвращаясь туда!
— А что еще ей остается делать? — встрял я.
— Делать? Я вам объясню, что мы сделаем! Подберемся к проклятой хижине и перестреляем всех до одного, как они того и заслуживают. Перебьем вороватых скунсов...
И тут я понял, какую он затеял игру. Шериф решил поднять столб пыли в надежде, что «олдсу» придется включить фары и их кто-то заметит с вышки в лесу. Замысел был отличный, но он привел к иному исходу.
Сзади раздался резкий сигнал клаксона, визг шин по каменному бордюру и металлический скрежет машины, перелетевшей через него.
Шериф даже не попытался нажать на тормоз, потому что в затылок ему уперлись два ствола. Когда скорость упала, он переключил передачу на задний ход и сквозь пыльное облако погнал обратно. За пылевой завесой ровно ничего не было видно, и мы лишь услышали вопли, когда задний бампер «форда» врезался в груду металлам стекла; получив удар, «олдс» окончательно слетел с дороги. Лишь через три неторопливых секунды донесся грохот, когда он рухнул на дно ущелья.
Ужас произошедшего отразился на лице шерифа, но пока он, застыв на месте, готов был умереть прямо у нас глазах, сквозь оседающую пыль донесся тихий плач Кэрол.
В ту же секунду кто-то рванул на себя дверцу, в проеме возник Аллен. С диким воплем он ткнул мне револьвером в лицо.
— Ты проклятый придурок!
— Опусти оружие, Аллен.
Не отводя от меня ствола, Аллен зарычал на Огера:
— Там были Кармен и Лео! Надо вытащить деньги! — Он с силой сжимал рукоятку револьвера. — Давайте поднимем выручку наверх!
Огер двигался неторопливо и спокойно. Он вылез из машины, махнул шерифу и мне, чтобы мы последовали его примеру, и приказал Курку пристроиться у нас за спиной с двумя взведенными пушками. Я бы сказал, что на лице Курка прямо-таки расцвела улыбка от уха до уха, полная надежды на убийство.
Не шевеля губами, я тихо сказал шерифу:
— С ней все в порядке. Только не дергайтесь, вот и все.
Он понял меня и кивнул, не отрывая глаз от Кэрол. С трудом приходя в себя от потрясения, она сидела на обочине дороги и плакала, но было видно, что она не пострадала. У помощника шерифа была здоровенная царапина на носу; он держался за лодыжку, кривясь от боли.
— Что с деньгами? — спросил Аллен.
В небе полыхали последние угасающие отблески заката, при которых можно было разглядеть лишь неясные формы и очертания. Шериф подошел к краю ущелья и уставился вниз. Он покачал головой:
— До рассвета спуститься туда никто не сумеет. Да и тогда придется сползать вон по той расщелине.
Аллен и Огер быстро переглянулись. Черт возьми, я прекрасно понимал, о чем они думали. Пирог теперь можно разделить на более крупные куски. Как я ни сдерживался, но невольно улыбнулся. Начав подобную игру, остановиться невозможно. Целый пирог, конечно, еще лучше. Кэрол заметила, что я улыбаюсь, и перестала всхлипывать. Сумерки сгустились, но я все же послал ей воздушный поцелуй. Она вроде тоже сложила губы сердечком, но я не был в этом уверен.
Курок наконец задал вопрос:
— Так что нам теперь делать, мистер Огер?
— Увидишь, Джейсон.
У себя за спиной я услышал голос бандита, полный ледяного спокойствия:
— Вы говорили, что не будете больше меня так называть, мистер Огер.
Толстячок величественно наклонил голову.
— Прошу прощения. Курок. Я забыл. — Но выражение его лица было такое, будто у него есть ответы на все вопросы. Он ткнул в меня пальцем. — Можешь заняться делом. Убери с дороги осколки стекла и металла, все, что найдешь. Ты с девушкой — оба. Присматривай за ними. Курок.
— Ладно, мистер Огер.
Я не стал ждать тычка револьвером в спину. Подойдя к Кэрол, я помог ей подняться и вытер грязь с лица.
— Вы в порядке?
Она коротко кивнула:
— Тряхануло, вот и все. Джордж подвернул лодыжку, но вряд ли она сломана.
— Вам повезло.
— Я тоже так считаю. Когда машина перевернулась, нас троих выбросило из нее. Я... я думаю, что все остальные погибли... еще до того, как машина свалилась в пропасть.
— Не стоит думать про это. Давайте почистим дорогу.
Я нарвал веток, ломая кусты на обочине дороги, и сделал пару веников. Подметая, мы избавились от раскиданных вокруг осколков стекла и прочего мусора. Когда на дорожном полотне не осталось никаких следов аварии, я взял Кэрол за руку и вернулся к машине.
— Все сделано. Что дальше?
Огер ухмыльнулся.
— Вы чертовски спокойны для человека, которому предстоит вскоре умереть.
— Умирать я не собираюсь.
— Придется, мистер мэр. Ничего не поделаешь, придется.
— Я не об этом спрашивал.
— Кончай с ним разговаривать, — из темноты полушепотом прохрипел Аллен. — Черт... пора пошевеливаться.
— Мы начинаем, мистер Огер? — осведомился Курок.
Я почувствовал, как Кэрол стиснула мои пальцы. Огер, лицо которого бледным овалом светилось во мраке, повернулся к шерифу.
— Дом, который вы упоминали?..
Шериф махнул в сторону юго-запада.
— Миль четырнадцать или пятнадцать отсюда. Говорят, там живет какой-то отшельник.
— Совсем один?
— Случается, месяцами никого не видит.
— Вы знаете, что вас ждет, если вы заманите нас в ловушку? — Шериф не ответил. — Первой с этим познакомится ваша дочь. Потом вы. Затем остальные. Мы уже зашли так далеко, что можем обойтись и без посторонних.
Шериф кивнул:
— Это не ловушка.
Аллен подошел поближе, тиская в руках револьвер.
— Мне это не нравится. Надо спускаться. И немедля.
— И погибнуть, сорвавшись? Не будь идиотом, Аллен! Обойдемся без глупостей. Есть и умный путь. — Он помолчал, окинув нас высокомерным взглядом. — Шериф, вы сядете за руль. Ваша дочь — между вами и мэром. Мне бы хотелось, чтобы ваш помощник расположился на полу у заднего сиденья, вместе с нами.
— Нам надо куда-то спрятать останки, Огер. Это нелегкая работа.
— Ими займутся стервятники, Аллен. В этих краях их более чем достаточно. Зачем оставлять отпечатки пальцев? Пора спокойненько сниматься с места, не так ли, шериф?
— Придется ехать с погашенными фарами.
— И не делать ошибок.
Я заметил, как шериф посмотрел на Кэрол.
— На это не рассчитывайте, — сказал он.
* * *
Старик был высок, костист, и чувствовалось, что его мучает артрит. Стоило взглянуть в его выцветшие глаза, как было ясно, что он видел десятки трупов, а его лицо невозможно было забыть и через десять лет. Возраст и труды подсушили его тело, сказались на подвижности суставов, но во всем остальном он сохранял облик одинокого философа из пустыни.Настал его час, и он это понял.
Он открыл дверь, и в ту секунду, когда его взгляд упал на нас, сразу смекнул, что произошло. Он увидел отчаяние на лице шерифа и тревогу в глазах Кэрол. Он уловил нескрываемый страх, который владел помощником шерифа, и полную бесчеловечность Огера. С легкой жалостью он взглянул на Курка и с холодной ненавистью на Аллена.
Я стоял последним. На меня он смотрел дольше, чем на других, и уголок его рта дернулся в странной ухмылке. Потом он распахнул дверь и дал нам всем войти. И усмехнулся, когда Аллен отпихнул его. Курок высыпал на пол патроны из обоймы его ружья, и старик улыбнулся и продолжал улыбаться, когда у него выдернули из кобуры на поясе древний кольт 44-го калибра.
Он отвел глаза от налетчиков и спокойно сказал:
— Добрый вечер, шериф... мисс Кэрол... Джордж.
Самую тонкую из своих улыбок он приберег для меня, лишь кивнув в мою сторону. Он понял. Черт возьми, он все понял!
Жестом Огер усадил Аллена и мальчишку с револьвером. Затем со вздохом опустился сам и вытер лицо чистым, вдвое сложенным носовым платком.
— Послушай, старик... похоже, ты быстро уяснил себе всю картину.
Старик снова кивнул.
— Ты знаешь, что произошло?
— У меня есть рация.
— А телефон?
— Телефона нет.
— Может, ты ждешь гостей? Соседа? Или кого-то из Лесной службы?
— Никого. Разве что через две недели. Приедет Тилсон, чтобы отбуксировать мой джип. Он же нас всех и похоронит.
— Весьма продуманно. И ты не боишься?
— Нет.
— Это плохо. Лучше, когда боятся. Порой это помогает выжить.
— Я не ребенок, свое пожил.
— Но ведь и на закате жизни есть радости.
— А я и радуюсь.
— Осталось не много. Жаль, как никогда.
Ему не стоило смотреть на меня. Я чувствовал жуткий зуд между лопатками. Снова стало сводить плечевые мышцы. Старик глянул на меня и усмехнулся. Он единственный понимал, что со мной творится. Он видел все расщелины и провалы на поверхности и все, что делалось внутри. Он щупал меня глазами, как муравей усиками.
— Никогда не говори никогда.
От его тона Огер нахмурился:
— Я-то могу говорить.
Повисло долгое молчание, и нарушил его Аллен. Он всем телом навалился на расшатанный самодельный стол, положив рядом с собой револьвер, и его голос был полон сдержанной ярости.
— Может, ты скажешь, что нам теперь делать?
В первый раз я ощутил сполна, какую смертельную угрозу таит в себе Огер. Впрочем, в этом не было ничего нового; просто я осознал, что он может не только убивать. В нем была какая-то варварская жестокость, душевная заскорузлость, при которой ни жизнь человека, ни его чувства ровным счетом ничего не значат; он испытывал чувство блаженства, когда нес с собой смерть и разрушение. При первых же его словах Аллен медленно отодвинулся от стола, поняв то, что никак не проявлялось ни в словах, ни в поступках, то, что прежде открылось только мне одному.
И может быть, еще старику. Он-то в этом разбирался.
— Да, Аллен, — тихо произнес Огер. — Я тебе все расскажу.
Что-то должно было случиться. Я не хотел безропотно присутствовать при развитии событий и поэтому вмешался. Моих слов никто не ждал, и мне удалось затушить разгорающееся пламя. Но уж если ему суждено опять вспыхнуть, я хотел бы сам поднести спичку.
— Ясное дело, — обронил я, — расскажите нам. Объясните, что к чему.
Огер долго не сводил с меня глаз, так долго, что я начал беспокоиться — вдруг он тоже все понял. Снова судорогой свело плечи. Впервые за все время я опустил глаза и увидел, как у меня подрагивают пальцы.
В броне непробиваемой личности была трещина. Щель, сквозь которую все было видно. Он сидел, облизывая губы, пока они не увлажнились.
— С удовольствием расскажу, — ответил он. — Думаю, это довольно забавно. Девушка и мэр отправятся за деньгами. Если они попробуют вильнуть в сторону, ее отца расстреляют. Вместе с остальными.
— Ты с ума сошел!
— Аллен...
— Они удерут.
— Здесь ее отец, Аллен.
— Ну, так тот тип удерет...
— Они любят друг друга. Ты забыл?
— Послушай...
— Нет, это ты послушай, Аллен. Послушай очень внимательно, и ты поймешь, почему операция — моя. Я один ее тщательно продумал, спланировал и провел. — Он то и дело поглядывал на нас, как режиссер, изучающий реакцию публики. — Мы выбрали этот городишко, потому что в нем есть хорошие деньги. Мы взяли в заложники его уважаемых граждан, зная, как они привязаны друг к другу, зная, что благополучие друг друга для них превыше любого богатства. Мы разработали такой путь отхода, при котором нас невозможно выследить. — Он благодушно улыбнулся. — И завтра мэр с девушкой вернут наши деньги. Если они решат нам помешать... я бы на их месте прежде хорошенько подумал. В противном случае шериф — покойник.
— Хорошенько подумать — о чем?
— Как выкрутиться из ситуации. Как достать деньги из ущелья, вернуть нам, спасти жизнь отцу и выжить самим.
Слушая его, я усмехнулся:
— Вы же сами дали понять, что мы — так и так ходячие трупы.
В улыбке Огера было сатанинское благодушие.
— И скажу снова. Но вы забыли, что всегда есть шанс.
— На спасение?
— Совершенно верно, — ответил мне Огер. — Может, вам и удастся пойти ва-банк. Надежд нет никаких, но игра есть игра.
Аллен что-то злобно буркнул и вытер рот тыльной стороной ладони. Курок сидел рядом с идиотской ухмылкой на губах. Он посматривал на Аллена, и бойки на обоих револьверах были взведены. Пока они неподвижны, но в любое мгновение боек мог ударить по капсюлю и...
Дрожь больше не сотрясала меня. Их присутствие не волновало, и заботило лишь одно — как бы ничто не отразилось на моем лице. Я думал, как удачно складываются обстоятельства, чтобы унести ноги отсюда, ибо развитие событии, которое Огер считает невероятным, может тут же превратиться в реальность, которой я не замедлю воспользоваться.
Внезапно я увидел лицо Кэрол и, хотя не сомневался, что она не догадывается о моих мыслях, понял, что и она думает о том же самом.
Был и еще один момент. Тот, который усек старик и, пожевав губами, уставился на меня, давая понять, что ему все ясно. Он видел, как я изо всех сил стараюсь ничего не помнить, ибо избегал смотреть на него. Он был слишком проницателен, и его взгляд проникал в самую сердцевину.
— Мистер мэр...
Я усмехнулся:
— Да, мистер Огер?
— Вам нужны дополнительные разъяснения?
— Нет.
— Дорога тут только одна. Вы сможете найти место аварии?
— Найду.
— Шериф расскажет вам, как спуститься в ущелье.
— Я знаю, где спуск, — бросила Кэрол.
— Отлично, — просиял Огер. — Это значительно облегчает дело. И конечно, вы понимаете все опасные последствия вашей самодеятельности, дорогая?
Кэрол только молча кивнула.
— Вы поднимете деньги из ущелья и незамедлительно вернетесь сюда. По моим прикидкам, вам потребуется часов двенадцать. Если вы не появитесь к этому времени, ваш отец, его помощник и старик будут убиты. Вам ясно?
Мы оба кивнули.
— Если возникнет хоть какой-то намек, что вы пытаетесь надуть нас... любой намек, как вы понимаете, — и все умрут, а мы прикинем, как действовать дальше. Не стоит нас недооценивать. И не рассчитывайте, что мы не сделаем того, что обещаем. Это ясно?
— Ясно, — сказал я.
— Вы двинетесь в обратную дорогу... — он взглянул на часы, — через два часа. Фар не включать. Ехать медленно. Позаботьтесь, чтобы за вами не стоял столб пыли, и вообще не пытайтесь привлечь внимание. К рассвету вы будете на месте аварии. Времени, чтобы выполнить то, чего от вас ждут, будет более чем достаточно. — Он посмотрел на Кэрол и перевел взгляд на меня. — Есть вопросы?
Я кивнул.
— Есть. Относительно тел в машине.
— Бросьте их там.
— Стервятники могут опередить нас.
Это до него дошло. У него дернулась щека.
— Если они вывалились из машины, засуньте их обратно. Стервятники охотятся при помощи зрения.
— Понял.
У него опять задергалась щека.
— Уж очень вы заботитесь о нашей безопасности.
— Естественно, — откликнулся я. — Я не хочу, чтобы у моих друзей были неприятности.
Я улыбнулся. Легко и от всей души. Только старик понимал, что за этим кроется.
— Вы возьмете джип. Наш пожилой друг покажет вам, как выбраться отсюда.
— В этом нет необходимости.
— Отлично, отлично. Я крепко рассчитываю на вас, мистер мэр.
Никто больше не издал ни звука. Снаружи доносилось лишь шуршание ветра на коньке крыши. Кэрол слегка поежилась, и воцарилась мертвая тишина.
* * *
— Вот тут мы свернули, — показала она. — Дорога тянется еще на несколько сот футов, а дальше придется идти на своих двоих.Я остановил джип перед поворотом и взглянул на нее. Кэрол подставила лицо первым розоватым лучам рассвета, и было видно, насколько она измотана. Измотана и подавлена. Она не проронила ни слова с той минуты, как мы покинули дом старика, и теперь в ее голосе чувствовалась глубокая апатия.
— Но придется ли нам?.. — неожиданно заговорила она.
Почему-то она слабо улыбнулась, и в глазах ее, устремленных на солнце, блеснула подозрительная влага.
Она повернулась в мою сторону, криво усмехаясь.
— Я думаю, этого не произойдет. Но я... я не могу осуждать вас.
— Выражайся яснее, малышка.
— Что вас заставляет?
— Что? — Я сдвинул на затылок шляпу и протер глаза от пыли. — Давай предположим, что я пошел на это из обыкновенного благородства. Из-за любви к соотечественникам.
— Та еще любовь. Мы вернем деньги, и все будут убиты. Куда разумнее, если вы доверите мне их доставить, а сами исчезнете.
— Тебя все равно прикончат.
— Но их поймают. Хоть что-то... — Она опустила глаза, на которые навернулись слезы. — Но вас это не касается.
— Еще как касается, радость моя. Еще как!
— Почему? — сдавленным голосом спросила она.
— Ты кое-что не учитываешь. Преступление задумано самым лучшим образом. — Я позволил себе короткий смешок. — Я мог бы пристукнуть тебя, взять капусту — и пускай парни убивают хоть всех. Остается сунуть твое тело в разбитую машину к тем двоим, и все будет смотреться совершенно логично. Я спрячу наличность в какую-нибудь дыру, где она пролежит годик-другой, и, когда все стихнет, вернусь и заберу. К тому времени всю эту публику переловят, отдадут под суд и... поджарят, вот и все.
— И вы это сделаете?
— Я подумывал.
Кэрол смотрела на дорогу. Джип стоял на месте. На лице девушки было удивленное выражение, и я заметил, как напряглись ее плечи и побелели костяшки сплетенных пальцев.
— Неужели сделаете? — повторила она.
Я кивнул.
— Мог бы.
Но я не шевельнулся. Я сидел рядом, лениво развалившись и продолжая улыбаться. Я надеялся, что ничем не выдал себя, и прикидывал, свойственна ли ей обыкновенная женская интуиция и как мне реагировать на те или иные ее действия.
Она неторопливо повернулась ко мне лицом.
— Вы в самом деле это сделаете?
— Нет, — успокоил я ее. — Я вернусь вместе с тобой.
— Почему? — Слезы высохли, в глазах светилось любопытство.
— Неужели нужна какая-то причина?
— Причин слишком много. По возвращении вас там ждет смерть.
— Будущее ничего лучшего мне не обещает, — тихо сказал я ей. — Может, мне уже довелось где-то умереть, так что испытать это еще раз для меня — без разницы.
— Но это не объяснение.
— Да, — согласился я. — Все дело в тебе. Я делаю это из-за тебя. Мною овладело какое-то сумасшествие. Когда я смотрю на тебя, у меня начинает кружиться голова. Я не могу забыть ни о тебе, ни о мэре, но сейчас я преисполнен благородства, и мне даже не хочется говорить на эту тему. Просто воспринимай все, как есть. Я возвращаюсь туда с тобой.
— А что потом?
— В свое время подумаем.
— Рич...
В небе появилось какое-то пятнышко.
— Рич. — Она легко коснулась моей руки. — Рич...
От ее прикосновения я мгновенно пришел в себя.
— Спасибо, — сказала она.
— Забудьте. Мы справимся.
Я рванул джип с места, рывком переключил скорость и погнал его прямо по дороге. Кэрол схватила меня за рукав.
— Мы не можем... Рич, мы должны ехать в другую сторону! А то мы не спустимся по скальному откосу!
Вырвав руку, я ткнул в небо:
— Там самолет. Должно быть, они ищут нас. И если тут окажется полиция, вот тогда-то и начнутся неприятности. — Туман уже рассеялся под лучами утреннего солнца. — Облака пыли. Они ориентируются именно по ним.
— Так что мы делаем?
— Убираемся отсюда. Клубы пыли вздымает любая машина. Сомневаюсь, чтобы полиции пришлись по вкусу наши планы.
— Вы думаете, они знают, где мы?
— Сомневаюсь. Они только начинают поиски. — Я прижался почти вплотную к скальной стене рядом, стараясь вести джип по каменистым уступам, чтобы за нами не тянулся пыльный шлейф.
Самолет явно направлялся в нашу сторону. Он сделал вираж и нацелился на пыльное облако. Я лихорадочно припоминал время и расстояние и, когда решил, что мы у пересечения дорог, погнал джин прямо по грунтовому полотну трассы. Может, я и ошибся в расчетах, но на проверку времени не оставалось.
Кэрол облизала с губ солоноватый налет и крикнула:
— Что мы им скажем, Рич?
Это я уже придумал.
— Ты не забыла, что они меня не знают? Я просто подсадил тебя. Ты возвращалась к шоссе, и я подобрал тебя. Ты не знала ни в какую сторону идти, ни куда делись остальные. Вот только это и говори, ничего больше.
— Хорошо, Рич.
Наконец в самолете заметили нас. Он стал медленно снижаться, старый армейский L-5, и я помахал рукой полицейскому на заднем сиденье. Тот уставился на нас, хлопнул пилота по плечу и, прежде чем заходить на новый вираж, оба посмотрели на нас. На этот раз я показал жестом, что все о'кей, и ткнул большим пальцем в сторону Кэрол.
Этого им хватило. L-5, набрав высоту, заложил вираж и начал снижение, примериваясь к отрезку дороги перед нами. Самолет прокатился по дорожному полотну, и, пока он останавливался, я подрулил к нему. Полицейский выпрыгнул из кабины и, держа руку на кобуре, широкими шагами направился к нам.
— В вами все в порядке, мисс Лафонт?
— Да, спасибо.
— А вы кто?
Отвечать я не собирался. Это сделала за меня Кэрол.
— Он подсадил меня. Я... я убежала от них и добиралась до шоссе.
— Рад был помочь, — сказал я. — Я слышал, что случилось.
— Где они, мисс Лафонт?
Кэрол покачала головой. На этот раз на глазах у нее выступили настоящие слезы.
— Не знаю! — Она закрыла лицо руками, чтобы приглушить рыдания.
Я усиленно затеребил свою соломенную шляпу, отряхивая ее от пыли.
— Леди сообщила мне, — сказал я, — что убежала из какого-то места в горах. И должно быть, отмахала не менее десяти миль, прежде чем я подобрал ее. Я могу подбросить вас до того места и показать.
— Не важно. Мы так и так найдем следы. На этих осыпях и мышь можно проследить.
За хвостовым оперением самолета возникла плотная стена пыли, и, судя на бурым султанам, можно было определить, что приближаются не менее шести машин. Из них высыпала возбужденная толпа охотников; у всех были при себе ружья, и у всех — одинаковое выражение лиц. Они были полны гнева и настроены предельно серьезно. Видно было, какая их обуревает жажда. Жажда крови.
Крупный мужчина в передней машине кинулся к джипу и, подхватив Кэрол на руки, снял ее с сиденья.
— Дорогая моя, милая, — бормотал он, — ты в порядке, беби?
— У меня все хорошо, Гарольд.
— Расслабься, беби. Теперь я о тебе позабочусь. Отбрось тревоги.
Полицейский коснулся пальцем полей шляпы.
— Прошу прощения, мистер мэр, но нам бы лучше пойти по следам мисс Лафонт, пока еще они свежие. — Этот парень... — он кивнул в мою сторону, — подобрал ее примерно в десяти милях отсюда.
— Спутать невозможно, — сказал я. — В том месте, где она вышла на дорогу, у обочины валяется мертвая собака.
Полицейский насмешливо глянул на меня.
— Собака? Парень, да тут в округе нет никаких собак. Должно быть, койот. Откуда ты сам-то?
Не отвечая на вопрос, я продолжал настаивать на своем:
— Именно собака, офицер. Черная шотландская овчарка. Наверно, кто-нибудь ее выкинул из машины. Она с ошейником.
Полицейский пробормотал извинение и кивнул, после чего повернулся к мэру:
— Прошу прощения, сэр, вы хотите остаться с мисс Лафонт или поедете со всей группой?
В первый раз я рассмотрел его во всех подробностях, которые мне решительно не понравились. Он был слишком массивен и слишком хорошо выглядел. От него так и разило мужским достоинством, и почти физически ощущался тот груз ответственности, который он гордо держал на плечах. Он глянул на полицейского, и по складкам вокруг его рта и ноздрей чувствовалось, что он тоже охвачен жаждой крови. На лице мелькнуло еще какое-то выражение, которое я не успел осознать. Но я уже возненавидел мэра.
Он взял руку Кэрол и обнял ее за талию.
— Отправляйтесь, офицер. Я позабочусь о безопасности Кэрол и догоню вас. Возьмите мою машину. Мы воспользуемся джипом.
— Есть, сэр!
Полицейский отдал честь, машины освободили дорогу, и L-5 взмыл в синее небо. Описав вираж, он лег на курс, параллельный шоссе, которое тянулось за нами. Все остальные разместились по машинам, полицейский сел в первую, и, вздымая густые клубы пыли с обочин, кавалькада снялась с места.
Десять миль, подумал я. Стоило бы загнать их куда-нибудь подальше. Но если повезет, они станут искать собаку, и это отнимет у них немало времени.
Может, сказалось то, как Кэрол посмотрела на меня. Может, проступившая на ее лице усталость и то, как она отводила глаза. Мэр прекратил мурлыкать с ней, и его губы стянулись в жесткую прямую линию.
Теперь он не столько говорил, сколько шипел:
— Кто это, Кэрол?
— Гарольд...
— Выкладывай.
— Мы должны покончить с ними. Они хотят все прибрать к рукам.
— Мы? — Он окинул меня брезгливым взглядом. — Кто ты, собственно, такой, парень?
— Жертва, приятель. Составная часть «мы», которых она имела в виду.
— Продолжай.
Но я уступил ей слово. Наблюдая за выражением его лица, я стал делать вид, что собираюсь выбраться из джипа. Когда она подошла к истории с деньгами, на его физиономии снова появилось то выражение и застыло на ней, так что я успел понять, какая его снедает алчность.
Когда Кэрол кончила рассказывать, он подавил — усилием воли — возбуждение, и хищное выражение исчезло с его лица. Он звучно ударил пухлым кулаком по ладони.
— Силы небесные, Кэрол! Ты же не предполагаешь, что мы позволим тебе снова испытать такое! Ты не можешь подвергать опасности свою жизнь, возвращаясь туда!
— А что еще ей остается делать? — встрял я.
— Делать? Я вам объясню, что мы сделаем! Подберемся к проклятой хижине и перестреляем всех до одного, как они того и заслуживают. Перебьем вороватых скунсов...