Томас Скарлетт. Молодые, способные

   — Не можешь придумать? — вмешивается Эмили.
   — Не подгоняй, — отвечает Энн. — Придумала. Брин, спой какую-нибудь песню «Уэм!»^[52] — на свой выбор, но в образе старухи на смертном одре.
   — Чего? — Брин не понял. Остальные смеются.
   — Клево! — оценивает Эмили.
   — Может, я лучше признаюсь? — спрашивает Брин.
   — Поздно. Теперь отдувайся, — требует Энн.
   — Тебе придется встать, — подсказывает Эмили.
   — Он же умирающая старуха, — напоминает Тия.
   — А, точно, — Эмили встает. — Тогда ложись. Брин укладывается на диван.
   — Абзац... — ворчит он. — Говоришь, любую песню «Уэм!»?
   — Какую хочешь, — кивает Энн.
   Брин ненадолго задумывается, смущается и начинает.
   — Та-та-та... — Он шамкает и кряхтит. — Уо-уо-йе! Эмили узнает песню «Свобода» и хихикает. Энн тоже.
   К началу припева все стонут от смеха.
   — Ты там еще не умер? — сквозь хохот спрашивает Тия.
   — «Детка, я хочу лишь одного...»
   — Пусть он заткнется! — кричит Эмили, зажимая рот руками.
   Энн бросает в Брина катышком с ковра.
   — Ну что, хватит? — своим обычным голосом спрашивает Брин, подняв голову.
   — Нет, я хочу дослушать, — заявляет Пол.
   — Господи, да пусть замолчит! — стонет Эмили. — Не могу больше!
   — Ладно, хватит, — решает Энн.
   Брин садится, надсадно кашляет и закуривает. Эмили опять устраивается рядом с ним.
   — Брин спрашивает, — напоминает Энн и идет к двери.
   — Ты куда? — окликает Эмили.
   — Никуда, — с вызовом отвечает Энн и выходит.
   — Выбираю Пола, — говорит Брин.
   — Признание, — решает Пол.
   — Ладно, — кивает Брин. — Каким бы ты стал, если бы мог выбирать — глупым и счастливым или умным, но несчастным?
   — Абсолютно отпадный вопрос! — восхищается Эмили.
   — Да ладно, — ухмыляется Брин. — Я его по «ящику» слышал.
   — Хм... — Пол размышляет. — Пожалуй, глупым и счастливым.
   — И я! — подхватывает Эмили. — А остальные?
   — Лучше быть глупой и счастливой, — говорит Тия.
   — А я не знаю, — колеблется Джейми. — Но мы в жизни это ведь и выбираем, нет? — Он задумчив.
   — Ну, строго говоря, не выбираем, но попадаем в ту или иную категорию.
   — Ты хочешь сказать, если человек умен, он обязательно несчастлив? — спрашивает Тия.
   — Да, — кивает Джейми. — Если вдуматься, так и есть.
   — Пожалуй, чем больше знаешь, тем больше причин для страха, — говорит Тия.
   — Точно, — соглашается Эмили. — Понимаешь, в каком паршивом мире мы живем.
   Энн возвращается с большим стаканом клубничного коктейля.
   — Но далеко не все глупцы счастливы, — замечает Тия.
   — Само собой, — кивает Пол. — Герои шоу Джерри Спрингера, например.
   — М-да... — тянет Эмили. — Зато осчастливить этих людей — проще простого.
   — Верно, — соглашается Пол. — Раздать им наркоту — вот они и счастливы.
   — И глупы, — добавляет Джейми.
   — Наверное, ради этого люди и становятся наркоманами, — размышляет вслух Тия.
   — Чтобы быть глупыми и счастливыми? — уточняет Эмили.
   — Ну ясен перец! — заявляет Брин. — Уж я-то знаю.
   Двое кивают. Логично.
   — Так вы считаете, умного человека трудно осчастливить? — спрашивает Пол.
   — Ага, — говорит Джейми.
   — Именно, — поддерживает его Эмили. — Разве что он сидит на прозаке, но это, опять-таки, счастье и глупость от наркотика.
   — Так вот почему все мы так несчастны! — шутит Энн.
   — Скажи, а чем можно осчастливить тебя? — спрашивает Тия у Пола.
   — Привезти сюда, — загадочно бормочет он.
   — Твоя очередь, — напоминает Джейми, снова закуривая.
   — А, забыл, — отзывается Пол. — Брин!
   — Выбираю признание, — говорит Брин. — Один раз я уже лопухнулся.
   — Назови лучший наркотик из всех, какие употреблял, — требует Пол.
   — Крэк, — без колебаний отвечает Брин. — Вне конкуренции.
   — Ты пробовал крэк? — спрашивает Эмили.
   — Само собой, — кивает Брин. — Улетная отрава. Супер.
   — К нему же вроде привыкают в два счета, — говорит Джейми.
   — Точно, — соглашается Брин. — Мне еще подфартило — не успел втянуться.
   — Почему? — спрашивает Тия.
   — Ну и как? — перебивает Эмили.
   — Потрясно. Лучше не бывает.
   — Лучше оргазма? — уточняет Джейми.
   — Еще бы!
   — Лучше выигрыша в лотерею? — спрашивает Эмили.
   — Наверное, — говорит Брин. — Но торчок, задвинутый на крэке, скопытится от радости, выиграв в лотерею — еще бы, столько бабла, и все можно посадить на дурь! — Он облизывается. — На словах не объяснишь. Мощный, мазовый приход, но не как от герыча. Скорее, как от кокаина — по сути дела, его и смолишь.
   — Как это? — удивляется Джейми.
   — Кокаин, который мы покупаем, на самом деле его гидрохлорид, — объясняет Брин, — в который мешает всякое дерьмо сначала один дилер, потом второй, все дела. При химической реакции с аммиаком или содой гидрохлорид отделяется и сгорает со всеми примесями. Остаются кристаллы чистого кокаина.
   — Это и есть крэк? — спрашивает Джейми.
   — Ага, — кивает Брин. — И приход от них почти одинаковый, только если куришь крэк, ждать не приходится — забалдеть можно сразу. Расслабляешься по полной, становишься счастливым и уверенным, как от кокаина, только без нервотрепки. Улыбаешься во весь рот. И так легко-легко, будто всласть чихнул, и главное — легкость сразу не кончается, как после чиха. И ощущения не исчезают, а плавно идут на спад — как будто кончил. В общем... вы вот когда-нибудь смеялись до упаду, так что боялись обмочиться? И после крэка так, только без смеха и рези в животе. Как будто долго маялся от жажды, а потом выпил большой стакан кока-колы, или целую вечность дожидался очереди в сортире, а потом отлил, или присел после целого дня на ногах... или сидишь у моря с пакетом чипсов, или после долгой диеты ешь торт с кремом. Удовольствие в чистом виде.
   — Изумительно, — говорит Пол.
   — Блеск, — присоединяется Эмили.
   — Почему же у тебя не появилась зависимость? — спрашивает Джейми.
   — Она и появилась, — кивает Брин. — Словили, что такое приход? После первой тяжки привыкаешь. Но у меня случилась пруха.
   — Как это? — спрашивает Эмили.
   — Я тогда корешился с двумя парнями из Уэст-клиффа. С братьями. Один, как и я, тащился от регги. Второй торговал коксом и крут был не по-нашему. У них было еще пятеро братьев, и все мотали срок. По сравнению с ними мой друган Уинстон ангелом был. И тут его брат освободился, крезанутый Стив. Я его никогда не видел, зато был наслышан. В общем, все мы подсели на кокаин — а чего, Стив же его толкал. По пятницам вечером мы торчали у Стива и заряжали одну дорожку за другой, а Стив принимал вечерних клиентов. Потом мы обычно катили в один клуб в Челмсфорде, где хозяином был кореш Стива. И у Стива в шкафу всегда флакон аммиака стоял, для «особых случаев», а я не понимал, зачем.
   Ну так вот, мы всюду таскались за ним вместе с клиентами, у него еще была пара соседей по хате и дружки, которые вечно вместе с нами зависали. Славная была компания, все свои в доску. Шик, все по кайфу. Девчонки бывали симпатичные, но Стив никогда им кокс не продавал. Не знаю, почему, но с женщинами он дела не имел. Однажды он достал свой флакон аммиака и начал делать крэк. Я спросил, что это он делает, а он позвал меня наверх, покурить на пару. Потом и Уинстон подтянулся. Вот я крэк впервые и попробовал. Стив хотел, чтобы остальные не пронюхали, поэтому сначала мы курили только с ним.
   — Ну и ну! — говорит Эмили. — А дальше? Брин ерзает на диване.
   — За две недели я так втянулся, что жить не мог без крэка. Травой-то я всегда промышлял, но теперь подумывал снабжать народ коксом. Я решил, что дело пойдет — товар выгодный, и связи у меня были. То есть не напарники, а парни, которые меня не пристрелят, если я к их бизнесу пристроюсь. Дело, конечно, тонкое, требует ума, но я в нем рубил и думал, что кривая вывезет. Я заказал Стиву сразу пол-унции кокса, а это много, и стал ждать, когда Стив его получит. Но, когда он ехал на встречу к дилеру в Лондон, их с Уинстоном сцапали в Дагенхеме. При обыске в машине нашли дозу кокса, крэк, который Стив сбывал на сторону, да еще три пушки. Обоих упекли за решетку.
   — А ты? — спросила Эмили.
   — А что я? Все знали, что Стив и Уинстон — мои друганы. Вот мне и перестали даже траву продавать — думали, что легавые меня уже засекли и теперь только и ждут повода, чтобы сцапать. Полицейские, когда ловят таких, как я, всегда пытаются вычислить следующего в цепочке. Все ждали, что меня вот-вот загребут, и быть следующим никто не хотел. Несколько недель я был пуст. А местных торговцев коксом я не знал, столковаться с ними напрямую не мог. Вообще-то я понимал, что не стал бы продавать. Выпарил бы крэк и сам скурил. Так что меня остановила не совесть, не здравый смысл, а отсутствие кокса.
   — Тебе здорово повезло, — говорит Тия. — Мог и не выкарабкаться.
   — Знаю, — кивает Брин. — Сейчас меня бы в живых не было.
   — Значит, раньше ты торговал наркотой? — спрашивает Джейми.
   — Точно, приятель, — подтверждает Брин. — В Эссексе это обычное дело.
   — Почему?
   — Там куда ни плюнь — попадешь в дилера.
   — Но ты же только травку продавал, — возражает Эмили.
   — Ну да. К дорогой дури не прикасался.
   — Почему? — удивляется Эмили.
   — Я же балдел от регги, — отвечает Брин, словно этим все объясняется.
   Эмили потягивается и наливает себе еще вина.
   — Твоя очередь выбирать, — напоминает она Брину.
   — Ага, — кивает он. — Эмили.
   — Признание, — решает она.
   — О чем ты больше всего жалеешь?
   — Жалею? — на секунду она задумывается. — Да вроде ни о чем.
   — Так все говорят, — вмешивается Пол. — Врут и не краснеют.
   — Наверняка что-то было, — соглашается Джейми.
   — Каждый о чем-нибудь да жалеет, — поддерживает его Тия.
   — Я ни о чем жалею, — говорит Энн.
   — И я, пожалуй, тоже, — кивает Эмили. — Кроме...
   — Ну, ну? — не терпится Джейми.
   — Это тяжело вспоминать, — признается Эмили.

Глава 18

   Пол допивает третий бокал вина. Эмили рассказывает, как в шестнадцать лет на каникулах переспала с одним парнем, а потом долго тряслась — боялась, что подхватила СПИД. Рассказывать об этом ей совсем не хочется, она быстро закругляется.
   — Теперь моя очередь, — говорит она. — И я выбираю Тию.
   — Может, не надо? — просит Тия. — Что-то мне в лом...
   — Поздно, дорогуша, — перебивает Эмили. — Признавайся или отдувайся.
   — Я признаюсь, — неуверенно отвечает Тия.
   — Кто твоя единственная любовь? — спрашивает Эмили.
   — Единственная любовь?
   — Да. Он — с большой буквы.
   — Начиталась романов о девушках в большом городе? — интересуется Тия.
   —Что?
   — Ну, всю эту чепуху, где всегда есть какой-нибудь «единственный».
   — Что за романы о большом городе? — спрашивает Джейми.
   — Да ты знаешь, — говорит Энн. — Бриджит Джонс и так далее.
   — Дерьмо! — кривится Пол. — Терпеть не могу эту фигню.
   — Большинство людей находят свою единственную любовь между двадцатью и тридцатью годами, — сообщает Эмили. — Это не выдумки, а правда жизни.
   — Да? — переспрашивает Джейми. — А я ни разу не влюблялся. Нет, один раз — в восемь лет.
   — Это абсолютно не считается, — говорит Эмили.
   — А я влюблялась, — сообщает Энн. — В героев игр.
   — Тоже не считается.
   Эмили смотрит на Брина. Тот пожимает плечами и качает головой.
   Она переводит взгляд на Пола: -А ты?
   — Еще чего, — отвечает он. — Я даже не знаю, что такое любовь.
   — Как можно знать, что не знаешь, что такое любовь? — удивляется Джейми.
   — В этом меня все подруги обвиняли. Похоже, это мой самый серьезный недостаток.
   — А кто твоя любовь всей жизни? — спрашивает Энн у Эмили.
   — У меня ее нет, — говорит Эмили. — Но раньше я думала, что это я какая-то не такая.
   — Вот видишь, — подхватывает Тия. — Все это чушь собачья.
   — Так у тебя никогда не было серьезных романов? — спрашивает Эмили.
   — Ни единого, — говорит Тия.
   — Секретничаешь?
   — Нет. Два-три парня ничего не значат. Я думала, что люблю одного, а он оказался скотиной. Вот так.
   — Ну ты зануда, — говорит Пол. Но он улыбается, и Тия понимает, что он не всерьез.
   — Моя очередь выбирать? — спрашивает Тия.
   — Ага, — кивает Эмили.
   — Джейми, признавайся или отдувайся!
   — Признаюсь, — отвечает Джейми.
   — Тебе здесь нравится? — продолжает Тия.
   — Это вопрос?
   — Да. Тебе здесь нравится?
   — Да. Думаю, да, — отвечает он.
   — Честно? — переспрашивает Тия.
   — Ага. Здесь ничего. Я давно не бывал в компаниях.
   — А ведь он прав, — замечает с улыбкой Эмили. — В такой банде и побыть приятно.
   — Как в «Бухте Доусона», — хихикает Энн. — Только бухты не хватает.
   Атмосфера в комнате меняется. В ней стало почти жарко, все слегка захмелели — кроме Энн, которая не выпила ни капли. Страхи улетучились, а если и остались, то притягательные, из детских страшилок. При мысли о призраке Мак-Страха с картошкой-фри Пола бьет дрожь предвкушения.
   — Энн, — выбирает Джейми. — Признавайся или отдувайся.
   — Признаюсь, — говорит она.
   — Ты правда девственница?
   — Конечно, — отвечает Энн.
   — Правда? — не верит Тия.
   — Да. Господи, неужели так трудно поверить?
   — Энн, ты же цыпочка, — говорит Эмили.
   — Она права, — соглашается Брин. Джейми кивает:
   — Потому нам и не верится.
   — Ну и зря, — Энн польщена. — Ладно, теперь моя очередь.
   — Кого выбираешь? — спрашивает Джейми.
   — Эмили, — отвечает Энн.
   — Признание, — решает Эмили.
   — Хорошо, — говорит Энн. — Ты мастурбируешь? Если да, то как часто?
   Полу такие вопросы по душе. Ему снова интересно. «Признавайся или отдувайся» — не просто сеанс групповой терапии, еще и отличный способ подломить человека. До Пола вдруг доходит, что Эмили только этим и занимается, но тщательно скрывает.
   — А ты? — отвечает Эмили вопросом на вопрос.
   — Энн тебя спрашивает, — вмешивается Пол.
   — Хм... — Эмили розовеет. — Да.
   — Часто? — не отстает Энн. Эмили передергивается:
   — Ну, когда у меня нет парня — примерно раз в неделю.
   — А когда есть?
   — Кто? Парень? Тогда это его обязанность.
   — А разве это одно и то же? — спрашивает Энн. — Все-таки другой человек.
   — Да, совсем не такие ощущения, — подтверждает Эмили. — Если парень хоть на что-то способен, это лучше, чем мастурбировать. А если он неумеха, это гораздо хуже, и в конце концов приходится самой браться за дело.
   — А ты мастурбируешь? — спрашивает Джейми у Энн.
   — Само собой, — кивает она. — Как все.
   — Но ты же девственница, — напоминает он.
   — Ну и что? Это еще не значит, что я не умею себя ласкать.
   — А я не мастурбирую, — заявляет Тия.
   — Да, как же! — хмыкает Эмили. — Так мы тебе и поверили!
   — И я, — поддерживает Тию Брин.
   — Быть того не может, — говорит Джейми. — Я думал, все... то есть все парни...
   — Только не я, — перебивает Брин. — Для этого есть секс.
   — Согласна, — говорит Тия.
   — Ты хоть пробовала? — спрашивает ее Эмили.
   — Нет. Я не знаю, как это.
   — Могла бы и показать ей, — обращается Пол к Эмили. — Мы поможем.
   Теперь уже все под хмельком. Джейми немного осмелел.
   — Да, — ухмыляется он, — поможем.
   — Не стоит, — Тия тоже посмеивается. — Но за предложение спасибо.
   — Попробуй как-нибудь на досуге, — советует Энн. — Не пожалеешь.
   — Моя очередь, — вмешивается Эмили. — Выбираю Тию.
   — Признание, — не дожидаясь вопроса, говорит Тия.
   — Ты точно не хочешь отдуваться? — игриво спрашивает Эмили.
   — Ни за что! Знаю я, что вы задумали.
   — Ну ладно. Сколько у тебя было партнеров?
   — Людей?
   — А также животных, овощей и минералов.
   — Сразу и не скажешь, — отзывается Тия. — Давно уже не подсчитывала.
   — Так много? — удивляется Джейми.
   — Не то чтобы очень много... — Тия на минуту задумывается. — Около семидесяти. Или надо еще точнее?
   — Семидесяти? — изумляется Эмили. — Твою мать!
   — А что такого?
   — А я-то считала шлюхой себя.
   — Правильно считала, — заявляет Пол.
   — Кончай! — Эмили бьет его по руке. — Не смешно.
   — Со сколькими же ты спала? — интересуется Брин.
   — Примерно с тридцатью, — говорит она. — И думала, что это целая толпа.
   — Не надо, — просит Тия. — И без того тошно.
   — Извини, я не хотела. Господи, как ты меня порадовала*.
   — Разве плохо иметь много партнеров? — спрашивает Джейми.
   — Для девушки — конечно, — объясняет Эмили.
   — Если верить «Космополитену», мы — уродцы, — заявляет Энн.
   — Почему? — удивляется Джейми.
   — Мы все не соответствуем норме. Я девственница — значит, фригидна. Тия и Эмили сменили десятки партнеров — значит, автоматически шлюхи. Что бы там ни говорили, отклонения от нормы непривлекательны. Мы уродцы. — Она притворно всхлипывает. — Нам никогда не выйти замуж.
   — Это что, правда? — допытывается Джейми. — Вы все с отклонениями?
   — Да. К нашему возрасту полагается поменять не более пяти партнеров, — разъясняет Эмили. — Слишком доступных девушек мужчины не уважают.
   — Раньше пять — это была норма, — поддерживает Энн.
   — Я переспал с пятью женщинами, — говорит Джейми. — Значит, я нормальный?
   — Нет, — говорит Тия. — Ты же парень. Значит, гоже уродец.
   — Вот именно, — кивает Эмили. — К двадцати пяти годам мужчине полагается переспать примерно с двадцатью женщинами.
   — Неувязка получается. — В Джейми просыпается математик.
   — Какая? — спрашивает Эмили.
   — Смотри: если каждому мужчине к двадцати пяти годам полагается сменить двадцать партнерш, но каждой женщине — иметь не более пяти партнеров, значит, женщин на всех не хватит. А это, в свою очередь, означает, что большой процент женщин не попадает в категорию «нормальных». Из каждых четырех девушек только одна соответствует норме. На мой взгляд, это уже никакая не норма.
   — Значит, мы не уродцы? — оживляется Эмили.
   — Или же уродцы — большинство мужчин. Я вообще не понимаю, с кем вы спали.
   — Оказывается, и математика бывает полезна, — замечает Эмили.
   — Чья очередь? — вспоминает Джейми.
   — Тии, — говорит Эмили. — Действуй, дорогуша.
   — Ага... — она делает паузу. — Пол.
   — Признание.
   — Все вы зануды, — тянет Эмили. — Хоть бы кто-нибудь согласился отдуваться!
   — Признание, — повторяет Пол.
   — Какая твоя вещь тебе дороже всех? — спрашивает Тия.
   — Дороже всех? — переспрашивает он. -Да.
   — Вещь?
   — Нуда.
   Пол задумывается. Что же? Компьютер? Пол мысленно входит к себе в квартиру и осматривается. Вон в углу гостиной стоит комп, новый третий пень. Автомат для пинбола, который Пол купил за пятьдесят фунтов и сам настроил; «Атари» — самая древняя и ценная консоль в его коллекции, с картриджами «Космических завоевателей» и «Понг»^[53]. Все эти вещи дороги Полу, но без них он может обойтись. Он приближается к компьютеру. Пожалуй, модем важнее компа, но и его легко заменить. Ценен не сам предмет, а его возможности. На полке над компьютером — несколько книг, которые ему тоже дороги. У Пола есть перво-издание «Семи манифестов дадаизма» Тристана Тца-ры. И внезапно Пол понимает, какая вещь ему дороже всех. Она стоит на той же полке, рядом с книгами. Но стоит ли говорить об этом вслух?
   — Выкладывай, — требует Тия. — Вопрос легкий.
   — Ничего не лезет в голову, — отзывается Пол, подливая себе вина.
   — Должно же быть что-то, — вмешивается Эмили.
   — Ну ладно, — решается он. — Это снимок. Фотография.
   — Фотография? Чья?
   — Моего отца. Он...
   — Договаривай, — просит Эмили.
   — Умер еще до моего рождения. Пустяк, конечно.
   — Никакой не пустяк, — возражает Эмили.
   — Хочешь что-нибудь добавить? — спрашивает Тия.
   — Нет, — отказывается Пол. — Хочу выбрать следующего.
   — От чего он умер? — любопытствует Энн.
   — Энн! — возмущается Эмили.
   — Ничего, — отзывается Пол. — От передозировки героина.
   — Блин, — говорит Эмили. — Дерьмово.
   — Об этом я не хочу говорить, — останавливает ее Пол.
   — Конечно, конечно, — торопливо отвечает Эмили. — Кого выбираешь?
   — Пожалуй... тебя, — решает Пол.
   — Меня? Хорошо. Признание.
   — Ну и кто тут зануда? — ехидничает Тия.
   — Отдуваться я пока не готова, — объясняет Эмили. — Я выбрала. Спрашивай.
   — Ты когда-нибудь занималась анальным сексом? — спрашивает Пол.
   — Само собой, — кивает Эмили. — А кто не занимался?
   Джейми явно шокирован.
   — Я, — отвечает Энн. — Ни разу.
   — Девственницы не в счет, — отмахивается Эмили.
   — И я не занималась, — вмешивается Тия. — Однажды попробовала, но не выдержала — слишком больно.
   — А тебе было больно? — спрашивает Энн у Эмили.
   — Да, — говорит Эмили. — Но в этом тоже кайф. Эмили подтягивает колени к подбородку и порочно усмехается.
   — Серьезно? — переспрашивает Джейми. — Ну и ну...
   — И тебе это нравится? — не верит Тия.
   — Ага, — кивает Эмили. — Так заводит!
   — А ты пробовал? — обращается Джейми к Брину.
   — Что? Трахать девок в задницу? — уточняет Брин. — А как же.
   — Тебе нравится?
   — Еще бы. Там тугой вход. Но с постоянной подружкой аналом не побалуешься.
   — Почему? — спрашивает Тия.
   — Грязно это. Для телок на одну ночь. Эмили ошарашена и смущена.
   — Без обид, — говорит Брин, протягивая ей «Бен-сон-энд-Хеджес».
   — Спасибо. — Эмили берет сигарету. Пепельница уже переполнена — у Эмили и Брина она общая.
   — Действительно ощущения другие? — спрашивает Энн.
   — Да, острее, — подтверждает Эмили.
   — А для мужчин? — спрашивает Тия.
   — Это мечта, — заявляет Пол. — Не потому, что другие ощущения, а потому, что девчонка позволила тебе такое — значит, с ней можно делать то, на что другие девушки не согласятся. Это кого угодно распалит.
   — И я однажды занималась аналом, — вдруг признается Энн.
   — Значит, ты все-таки не девственница! — оживляется Эмили. — Так я и знала.
   — Это был вирт, я осталась девственницей. Увы и ах!
   — Ты занимаешься виртом? — вмешивается Пол.
   — Да, — кивает Энн. — Вернее, раньше занималась, пока не надоело.
   — Вирт — это что? — спрашивает Тия.
   — Виртуальный секс, — без запинки отвечает Джейми.
   Пол смеется.
   — И ты тоже? — обращается он к Джейми. — Еще один извращенец.
   — А ведь я могла виртуалиться с Джейми, — замечает Энн, помешивая угли кочергой.
   — Разве есть такое слово — «виртуалиться»? — спрашивает Эмили.
   — А как же, — отзывается Пол.
   — В сети — есть, — добавляет Джейми.
   — Или со мной, — говорит Пол, обращаясь к Энн.
   — Тебе не попадалась в сети Крутая Телка? — спрашивает Энн.
   — Это твой ник? — оживляется Джейми.
   — Один из ников. Пол качает головой:
   — Ни разу. Крутой Телки я не встречал.
   — Под этим ником я виртом не занимаюсь, — сообщает Энн.
   — Тогда под каким же? — допытывается Джейми.
   — Абигайль. Пятнадцатилетняя девчонка.
   — Пятнадцатилетняя?
   — Ну да. Так забавнее — партнеры боятся, что их привлекут за совращение. Их гложет совесть.
   — Жестоко, — говорит Джейми.
   — В том и суть, — говорит Энн.
   — Сколько же раз ты виртуалилась? — продолжает расспросы Джейми.
   — Пару раз, не больше, — Энн на минуту задумывается. — А вообще-то раз двадцать.
   Эмили взвизгивает:
   — Так вот кто тут настоящая потаскушка!
   — Девственная потаскушка, — с улыбкой поправляет Энн.
   — Хорошо, что мы с тобой не встречались в сети, — говорит Джейми.
   — А я бы не отказался, — смеется Пол.
   — Значит, вы все трахаетесь по Интернету? — спрашивает у него Эмили. — И тебе нравится?
   Он пожимает плечами:
   — Придет твоя очередь — спросишь.
   — Моя очередь сейчас, — напоминает Эмили. — И я выбираю тебя.
   — Ладно, — улыбается Пол. — Я готов отдуваться.
   — Отдуваться?
   — Ты же слышала.
   — Ну хорошо. Сейчас что-нибудь придумаю...
   — Это будет что-то, — говорит Джейми. — Печенкой чую.
   Пока Эмили думает, Брин подбрасывает в камин еще угля. Энн поднимается и уходит в кухню — наверное, за новым молочным коктейлем. Пол заметил: она никогда не спрашивает, не нужно ли кому чего-нибудь — просто ускользает, как симпатичный целеустремленный жучок. Ему это нравится. Тия наполняет свой бокал из бутылки «Мерло», которую только что откупорила, пускает бутылку по кругу. Кажется, что уже глубокая ночь, хотя на самом деле часов десять. Пол зевает. Интересно, какое задание придумает Эмили? Полу и в голову не приходит, что оно окажется невыполнимым. Из-за такой чепухи он не волнуется. Все в его силах.
   — Придумала, — объявляет Эмили, когда Энн возвращается с коктейлем.
   — Ну? — говорит Пол.
   — Ты должен целую минуту целовать Энн.
   — Что? — переспрашивает Пол. Черт. Такого он не ожидал.
   — А я останусь девственницей? — невинно осведомляется Энн.
   — Ты когда-нибудь целовалась с мужчинами? — спрашивает Тия.
   Энн изображает глубокую задумчивость:
   — Э-э... нет.
   — Никогда не целовалась? — недоверчиво повторяет Тия.