Суренова Юлиана. Книга 3_Город богов

   – Ну, успокойся, успокойся… Мы что-нибудь придумаем, – проговорил Ларс.
   – Ты говоришь так, словно сам в это не веришь… – прошептала горожанка.
   – Вот что, – он взял сестру за руку, помогая вернуться назад, к стоявшему возле окна стулу, – давайте все сядем и поговорим… Пока у нас есть такая возможность… – усадив сестру, он опустился с ней рядом и замер, ожидая, когда гости сделают то же.
   Караванщики, обнявшись, словно боясь, что судьба вновь разлучит их, едва разомкнутся руки, подошли к хозяевам, сели на край тяжелого железного сундука.
   – Что такое Черные легенды? – спросил Ларс.
   – Черные легенды? Я никогда не слышала ни о чем подобном! – удивленная, проговорила Сати. Она ждала, что то же скажет и ее друг, однако юноша напряженно молчал, глядя себе под ноги, словно боясь, что собеседники найдут ответ в его глазах.
   – Ри… – она сразу же почувствовала: что-то не так. И ей тотчас стало не по себе.
   – Ты хочешь сказать, что это… Что бы там ни было действительно существует? Но откуда ты знаешь, ведь никто в караване никогда…
   – Я помощник летописца, – вздохнув, проговорил тот. – Так получается, что с некоторого времени мне становятся известны все тайны каравана…
   – Ты никогда ничего не рассказывал мне! -в ее голосе звучала обида.
   – Прости, я не мог иначе. Так было нужно.
   – Что они такое? – вновь спросил предводитель воров.
   Ри молчал.
   – Это секрет каравана, – наконец, проговорил он. – Я не вправе раскрывать его даже своим, не то что чужакам.
   – Ри, мы должны доверится Лике и ее брату! – с жаром заговорила Сати. – Они хотят помочь нам, и…
   – Ты сама не знаешь, о чем просишь! – прервал ее юноша. – Это очень опасные знания.
   – Сейчас ты готов защищать свои тайны, – Ларс вскинул голову, пронзая Ри горячим взглядом вмиг вспыхнувших, словно огненная вода, глаз, – хотя и находишься среди тех, кто не представляет никакой угрозы для твоих родных. Но о чем ты думал, когда покидал площадь, шел в храм? Или ты не знал, что хозяину города дано проникать в память стоящего перед ним человека?
   – Я не… – юноша просто не думал об этом. Ему казалось… Он полагал, что все зависит лишь от него: если он никому ничего не скажет, то никто не узнает, а караванщик верил, что сможет промолчать под любыми, самыми ужасными пытками… – И, потом, почему я должен верить тебе? Ты ведь откуда-то тоже узнал о рукописях!
   – Я знаю о существовании этих свитков лишь потому, что накануне старший купец заплатил мне за то, чтобы мои люди выкрали их из каравана.
   В комнате воцарилась напряженная тишина.
   – Если так, – спустя несколько мгновений напряженного раздумья тяжело проговорил Ри, – тебе известно куда больше, чем мне. Ведь я лишь слышал о Черных легендах.
   – У меня их нет.
   – Воры не смоги украсть несколько клочков бумаги? – криво усмехнулся караванщик.
   – Мы их не нашли, хотя и обшарили всю площадь. Можете гордиться: вы надежно прячете свои тайны… Однако это вряд ли способно что-то изменить: если нашему Хранителю они понадобились, он их получит.
   – Ты хочешь сказать, что он выманил нас ради этих рукописей? Но это глупо: взрослые никогда бы не доверили их нам! – с ужасом глядя на горожанина проговорила Сати.
   – Хозяин города ничего не делает просто так. Ему известно о вас куда больше, чем вам самим.
   – Это ведь старший купец, да? – внезапно перебил его Ри. – Вы работаете на него?
   Он приказал выведать у нас все, что мы знаем? И Бур не случайно оказался у храма, когда хозяева города решили, что вам будет легче втереться к нам в доверие и узнать правду?
   – Ни Бур, ни Ларс никогда бы не пошли на такое! – воскликнула Лика, до этого мига лишь напряженно прислушивавшаяся к разговору. По ее лицу было видно, что девушка знала, каким ремеслом занимается брат. И, все же, несмотря ни на что, она не только становилась на его сторону, но и готова была с жаром защищать, даже перед судом богов.
   – Ри… – Сати повернулась к другу. – Расскажи. Я им верю.
   – Сначала пусть он, – караванщик качнул головой в сторону горожанина, – ответит на мои вопросы!
   – Хорошо, – кивнул Ларс. – Спрашивай.
   – Поклянись мне своей душой, что будешь говорить только правду!
   – Клянусь.
   – Одного слова мало! – Ри весь напрягся, и, подавшись чуть вперед, впился взглядом сощуренных глаз в лицо Ларса.
   – Клянусь вечным сном и бессмертием души. Пусть боги будут мне свидетелями, а наказанием пустота!
   – Ладно, – караванщик, наконец, позволил себе немного расслабиться. Он вновь ссутулился, опустил руку на плечо подружки, привлекая ее к себе.-Такую клятву не нарушит даже вор…Старший купец, жрец, хранитель…кто-нибудь из горожан поручал тебе выведать у нас тайну?
   – Нет.
   – Но ты не удивился тому, что Бур привел нас!
   – Не удивился. Он не настолько глуп, чтобы не понять, какой опасности подвергает себя, уводя вас из храма. Ему нужна была помощь и защита, найти которые он мог только здесь.
   – Откуда Бур узнал о нас?
   – Спроси у него. Я могу лишь предположить, что подслушал какой-нибудь тайный разговор служителей.
   – Что он вообще делал на холме?
   – Мне было интересно, зачем хозяину города понадобились эти странные рукописи.
   Ему же, внуку жреца, проще всего разузнать.
   – И тот разговор, который он подслушал…
   – Возможно, в нем речь шла о вас. И, судя по тому, что он услышал, ничего хорошего вам ждать не приходилось… А Бур… Когда он видит, что его родственники готовятся совершить что-то несправедливое, он кидается в драку и остановить его в такие мгновения не в состоянии даже боги.
   – Что ты собираешься делать с нами? Продашь в рабство?
   – Нет.
   – Почему?
   – Вас никто не купит. Вы слишком нужны Хранителю. Никто в городе не пойдет против него.
   – Даже твои люди?
   – Они подчиняются лишь мне… Но я не собираюсь подставлять их, обрекая на медленную смерть в снегах пустыни. Или и того хуже – в лапах демонов и духов.
   – Значит, все же, ты собираешься отдать нас хозяину города?
   Ларс ничего не сказал в ответ, и караванщикам это молчание показалось красноречивее слов.
   Сати вскрикнула, сильнее прижимаясь к плечу Ри. Тот, с нескрываемым презрением глядя на вора, проговорил, стараясь вкладывать в каждое слово как можно больше желчи:
   – Зачем тогда все это?
   – Ларс, – кажется, даже Лика начала верить. – Ларс, не делай этого! Я понимаю, ты думаешь сейчас о том, как защитить меня, но…
   – И не надейся, девчонка! – вскричал Ри. – Он заботится не о тебе, а о том, как бы нас повыгоднее продать! Конечно, все настолько очевидно, что и сомнений быть не может: мы нужны хозяину города. Раз так, он щедро заплатит своим слугам за наши головы! – он уже был готов вскочить со стула, но слово, соскользнувшее с губ вора, заставило его остановиться.
   – Смертью.
   – Что?! – он даже не понял, о ком говорит горожанин, о себе или чужаках.
   – Сосунок, – беззлобно усмехнулся Ларс, отводя в сторону глаза, в которых плавилась грусть, – пусть мне только восемнадцать…
   – Не слишком ли ты молод для предводителя воров? Что ты сделал такого, что заслужил эту "честь"? Или тебе пришлось за нее заплатить хозяину? Ты и сейчас платишь ему верной службой?
   – Ты ничего не знаешь обо мне, – даже если слова караванщика и задели его, он не показал вида, продолжая, – побереги свою ярость для тех, кто действительно несет тебе зло… Я не собираюсь отдавать тебя хозяину города, когда слишком хорошо понимаю, сколь велика будет его благодарность. Вы сейчас – хуже тех, кто заражает окружающих безумием, ибо вы не просто нужны Хранителю, но нужны для каких-то целей, которые он старательно скрывает.
   – Жертвоприношение! Они готовят человеческое жертвоприношение!
   В комнату прямо через окно забрался Бур. Он запыхался, глаза мерцали лихорадочным огнем, спутанные волосы намокли от пота.
   Взглянувшему на него могло показаться, что юноша болен тем безумием, которого, самого верного и безжалостного слугу Губителя, боятся все живущие на земле: и горожане, и караванщики, и даже бессердечные твари – снежные разбойники. Однако почему-то все сразу же ему поверили.
   Сати зарыдала, не в силах больше выносить того кошмара, который с каждым мигом все больше и больше сгущался вокруг нее. Лицо Лики покрыла матовая бледность. Ей пришлось прикусить губу, чтобы сдержать готовый сорваться крик. Слезы покатились по щекам большими прозрачными каплями, оставляя за собой длинные дорожки. Ри, лишившись дара речи, смотрел на Бура округлившимися глазами, его губы приоткрылись, словно он силился вздохнуть и никак не мог, когда в комнате не осталось воздуха – одна пустота.
   Лишь Ларс воспринял эту новость спокойно. И пусть он еще сильнее помрачнел, но ни один мускул не дрогнул на его лице, скрывая от окружающих то, что творилось в его душе.
   – Что ж, во всяком случае, это кое-что объясняет… Рассказывай, что ты узнал, Бур.
   – Я был дома и собственными ушами слышал, как дед говорил со своим братом о том, что в городе готовится жертвоприношение и, так как это будет сотое…
   – Великие боги! – в ужасе прошептала Лика. Ее пальцы стали перебирать кисти покрывала, словно бусины четок, в то время как губы беззвучно повторяли слова молитвы.
   – В общем, госпожа Кигаль…
   – Богиня смерти! – воскликнула Сати. Вскочив со своего места, она подбежала к горожанке, села рядом с ней на ковер, спеша присоединиться к ее чистой и искренней молитве – единственно способной вызвать сочувствие владычицы подземных земель и упросить ее смилостивиться над несчастными, которые даже не знают, в чем их вина.
   – Он хотел нас принести в жертву! – пробормотал Ри.
   – Нет… Во всяком случае, у него были другие планы… Жертва есть… Какой-то мальчик-раб… Не знаю… Но сейчас… Я не понял всего… Богиня смерти решила испытать Хранителя… – слова переполняли его, отравляя своим ядом, заставляя трепетать в слепой, беспомощной ярости.
   – С каждым мигом все становится чернее и чернее…-одними побелевшими губами прошептала Лика.
   – И все равно я ничего не понимаю! – ее брат с силой сжал пальцы здоровой руки в кулак. – Зачем хозяину города рукописи Черных легенд?
   – Может быть, там есть что-то, что помогло бы победить его? – ужас от одной мысли о жертвоприношении, о том, что они с Сати могут оказаться на алтаре жуткого, проклятого господином Шамашем обряда, лишавшего не только жизни, но и самой души, а, значит, и вечности, была не сравнима даже со страхом потерять свободу. Но тут он вспомнил рассказы родителей о начале пути… По крови своей он был заговорщиком, осмелившимся замыслить недоброе против Хранителя. Собственные мысли испугали Ри так сильно, что он поспешил отбросить их подальше от себя. – Ерунда… Даже узнав правду о Хранителе, все равно никто не поднимет на него руку. Ведь в его силе жизнь всего города. Это… верное и бессмысленное самоубийство… Горожане никогда не пойдут ни на что подобное… Однако ведь есть еще караванщики… – пробормотал он себе под нос.
   – Что караванщики? – вздохнул Бур, на лице которого отразилось отчаяние, взгляд, теряя блеск, с каждым мигом становился все более блеклым и потерянным. – Ваши родители уничтожат этот оазис, возьмут на себя тягчайший грех убийства наделенного даром лишь ради того, чтобы спасти вас двоих? Когда я вчера был на площади, то своими ушами слышал, как они раз за разом повторяли одно и то же слово – "невмешательство". Да и что они могут противопоставить могуществу Хранителя, да еще такого, как наш? Не забывай, ведь за его спиной стоит грозная богиня смерти… Или эти перешептывания служителей недалеки от истины и в вашем караване есть свой маг?
   – Нет, – Ри сжался. Он с трудом проглотил комок, подкативший к горлу, искоса глянул на Бура, боясь, что горожанин возобновит расспросы.
   Но тот продолжал свой рассказ, удовлетворенный тем ответом, что получил. – Мои родственнички охвачены не просто беспокойством, а настоящей паникой. Старик был настолько взволнован, что даже, забыв о былой строжайшей секретности, перестал беспокоиться о том, что его могут подслушать.
   – Возможно, он считает, что скрывать больше нечего, – задумчиво проговорил Ларс.
   – Что, решил уйти от своего хозяина? Даже если бы это было так, если бы он надеялся таким образом смыть со своих рук кровь жертв… Он знает, что маг моментально почувствует любой намек на предательство и покончит с ним… – Бур качнул головой, показывая, что не согласен с таким предположением. – Я еще не все рассказал, – вздохнув продолжал он, – хозяин города приказал распустить слух о том, что на его стороне госпожа Кигаль.
   – Разве прежде горожане не знали об этом?
   – Нет, – мотнул головой Бур. – Они скрывали правду. Мало ли как люди могли ее воспринять. Все же, богиня смерти – слишком страшный покровитель…
   – Зачем же говорить все сейчас…?
   – На тот случай, если кто-то решит попытать снежную судьбу… – он взглянул на Ри с таким видом, словно предполагал, что тот должен понимать это и без его объяснений.
   – Ни один смертный не выступит против Нее! – в ужасе вскричала Сати.
   – Пусть так, – хмуро бросил Ри. – Но если горожане узнают, что с нами в город пришел Шамаш…
   – Господин Шамаш? – Бур, сощурившись, смотрел на караванщика. В его глазах зажглась надежда. – Здорово! – прошептал он. – Вот, значит, что такого особенного в вашем караване! Не мудрено, что в городе творится неизвестно что!
   Во всяком случае, – он хмыкнул, – теперь я верю, что ты говорил правду, называя себя помощником летописца… – улыбка скользнула у него по губам, – и я придумал, что хочу в награду за ваше спасение: если нам удастся выбраться из этой заварушки, обещай, что расскажешь все другим… Вот было бы здорово, если бы о нас написали легенду!
   – Посмертно… – мрачно обронил Ларс.
   – А если и так? – нет, эта мысль нравилась Буру все больше и больше. – Однако чтобы это стало реальностью, я должен вас спасти. Еще раз… И я, кажется, придумал, что следует делать… Пойду, быстренько распущу слухи о том, что в городе бог Солнца…
   – И горожане поверят… – Сати не сводила с Бура испуганного взгляда широко открытых глаз.
   – Разумеется, – хмыкнул тот, – такими вещами не шутят! Я побежал.
   – Нет! – остановил его Ри.
   – Ты так хочешь оказаться на алтаре? – криво усмехнулся юноша, который, однако же, остановился на мгновение. – А вот я не горю желанием ни составлять тебе компанию, ни провожать под нож деда! Если это спор богов, пусть Они и решают все между собой! Мы-то тут при чем?
   – Ты ничего не знаешь! – продолжал настаивать на своем караванщик. – Шамаш еще не до конца оправился от болезни! Он ничего не помнит, и…
   – Раз так, может быть, это вообще не Он?
   – Нет! – встрепенулась Сати. Девушка бросилась к своему другу, спеша встать на его сторону. – Шамаш провел караван по магическому мосту! Богиня снегов прислала к Нему своих огненных волков! Двое малышей теперь идут с караваном. И Он приводил нас в страну блаженных душ. Там было так прекрасно! – вспоминая, Сати улыбнулась.
   – Расскажи! – попросила ее Лика, но Ларс хмуро возразил:
   – Не сейчас! У нас все меньше и меньше времени на то, чтобы придумать способ сохранить собственные жизни и жизни наших гостей.
   – Госпожа Кигаль не пойдет против брата!
   – Она – да… – предводитель воров взглянул на Ри исподлобья. В его глазах затаилась настороженность, словно он ожидал, что в любой момент может произойти все, что угодно, при этом больше веря в худшее, чем в счастливое избавление. – Но ведь где-то поблизости с Ней бродит Ее супруг…
   – Губитель! – в один голос ужасе вскричали девушки.
   – Тем более мы не можем никому говорить о Шамаше! – помрачнев, проговорил Ри.
   – Даже если это ваш единственный шанс спастись? – Ларс качнул головой, однако в его взгляде было не осуждение, а тихое, печальное сочувствие.
   – Пусть так! – продолжал упрямо настаивать на своем Ри, знавший о том, что караванщики решили никому не говорить, кто такой Шамаш, боясь подвергнуть Его опасности. Юноша не мог идти против этого решения, тем более после того, что он узнал о городе.
   – И, все же, это дело богов, – проговорил Бур, однако в его голосе уже не было прежней решительности.
   – Караванщики понимают не хуже нас, – качнул головой Ларс. – Они знают, что находятся в смертельной опасности… Великие боги, да им известно во много раз больше, чем нам! Они прекрасно осведомлены о том, что нужно от них хозяину города. Но продолжают молчать, не желая ни во что вмешиваться. Возможно, такова воля бога Солнца. Раз так… – он на миг прикусил губу. – Ладно. Забудем.
   Посмотрим на все с другой стороны. Хранитель не остановится, что бы там ни было, ведь им сейчас руководит не разум, а эмоции… Мы против него вряд ли что стоим…
   Но мы можем сделать так, чтобы его слуги перестали помогать ему, превратившись в немых и недвижимых наблюдателей… – он почесал затылок. – Бур, иди, выпускай наших говорящих птиц. Пусть…
   – Нет! – Ри подбежал к юноше, схватил его за руку, удерживая. – Даже если впереди нас ждет смерть, мы не должны!
   – Ты так спешишь возразить, что даже не утруждаешь себя тем, чтобы узнать, чему ты говоришь "нет", – качнул головой Ларс. Он продолжал, вновь обращаясь к Буру.
   – Скажи… Скажи вот что: госпожа Кигаль хочет испытать своего слугу. Такова Ее воля и никто не должен мешать задуманным Ею планам. Все должны ждать. Ждать, когда исполнится судьба.
   – Сдается мне, что так оно и есть, – пробормотал Бур.
   – Поспеши. Иначе уже сегодня на закате толпа ринется на площадь, неся в руках знамена госпожи Кигаль, мечи и дубины…
   – Я успею! – Бур вырвал руку из онемевших пальцев Ри.
   – Почему? – караванщик медленно повернулся к вору. – Почему ты послушал меня?
   Ведь если бы люди узнали о боге солнца…
   – Вряд ли это помогло бы нам… – Ларс свел брови. – Однако, не радуйся раньше времени: как бы ты ни скрывал правду, хозяин города ее все равно узнает… – он помрачнел, в глазах закружили тени-предзнаменования близости беды, ее ожидание.
   – Нет! – решительно воскликнул Ри. -Нет! Что бы маг ни делал, ему никогда не узнать этого! Караванщики сохранят свою тайну во что бы то ни стало!
   – Невмешательство – хороший принцип, но только в том случае, если его придерживаются обе стороны… Возможно, узнай хозяин города о боге Солнца сейчас, это остановило бы его… Не знаю… Так или иначе, это ваша судьба, вам и решать.
   – Мы не станем подвергать опасности жизнь бога! – юноша выпрямился, высоко вскинул голову, готовый принять смерть прямо сейчас.
   – Бог бессмертен.
   – И все равно…
   – Если ты так сильно хочешь скрыть правду, возьми нож и перережь себе горло. Лишь из уст самоубийцы наделенный даром не сможет вытянуть признание.
   – Раз ты так уверен в этом, почему бы тебе не "помочь" нам? Мертвые, мы не будем для тебя опасны!
   – Я сказал – самоубийцы. Память жертвы магу будет получить даже легче, чем живого…
   Что же до меня, то вы вряд ли что-либо измените в моей судьбе.
   – Вот как…
   – Перестеньте вы, оба! – воскликнула Лика. На ее лице отражались тяжелая душевная мука и мольба о понимании. – Ларс, ты ведь можешь им помочь! Ну, хотя бы попытаешься! Ведь ты…
   – Сестра! – он прервал ее, заставил замолчать.
   Ри, прищурившись, смотрел на вора с нескрываемым удивлением. Он никак не мог разгадать этого горожанина, всякий раз поступавшего совсем не так, как от него ждали.
   – Что ты скрываешь от нас? – спросил он. – Я понимаю, между нами нет и не может быть доверия. Однако сейчас, когда речь идет не только о нашей жизни, но и… – он не успел договорить. В окно камнем влетел Бур.
   – Стражи! – с трудом выдавил он из себя. Юноша так сильно запыхался, что никак не мог отдышаться. – Что будем делать? – он взглянул на застывших друзей, которые, казалось, никак не отреагировали на это известие. – Да очнитесь вы! Нельзя же просто сидеть и ждать исполнения судьбы!
   – Бессмысленно сопротивляться, – сведя брови, проговорил Ларс. – Все то, что должно произойти, так или иначе случится.
   – Почему ты не хочешь хотя бы попытаться!…
   Ларс подошел к окну, выглянул…
   – Ладно, – повернувшись, он обвел всех быстрым взглядом. – Бур, уводи девчонок. А мы, – он пристально взглянул на Ри, – отвлечем внимание воинов.
   – Хорошо, – горожанин бросился к Лике, схватил ее за руку, помогая подняться.
   – Нет! – воскликнула, сопротивляясь, та, – я не покину тебя!
   Ларс приблизился к ней, коснулся рукой плеча: – Я прошу тебя. Попытайся. Ради меня. Мне будет легче, зная, что ты в безопасности, что они не смогут использовать тебя, пытаясь сломить мой дух.
   Девушка, тяжело вздохнув, опустила голову на грудь, готовая подчиниться решению того, на кого полагалась во всем уже не один год. И все же…
   – Брат, ты ведь не оставишь меня совсем одну? – в ее голосе звучала мольба, которая была способна задобрить даже самого сурового бога.
   Но горожанин оставался холоден и тверд, как мертвая гора.
   – О тебе позаботится Бур, – это было единственным, что сорвалось с его губ.
   Предводитель повернулся к своему сотоварищу. На миг их глаза встретились, и последний чуть заметно кивнул. Лица обоих оставались мрачны и решительны, не допуская ни тени неуверенности, словно эти двое, обладая даром предвидения, давно знали о том, что должно произойти.
   – Сати, уходи с ними! – Ри было страшно думать о том, что с ним произойдет, но ему становилось много легче от мысли, что его подруга будет в безопасности.
   Однако…
   – Нет, – качнула та головой. В ее голосе были не решительность и даже не упрямство, а смирение. Ри, заглянув в глаза девушки, понял, что ею сейчас руководит не чистое и наивное желание не бросать друга перед лицом беды, нет, ее шаги направляли сами боги, с которыми было бессмысленно спорить. – Я знаю, что должна остаться, – проговорила она, подняв глаза на юношу. – Прости.
   – Ларс… – уже у двери Бур оглянулся.
   – Не медли. Быстрее! – подтолкнул его властный голос предводителя.
   Прошло несколько мгновений напряженных ожиданий в жаркой, неподвижной тишине. А затем в комнату ворвались стражи, чье появление, несмотря ни на что, оказалось внезапным, заставляя караванщиков, вздрогнув, прижаться друг к другу, не смея взглянуть на тех, в чьи руки теперь попала их жизнь.
   – Так, – вслед за воинами в комнату вошел жрец. Он огляделся, холодно скользнул безразличным взглядом по караванщикам и лишь затем повернулся к Ларсу. – Вот, значит, где твое убежище. Умно. Мы искали по подземельям и лачугам, ты же с удобствами устроился под самым нашим носом, – он вновь, сощурив глаза, осмотрелся. – Комната-то твоей сестры… А где она сама?
   Ларс лишь усмехнулся.
   – Мальчишка, неужели ты не понимаешь, что мы все равно ее найдем!
   – Ищите, – прозвучал спокойный, полный безразличия ответ.
   – Как знаешь. Тебе же будет хуже, – проскрежетал Абра.
   Какое-то время он молчал, не спуская исполненного угрозы взгляда с лица своего собеседника, будто ожидая, что тот передумает.
   – Хад, – поняв, что он попросту напрасно теряет время служитель, недовольно поморщившись, подозвал старшего стража.
   – Да, мудрейший? – тот вздрогнул, словно его коснулся не взгляд служителя, а плеть работорговца.
   – Прикажи осмотреть здесь все. И поторопись. Она не должна уйти.
   – Оставь ее! – воскликнул Ри, покрепче прижимая к себе Сати, которая спрятала лицо на груди у своего друга. – К чему служителю слепая девчонка!
   – Значит, вы видели ее, – взгляд сощуренных глаз, словно острие ножа вонзился в караванщика, – и говорили с ней!
   – Она ничего не знает! – выхватив нож, караванщик вскинул рукой, пытаясь отбиться от начавших приближаться к ним воинов, в руках которых поблескивали грубые ржавые цепи.
   Ри понимал, что это то же самое, что отмахиваться от метели, и, все же, не мог просто стоять, дожидаясь неминуемого. Может быть, в душе он надеялся на быструю и легкую смерть в бою…
   – Сати, – он наклонился к подруге. – Я люблю тебя…
   – Убей меня! – тихо, одними губами, прошептала та. – Я не хочу! Я боюсь того, что ждет меня впереди! Мне не выдержать испытания! Пусть уж лучше конец! Мы еще встретимся, я знаю: нам удастся упросить богов подарить нам еще один шанс! Я люблю тебя! Ну же…!
   – Что вы стоите, ротозеи! – зло вскричал служитель. – Выбейте нож из рук этого недоноска и свяжите покрепче: Хранителю нужны нарушившие закон живыми, а не их безгласные тени! Не приведи вас боги не исполнить поручения хозяина города!
   Ри, понимая, что иной возможности у него не будет, поспешно вытянул руку, замахиваясь для удара… Но тут цепь, словно кольцо веревки, поймала его руку, пронзила резкой болью, выбивая нож, накрепко сковала в своих железных объятьях, до крови сдирая кожу, глубоко врезаясь в мягкую, беззащитную плоть.
   Воины грубо оторвали юношу и девушку друг от друга, крепко стянули, не утруждая себя заботой о том, причиняют ли пленникам боль. Затем они поспешно отодвинулись от караванщиков, только теперь вспомнив о том, что чужаки могут оказаться заразными.
   Стоило юноше дернуться, пытаясь вырваться, как цепи предупредительно звякнули, еще глубже впиваясь в тело. Ри понял, что не в силах двинуться. Единственное, что ему оставалось, это положиться на свою судьбу, ожидая неминуемого.
   – Ри! – испуганный вскрик Сати заставил его вскинуть голову.
   Девушка стояла в стороне, оттесненная от своего друга несколькими воинами, алчно поглядывавшими на белоснежное тело, видневшееся из-под порванного грубыми руками сарафана. Ее запястья сковывали браслеты рабских кандалов, руки были крепко притянуты к телу, на шею накинута петля.