Страница:
— Ну а пока я погуляю, папа.
— Пока делай все, что хочешь, сынок. — Повернув голову, он глянул на Кэролайн: — Займись парнем, Кэрри. Покажи ему гостевую комнату, где он сможет привести себя в порядок.
— Я побуду на воздухе, — возразил я.
— Тебя сожрут комары, — предупредил он меня.
— Вот тогда я и устроюсь в гостевой комнате, — улыбнулся я в ответ.
Во время ужина мне отвели место на дальнем конце стола. Накануне я стянул комбинезон, и мои брюки и черная спортивная рубашка вполне соответствовали обстановке. За столом царило глубокое молчание, прерываемое лишь редкими фразами; я то и дело ловил на себе взгляды исподлобья, в которых сквозили откровенная подозрительность и неприязнь.
Кэролайн принесла поднос с едой, от которой шел экзотический аромат, что было довольно странно для этих мест. Поставив поднос на стол, она положила основательные порции старику и братьям.
Когда пришла моя очередь, все удивленно воззрились на меня. Я получил вырезку. Она явно украсила мою тарелку. Я посмотрел на нее, послал Кэролайн воздушный поцелуй и сказал:
— Спасибо, милая.
Старый Харт чуть не подавился.
— Говорят, что... — начал он.
Я кивнул.
— Что приговоренный к смерти имеет право и так далее...
— Это я и имел в виду.
Я швырнул ему в лицо несколько слов, которые явно не были пожеланием доброй ночи.
Рядом со стариком на отдаленном конце стола сидел Большой Джордж и, кривясь из-за болезненного синяка на скуле, старательно прожевывал свою порцию; он то и дело бросал на меня убийственные взгляды.
— Мистер Харт... — заговорил я.
— Да, сынок.
— Что за болванов вы тут вырастили?
— Все дело в окружающей среде, сынок, — незамедлительно ответил он. — Или, может, в том, что каждый растет, как ему нравится. Я лично всегда испытывал вкус к чтению и познанию. А вот ребятам этого не дано.
Он перехватил мой взгляд, брошенный в сторону кухни.
— Кое-что от меня перепало Кэрри, но и она такая же дикарка, как и остальные.
— Смахивает, что вам нравится хорошая стрельба?
— Не столько стрельба, сколько точное попадание.
— Но почему именно я?
Большому Джорджу надоело слушать.
— Вас, чужаков, всех надо убивать, — сказал он убежденно. — Чтобы вы тут не болтались. Лезете сюда, делаете дыры в горах, пугаете местных своими штуковинами и прибираете к рукам земли людей, так что не жалуйтесь, если вас прикончат.
Он хотел добавить что-то еще, но снова появилась Кэролайн и поставила перед отцом тарелку на подставку, чтобы он мог есть, низко наклоняясь к ней головой... на чем разговор и оборвался.
Его сыновья покончили с ужином и потянулись на крыльцо покурить. У троих из карманов торчали рукоятки кольтов.
Прежде чем взглянуть на меня, старик вытер рот о плечо.
— Перво-наперво я беспокоюсь о девочке, сынок, — предупредил он меня. — Так что не обижай мою дочку. Понял? Говорю на всякий случай. Билли Басси так и так убьет тебя. — Глаза его затянулись водянистой влагой, он повернул голову и гаркнул: — Кэрри!
Появившись, она бросила на меня беглый взгляд и выкатила кресло-каталку со стариком из комнаты. Встав из-за стола, я вышел на крыльцо и спустился с него. Все шестеро потянулись за мной. Выхватив кольт, я резко развернулся и сказал:
— Валяйте — если хоть один успеет вытащить оружие. Вас тут шестеро, Кто-то один разделается со мной, но остальным придется увидеть, какого цвета у них кишки.
Никто не шевельнулся. Я дал им возможность полюбоваться, как ходит взведенный боек, аккуратно поставил на предохранитель и засунул револьвер за пояс так, чтобы рукоятка касалась пупка.
— Компания безмозглых свиней, — обругал я их. — И не пытайтесь подойти ко мне сзади. Хоть одного, да прикончу.
И чтобы придать своим словам вес, я повернулся к ним спиной и пошел прочь. Сделав несколько шагов, я броском развернулся и выстрелом сбил шляпу с головы Большого Джорджа; он схватился за рукоятку револьвера, но, вздрогнув, тут же принял исходное положение. Гримасы на лицах остальных заслуживали лишь плевка, которым я избавился от набившейся в рот пыли.
Я продолжил прогулку, и меня никто больше не беспокоил. Я спустился по дороге к магазинчикам. И хотя они следовали за мной по пятам, но держались в отдалении, стараясь не попадаться на глаза. Для приговоренного к смерти я чувствовал себя достаточно свободно, и меня интересовало лишь, как далеко я смогу уйти по дороге.
Миновав поворот, я улыбнулся. Остановился.
Все были на месте. Хотя вечер субботы еще не настал, когда они собирались все вместе.
Безукоризненно действующая система беспроволочного телеграфа. Не хуже, чем у китайцев, должен был признать я. Никто не знает, как он действует, но факт налицо.
Я двинулся по тротуару, позволив всей этой ораве разглядывать меня с головы до ног. Их тут не меньше шестидесяти, прикинул я. Скорее всего, высыпало все местное население. Все шестьдесят человек переженились между собой. Все шестьдесят — с ощеренными улыбками. Хотя кое-кто и не очень скалился.
В дальнем конце дороги показался фургон, на козлах которого сидели двое мужчин и мальчишка с ружьями в руках. Похоже, что тут далеко не уйдешь.
И быть бы большому шуму, не появись Кэролайн. Она подлетела на своей повозке, примотала к перилам поводья и спрыгнула с козел. Направившись прямо ко мне, она остановилась рядом, высокая, светловолосая, с плотно сжатыми губами — в отличие от праздношатающихся зевак с раззявленными ртами.
— Что ты собираешься делать? — спросила она.
— Ничего особенного, дорогая. — Я хотел взять ее за руку, но, едва коснувшись, отдернул свою. Здесь жить ей. А не мне.
— Они знают, как ты сюда попал, — сказал она. — Мальчишка Кэхиллов видел тебя. И им плевать на все твои штуки. Ты в трудном положении, парень.
— Если ты приблизишься ко мне, у тебя оно станет еще труднее.
— Мне-то местные ничего не сделают.
Я снова коснулся ее руки.
— Они-то нет, а вот я — да.
Снова что-то мелькнуло в ее глазах, и она затаила дыхание. Какая женщина, подумал я. Одна из редких... Она широко и чуть растерянно улыбнулась, глядя на меня, потом кончиком языка нервно облизала губы.
— Я возненавижу Билли Басси, если он убьет тебя, Митч.
Я усмехнулся и покачал головой:
— У него не получится.
Она улыбнулась в ответ и кивнула:
— Еще как получится.
На противоположной стороне улицы захихикал какой-то старик. Смех у него был визгливый, нервный и явно неуместный. Но не стоило нам торчать у всех на виду. Я взял ее за руку, и мы пошли дальше.
Враждебность на их лицах была просто комичной.
— Милая, — тихо спросил я, — с чего это они так озверели?
В глазах ее мелькнуло какое-то странное выражение.
— Они любят свою землю, Митч. Они живут тут испокон века и не хотят расставаться с ней.
— Да я и не собираюсь похищать их землю. Кто же на нее покушается?
Она лишь молча покачала головой. Мы продолжали прогуливаться.
Почта располагалась в угловой части магазинчика, на окне которого красовалась выцветшая вывеска «Галантерея». За стойкой вдоль стены тянулся ряд ящиков, на каждом из которых было что-то неразборчиво написано фломастером. Только в двух лежали письма: в остальных валялись какие-то скомканные бумаги и мотки пряжи. В одном, в левом нижнем углу, лежал револьвер.
— Как поживаешь, сынок?
Повернувшись, я кивнул старику, который появился из задней двери помещения. Улыбнувшись, я ткнул пальцем в оружие.
— Чья это корреспонденция?
— Считай, что ты скоро узнаешь, сынок. — Он приподнял деревянную загородку на петлях и очутился в помещении.
— Никак она принадлежит тому типу с двумя "Б".
— Не стоит смеяться над Билли Басси, сынок.
— Ничего не могу с собой поделать. Он сильно смахивает на героя «Острова сокровищ».
— Скоро он зайдет за своим оружием. Вот тогда-то ты про него и услышишь.
— Если он будет держать уши широко открытыми, он услышит еще больше.
— Билли довелось воевать, сынок. Он и тут убил кое-кого. — Старик пристально вглядывался в меня. — Ты кого-нибудь убивал, сынок?
— Почему вы спрашиваете?
— Да вот что-то такое пришло в голову.
Я кивнул, но уже не улыбался.
— Убивал. Но мне это никогда не нравилось. Кто-то просто вынуждал. Чаще всего он и погибал. Вынудят — снова сделаю. Но мне не хотелось бы. Меня от этого мутит... и знаете почему?
— Не стоит так заводиться, сынок. Ты прямо орешь.
Я набрал в грудь воздуха и перевел дыхание.
— Потому что мне нравится убивать, папаша. Я стал спецом в этом деле, хотя и ненавижу его. Когда приходится убивать, я превращаюсь в смертельно опасную змею, наносящую удар стремительно и бесшумно, после чего я исчезаю и лишь много времени спустя начинаю испытывать ненависть к самому себе. — Вцепившись в стойку побелевшими пальцами, я перегнулся через нее и пригрозил: — И если кто-то заставит меня опять заниматься такими делами, я разорву его на куски.
— Не заводись, сынок.
Взглянув на него, я выпрямился.
— Верно, папаша, верно.
— Так что тебе надо?
— Есть в этом месте телефон?
— Не имеется. Можешь не искать.
— Как вы выбираетесь отсюда?
Он растерянно побарабанил пальцами по конторке и пожал плечами.
— В общем-то есть дорога, но...
— Папаша, — сказал я.
— Что, сынок?
— Приходит почта. Потом ее отправляют. Каким образом?
— Чиггер Болиди отвозит ее на муле. Вот уже десять лет. На муле...
— Папаша, почтовые отправления не могут поступать раз в неделю. Это правительственная контора.
— ...перебирается через горы. Да и не важно — как, почты все равно мало. Присылают какие-то бумажки от правительства, хотя случается и настоящее письмо. Правительство дороги не волнуют, потому что окромя перевала другого пути нет. Все уже привыкли. Поди, сам знаешь, какое правительство...
— Точно, — подтвердил я. — Знаю. — Выпрямившись, я предпринял еще одну попытку. — А если кто-то решит уехать отсюда?..
— Куда, сынок? Да и кто захочет?
Он начал меня раздражать.
— Любой, у кого есть голова на плечах.
— Если ты знаешь, что делается в том мире, зачем туда возвращаться? Говорят, там нет ничего хорошего, одни неприятности и налоги.
— Плюс центральное отопление, такси, отели... — Остановившись, я посмотрел на него и широко улыбнулся. — Папаша, тебе удалось сделать из меня сущего идиота. Настоящий Гроучо Маркс, вот ты кто такой. Я уж чуть было не начал тебя переубеждать. Я буду откровенен. Вот смотри... на этой улочке есть пара лавчонок. Я видел там отличные новенькие ружья, современные инструменты, посуду в красивых коробках с городскими наклейками... словом, черт побери, товары, которые я могу купить в любом другом месте. Все это как-то попало сюда, папаша. И не на вьючном муле. Скорее всего, на грузовике. В худшем случае, на повозке. Но было сюда доставлено. Как? Разыграем маленькую головоломку. Как сюда попадает товар и как его отсюда вывозят?
— Зачем тебе это надо, сынок?
— Потому что я хочу выбраться отсюда.
— Почему?
Я потер щеку.
— Потому что я обязан доставить сведения об аварии в Управление гражданской авиации. И получить страховку. Я должен кое-кому сообщить, что остался в живых, — до того, как они начнут выплачивать страховки выжившим. Потому что небо потемнеет от...
На сей раз я успел заткнуться, пошевелив мозгами. После чего настойчиво повторил вопрос:
— Так как сюда попадает все добро, папаша?
— Как ты и говорил, сынок.
— То есть?
— На повозке. Все привозит Билли Басси. У него есть своя дорога Но пройти по ней может только Билли Басси.
— И он же собирается пристрелить меня.
Он согласно кивнул:
— Так что не имеет смысла выбираться отсюда.
— Новости тут быстро расходятся, папаша.
Он еще раз кивнул.
— Значит, Билли Басси до меня доберется?
— Считай, что ты уже мертв, сынок. Но Билли не любит торопиться. Не связывайся с ним лучше, вот что я тебе скажу.
— Жду не дождусь встречи с ним.
— Тебе повезло, сынок. Завтра он появится. Он уже в курсе происшествий.
— И что же он сделает?
Старик опечалился.
— Возьмет оружие. Сначала изуродует тебя, а потом прикончит.
— Значит, вот что меня ждет?
— Это и ждет.
Я посмотрел на вывеску над его головой: «Почтовая служба США». Под ней от руки было написано мелкими буквами: «Оливер Купер. Почтмейстер».
— И нет никаких законов... защитить меня?
— Шериф сидит в Поули. Помощник шерифа, случается, заглядывает к нам. Если возникает нужда, но только тогда.
Я невольно снова усмехнулся.
— А разве сейчас нет нужды?
— Ясное дело, — кивнул старик, — но он не успеет. — Морщины на его лице углубились, и он с жалостью посмотрел на меня. — Понимаешь, — добавил он, — помощник шерифа жутко боится Билли. Билли пришил его последнего босса.
— Вон оно что, — нахмурившись, сказал я. — Почему же никто ничего не предпринял? Ведь нельзя же так просто убивать людей.
— Да Билли вовсе не стрелял в него. Оба устроили дружескую потасовку, стали бороться на глазах у Кэролайн Харт, и Билли как-то сломал ему шею.
— Я уже говорил тебе, что действую как змея. Совершенно хладнокровно. Так что меня Билли не убьет.
— Ну так не Билли.
Я изумленно уставился на него:
— За вашими словами что-то кроется.
Старик потыкал большим пальцем в сторону улицы.
— Да любой с превеликой радостью сделает это, сынок.
— Почему? Да что тут у вас, черт возьми, происходит?
Пожав плечами, старик вышел из-за конторки:
— Все из-за таких, как ты. Откуда ты взялся?
Я схватил его за руку и стиснул ее так, что он дернулся.
— Я вывалился с парашютом из С-47 на пяти тысячах футов. Нас бы в эти края ни за что не занесло, если бы не погодный фронт. — Я отпустил его руку и помолчал немного, пока он растирал ее. — Я мог бы приземлиться и по ту сторону хребта, и по эту, но надо же было мне так вляпаться!
— Ты отлично знал, что делаешь, сынок.
— Что?
— Попасть сюда можно только так.
— Я хочу выбраться отсюда.
— Тебе придется просить Билли Басси. Это его дорога.
Я с трудом набрал в грудь воздуха.
— Конечно, папаша, конечно. Будь здоров.
Она ждала меня снаружи, стоя спиной к солнцу и не подозревая, как солнечный свет играет в ее волосах. Лучи солнца четко обрисовывали ее силуэт, и, когда порывы ветерка натягивали платье, становилось видно, какое у нее гибкое и упругое тело — само совершенство! У нее были округлые бедра и сильные молодые мышцы, натренированные нелегкой жизнью в горах.
Когда я взял ее за руку, она оцепенела и бросила взгляд на группу зевак на улице.
— Испугалась?
— Нет. Билли все равно убьет тебя, а потом мне от него достанется. И крепко.
— Тогда им займутся твои крутые братцы, — успокоил я ее.
— Они боятся его. Они не хотят, чтобы ты тут был. Они считают, что меня стоит поколотить. Я ведь тоже целовала тебя.
— И все это знают?
Она кивнула:
— Нас видел мальчишка Кэхиллов.
Я не мог не расхохотаться:
— Но мы же были под куполом, забыла?
— Он просвечивал, — серьезно сказала она.
Остановившись, я уставился на нее, впитывая в себя золото ее волос, обрамлявших лицо, и влажность пухлых губ. В глазах ее застыла глубокая нежность, но я не мог понять, что она скрывала.
— Это верно, милая, — подтвердил я. — Он просвечивал. Иной причины быть не может.
— Так что ты думаешь делать?
Я покачал головой.
— Без понятия. Я должен позаботиться о тебе, но пока не знаю — как. — И прежде, чем она успела ответить, я схватил ее за руку и потащил за собой.
Перебираясь на теневую сторону улицы, мы пересекли глубокие колеи, выдавленные колесами, и за пыльными окнами лавчонок я видел затаившиеся враждебные глаза, следившие за каждым нашим шагом.
Из-за дома выскочил какой-то невообразимо грязный ребенок. Одной рукой он на бегу поддерживал спадающие штаны, а вторая работала, как поршень. Оборачиваясь, он дразнил настигавших его мальчишек и никого не видел. Остальные нас заметили и, высыпав на улицу, остановились как вкопанные. Малец врезался головой прямо в меня, отпрянул и, задохнувшись, шлепнулся на землю.
Я нагнулся и поставил его на ноги.
— Ушибся?
Штанишки сползли до колен, и он даже не пытался подтянуть их. Он просто стоял и таращился на нас большими круглыми глазами.
— Это и есть мальчишка Кэхиллов, — сообщила Кэролайн.
Я позволил ему отпрыгнуть в сторону и прошипел сквозь зубы:
— Отведи меня к своему вождю!
Ни одно живое существо на свете с полуспущенными штанами не смогло бы умчаться с такой скоростью.
— Что ты ему сказал?
Я сжал ее руку.
— Шутка. Из научной фантастики. Не обращай внимания, котенок. Послушай... ты не знаешь, где бы я мог найти Чиггера Болиди?
Прищурившись, она с интересом посмотрела на меня.
— Может, в старом амбаре, где он держит своего мула.
— Пошли.
— Митч... — Нахмурившись, она замолчала. — У него могут быть из-за тебя неприятности. Большие беды, парень, а Чиггер... ему и так их хватает.
— Не будь глупышкой, — оборвал я ее. — Я его и пальцем не трону. Пошли.
Только на близком расстоянии стало видно, что когда-то амбар был выкрашен в красный цвет. Одна створка дверей исчезла, от нее остались лишь мощные, ручной ковки петли, которые болтались на косяке. В воздухе густо пахло навозом и сеном, и было слышно, как животное нетерпеливо переступало копытами по земле.
Мы нашли Чиггера спящим у задней стенки, со шляпой, надвинутой на лицо. Он был маленьким и сухим, как старый бобовый стручок; руки со вздувшимися венами были покрыты коричневым загаром. Носком я отбросил шляпу, толкнул его, и он открыл красные, заплывшие с перепоя глаза.
Он знал, кто я такой. Испуганно подобрался, тяжело встал на ноги и привалился спиной к стене.
— Кэролайн Харт... — с одышкой проскрипел он, — ты... ты думаешь, что делаешь, девочка?
— Спокойнее, Чиггер. Расслабься.
Он судорожно сглотнул.
— Чего тебе надо? Ты хоть знаешь, что тебя ждет?
Я кивнул.
— Ага. Все мне про это только и толкуют. Я — в курсе. А теперь ты мне кое-что расскажешь.
Он так напрягся, что с трудом выталкивал слова сквозь стиснутые зубы.
— Ничего я тебе не скажу! Ты грязный, гнусный... — Он внезапно опомнился. — Что тебе надо, мистер?
— Ты ходишь через горы на ту сторону, — начал я, — и я хотел бы отправиться вместе с тобой.
Он скрипнул зубами и ощерился, обнажив десны. Зубы были коричневыми от табачной жвачки, но он с удовольствием демонстрировал мне весь их оставшийся набор.
— Ты останешься тут и получишь, что тебе причитается.
— Потребуется много времени.
— Ну.
— Доставка почты. Ты должен доставлять ее.
Улыбка стала еще шире.
— Я ничего не должен.
— Правительство...
— Да ты и сам знаешь ему цену, — перебил он меня. — Никто тут не пишет. А если и пишут, никто им не отвечает. Почта не обращает внимания на мои поездки. Вот разве что я умру...
Все это начало действовать мне на нервы.
— Где-то ты должен был проложить тропу, старик.
По-прежнему улыбаясь, Чиггер оттолкнулся от стены, и видно было, что он обрел уверенность.
— В самом деле? Ну так найди ее, сынок. Иди ищи. Хорошо, если я дважды пользуюсь одной тропой. Порой и сам не могу отыскать ее. — Остановившись, он смерил меня острым взглядом с головы до пят. — И не воображай, что ты легко найдешь, даже если я выкрашу ее в белый цвет. — Он мотнул головой в сторону гор. — Они убьют тебя. Это-то они сделают. Перевалить через хребет никому не под силу. Можешь не сомневаться — и у тебя не получится.
— Ты будешь просто счастлив, если я отдам концы. Не так ли, папаша?
— Это точно — просто счастлив.
— Почему?
Улыбка погасла.
— Все вы — убийцы и грабители... — Замолчав, он побрел к выходу из амбара.
— Митч...
Я смотрел на пустой проем двери.
— Мудрый тип, — пробормотал я. — Он угадал, о чем еще я могу его спросить, и не захотел больше слушать меня.
— Митч...
Я повернулся.
— О'кей, радость моя. Может, ты знаешь ответ? Но я — уже почти труп. В любом случае это не важно. Чиггер перебирается через горы на муле, значит, у него есть своя тропа. Но почему он не пользуется дорогой Билли Басси? Поскольку тот ездит на повозке, след от колес скрыть невозможно. Такое даже индейцам не под силу. В чем же дело?
Она с жалостью взглянула на меня.
— Тут ни у кого почти ничего нет. Есть клочок земли, вот они его и возделывают. Есть магазинчик, и лавочник его содержит. Оставить в наследство нечего. Дети могут получить лишь то, чем они владеют. Попробуй отобрать последнее — и ты убьешь человека. Чиггер... у него есть только мул и его тропа. У Билли — повозка и дорога. Забери это — и от человека ничего не останется.
— Проклятие!
— Митч...
— Ох, да помолчи ты. — Повернувшись, я посмотрел на дома, грязное скопище которых грелось на солнце. — Чего ради они сидят в дерьме? Неужели это весь их мир, черт бы его побрал?
Она коснулась моей руки.
— У них мало что есть, но тут все уважают друг друга. Чиггер никогда не пойдет дорогой Билли.
— А если все же пойдет? — Развернувшись, я посмотрел на нее. Она чуть закусила губу.
— Тогда он никогда не вернется с гор.
— А если Билли пойдет по тропе Чиггера?
В ее взгляде промелькнуло какое-то странное выражение. Пожав плечами, она промолчала.
С улицы кто-то позвал ее по имени. Повернувшись, мы увидели, что там, подбоченившись, стоит Большой Джордж.
— Я должна идти. Папа и ребята уже собрались.
— Убивать?
Она с трудом перевела дыхание.
— Может быть.
— Выходит, скоро появится Билли?
Она молча поглядела на солнце, а затем, повернувшись ко мне, кивнула.
— Часа через два.
Я уставился на дома, и она перехватила мой взгляд.
— Папа и ребята хотят, чтобы все было как полагается.
— А ты?
Она нежно коснулась моей руки. Улыбнувшись, я притянул ее к себе. Тело ее было теплым и живым, и она прильнула ко мне с такой силой, словно хотела раствориться во мне. У нее прервалось дыхание, наконец ее губы нашли мои. Через долю мгновения в мире не осталось никого, кроме нас двоих. Но я заставил себя оторваться от нее и, посмотрев Кэролайн в глаза, увидел, что в них кроется.
Она убежала.
— Черт возьми, — сказал я, — убить могут только раз.
Чиггер Болиди, стоявший у дверей, ухмыльнулся.
— Хватит и одного раза, мистер.
Черт бы их побрал! Горы могут раздавить тебя на месте!
Высота и расстояние были обманчивы; создавалось впечатление, что ты находишься на арене какого-то гигантского естественного цирка. Я невольно усмехнулся, потому что определенным образом так оно и было. Я стоял на арене амфитеатра, а за мной тянулись клетки с хищными зверями, которые только и ждали, когда их выпустят на арену.
Солнце клонилось к закату, и половина этой чаши погрузилась в тень, но освещенные склоны слепили расплавленным золотом.
Красиво, подумал я. В самом деле красиво. Неплохое местечко, чтобы покончить счеты с жизнью...
Я не столько услышал, сколько почувствовал за спиной чье-то присутствие. Слегка повернувшись, словно продолжая рассматривать горы, я на несколько секунд застыл на месте. Шевеление повторилось, но я переместился так стремительно, что существо в кустах не успело и пискнуть, когда я зажал ему рот.
Я вытащил его на открытое место и не удержался от смеха, увидев большие вытаращенные глаза, которые, казалось, были, как и кожа, покрыты мурашками от страха.
— Как тебя зовут? — спросил я.
— Трамбл, — после долгой паузы с трудом выдавил он.
— Значит, Трамбл Кэхилл, — повторил я, отпуская мальчишку, который видел, как я спускаюсь с неба.
— Ты... ты убьешь меня?
Я ничего не ответил.
Он уставился в небо.
— А ты не... — и тут горло его схватило спазмой ужаса, — ты не заберешь меня... туда, наверх?
Я мог бы попугать его, но предпочел рассмеяться — лишь таким образом я мог привести мальчишку в чувство. Естественно, когда смех идет от души, это сразу чувствуется.
Он опустил руки, которыми закрывал лицо, расслабился, и в его глазах появилось осмысленное выражение. Уголки рта растянулись в улыбке.
— Я видел, откуда ты появился.
— Знаю.
— Как ты это сделал? — В голову ему пришла очередная мысль, и, насторожившись, он отодвинулся от меня. — Слушай, а ты человек?
— В полной мере.
Успокоившись, он настойчиво повторил:
— Скажи, как ты это сделал?
Не без усилий, но наконец я ему все растолковал. Я описал ему бескрайние просторы небосвода и людей, которые существуют в том пространстве. Он припомнил, что несколько раз видел огромных рокочущих птиц, проплывавших над его клочком земли, и еще ему довелось в случайном журнальчике видеть картинку машин, предназначение которых он совершенно не понимал.
Но мальчишки остаются мальчишками, и их воображение способно представить себе все, что угодно. Он смотрел на меня, как на человека, спустившегося с Луны. Когда я закончил объяснение, глазенки его разгорелись, и я понял, что обрел друга. Пусть маленького, но настоящего друга.
— Пока делай все, что хочешь, сынок. — Повернув голову, он глянул на Кэролайн: — Займись парнем, Кэрри. Покажи ему гостевую комнату, где он сможет привести себя в порядок.
— Я побуду на воздухе, — возразил я.
— Тебя сожрут комары, — предупредил он меня.
— Вот тогда я и устроюсь в гостевой комнате, — улыбнулся я в ответ.
Во время ужина мне отвели место на дальнем конце стола. Накануне я стянул комбинезон, и мои брюки и черная спортивная рубашка вполне соответствовали обстановке. За столом царило глубокое молчание, прерываемое лишь редкими фразами; я то и дело ловил на себе взгляды исподлобья, в которых сквозили откровенная подозрительность и неприязнь.
Кэролайн принесла поднос с едой, от которой шел экзотический аромат, что было довольно странно для этих мест. Поставив поднос на стол, она положила основательные порции старику и братьям.
Когда пришла моя очередь, все удивленно воззрились на меня. Я получил вырезку. Она явно украсила мою тарелку. Я посмотрел на нее, послал Кэролайн воздушный поцелуй и сказал:
— Спасибо, милая.
Старый Харт чуть не подавился.
— Говорят, что... — начал он.
Я кивнул.
— Что приговоренный к смерти имеет право и так далее...
— Это я и имел в виду.
Я швырнул ему в лицо несколько слов, которые явно не были пожеланием доброй ночи.
Рядом со стариком на отдаленном конце стола сидел Большой Джордж и, кривясь из-за болезненного синяка на скуле, старательно прожевывал свою порцию; он то и дело бросал на меня убийственные взгляды.
— Мистер Харт... — заговорил я.
— Да, сынок.
— Что за болванов вы тут вырастили?
— Все дело в окружающей среде, сынок, — незамедлительно ответил он. — Или, может, в том, что каждый растет, как ему нравится. Я лично всегда испытывал вкус к чтению и познанию. А вот ребятам этого не дано.
Он перехватил мой взгляд, брошенный в сторону кухни.
— Кое-что от меня перепало Кэрри, но и она такая же дикарка, как и остальные.
— Смахивает, что вам нравится хорошая стрельба?
— Не столько стрельба, сколько точное попадание.
— Но почему именно я?
Большому Джорджу надоело слушать.
— Вас, чужаков, всех надо убивать, — сказал он убежденно. — Чтобы вы тут не болтались. Лезете сюда, делаете дыры в горах, пугаете местных своими штуковинами и прибираете к рукам земли людей, так что не жалуйтесь, если вас прикончат.
Он хотел добавить что-то еще, но снова появилась Кэролайн и поставила перед отцом тарелку на подставку, чтобы он мог есть, низко наклоняясь к ней головой... на чем разговор и оборвался.
Его сыновья покончили с ужином и потянулись на крыльцо покурить. У троих из карманов торчали рукоятки кольтов.
Прежде чем взглянуть на меня, старик вытер рот о плечо.
— Перво-наперво я беспокоюсь о девочке, сынок, — предупредил он меня. — Так что не обижай мою дочку. Понял? Говорю на всякий случай. Билли Басси так и так убьет тебя. — Глаза его затянулись водянистой влагой, он повернул голову и гаркнул: — Кэрри!
Появившись, она бросила на меня беглый взгляд и выкатила кресло-каталку со стариком из комнаты. Встав из-за стола, я вышел на крыльцо и спустился с него. Все шестеро потянулись за мной. Выхватив кольт, я резко развернулся и сказал:
— Валяйте — если хоть один успеет вытащить оружие. Вас тут шестеро, Кто-то один разделается со мной, но остальным придется увидеть, какого цвета у них кишки.
Никто не шевельнулся. Я дал им возможность полюбоваться, как ходит взведенный боек, аккуратно поставил на предохранитель и засунул револьвер за пояс так, чтобы рукоятка касалась пупка.
— Компания безмозглых свиней, — обругал я их. — И не пытайтесь подойти ко мне сзади. Хоть одного, да прикончу.
И чтобы придать своим словам вес, я повернулся к ним спиной и пошел прочь. Сделав несколько шагов, я броском развернулся и выстрелом сбил шляпу с головы Большого Джорджа; он схватился за рукоятку револьвера, но, вздрогнув, тут же принял исходное положение. Гримасы на лицах остальных заслуживали лишь плевка, которым я избавился от набившейся в рот пыли.
Я продолжил прогулку, и меня никто больше не беспокоил. Я спустился по дороге к магазинчикам. И хотя они следовали за мной по пятам, но держались в отдалении, стараясь не попадаться на глаза. Для приговоренного к смерти я чувствовал себя достаточно свободно, и меня интересовало лишь, как далеко я смогу уйти по дороге.
Миновав поворот, я улыбнулся. Остановился.
Все были на месте. Хотя вечер субботы еще не настал, когда они собирались все вместе.
Безукоризненно действующая система беспроволочного телеграфа. Не хуже, чем у китайцев, должен был признать я. Никто не знает, как он действует, но факт налицо.
Я двинулся по тротуару, позволив всей этой ораве разглядывать меня с головы до ног. Их тут не меньше шестидесяти, прикинул я. Скорее всего, высыпало все местное население. Все шестьдесят человек переженились между собой. Все шестьдесят — с ощеренными улыбками. Хотя кое-кто и не очень скалился.
В дальнем конце дороги показался фургон, на козлах которого сидели двое мужчин и мальчишка с ружьями в руках. Похоже, что тут далеко не уйдешь.
И быть бы большому шуму, не появись Кэролайн. Она подлетела на своей повозке, примотала к перилам поводья и спрыгнула с козел. Направившись прямо ко мне, она остановилась рядом, высокая, светловолосая, с плотно сжатыми губами — в отличие от праздношатающихся зевак с раззявленными ртами.
— Что ты собираешься делать? — спросила она.
— Ничего особенного, дорогая. — Я хотел взять ее за руку, но, едва коснувшись, отдернул свою. Здесь жить ей. А не мне.
— Они знают, как ты сюда попал, — сказал она. — Мальчишка Кэхиллов видел тебя. И им плевать на все твои штуки. Ты в трудном положении, парень.
— Если ты приблизишься ко мне, у тебя оно станет еще труднее.
— Мне-то местные ничего не сделают.
Я снова коснулся ее руки.
— Они-то нет, а вот я — да.
Снова что-то мелькнуло в ее глазах, и она затаила дыхание. Какая женщина, подумал я. Одна из редких... Она широко и чуть растерянно улыбнулась, глядя на меня, потом кончиком языка нервно облизала губы.
— Я возненавижу Билли Басси, если он убьет тебя, Митч.
Я усмехнулся и покачал головой:
— У него не получится.
Она улыбнулась в ответ и кивнула:
— Еще как получится.
На противоположной стороне улицы захихикал какой-то старик. Смех у него был визгливый, нервный и явно неуместный. Но не стоило нам торчать у всех на виду. Я взял ее за руку, и мы пошли дальше.
Враждебность на их лицах была просто комичной.
— Милая, — тихо спросил я, — с чего это они так озверели?
В глазах ее мелькнуло какое-то странное выражение.
— Они любят свою землю, Митч. Они живут тут испокон века и не хотят расставаться с ней.
— Да я и не собираюсь похищать их землю. Кто же на нее покушается?
Она лишь молча покачала головой. Мы продолжали прогуливаться.
Почта располагалась в угловой части магазинчика, на окне которого красовалась выцветшая вывеска «Галантерея». За стойкой вдоль стены тянулся ряд ящиков, на каждом из которых было что-то неразборчиво написано фломастером. Только в двух лежали письма: в остальных валялись какие-то скомканные бумаги и мотки пряжи. В одном, в левом нижнем углу, лежал револьвер.
— Как поживаешь, сынок?
Повернувшись, я кивнул старику, который появился из задней двери помещения. Улыбнувшись, я ткнул пальцем в оружие.
— Чья это корреспонденция?
— Считай, что ты скоро узнаешь, сынок. — Он приподнял деревянную загородку на петлях и очутился в помещении.
— Никак она принадлежит тому типу с двумя "Б".
— Не стоит смеяться над Билли Басси, сынок.
— Ничего не могу с собой поделать. Он сильно смахивает на героя «Острова сокровищ».
— Скоро он зайдет за своим оружием. Вот тогда-то ты про него и услышишь.
— Если он будет держать уши широко открытыми, он услышит еще больше.
— Билли довелось воевать, сынок. Он и тут убил кое-кого. — Старик пристально вглядывался в меня. — Ты кого-нибудь убивал, сынок?
— Почему вы спрашиваете?
— Да вот что-то такое пришло в голову.
Я кивнул, но уже не улыбался.
— Убивал. Но мне это никогда не нравилось. Кто-то просто вынуждал. Чаще всего он и погибал. Вынудят — снова сделаю. Но мне не хотелось бы. Меня от этого мутит... и знаете почему?
— Не стоит так заводиться, сынок. Ты прямо орешь.
Я набрал в грудь воздуха и перевел дыхание.
— Потому что мне нравится убивать, папаша. Я стал спецом в этом деле, хотя и ненавижу его. Когда приходится убивать, я превращаюсь в смертельно опасную змею, наносящую удар стремительно и бесшумно, после чего я исчезаю и лишь много времени спустя начинаю испытывать ненависть к самому себе. — Вцепившись в стойку побелевшими пальцами, я перегнулся через нее и пригрозил: — И если кто-то заставит меня опять заниматься такими делами, я разорву его на куски.
— Не заводись, сынок.
Взглянув на него, я выпрямился.
— Верно, папаша, верно.
— Так что тебе надо?
— Есть в этом месте телефон?
— Не имеется. Можешь не искать.
— Как вы выбираетесь отсюда?
Он растерянно побарабанил пальцами по конторке и пожал плечами.
— В общем-то есть дорога, но...
— Папаша, — сказал я.
— Что, сынок?
— Приходит почта. Потом ее отправляют. Каким образом?
— Чиггер Болиди отвозит ее на муле. Вот уже десять лет. На муле...
— Папаша, почтовые отправления не могут поступать раз в неделю. Это правительственная контора.
— ...перебирается через горы. Да и не важно — как, почты все равно мало. Присылают какие-то бумажки от правительства, хотя случается и настоящее письмо. Правительство дороги не волнуют, потому что окромя перевала другого пути нет. Все уже привыкли. Поди, сам знаешь, какое правительство...
— Точно, — подтвердил я. — Знаю. — Выпрямившись, я предпринял еще одну попытку. — А если кто-то решит уехать отсюда?..
— Куда, сынок? Да и кто захочет?
Он начал меня раздражать.
— Любой, у кого есть голова на плечах.
— Если ты знаешь, что делается в том мире, зачем туда возвращаться? Говорят, там нет ничего хорошего, одни неприятности и налоги.
— Плюс центральное отопление, такси, отели... — Остановившись, я посмотрел на него и широко улыбнулся. — Папаша, тебе удалось сделать из меня сущего идиота. Настоящий Гроучо Маркс, вот ты кто такой. Я уж чуть было не начал тебя переубеждать. Я буду откровенен. Вот смотри... на этой улочке есть пара лавчонок. Я видел там отличные новенькие ружья, современные инструменты, посуду в красивых коробках с городскими наклейками... словом, черт побери, товары, которые я могу купить в любом другом месте. Все это как-то попало сюда, папаша. И не на вьючном муле. Скорее всего, на грузовике. В худшем случае, на повозке. Но было сюда доставлено. Как? Разыграем маленькую головоломку. Как сюда попадает товар и как его отсюда вывозят?
— Зачем тебе это надо, сынок?
— Потому что я хочу выбраться отсюда.
— Почему?
Я потер щеку.
— Потому что я обязан доставить сведения об аварии в Управление гражданской авиации. И получить страховку. Я должен кое-кому сообщить, что остался в живых, — до того, как они начнут выплачивать страховки выжившим. Потому что небо потемнеет от...
На сей раз я успел заткнуться, пошевелив мозгами. После чего настойчиво повторил вопрос:
— Так как сюда попадает все добро, папаша?
— Как ты и говорил, сынок.
— То есть?
— На повозке. Все привозит Билли Басси. У него есть своя дорога Но пройти по ней может только Билли Басси.
— И он же собирается пристрелить меня.
Он согласно кивнул:
— Так что не имеет смысла выбираться отсюда.
— Новости тут быстро расходятся, папаша.
Он еще раз кивнул.
— Значит, Билли Басси до меня доберется?
— Считай, что ты уже мертв, сынок. Но Билли не любит торопиться. Не связывайся с ним лучше, вот что я тебе скажу.
— Жду не дождусь встречи с ним.
— Тебе повезло, сынок. Завтра он появится. Он уже в курсе происшествий.
— И что же он сделает?
Старик опечалился.
— Возьмет оружие. Сначала изуродует тебя, а потом прикончит.
— Значит, вот что меня ждет?
— Это и ждет.
Я посмотрел на вывеску над его головой: «Почтовая служба США». Под ней от руки было написано мелкими буквами: «Оливер Купер. Почтмейстер».
— И нет никаких законов... защитить меня?
— Шериф сидит в Поули. Помощник шерифа, случается, заглядывает к нам. Если возникает нужда, но только тогда.
Я невольно снова усмехнулся.
— А разве сейчас нет нужды?
— Ясное дело, — кивнул старик, — но он не успеет. — Морщины на его лице углубились, и он с жалостью посмотрел на меня. — Понимаешь, — добавил он, — помощник шерифа жутко боится Билли. Билли пришил его последнего босса.
— Вон оно что, — нахмурившись, сказал я. — Почему же никто ничего не предпринял? Ведь нельзя же так просто убивать людей.
— Да Билли вовсе не стрелял в него. Оба устроили дружескую потасовку, стали бороться на глазах у Кэролайн Харт, и Билли как-то сломал ему шею.
— Я уже говорил тебе, что действую как змея. Совершенно хладнокровно. Так что меня Билли не убьет.
— Ну так не Билли.
Я изумленно уставился на него:
— За вашими словами что-то кроется.
Старик потыкал большим пальцем в сторону улицы.
— Да любой с превеликой радостью сделает это, сынок.
— Почему? Да что тут у вас, черт возьми, происходит?
Пожав плечами, старик вышел из-за конторки:
— Все из-за таких, как ты. Откуда ты взялся?
Я схватил его за руку и стиснул ее так, что он дернулся.
— Я вывалился с парашютом из С-47 на пяти тысячах футов. Нас бы в эти края ни за что не занесло, если бы не погодный фронт. — Я отпустил его руку и помолчал немного, пока он растирал ее. — Я мог бы приземлиться и по ту сторону хребта, и по эту, но надо же было мне так вляпаться!
— Ты отлично знал, что делаешь, сынок.
— Что?
— Попасть сюда можно только так.
— Я хочу выбраться отсюда.
— Тебе придется просить Билли Басси. Это его дорога.
Я с трудом набрал в грудь воздуха.
— Конечно, папаша, конечно. Будь здоров.
Она ждала меня снаружи, стоя спиной к солнцу и не подозревая, как солнечный свет играет в ее волосах. Лучи солнца четко обрисовывали ее силуэт, и, когда порывы ветерка натягивали платье, становилось видно, какое у нее гибкое и упругое тело — само совершенство! У нее были округлые бедра и сильные молодые мышцы, натренированные нелегкой жизнью в горах.
Когда я взял ее за руку, она оцепенела и бросила взгляд на группу зевак на улице.
— Испугалась?
— Нет. Билли все равно убьет тебя, а потом мне от него достанется. И крепко.
— Тогда им займутся твои крутые братцы, — успокоил я ее.
— Они боятся его. Они не хотят, чтобы ты тут был. Они считают, что меня стоит поколотить. Я ведь тоже целовала тебя.
— И все это знают?
Она кивнула:
— Нас видел мальчишка Кэхиллов.
Я не мог не расхохотаться:
— Но мы же были под куполом, забыла?
— Он просвечивал, — серьезно сказала она.
Остановившись, я уставился на нее, впитывая в себя золото ее волос, обрамлявших лицо, и влажность пухлых губ. В глазах ее застыла глубокая нежность, но я не мог понять, что она скрывала.
— Это верно, милая, — подтвердил я. — Он просвечивал. Иной причины быть не может.
— Так что ты думаешь делать?
Я покачал головой.
— Без понятия. Я должен позаботиться о тебе, но пока не знаю — как. — И прежде, чем она успела ответить, я схватил ее за руку и потащил за собой.
Перебираясь на теневую сторону улицы, мы пересекли глубокие колеи, выдавленные колесами, и за пыльными окнами лавчонок я видел затаившиеся враждебные глаза, следившие за каждым нашим шагом.
Из-за дома выскочил какой-то невообразимо грязный ребенок. Одной рукой он на бегу поддерживал спадающие штаны, а вторая работала, как поршень. Оборачиваясь, он дразнил настигавших его мальчишек и никого не видел. Остальные нас заметили и, высыпав на улицу, остановились как вкопанные. Малец врезался головой прямо в меня, отпрянул и, задохнувшись, шлепнулся на землю.
Я нагнулся и поставил его на ноги.
— Ушибся?
Штанишки сползли до колен, и он даже не пытался подтянуть их. Он просто стоял и таращился на нас большими круглыми глазами.
— Это и есть мальчишка Кэхиллов, — сообщила Кэролайн.
Я позволил ему отпрыгнуть в сторону и прошипел сквозь зубы:
— Отведи меня к своему вождю!
Ни одно живое существо на свете с полуспущенными штанами не смогло бы умчаться с такой скоростью.
— Что ты ему сказал?
Я сжал ее руку.
— Шутка. Из научной фантастики. Не обращай внимания, котенок. Послушай... ты не знаешь, где бы я мог найти Чиггера Болиди?
Прищурившись, она с интересом посмотрела на меня.
— Может, в старом амбаре, где он держит своего мула.
— Пошли.
— Митч... — Нахмурившись, она замолчала. — У него могут быть из-за тебя неприятности. Большие беды, парень, а Чиггер... ему и так их хватает.
— Не будь глупышкой, — оборвал я ее. — Я его и пальцем не трону. Пошли.
Только на близком расстоянии стало видно, что когда-то амбар был выкрашен в красный цвет. Одна створка дверей исчезла, от нее остались лишь мощные, ручной ковки петли, которые болтались на косяке. В воздухе густо пахло навозом и сеном, и было слышно, как животное нетерпеливо переступало копытами по земле.
Мы нашли Чиггера спящим у задней стенки, со шляпой, надвинутой на лицо. Он был маленьким и сухим, как старый бобовый стручок; руки со вздувшимися венами были покрыты коричневым загаром. Носком я отбросил шляпу, толкнул его, и он открыл красные, заплывшие с перепоя глаза.
Он знал, кто я такой. Испуганно подобрался, тяжело встал на ноги и привалился спиной к стене.
— Кэролайн Харт... — с одышкой проскрипел он, — ты... ты думаешь, что делаешь, девочка?
— Спокойнее, Чиггер. Расслабься.
Он судорожно сглотнул.
— Чего тебе надо? Ты хоть знаешь, что тебя ждет?
Я кивнул.
— Ага. Все мне про это только и толкуют. Я — в курсе. А теперь ты мне кое-что расскажешь.
Он так напрягся, что с трудом выталкивал слова сквозь стиснутые зубы.
— Ничего я тебе не скажу! Ты грязный, гнусный... — Он внезапно опомнился. — Что тебе надо, мистер?
— Ты ходишь через горы на ту сторону, — начал я, — и я хотел бы отправиться вместе с тобой.
Он скрипнул зубами и ощерился, обнажив десны. Зубы были коричневыми от табачной жвачки, но он с удовольствием демонстрировал мне весь их оставшийся набор.
— Ты останешься тут и получишь, что тебе причитается.
— Потребуется много времени.
— Ну.
— Доставка почты. Ты должен доставлять ее.
Улыбка стала еще шире.
— Я ничего не должен.
— Правительство...
— Да ты и сам знаешь ему цену, — перебил он меня. — Никто тут не пишет. А если и пишут, никто им не отвечает. Почта не обращает внимания на мои поездки. Вот разве что я умру...
Все это начало действовать мне на нервы.
— Где-то ты должен был проложить тропу, старик.
По-прежнему улыбаясь, Чиггер оттолкнулся от стены, и видно было, что он обрел уверенность.
— В самом деле? Ну так найди ее, сынок. Иди ищи. Хорошо, если я дважды пользуюсь одной тропой. Порой и сам не могу отыскать ее. — Остановившись, он смерил меня острым взглядом с головы до пят. — И не воображай, что ты легко найдешь, даже если я выкрашу ее в белый цвет. — Он мотнул головой в сторону гор. — Они убьют тебя. Это-то они сделают. Перевалить через хребет никому не под силу. Можешь не сомневаться — и у тебя не получится.
— Ты будешь просто счастлив, если я отдам концы. Не так ли, папаша?
— Это точно — просто счастлив.
— Почему?
Улыбка погасла.
— Все вы — убийцы и грабители... — Замолчав, он побрел к выходу из амбара.
— Митч...
Я смотрел на пустой проем двери.
— Мудрый тип, — пробормотал я. — Он угадал, о чем еще я могу его спросить, и не захотел больше слушать меня.
— Митч...
Я повернулся.
— О'кей, радость моя. Может, ты знаешь ответ? Но я — уже почти труп. В любом случае это не важно. Чиггер перебирается через горы на муле, значит, у него есть своя тропа. Но почему он не пользуется дорогой Билли Басси? Поскольку тот ездит на повозке, след от колес скрыть невозможно. Такое даже индейцам не под силу. В чем же дело?
Она с жалостью взглянула на меня.
— Тут ни у кого почти ничего нет. Есть клочок земли, вот они его и возделывают. Есть магазинчик, и лавочник его содержит. Оставить в наследство нечего. Дети могут получить лишь то, чем они владеют. Попробуй отобрать последнее — и ты убьешь человека. Чиггер... у него есть только мул и его тропа. У Билли — повозка и дорога. Забери это — и от человека ничего не останется.
— Проклятие!
— Митч...
— Ох, да помолчи ты. — Повернувшись, я посмотрел на дома, грязное скопище которых грелось на солнце. — Чего ради они сидят в дерьме? Неужели это весь их мир, черт бы его побрал?
Она коснулась моей руки.
— У них мало что есть, но тут все уважают друг друга. Чиггер никогда не пойдет дорогой Билли.
— А если все же пойдет? — Развернувшись, я посмотрел на нее. Она чуть закусила губу.
— Тогда он никогда не вернется с гор.
— А если Билли пойдет по тропе Чиггера?
В ее взгляде промелькнуло какое-то странное выражение. Пожав плечами, она промолчала.
С улицы кто-то позвал ее по имени. Повернувшись, мы увидели, что там, подбоченившись, стоит Большой Джордж.
— Я должна идти. Папа и ребята уже собрались.
— Убивать?
Она с трудом перевела дыхание.
— Может быть.
— Выходит, скоро появится Билли?
Она молча поглядела на солнце, а затем, повернувшись ко мне, кивнула.
— Часа через два.
Я уставился на дома, и она перехватила мой взгляд.
— Папа и ребята хотят, чтобы все было как полагается.
— А ты?
Она нежно коснулась моей руки. Улыбнувшись, я притянул ее к себе. Тело ее было теплым и живым, и она прильнула ко мне с такой силой, словно хотела раствориться во мне. У нее прервалось дыхание, наконец ее губы нашли мои. Через долю мгновения в мире не осталось никого, кроме нас двоих. Но я заставил себя оторваться от нее и, посмотрев Кэролайн в глаза, увидел, что в них кроется.
Она убежала.
— Черт возьми, — сказал я, — убить могут только раз.
Чиггер Болиди, стоявший у дверей, ухмыльнулся.
— Хватит и одного раза, мистер.
* * *
За домами тянулся склон, густо заросший высоким сосняком, и, поднявшись на него, я смог рассмотреть горы. Они обхватывали долину сплошным непроницаемым кольцом, словно держа ее в тесных материнских объятиях.Черт бы их побрал! Горы могут раздавить тебя на месте!
Высота и расстояние были обманчивы; создавалось впечатление, что ты находишься на арене какого-то гигантского естественного цирка. Я невольно усмехнулся, потому что определенным образом так оно и было. Я стоял на арене амфитеатра, а за мной тянулись клетки с хищными зверями, которые только и ждали, когда их выпустят на арену.
Солнце клонилось к закату, и половина этой чаши погрузилась в тень, но освещенные склоны слепили расплавленным золотом.
Красиво, подумал я. В самом деле красиво. Неплохое местечко, чтобы покончить счеты с жизнью...
Я не столько услышал, сколько почувствовал за спиной чье-то присутствие. Слегка повернувшись, словно продолжая рассматривать горы, я на несколько секунд застыл на месте. Шевеление повторилось, но я переместился так стремительно, что существо в кустах не успело и пискнуть, когда я зажал ему рот.
Я вытащил его на открытое место и не удержался от смеха, увидев большие вытаращенные глаза, которые, казалось, были, как и кожа, покрыты мурашками от страха.
— Как тебя зовут? — спросил я.
— Трамбл, — после долгой паузы с трудом выдавил он.
— Значит, Трамбл Кэхилл, — повторил я, отпуская мальчишку, который видел, как я спускаюсь с неба.
— Ты... ты убьешь меня?
Я ничего не ответил.
Он уставился в небо.
— А ты не... — и тут горло его схватило спазмой ужаса, — ты не заберешь меня... туда, наверх?
Я мог бы попугать его, но предпочел рассмеяться — лишь таким образом я мог привести мальчишку в чувство. Естественно, когда смех идет от души, это сразу чувствуется.
Он опустил руки, которыми закрывал лицо, расслабился, и в его глазах появилось осмысленное выражение. Уголки рта растянулись в улыбке.
— Я видел, откуда ты появился.
— Знаю.
— Как ты это сделал? — В голову ему пришла очередная мысль, и, насторожившись, он отодвинулся от меня. — Слушай, а ты человек?
— В полной мере.
Успокоившись, он настойчиво повторил:
— Скажи, как ты это сделал?
Не без усилий, но наконец я ему все растолковал. Я описал ему бескрайние просторы небосвода и людей, которые существуют в том пространстве. Он припомнил, что несколько раз видел огромных рокочущих птиц, проплывавших над его клочком земли, и еще ему довелось в случайном журнальчике видеть картинку машин, предназначение которых он совершенно не понимал.
Но мальчишки остаются мальчишками, и их воображение способно представить себе все, что угодно. Он смотрел на меня, как на человека, спустившегося с Луны. Когда я закончил объяснение, глазенки его разгорелись, и я понял, что обрел друга. Пусть маленького, но настоящего друга.