Совершив последний круг, дракон удалился на восток. Как только он пересек границу с Ориозой, в город вошел сулланкири. На окраинах огонь был не таким жарким, как в центре, поэтому он продвигался без особого труда, пока не добрался до центра города.
   Алекс внимательно всматривалась в пекло, ожидая, когда монстр снова из него появится. Прошло мгновение, и огонь по всему городу задрожал, словно под воздействием сильного холодного ветра. Языки пламени сжались по краям, стянулись… и исчезли все разом. Лишь в самом центре несколько мгновений бушевал огненный циклон, перевоплотившийся вдруг в сулланкири.
   Крошечная фигура картинно поклонилась, отсалютовав королю. Огненный плащ ярко заблестел, послышался треск, и пламя окончательно исчезло.
   Алекс моргнула и, оглядев город, горестно покачала головой. Из покореженных башен валил дым. То здесь, то там возгорались пожары, но все это было жалкой пародией на огонь дракона. Там, где раньше был мост, медленно текла река с кипящей водой. Алекс чуть ли не физически ощущала, как там корчится ошпаренный вейрун.
   Она вздрогнула, хотя холодно ей, разумеется, не было.
   — Я понимаю: то была демонстрация силы, но если сулланкири знал, что вы здесь, почему дракон вас не убил? Такая потеря стала бы мощным ударом по оппозиции Кайтрин.
   Король задумчиво кивнул:
   — Да, но еще большее потрясение испытают все, когда я расскажу о том, чему стал свидетелем. Четверть века назад у Кайтрин был дракон. С помощью фрагмента Короны Дракона она сумела его поработить. Мы этого дракона уничтожили. А теперь она заполучила еще одного.
   — А не пошлет ли она его в Ислин, когда правители со всего мира соберутся на Совет Королей?
   — Ты бы, наверное, так и поступила, и я — тоже, но только не Кайтрин. — Король надел капюшон, и лицо его ушло в тень. — Она предупредила нас, что еще вернется. Сейчас Кайтрин сделала нам еще несколько предупреждений. Для того чтобы одолеть врага, она хочет сначала сломить его морально. Помяни мое слово, Алексия, уничтожение Порасены нанесет страшный удар по противостоящим Кайтрин силам. Так что ее поражение и твоя победа в битве за город станут совершеннейшими пустяками. Если мы не объединим свои усилия, мир окажется в полном распоряжении Кайтрин.

ГЛАВА 22

   Привести в порядок ночную рубашку оказалось гораздо легче, чем восстановить чувство собственного достоинства, но все же Керриган осилил и то и другое. Подшивая Подол, он укололся иголкой всего два раза, однако решил встретиться со швеей и узнать у нее магические приемы, чтобы в дальнейшем уберечь руки. Затем юноша выстирал рубашку. Наблюдая за учениками, которых в качестве наказания посылали в прачечную, он научился выжимать белье и вешать его на веревку для просушивания.
   Никто из прежних учителей не заставил бы его это делать, и Керриган понимал, что ссылка Орлы на то, что из-за прибытия флота в доме мало слуг, — простая отговорка. Другие учителя в качестве наказания заставили бы его бессмысленно повторять магические заклинания, которым он научился много лет назад.
   Юноша знал, что учителя им манипулируют. Они показывали ему новые заклинания и новые технологии, а в наказание заставляли повторять азы. А так как это страшно его угнетало, он становился более внимательным и прилежным при изучении нового материала.
   Вернее, это они так думали.
   С самого начала адепт разделил учителей на два разряда. Первые заботились прежде всего о достижении конкретной цели. Однако же Керриган никогда не знал, в чем эта цель заключается, потому что, когда он осваивал задание, учитель исчезал, а на его место приходил другой. Этими учителями было легко манипулировать. Сначала он вел себя как ученик, подающий некоторые надежды, потом долгое время изображал тупицу, после чего снова следовал невиданный взлет, а потом опять падение. Радость и отчаяние шли у педагогов рука об руку с его подъемами и падениями. Учителя явно хотели поскорее с ним расстаться, и он их наказывал: давал понять, что те останутся с ним навсегда.
   Учителя, которых ученик отнес ко второму разряду, требовали от него неукоснительной точности. Последние семь лет преобладал именно этот тип. Часто это были даже и не люди. Они с самого начала сомневались в том, что Керриган освоит приемы, которые они ему показывали. Несмотря на то что юноша был в десять раз моложе самых старых учителей человеческого рода-племени и еще моложе тех, кто людьми не являлся, магию он постигал успешно. Большинство учителей отказывались этому верить и заставляли его повторять магические действия снова и. снова. Он был скрупулезно точен, так как выбора у него не оставалось. Орла могла приказать ему излечить колено, а вот магистр Файренол за то же самое наказал бы его на неделю.
   Доставить удовольствие второй группе магистров было не так трудно, как могло бы показаться. Керриган упивался порядком и точностью. Он предпочитал спокойствие, ему не нравилось, когда его отвлекали. В тишине он лучше ощущал творимую им магию, она была для него музыкой, принесенной ветром. Юноша чувствовал, что где-то внутри есть и другие великие чудеса, но не знал, что нужно сделать, чтобы овладеть ими.
   Был у него еще один способ, с помощью которого он манипулировал учителями. Еда. Он настаивал на том, чтобы они ели вместе с ним. Если учителя отказывались, он дулся и капризничал до тех пор, пока не добивался своего. После этого быстро выяснял их вкусы и пристрастия. Есть им приходиться ту же пищу, что заказывал ученик, и с помощью их любимых или нелюбимых блюд он поощрял или наказывал своих учителей. Особенно ему нравилось, когда с его помощью худые наставники толстели.
   Сидя в углу кухни на табуретке, Керриган думал об Орле. Вокруг него кипела работа: магистры, адепты и ученики таскали тяжелые мешки с мукой, помешивали что-то в огромных котлах, подбрасывали дрова в топку. Интересно, почему они не пользуются магией, как обычно? И тут же сообразил: они приберегают энергию для других заданий.
   Орла, наверное, была бы довольна этим его умозаключением, но тут же потребовала бы от него большего. «Почему? » — был вопрос, который она задавала постоянно. Наставница хотела, чтобы ученик докапывался до сути, требовала от него больше, чем от других. Задачи, которые она ему подбрасывала, никогда не пришли бы в голову другим его учителям.
   Пережевывая черный хлеб, Керриган задавался вопросом: почему все приберегают энергию? Спора нет, цели можно добиться и с помощью обыкновенной физической силы, не прибегая к магии. На замес теста для хлеба времени уходило больше, поднималось оно тоже медленнее, да и все остальные стадии без применения магии требовали больше времени, однако хлеб в конце концов выпекался. Ломоть в его руке с одного конца подгорел (раньше юноша никогда такого не видел), но вкус у хлеба такой же хороший, и он им вполне наелся.
   Керриган пожал плечами. Должно быть, они исполняют распоряжение Великого магистра, а причины известны только ему. Когда юноша чего-то не понимал, ему всегда давали этот ответ, и он больше не спрашивал. Когда Керриган интересовался у своего наставника, почему он должен поступать так, а не иначе, следовал тот же ответ.
   А вот с Орлой все было по-другому. Она всегда просила его отыскать причину. Он старался изо всех сил, и она его внимательно выслушивала. И все же каждый раз юноша ощущал, что наставница разочарована. Она явно ожидала от него другого ответа. И хотя вроде бы были правильными, Керриган никак не мог понять, чего же еще она от него хотела.
   Он доел хлеб (подгоревший кусочек бросил собаке) и запил его разведенным элем. Пиво показалось ему отвратительным, но Керриган все равно его допил и выбросил пустую кружку в корзину с грязной посудой. Ученица, руки по локоть в мыльной воде, злобно на него взглянула. Он в свою очередь раздул ноздри и выплыл из кухни в радужном настроении.
   Керриган на мгновение заслонил глаза от солнца и направился по извилистой дорожке к маленькому порту. Лесистые холмы мешали видеть океан и корабли, но, так как навстречу двигался поток людей, он был уверен, что идет в правильном направлении.
   Вильван всю жизнь был его домом, и хотя юноша не часто выбирался из башни, где жил и учился, местный пейзаж был ему знаком. Густая и роскошная растительность покрывала горы, точно лоскутное одеяло. Пестрота здесь была неимоверная: на алых кустах росли синие ягоды или серебристые цветы. Его удивляло, что путешественники реагировали на радужную палитру местного ландшафта как на экзотику.
   Керриган считал, что экзотически выглядят как раз сами путешественники. Они и забавляли, и пугали его. Одежда многоцветная и многослойная. Подумать только! Они носили брюки (длинное платье попадалось крайне редко). У многих были мечи, кинжалы, луки и колчаны со стрелами. Шрамы на лицах, кривые и желтые зубы, а уж как от некоторых из них пахло! Керриган думал, что найдет дорогу, полагаясь лишь на обоняние.
   Путешественники разбрелись по всему острову. У чародеев в зависимости от специализации имелись свои комплексы с башнями. Башня магистров стояла в центре острова. Керриган жил там, и обычно учителя ходили к нему, а не наоборот. Он редко видел своих ровесников, если не считать учеников, которым в качестве наказания приказывали исполнять при нем лакейские обязанности. Чародеев своего ранга юноша встречал и того меньше.
   Хотя люди, что шли ему навстречу, выглядели странно, они, однако, соблюдали определенный порядок. В порту царил хаос. Суда, стоявшие на якорях, поднимались и опускались вместе с волнами. Ученики, собравшись толпами, смеялись и окликали моряков. Матросы что-то кричали им в ответ, потом адепт посылал учеников на сходни, чтобы они помогли с разгрузкой.
   В этот водоворот Керриган вошел, как всегда, не торопясь. Изумлялся он буквально всему и старался все запомнить. Собственные впечатления ему нужно было сравнить с тем, что отразит потом официальная история. На ее страницах он прочел так много! Однако тексты мертвы. Сейчас он видел больше, чем когда-либо; юноша просто упивался полнотой и многообразием жизни.
   Звуки, запахи, слова, разные наречия — все это хлынуло на него, как волнующееся море. Керриган восторженно встречал каждую волну и невольно улыбался. Он видел, что адепты, заметив его, кивают друг другу. Должно быть, говорят о нем… странно, о чем бы это? Здесь, на пристани, он чувствовал, что любит всех.
   — Эй ты, как насчет того, чтобы помочь?
   Керриган поморгал зелеными глазами и повернулся на звук голоса. Там, у леера корабля, стоял эльф с пузатым мешком в руке.
   По сходням как муравьи бегали ученики и молодые матросы, перетаскивая мешки в повозку.
   — Вы имеете в виду м-меня? — голос Керригана дрогнул, но не от смущения. Эльф был совершенно не похож на его учителей-эльфов. Тело сплошь покрыто татуировкой, а белые волосы гребнем встают на голове. Керриган не сразу догадался, что это воркэльф, и не потому, что ничего о них не знал, а потому, что впервые увидел живого воркэльфа. Зрелище это заставило его невольно улыбнуться.
   Воркэльф кивнул.
   — Да, тебя.
   — Я буду счастлив помочь. — Керриган завернул рукава коричневой робы, вытянул руки ладонями вверх, согнул пальцы и начал произносить заклинание. Как и утром с книгой, он хотел, чтобы мешок сам перелетел с корабля на телегу. Определить расстояние и вес мешка было не так-то просто, но, судя по тому как небрежно болтался он в руке у воркэльфа, мешок был, должно быть, не слишком тяжелым.
   Керриган зажмурился, чтобы сосредоточиться, и произнес заклинание. Открыв глаза, он поискал мешок, но не увидел его. Люди задрали головы к небу, и он последовал их примеру, но не понимал, на что они смотрят, потому что сам не увидел ничего, и неба — тоже.
   Через сотую долю секунды пятидесятифунтовый мешок с мукой обрушился ему на грудь и сбил с ног. Керриган упал на спину, ударился головой, и перед глазами его взорвались звезды. Потом он почувствовал страшный груз, давящий на грудь. В ярости юноша произнес заклинание, и мешок поднялся в воздух, однако дышать он все равно не мог.
   Незнакомый ему адепт опустился рядом с ним на колено, взял Керригана за талию, но приподнять не смог.
   — Он слишком тяжелый. Помогите.
   Керриган в панике задергал ногами: дыхание обжигало легкие. Он хотел закричать, так как чувствовал страшную боль в голове и спине, но парализованные легкие не дали ему такой возможности. Слезы струились по его лицу, сначала — от боли, а потом из-за того, что неподалеку кто-то смеялся. Сквозь слезы он неясно различал согнувшиеся от смеха фигуры, пересказывавшие друг другу забавный эпизод.
   Вдруг обзор ему заслонил воркэльф. Керриган почувствовал, как его пальцы вонзились ему в спину. Эльф поднял его, и холодный воздух рванулся Керригану в легкие. Маг выдохнул, а воркэльф снова опустил юношу на землю. Трижды он помогал ему сделать вдох, после чего опустил руки и встал рядом.
   — Удивляюсь, что ты вообще еще дышишь.
   Керриган покраснел. Перекатился на правый бок, чтобы подняться, но не успел встать на колено, как кто-то на него наткнулся. Керриган откатился на несколько футов назад, но тут же раздались крики: «Осторожно! » Он оглянулся на место, на котором только что лежал.
   Со страшным грохотом на землю свалился мешок с мукой. Взорвавшись, он обрушил на юношу белое облако. Керриган помотал головой и задергал носом, чтобы вытряхнуть забившую ноздри муку. Она превратилась у него во рту в липкую массу. Выковыряв муку из глаз, он, шатаясь, поднялся на ноги.
   Ученики, адепты, матросы и солдаты, стоя вокруг, показывали на него пальцем и корчились от смеха. Керриган опустил глаза и увидел, что мука совершенно его запорошила. Живот мешал ему рассмотреть остальные части тела, но, по всей видимости, и они были не чище. Лицо его вспыхнуло. Юноше хотелось, чтобы и уши у него тоже были забиты мукой: лишь бы не слышать, как все над ним потешаются.
   Смех пригвоздил его к позорному столбу. Запорошенное мукой лицо выразило ужас. За свою жизнь он испытал и гонения, и угрозы, и унижения, но научился на них отвечать, а вот оружия против смеха у него не было, поэтому он не знал, как поступить. Ничего не придумав, адепт среагировал бессознательно.
   Впервые в жизни Керриган Риз побежал.

ГЛАВА 23

   Войдя в круглый кабинет военного магистра, Орла задержалась на единственной ступеньке у расположенной чуть ниже центральной части помещения. Вокруг этой площадки, от пола до потолка, шли полки, заставленные книгами, свитками, картами, оружием, костями и другими артефактами войны. Напротив двери, на балконе, стоял сейчас магистр со сложенными за спиной руками. Он смотрел на море.
   Комнату легко было принять за генеральскую, и не только из-за находящихся в ней предметов. В немногочисленной скромной мебели не было ничего мистического или утонченного. Стулья с прямыми жесткими спинками не располагали к праздности. Койка возле балкона была прикрыта тонким шерстяным одеялом. В ящиках на одном из стеллажей, должно быть, находилась одежда магистра, но ее было мало, так что он вряд ли тратил деньги на пополнение гардероба.
   На магистре была серая роба старшего чародея. В отличие от других магов Вильвана рабом моды он не был. Сейчас он спустил робу до талии, а рукава завязал узлом, как пояс. Несмотря на падавшую на него тень, Орла заметила на спине его и плечах светлые шрамы и темную татуировку.
   Плечи эти были когда-то могучими, как и сам магистр. В молодые годы он обладал телом воина, хотя и не таким сильным, чтобы сравниться с эльфом. Сейчас он брил голову, а ведь когда-то носил длинные черные волосы, которые заплетал в косу, похожую на ту, что была у Орлы.
   Орла откашлялась:
   — Вы посылали за мной, магистр?
   Он чуть помедлил, а потом повернулся и вошел в комнату. Ей показалось, что с каждым своим шагом он стареет прямо на глазах. Незаметные в тени следы времени предстали на свету с безжалостной отчетливостью. Высокий гордый человек, каким она знала его в юности, усох, словно виной тому был придавивший его груз ответственности. И все же Орла до сих пор чувствовала его силу, видела ее в блестящих и живых карих глазах, лишний раз убеждаясь в том, что глупо судить о чародее по его физической форме.
   — Вам, Орла, известно о грядущем вторжении. Кайтрин хочет поступить с Вильваном так же, как она поступила сто лет назад с Воркеллином. — Его ровный голос несколько раз дрогнул. — Завтра или послезавтра мирная жизнь этого острова закончится.
   Орла задумчиво кивнула:
   — Атаку Кайтрин на Вильван я считаю безумной.
   Военный магистр поднял руку, не дав ей продолжить:
   — Разумная она или безумная, но это факт. Нам известно, что Кайтрин совершила пробное нападение на город в Альциде. Там она потеряла больше, чем сама ожидала, и в отместку наслала на город дракона. За последнюю четверть века Кайтрин стала более могущественной, а возможно и более отчаянной. Она наступает, и мы должны ей ответить.
   Орла вскинула подбородок:
   — Чего вы ожидаете от меня?
   Магистр улыбнулся ей, на какое-то мгновение вернув Орлу в то время, когда они бок о бок сражались в Окраннеле против армии авроланов.
   — Я хочу узнать о мальчике.
   — Вам дали такое задание? Уж не предположил ли Великий магистр, что наше долгое сотрудничество развяжет мне язык?
   Магистр покачал своей лысой головой:
   — Если бы они рассчитывали на это, я тут же избавил бы их от такой иллюзии. Нам грозит вторжение, и мне нужно знать, окажется ли мальчик мне полезен.
   Орла фыркнула:
   — С тех пор как я последний раз докладывала Совету, изменений почти не произошло. Адепт Риз, без сомнения, величайший чародей, которого когда-либо знало человечество. Он унаследовал талант родителей. И учится он усердно, однако воспитали его как лошадь с шорами на глазах. Магию юноша знает досконально, освоил заклинания небывалой мощи. Ему ничего не стоит воссоздать, исследовать, усовершенствовать, создать новые заклинания, которые ни одному человеку и во сне бы не привиделись.
   Магистр кивнул:
   — К этому мы и стремились.
   — Да, вы стремились к этому. Вы все стремитесь к этому.
   — Вы? — Магистр сощурил глаза. — Я прекрасно помню, как вы вместе со мной присутствовали при его рождении. Мы все высказались тогда за этот план. Так что же, вы изменили свое мнение? Полагаете, что мы ошибались?
   — Нет, — Орла решительно покачала головой. — Вы правы в том, что мы все тогда высказались «за». Все, кроме одного — самого Керригана. Он был втянут в эту авантюру против своей воли, вернее, до того как у него эта воля появилась, а его к тому времени уже сформировали и смоделировали. Его натаскивали, как собаку, для одной-единственной цели. По крайней мере, так он начинал свою жизнь, и если бы не перемена обстоятельств, то как бы он ее и закончил.
   Орла вздохнула и показала рукой на юг, в центр острова.
   — А в обычной обстановке, не во время испытаний, вы его видели?
   — Нет.
   — Не мешало бы и посмотреть. Да и всему Совету недурно было бы поинтересоваться. Вы даже представить себе не можете, что сделало с ним это обучение. Мы все согласились (да и я в том числе) с тем, чтобы ни Керриган, ни кто-то другой из них не узнал о том, что их ждет в будущем. Подобное обучение сломало остальных, а он держится. Почему? Да потому, что перестал допытываться о своей цели. Он рано понял, что ответа на эти вопросы не получит, поэтому любопытство свое принес в жертву магии.
   — Да, но, поступая так, он достиг высот.
   — Верно. Но насколько это будет полезно?
   Военный магистр засмеялся:
   — Чрезвычайно полезно, если он сможет овладеть хотя бы частицей предполагаемой энергии. Я видел испытания, и относительно его потенциала у меня нет никаких сомнений.
   — Овладеть-то он ею овладеет, но только в лабораторных условиях. — Орла покачала головой. — В бою, когда со всех сторон летят стрелы, стонут раненые, полыхает огонь, черный дым застилает глаза и заполняет легкие… здесь он будет совершенно бесполезен. Сегодня утром, магистр, он оцарапал себе колено. На такой пустяк мы с вами и внимания бы не обратили, а для него эта царапина стала центром Вселенной. Он не хотел излечить себя, пока я ему этого не приказала. Мало этого, он потребовал у меня чистую рубашку, чтобы в ней совершить магическое действие. Когда я его устыдила, парень все-таки исцелился, причем сделал это хорошо, хотя и в этом случае его ничто не отвлекало. В арканориуме ему нет равных. На поле боя его заткнет за пояс захудалый ученик.
   — И все же он лучший из тех, что у нас есть. — Военный магистр тяжело вздохнул. — Значит, толку от него во время сражения не будет никакого?
   — Он может излечить раненых. — Орла поджала губы. — Поместите его в палату, поставьте охрану и прикажите охраннику зарезать его, если авроланы захватят остров. Только меня увольте. От этой роли я отказываюсь. Используйте меня по другому назначению.
   — Вы правы, Орла, и в то же время не правы. — Чуть заметная улыбка тронула губы магистра. — Если бы это было в моей власти, мы бы с вами, как прежде сражались и гнали врага.
   — Это в вашей власти. Оборона Вильвана — ваша обязанность. Я, может, уже стара и не так быстра, как бывало, но все же считаю себя одним из лучших магов, специализирующихся на войне.
   — Я ни в коем случае не стану отрицать этого, Орла. Никогда. — Магистр положил руки на узел, связывающий рукава его коричневой робы. Факты — упрямая вещь. Миссия ваша более важная, нежели оборона Вильвана. Нет-нет, подождите, выслушайте меня. Миссия у вас есть, и отрицать этого вы не можете. Адепта Риза мы эвакуируем, а вы будете его сопровождать. Ваша задача — доставить его в безопасное место в целости и сохранности.
   На Орлу вдруг навалилась страшная усталость.
   — Не может быть, чтобы вы говорили серьезно. Такая работа не по мне.
   — Тем не менее это ваша работа. — Магистр поклонился. — Он ваш воспитанник, и потому за его судьбу я не беспокоюсь. А если вы думаете, что вне арканориума юноша может узнать больше, вам предоставляется отличная возможность научить его этому.
   Орла вскинула голову.
   — А, понимаю. Совет хочет пойти навстречу моим просьбам и использует вторжение как предлог. Ну что ж, лучше так, чем признать свою неправоту.
   — Орла, дорогая моя, вы же далеко не глупы и не станете докапываться до причины удачного исхода дела. — Магистр улыбнулся и положил ей на плечо руку. — Желаю удачи. Если мы не потерпим поражения, он всегда может вернуться. Ну а если случится худшее, то, по крайней мере, он не погибнет здесь с нами.
   Уилл чуть не лопнул от смеха. Он бросил мешок, который нес, и схватился за бока. Всего смешнее показалось ему изумленное выражение лица парня за секунду до того, как мешок свалился тому на грудь. Ну не потеха ли, когда за какие-то доли секунды самонадеянный и уверенный в себе человек превращается в жалкого паникера? Уилл снова и снова прокручивал в голове этот эпизод.
   А потом, словно специально, чтобы повеселить всех досыта, мешок взлетел в воздух и, шлепнувшись на землю, взорвался и засыпал того же парня мукой. А побежал-то он — ой умора, — заревел, а за ним еще и белая пыль столбом.
   Главное, сам же во всем виноват! Резолют его тогда окликнул, хотел, чтобы парень встал в цепочку вместе с остальными, а он вместо этого остался на месте и зажестикулировал, словно король. Глаза к тому же закрыл, вот дурак, и это в тот самый момент, когда Резолют бросил ему мешок. Если бы я это сделал, Резолют не стал бы помогать мне дышать. Да он бы с меня живого шкуру содрал.
    Ну что, мальчик, закончил смеяться? Суровый тон Резолюта тут же остановил смех Уилла. — А? Да.
   — Хорошо. — Резолют железной хваткой взял его за руку. — Подними свой мешок. Отнеси на телегу. Потом найди метлу. Подмети муку и высыпи ее в мешок.
   — Что?
   Глаза Резолюта превратились в серебряные щелки.
   — Мука эта может стать последним в твоей жизни хлебом. Запасов у нас здесь больше нет. Вот так-то. Не имеем права разбрасываться.
   — Понял. — Уилл попытался освободить руку, но куда там. Воркэльф выждал еще мгновение и только потом отпустил его.
   — Поторапливайся, мальчик.
   Уилл поднял мешок и отнес к телеге. Дрени принял его и без усилия положил наверх. Тяжело груженная телега крякнула.
   — Скажи мне, Уилл, — Дрени снял другой мешок со спины подошедшего ученика и погрузил его на телегу, — почему ты решил, что это смешно?
   Уилл растерянно заморгал.
   — А тебе разве не было смешно?
   — Конечно, нет. Парень хотел перенести мешок с помощью магии. Возможно, он и всю телегу передвинул бы.
   Юный вор нахмурился:
   — Откуда ты знаешь?
   Дрени задумался, провел рукой по подбородку.
   — Знаю, и все. Мне это показалось очевидным. Мы же на Вильване. Парень был одет в робу, да и жест сделал такой, как у магов.
   Уилл кивнул. Теперь понятно. Одного только не пойму, откуда Дрени взял, что этот пришибленный такой всесильный?
    Так почему тебе было смешно?
   — Да потому что мешок его сбил. И еще потому, что он удивился, когда его засыпало мукой, а он потом заревел, как младенец, и побежал.
   — Но ведь это произошло по ошибке!
   Уилл поежился.