Страница:
— Нет, я не о том. Какую магию она означает? Что я могу делать?
Эстафа обнажил огромные зубы. Улыбка вышла неискренней.
— Ну что ты, Уилл, тебе не годятся ни ленточки, ни вставки. Ты ведь ученик. Принимая во внимание твой юный возраст, никто не поверит в то, что ты добился каких-то успехов. Хотя не волнуйся, — маг заговорщицки ему подмигнул, — ты и без того особенный.
Уилл нахмурился:
— Но я видел здесь парня, на котором роба, как у Джарми, и у него при этом полно всяких ленточек, а выглядит он моложе меня.
— А… это адепт Риз. Да, он тоже особенный… в своей области. Он явился сюда после долгого путешествия. — — Адепт Эстафа прикрыл тонкими губами зубастый рот. — Ну давай, Уилл, иди. В робе ученика можно быть незаметным, а тебе до поры лучше оставаться в тени.
Уилл закатил глаза и отправился в комнату, которую ему предоставили в башне чародеев. За один день пути в Ислин он обнаружил, что все чародеи любят изъясняться загадками. Мальчик и не придал бы этому особого значения, если бы не особенные взгляды, которые они на него бросали. Несколько человек, такие как Джарми, оказались неплохими ребятами: они внимательно слушали его рассказы о том, как он сражался в горах и на конюшне с бормокинами.
Сама башня немного его раздражала. Когда Уиллу отвели комнату, то сказали, что она находится во втором коридоре налево. Он пошел по коридору, повернул налево, снова налево и оказался в маленьком алькове. За дверью Уилл обнаружил небольшую комнату с круглым столом, кроватью, комодом, двумя стульями и матросским сундучком с большим замком. Он хотел с помощью своих отмычек поработать с замком, чтобы попрактиковаться, но при первом же прикосновении замок открылся. Внутри лежала одежда его размера. Спустя два дня Уилл заметил, что набор одежды меняется в зависимости от погоды; а однажды, когда, проснувшись поутру, парень решил, что день сегодня какой-то бесцветный, то и рубашки в сундучке оказались соответствующие.
Это бы еще ничего, но комната его всегда была во втором левом коридоре. Если Уилл поворачивал направо (он помнил, что находится в круглой башне), то отыскать свою комнату не мог. Когда он шел в обратном направлении и два раза поворачивал налево, тут же находил комнату. Пробовал он и три раза повернуть направо, и спуститься вниз, и дойти до столовой, но комната его неизменно оказывалась за вторым левым поворотом. По лестнице подниматься ему было незачем, хотя как-то однажды он спустился к ужину и, возвращаясь, вынужден был спуститься еще на один этаж, прежде чем вышел в свой левый коридор.
В результате башню он вообще не покидал и не выходил на улицы Ислина. И все же хорошо быть дома, вдыхать запах моря, слушать родной говор, смотреть, как солнце закатывается за горы. Из окна башни Уилл видел, как над петляющими улицами летают от дома к дому воздушные корзины. Низину ему отсюда было не видно, так как крепость Грипс загораживала обзор, но он знал, что она по-прежнему там, и этого ему было достаточно.
А теперь я здесь, в крепости Грипс. Прожив всю свою жизнь в Ислине, Уилл знал, что правительство Альциды использовало старинную крепость как место для проведения важных приемов и балов. Многие воры придумывали способы проникнуть сюда во время такого события. И у них все здорово получалось: они обкрадывали знать и бесследно скрывались… во всяком случае, они в этом клялись. Несмотря на всю их похвальбу, у Уилла сложилось убеждение: такое предприятие в принципе невозможно. Семеро все же попытались, из них трое в одиночку и четверо вместе, в одной шайке. О судьбе пяти воров из этой семерки Уилл не слышал ни слова, а вот одна голова появилась-таки на колу возле задних ворот. Ее хорошо было видно из Низины.
Вслед за этим неудачником осмелился на подобное предприятие и Азур Паук. Он украл корону, которую должны были преподнести старшей дочери короля Каллисте на ее пятнадцатилетие. В Низине говорили: король Август поклялся, что будет ходить с обритой головой до тех пор, пока корону не вернут. Азур Паук после этой кражи покинул Ислин. Кто-то утверждал, что он бежал, а кто-то — что в другом месте ему подвернулось выгодное дельце. Уилл поддерживал последнюю версию и был рад, что кумир его не пойман и не разделил печальную судьбу других воров.
Уилл вздрогнул, но не потому, что ему представилось зрелище головы Сумасшедшего Дика. Большинство воров, описывая то, что украли, так сильно занижали размер добычи, что, должно быть, до сих пор ворочались в собственных могилах. Воображение хорошо помогало им спланировать ограбление, но давало сбой при описании того, как это произошло.
Если бы драгоценности превратились в дождевые капли, некоторые люди в них бы сейчас утонули. Улыбки Уилла никто не заметил, так как капюшон отбрасывал ему на лицо тень. Глаза его разгорелись: мимо него по красному ковру медленно проходили короли, королевы, принцы и принцессы. Герольды громко объявляли их титулы и звания. Все эти высокие лица шли к тронному возвышению, где их приветствовали король Август с супругой.
Подумать только, он своими глазами видит короля. Вот он, с бритой головой, сидит в нескольких метрах от него! С тех пор как Уилл себя помнил, люди рассказывали истории о короле Августе и о его кампании в Окраннеле. Да если бы он тогда не разгромил армию Кайтрин, она захватила бы и другие территории. Барды вынуждены были бы тогда посвящать песни ей, а она испоганила бы своей задницей трон Альциды. Кстати, в той самой кампании нашел себе невесту, что делало рассказы о нем еще романтичнее.
Множество людей в Низине демонстрировали свои шрамы и заверяли, что заработали они их в той самой кампании, но Уилла они обдурить не могли. Да если бы каждый из них там побывал, армия Августа была бы куда больше, чем те три тысячи, что были тогда с ним. Так как почти ни у кого из хвастунов не было свойственного Окраннелу выговора, Уилл знал: в нерегулярных войсках, присоединившихся к Августу, их не было. Уилл не обижался на них за вранье: уж больно красочны были истории о каждом имевшемся у них шраме.
Король Август, однако, был самый что ни на есть настоящий. Лысая голова, блестящие глаза, пышные усы — все говорило о том, что человеку этому куда привычнее быть в гуще сражения или даже на пиратском корабле в Лунном море. Август создан для приключений, и сердце Уилла переполняла гордость за него.
Уилл улыбнулся еще шире: ему пришла в голову забавная мысль, что если бы он вздумал сейчас заняться воровством, то оставил бы Августу его корону.
Король Скрейнвуд из Ориозы производил совершенно другое впечатление. В его длинных каштановых его волосах запутались седые пряди, и хотя маска, которую он носил, мешала как следует рассмотреть короля, Уилл все же заметил, что светло-карие глаза Скрейнвуда в прорезях маски беспокойно двигались. Уилл и раньше встречал таких людей на улицах. Чуть сгорбленные плечи, беспокойные, порывистые движения — все это свидетельствует о том, что человеку есть что скрывать. Уилл охотно украл бы у него что-нибудь, если бы не подозревал, что в короне имеются фальшивые драгоценности.
На Совет Королей Скрейнвуд приехал со скромной свитой. Ходили смутные слухи, что он овдовел. Рассказывали, что жена его отправилась покататься на небольшой лодке и не вернулась. Сплетники утверждали, что она жила в изгнании, словно пастушка, и что сыновья навещали мать, когда Скрейнвуд уезжал из дома. Уилл далеко не всему верил. Принцев тем не менее не было видно, хотя и говорили, что младший прибыл вместе с отцом.
Следом за Скрейнвудом в зал вошла делегация из Окраннела. — За спиной Уилла зашипел по-кошачьи Эстафа:
— Окраннел должен был бы по закону пройти раньше Ориозы. Скрейнвуд заявляет о своем праве идти первым, потому что у него, видите ли, есть народ. А на самом-то деле в Ориозе авроланов куда больше, чем на границах Окраннела.
Король Стефин из Окраннела шел по ковру очень медленно, шаркая ногами. Под одну руку его поддерживала какая-то старая карга, а под другую — мужчина средних лет. За ними двигалась довольно большая свита. Однако Уилл заметил, что драгоценности были лишь на нескольких персонах. Если бы их драгоценности превратились в капли дождя, в Окраннеле случилась бы засуха.
В делегации Окраннела выделялась одна женщина, высокая, со светлыми, почти белыми, чуть ли не как у Ворона, волосами. Недостаток драгоценностей в их группе с успехом восполнили бы ее аметистовые глаза. Двигалась женщина так грациозно, что любая красавица выглядела бы рядом с ней в высшей степени неуклюжей, да и не только в этом зале. Там, в Низине, я видел танцующих женщин, от которых у мужчин вскипала кровь, но все же ни одна из них с ней бы не сравнилась… Уилл понял, что красивее этой женщины никого еще не видел.
Да это же она! Он потянул Ворона за рукав и прошептал:
— Эта женщина, из Окраннела… мы ведь видели ее в Стеллине. Ну тогда, на лошади. Предводительница бандитов.
Ворон чуть подался вперед, присмотрелся.
— Возможно, ты прав. Как ее объявили?
Уилл пожал плечами, но Эстафа встрял в разговор:
— Принцесса Алексия, дочь принца Кирилла.
— Так это и есть Алексия, — вдруг очень тихо сказал Ворон.
Уилл нахмурился:
— Вы что же, знаете ее?
— Я… — Ворон помолчал, потом кашлянул в кулак. — Я слышал о ней. Говорили, что после гибели отца ей удалось выжить, но с тех пор я ничего о ней не слыхал.
Эстафа хмыкнул:
— Ее отвезли в Гирвиргул, там и воспитывали. Ходили слухи, что великая герцогиня Татьяна, тетка короля, выслала ее туда. Ну а у гиркимов какое воспитание? Она — дикарка.
Уилл вскинул глаза на словоохотливого мага и покачал головой.
— Не знаю насчет всего остального, но на лошади она сидит отменно.
— Ты совершенно прав. — Ворон улыбнулся Уиллу. — Да и платье она тоже носит с достоинством.
Делегация из Окраннела шла медленно, но как только короля Августа поприветствовали король Стефин и принцесса Алексия, следующая группа проследовала уже быстро. Уилл не знал, кто этот маленький мужчина в синем бархате с черной отделкой, но понимал, что он из Крепости Дракона. За коротышкой следовали десять особ, мужского и женского пола, судя по всему — воины. Подобное умозаключение Уиллу сделать было нетрудно: ведь все они были механоидами, а поставили их в пары таким образом, чтобы искусственные их ноги и руки были повернуты внутрь. Так они и шли, сцепив друг с дружкой металлические руки.
Голос Ворона прозвучал словно бы издали:
— Это Дотан Каварр, барон Дракона. Тот самый человек, который должен разбросать фрагменты Короны Дракона.
Юный вор кивнул головой. Каварр оказался первым взрослым человеком, который был ниже его ростом. Свои светлые, почти белые волосы он носил распущенными. Холеные усы и бородка были того же цвета. Серые с голубыми крапинками глаза беспокойно озирали зал. Уилл встречал таких людей на улице и считал их либо параноиками, либо трусами, либо излишне подозрительными, а может и выслеживающими кого-то.
Человек этот несколько раз посмотрел на Уилла, чем нагнал на него страх.
— С кем это он? Ворон улыбнулся.
— Это его жена, Райгопа из Ориозы. Она к тому же сестра Скрейнвуда. Время пощадило ее.
Уилл поднял бровь, и Ворон кивнул.
— Я о ней многое слышал. Однажды видел ее на празднике Урожая, когда тот проходил в Ислине. Морщин, правда, на ее лице было поменьше, да и седых прядей в черных волосах тоже не было и в помине. Но и тогда я заметил в ней и силу, и чувство собственного достоинства, и грацию. Люди, которые идут за ними, вероятно, командиры батальонов. Некоторые из них недавно повышены в звании.
Эстафа откашлялся:
— Мои источники лучше ваших. Те двое, что идут последними, — новички. Ее зовут Джэнсис Айронсайд, она из Мурозо. Мужчина, ее муж, — из Ориозы. Он немного педантичен насчет ношения масок, но думаю, он просто хочет как следует упрятать лицо. Ведь от него очень мало что осталось.
Уилл нахмурился. Женщина выглядела совершенно нормальной, впрочем, платье на ней было длинное и, похоже, прикрывало то, что заставляло ее хромать. На левой руке ее была голубая кожаная перчатка, и если там осталось всего три пальца, то никто не узнает, что остальных недостает. Ее синяя бархатная маска, отороченная черным шелком, соответствовала наряду барона Дракона.
Глядя на мужа Джэнсис, Уилл признал, что чародей, скорее всего, прав: в прошлом тот, судя по всему, потерял большую часть лица вместе с носом. Края его черной маски украшены были лентами и маленькими белыми символами, но, приглядевшись, можно было заметить серебристую пластинку, заменявшую кожу. Уилл не был уверен до конца, однако припоминал, что кое-кто из ворков носил такую пластинку. Может, ворк и занимался воссозданием солдата?
Ворон сдвинул брови:
— У этого солдата есть имя?
— Хокинс. Насколько я помню, Саллит Хокинс.
Уилл широко раскрыл глаза:
— Неужели тот самый предатель? Чародей чуть слышно рассмеялся:
— Нет, он был братом предателя, помогавшего королю Августу в его кампании в Окраннеле. Он потом очистил их имя от позора.
— Да неужели от этого можно очиститься? — Уилл покачал головой. — По-моему, нельзя.
Маг презрительно фыркнул:
— Твоя задача не легче.
— Что?
— Я имею в виду пресловутое пророчество, пророчество воркэльфов. — Эстафа покачал головой. — Кенвик Норрингтон и его сын служат Кайтрин в качестве сулланкири, но в пророчестве сказано: уничтожит ее Норрингтон. И этот Норрингтон — ты, Уилл.
— Что? — Он взглянул на Ворона и увидел в его глазах смятение, перешедшее в печаль. — Так вот, оказывается, в чем все дело. Нет. НЕТ!
Ворон протянул к нему руку, но Уилл резким движением отбросил ее, развернулся и бросился к дверям. Он слышал, как Ворон зовет его, просит подождать, однако внимания на его слова парень уже не обращал. Уилл оскалил зубы на стражников, сложивших пальцы, словно приготовляясь произнести заклинание. Но он успел проскочить мимо и выбежать из крепости. Уилл побежал по лабиринту кривых улиц, срезал дорогу и устремился на север, в Низину, где тотчас затерялся.
ГЛАВА 32
Эстафа обнажил огромные зубы. Улыбка вышла неискренней.
— Ну что ты, Уилл, тебе не годятся ни ленточки, ни вставки. Ты ведь ученик. Принимая во внимание твой юный возраст, никто не поверит в то, что ты добился каких-то успехов. Хотя не волнуйся, — маг заговорщицки ему подмигнул, — ты и без того особенный.
Уилл нахмурился:
— Но я видел здесь парня, на котором роба, как у Джарми, и у него при этом полно всяких ленточек, а выглядит он моложе меня.
— А… это адепт Риз. Да, он тоже особенный… в своей области. Он явился сюда после долгого путешествия. — — Адепт Эстафа прикрыл тонкими губами зубастый рот. — Ну давай, Уилл, иди. В робе ученика можно быть незаметным, а тебе до поры лучше оставаться в тени.
Уилл закатил глаза и отправился в комнату, которую ему предоставили в башне чародеев. За один день пути в Ислин он обнаружил, что все чародеи любят изъясняться загадками. Мальчик и не придал бы этому особого значения, если бы не особенные взгляды, которые они на него бросали. Несколько человек, такие как Джарми, оказались неплохими ребятами: они внимательно слушали его рассказы о том, как он сражался в горах и на конюшне с бормокинами.
Сама башня немного его раздражала. Когда Уиллу отвели комнату, то сказали, что она находится во втором коридоре налево. Он пошел по коридору, повернул налево, снова налево и оказался в маленьком алькове. За дверью Уилл обнаружил небольшую комнату с круглым столом, кроватью, комодом, двумя стульями и матросским сундучком с большим замком. Он хотел с помощью своих отмычек поработать с замком, чтобы попрактиковаться, но при первом же прикосновении замок открылся. Внутри лежала одежда его размера. Спустя два дня Уилл заметил, что набор одежды меняется в зависимости от погоды; а однажды, когда, проснувшись поутру, парень решил, что день сегодня какой-то бесцветный, то и рубашки в сундучке оказались соответствующие.
Это бы еще ничего, но комната его всегда была во втором левом коридоре. Если Уилл поворачивал направо (он помнил, что находится в круглой башне), то отыскать свою комнату не мог. Когда он шел в обратном направлении и два раза поворачивал налево, тут же находил комнату. Пробовал он и три раза повернуть направо, и спуститься вниз, и дойти до столовой, но комната его неизменно оказывалась за вторым левым поворотом. По лестнице подниматься ему было незачем, хотя как-то однажды он спустился к ужину и, возвращаясь, вынужден был спуститься еще на один этаж, прежде чем вышел в свой левый коридор.
В результате башню он вообще не покидал и не выходил на улицы Ислина. И все же хорошо быть дома, вдыхать запах моря, слушать родной говор, смотреть, как солнце закатывается за горы. Из окна башни Уилл видел, как над петляющими улицами летают от дома к дому воздушные корзины. Низину ему отсюда было не видно, так как крепость Грипс загораживала обзор, но он знал, что она по-прежнему там, и этого ему было достаточно.
А теперь я здесь, в крепости Грипс. Прожив всю свою жизнь в Ислине, Уилл знал, что правительство Альциды использовало старинную крепость как место для проведения важных приемов и балов. Многие воры придумывали способы проникнуть сюда во время такого события. И у них все здорово получалось: они обкрадывали знать и бесследно скрывались… во всяком случае, они в этом клялись. Несмотря на всю их похвальбу, у Уилла сложилось убеждение: такое предприятие в принципе невозможно. Семеро все же попытались, из них трое в одиночку и четверо вместе, в одной шайке. О судьбе пяти воров из этой семерки Уилл не слышал ни слова, а вот одна голова появилась-таки на колу возле задних ворот. Ее хорошо было видно из Низины.
Вслед за этим неудачником осмелился на подобное предприятие и Азур Паук. Он украл корону, которую должны были преподнести старшей дочери короля Каллисте на ее пятнадцатилетие. В Низине говорили: король Август поклялся, что будет ходить с обритой головой до тех пор, пока корону не вернут. Азур Паук после этой кражи покинул Ислин. Кто-то утверждал, что он бежал, а кто-то — что в другом месте ему подвернулось выгодное дельце. Уилл поддерживал последнюю версию и был рад, что кумир его не пойман и не разделил печальную судьбу других воров.
Уилл вздрогнул, но не потому, что ему представилось зрелище головы Сумасшедшего Дика. Большинство воров, описывая то, что украли, так сильно занижали размер добычи, что, должно быть, до сих пор ворочались в собственных могилах. Воображение хорошо помогало им спланировать ограбление, но давало сбой при описании того, как это произошло.
Если бы драгоценности превратились в дождевые капли, некоторые люди в них бы сейчас утонули. Улыбки Уилла никто не заметил, так как капюшон отбрасывал ему на лицо тень. Глаза его разгорелись: мимо него по красному ковру медленно проходили короли, королевы, принцы и принцессы. Герольды громко объявляли их титулы и звания. Все эти высокие лица шли к тронному возвышению, где их приветствовали король Август с супругой.
Подумать только, он своими глазами видит короля. Вот он, с бритой головой, сидит в нескольких метрах от него! С тех пор как Уилл себя помнил, люди рассказывали истории о короле Августе и о его кампании в Окраннеле. Да если бы он тогда не разгромил армию Кайтрин, она захватила бы и другие территории. Барды вынуждены были бы тогда посвящать песни ей, а она испоганила бы своей задницей трон Альциды. Кстати, в той самой кампании нашел себе невесту, что делало рассказы о нем еще романтичнее.
Множество людей в Низине демонстрировали свои шрамы и заверяли, что заработали они их в той самой кампании, но Уилла они обдурить не могли. Да если бы каждый из них там побывал, армия Августа была бы куда больше, чем те три тысячи, что были тогда с ним. Так как почти ни у кого из хвастунов не было свойственного Окраннелу выговора, Уилл знал: в нерегулярных войсках, присоединившихся к Августу, их не было. Уилл не обижался на них за вранье: уж больно красочны были истории о каждом имевшемся у них шраме.
Король Август, однако, был самый что ни на есть настоящий. Лысая голова, блестящие глаза, пышные усы — все говорило о том, что человеку этому куда привычнее быть в гуще сражения или даже на пиратском корабле в Лунном море. Август создан для приключений, и сердце Уилла переполняла гордость за него.
Уилл улыбнулся еще шире: ему пришла в голову забавная мысль, что если бы он вздумал сейчас заняться воровством, то оставил бы Августу его корону.
Король Скрейнвуд из Ориозы производил совершенно другое впечатление. В его длинных каштановых его волосах запутались седые пряди, и хотя маска, которую он носил, мешала как следует рассмотреть короля, Уилл все же заметил, что светло-карие глаза Скрейнвуда в прорезях маски беспокойно двигались. Уилл и раньше встречал таких людей на улицах. Чуть сгорбленные плечи, беспокойные, порывистые движения — все это свидетельствует о том, что человеку есть что скрывать. Уилл охотно украл бы у него что-нибудь, если бы не подозревал, что в короне имеются фальшивые драгоценности.
На Совет Королей Скрейнвуд приехал со скромной свитой. Ходили смутные слухи, что он овдовел. Рассказывали, что жена его отправилась покататься на небольшой лодке и не вернулась. Сплетники утверждали, что она жила в изгнании, словно пастушка, и что сыновья навещали мать, когда Скрейнвуд уезжал из дома. Уилл далеко не всему верил. Принцев тем не менее не было видно, хотя и говорили, что младший прибыл вместе с отцом.
Следом за Скрейнвудом в зал вошла делегация из Окраннела. — За спиной Уилла зашипел по-кошачьи Эстафа:
— Окраннел должен был бы по закону пройти раньше Ориозы. Скрейнвуд заявляет о своем праве идти первым, потому что у него, видите ли, есть народ. А на самом-то деле в Ориозе авроланов куда больше, чем на границах Окраннела.
Король Стефин из Окраннела шел по ковру очень медленно, шаркая ногами. Под одну руку его поддерживала какая-то старая карга, а под другую — мужчина средних лет. За ними двигалась довольно большая свита. Однако Уилл заметил, что драгоценности были лишь на нескольких персонах. Если бы их драгоценности превратились в капли дождя, в Окраннеле случилась бы засуха.
В делегации Окраннела выделялась одна женщина, высокая, со светлыми, почти белыми, чуть ли не как у Ворона, волосами. Недостаток драгоценностей в их группе с успехом восполнили бы ее аметистовые глаза. Двигалась женщина так грациозно, что любая красавица выглядела бы рядом с ней в высшей степени неуклюжей, да и не только в этом зале. Там, в Низине, я видел танцующих женщин, от которых у мужчин вскипала кровь, но все же ни одна из них с ней бы не сравнилась… Уилл понял, что красивее этой женщины никого еще не видел.
Да это же она! Он потянул Ворона за рукав и прошептал:
— Эта женщина, из Окраннела… мы ведь видели ее в Стеллине. Ну тогда, на лошади. Предводительница бандитов.
Ворон чуть подался вперед, присмотрелся.
— Возможно, ты прав. Как ее объявили?
Уилл пожал плечами, но Эстафа встрял в разговор:
— Принцесса Алексия, дочь принца Кирилла.
— Так это и есть Алексия, — вдруг очень тихо сказал Ворон.
Уилл нахмурился:
— Вы что же, знаете ее?
— Я… — Ворон помолчал, потом кашлянул в кулак. — Я слышал о ней. Говорили, что после гибели отца ей удалось выжить, но с тех пор я ничего о ней не слыхал.
Эстафа хмыкнул:
— Ее отвезли в Гирвиргул, там и воспитывали. Ходили слухи, что великая герцогиня Татьяна, тетка короля, выслала ее туда. Ну а у гиркимов какое воспитание? Она — дикарка.
Уилл вскинул глаза на словоохотливого мага и покачал головой.
— Не знаю насчет всего остального, но на лошади она сидит отменно.
— Ты совершенно прав. — Ворон улыбнулся Уиллу. — Да и платье она тоже носит с достоинством.
Делегация из Окраннела шла медленно, но как только короля Августа поприветствовали король Стефин и принцесса Алексия, следующая группа проследовала уже быстро. Уилл не знал, кто этот маленький мужчина в синем бархате с черной отделкой, но понимал, что он из Крепости Дракона. За коротышкой следовали десять особ, мужского и женского пола, судя по всему — воины. Подобное умозаключение Уиллу сделать было нетрудно: ведь все они были механоидами, а поставили их в пары таким образом, чтобы искусственные их ноги и руки были повернуты внутрь. Так они и шли, сцепив друг с дружкой металлические руки.
Голос Ворона прозвучал словно бы издали:
— Это Дотан Каварр, барон Дракона. Тот самый человек, который должен разбросать фрагменты Короны Дракона.
Юный вор кивнул головой. Каварр оказался первым взрослым человеком, который был ниже его ростом. Свои светлые, почти белые волосы он носил распущенными. Холеные усы и бородка были того же цвета. Серые с голубыми крапинками глаза беспокойно озирали зал. Уилл встречал таких людей на улице и считал их либо параноиками, либо трусами, либо излишне подозрительными, а может и выслеживающими кого-то.
Человек этот несколько раз посмотрел на Уилла, чем нагнал на него страх.
— С кем это он? Ворон улыбнулся.
— Это его жена, Райгопа из Ориозы. Она к тому же сестра Скрейнвуда. Время пощадило ее.
Уилл поднял бровь, и Ворон кивнул.
— Я о ней многое слышал. Однажды видел ее на празднике Урожая, когда тот проходил в Ислине. Морщин, правда, на ее лице было поменьше, да и седых прядей в черных волосах тоже не было и в помине. Но и тогда я заметил в ней и силу, и чувство собственного достоинства, и грацию. Люди, которые идут за ними, вероятно, командиры батальонов. Некоторые из них недавно повышены в звании.
Эстафа откашлялся:
— Мои источники лучше ваших. Те двое, что идут последними, — новички. Ее зовут Джэнсис Айронсайд, она из Мурозо. Мужчина, ее муж, — из Ориозы. Он немного педантичен насчет ношения масок, но думаю, он просто хочет как следует упрятать лицо. Ведь от него очень мало что осталось.
Уилл нахмурился. Женщина выглядела совершенно нормальной, впрочем, платье на ней было длинное и, похоже, прикрывало то, что заставляло ее хромать. На левой руке ее была голубая кожаная перчатка, и если там осталось всего три пальца, то никто не узнает, что остальных недостает. Ее синяя бархатная маска, отороченная черным шелком, соответствовала наряду барона Дракона.
Глядя на мужа Джэнсис, Уилл признал, что чародей, скорее всего, прав: в прошлом тот, судя по всему, потерял большую часть лица вместе с носом. Края его черной маски украшены были лентами и маленькими белыми символами, но, приглядевшись, можно было заметить серебристую пластинку, заменявшую кожу. Уилл не был уверен до конца, однако припоминал, что кое-кто из ворков носил такую пластинку. Может, ворк и занимался воссозданием солдата?
Ворон сдвинул брови:
— У этого солдата есть имя?
— Хокинс. Насколько я помню, Саллит Хокинс.
Уилл широко раскрыл глаза:
— Неужели тот самый предатель? Чародей чуть слышно рассмеялся:
— Нет, он был братом предателя, помогавшего королю Августу в его кампании в Окраннеле. Он потом очистил их имя от позора.
— Да неужели от этого можно очиститься? — Уилл покачал головой. — По-моему, нельзя.
Маг презрительно фыркнул:
— Твоя задача не легче.
— Что?
— Я имею в виду пресловутое пророчество, пророчество воркэльфов. — Эстафа покачал головой. — Кенвик Норрингтон и его сын служат Кайтрин в качестве сулланкири, но в пророчестве сказано: уничтожит ее Норрингтон. И этот Норрингтон — ты, Уилл.
— Что? — Он взглянул на Ворона и увидел в его глазах смятение, перешедшее в печаль. — Так вот, оказывается, в чем все дело. Нет. НЕТ!
Ворон протянул к нему руку, но Уилл резким движением отбросил ее, развернулся и бросился к дверям. Он слышал, как Ворон зовет его, просит подождать, однако внимания на его слова парень уже не обращал. Уилл оскалил зубы на стражников, сложивших пальцы, словно приготовляясь произнести заклинание. Но он успел проскочить мимо и выбежать из крепости. Уилл побежал по лабиринту кривых улиц, срезал дорогу и устремился на север, в Низину, где тотчас затерялся.
ГЛАВА 32
Король Скрейнвуд продолжал на первой сессии Совета Королей свою обличительную речь, и Алексия решила, что он не только подтвердил сегодня свою репутацию превосходного оратора, но и превзошел самого себя. В зеленой его маске, нарядной, с лентами и перьями, расшитой символами, казалось, было больше благородства, чем в ее обладателе. Ноющий голос отражал внутреннее смятение, а сарказм произносимых им слов выплескивал на слушателей неисчерпаемую злобу. Алексия сидела во втором ряду делегации от Окраннела, и ей очень хотелось перескочить через стол, подбежать к нему и нанести короткий прямой удар.
Верхняя губа Скрейнвуда, полускрытая маской, насмешливо изогнулась.
— Вдобавок, как нам доложила делегация из Вильвана, у них произошло «мелкое происшествие»: они привезли с собой Норрингтон. а, того самого, который согласно предсказанию, должен одолеть Кайтрин. Так вот, они его потеряли. Разве можно потерю спасителя цивилизации отнести к разряду «мелких происшествий»?
На протяжении всего своего выступления Скрейнвуд расхаживал взад и вперед. Сейчас он оказался внутри круга, по периметру которого стояли столы с делегатами от Альциды, Ориозы, Мурозо, Себции и Джераны. Длинные эти столы были укрыты знаменами с гербами их наций. За двумя столами поменьше сидели делегаты Альциды. Между ними на троне — в качестве председательствующего Август.
Напротив него стояли еще два маленьких стола. Один из них, из вежливости, предоставили Окраннелу. Другой стол был отведен Крепости Дракона. Барон Дракона сидел за ним в гордом одиночестве, если не считать двух офицеров-механоидов у него за спиной.
Из-за стола с представителями Вильвана поднялся чародей в простой серой робе. Он сцепил пальцы на талии, и длинные рукава прикрыли его руки.
— Если король Скрейнвуд и взволнованные происшествием высокие представители его стороны позволят, я попробую объяснить, но попрошу, чтобы меня не прерывали.
Король Август кивнул:
— Пожалуйста, король Скрейнвуд, сдержите свои чувства на несколько минут. Дайте им возможность объясниться.
— Хорошо, Август, хотя мне кажется, что порядок ведения собрания тем самым нарушается.
Представитель Вильвана поклонился:
— Я хотел бы восстановить хронологию событий. Как вы все знаете, с юга Сапорции в Вильван прибыли добровольцы для защиты острова. Когда они приехали, нас известили, что молодой человек, который был с ними, возможно, является тем самым Норрингтоном из пророчества. Мы приняли меры, чтобы обеспечить его безопасность, и нам это удалось. Он был доставлен сюда вместе с нашей делегацией в целости и сохранности.
Скрейнвуд презрительно фыркнул:
— Вам это не удалось.
— Наша ошибка, король Скрейнвуд, заключалась в том, что мы не просветили на этот счет членов нашей группы, считая, что все это нужно держать в тайне. У нас в это время были другие проблемы. Когда добровольцы приехали в Вильван, мы воспользовались их кораблями, чтобы эвакуировать с острова наших учеников. Все они — сыны и дочери ваших людей. Вы послали их к нам на обучение. Это лучшие и наиболее талантливые дети, которые живут на нашей земле. Каждый одарен особыми магическими способностями, которые мы старались довести до совершенства.
Как выяснилось, нападение Кайтрин на Вильван преследовало две цели, причем ни одна из них не предполагала захват острова. Первая ее цель — истребление пиратов Вруоны. Со дня падения Окраннела и потери им флота пираты чувствовали себя в море хозяевами. Они нападали на ее корабли — те, что шли на юг, — вот Кайтрин и заключила с пиратами обманный союз. Под видом помощи включила их в состав флота, напавшего на остров, и добилась того, что значительная часть этих кораблей и их экипажей была уничтожена. Так как ни один из известных ее кораблей участия в нападении не принимал, можно предположить, что Вионна договорилась с Кайтрин уничтожить своих врагов во время нашествия.
Чародей помолчал, и плечи его опустились.
— Вторая ее цель… Она, похоже, предвидела, что мы захотим эвакуировать нашу талантливую молодежь. Пираты пошли за ними, утопили лодки и сожгли их. Они убили сотни детей. Другие утонули. Многие пропали без вести. Из почти девятисот детей, которых мы увезли, в наличии осталось менее пятидесяти.
— Вы допустили, чтобы наши дети стали приманкой для рыб? — хрипло засмеялась великая герцогиня Татьяна. — Не думайте, что в следующий раз мы пошлем к вам из Окраннела хотя бы одного ребенка.
Чародей кивнул:
— Я вас прекрасно понимаю, и трагедия эта, без сомнения, отозвалась болью во всех наших сердцах. Уверен, что Кайтрин рассчитывала именно на это. Она не только уничтожила племя юных чародеев, но и, так сказать, засолила почву, чтобы на ней больше ничего не выросло. Если она захочет напасть на нас лет через десять — двенадцать, гибель этих подававших надежды детей всем нам аукнется.
Скрейнвуд снова стал ходить взад и вперед.
— Но ведь Кайтрин должна быть уничтожена этим самым Норрингтоном. Хотя… постойте, вы ведь и его потеряли.
— Да, ваше величество. — Чародей вздохнул, и Алексия чуть ли не физически ощутила, какая на него навалилась усталость. — Сейчас наши люди заняты его поисками.
— Но если мои источники верны, магию они при этом не используют! — торжествующе воскликнул Скрейнвуд. — Возможно, экспертами в поисках этого якобы спасителя были ваши погибшие дети?
Чародей напрягся.
— Вы можете оспаривать компетенцию нашего руководства, король Скрейнвуд, но не марайте память наших детей, ваших детей своими насмешками. Объяснение же здесь самое простое: если мы, разыскивая спасителя, применим магию, то очень возможно, что Кайтрин и ее агенты воспользуются этими нашими усилиями и обнаружат его первыми. Само собой разумеется, что возможен и обратный ход событий, поэтому наши люди работают и в этом направлении.
Королева Джераны Карус подняла палец:
— Судя по вашему высказыванию, Кайтрин известно, что Норрингтон существует?
— Да, ваше величество, мне так говорили.
— Но как это стало возможным?
Чародей прищурил темные глаза:
— Способ, которым воспользовались другие — не мы, — подтвердил личность мальчика, и агенты Кайтрин сумели это обнаружить. Должен сказать, что это было неизбежным.
Август подался вперед на своем троне:
— Почему мальчик убежал?
— Ему не говорили, что он — Норрингтон из пророчества. Когда подросток это неожиданно узнал, представьте себе его шок. Его словно ветром сдуло.
Король Ориозы гневно сверкнул очами:
— Вам было известно, что он тот самый Норрингтон, а следовательно, и мой подданный, и ему не сказали, кто он такой? Мне не сказали, кто он такой? Это недопустимо!
— Если бы это зависело от меня, Скрейнвуд, ты бы до сих пор не знал, что он вообще существует.
Насмешливый голос прозвучал из второго ряда, и Алексии пришлось повернуться налево, чтобы увидеть говорящего. Она узнала воркэльфа по белому гребню волос: накануне она видела его на приеме. В этот раз плаща из скальпов бормокинов на нем не было, и руки его, изрезанные татуировками, были выставлены на всеобщее обозрение. Алексия на секунду задумалась и кивнула своим мыслям. Это тот, чье имя — Резолют.
Резолют окинул комнату серебряными глазами:
— Я нашел Норрингтона здесь, в Ислине. Взял его с собой туда, где личность его была подтверждена. И собирался отвезти в Крепость Дракона, чтобы он мог там противостоять Кайтрин. Вильван ко всему этому отношения не имеет, за исключением того, что вчера они включили мальчика в свою делегацию.
Король Август осторожно погладил бороду:
— Я знаю тебя не первый год, Резолют, знаю и о том, что ты посвятил жизнь освобождению Воркеллина. И если спрашиваю, то не для того, чтобы усомниться в твоей мудрости, я просто хочу узнать.
Воркэльф медленно наклонил голову:
— Ваше чувство справедливости хорошо известно, ваше величество. Спрашивайте.
— Почему ты не сказал Норрингтону, кто он такой?
— Он еще мальчишка, и не только по годам. Он еще не вырос — ни умом, ни телом. Я нашел его здесь, в Низине. Он — вор и, кроме ислинских трущоб, ничего не знает. Его надо было обучить, он должен был принять свою судьбу.
— Принять свою судьбу? — Скрейнвуд широко развел руки. — Мальчика нужно принять и обласкать. Пусть это сделают все нации, представителей которых мы здесь видим. Ведь он — наш освободитель от бича Севера. Мы соберем войска, и он поведет нас к победе.
Воркэльф сурово на него посмотрел:
— Ты дважды ошибаешься, Скрейнвуд. Во-первых, мы знаем, что он — Норрингтон, но не знаем, тот ли он Норрингтон. Да, может, сейчас какая-нибудь девчонка носит в чреве его ребенка. Во-вторых, даже если и в самом деле он тот самый Норрингтон, то признание за ним его превосходства означало бы, что возражать ему никто не будет, а это уж совсем глупо.
— Более того, — вмешался в разговор барон Дракона, — полагать, что для победы над Кайтрин нам нужен этот ребенок, — верх глупости. Если я правильно помню текст пророчества, то в нем сказано, что он убьет «бича Севера», а не Кайтрин. Возможно даже, он уничтожит одного из ее сулланкири — возможно, собственного отца или даже деда — и тем самым исполнит слова пророчества. К тому же мы не должны забывать, что пророчество обещает лишь освобождение Воркеллина. Я уверен, что добропорядочные люди, которые сидят слева от меня, считают неприемлемой длительную оккупацию Окраннела.
— Это так, — вскочила со своего места Татьяна. — И мы не одобряем попытки Ориозы заявить свои права на Норрингтона.
Из-под маски Скрейнвуда выползла улыбка.
— Вы неправильно меня поняли, предполагая, что я хочу завладеть Норрингтоном или подтолкнуть ребенка к действиям, к которым он еще не готов. Это совсем не так. Мои намерения относительно мальчика весьма просты. Первое: я хочу, чтобы его нашли, прежде чем это сделает Кайтрин. Второе: так как она о нем знает и намерена отыскать, то призываю приложить к поиску все возможные усилия. Полагаю, мы можем использовать этого мальчика. Если мы его вырастим, обласкаем и поставим во главе армии, Кайтрин вынуждена будет обратить на него внимание. Она должна будет его бояться, и это отвлечет ее от борьбы с тобой, брат мой Дотан.
Барон Дракона на мгновение закрыл глаза.
— Поправьте меня, если я ошибаюсь, но мне кажется, что Кайтрин на руку преждевременное исполнение пророчества: она позволит Норрингтону уничтожить пресловутый «бич Севера» и освободить Воркеллин. А потом обескровит нас, время от времени нападая на остров. Таким образом, Норрингтон больше не будет представлять для нее угрозу. У Кайтрин будут развязаны руки, и она сможет атаковать юг. Вот почему я предлагаю немедленно и как следует по ней ударить. У меня уже и планы составлены…
Королева Карус не дала ему продолжить:
— Братья и сестры, я обязана возразить. В настоящий момент нам не нужны никакие планы. Как вы все прекрасно осведомлены, трон я заняла недавно, и хотя я и раньше посещала Советы Королей, по воле моего отца я вышла замуж, прежде чем вступить на престол. Мой военный советник, генерал Марк Адроганс, едет сейчас сюда, но на дорогу ему потребуется еще полнедели.
Алексия сдвинула брови. О генерале Адрогансе она знала мало, и в основном не слишком лестное, однако старалась не судить его строго. У генерала была всем известная слабость: он терпеть не мог морских путешествий. Он бы приехал в Ислин раньше, если бы Кайтрин, воспользовавшись его отсутствием, не начала наступление с границы Окраннела. Адроганс, однако, одурачил ее, отправив на малой скорости на юг вещевой обоз. Армия его шла с обозом в течение двух дней, а потом быстро поскакала на север. Они застали отряды авроланов врасплох и разгромили их.
Верхняя губа Скрейнвуда, полускрытая маской, насмешливо изогнулась.
— Вдобавок, как нам доложила делегация из Вильвана, у них произошло «мелкое происшествие»: они привезли с собой Норрингтон. а, того самого, который согласно предсказанию, должен одолеть Кайтрин. Так вот, они его потеряли. Разве можно потерю спасителя цивилизации отнести к разряду «мелких происшествий»?
На протяжении всего своего выступления Скрейнвуд расхаживал взад и вперед. Сейчас он оказался внутри круга, по периметру которого стояли столы с делегатами от Альциды, Ориозы, Мурозо, Себции и Джераны. Длинные эти столы были укрыты знаменами с гербами их наций. За двумя столами поменьше сидели делегаты Альциды. Между ними на троне — в качестве председательствующего Август.
Напротив него стояли еще два маленьких стола. Один из них, из вежливости, предоставили Окраннелу. Другой стол был отведен Крепости Дракона. Барон Дракона сидел за ним в гордом одиночестве, если не считать двух офицеров-механоидов у него за спиной.
Из-за стола с представителями Вильвана поднялся чародей в простой серой робе. Он сцепил пальцы на талии, и длинные рукава прикрыли его руки.
— Если король Скрейнвуд и взволнованные происшествием высокие представители его стороны позволят, я попробую объяснить, но попрошу, чтобы меня не прерывали.
Король Август кивнул:
— Пожалуйста, король Скрейнвуд, сдержите свои чувства на несколько минут. Дайте им возможность объясниться.
— Хорошо, Август, хотя мне кажется, что порядок ведения собрания тем самым нарушается.
Представитель Вильвана поклонился:
— Я хотел бы восстановить хронологию событий. Как вы все знаете, с юга Сапорции в Вильван прибыли добровольцы для защиты острова. Когда они приехали, нас известили, что молодой человек, который был с ними, возможно, является тем самым Норрингтоном из пророчества. Мы приняли меры, чтобы обеспечить его безопасность, и нам это удалось. Он был доставлен сюда вместе с нашей делегацией в целости и сохранности.
Скрейнвуд презрительно фыркнул:
— Вам это не удалось.
— Наша ошибка, король Скрейнвуд, заключалась в том, что мы не просветили на этот счет членов нашей группы, считая, что все это нужно держать в тайне. У нас в это время были другие проблемы. Когда добровольцы приехали в Вильван, мы воспользовались их кораблями, чтобы эвакуировать с острова наших учеников. Все они — сыны и дочери ваших людей. Вы послали их к нам на обучение. Это лучшие и наиболее талантливые дети, которые живут на нашей земле. Каждый одарен особыми магическими способностями, которые мы старались довести до совершенства.
Как выяснилось, нападение Кайтрин на Вильван преследовало две цели, причем ни одна из них не предполагала захват острова. Первая ее цель — истребление пиратов Вруоны. Со дня падения Окраннела и потери им флота пираты чувствовали себя в море хозяевами. Они нападали на ее корабли — те, что шли на юг, — вот Кайтрин и заключила с пиратами обманный союз. Под видом помощи включила их в состав флота, напавшего на остров, и добилась того, что значительная часть этих кораблей и их экипажей была уничтожена. Так как ни один из известных ее кораблей участия в нападении не принимал, можно предположить, что Вионна договорилась с Кайтрин уничтожить своих врагов во время нашествия.
Чародей помолчал, и плечи его опустились.
— Вторая ее цель… Она, похоже, предвидела, что мы захотим эвакуировать нашу талантливую молодежь. Пираты пошли за ними, утопили лодки и сожгли их. Они убили сотни детей. Другие утонули. Многие пропали без вести. Из почти девятисот детей, которых мы увезли, в наличии осталось менее пятидесяти.
— Вы допустили, чтобы наши дети стали приманкой для рыб? — хрипло засмеялась великая герцогиня Татьяна. — Не думайте, что в следующий раз мы пошлем к вам из Окраннела хотя бы одного ребенка.
Чародей кивнул:
— Я вас прекрасно понимаю, и трагедия эта, без сомнения, отозвалась болью во всех наших сердцах. Уверен, что Кайтрин рассчитывала именно на это. Она не только уничтожила племя юных чародеев, но и, так сказать, засолила почву, чтобы на ней больше ничего не выросло. Если она захочет напасть на нас лет через десять — двенадцать, гибель этих подававших надежды детей всем нам аукнется.
Скрейнвуд снова стал ходить взад и вперед.
— Но ведь Кайтрин должна быть уничтожена этим самым Норрингтоном. Хотя… постойте, вы ведь и его потеряли.
— Да, ваше величество. — Чародей вздохнул, и Алексия чуть ли не физически ощутила, какая на него навалилась усталость. — Сейчас наши люди заняты его поисками.
— Но если мои источники верны, магию они при этом не используют! — торжествующе воскликнул Скрейнвуд. — Возможно, экспертами в поисках этого якобы спасителя были ваши погибшие дети?
Чародей напрягся.
— Вы можете оспаривать компетенцию нашего руководства, король Скрейнвуд, но не марайте память наших детей, ваших детей своими насмешками. Объяснение же здесь самое простое: если мы, разыскивая спасителя, применим магию, то очень возможно, что Кайтрин и ее агенты воспользуются этими нашими усилиями и обнаружат его первыми. Само собой разумеется, что возможен и обратный ход событий, поэтому наши люди работают и в этом направлении.
Королева Джераны Карус подняла палец:
— Судя по вашему высказыванию, Кайтрин известно, что Норрингтон существует?
— Да, ваше величество, мне так говорили.
— Но как это стало возможным?
Чародей прищурил темные глаза:
— Способ, которым воспользовались другие — не мы, — подтвердил личность мальчика, и агенты Кайтрин сумели это обнаружить. Должен сказать, что это было неизбежным.
Август подался вперед на своем троне:
— Почему мальчик убежал?
— Ему не говорили, что он — Норрингтон из пророчества. Когда подросток это неожиданно узнал, представьте себе его шок. Его словно ветром сдуло.
Король Ориозы гневно сверкнул очами:
— Вам было известно, что он тот самый Норрингтон, а следовательно, и мой подданный, и ему не сказали, кто он такой? Мне не сказали, кто он такой? Это недопустимо!
— Если бы это зависело от меня, Скрейнвуд, ты бы до сих пор не знал, что он вообще существует.
Насмешливый голос прозвучал из второго ряда, и Алексии пришлось повернуться налево, чтобы увидеть говорящего. Она узнала воркэльфа по белому гребню волос: накануне она видела его на приеме. В этот раз плаща из скальпов бормокинов на нем не было, и руки его, изрезанные татуировками, были выставлены на всеобщее обозрение. Алексия на секунду задумалась и кивнула своим мыслям. Это тот, чье имя — Резолют.
Резолют окинул комнату серебряными глазами:
— Я нашел Норрингтона здесь, в Ислине. Взял его с собой туда, где личность его была подтверждена. И собирался отвезти в Крепость Дракона, чтобы он мог там противостоять Кайтрин. Вильван ко всему этому отношения не имеет, за исключением того, что вчера они включили мальчика в свою делегацию.
Король Август осторожно погладил бороду:
— Я знаю тебя не первый год, Резолют, знаю и о том, что ты посвятил жизнь освобождению Воркеллина. И если спрашиваю, то не для того, чтобы усомниться в твоей мудрости, я просто хочу узнать.
Воркэльф медленно наклонил голову:
— Ваше чувство справедливости хорошо известно, ваше величество. Спрашивайте.
— Почему ты не сказал Норрингтону, кто он такой?
— Он еще мальчишка, и не только по годам. Он еще не вырос — ни умом, ни телом. Я нашел его здесь, в Низине. Он — вор и, кроме ислинских трущоб, ничего не знает. Его надо было обучить, он должен был принять свою судьбу.
— Принять свою судьбу? — Скрейнвуд широко развел руки. — Мальчика нужно принять и обласкать. Пусть это сделают все нации, представителей которых мы здесь видим. Ведь он — наш освободитель от бича Севера. Мы соберем войска, и он поведет нас к победе.
Воркэльф сурово на него посмотрел:
— Ты дважды ошибаешься, Скрейнвуд. Во-первых, мы знаем, что он — Норрингтон, но не знаем, тот ли он Норрингтон. Да, может, сейчас какая-нибудь девчонка носит в чреве его ребенка. Во-вторых, даже если и в самом деле он тот самый Норрингтон, то признание за ним его превосходства означало бы, что возражать ему никто не будет, а это уж совсем глупо.
— Более того, — вмешался в разговор барон Дракона, — полагать, что для победы над Кайтрин нам нужен этот ребенок, — верх глупости. Если я правильно помню текст пророчества, то в нем сказано, что он убьет «бича Севера», а не Кайтрин. Возможно даже, он уничтожит одного из ее сулланкири — возможно, собственного отца или даже деда — и тем самым исполнит слова пророчества. К тому же мы не должны забывать, что пророчество обещает лишь освобождение Воркеллина. Я уверен, что добропорядочные люди, которые сидят слева от меня, считают неприемлемой длительную оккупацию Окраннела.
— Это так, — вскочила со своего места Татьяна. — И мы не одобряем попытки Ориозы заявить свои права на Норрингтона.
Из-под маски Скрейнвуда выползла улыбка.
— Вы неправильно меня поняли, предполагая, что я хочу завладеть Норрингтоном или подтолкнуть ребенка к действиям, к которым он еще не готов. Это совсем не так. Мои намерения относительно мальчика весьма просты. Первое: я хочу, чтобы его нашли, прежде чем это сделает Кайтрин. Второе: так как она о нем знает и намерена отыскать, то призываю приложить к поиску все возможные усилия. Полагаю, мы можем использовать этого мальчика. Если мы его вырастим, обласкаем и поставим во главе армии, Кайтрин вынуждена будет обратить на него внимание. Она должна будет его бояться, и это отвлечет ее от борьбы с тобой, брат мой Дотан.
Барон Дракона на мгновение закрыл глаза.
— Поправьте меня, если я ошибаюсь, но мне кажется, что Кайтрин на руку преждевременное исполнение пророчества: она позволит Норрингтону уничтожить пресловутый «бич Севера» и освободить Воркеллин. А потом обескровит нас, время от времени нападая на остров. Таким образом, Норрингтон больше не будет представлять для нее угрозу. У Кайтрин будут развязаны руки, и она сможет атаковать юг. Вот почему я предлагаю немедленно и как следует по ней ударить. У меня уже и планы составлены…
Королева Карус не дала ему продолжить:
— Братья и сестры, я обязана возразить. В настоящий момент нам не нужны никакие планы. Как вы все прекрасно осведомлены, трон я заняла недавно, и хотя я и раньше посещала Советы Королей, по воле моего отца я вышла замуж, прежде чем вступить на престол. Мой военный советник, генерал Марк Адроганс, едет сейчас сюда, но на дорогу ему потребуется еще полнедели.
Алексия сдвинула брови. О генерале Адрогансе она знала мало, и в основном не слишком лестное, однако старалась не судить его строго. У генерала была всем известная слабость: он терпеть не мог морских путешествий. Он бы приехал в Ислин раньше, если бы Кайтрин, воспользовавшись его отсутствием, не начала наступление с границы Окраннела. Адроганс, однако, одурачил ее, отправив на малой скорости на юг вещевой обоз. Армия его шла с обозом в течение двух дней, а потом быстро поскакала на север. Они застали отряды авроланов врасплох и разгромили их.