Томас Скарлетт. Молодые, способные

   Брин в эту комнату уже наведывался. Здесь уйма всякого занятного хлама (не считая трупа и чемодана): пакеты с семенами, удобрения, шланги, какие-то воронки, насос, запасы бумаги, ручек и блокнотов, таблетки для очищения воды, целые рулоны ткани, шерсть, кусков пятьдесят мыла.
   Брин закидывается парой колес, уже собирается уходить. И замечает возле тесной уборной сложенные доски — вроде бы старые книжные полки. Материал он искал спустя рукава, но теперь задумывается, можно ли построить лодку из этих деревяшек. Конечно, прежде надо испытать их на плавучесть, но вроде подойдут. Он разбирает штабель, осматривая каждую доску. Кажется, это крышка и стенки большого ящика. Мало-помалу Брин отодвигает от стены все барахло и видит за ним дверь в каморку.
   Вниз он спускается, неся надувную лодку и навесной мотор.
   — Твою мать! — говорит Пол, увидев Брина в дверях.
   — Это лодка? — спрашивает Эмили.
   — Блин, — говорит Джейми. — Где ты ее нарыл?
   — Наверху, — отвечает Брин и кладет находки посреди комнаты на пол.
   — Клево, — визжит Эмили. — Абсолютно супер! А мотор работает?
   Поковырявшись в моторе, Пол дергает шнур. Эффект нулевой.
   — Не работает, — объявляет Пол.
   — Зачем в мансарде лодка? — размышляет Джейми.
   — Я ее за кучей хлама нашел, — сообщает Брин.
   — Без разницы, — говорит Эмили. — Чего это он ее оставил наверху? Мы же можем взять и уплыть завтра же.
   — Наверное, он не знал, что умрет и что мы будем рыться в его вещах, — замечает Энн.
   — А может, лодку он для себя припас, — говорит Тия. — Вертолет же за ним не вернется.
   — Но мотор не работает, — напоминает Пол. — Далеко не уплывешь.
   — Ты знаешь, что с ним? — спрашивает Тия.
   — Нет.
   — А починить сможешь? — вмешивается Джейми.
   — Не знаю, — отвечает Пол. — Наверное.

Глава 35

   Пол сразу принимается разбирать мотор. Энн помогает ему и рассказывает о каких-то странных каникулах в Калифорнии. Огонь в камине горит, но уже при смерти. Дождь почти прекратился, ветер еще силен. Эмили представляет себе, как ветряк нагоняет запасы энергии в батареи. Приятно думать, что неукротимые стихии освещают дом. Шумы за окном убаюкивают Эмили, она зевает.
   — А где мы сегодня будем спать? — спрашивает она.
   — Может, здесь? — предлагает Брин. Пол стонет:
   — Только не это! Моя спина не выдержит.
   — И моя, — подхватывает Тия. — На полу жестко.
   — Наверху же холодно, — возражает Брин. — Поодиночке замерзнем.
   — Камин согревает весь дом, — напоминает Джейми.
   — Этого мало, — качает головой Брин. — И меня как-то не тянет спать одному, когда над головой лежит мертвец. Еще чего!
   — Мы можем вместе лечь в одной спальне, — предлагает Эмили.
   — В одну постель? — уточняет Тия. — Не поместимся.
   — А мы разделимся, — находит выход Брин. Эмили кажется, что сегодня ему не хочется оставаться одному.
   — Мне здесь еще долго возиться, — предупреждает Пол.
   — Не обидишься, если мы ляжем? — спрашивает Тия.
   — Нет, — говорит Пол. — Вам надо как следует отдохнуть.
   — Я с Джейми, — объявляет Эмили.
   Джейми ошеломлен. Счастлив, но ошеломлен.
   — Ты уверена? — чуть задыхаясь, спрашивает он.
   — Рано радуешься, — отвечает она. — Мне от тебя только тепло нужно.
   Джейми как-то затруднительно встать. Эмили подмигивает и улыбается Тие.
   — Ну ладно. — Эмили поднимается. — Сами разберетесь?
   — Я останусь помогать Полу, — сообщает Энн.
   — Значит, я с тобой, — говорит Брин Тие.
   — А что поделаешь. — Она встает и зевает.
   — Я три дня носки не менял, — честно предупреждает Брин.
   — Не дергайся, раздеваться не придется, — отвечает Тия.
   — Да? Тогда ладно.
   И они вчетвером уходят наверх.
   С прибытия на остров Эмили провела в «своей» комнате в общей сложности не больше получаса, но ухитрилась повсюду разбросать вещи. На подушке лежит пустой аппликатор для тампонов (романтично, да?), на комоде валяются бумажные салфетки, два тюбика помады (Эмили привезла с собой четыре), пудра (просыпанная), расческа, лак для волос, карманное зеркальце, щипчики и несколько старых рецептов, завалявшихся на дне сумочки. Одни трусики на полу, а запасные, вчерашние, мокнут в раковине.
   — Извини за беспорядок, — говорит Эмили, впуская Джейми в комнату.
   Он нервничает.
   — Ты правда уверена? — спрашивает он.
   — В чем? — поддразнивает она.
   — Сама знаешь.
   — Ты никогда не спал в одной постели с девушкой?
   — Спал, конечно. Но только с...
   — С подружками. -Да.
   Эмили садится на кровать и начинает разуваться.
   — Это ничего не значит, — уверяет она. — Так все делают.
   Джейми по-прежнему стоит у двери и дрожит. Эмили забирается в постель одетой, и через несколько секунд Джейми следует ее примеру, предварительно сбросив ботинки и носки. Эмили замечает, что от ног у него не воняет. Неплохо.
   В постели он нервно ерзает.
   — Ну что такое? — наконец спрашивает Эмили.
   — Брюки кусаются, — жалуется он.
   — Да сними ты их, — советует она. — Ты же в боксерах?
   — Конечно, — подтверждает Джейми и, извиваясь, вылезает из брюк.
   — Так лучше?
   — Да, спасибо. Эмили... -Что?
   — Ты говорила об исцелении. -Ну и?..
   — Ты серьезно? Она вздыхает:
   — Само собой.
   — Значит, теоретически ты не против пожить здесь?
   — Теоретически — да, — кивает она. — Но не сейчас. С мертвецом — нет.
   — Хм... А остров ничего, да?
   — К острову у меня вообще никаких претензий. В самый раз для шестерых, — шутит она.
   — Да, в самый раз, — смеется Джейми.
   Эмили берет с тумбочки белый блокнот и ручку и начинает писать.
   — Что ты пишешь? — спрашивает Джейми.
   — Всякую ерунду, — отмахивается она. — Веду дневник.
   — Удачная мысль, — замечает Джейми.
   — Да, пожалуй.
   — А про вчерашнюю ночь записала?
   — Да, кое-что.
   — И тебе стало легче?
   — Вообще-то да. — Она смотрит на Джейми. — Извини за истерику.
   — А ты меня — за сегодняшнее, — просит он. — Мысли покоя не давали.
   — Да ладно, чего там. А я весь день старалась вести себя, как нормальная. Это трудно.
   — Знаю.
   — Джейми... -Что?
   — Ты боишься утонуть?
   — Как-то не задумывался.
   — А я постоянно думаю, — признается Эмили. — Извини, не смогла промолчать.
   — Мне ты можешь рассказать все, — говорит Джейми. — Объясни, что тебя тревожит.
   — Правда можно?
   — Правда.
   — Я могу часами говорить, — смеется Эмили. — Тебе надоест.
   — Честное слово, не надоест.
   — Ты такой милый, — говорит Эмили.
   — Это здесь ни при чем, — возражает Джейми. — Я за тебя волнуюсь. И хочу, чтобы тебе полегчало.
   Эмили опять смеется.
   — Тебя послушать, так я тяжело больна.
   — По-моему, так и есть. И по-моему, разговоры тебе полезны.
   — Психоаналитик меня не вылечил. Конечно, стало лучше, но...
   — Тебе надо поговорить с тем, кому ты небезразлична.
   — Может быть. С чего начать?
   — С самого начала, — предлагает Джейми. — С самых ранних воспоминаний.
   В постели тесновато, но Эмили нравится чувствовать рядом тело Джейми.
   — Тебе не слишком тесно? — вдруг спрашивает она.
   — А тебе?
   — Мне нормально.
   — Мне тоже. Ну, рассказывай по порядку.
   — Ладно.
   Проходит несколько часов. Эмили по-прежнему держит в руках блокнот. Ее лицо залито слезами, горло режет от долгой говорильни. Она кладет блокнот на тумбочку и выключает свет.
   — Спокойной ночи, — говорит она и поворачивается спиной к Джейми.
   — Спокойной ночи, — отзывается он и ложится лицом к ней.
   Минут десять они лежат, не шевелясь, еле дыша.
   — Можно тебя обнять? — наконец спрашивает Джейми.
   — Конечно, — отвечает Эмили.

Глава 36

   Пол возится с навесным мотором, торопится, чтобы успеть к утру. Кроме него и Энн, все уже легли, разбившись попарно, что бы это ни значило. Энн безмятежно читает, сидя у огня. Пол то и дело посматривает на нее, но, когда она поднимает голову, делает вид, что поглощен работой.
   — Хочешь чего-нибудь выпить? — наконец спрашивает он.
   — Хорошо бы колы, — с надеждой отвечает она.
   — Молочный коктейль подойдет?
   — Класс.
   Вернувшись, Пол видит, что Энн бросила читать и улеглась на диване.
   — Ты как дошел до хакерства? — спрашивает она.
   — Химичил с электронной почтой, — отвечает Пол. — А ты?
   — А я не говорила, что хакерствую, — возражает Энн.
   — Брось. У тебя на лбу написано.
   — Что именно?
   — Все сходится — манера поведения, неприятие власти, полуфабрикаты.
   — Я только немного пробовала, — признается Энн. — Мне игры интереснее.
   — Программирование? -Да.
   — Не писала игры в универе?
   — Было дело.
   — Как называется?
   — «Жизнь».
   — О чем она? Энн улыбается.
   — О жизни. Симулятор жизни. — Симулятор жизни!
   — Ну да. Знаешь «Сим-сити» и «Парк аттракционов»?
   — Само собой.
   — Моя такая же, только в ней тема — просто жизнь. Цель игры — не создать предприятие и им управлять, а управлять жизнью человека. Игрок решает, что его персонаж будет есть и пить, в каком возрасте лишится девственности и с кем из персонажей. Персонажей более пятисот, искусственный интеллект на таком уровне, что главный герой может общаться с каждым. И выбирать можно из такого же количества — из пятисот. Первый уровень — список младенцев, которые вот-вот родятся. Смотришь характеристики родителей и выбираешь, каким ребенком хочешь «быть». Первые несколько «лет» надо только решать, когда плакать или улыбаться. Потом привыкаешь к горшку — это не так просто. Подрастая, зарабатываешь карманные деньги, которые тратишь на сладости, комиксы и прочее. Но если будешь объедаться сладостями, потом заплатишь дантисту целое состояние.
   — А персонаж работает, когда взрослеет? — спрашивает Пол.
   — Если у него есть навыки — да. По ходу игры можно везде бывать и чему-то учиться. Например, если подружишься с хозяином видеомагазина, он в конце концов предложит тебе подрабатывать по субботам и научит обращаться с кассовым аппаратом. Но если ты к тому времени увлечешься скейтом, то от работы придется отказаться, потому что как раз по субботам соревнования. Если ты все время проводишь в школе и учишь уроки, есть шанс со временем получить ученую степень. Твой персонаж может открывать счета в банках, получать займы и ссуды и так далее. Заболев, он попадает в больницу, но государственные больницы — дерьмо, поэтому стоит в юности обзавестись хорошей страховкой. В игре получаешь деньги — их можно держать в банке или под матрасом, грабителям на радость. Еще бонусы — поздравительные открытки на каминной полке, — и штрафы — кирпичи, которыми кидают в окно.
   — А если деньги кончатся? — любопытствует Пол.
   — Получишь ссуду. Но если не сможешь вернуть, придется распродавать вещи.
   — А если продашь все до последней табуретки, а денег не соберешь?
   — Придется урезать расходы. Поискать работу получше, обратиться к ростовщику, просить милостыню. Если попрошайничаешь, пригодится какой-нибудь навык — например, если в детстве учился играть на гитаре, можно неплохо заработать. Я запрограммировала игру так, что если ты учился играть на музыкальном инструменте, дружил с определенными людьми, держал золотую рыбку, а потом тебе пришлось побираться на улицах, к тебе обязательно подойдут скауты, у которых в отряде не хватает человека. Эти эпизоды еще не написаны, я пока над ними работаю. Будут скрытые уровни. Если доберешься — заживешь, как знаменитость.
   — Неплохо, — замечает Пол. — А кто выигрывает?
   — Тот, кто дожил до ста лет.
   — А если персонаж умирает раньше?
   — Игра окончена, — отвечает Энн. — Это тяжело. Даже для меня.
   — Можно здорово втянуться.
   — Угу. Просто меня вдохновляла, например, «Последняя фантазия-VII». Персонажи совсем как настоящие, можно зарабатывать деньги, а потом тратить. Проблема реальной жизни в том, что денег не заработаешь, даже если хочешь. А, скажем, моя игра позволяет человеку нормально жить, хотя бы в игре — в целом, не считая отдельных эпизодов, она справедлива и разумна. Реальная жизнь совсем другая. Потому я и думала, что игра сработает. К тому же людям нравится экспериментировать и менять роли. Можно назначать себе испытания — выбрать ребенка малообеспеченных родителей и попытаться стать премьер-министром.
   — Вот так ты себе и представляешь мир? — спрашивает Пол.
   — Да нет, — отмахивается Энн. — Это просто игра.
   — Да-да, — усмехается он. — Так я тебе и поверил. Энн улыбается.
   — Я часто подумывал написать игру, — признается Пол.
   — Попробуй. Это супер.
   — Но ведь от этого ничего не изменится.
   — А что должно измениться?
   — Мир.
   — Мир? — Энн смеется. — Ты хочешь изменить мир? Как?
   — Перевернуть все вверх дном! Заставить людей понять... Что ты смеешься?
   — Мир изменить нельзя. Им невозможно управлять.
   — Наоборот! Особенно сейчас.
   — Сейчас? А почему не раньше?
   — Потому что есть компы. Ты же знаешь, на что они способны.
   Энн хмурится.
   — Знаю, но...
   — Что «но»?
   — Сначала — сбой в работе компьютеров, потом — в работе всей компании...
   — «Гвоздь и подкова», ага, — кивает Пол. — Выкинешь к чертям гвоздь и...
   — В детстве я любила этот стишок. Как там?.. Вспомнила: «Не было гвоздя — подкова пропала. Не было подковы — лошадь захромала. Лошадь захромала — командир убит. Конница разбита — армия бежит. Враг ворвался в город, пленных не щадя, потому что в кузнице не было гвоздя»^[63]. Что-то в этом роде.
   — Значит, ты меня понимаешь.
   — Пол, еще никому не случалось выиграть битву, сломав подкову. Эти стихи — метафора того, что могло случиться, если бы победа в бою зависела от одной конкретной лошади. Но если то же самое случилось с любой другой лошадью, это еще не значит, что битва проиграна.
   — Может, я пытаюсь найти тот самый гвоздь. Или ту самую лошадь.
   — «КрохаБогатей»? Думаешь, эта лошадь — банки? Пол влюблен в эту девчонку. Она мыслит, точно как он.
   — Ага, — кивает Пол.
   — Стало быть, ты действительно хочешь изменить мир?
   — Конечно, — он улыбается.
   — Думаешь, другие этого хотят? — спрашивает она.
   — Что?
   — Нормальные люди. Твоя мать, друзья и остальные. Думаешь, они хотят, чтобы мир изменился?
   — Они... не знаю, — признается Пол. — Наверное, нет.
   Энн корчит гримасу.
   — Им промыли мозги, — сообщает она жутковатым голосом из кинотрейлера.
   Оба смеются.
   — Вот именно, — кивает Пол. — Они хотят только скупать барахло. И развлекаться.
   — Правильно, — подхватывает Энн. — Чтобы их развлекали.
   — Не понимаю, к чему ты клонишь.
   — Так может, пусть себе смотрят телевизоры, играют на компьютере и ходят по магазинам?
   — Жизнь этим не исчерпывается. В ней еще кое-что есть, помимо капитализма.
   — Кто сказал?
   — Ты же понимаешь, что это правда, — говорит Пол. — Признайся.
   — Да, но если все эти люди другого мнения, кто будет их переубеждать?
   — Видимо, такие, как я.
   — Как? Силой? — уточняет Энн.
   — Ни в коем случае. Просвещая их. Или шокируя. Дикими выходками.
   — Значит, вырядишься кроликом, и народ оторвется от экранов?
   — Не все так просто, ты же понимаешь.
   — На людей можно повлиять только развлечениями.
   — Как это? — спрашивает Пол.
   Судя по виду, Энн собирается высказать некую глубокую мысль.
   Вдруг выражение ее лица меняется.
   — Развлекать их. Писать для них хорошие игры. Хорошие книги. Снимать хорошие фильмы.
   — Зачем? — спрашивает он.
   — Потому, что и жизнь тогда станет хорошей. Кому охота жить в эпоху революций? Нам повезло родиться в век роскоши и богатства, «пуховой» туалетной бумаги, шоколадных крендельков и «Макдоналдсов» на каждом углу. Людям и в голову не приходит, что, может быть, «Макдоналдс» — не олицетворение зла и капитализма, правящего миром, а просто возможность быстро и с комфортом перекусить. Поэтому их так много повсюду. Наверное, власть потребителей важнее просто власти народа. А может, это теперь одно и то же.
   — И ты веришь в эту чушь? — удивляется Пол. Она пожимает плечами:
   — Может быть.
   — Для человека, которому на все наплевать, ты слишком много думаешь, — замечает Пол.
   — Пожалуй, — улыбается она.
   — А если серьезно? — продолжает он. — Что ты хотела сказать насчет игр, книг и остального?
   — То, что сказала.
   — Ты ведь сначала хотела что-то другое сказать?
   — Нет.
   — Неправда.
   — Какая тебе разница? — спрашивает Энн. Пол придвигается ближе.
   — Слушай, Энн, я сейчас говорю с тобой абсолютно откровенно. Я не шучу и не играю, как с другими. Ты — первая, с кем мне хочется быть честным. Хочешь — верь, хочешь — нет, но мне твое мнение небезразлично.
   — Небезразлично?
   — Чему тут удивляться?
   — До моего мнения никому дела нет.
   — Мне — есть.
   — А почему? Почему я?
   — Ты умная. И...
   — И что?
   — Ничего, — отвечает Пол. — Неважно.
   — Ладно, тогда рассказывай, — просит Энн. — Ты участвуешь в маршах протеста и всем таком?
   — Черта с два! Нет, — смеется он.
   — Почему?
   — Этим ничего не добьешься.
   — Значит, только через компьютер?
   — Ну да. Взламываю системы и вредительством занимаюсь.
   — Потому что хочешь спасти мир? Или потому что тебе это нравится?
   — Совсем честно? И то, и другое.
   — Ага! Так я и знала. -Что?
   — Вся эта политическая чепуха для тебя — только развлечение. Я выиграла.
   — Это игра такая?
   — Уже игра.
   — Тогда ответь: а твоя игра — просто игра? Она улыбается.
   — Думаю, ты уже знаешь ответ.
   — Ты ведь только притворяешься равнодушной, правда? — спрашивает он.
   — Может, да. Может, и нет. Я просто живу, как считаю разумным.
   Пол что-то отвинчивает в моторе.
   — А теперь что будешь делать? — спрашивает он. — У тебя же друзья есть.
   Она пожимает плечами:
   — Пока не знаю.
   — А почему у тебя раньше не было друзей?
   — Мне и без них было неплохо.
   — Ты уверена, что поэтому?
   — Я предпочитаю одиночество. — Пауза. — Это не так... больно.
   — Понятно. — Он смотрит на нее. — Кажется, теперь я понял.
   — Что понял?
   — Что тобой движет.
   — Зачем тебе?
   — Затем, что я тебя люблю.
   Почти десять минут Энн молчит. Она растеряна.
   — Энн, — наконец окликает Пол.
   — Что?
   — Ты мне что-нибудь скажешь? -Я...
   — Ты меня не любишь — я правильно понял? Взгляд у нее по-прежнему отсутствующий, будто она не поняла вопроса.
   Пол уже готов пожалеть о своих словах. Но, видите ли, обстановка язык развязала. Трупы в мансардах, планы побега, а потом разговоры о самом важном с единственным человеком, который тебе по-настоящему дорог, — поневоле захочешь быть честным. Завтра будет некогда. Полу невыносимо думать, что они все утонут, а он так и не скажет Энн, как к ней относится.
   — Почему ты меня любишь? — вдруг спрашивает она.
   — Почему?
   — Да, почему?
   — Потому, что ты умная, и веселая, и проницательная, и милая, и...
   — Но я ни в чем с тобой не соглашаюсь, — напоминает она.
   — По-моему, у нас больше общего, чем кажется.
   — Хм... Может быть. Но мы же едва знакомы.
   — Я знаю, что ты любишь клубничный молочный коктейль.
   — Для начала неплохо. Но кола все-таки лучше.
   — Еще я знаю, что в глубине души ты очень ранима и впечатлительна.
   — Правда?
   — Ага. Тебя многое волнует. Поэтому ты ничего не делаешь.
   — Думаешь, поэтому?
   — Именно. Иначе постоянно бы разочаровывалась. Ты все принимаешь слишком близко к сердцу.
   Она внимательно изучает свои колени.
   — Может быть.
   — Я не прошу тебя стать другой, — говорит Пол.
   — А я думала, как раз это и случится.
   — Нет. Я люблю тебя такой, какая ты есть.
   — Поскольку меняться я не собираюсь, это, наверное, здорово.
   — И что?
   — Поцелуй меня, — просит она.
   — Прямо сейчас?
   — Да, сейчас.

Глава 37

   Энн просыпается часов в семь. Рядом лежит Пол.
   — Ложись спать, — бормочет он, когда она садится.
   — Тс-с! — шепчет она. — Извини, что потревожила.
   За последние десять лет Энн ни разу не просыпалась в такую рань. Холодно, в окно барабанит дождь. Энн прижимается к Полу, глядя, как дождевые капли ударяются об стекло и текут по нему струйками. Иногда резко посвистывает ветер, и дождевых капель на стекле прибавляется.
   Сегодня 9 сентября 1999 года. Энн уже не девственница.
   — Не могу поверить, что лишилась девственности в доме, где в мансарде лежит труп, — говорит она.
   — Ты же говорила, что хочешь с нею расстаться в стиле Джерри Спрингера, — бормочет Пол.
   — Так и вышло, да?
   — Знаешь, а меня мертвец больше не тревожит, — признается Пол.
   — И меня, — соглашается Энн. — Все равно что экзотичную зверюшку завести.
   — Слышали бы остальные. — Пол сонно смеется.
   — М-да. Труп разлагается. Жаль, что остаться здесь нельзя.
   — Еще неизвестно... — задумчиво произносит Пол. — Ну, если бы труп исчез.
   — Все хотят домой, нет?
   — Эмили жаждет исцеления.
   — Ей кажется, — Энн зевает. — Когда отплываем?
   — Мотор работает.
   — И что?
   — Значит, когда все встанут. И кончится дождь.
   К полудню все собираются на вершине скалы. Лодка надута — Брин разыскал в мансарде насос. Мотор исправен. Пол продемонстрировал всем, как мотор работает, и был награжден хором похвал.
   Небо по-прежнему серое, дождь сменился изморосью.
   — Вот так. — Пол глушит мотор. — Кого отправляем?
   Уже ясно, что надутая лодка вместит только двоих.
   — Напомни, что мы решили, — просит Энн. Пол усмехается:
   — Отправляем двоих. Можно одного, но двоих лучше. Они приводят спасателей. Вот и все.
   Эмили дрожит и постукивает зубами, как перекупавшийся ребенок.
   — Меня сразу вычеркивайте, — говорит она.
   — А я останусь с Эмили, — подхватывает Джейми.
   — А я растянула ногу, — напоминает Тия.
   — Я никуда не еду, — заявляет Энн.
   — И я тоже, — поддерживает ее Пол. Все смотрят на Брина.
   — Хватит на меня таращиться, — требует он.
   — Слушайте, кто-то же должен, — напоминает ему Тия.
   — А я думал, желающих будет хоть отбавляй, — говорит Пол.
   — У меня эпилепсия, — сообщает Джейми.
   — А лекарства с собой? — интересуется Пол.
   — Лекарства не нужны. Только при стрессе.
   — Значит, на острове тебе стрессов не хватило? — спрашивает Тия.
   — Да, если хочешь знать, — соглашается Джейми. — Мне даже понравилось.
   — Ну хорошо, — вздыхает Пол. — У нас есть другой план?
   — У нас, в общем, есть другой, — отвечает Энн.
   — Притом не слишком удачный, — кивает Пол.
   — Выкладывайте, — требует Тия.
   — Мы просто можем послать вместо себя мертвеца. Но это еще не...
   — Блеск! — перебивает Брин. — Супер, дружище!
   — А поможет? — резонно спрашивает Пол.
   — Еще как поможет, — заявляет Тия. — Вношу предложение: письмо в бутылке.
   — Письмо в бутылке? — переспрашивает Джейми. Ни на кого не обращая внимания, Эмили садится по-турецки.
   — Письмо в бутылке! — запевает она.
   — Давай дальше, Тия, — просит Пол.
   — Привяжем его к лодке и оттолкнем ее от берега. Волны вынесут куда-нибудь лодку, мертвеца найдут — типа, ух ты, дохляк, — и сообщат о находке куда следует, потому что им это просто. В кармане у мертвеца или еще где-нибудь найдут записку: «Я похитил шестерых человек. Они на острове, откуда я приплыл». И за нами отправят спасателей.
   — Ничего глупее в жизни не слышал, — улыбается Пол.
   — А мне нравится, — возражает Энн. — Настоящий абсурд.
   — Может, просто бросим в море и письмо, и лодку? — хмурится Брин.
   — Далеко не уплывет, — объясняет Джейми. — Будет слишком легкой.
   Энн смеется:
   — Так и будем говорить стихами?
   — Может, просто бросим в море и письмо, и лодку? Далеко не уплывет, будет слишком легкой! — Эмили поет и раскачивается.
   — Она долго не выдержит, — говорит Джейми. — Давайте что-нибудь решим, и дело с концом.
   — Никто не передумал? Может, кто-нибудь хочет уплыть? — спрашивает Пол.
   — Никто не хочет, — отвечает Энн.
   Пол улыбается ей. Никто не смотрит, и Пол беззвучно произносит: «Я люблю тебя».
   — К мертвецу я и пальцем не притронусь, — заявляет Джейми.
   — Ну и катись, — отвечает Пол. — Сам справлюсь.
   — Я помогу, — обещает Тия.
   — А твоя нога? — напоминает Брин.
   — А, я и забыла. Тогда помоги ты, — обращается она к Брину, ухмыльнувшись Энн.
   — И ты иди, Джейми, — велит Энн. — Ничего, сможешь. А мы приглядим за Эмили.
   Джейми зеленеет, потом розовеет.
   — Ладно, — мямлит он.
   — Простыню возьмите! — кричит вслед ребятам Тия. — Как гамак!
   — Хорошо, — отвечает Пол.
   — Они знают, что делать? — интересуется Энн.
   — Понятия не имею, — говорит Тия. — Ну и ладно. Лучше расскажи, что ночью было...
   — Напишите записку! — доносится голос Брина. Джейми что-то говорит ему — девушкам не слышно.
   — Нет, не надо! — снова кричит Брин. — Джейми справится.
   — Класс, — заявляет Энн. — Тогда просто подождем.
   Тия улыбается ей. Обе смотрят на Эмили. Эмили ушла в себя.
   — Эмили, ты в порядке? — на всякий случай спрашивает Энн.
   — В полном, — Эмили моментально приходит в себя. — Мне просто в лодку не хотелось.