Страница:
Глава 12
Время медленно, преодолевая неохоту и лень, шевельнулось, расправило крылья, набрало полную грудь воздуха, готовясь вновь отправиться в путь.
– Великие боги… – прошептал Атен. Он никак не мог прийти в себя от всего произошедшего.
– Высшие, – прохрипел колдун. Он с трудом дышал. Ладонь одной руки была крепко прижата к груди, пальцы второй сжали камень мостовой, словно черпая из него силы и твердость.
Прошло лишь мгновение. Никто еще не успел толком прийти в себя, а к повелителю небес уже подскочил Евсей, помог подняться с земли, замер рядом, поддерживая.
Шамаш не возражал. Ему нужно было время, чтобы справиться с болью, которая еще миг назад была такой сильной, что заполняла собой все сознание.
Наконец, его взгляд, обретя четкость и ясность и, избавившись от мутной пелены, устремился на священный холм, который трепетал словно лист на ветру, теряя очертания прежних веков для того, чтобы обрести новый образ, неведомый былой земле. Этот холм излучал отчаяние и страх, нестерпимую боль и ужас перед тем, что ждало впереди.
Прикрыв покрасневшие веки, Шамаш замер, собирая воедино все свои силы, готовясь обрушиться на невидимого противника, не знавшего ни жалости, ни сострадания. Но в тот миг, когда он уже хотел нанести удар, его левая рука, соскользнув вниз, ударилась о рукоять висевшего у бедра меча, обжигаясь о его жуткий, пронзавший насквозь холод.
И сила отступила. Нет, дар не отказывался подчиняться, скорее наоборот – слушался даже лучше, чем когда-либо прежде. Он не заволакивал сознания дремотной дымкой оцепенения, а очищал, истончая восприятие, позволяя ощутить всю сущность вселенной, не растворяясь в ней.
– Да что это такое?! – воскликнул Атен. Задрав голову, он смотрел на небо, которое, как ему казалось, в мгновение ока, переменилось, почернело запестрев множеством огоньков звездочек. – Что происходит со временем? Еще миг назад смеркалось, а теперь уже глубокая ночь!
Шамаш сжал рукоять меча. Несколько мгновений он молчал, напряженно всматриваясь во тьму, а затем медленно, о чем-то раздумывая, повернулся к юноше, застывшему, коленопреклоненным, с опущенной на грудь головой, не смея оторвать от земли взгляд. – Горожанин…
– Да, господин! – вздрогнув, поспешно отозвался Бур, готовый исполнить любое повеление повелителя небес.
– Под городом есть туннели?
– Да…
– Ты можешь провести меня в подземелье, что в основании холма?
– Конечно, господин! – он вскочил на ноги и тотчас почувствовал, как рука Лики лихорадочно схватилась за него, удерживая, прося остаться с ней, не бросать одну.
Девушка не смела заговорить с другом в присутствии бога, однако ее молчаливое отчаяние было красноречивее всяких слов. Нет, что бы там ни было, Бур не мог просто уйти, не позаботившись о ней, слепой, беззащитной, такой несчастной и одинокой.
– Господин, позволь моей подруге остаться здесь, с Твоим караваном. Я понимаю, у нее другой покровитель, и все же…
– Конечно, – он повернулся к Атену. – Пожалуйста, позаботься о девочке, пока нас не будет.
Хозяин каравана насупился, побагровел от напряжения. – Я иду с Тобой!
– Нет…
– Правильно, – Евсей перебил Шамаша, не дав тому ничего сказать. Мысленно он повторял слова молитвы, прося прощение за непочтительность, в слух же упрямо продолжал: – Никто никуда не пойдет! Или Ты не дал слово? Или госпожа Кигаль не приняла его, беря в в свидетели Тех, кто ведом лишь богам?
– Высшие поставили условие. Теперь, когда оно исполнилось, я свободен от данного слова, – он собирался снять руку с плеча караванщика, но тот удержал его.
– Все равно Ты не можешь, не должен идти против госпожи Кигаль!
– Неужели ты так ничего и не понял? – он с удивлением и даже долей разочарования взглянул на летописца. – Эрешкигаль покинула этот город, едва власть над ним взял в свои руки Нергал.
– Губитель! – пробормотал караванщик. – Но если так, – еще не придя до конца в себя, продолжал он, – если так, то Ты тем более не можешь… Он Твой враг!
– И что же, я теперь должен от него прятаться? – усмехнулся Шамаш.
– Но… Ладно… – Евсей понял, что не сможет переубедить бога, и вынужден был смириться с Его волей. – Но я пойду с тобой!
– Это не твой бой.
– Я должен! Понимаешь: должен! Неужели Ты откажешь мне в праве заслужить исполнение мечты?
– Я тоже иду! – быстрыми шагами к ним приблизился Лис, на ходу засовывая за пояс острые иглообразные ножи. Лицо воина было твердым, как камень, голос решительным, дух уверенным в то, что на этот раз не найдется ничего, способное помешать ему исполнить свое решение. "Я все равно сделаю это! – в глазах караванщика, устремленных на Шамаша, горел вызов. – Даже если придется идти против Твоей воли! Я не позволю Тебе ради того, чтобы защитить нас, рисковать одному, сражаясь со злейшим врагом!" -Да будет так, – скользнув взглядом по лицам караванщиков, тот кивнул, решив, что будет лучше, если они пойдут вместе с ним, у него на глазах и под защитой, вместо того, чтобы броситься сломя голову вослед, не зная не только пути, но и даже куда он ведет.
Какое-то время Атен с сомнением смотрел на помощников. "И я с вами!" – первое, что пришло ему в голову и уже готово было сорваться с губ, но что-то заставило его остановиться, так и не произнеся ничего вслух.
Он качнул головой: нет, хозяин каравана, он не мог бросить своих людей перед лицом столь ужасной опасности. Он отвечал за них перед богами и господином Шамашем – в первую очередь…
– Ты должен остаться, – подтверждая его сомнения, проговорил бог солнца, – ради самого дорогого, что есть у тебя.
– Во имя души… Но я не жрец. И, потом… – он был готов пожертвовать и ей. Да всем на свете, лишь бы помочь богу солнца победить Губителя.
– Я говорю не о душе, – пристальный взгляд наполненных неземным светом глаз, был устремлен в самое сердце караванщика. Он подчинял себе, заставляя не просто слушать произносимые слова, но проникаться ими, вбирая их в себя, как земля оазиса влагу, – а о твоем ребенке.
Люди с трепетным удивлением смотрели на повелителя небес. Они были не в силах понять, хотя и слепо приняли все на веру. Почему? Почему бог считает дитя важнее всего в мире? Конечно, в ребенке – будущее рода, но по мере того, как земля все явственнее и явственнее приближалась к концу, люди все меньше думали и заботились об этом будущем. Или скоро это изменится? Неужели именно это имел в виду небожитель, говоря…
Шамаш не стал им ничего объяснять. У него не было времени. Главное, что понял хозяин каравана, которому, застывшему на месте, вдруг показалось, что небожитель взял его душу, положил себе на ладонь, укрыл другой, делясь теплом, защищая от бед и забот мира… Будто эта душа – яйцо неведомой птицы небесных стран, которому предстоит вылупиться, вырасти, и однажды, наконец, взлететь.
Не в силах произнести ни слова, он стоял, провожая взглядом уходивших.
– Атен, – к нему осторожно приблизилась Рани. В глазах женщины стояли слезы, стиснутые в кулаки руки были прижаты к груди, сдерживая сердечную боль. – Прости! – прошептала она, затем быстро обернулась ко всем, оказавшимся в этот миг рядом, – люди добрые, простите меня за все! Ох, да о чем же я прошу, ведь знаю же, что, ни на земле, ни под землей во веки вечные не будет моей душе прощения! – и она заплакала, не стесняясь своих слез. – Если бы не я, если бы…! – шептали, не умолкая ни на миг, ее губы.
– Ну что ты, что? – хозяин каравана подошел к ней, обнял.
– Это я во всем виновата! Если бы я лучше следила за сыном, ничего бы не произошло! – в отчаянии ломая руки, воскликнула та.
– Не мучай себя, – он ласково коснулся головы женщины, успокаивая. Устремленный на караванщицу взгляд был полон теплоты и заботы. – Все было предрешено. Я думал…
Я надеялся, что судьбу можно изменить. Увы, это не так…
– Но…
– Мы все виноваты, – не понимая своих слов, словно те родились не в его голове, а пришли свыше, прошептал Вал. – И, в то же время, никто не виноват.
– Да, – вздохнув, кивнул Атен. – Шамаш предупреждал меня об опасности, угрожающей в этом городе не прошедшим испытание. И мне казалось, что я сделал все возможное, чтобы уберечь детей от беды. Однако…
– Все было предопределено… – сорвались с губ Рани полные безнадежности и отчаяния слова, а затем, разрыдавшись, женщина уткнуться в грудь караванщику.
– Он знал, что так будет, – подняв голову, хозяин каравана взглянул на мрачный, угрожающе холодный храм.
На миг над площадью нависла тишина, а затем ее разбил голос кого-то из горожан, который в страхе перед начавшей открываться ему правдой, громко вскричал:
– Губитель убьет всех нас!
– Шамаш не позволит Ему! – поспешили возразить караванщики.
– Но Губитель однажды уже победил бога солнца!
– Это был не честный бой, а предательский удар в спину…
– Хватит! – резко бросил хозяин каравана, спеша положить конец этому спору. – Мы должны верить! И да поможет Ему наша вера!
– Молиться, – зашептали все, – мы должны молиться! – те, кто стоял, вновь опустились на колени, сидевшие на земле сложили руки перед грудью, зашептав заклятые слова, наполненные силой оберегов… …-Сюда, господин! – Бур открыл низенькую дверку, за которой царила полутьма и замер, пропуская спутников вперед.
Шамаш первым вступил внутрь, караванщики, держа руки на рукоятях мечей, вошли следом. И с протяжным надрывным скрипом двери закрылись, преграждая дорогу назад, оставляя лишь один путь – туда, где в сумраке бродило слепое эхо, окликая всех глухим хрипловатым голосом.
Было не видно ни зги. Во мраке не удавалось разглядеть и пальцев собственной руки, даже поднеся их к самому лицу.
По инерции сделав шаг вперед, Евсей споткнулся о невидимую во мраке ступеньку и…
– Прости, Шамаш, – проговорил он, врезавшись в спину стоявшего впереди бога солнца.
– Ничего, – тот повернулся, взял караванщика за руку. – Будь осторожен: дальше лестница, ведущая вниз.
– Нам не помещал бы свет, – буркнул Лис себе под нос. Сощурив глаза, он старательно вглядывался в темноту, но был не в силах разглядеть ничего за плотной черной стеной, сквозь которую приходилось пробираться, словно через туманную муть.
– Здесь есть факел, – рука горожанина уже нащупала его в крепежном пазу на стене.
– Демоны, куда же подевался кремень? – его рука, обшарившая все вокруг, предательски дрогнула, не находя нужного.
– Обойдемся без него, – вокруг ладони Шамаша зажглось сияние, из указательного пальца вырвался огненный луч, который, едва коснувшись факела, воспламенил его ярким, чуть мерцавшим в трепещущем танце пламенем.
– Великие боги! – пробормотал юноша, пораженный и восхищенный.
Караванщикам, в отличие от него, уже довелось стать свидетелем стольких божественных чудес, что, казалось, можно было бы к ним уже и привыкнуть. Однако нет: каждое новое волновало их души так, словно было первым, заставляя инстинктивно мысленно повторять слова молитвы-хвалы небожителям.
– Нужно идти, – Шамаш чувствовал, как быстро уходит время, будто вода сквозь пальцы. Он не мог стоять и ждать, пока караванщики придут в себя, и, повернувшись, стал быстро спускаться вниз по крутой лестнице, за которой начиналась узкая мрачная галерея.
– Гиблое место, – оглядевшись вокруг, пробормотал Евсей.
– Да уж, невеселое, – Бур был рад тому, что караванщик заговорил. Тишина, наполненная эхом шагов, становилась все более и более тягостной, мгновениями казалось, что сердце стучит громче барабанов. Сбиваясь с ритма, оно то замирало, словно в страхе, то бежало куда-то, будто боясь опоздать.
– Где мы? Еще долго идти? Что там, впереди? Мы не натолкнемся на стражей? – у Лиса накопилось слишком много вопросов, которые он решил задать все разом, боясь, что иначе он может просто не успеть этого сделать.
"Нужно быть начеку", – говорил настороженный вид воина, который весь сжался, собрался в кулак, готовясь к неведомым опасностям.
Лис внимательно смотрел вокруг, стараясь заглянуть как можно дальше вперед, разглядеть неведомых, невидимых оку существ, отбрасывающих эти длинные причудливые тени, что лежали на их дороге…
– Мы в подземелье, – ответил Бур. Он ускорил шаг, чтобы догнать бога солнца.
Горожанин понимал, что вопрос был задан другим, но ему страстно хотелось, чтобы ответ услышал именно Он. "Конечно, бог знает все и так, но… Но, может быть, Ему пригодятся и эти слова…" И тут он вдруг понял, что сказал, в сущности, полную чушь: конечно, они в подземелье, где еще они могли быть? И, осознав это, юноша растерялся, смутился, чувствуя, как от стыда и разочарования в себе самом начинают гореть щеки.
Горожанин уже мысленно клял себя на чем свет стоит за глупость. Ему было обидно, что все выходило совсем не так, как ему бы хотелось, на что он надеялся…
Однако все же, Бур понимал, что замолчать сейчас стало бы полным провалом. И, поэтому, сглотнув комок, подкативший к горлу, немного уняв накатившую волной дрожь, он продолжал: – Этот ход ведет к самому храму. Холм испещрен пещерами. Их там очень много и они переплетаются, словно в лабиринте. Здесь легко заплутать… – он вновь замолчал, с силой стиснул зубы, пытаясь подавить стон: кому он говорит все это? Богу? Да разве может небожитель, проложивший все тропы мироздания, сбиться с пути?
– А что стражи? – раздался за спиной юноши настороженный голос караванщика.
– Их здесь нет, – с куда меньшей уверенностью, чем прежде, проговорил Бур.
– Им не нужны лишние свидетели, – голос Шамаша был тих. Казалось, подземелье должно было усилить его, подхватить гулким эхом, но нет: оно не смело передразнивать господина, шутом повторяя Его речи.
– Хозяину города и Губителю? – спросил погруженный в раздумья Евсей. Он напрягся, сосредоточился, заставляя себя вспомнить все, что прочел в Черных легендах, особенно – трех последних свитках. Но как он ни пытался провести параллели, найти связь между тем, что происходило в эпоху предтеч, и случившимся в настоящем, лишь все яснее понимал: в мироздании ничего не повторяется с точностью до символа на листе бумаги.
События лишь кажутся похожими, а на самом деле – каждый раз нечто абсолютно иное, ибо в них участвуют другие люди, они происходят в совершенно другом мире. И вряд ли стоит слепо, не допуская никаких сомнений верить в то, что на этот раз все закончится для людей, для мира столь же благоприятно, как прежде.
– Да, – кивнул Шамаш, отвечая на вопрос, не на мысли. – До тех пор, пока не принесена первая жертва, связь тонка и хрупка. Ее еще можно разбить, не нарушая законов мироздания… Или, во всяком случае, сведя ущерб к минимуму, – добавил он, глядя вперед и потому не замечая, с каким трепетным удивлением смотрят на него спутники, осознавая, что не в силах понять небожителя, но безмерно счастливые уже тем, что им позволено заглянуть за грань земного мира, ощутить себя частью чего-то иного, несказанно большего и великого.
– Но чего они медлят? – скорее по инерции, чем действительно стремясь получить ответ, спросил Евсей.
– Сначала жертву нужно сломить.
– Да, я читал, – поспешно кивнул караванщик, вспомнив то, что говорилось в этой связи в черных легендах. – Жертва Губителя должна сама по доброй воли пойти под жертвенный нож, стремясь к смерти и находящейся за ней пустоте, которая заставит забыть унижения, снимет страдания, скроет страхи и успокоит дух, примирив со всем.
– Ну, если так, у нас есть время, – немного оживившись, проговорил Лис, – пусть Ри и Сати еще не прошли испытание, но они 15 лет готовились к нему и не сдадутся без боя. Хотя, конечно… – немного погодя, вспомнив, Кто им противостоит, и представив, через что предстоит пройти, проговорил он, качнув головой.
– Жертвы – не они, – поспешил прервать его Евсей, полагавший, что даже сама мысль о подобном способна навредить попавшим в лапы бога Погибели а детям. – Губителю жертвуют наделенных даром.
– Магов?! – это было настолько невероятным, что в первый миг Лис усмехнулся, принимая слова друга за шутку, хотя и, нельзя не признать, вряд ли смертному стоило так шутить. – Где же они станут его искать? Или хозяин города решил принести в жертву самого себя?
– Лис, это не смешно, – Евсей с осуждением глянул на него.
– Да ладно тебе, – тот лишь пренебрежительно махнул рукой.
– Я говорю серьезно!
Караванщик помрачнел. Ему совсем не хотелось думать о том, что все происходившее творится на самом деле, а не в бреду. И, все же… Удивительно, но, осознав то, что скрывалось за словами друга, он даже немного успокоился. Ведь это означало, что детям ничего не угрожает… Нет, конечно, они в руках Губителя и кто знает, что с ними может случиться… Однако самое ужасное обойдет их стороной.
Наверное, впервые в жизни Лис порадовался тому, что их ребята – не наделенные даром, а самые обычные караванщики.
В то же самое время Бур побледнел, словно выбеленное полотно.
– Ларс… – сорвалось у него с губ толи стоном, толи вздохом.
– Ты знал, что твой друг наделен даром? – не оборачиваясь к горожанину, спросил Шамаш.
– Да, господин…
– Но… – Евсей, никак не ожидавший услышать ничего подобного, остановился, в растерянности глядя на своих спутников. Только-только в его голове все стало обретать смысл и очертания, связываясь в единую ткань времени и пространства, как вновь уже практически законченное строение мироздания вдруг разрушилось на его глазах. – Я ничего не понимаю! – пробормотал он. – Если был другой маг, к чему прежнему ценой ужасных жертвоприношений продлевать себе жизнь?
– Чтобы жить самому, – голос Шамаша оставался спокоен и безразличен, словно то, что он говорил, было само собой разумевшимся.
– Но ведь это бессмысленно! – единственно, что смог сказать на это караванщик.
– Смотря для кого, – хмыкнул Лис. В отличие от Евсея, не просто воспитанного на морали стремления к добру посвященных, но и построившего на принципе бескорыстного служения весь свой внутренний мир, воин отлично понимал, что двигало чужаком. Страна благих душ во владениях госпожи Кигаль – это, конечно, хорошо, но к чему спешить туда, куда все равно рано или поздно попадешь, чтобы провести там вечность? Земной мир тоже неплох. Особенно для Хранителя.
Он собирался сказать еще что-то, но тут до них донесся ужасный вопль, подхваченный и усиленный эхом. Он гремел словно гром, отражаясь о низкие своды, летя со всех сторон, как снег в объятиях урагана.
– Что это? – рука Лиса крепче сжала рукоять меча, другая взялась за ножны.
Караванщик собрался, его сощуренные глаза уже внимательно обшаривали все вокруг, ища источник опасности или хотя бы того, кто издал этот нечеловеческий крик.
Однако, как он ни старался, все поиски были безуспешны.
"Может быть, это и не смертный вовсе? – мелькнуло у него в голове. – Какой-нибудь дух или, не приведи боги, демон… – Лис нервно повел плечами, прогоняя нервную дрожь. – Хорошо еще, если это Шеду… Он не опасен: не враг, не друг, так, случайный встречный… Хотя, – он поморщился, – Губитель и его повелитель. И Шеду не может не исполнить Его волю… – взгляд караванщика обратился к Шамашу. Он и сам не заметил, как приблизился к богу солнца, пошел чуть позади, стараясь держаться как можно ближе к повелителю небес.
– Не бойтесь, – Шамаш, оставаясь совершенно спокоен, ускорил шаг, чтобы первым подойти к тому месту, где, за камнем пряталась…
– Рабыня…! – не спуская с нее неуверенного взгляда удивленных глаз, обронил Лис.
– Вы знаете ее? – юноша с любопытством рассматривал случайную встречную – стройную молодую девушку, чью красоту не могли испортить, погасив, ни покрывавшие тело, заменив одежду, лохмотья, ни царапины, ни взлохмаченные, спутанные волосы.
– Рамир, – немного приглушив голос, словно боясь, что его услышит кто-то чужой, Евсей назвал имя девушки. – Ана, – поспешно поправил себя он, вспомнив рассказ брата о том, как, прежде чем отдать рабыню хозяину города, повелитель небес, стремясь защитить душу невинной, поменял ее местами с духом оленихи.
– Великие боги, что они с ней сделали! – сорвалось с губ Лиса.
– Демоны… – прошептал горожанин, глаза которого наполнились сочувствием и скорбью, едва, словно мрачное озарение, ему в голову пришла мысль о том, что же с ней могло произойти. – Губитель украл ее рассудок!
– У животного нет рассудка, – качнул головой Евсей.
– Как вы можете! – в ужасе вскричал Бур. – Только то, что она рабыня, не означает…
– У тебя добрая, чистая душа, – вздохнув, проговорил караванщик, повернувшись к горожанину, чтобы впервые взглянуть на него как на такого же человека, как и он сам, а не нечто серое и расплывчато-безразличное, скрывавшееся под отстраненным словом – "чужак", – которая беспокоится не только о близких, но и далеких, незнакомых.
Теперь я верю, что ты действительно хотел спаси наших детей, и не твоя вина, что попытка не удалась…Что же до нее… – Евсей перевел взгляд на сжавшуюся в испуге девушку, над которой склонился бог солнца, спеша успокоить. – Это существо… Оно совсем не то, о чем ты думаешь.
– Но я вижу…
– И зрение может обманывать. Не знаю, сможешь ли ты понять, поверить в возможность подобного… Но я говорю правду. Шамаш не хотел отдавать в руки хозяина города человеческую душу, зная, через что ей придется пройти. И тогда Он спрятал душу Рамир в теле оленихи, Аны, вложив в девичье тело дух животного.
– Воистину, Его могущество огромно! – в благоговейном трепете глядя на небожителя прошептал горожанин. – А доброта бесконечна, – совсем тихо добавил он. На миг он испытал сильнейшую зависть к караванщикам, шедшим с Ним одной тропой, постоянно видевшим Его образ, слышавшим голос.
"За что только им выпала эта великая честь сопровождать повелителя небес в Его странствиях? – он не мог не завидовать, но зависть эта была светлой. – Счастливые! Они пользуются благосклонностью величайшего из богов. Им ничего не страшно, ведь их покровитель – сам господин Шамаш!" -Ну, успокойся, – колдун, тем временем, обняв девушку-оленя за плечи, медленно повел в сторону ждавших Его, не смея сойти с места, спутникам. – Тебе нечего боятся. Эти люди – свои. Они не причинят тебе зла, – продолжал он, заметив, как, при виде людей, в ее глазах отразился ужас, по членам пробежала дрожь.
– С ней все будет в порядке? – когда они подошли, спросил Есвей, инстинктивно коснувшись плеча той, в ком его разум видел не прекрасную рабыню, а молодую, сильную олениху.
– Да. Нергалу удалось разбудить дух животного. Но это ничего. Очень скоро он обо всем забудет, – Шамаш поднял на караванщика задумчивый взгляд черных глаз, в которых отражалась боль, показывавшая, что он знает куда больше, чем говорил.
Однако никто не посмел спросить бога солнца, что за знания он скрывает и почему, понимая, что этому могла быть лишь одна причина – беспокойство небожителя о рассудке своих спутников, не готовых узнать нечто еще более ужасное, чем то, что хранили легенды и помнил земной мир. – Нужно отвести ее назад. Довольно того, что ей уже пришлось пережить.
Евсей попятился, отчаянно мотая головой: – Нет! Я иду с Тобой!
– Я тем более! – отозвался Лис, который не собирался поворачивать назад, даже если бы подземная дорога вела их прямо к вратам во владения госпожи Кигаль.
– Ладно, – обведя спутником взглядом, бог солнца не стал настаивать на своем. – У нас нет времени на споры. Нужно спешить… – и, все же, прежде чем двинуться вперед, он склонился к девушке: – Милая… – та поспешно вскинула голову, поднимая на него горевшие готовностью служить и повиноваться взгляд умных, преданных глаз. – Ты пойдешь с нами… Я знаю, тебе не хочется возвращаться туда, где с тобой плохо обращались. Но пойми: так нужно. Мы будем рядом и не дадим тебя в обиду. Ты понимаешь? – та чуть наклонила голову. -Вот и умница, – улыбнулся ей Шамаш.
Он отпустил ее, показывая знаком, чтобы она шла следом, но девушка поспешно догнала его, ткнулась носом в бок.
Негромким просящим вскриком-возгласом она привлекла к себе внимание бога солнца.
– Что? – вновь повернулся к ней Шамаш. Та мотнула головой в сторону больной ноги спутника, затем поднялась на цыпочки. – Хочешь помочь мне? Хорошо, – он оперся о ее плечо, немного разгружая ногу, которая, устав, уже начала давать о себе знать острыми вспышками боли.
– Кто бы мог подумать, что животные так умны! – возглас удивления сорвался к губ воина, который с интересом смотрел на девушку-оленя.
– Однако это так, – чуть повернув голову, чтобы взглянуть на своих спутников, проговорил колдун. – Люди многое не видят. Особенно то, чего не хотят.
– Мы всегда считали себя выше иных земных существ, – кивнул Евсей, – не думая о том, что все мы – творения богов. А старшие или младшие – в конце концов, не велика разница…
Тем временем подземный ход повернул и…
Все остановились перед каменной стеной, преграждавшей дорогу.
– Странно, – Бур вышел вперед, приблизился к препятствию, даже коснулся камней рукой, не сразу поверив в то, что они реальность, а не мираж, составленный игра призраков и теней. – Еще совсем недавно ее здесь не было! – он повернулся к караванщикам, растерянно моргая глазами, при этом выглядя не только смущенным, но и виноватым: никудышный из него вышел проводник.