Страница:
Локоть ее прошел сквозь голову сулланкири. Алексии показалось, будто она сунула руку в ледяную реку. Алекс пошатнулась, но тут же вернулась в исходное положение, потому что Маларкекс снова пошла на нее. Сулланкири словно бы вывернулась наизнанку, потому что ее бледное, искаженное яростью лицо внезапно появилось там, где был прикрытый капюшоном затылок.
И снова Алекс парировала удар ударом, но ничего не добилась: лишь черная холодная мгла окутала ее меч. Алекс отступила от нее на шаг, сообразив, что открылась, но сулланкири не воспользовалась преимуществом. Она, словно подгоняемая ветром туча, двинулась к лежавшему на земле Ворону, и Алекс поспешила к нему на помощь.
Снова и снова обменивались они ударами. Каждый удар Алекс заканчивался выбросом холодного облака. Лезвие ее меча покрылось инеем, и пальцы стали неметь, но она продолжала борьбу и двигалась. Она видела, что владеет мечом лучше, чем сулланкири, однако большого значения это не имело: ранить Маларкекс ей все равно не удавалось. Любой из ударов Алекс уложил бы обычного противника, и в голову ее закралась мысль: уж не погибнет ли она от руки сулланкири, как ее отец?
Маларкекс сделала ложный выпад и зашла с правой стороны. Алекс подняла меч, чтобы блокировать удар, но в этот раз сулланкири ударила необыкновенно сильно. Алекс отступила, чувствуя, что следующий удар вспорет кольчугу, но тут ноги ее споткнулись обо что-то и она упала на спину.
Удар сулланкири просвистел мимо.
Алекс откатилась в сторону и вдруг почувствовала левой рукой рукоятку меча. Она встала, взявшись обеими руками за рукоятку. На прямом лезвии меча сверкал опаловым блеском камень треугольной формы. Алекс легко отразила низкий удар Маларкекс, отвела ее меч в сторону, пошла вперед и взмахнула Цамоком.
Маларкекс вскрикнула, и укрывавшая ее мгла соскочила на землю, превратившись в чернильную лужу. Она тем не менее ударила снова, стараясь попасть Алекс в бедро, но Цамок парировал удар и вонзился сулланкири в правый бок. Сулланкири покачнулась и пролилась на землю темным потоком. Лишь пятно да сабля остались на том месте, где она только что стояла.
Алекс посмотрела на клинок с мерцающим камнем. Воистину волшебный меч!
Вокруг нее кипела битва: клацали зубами темериксы, вскрикивали люди, вопили бормокины. Алекс стояла подле заляпанного грязью и кровью Ворона. Несколько бормокинов пошли на нее, однако им пришлось продираться сквозь стену копей и пик, где их встречала запачканная кровью лапа панка. Тяжеленные удары обратили в крошево кости не одного бормокина, и все же Ломбо предпочитал темериксов: он набрасывался на них и давил им кулаками черепа.
Позади нее труба позвала за собой инфантерию Альциды. С севера ей откликнулись другие трубы, и это удивило Алекс, однако разгадывать загадку было некогда: ядро авроланской армии выбралось из высохшего болота, и теперь Алекс готовилась продать свою жизнь подороже. Трубы снова взревели, и нарастающий гром копыт заглушил бой авроланских барабанов.
Вылетевшие с севера три легиона легкой кавалерии Джераны вломились авроланам в тыл. Маленькие озера, отделявшие королевскую гвардию Альциды от авроланов, высохли, но с северо-востока шла на подмогу пехота Джераны. Левый фланг авроланов попятился, сминая собственный центр.
Слева от Алексии пошли в атаку всадники Окраннела, объехав гвардейцев, они ударили по правому флангу авроланов с запада. Вместе с легионом Агитэра кавалеристы взяли противника в клещи. Падали на землю пронзенные копьями хогуны, пики пронзали им бедра, а сабли отсекали голени.
Бормокины обезумели и бежали кто куда, некоторые случайно оказывались рядом с Алекс. Цамок быстро делал свое дело, а подоспевший Резолют сильно облегчил ей работу. Огромный темерикс, который в другое время ужаснул бы ее, взлетел, подброшенный гейзером. Свалившись на землю, он жалобно замяукал и зашипел, и Алекс одном ударом его обезглавила.
Резолют поймал за поводья оставшуюся без седока лошадь и кивнул Алекс:
— Садитесь, генерал.
— Спасибо, не надо.
— Садитесь, садитесь, — настойчиво сказал Резолют. — Я присмотрю за Вороном. А вы присмотрите за ним потом, когда вернете Цамок. Давайте же, генерал, время дорого.
Алекс кивнула и вскочила в седло. Как только она подняла меч, войско Альциды издало воинственный клич, который тут же подхватили королевские всадники, а вслед за ними и вся их огромная армия. Гвардия сомкнула свои ряды и устремилась вперед, круша авроланов.
Сидя на лошади, Алекс окинула взглядом поле и поняла, что произошло. Адроганс каким-то образом, неизвестно откуда вызвал на поле батальон легкой кавалерии и полк тяжело вооруженной пехоты. Все они были из Джераны и, должно быть, скрывались в горах. Туман, поднимавшийся над водой на поле, не давал авроланам увидеть, что с тыла и с фланга их подстерегает опасность. Осознание опасности пришло слишком поздно.
Теперь все для Алекс стало обретать смысл. Избыток продовольствия не был экстравагантностью со стороны Адроганса: он действительно кормил еще одну армию. То, что это армия существует, он от нее скрывал, он скрывал это ото всех, потому что боялся предательства. Да, может, он и отчеты о своих сражениях умышленно искажал, делая вид, что одерживал победы не с помощью умения и хитрости, а только благодаря удаче. Может, подумала Алекс, и написаны-то они были только для того, чтобы обмануть Кайтрин.
Я не уверена в том, что мне надо извиниться перед Адрогансом, но доверять я ему теперь буду больше.
Пехота Джераны и Альциды, объединившись, двинулись на запад. Королевские всадники и легкая кавалерия Джераны поскакали впереди, вгрызаясь во фланги авроланов, которые к тому времени уже вышли на дорогу, но были остановлены Каменными Сердцами. Легионы авроланов начали отступать, но Каменные Сердца преградили им путь. Авроланам удалось прорваться, но подоспевшая кавалерия уничтожила их, прежде чем они скрылись в горах.
ГЛАВА 56
ГЛАВА 57
И снова Алекс парировала удар ударом, но ничего не добилась: лишь черная холодная мгла окутала ее меч. Алекс отступила от нее на шаг, сообразив, что открылась, но сулланкири не воспользовалась преимуществом. Она, словно подгоняемая ветром туча, двинулась к лежавшему на земле Ворону, и Алекс поспешила к нему на помощь.
Снова и снова обменивались они ударами. Каждый удар Алекс заканчивался выбросом холодного облака. Лезвие ее меча покрылось инеем, и пальцы стали неметь, но она продолжала борьбу и двигалась. Она видела, что владеет мечом лучше, чем сулланкири, однако большого значения это не имело: ранить Маларкекс ей все равно не удавалось. Любой из ударов Алекс уложил бы обычного противника, и в голову ее закралась мысль: уж не погибнет ли она от руки сулланкири, как ее отец?
Маларкекс сделала ложный выпад и зашла с правой стороны. Алекс подняла меч, чтобы блокировать удар, но в этот раз сулланкири ударила необыкновенно сильно. Алекс отступила, чувствуя, что следующий удар вспорет кольчугу, но тут ноги ее споткнулись обо что-то и она упала на спину.
Удар сулланкири просвистел мимо.
Алекс откатилась в сторону и вдруг почувствовала левой рукой рукоятку меча. Она встала, взявшись обеими руками за рукоятку. На прямом лезвии меча сверкал опаловым блеском камень треугольной формы. Алекс легко отразила низкий удар Маларкекс, отвела ее меч в сторону, пошла вперед и взмахнула Цамоком.
Маларкекс вскрикнула, и укрывавшая ее мгла соскочила на землю, превратившись в чернильную лужу. Она тем не менее ударила снова, стараясь попасть Алекс в бедро, но Цамок парировал удар и вонзился сулланкири в правый бок. Сулланкири покачнулась и пролилась на землю темным потоком. Лишь пятно да сабля остались на том месте, где она только что стояла.
Алекс посмотрела на клинок с мерцающим камнем. Воистину волшебный меч!
Вокруг нее кипела битва: клацали зубами темериксы, вскрикивали люди, вопили бормокины. Алекс стояла подле заляпанного грязью и кровью Ворона. Несколько бормокинов пошли на нее, однако им пришлось продираться сквозь стену копей и пик, где их встречала запачканная кровью лапа панка. Тяжеленные удары обратили в крошево кости не одного бормокина, и все же Ломбо предпочитал темериксов: он набрасывался на них и давил им кулаками черепа.
Позади нее труба позвала за собой инфантерию Альциды. С севера ей откликнулись другие трубы, и это удивило Алекс, однако разгадывать загадку было некогда: ядро авроланской армии выбралось из высохшего болота, и теперь Алекс готовилась продать свою жизнь подороже. Трубы снова взревели, и нарастающий гром копыт заглушил бой авроланских барабанов.
Вылетевшие с севера три легиона легкой кавалерии Джераны вломились авроланам в тыл. Маленькие озера, отделявшие королевскую гвардию Альциды от авроланов, высохли, но с северо-востока шла на подмогу пехота Джераны. Левый фланг авроланов попятился, сминая собственный центр.
Слева от Алексии пошли в атаку всадники Окраннела, объехав гвардейцев, они ударили по правому флангу авроланов с запада. Вместе с легионом Агитэра кавалеристы взяли противника в клещи. Падали на землю пронзенные копьями хогуны, пики пронзали им бедра, а сабли отсекали голени.
Бормокины обезумели и бежали кто куда, некоторые случайно оказывались рядом с Алекс. Цамок быстро делал свое дело, а подоспевший Резолют сильно облегчил ей работу. Огромный темерикс, который в другое время ужаснул бы ее, взлетел, подброшенный гейзером. Свалившись на землю, он жалобно замяукал и зашипел, и Алекс одном ударом его обезглавила.
Резолют поймал за поводья оставшуюся без седока лошадь и кивнул Алекс:
— Садитесь, генерал.
— Спасибо, не надо.
— Садитесь, садитесь, — настойчиво сказал Резолют. — Я присмотрю за Вороном. А вы присмотрите за ним потом, когда вернете Цамок. Давайте же, генерал, время дорого.
Алекс кивнула и вскочила в седло. Как только она подняла меч, войско Альциды издало воинственный клич, который тут же подхватили королевские всадники, а вслед за ними и вся их огромная армия. Гвардия сомкнула свои ряды и устремилась вперед, круша авроланов.
Сидя на лошади, Алекс окинула взглядом поле и поняла, что произошло. Адроганс каким-то образом, неизвестно откуда вызвал на поле батальон легкой кавалерии и полк тяжело вооруженной пехоты. Все они были из Джераны и, должно быть, скрывались в горах. Туман, поднимавшийся над водой на поле, не давал авроланам увидеть, что с тыла и с фланга их подстерегает опасность. Осознание опасности пришло слишком поздно.
Теперь все для Алекс стало обретать смысл. Избыток продовольствия не был экстравагантностью со стороны Адроганса: он действительно кормил еще одну армию. То, что это армия существует, он от нее скрывал, он скрывал это ото всех, потому что боялся предательства. Да, может, он и отчеты о своих сражениях умышленно искажал, делая вид, что одерживал победы не с помощью умения и хитрости, а только благодаря удаче. Может, подумала Алекс, и написаны-то они были только для того, чтобы обмануть Кайтрин.
Я не уверена в том, что мне надо извиниться перед Адрогансом, но доверять я ему теперь буду больше.
Пехота Джераны и Альциды, объединившись, двинулись на запад. Королевские всадники и легкая кавалерия Джераны поскакали впереди, вгрызаясь во фланги авроланов, которые к тому времени уже вышли на дорогу, но были остановлены Каменными Сердцами. Легионы авроланов начали отступать, но Каменные Сердца преградили им путь. Авроланам удалось прорваться, но подоспевшая кавалерия уничтожила их, прежде чем они скрылись в горах.
ГЛАВА 56
Алекс увидела обнаженного по пояс Ворона. Тот сидел в тени палатки магов Вильвана. Он поднял левую руку в знак приветствия, и она с удовлетворением заметила, что новых ран на его теле нет. Правое плечо Ворона оставалось в тени, и Алекс была даже рада, что слабый вечерний свет не дал ей его толком разглядеть. Ворон прижимал к груди руку, частично скрывая три шрама, и это ничуть ее не удивило.
— Ну, как вы себя чувствуете? — Алекс сдвинула брови.
Ворон улыбнулся и указал на стоявший рядом с ним стул:
— Пожалуйста, садитесь ваше величество. Не знаю, как и благодарить вас за то, что, рискуя своей жизнью, вы защитили меня. Резолют рассказал мне, что вы сделали. И Ломбо… вы его очень поразили.
— А он — меня, — рассмеялась Алекс. — Он до того ловко расправлялся с бормокинами и темериксами… вы бы не поверили.
— Вы знаете, он вам сочувствует, — усмехнулся Ворон, — переживает, что не дал вам как следует развернуться. Считает, что поступил как эгоист.
— Благодаря ему я осталась в живых, — улыбнулась Алекс. — Так как вы себя чувствуете?
Ворон пожал левым плечом.
— Когда вы отъехали, Ломбо принес меня сюда. Керриган хотел излечить меня с помощью магии, но я сказал, что другие пострадали больше. У меня всего лишь шишки на голове да синяки. Пусть лучше поможет другим, а я скоро буду здоров.
— В таком случае, почему вы до сих пор здесь?
Он указал пальцем на палатку:
— Там Уилл. Он был с Адрогансом, видел битву и потерял сознание. Сейчас спит. Он пришел в себя, но не помнит, что с ним случилось, и это ставит нас в одинаковое положение. Я тоже ничего не помню с тех пор, как разговаривал с вами в последний раз.
— Вы были здесь с Резолютом и Дрени. Как они себя чувствуют?
— Очень хорошо. У Резолюта несколько царапин. У Дрени на правом бедре — след от лапы темерикса, но добраться до кожи тому не удалось: Дрени успел его убить. — Ворон мотнул головой в сторону поля. — Они сейчас там, помогают раненым, приканчивают бормокинов. Резолюту раздолье: наберет сабель, смастерит из них боевые звезды. Маги Вильвана ищут людей, готовых стать механоидами. Если бы не вы, меня тоже превратили бы в механоида.
Алекс похлопала его по колену:
— Вы ведь тоже спасли мне жизнь. Когда сулланкири меня обезоружила, я была на волосок от гибели, но споткнулась о вас, и ее удар прошел мимо.
— Совершенно случайно, уверяю вас, ваше величество.
— И совершенно случайно вы оставили для меня это, — Алекс вынула из ножен Цамок. — Ваш меч ее прикончил, понимаете?
— Дом строит плотник, а не топор.
— Знаете, Ворон, мне кажется, мы тратим время попусту, обмениваясь любезностями. Вы знали, что Маларкекс надо убить, и я с этим согласилась. Сначала вы ее остановили, а потом — я. Мы оба ее остановили. Мы убили сулланкири.
Ворон поморщился:
— Осторожно, не произносите такие слова громко, ваше величество. Босли Норрингтон сейчас сулланкири. Таррант Хокинс погиб от его руки. Я не желаю вам такого будущего.
— А себе?
— Себе — тоже. — Ворон взял из ее рук меч и оперся на него, встав со стула. — Нет, ваше величество, сидите. Я просто положу Цамок рядом со своими вещами и принесу нам вина. Вы как-то сказали, что выпьете вместе со мной вина на поле боя. Я знаю, что у них есть вино. Я мигом вернусь.
Она кивнула и посмотрела ему вслед. Седые волосы и борода, напряженная — из-за ранений — походка… она легко могла представить его ухаживающим за своей двоюродной бабушкой. Вспомнив о Татьяне, Алексия вздрогнула: великая герцогиня была настолько холодной, что даже Маларкекс по сравнению с ней показалась бы пылающим углем.
Алекс откинулась на спинку походного стула, заскрипела деревянная рама, зашуршала парусина. В тело вливалось тепло, растворявшее боль мелких ранений. Усталость, однако, не проходила. Она на мгновение закрыла глаза и вдруг почувствовала какой-то толчок.
Хотя Алекс знала, что глаза ее закрыты, она видела и лагерь, и пустой стул Ворона. Но сейчас перед ней стоял Черный Дракон. Огонь осветил его чешую и руку, которую он поднял в приветствии.
— Прости, дочка, за неожиданное появление. Я ненадолго. Ты должна пойти к Адрогансу. Пираты Вруоны явились в Лакаслин.
Азур Паук украл фрагменты Короны Дракона и уничтожил арканслату, с помощью которой столица общается с Маллином. Неизвестно, когда была совершена кража, так что, возможно, фрагменты уже на острове.
— Я скажу ему, — кивнула Алекс. — Мы пошлем туда войско. Черный Дракон покачал головой:
— Ты не можешь сказать ему, дочка, ведь то, что я тебе сообщил, не должно слететь с твоих губ. Ты должна найти способ, с помощью которого он сам об этом узнает. Я верю, ты это сделаешь. Иди к нему немедленно.
Алекс села прямо, сжав руками подлокотники. Поморгала, думая, что увидит перед собой Черного Дракона, но на его месте стоял Ворон. Вид у него был встревоженный.
— Я не хотел напугать вас, ваше величество.
— Да нет, пустяки. Мы должны пойти к Адрогансу. Ворон повесил бурдюк с вином на левое плечо и немедленно двинулся к холму. Палатка Адроганса слабо светилась, словно фантастический гриб.
— Я его сегодня не видел, правда специально и не разыскивал. Около палатки выставлена охрана конногвардейцев.
— Не важно.
— А в чем дело? — нахмурился Ворон.
Алекс открыла было рот, чтобы ответить (ведь Черный Дракон сказал ей, что Ворону она может доверять), но слова улетучились сами собой.
— Я не могу сказать, но это не терпит отлагательства. Вы должны доверять мне.
— Доверяю всем сердцем, ваше величество.
Они подошли к кордону, окружившему подножие холма. Всадник попытался остановить Алекс, встав перед ней и сказав, что проход запрещен, но она увернулась и обошла его. Когда часовой схватил ее за руку, принцесса высвободилась и тыльной стороной руки нанесла ему удар, сшибивший его с лошади.
На полпути к палатке ее остановил сержант конногвардейцев.
— Ваше величество, при всем моем уважении…
Алексия вскинула голову, и в словах ее зазвенела ярость:
— Если вы испытываете ко мне уважение, сержант, не останавливайте меня. Отойдите, не то генерал Адроганс узнает о вашем поведении.
— Я выполняю его приказ, ваше вели… генерал.
Ворон шагнул налево, но сержант ухватил его за правую руку, отчего тот невольно вскрикнул от боли, и сержант отпустил его, позволив Алекс прошмыгнуть мимо. Она добралась до вершины холма, когда сержант, запыхавшись, догнал ее. Вход в палатку ей преградил Пфас.
Вождь жускцев медленно покачал головой:
— Его не надо тревожить.
Алекс понизила голос, но гнев ее не стих.
— Если бы то, что мне нужно сказать, не имело большого значения, то я подождала бы до утра. Отойдите.
Маленькая коричневая рожица Пфаса сморщилась, глаза спрятались в складках сморщенной кожи.
— Уходите, Сварская.
— Пфас, — послышался спокойный голос Адроганса. — Пусть она войдет.
Шаман встал в сторону и быстро загородил дорогу Ворону. Алекс посмотрела на него, но Ворон покачал головой:
— Идите. Я подожду.
Алекс подняла полог и увидела, что Адроганс с трудом поднимается с постели. На нем была набедренная повязка по обычаю жускцев. К распухшей коже, как и у Пфаса, пристегнуты талисманы. Но их гораздо больше, да и сами они больше.
Адроганс посмотрел на Алекс из-под полуприкрытых век.
— Моя мать, как вы знаете, родом из Окраннела. Она была дочерью купца и должна была по уговору выйти за купца из Маллина. Она ехала к жениху по дороге вдоль озера, и жускцы ее похитили. Затем солдаты Джераны ее освободили. Во главе отряда стоял младший брат жениха. Один из воинов, мой отец, влюбился в нее, и потому брачный союз она заключила с ним. Я родился через девять месяцев.
Адроганс медленно подошел к столу и, налив в два кубка вина, кивнул головой, приглашая выпить.
— И только когда я привел войско на территорию жускцев, я узнал, кто я такой на самом деле. Оказалось, что я — наполовину жуск. Пфас тотчас определил это. Благодаря ему я был здесь принят, именно поэтому в течение многих лет жускцы разрешали мне сюда приходить. Несмотря на то что они признали во мне свою кровь (я скрывал это, чтобы ваш дед от меня не отвернулся), полностью в свое общество они меня не приняли.
Алекс отхлебнула вина, даже не почувствовав его вкуса. Ей надо было передать ему свое сообщение, но спокойное признание Адроганса опередило ее слова. Поэтому она просто ему кивнула.
— Так вот откуда талисманы.
— Жускцы — народ примитивный. Богов и вейруна они признают, но предпочитают иметь дело со стихиями. Называют они их — урюн. Вода, воздух, огонь и другие природные явления. Все это представляет для них одну сущность. Известно, что у реки может быть один вейрун, у озера — другой, но обладают они одной и той же сущностью — урюн. Ими можно манипулировать и держать их под контролем.
Адроганс махнул в сторону двери:
— Вы не понимаете, как Пфас остановил стрелу, которая непременно вонзилась бы в сердце Резолюта? У него был союзник — урюн воздуха. После обряда посвящения Пфаса сбросили со скалы. Если бы обряда не было, он непременно бы разбился, но при помощи урюна воздух стал твердым, и это его спасло. Таким же путем он остановил стрелу.
— А вы связаны с водой? Вы создали гейзеры, болото и озеро? Туман — тоже ваша работа?
Адроганс улыбнулся.
— Когда к обряду посвящения приходишь в зрелые годы, то и сам имеешь запас силы, мудрости, философии, и урюн ищет тебя, как и ты его. — Он прикоснулся к талисману, приколотому к левой стороне груди. — Вода стремилась ко мне так же, как и я к ней. То же самое и огонь, потому шпильки эти были раскалены. Земля тоже ко мне тянулась, поэтому шпильки были металлическими. То же и с деревом: оно запустило мне в спину занозы, а вода успокоила жжение. Но самым главным моим урюном был урюн боли. Находясь здесь, я мог видеть сквозь воду, ощущать сквозь землю. Одновременно я видел и слышал, чувствовал вкус и обонял — и все это через боль.
Боль — это жестокая любовница, но мой роман с ней будет долгим и страстным. Я долго откладывал обряд посвящения, а когда устанавливаешь связи впервые, получаешь наибольшее могущество. Я не жалею о том, что сделал это именно здесь и сейчас.
— И я тоже, — очень серьезно заявила Алекс — Генерал, может, слова мои покажутся вам безумными, но вы должны с помощью арканслаты связаться с королевой Карус.
Адроганс прикрыл глаза:
— Но с какой стати…
— Доверьтесь мне, генерал, доверьтесь. Вы заслужили мое доверие, когда пустили в бой спрятанное вами войско. Мне кажется, что и я заслужила ваше доверие, убив сулланкири. Вот и сейчас я прошу вас поверить мне. Свяжитесь с Карус немедленно. Это жизненно необходимо.
Генерал Джераны чуть поколебался, а потом снял поднос с графином и кубками и поставил его на землю. Сдвинул столешницу и вынул из углубления магическое устройство связи. Через мгновение на арканслате загорелись написанные мелким шрифтом слова.
Со своего места Алекс не могла их прочесть, да ей это было и ни к чему. Адроганс напрягся, и тут же плечи его обвисли. Когда слова погасли, он повернулся и посмотрел на принцессу.
— Как вам стало об этом известно?
Алекс покачала головой:
— Я заслужила ваше доверие тем, что предупредила вас. А как узнала, — не важно. Считайте, что увидела это во сне.
Адроганс бросил арканслату на койку, в смятое одеяло.
— Фрагмент Короны Дракона находится на Вруоне. Вионна затеяла большую игру, а Азур Паук ей помогает. Если она отдаст этот фрагмент Кайтрин… — Он замолчал.
— Мы должны ее остановить. — Алекс сделала паузу. — Мы не можем сейчас бросить против нее армию, потому что у нас недостаточно кораблей для атаки Вруоны.
— Согласен. Если мы пойдем на это, то повторим печальный опыт пиратов на Вильване. Если двинем армию, Кайтрин тотчас об этом узнает и поймет, в чем дело. Может, ее агенты в Лакаслине уже все знают. Я попрошу королеву распространить слух о том, что воровство совершено было для отвода глаз, чтобы спрятать фрагмент в таком месте, о котором никто не знает, откуда его невозможно украсть. Тогда к рассказам о шпионах и пиратах отнесутся с недоверием.
— В этом случае мы не сможем немедленно действовать, генерал, а Кайтрин тут же отправится за фрагментом. Вионна скажет ей об этом незамедлительно. Нам нужно что-то предпринять.
— Этим займетесь вы, принцесса, — кивнул Адроганс. — Вместе с вашими друзьями.
— С моими друзьями?
— Вороном, Резолютом и прочими.
— Но ведь мы сейчас готовимся к освобождению заложников в Свойне.
— Знаю, но если Кайтрин захватит фрагмент Короны Дракона, это уже не будет иметь значения. Операция, которую вы проведете, будет точно такой же, как и освобождение заложников. Внедрение на территорию противника, обнаружение, захват и эвакуация.
— Нет, нет и нет, — с жаром возразила Алекс. — Это вовсе не одно и то же. Вруону мы не знаем, в Порт Голде мы не бывали. К тому же там полно пиратов…
— Не так много, как месяц назад.
— Нет, это невозможно. Мы этого места совсем не знаем… — Но прежде чем она продолжила, снаружи послышались крики. Алекс повернулась к входу. В палатку ввалился Ломбо с двумя повисшими на нем конногвардейцами, безуспешно пытавшимися его остановить. Вслед за ним вошли Пфас и Ворон.
Один из стражников, сержант, с которым она говорила, соскочил с Ломбо и обратился к Адрогансу:
— Прошу прощения, сэр, но…
— Понимаю. Можете быть свободны.
Когда оба солдата вышли, в палатку влетел Сприт и уселся Ломбо на плечо. Панк кивнул и взглянул на Алексию:
— Порт Голд. Ломбо знает. Украсть легко.
— Вот видите, генерал, как оптимистично он настроен.
Алексия вздохнула:
— Я знаю, что некоторые панки были пиратами, а ты, случайно, не был?
Ломбо стукнул себя кулаком в грудь так, что Квик свалился с плеча.
— Ломбо — лучший пират. Попадает в Порт Голд легко.
Адроганс выгнул бровь:
— Легко?
Панк энергично кивнул:
— Пираты не подозревают Ломбо.
— Почему это?
Ломбо оскалил огромные зубы:
— Они думают, Ломбо мертв.
— Ну, как вы себя чувствуете? — Алекс сдвинула брови.
Ворон улыбнулся и указал на стоявший рядом с ним стул:
— Пожалуйста, садитесь ваше величество. Не знаю, как и благодарить вас за то, что, рискуя своей жизнью, вы защитили меня. Резолют рассказал мне, что вы сделали. И Ломбо… вы его очень поразили.
— А он — меня, — рассмеялась Алекс. — Он до того ловко расправлялся с бормокинами и темериксами… вы бы не поверили.
— Вы знаете, он вам сочувствует, — усмехнулся Ворон, — переживает, что не дал вам как следует развернуться. Считает, что поступил как эгоист.
— Благодаря ему я осталась в живых, — улыбнулась Алекс. — Так как вы себя чувствуете?
Ворон пожал левым плечом.
— Когда вы отъехали, Ломбо принес меня сюда. Керриган хотел излечить меня с помощью магии, но я сказал, что другие пострадали больше. У меня всего лишь шишки на голове да синяки. Пусть лучше поможет другим, а я скоро буду здоров.
— В таком случае, почему вы до сих пор здесь?
Он указал пальцем на палатку:
— Там Уилл. Он был с Адрогансом, видел битву и потерял сознание. Сейчас спит. Он пришел в себя, но не помнит, что с ним случилось, и это ставит нас в одинаковое положение. Я тоже ничего не помню с тех пор, как разговаривал с вами в последний раз.
— Вы были здесь с Резолютом и Дрени. Как они себя чувствуют?
— Очень хорошо. У Резолюта несколько царапин. У Дрени на правом бедре — след от лапы темерикса, но добраться до кожи тому не удалось: Дрени успел его убить. — Ворон мотнул головой в сторону поля. — Они сейчас там, помогают раненым, приканчивают бормокинов. Резолюту раздолье: наберет сабель, смастерит из них боевые звезды. Маги Вильвана ищут людей, готовых стать механоидами. Если бы не вы, меня тоже превратили бы в механоида.
Алекс похлопала его по колену:
— Вы ведь тоже спасли мне жизнь. Когда сулланкири меня обезоружила, я была на волосок от гибели, но споткнулась о вас, и ее удар прошел мимо.
— Совершенно случайно, уверяю вас, ваше величество.
— И совершенно случайно вы оставили для меня это, — Алекс вынула из ножен Цамок. — Ваш меч ее прикончил, понимаете?
— Дом строит плотник, а не топор.
— Знаете, Ворон, мне кажется, мы тратим время попусту, обмениваясь любезностями. Вы знали, что Маларкекс надо убить, и я с этим согласилась. Сначала вы ее остановили, а потом — я. Мы оба ее остановили. Мы убили сулланкири.
Ворон поморщился:
— Осторожно, не произносите такие слова громко, ваше величество. Босли Норрингтон сейчас сулланкири. Таррант Хокинс погиб от его руки. Я не желаю вам такого будущего.
— А себе?
— Себе — тоже. — Ворон взял из ее рук меч и оперся на него, встав со стула. — Нет, ваше величество, сидите. Я просто положу Цамок рядом со своими вещами и принесу нам вина. Вы как-то сказали, что выпьете вместе со мной вина на поле боя. Я знаю, что у них есть вино. Я мигом вернусь.
Она кивнула и посмотрела ему вслед. Седые волосы и борода, напряженная — из-за ранений — походка… она легко могла представить его ухаживающим за своей двоюродной бабушкой. Вспомнив о Татьяне, Алексия вздрогнула: великая герцогиня была настолько холодной, что даже Маларкекс по сравнению с ней показалась бы пылающим углем.
Алекс откинулась на спинку походного стула, заскрипела деревянная рама, зашуршала парусина. В тело вливалось тепло, растворявшее боль мелких ранений. Усталость, однако, не проходила. Она на мгновение закрыла глаза и вдруг почувствовала какой-то толчок.
Хотя Алекс знала, что глаза ее закрыты, она видела и лагерь, и пустой стул Ворона. Но сейчас перед ней стоял Черный Дракон. Огонь осветил его чешую и руку, которую он поднял в приветствии.
— Прости, дочка, за неожиданное появление. Я ненадолго. Ты должна пойти к Адрогансу. Пираты Вруоны явились в Лакаслин.
Азур Паук украл фрагменты Короны Дракона и уничтожил арканслату, с помощью которой столица общается с Маллином. Неизвестно, когда была совершена кража, так что, возможно, фрагменты уже на острове.
— Я скажу ему, — кивнула Алекс. — Мы пошлем туда войско. Черный Дракон покачал головой:
— Ты не можешь сказать ему, дочка, ведь то, что я тебе сообщил, не должно слететь с твоих губ. Ты должна найти способ, с помощью которого он сам об этом узнает. Я верю, ты это сделаешь. Иди к нему немедленно.
Алекс села прямо, сжав руками подлокотники. Поморгала, думая, что увидит перед собой Черного Дракона, но на его месте стоял Ворон. Вид у него был встревоженный.
— Я не хотел напугать вас, ваше величество.
— Да нет, пустяки. Мы должны пойти к Адрогансу. Ворон повесил бурдюк с вином на левое плечо и немедленно двинулся к холму. Палатка Адроганса слабо светилась, словно фантастический гриб.
— Я его сегодня не видел, правда специально и не разыскивал. Около палатки выставлена охрана конногвардейцев.
— Не важно.
— А в чем дело? — нахмурился Ворон.
Алекс открыла было рот, чтобы ответить (ведь Черный Дракон сказал ей, что Ворону она может доверять), но слова улетучились сами собой.
— Я не могу сказать, но это не терпит отлагательства. Вы должны доверять мне.
— Доверяю всем сердцем, ваше величество.
Они подошли к кордону, окружившему подножие холма. Всадник попытался остановить Алекс, встав перед ней и сказав, что проход запрещен, но она увернулась и обошла его. Когда часовой схватил ее за руку, принцесса высвободилась и тыльной стороной руки нанесла ему удар, сшибивший его с лошади.
На полпути к палатке ее остановил сержант конногвардейцев.
— Ваше величество, при всем моем уважении…
Алексия вскинула голову, и в словах ее зазвенела ярость:
— Если вы испытываете ко мне уважение, сержант, не останавливайте меня. Отойдите, не то генерал Адроганс узнает о вашем поведении.
— Я выполняю его приказ, ваше вели… генерал.
Ворон шагнул налево, но сержант ухватил его за правую руку, отчего тот невольно вскрикнул от боли, и сержант отпустил его, позволив Алекс прошмыгнуть мимо. Она добралась до вершины холма, когда сержант, запыхавшись, догнал ее. Вход в палатку ей преградил Пфас.
Вождь жускцев медленно покачал головой:
— Его не надо тревожить.
Алекс понизила голос, но гнев ее не стих.
— Если бы то, что мне нужно сказать, не имело большого значения, то я подождала бы до утра. Отойдите.
Маленькая коричневая рожица Пфаса сморщилась, глаза спрятались в складках сморщенной кожи.
— Уходите, Сварская.
— Пфас, — послышался спокойный голос Адроганса. — Пусть она войдет.
Шаман встал в сторону и быстро загородил дорогу Ворону. Алекс посмотрела на него, но Ворон покачал головой:
— Идите. Я подожду.
Алекс подняла полог и увидела, что Адроганс с трудом поднимается с постели. На нем была набедренная повязка по обычаю жускцев. К распухшей коже, как и у Пфаса, пристегнуты талисманы. Но их гораздо больше, да и сами они больше.
Адроганс посмотрел на Алекс из-под полуприкрытых век.
— Моя мать, как вы знаете, родом из Окраннела. Она была дочерью купца и должна была по уговору выйти за купца из Маллина. Она ехала к жениху по дороге вдоль озера, и жускцы ее похитили. Затем солдаты Джераны ее освободили. Во главе отряда стоял младший брат жениха. Один из воинов, мой отец, влюбился в нее, и потому брачный союз она заключила с ним. Я родился через девять месяцев.
Адроганс медленно подошел к столу и, налив в два кубка вина, кивнул головой, приглашая выпить.
— И только когда я привел войско на территорию жускцев, я узнал, кто я такой на самом деле. Оказалось, что я — наполовину жуск. Пфас тотчас определил это. Благодаря ему я был здесь принят, именно поэтому в течение многих лет жускцы разрешали мне сюда приходить. Несмотря на то что они признали во мне свою кровь (я скрывал это, чтобы ваш дед от меня не отвернулся), полностью в свое общество они меня не приняли.
Алекс отхлебнула вина, даже не почувствовав его вкуса. Ей надо было передать ему свое сообщение, но спокойное признание Адроганса опередило ее слова. Поэтому она просто ему кивнула.
— Так вот откуда талисманы.
— Жускцы — народ примитивный. Богов и вейруна они признают, но предпочитают иметь дело со стихиями. Называют они их — урюн. Вода, воздух, огонь и другие природные явления. Все это представляет для них одну сущность. Известно, что у реки может быть один вейрун, у озера — другой, но обладают они одной и той же сущностью — урюн. Ими можно манипулировать и держать их под контролем.
Адроганс махнул в сторону двери:
— Вы не понимаете, как Пфас остановил стрелу, которая непременно вонзилась бы в сердце Резолюта? У него был союзник — урюн воздуха. После обряда посвящения Пфаса сбросили со скалы. Если бы обряда не было, он непременно бы разбился, но при помощи урюна воздух стал твердым, и это его спасло. Таким же путем он остановил стрелу.
— А вы связаны с водой? Вы создали гейзеры, болото и озеро? Туман — тоже ваша работа?
Адроганс улыбнулся.
— Когда к обряду посвящения приходишь в зрелые годы, то и сам имеешь запас силы, мудрости, философии, и урюн ищет тебя, как и ты его. — Он прикоснулся к талисману, приколотому к левой стороне груди. — Вода стремилась ко мне так же, как и я к ней. То же самое и огонь, потому шпильки эти были раскалены. Земля тоже ко мне тянулась, поэтому шпильки были металлическими. То же и с деревом: оно запустило мне в спину занозы, а вода успокоила жжение. Но самым главным моим урюном был урюн боли. Находясь здесь, я мог видеть сквозь воду, ощущать сквозь землю. Одновременно я видел и слышал, чувствовал вкус и обонял — и все это через боль.
Боль — это жестокая любовница, но мой роман с ней будет долгим и страстным. Я долго откладывал обряд посвящения, а когда устанавливаешь связи впервые, получаешь наибольшее могущество. Я не жалею о том, что сделал это именно здесь и сейчас.
— И я тоже, — очень серьезно заявила Алекс — Генерал, может, слова мои покажутся вам безумными, но вы должны с помощью арканслаты связаться с королевой Карус.
Адроганс прикрыл глаза:
— Но с какой стати…
— Доверьтесь мне, генерал, доверьтесь. Вы заслужили мое доверие, когда пустили в бой спрятанное вами войско. Мне кажется, что и я заслужила ваше доверие, убив сулланкири. Вот и сейчас я прошу вас поверить мне. Свяжитесь с Карус немедленно. Это жизненно необходимо.
Генерал Джераны чуть поколебался, а потом снял поднос с графином и кубками и поставил его на землю. Сдвинул столешницу и вынул из углубления магическое устройство связи. Через мгновение на арканслате загорелись написанные мелким шрифтом слова.
Со своего места Алекс не могла их прочесть, да ей это было и ни к чему. Адроганс напрягся, и тут же плечи его обвисли. Когда слова погасли, он повернулся и посмотрел на принцессу.
— Как вам стало об этом известно?
Алекс покачала головой:
— Я заслужила ваше доверие тем, что предупредила вас. А как узнала, — не важно. Считайте, что увидела это во сне.
Адроганс бросил арканслату на койку, в смятое одеяло.
— Фрагмент Короны Дракона находится на Вруоне. Вионна затеяла большую игру, а Азур Паук ей помогает. Если она отдаст этот фрагмент Кайтрин… — Он замолчал.
— Мы должны ее остановить. — Алекс сделала паузу. — Мы не можем сейчас бросить против нее армию, потому что у нас недостаточно кораблей для атаки Вруоны.
— Согласен. Если мы пойдем на это, то повторим печальный опыт пиратов на Вильване. Если двинем армию, Кайтрин тотчас об этом узнает и поймет, в чем дело. Может, ее агенты в Лакаслине уже все знают. Я попрошу королеву распространить слух о том, что воровство совершено было для отвода глаз, чтобы спрятать фрагмент в таком месте, о котором никто не знает, откуда его невозможно украсть. Тогда к рассказам о шпионах и пиратах отнесутся с недоверием.
— В этом случае мы не сможем немедленно действовать, генерал, а Кайтрин тут же отправится за фрагментом. Вионна скажет ей об этом незамедлительно. Нам нужно что-то предпринять.
— Этим займетесь вы, принцесса, — кивнул Адроганс. — Вместе с вашими друзьями.
— С моими друзьями?
— Вороном, Резолютом и прочими.
— Но ведь мы сейчас готовимся к освобождению заложников в Свойне.
— Знаю, но если Кайтрин захватит фрагмент Короны Дракона, это уже не будет иметь значения. Операция, которую вы проведете, будет точно такой же, как и освобождение заложников. Внедрение на территорию противника, обнаружение, захват и эвакуация.
— Нет, нет и нет, — с жаром возразила Алекс. — Это вовсе не одно и то же. Вруону мы не знаем, в Порт Голде мы не бывали. К тому же там полно пиратов…
— Не так много, как месяц назад.
— Нет, это невозможно. Мы этого места совсем не знаем… — Но прежде чем она продолжила, снаружи послышались крики. Алекс повернулась к входу. В палатку ввалился Ломбо с двумя повисшими на нем конногвардейцами, безуспешно пытавшимися его остановить. Вслед за ним вошли Пфас и Ворон.
Один из стражников, сержант, с которым она говорила, соскочил с Ломбо и обратился к Адрогансу:
— Прошу прощения, сэр, но…
— Понимаю. Можете быть свободны.
Когда оба солдата вышли, в палатку влетел Сприт и уселся Ломбо на плечо. Панк кивнул и взглянул на Алексию:
— Порт Голд. Ломбо знает. Украсть легко.
— Вот видите, генерал, как оптимистично он настроен.
Алексия вздохнула:
— Я знаю, что некоторые панки были пиратами, а ты, случайно, не был?
Ломбо стукнул себя кулаком в грудь так, что Квик свалился с плеча.
— Ломбо — лучший пират. Попадает в Порт Голд легко.
Адроганс выгнул бровь:
— Легко?
Панк энергично кивнул:
— Пираты не подозревают Ломбо.
— Почему это?
Ломбо оскалил огромные зубы:
— Они думают, Ломбо мертв.
ГЛАВА 57
Керриган поерзал на стуле. Путешествие с плато Жуск было нетрудным — они двигались под гору — и заняло неделю, а до джеранского порта Уриз они доехали за три дня. И дни эти показались Керригану очень долгими. Они ехали верхом, не щадя себя, а останавливаясь на ночлег, не зажигали костров, но не из опасения быть замеченными и не из-за отсутствия дров, а из-за недостатка времени. В двух жускских деревнях путники сменили лошадей, поели горячей еды, а потом тут же отправились в путь, так что даже Ломбо чуть не падал от усталости.
Незадолго до рассвета прибыли в порт. Ломбо повел их сразу в гавань, и они быстро сняли дорожную одежду и нарядились в яркие костюмы, чтобы никто их не узнал. Алексия и Резолют покрасили волосы: она — в черный цвет, а Резолют — в голубой.
Керриган всю свою жизнь носил робы, и потому сапоги, панталоны и просторные рубашки с яркими вставками в рукавах очень его смущали. Адепту очень не хотелось повязывать на голову платок, но он немного успокоился, когда увидел, как хорошо этот платок смотрится на Дрени. Кстати, они были похожи друг на друга, и их вполне можно было принять за братьев.
Вместе с Дрени и Орлой Керриган сидел в маленькой прибрежной таверне с низкими потолками и неярким освещением. На Орле была одежда, которую носили жены рыбаков. В таком платье можно было в любой момент подоткнуть подол и приняться за работу на судне. На Дрени была такая же рубашка, как на Керригане, однако брюкам он предпочел мужскую юбку-килт, тем более что многие рыбаки здесь так одевались.
Алексия и Ломбо ушли, чтобы договориться о лодке, которая должна была доставить их на Вруону. Ворон, Резолют и Уилл их охраняли. Квик и Перрин за пиратов сойти никак не могли — таких здесь просто не водилось — а потому держались в стороне, но всегда были готовы помочь или передать при случае какое-нибудь сообщение. Путешествовать они собирались либо на мачте, либо в трюме.
Все остальные вполне сошли за пиратов, даже маленький Уилл. Его, правда сначала, по причине роста брать не хотели, но потом учли то обстоятельство, что он может поговорить с Азуром Пауком и упросить того вернуть фрагмент Короны Дракона. В благоприятный исход дела никто, включая самого Уилла, не верил, и все же такой возможностью решили не пренебрегать. В конце концов, если Азур Паук на это не согласится, Уилл и сам может украсть фрагмент.
Керриган был рад тому, что сидит сейчас на стуле, а не в седле. Морское путешествие его тоже не привлекало: при воспоминании о последней поездке его бросало в пот. Самым неприятным для него обстоятельством стал запрет на ведение журнала. Во время пути адепт не имел возможности делать записи, а в порту, как предупредила его Орла, на такое занятие посмотрят с величайшим подозрением. Он не хотел в это верить, однако заметил, что сама она волшебный жезл с собой не взяла: не хватает еще, чтобы ее приняли за чародейку.
С этими неприятными моментами Керригану пришлось смириться ради того, чтобы быть похожим на моряка, однако недавнее сражение с сулланкири не давало ему покоя. Он много видел, и увиденное переполняло его до краев. Юноше не терпелось обсудить это с другими, но в пути сил на это ни у кого не оставалось. А теперь, в обличье моряка, вести такие разговоры было совершенно неуместно. Да и еще неизвестно, захочется ли вообще кому-нибудь говорить со мной на эту тему.
Если учитывать морское сражение, битва за Свойн была не первой, которая прошла на его глазах, но сражение двух армий Керриган увидал впервые. Исторические сведения, почерпнутые им из книг, отличались бесстрастностью и тенденциозностью. Там отмечались ошибки, сделанные тем или иным полководцем, приводился список потерь и тому подобное. Будучи знакомым с этим, Керриган думал, что готов к битве за Свойн.
Однако он обнаружил, что в действительности невозможно оставаться бесстрастным, когда вокруг тебя кричат люди и как дети просят о помощи или смерти. При эльфийском батальоне лучников было два мага. Керриган и эти двое были единственными чародеями, способными помочь людям, однако случались такие раны, излечить которые не представлялось возможным. Маги могли добиться того, чтобы человек, потерявший руку или ногу, гениталии или половину лица, мог остаться в живых, однако сохранение жизни не всегда было для этих людей благом.
Несколько людей, с которыми Керриган работал, просили его написать для них письма, и он заверял, что напишет. Запомнил он, однако, не тех, кто просил, а тех, кто уже не в силах был просить. Они умерли прежде, чем письма их дошли до дома.
Кровавая бойня, грязная, израненная атаками и контратаками земля, снаряды, вошедшие в кости так глубоко, что вынуть их оттуда уже не представлялось возможным, — все это перевернуло его представления о войне. Огромное количество тел, страшные раны на руках и ногах, смертельные удары по голове и груди… короче, это была самая настоящая резня. Человек, которому отсекали ногу, отбивал удары руками, пока силы его не иссякали. Множественные раны головы и груди (каждая из которых была смертельной) говорили о ярости нападающих.
Однако Керриган не спешил вынести обвинительный приговор войне. Философские споры об ужасах войны всегда заканчивались двумя заключениями. Первое: война — это зло. Второе: бывают времена, когда война становится неизбежной, потому что кому-то очень хочется, чтобы ему подчинились. Защита свободы злом не является.
Незадолго до рассвета прибыли в порт. Ломбо повел их сразу в гавань, и они быстро сняли дорожную одежду и нарядились в яркие костюмы, чтобы никто их не узнал. Алексия и Резолют покрасили волосы: она — в черный цвет, а Резолют — в голубой.
Керриган всю свою жизнь носил робы, и потому сапоги, панталоны и просторные рубашки с яркими вставками в рукавах очень его смущали. Адепту очень не хотелось повязывать на голову платок, но он немного успокоился, когда увидел, как хорошо этот платок смотрится на Дрени. Кстати, они были похожи друг на друга, и их вполне можно было принять за братьев.
Вместе с Дрени и Орлой Керриган сидел в маленькой прибрежной таверне с низкими потолками и неярким освещением. На Орле была одежда, которую носили жены рыбаков. В таком платье можно было в любой момент подоткнуть подол и приняться за работу на судне. На Дрени была такая же рубашка, как на Керригане, однако брюкам он предпочел мужскую юбку-килт, тем более что многие рыбаки здесь так одевались.
Алексия и Ломбо ушли, чтобы договориться о лодке, которая должна была доставить их на Вруону. Ворон, Резолют и Уилл их охраняли. Квик и Перрин за пиратов сойти никак не могли — таких здесь просто не водилось — а потому держались в стороне, но всегда были готовы помочь или передать при случае какое-нибудь сообщение. Путешествовать они собирались либо на мачте, либо в трюме.
Все остальные вполне сошли за пиратов, даже маленький Уилл. Его, правда сначала, по причине роста брать не хотели, но потом учли то обстоятельство, что он может поговорить с Азуром Пауком и упросить того вернуть фрагмент Короны Дракона. В благоприятный исход дела никто, включая самого Уилла, не верил, и все же такой возможностью решили не пренебрегать. В конце концов, если Азур Паук на это не согласится, Уилл и сам может украсть фрагмент.
Керриган был рад тому, что сидит сейчас на стуле, а не в седле. Морское путешествие его тоже не привлекало: при воспоминании о последней поездке его бросало в пот. Самым неприятным для него обстоятельством стал запрет на ведение журнала. Во время пути адепт не имел возможности делать записи, а в порту, как предупредила его Орла, на такое занятие посмотрят с величайшим подозрением. Он не хотел в это верить, однако заметил, что сама она волшебный жезл с собой не взяла: не хватает еще, чтобы ее приняли за чародейку.
С этими неприятными моментами Керригану пришлось смириться ради того, чтобы быть похожим на моряка, однако недавнее сражение с сулланкири не давало ему покоя. Он много видел, и увиденное переполняло его до краев. Юноше не терпелось обсудить это с другими, но в пути сил на это ни у кого не оставалось. А теперь, в обличье моряка, вести такие разговоры было совершенно неуместно. Да и еще неизвестно, захочется ли вообще кому-нибудь говорить со мной на эту тему.
Если учитывать морское сражение, битва за Свойн была не первой, которая прошла на его глазах, но сражение двух армий Керриган увидал впервые. Исторические сведения, почерпнутые им из книг, отличались бесстрастностью и тенденциозностью. Там отмечались ошибки, сделанные тем или иным полководцем, приводился список потерь и тому подобное. Будучи знакомым с этим, Керриган думал, что готов к битве за Свойн.
Однако он обнаружил, что в действительности невозможно оставаться бесстрастным, когда вокруг тебя кричат люди и как дети просят о помощи или смерти. При эльфийском батальоне лучников было два мага. Керриган и эти двое были единственными чародеями, способными помочь людям, однако случались такие раны, излечить которые не представлялось возможным. Маги могли добиться того, чтобы человек, потерявший руку или ногу, гениталии или половину лица, мог остаться в живых, однако сохранение жизни не всегда было для этих людей благом.
Несколько людей, с которыми Керриган работал, просили его написать для них письма, и он заверял, что напишет. Запомнил он, однако, не тех, кто просил, а тех, кто уже не в силах был просить. Они умерли прежде, чем письма их дошли до дома.
Кровавая бойня, грязная, израненная атаками и контратаками земля, снаряды, вошедшие в кости так глубоко, что вынуть их оттуда уже не представлялось возможным, — все это перевернуло его представления о войне. Огромное количество тел, страшные раны на руках и ногах, смертельные удары по голове и груди… короче, это была самая настоящая резня. Человек, которому отсекали ногу, отбивал удары руками, пока силы его не иссякали. Множественные раны головы и груди (каждая из которых была смертельной) говорили о ярости нападающих.
Однако Керриган не спешил вынести обвинительный приговор войне. Философские споры об ужасах войны всегда заканчивались двумя заключениями. Первое: война — это зло. Второе: бывают времена, когда война становится неизбежной, потому что кому-то очень хочется, чтобы ему подчинились. Защита свободы злом не является.