Спиллейн Микки. Я умру завтра (сборник)

   Выслушав меня, он долго молчал, а потом в глазах его появилась печаль, напомнившая мне Кэролайн.
   — Если все как ты говоришь, так это здорово! Жаль, что ты никогда больше этого не увидишь.
   — Я-то увижу.
   Мальчишка замолчал. Он смотрел на меня, не отводя глаз, но продолжал молчать.
   Дав ему время прийти в себя, я спросил:
   — Что случилось с Чиггером?
   Юный Кэхилл облизал губы и поковырял носком землю.
   — Они его выкурили. Как и остальных.
   — Кто они?
   — Похожие на тебя.
   — Трамбл... все люди похожи друг на друга.
   — Но не ты. Ты похож на тех, других.
   — Как они выглядели?
   Он снова поковырял траву.
   — Одежда без дырок. Высокие сапоги. И еще у них были штуки. Много.
   Выражение, с которым он произнес это слово, меня удивило.
   — Что за штуки?
   — Ты сам знаешь. Просто штуки. Направят на тебя такую — и с тобой покончено.
   Я ничего не понимал.
   — Оружие?
   — Да не оружие. Штуки. Раздавался звук — и тебя убивало.
   Я прислонился к дереву.
   — Ты уверен, что тут ни у кого нет телевизора?
   — Чего?
   — Ладно. Забудь. — Я сделал еще одну попытку. — Я — про тех людей... Как они тут очутились?
   Криво усмехнувшись, он посмотрел на горный склон.
   — Видишь вон там наверху провал?
   Проследив за его пальцем, я кивнул, что вижу расщелину в гладкой скальной поверхности.
   — Ущелье старого Хеллера Бинси, вот что там такое. Папа рассказал мне, что оно получилось, когда тряхануло землю, еще во времена бабушки. Его засыпало, а потом оттуда пришли люди.
   — Что ты имеешь в виду?
   — Смеешься, да? Земля подскакивает, и все вокруг рушится. Землетрясение...
   — Ну, я тебе скажу!.. Вот бы услышать — грохнуло, как миллион пушек. Старого Хеллера Бинси смело как ветром с горы. И теперь до этого ущелья никому не добраться.
   — И у тех, кто первыми перевалил горы, были те штуки?
   — Они гнались за старым Бинси, и, когда землю тряхануло, их всех убило. От них ничего не осталось, это уж точно.
   Я уставился на зазубренный проем в ободке чаши и попытался прикинуть расстояние. Может, миль двенадцать. Ну, пятнадцать от силы. Та часть склона, на которую уже легла тень, была поближе, не далее чем в пяти милях.
   Я спрь1гнул с пяти с половиной тысяч футов, когда мы держали курс на юг. «Кастрюля с омарами», заложив вираж, пошла на снижение и должна была свалиться не далее чем в нескольких милях от места моего приземления. Но, черт побери, с этим С-47 никогда нельзя быть ни в чем уверенным! Вечно они откалывают номера! В принципе он может оказаться в любом месте — отсюда до Джакса. Но если законы аэродинамики и удача сработали мне на руку, он должен лежать в пределах чаши!
   — Трамбл... — спросил я, — ты помнишь, когда увидел меня?
   Он уверенно кивнул.
   — А ты слышал в то время грохот в той стороне? — Я показал на южные склоны. — Видел вспышку?
   Проследив за движением моей руки, он задумался и ответил:
   — Я-то не видел.
   — Значит, не ты. А кто видел? И что?
   — Макбрудер, — улыбнулся мальчишка. — Он был на склоне под самым ущельем, когда увидел наверху большую штуку и услышал жуткий рев. Тогда он кубарем полетел вниз. Он решил, что земля снова будет трястись и надо уносить ноги, но побоялся сказать, что видел эту штуку. Он только мне рассказал.
   Может, мне и повезло, подумал я. Может, она до сих пор так и лежит там. Значит, машина не загорелась, а если она свалилась на деревья, есть шанс, что я доберусь до рации. Если даже основная консоль вышла из строя, остается «Халликрафтер». Со старым приемником S-38A и передатчиком поновее RD-56F в случае необходимости я смогу связаться с армией.
   Я припомнил — в грузовом отсеке были еще кое-какие полезные вещички ребят, и почувствовал себя куда лучше.
   — Слушай, Трамбл... — сказал я. — Думаю, тебе имеет смысл поговорить с ним.
   — С Макбрудером?
   — Ну да. Можешь попросить его показать, с какого склона он все это видел?
   — Попросить я могу. А зачем?
   — Зачем — не важно.
   Он серьезно посмотрел на меня:
   — Тебе все равно не поможет.
   — Неужели?
   Трамбл прищурился, глядя на заходящее солнце.
   — Билли Басси вот-вот будет тут. И станет искать тебя.
   — И найдет. Верно?
   — Ясное дело. Так что тебе ничто не поможет. — Языком он снова старательно облизал губы, оставив грязноватый влажный овал вокруг рта. — Кэрри... она вроде здорово врезалась в тебя?
   — Может быть.
   Он опять вскинул голову.
   — Мне ты тоже нравишься, — заявил он.
   — Что собой представляет Басси?
   — Злой. Жутко злой. От него никуда не деться. Он тебя убьет.
   — Ты в самом деле так думаешь?
   — Он до тебя доберется. От него все только этого ждут. Так он и сделает. Точно. А не получится — его никто уважать не будет.
   Я неторопливо выбил пыль из брюк и снялся с места. С восторгом он вприпрыжку пустился за мной.
   — А теперь ты спустишься, чтобы Билли мог убить тебя?
   Засмеявшись, я сделал вид, что хочу дать ему по челюсти.
   — Пока еще нет, попрыгунчик. Билли придется подождать.
   — Но Билли станет...
   — Ничего он не станет делать. Так что возвращайся и скажи ему, что я собираюсь разорвать его на мелкие кусочки. Понял?
   Он уставился на меня, и было видно, что ни с чем подобным он не сталкивался в своем мирке. Глазенки его снова вспыхнули, и он сказал со спокойной уверенностью:
   — Конечно, я ему скажу. Уж я ему точно все передам.
   Мне оставалось только надеяться, что я соответствую облику героя, каким предстал перед его глазами.
   Мы успели перехватить Чиггера Болиди, когда он на муле выезжал со двора. Я рванул его за руку, заставил отвести мула обратно в стойло и запереть ворота.
   — Значит, ты не всегда возил почту, Чиггер.
   Когда он промолчал, я нажал на него, и он признался:
   — У меня там наверху была земля.
   — Давно?
   — Еще до их появления.
   — И что ты выращивал?
   — У меня росли яблони. — Он был так перепуган, что еле шевелил языком. — Никакое серебро меня не интересовало. Они не должны были выкуривать меня оттуда!
   — Кто они, Чиггер?
   — Ну, те... с другой стороны. Все они. Я знал, что на той стороне все только крадут и убивают! Я возил почту. И видел...
   — Почему они выкурили тебя с земли, Чиггер?
   — Взяли и выкурили, вот и все. Все у меня взорвали. Черт бы их всех побрал! Да не нужно мне было никакого серебра! Проклятие...
   — Сколько их было?
   — Десять! Заявились всей компанией. Провалиться бы им пропадом! Все десятеро! Там, наверху, они переходили от одной фермы к другой. В живых остался я один, да еще Харты. Не будь их столько, все они были бы трупами! Захватывали землю и убивали. Чтоб их всех с их штуками! — словно выплюнул он последние слова.
   Схватив его за плечи обеими руками, я подтянул Чиггера так, что ноги его оторвались от земли.
   — Кто еще погиб, Чиггер? Назови их!
   Он дышал короткими всхлипами.
   — Братья Мелс. Купер. Все Белчи.
   — А их участки?
   — Землю всю искорежили взрывами. Остались только камни. Теперь там ничего не растет. Сплошные каменюки. Они пустили в ход свои штуки. Им нужна была вся земля, и они ее получили. Забрали всю. Как говорится, со всеми потрохами. Взяли у всех. Все договора...
   Он пошатнулся, казалось, вот-вот рассыплется на глазах, но я крепко держал его. Повалившись на пол, он пополз на корточках и что-то забормотал. Я вышел в сгустившиеся сумерки. Огляделся вокруг.
   Может, пришла ночь моей смерти, подумал я. Усмехнувшись, я почувствовал за поясом надежную тяжесть 45-го калибра и пошел на огонек. Путь был недолгим, но я все же успел вспомнить, что представляет собой цивилизация и человечество. Ты можешь вступить в драку, не испытывая большого желания драться, но убивать, когда ты не испытываешь привычки к убийству, тяжело. А для привычки требуется время. О да, прикончить человека нетрудно, но трудно привыкнуть к киллерской работе. Вот Билли Басси уже приспособился, и, как только пробьет час, позыв к убийству не замедлит дать знать о себе.
   Но сначала Билли надо подготовиться. Мысленно исполнить ритуальный танец войны, напялив на себя раскрашенные перья устрашения. И чтобы они прочно держались.
   Я подмигнул высыпавшим в небе звездам, и они мне подмигнули в ответ. Я прошел мимо лавчонок и, возможно, мимо места, где был исполнен ритуальный танец. Но я лишь хмыкнул на ходу.
   Добравшись до постройки, на поперечной балке которой было выжжено «Харт», я открыл дверь и вошел.
   Я ошибся относительно места, где проходили ритуальные танцы войны. Я не миновал его. И сейчас оно было прямо передо мной. Все собрались здесь, весь клан Хартов, сгрудившихся вокруг кресла-каталки отца, рядом с которой стояла Кэролайн. Но все молчали. Молчали и слушали огромного типа. Такой туши я никогда в жизни не видел, как и столь омерзительной физиономии, какой Господь Бог умудрился наградить человека.
   Все они молча уставились на меня, а великан расплылся в ухмылке. Большой Джордж дернулся, но я успел раньше выхватить из-за пояса мой кольт 45-го калибра. Улыбка на лице великана застыла, а я сказал:
   — Значит, ты и есть Билли Басси.
   Он впился в меня взглядом, и, будь у меня в руках нечто другое, а не 45-й калибр, он бы прыгнул на меня, да и сейчас он явно прикидывал — открою я стрельбу или нет и не промахнусь ли.
   Старик Харт сдвинулся с места, подкатив кресло-каталку на фут вперед.
   — Ты собираешься стрелять в кого-то, сынок?
   Я даже не взглянул на него. Я никого из Хартов не видел. Я смотрел только на громилу в центре.
   — Я могу уложить всех шестерых, папочка, — откликнулся я.
   — Нас много, сынок. Кто-то один уж точно справится с тобой.
   — Верно, папаша. Но не забывай, ты будешь первым. Как ни крутись, первая пуля на нашей милой вечеринке — твоя. И прежде, чем вы справитесь со мной, четверых я сделаю точно, а скорее всего, прихвачу еще двоих. А пока я разделаюсь с этой большой кучей дерьма. — Помолчав, я добавил: — Ну, так как?
   — Зависит от тебя, сынок.
   — Ну да, — согласился я. — Так я и думал. — И, не спуская взгляда с лица Билли, я сказал: — Иди сюда, Кэролайн.
   Я увидел, как она вздрогнула, напряглась и бросила украдкой взгляд на отца.
   — Ты ничего не выиграешь, взяв ее в заложницы, сынок, — мгновенно прореагировал старик. — Тебе никуда не деться.
   Все это порядком мне поднадоело. Я устал, и меня мутило от их разговоров. Я дал им возможность вдоволь полюбоваться моей кривой презрительной ухмылкой.
   — Ты кое-что не учитываешь, папаша.
   Прежде чем ответить, он помолчал.
   — Неужто? Я так не думаю.
   Я сознательно затянул паузу и сказал:
   — Может, я вовсе не случайно очутился здесь, папаша, Может, я специально направлялся сюда и собираюсь доставить вам массу неприятностей.
   Я услышал, как кто-то с силой втянул воздух сквозь стиснутые зубы. Чтобы не вселять в них напрасные иллюзии, я, чуть отведя в сторону кольт, позволил им увидеть, что мое оружие — в полной боевой готовности и я легко отправлю в долгий путь в никуда первого, кто позволит себе неосторожное движение.
   — Иди сюда, Кэролайн, — повторил я, и она, не оглядываясь, подошла ко мне.
   Протянув назад руку, я на ощупь открыл дверь и подтолкнул Кэролайн к выходу. Но у дверей высился горой Билли Басси. У него было жесткое застылое лицо, заросшее недельной щетиной, которую прорезали лишь узкие щелки глаз. Их выражение не сулило ничего хорошего. К тому же в глазах великана светилась откровенная насмешка. Было ясно, что в любом месте, где ему доводилось находиться, он неизменно бывал самым большим, самым сильным и вообще самым-самым непревзойденным. И теперь он потешался надо мной, оценивая обстановку с высоты своих шести с половиной футов — тем не менее он еще считался со мной, потому что 45-й калибр уравнивал наши шансы.
   Наконец он заговорил. Голос его был странно писклявым для столь огромного человека.
   — Я собираюсь убить тебя, парень, — заявил он.
   Я кивнул:
   — Позже я предоставлю тебе такую возможность. Сначала я должен заняться делами.
   Я двинулся к двери, но не мог уйти, не выпустив последней ядовитой стрелы.
   — Билли, — сказал я, — ты и выше и сильнее. Но у меня есть то, чего нет у тебя.
   В тишине он удивленно спросил своим странно высоким голосом:
   — Что именно?
   Вот теперь я позволил себе совершенно гнусную ухмылку.
   — В свое время поймешь.
   Кэролайн ожидала меня. Закрыв за собой дверь, я повернулся и подошел к ней. Стоял густой мрак. Но я знал, что она улыбается.
   — Они пойдут за тобой, — предупредила она.
   — Ага. Но свет им бьет в спины, а у меня 45-й калибр. Задних дверей тут нет. Нет, милая, они будут сидеть и ждать. А тем временем мы спокойно и с удовольствием прогуляемся, чтобы на нас все полюбовались, потом поползут слухи, что парень с неба — вовсе не размазня.
   — Куда мы идем?
   — На почту.
   — Она закрыта.
   — Там горит свет.
   — Но мистера Купера там нет. Он никогда не остается, когда стемнеет.
   — У вас тут много Куперов?
   — Только он один. Остальных уже никого нет в живых.
   Она могла и не говорить. Я и сам знал. Кэролайн выпустила мою руку и напряженно застыла в темноте.
   — Кэролайн... — окликнул я ее, — ты поверишь мне, если я скажу, что не имею никакого отношения к случившемуся тут у вас?
   — Только что ты сказал папе...
   — У меня не было иного выхода. Пока у нас не забарахлил двигатель, я понятия не имел о существовании вашей чертовой долины. Понимаешь?
   Она могла ничего не отвечать. Я и так знал. Ее пальцы скользнули в мою ладонь, и она прижалась ко мне.
   — Митч, — шепнула она, — не обманывай меня. Пожалуйста. Не надо меня обманывать.
   В темноте я нашел ее губы.
   — Я никогда не обману тебя, котенок.
   Его жилище было унылым и пустынным. Оно было слишком велико для одного человека. Бесчисленные двери вели в нежилые комнаты, заполненные старой пыльной мебелью, к которой давно не прикасалась рука человека.
   Он сидел, раскачиваясь, перед небольшим камином, а на столе стоял скудный ужин, к которому он едва притронулся.
   — Мистер Купер... — позвала Кэролайн.
   — Заходи, Кэрри.
   — Я — с другом.
   — Пригласи и его, Кэрри. Я ждал его.
   Он повернулся при моем появлении, устало улыбнулся и кивнул.
   — А я думал, что вас уж нет в живых.
   — Чтобы умереть, нужно время, папаша. Билли получил свою почту?
   — Получил. Первым делом. Он вас видел?
   — Виделись.
   — Так почему же вы живы, сынок?
   — Очень просто. Я увидел его первым. Вот и все. Разве вы не ожидали подобного исхода?
   — Меня мало что удивляет.
   Мы оба уставились в огонь, наблюдая за пляшущими язычками пламени и искрами. Поразмыслив, он сказал:
   — Вы зашли ведь не просто поздороваться...
   — Нет, конечно. Я пришел за информацией. — Он промолчал, и я продолжил: — Так что за договора, мистер Купер?
   Он медленно обернулся ко мне с окаменевшим лицом.
   — Я так и думал. Рано или поздно я ждал этого вопроса.
   — Итак?
   — Почему вы спрашиваете?
   — Потому что правительство может делать отменные глупости, как чаще всего и происходит. Но есть определенная граница, которую оно не переходит. Так, оно не может позволить себе взять на службу почтмейстера, который не умеет читать.
   Он молча поднял на меня глаза.
   — Кэролайн... — обратился я к девушке. — Кто тут у вас умеет читать?
   Она приблизилась ко мне.
   — Он умеет.
   — Кто еще?
   — Папа, и Билли Басси, и Большой Джордж, и мистер Дюк. Пока не ослеп... — Помолчав, она добавила: — И я умею.
   — Все?
   — Больше никто не умеет.
   Я обогнул кресло и остановился перед ним, облокотившись на каминную полку из камина.
   — Так что за договора, мистер Купер?
   Полено в камине выстрелило, искры полетели к его ногам, но он не шелохнулся. Наконец, собравшись с силами, он сказал:
   — А вы не догадываетесь?
   Я кивнул.
   — Ясное дело. Вроде слышал нечто подобное от командира экипажа, когда летал на Р-51.
   Подняв на меня глаза, он потер подбородок.
   — Думаю, мой рассказ никому не причинит вреда. Похоже, вы и так что-то знаете. — Он задумчиво покачал головой.
   — Выкладывайте, папаша.
   — Договор — это... если у вас есть земля... ну, словом...
   — Вы имеете в виду документ?
   — Да, вроде. Вы передаете другому лицу часть собственности, все фиксируется на бумаге — и она переходит к нему.
   — И вы были судьей-рикордером, судьей, который это фиксировал, — подытожил я. — И хранили все документы у себя, потому что умеете читать.
   Потянувшись, он взял со стола трубку, набил ее, раскурил и, окутавшись клубами дыма, ответил:
   — Это верно, сынок.
   Я напрягся, стараясь уследить за ходом его неторопливой мысли.
   — И как часто вы фиксировали... договора?
   Он пососал трубку, задумчиво выпустив струйку дыма.
   — Ну... люди тут доверяют мне с давних времен. С очень давних.
   — Давно вы подтверждали... в округе... последний договор, мистер Купер? Когда это было?
   — Года два назад. Кстати, на мою собственность.
   — Позвольте еще один вопрос. Как давно вы стали почтмейстером?
   — Восемь лет назад, сынок. Давно. Почему вы спрашиваете?
   — Меня достали. Тут все только и мечтают, чтобы меня прихлопнули. В этой дыре нет телевидения, и мне приходится иметь дело с идиотами, которые ничего не знают, но верят, что на Марсе живут люди. Попал я сюда случайно и теперь ломаю голову, как выбраться отсюда. Черт возьми! Пусть эта деревенщина пресмыкается перед Басси, но — не я! И мне вовсе не улыбается получить пулю от него или кого-нибудь из Хартов. Меня тошнит от всех тут, которые глазеют на меня, словно я тифозный микроб!
   Остановившись, я едва перевел дух от злости. Во рту у меня пересохло, и, когда я взглянул на Кэролайн, она стояла, вцепившись в спинку стула, и настороженно смотрела на меня. Я снова повернулся к старику.
   — Чем вы занимались, пока не стали почтмейстером?
   — Я думал, что уже ответил на ваш последний вопрос.
   — Мне пришла в голову еще одна мысль.
   — Я был фермером.
   — И что выращивали?
   — Кукурузу. Тыквы.
   — Как вы их отвозили на базар?
   — Я не отвозил. Мы торговали прямо тут, в долине.
   Я улыбнулся ему.
   — Кто назначил вас почтмейстером?
   — Когда шла война, сюда через перевал добрался человек из правительства, чтобы навербовать ребят. Но нашел только Билли Басси. Так все и получилось. Он назначил почтмейстером моего брата Донана. Когда Донана не стало... когда он умер, я написал письмо. И они назначили меня на это место.
   — И официальным судьей-рикордером.
   Нагнувшись к огню, он пошевелил поленья в камине.
   — И все остальное. Как у Донана. Правительству был нужен тут какой-то грамотный человек...
   — Объясните мне, — продолжал я. — До войны ущелье было открыто, пока... пока не произошел обвал.
   По выражению его лица было видно, что он уловил мою мысль.
   — Я слушаю, сынок.
   — Как давно это случилось?
   Он уставился в огонь.
   — Несколько лет назад.
   Прежде чем я успел заговорить снова, в полосе света, падающей от камина, возникла Кэролайн и сказала:
   — Это было девять лет назад, мистер Купер. Еще до того, как вы стали почтмейстером.
   — А теперь я хочу задать вам самый главный вопрос, — вмешался я. — Отвечайте честно, черт возьми! Я сразу же поймаю вас на вранье. Смотрите на меня, Купер! — Он дернулся, но я в упор глядел на него. — Кто убил Мелсов, вашу семью и Белчей? Кто, Купер? Что с ними случилось?
   — Проклятие — на тебя и на весь твой род! — Он так сильно вцепился ногтями мне в руку, что пришлось пинком толкнуть его обратно в кресло. — Вы сами знаете, что случилось! Это вы их убили!
   — Зачем, Купер? Почему?
   Его лицо было искажено яростью.
   — Вы ничего не знаете, — тихо сказал я. — Вы давно пытаетесь во всем разобраться, но, по сути, вы так ничего и не поняли. — Я помедлил несколько секунд. — Думайте еще, мистер Купер. Я вернусь. А вы тем временем думайте!
   Снаружи донесся длинный протяжный вой. К нему подключился другой, тоном пониже. Взлаивание и подвывание стаи становилось все громче — она приближалась.
   — Он спустил собак, — заметила Кэролайн. — Через несколько минут они будут здесь.
   Подтолкнув Кэролайн к выходу, я обернулся и повторил:
   — Вспоминайте, думайте, — потом захлопнул дверь и вслед за Кэролайн скрылся в ночи.
   Собаки рыскали у подножия холма в поисках нашего запаха. Луковые посадки ненадолго собьют их с толку, да и горные ручьи заставят чуть притормозить бег, но рано или поздно они выйдут на наш след.
   Я схватил девушку за руку, и мы кинулись бежать. Над горным хребтом всходила полная луна, и ее серебристое сияние помогало нам найти дорогу. Залитые лунным светом, мы бежали по долине, и я даже услышал, как она засмеялась. Оказавшись в тени деревьев, мы остановились.
   В оставшейся позади хижине старика вспыхнул свет.
   — Скоро они двинутся за нами, — сказала Кэролайн.
   — Ты желаешь им удачи?
   — Нет. Но так и будет. Как их остановить?
   — Пошевели мозгами, дорогая. Ответ не так прост. Мы спасаемся от смерти, и нам очень весело.
   Отойдя от нее, я вытащил из кармана спички. Ночью огонек можно увидеть за несколько миль, но часто даже не успеваешь спохватиться, как уже бывает поздно. Ветер дул мне в спину, и, потратив полдюжины спичек, я подпалил высохшее жнивье, которое тянулось вплоть до хижины; до нас донеслись крики, полные злобы и ненависти, перекрывавшие лай собак, и среди них был слышен пронзительный визгливый голос Билли Басси.
   У наших ног затлели сосновые иглы, бросая золотистые отблески на ее растрепавшиеся волосы. Она была так красива, что у меня просто не было слов описать ее, хотя о ней хотелось рассказывать всем и каждому. Стараясь сдерживать смех, она стояла рядом, высокая и стройная. У нее были сильные крепкие плечи, и когда она повернулась грудью к порывам ветра, дующего со склона, он обтянул складки платья вокруг ее широко расставленных ног, четко обрисовывая линию бедер. Ветер нежно ласкал падающие на лицо девушки волосы; они отливали насыщенным густым цветом золота. На мгновение я увидел ее влажные полные губы и глаза, в которых сияло какое-то сумасшедшее озорство, глаза женщины, которая умеет и гордо любить, и смело убивать, женщины вольнолюбивой, которая не умеет подчиняться...
   — Они предполагают, что мы побежим. И попытаются зайти со стороны.
   — Чтобы взять нас, Митч.
   — Не нас, радость моя. А меня. Они гонятся за мной.
   Я притянул девушку к себе и, покрывая поцелуями ее лицо и глаза, осторожно уложил Кэролайн на мягкое ложе из сосновых игл.
   Где-то внизу полыхал пожар, и на огненном фоне метались маленькие человеческие фигурки, тщетно старающиеся остановить его. Прислушавшись, сквозь треск огня можно было различить собачий лай, в котором явно звучало разочарование.
   Рядом с нами трава больше не горела. Ветер ровно и сильно дул вниз по склону холма, и единственным источником света была полная луна. Я смотрел на лихорадочную суматоху перед хижиной, силясь понять, по какому капризу судьбы я оказался тут...
   Я всегда старался держаться в стороне от мира людей и никогда не изменял этому правилу — в любой стране, в любом городе и... в любой передряге.
   Но мир людей нагнал меня и снова преследует. В последний раз это было в Шталаге-4, но тогда стоял 44-й год. Это повторилось в Корее. Наконец я дома. Но по пятам за мной опять идет погоня. Они лезут из кожи вон, стараясь убить меня. Где-то есть моя база, но добраться до нее будет чертовски непросто. Я завис в воздухе и хожу по кругу, если вы понимаете, что это означает.
   Я с трудом заставил себя успокоиться и, едва переводя дыхание, наблюдал за человечками внизу. Я услышал какие-то звуки у себя за спиной, но ни с чем не мог их соотнести — они были чужды тому, что расстилалось перед моими глазами.
   Когда я осторожно повернулся, Кэролайн лежала на земле, и тело ее в лунном свете отливало молочной белизной. Никогда еще мне не доводилось видеть более совершенную красоту. В смешении света и теней она предстала белокурой валькирией, и от мягких линий ее тела невозможно было оторвать взгляд.
   Я стоял над ней, и по коже у меня забегали мурашки, а горло так сдавило спазмой, что я не в силах был сглотнуть, а когда заговорил, не узнал собственного голоса.
   — Как ты прекрасна, девочка, — сказал я.
   Она с такой нежностью назвала мое имя, словно лаская меня:
   — Митч...
   У меня подкосились ноги, и я опустился рядом с ней.
   — Не сейчас, Малышка. — Я позволил своей руке кончиками пальцев коснуться ее тела. — Это будет чудесно, но ведь тебе мало только этого.
   — У меня никогда не было мужчины.
   — Я знаю.
   — И я хочу тебя.
   — Нет. Не сейчас, когда нам приходится озираться по сторонам... ожидая их нападения и прислушиваясь к лаю псов. — Замолчав, я отыскал ее руку.
   Она безмолвно лежала, не сводя глаз с моего лица.
   — Причина — не в этом.
   Я коротко хмыкнул, продолжая сжимать ее руку.
   — Хотел бы я, чтобы это было так. В ту минуту, как только ты оказалась под куполом парашюта, я понял, что хочу тебя. И не на одну ночь. И не потому, что ловлю убегающее от меня время.
   — Тогда объясни мне.
   — Билли по-настоящему собирается драться за тебя, котенок, — сказал я. — И если ему не повезет, я заберу тебя отсюда.
   Я поцеловал Кэролайн, чувствуя, как ее колотит от неутоленного желания, и мягко отстранился от нее, потому что времени у нас оставалось не много.