Томас Скарлетт. Молодые, способные

   — Никогда.
   — И в Интернете тоже? — не отстает Тия.
   — И там нет, — говорит Энн.
   — Значит, это будет твой первый поцелуй? — спрашивает Эмили.
   — Постойте, — вмешивается Пол. — Ни к чему...
   — Отказываться нельзя, — перебивает Эмили. Пол изнывает от желания поцеловать Энн. Но не так же! Если уж стать тем счастливчиком, которому Энн подарит свой первый поцелуй (подумать только!), то без свидетелей. Правда, Энн и сейчас не возражает, но наедине впечатлений осталось бы больше.
   — Я готов заплатить штраф, — сообщает он.
   — Только бы не целовать эту цыпочку? — изумляется Эмили.
   — Ты голубой? — любопытствует Тия.
   — Я заплачу штраф, — настаивает Пол. Все переглядываются. Энн молчит.
   — Ладно, — соглашается Эмили. — Ты должен пять раз обежать вокруг острова голышом.
   — Прекрасно, — кивает Пол. — Давно хотел проветриться.
   — Мы все пойдем с тобой, — заявляет Эмили.
   — Там холодина, — ежится Тия.
   — Не доверяете? — осведомляется Пол.
   — Лучше выберем ему другое задание, — предлагает Джейми.
   — И я так думаю, — поддерживает Энн.
   — И я, — кивает Тия.
   — Это не по правилам, — хнычет Эмили.
   — Бегать вокруг острова мы пошлем того, кто соврет, — решает Джейми. — Годится?
   — Ну ладно, — Эмили указывает на Пола. — Тогда покажи нам член.
   — Это новое задание? — спрашивает он.
   — Ага, — говорит Эмили.
   — На фига мне сдался его член? — кривится Брин.
   — А я бы посмотрела, — замечает Тия.
   — Вы-ни-май, вы-ни-май, вы-ни-май! — нараспев твердит Эмили.
   — Ладно, — соглашается Пол. — Приготовьтесь.

Глава 19

   Энн расстроилась, убедившись, что целоваться с Полом не придется. Сама не ожидала. Интересно, почему он предпочел штраф? Прямо загадка. Наверное, не захотел целоваться — но после всех вибраций... А может, он просто защищал ее честь — зря, конечно, если так, хотя все равно ужасно мило.
   И вот теперь он продемонстрирует свой член.
   Энн волнуется. Настоящий пенис она еще никогда не видела. В журналах и на порносайтах насмотрелась, а в жизни — ни разу. Какого он размера? Хорошо бы разобраться, какие члены на фотках в Интернете — нормального размера или гораздо крупнее. Где-то она прочла, что средний размер эрегированного пениса — около шести дюймов. Пожалуй, маловато. Хорошо бы у Пола оказался побольше.
   — Давай, — торопит Эмили. — Мы ждем.
   Тия пренебрежительно показывает мизинец, явно не ожидая ничего сверхъестественного.
   С одной стороны, Энн не верит, что Пол решится на такое, но с другой — игра всех расслабила. Энн убеждена, что не только ее захватило ощущение «да будь что будет!». Даже Тия заметно успокоилась, и вроде — подумать только! — наслаждается игрой. И Джей-ми, слава богу, разговорился, и даже Пол уже не кажется скрытным и отчужденным. Больше никто ничего не боится, и это здорово.
   Пол расстегивает брюки. Оказывается, он носит боксеры.
   — Решил показать стриптиз? — спрашивает Эмили.
   — Продолжай, — говорит Энн.
   — Скажите, когда уже можно открывать глаза, — бурчит Брин.
   Джейми тоже отворачивается.
   — Твою мать! — восклицает Эмили, когда Пол наконец спускает трусы.
   — А почему он стоит? — спрашивает Тия.
   — Пол представил, как будет целовать Энн, — хихикает Эмили.
   — Нет, я просто эксгибиционист, — улыбается Пол.
   — Правда? — спрашивает Тия.
   — Нет. Можно одеваться?
   — Нет, — говорит Эмили. — Я еще не насмотрелась.
   Энн глаз не может отвести. Пожалуй, дюймов девять.
   — Он большой? — спрашивает Энн у Эмили.
   — Ты же смотрела порнушку, — напоминает Эмили.
   — Да, но это другое.
   — Большой, — заверяет Эмили.
   — Спасибо, — усмехается Пол.
   Он натягивает боксеры, которые спереди топорщатся, потом брюки.
   — Можете поворачиваться, — говорит Тия Брину и Джейми.
   — Похоже, вы довольны, — ревниво замечает Джейми.
   — Либо есть, либо нету, — отзывается Пол.
   — Продолжаем! — объявляет Тия. — Кому еще вина?
   Откликаются все, кроме Энн.
   — Очередь Пола, — напоминает Энн.
   — Джейми, — выбирает Пол. — Признавайся или отдувайся!
   — Признаюсь, — обещает Джейми.
   — Ты когда-нибудь воображал себя насильником? — спрашивает Пол.
   — Фу, как грубо, — морщится Тия.
   — Что ты имеешь в виду? — розовеет Джейми.
   — Ты представлял себе, как насилуешь кого-нибудь?
   Джейми сконфужен:
   — Ну, вообще-то...
   — Это абсолютно нормально, — приходит к нему на помощь Эмили.
   — Любой парень был бы не прочь, ну и я... — признается Джейми.
   — Слишком туманный ответ, — заявляет Эмили. — Мы хотим подробностей.
   — В разумных пределах, — уточняет Пол.
   — По-моему, мне это слушать неохота, — говорит Тия.
   — Я представлял себе одного человека, — говорит Джейми. — Знаменитость.
   — Хотел изнасиловать звезду? — переспрашивает Энн. — Кого именно?
   — Только не считайте меня извращенцем, — просит Джейми.
   — Уже считаем, — отвечает Пол, видит, как меняется в лице Джейми, и добавляет: — Шутка.
   — Тогда ладно. Принцессу Диану.
   — У-у-у! — тянет Тия.
   — До аварии или после? — уточняет Пол.
   — До, конечно. Я же не некрофил.
   — А почему именно принцессу Диану? — интересуется Энн.
   — Что-то такое в ее одежде было — платья, костюмы, диадемы, — объясняет Джейми. — А еще она неприступная. Я представлял, что служу официантом в шикарном ресторане, и однажды туда приходит она. Каким-то образом мне удалось выманить ее во двор, к мусорным бакам. Мне нравилось воображать, как я прижимаю ее к этим бакам, задираю длинный атласный подол, нижние юбки и..
   — Атласных платьев с нижними юбками она не носила, — перебивает Эмили.
   — А в фантазиях Джейми носила, — возражает Тия.
   — Вся перепачкалась, отбивается...
   — Но на самом-то деле ей хочется, да? — подхватывает Пол.
   — Еще бы, — кивает Джейми. — Но не сразу. Когда я ставлю ее на колени...
   — И ты часто на это дрочил? — опять перебивает )мили.
   — Ага, — говорит Джейми.
   — Вот это мне нравится, — объявляет Эмили. — Наконец-то все разоткровенничались.
   — Леди Ди, — качает головой Брин. — Ну ни хре-ца себе!
   — Моя очередь, — напоминает Джейми.
   — Кого выбираешь? — спрашивает Тия.
   — Тебя. Признавайся или отдувайся.
   — Признаюсь.
   — Хорошо. Назови свой самый стыдный случай из
   КИЗНИ.
   — Стыдный?
   — Да. Именно стыдный. Что это было?
   — Хм... — Похоже, Тия всерьез задумалась. — О господи! — Кажется, что-то вспомнила. — Нет, об этом смогу.
   — Придется, — говорит Эмили.
   — Или — марш голышом вокруг острова. — Пол указывает на окно.
   — Пять раз, — уточняет Энн.
   — Помню-помню, — отзывается Тия.
   Энн ни разу не пробовала спиртное, но видит, как расслабилась от вина Тия — значит, сейчас наговорит того, о чем потом будет жалеть. С идеей стыда Энн давно и близко знакома, это чувство ей не докучает. Она все время — и умышленно, и случайно — совершает поступки, которых следовало бы стыдиться, но ей начхать. Ее любимое занятие — покупать попсовые диски в местном крутом музыкальном магазине. Всех там просто передергивает, когда она просит поставить «911» или «С-Клуб 7»^[54]. Энн обожает рассказывать несмешные анекдоты, ляпать что-нибудь невпопад, громко петь и фальшивить, когда ее слушают. Люди терпеть не могут неловкие паузы, моменты, когда разговор замирает, потому что собеседникам нечего сказать. А Энн этими моментами упивается.
   — Это случилось в России, — начинает Тия.
   — Ты вспомнила самое-самое стыдное? — уточняет Эмили.
   — Да, — кивает Тия. — Но предупреждаю: вам будет противно.
   — Супер! — отзывается Пол. — Продолжай.
   — Ладно. В двенадцать лет я ездила на школьную экскурсию в Россию.
   — На школьную экскурсию? — переспрашивает Джейми.
   — Да. Мы в школе учили французский, немецкий и еще русский.
   — И много таких школ? — интересуется Джейми.
   — Нет, — говорит Тия. — Любопытно, что, кроме нас, на экскурсии все остальные дети были из частных школ — мальчишки из Мальборо, девочки из какой-то дорогой платной лондонской школы. Мальчишки все были какие-то не такие. Они считали, что общаться с учениками простой школы поучительно. В общем, половину поездки мы провели в Москве, а потом должны были уехать в Ленинград на поезде. В двенадцать лет я была не слишком в себе уверена. По разным причинам. Мне хотелось ходить с крутыми ребятами, которые по ночам курили и пили дешевую водку в номерах, но я общалась только с одной девочкой — ее звали Джиллиан. Толстая такая уродина, никто с ней не хотел знаться, но, поскольку она была готова стать моей лучшей подругой на время поездки, я решила ходить с ней. Кормили нас омерзительно, русские школьники вечно к нам приставали, котели джинсы купить — но, по правде говоря, мои джинсы им были не нужны. Русские клянчили только «ливайсы». И вообще моя одежда оказалась барахлом, надо мной все смеялись. Я торчала в России с жирной подругой и в дурацком старье, мне хотелось домой, но моя приемная мать выложила кучу денег за эту поездку, и я решила, что выдержу до конца. Катастрофа разразилась за день до отъезда в Ленинград.
   — Какая? — спрашивает Джейми.
   — Стыдно вспомнить. Я об этом еще никому не рассказывала.
   — Продолжай, — просит Эмили. — Мы не будем смеяться.
   — Еще как будете, — обещает Тия. — Мы в тот день уже собрали вещи, готовились вечером уезжать. Утром мы встали, оделись, сложили в сумки самое необходимое, а чемоданы сдали учителям. Учителя у нас были строгие. Они предупредили, что мы получим чемоданы только в Ленинграде. Не знаю, зачем понадобилось их сдавать так рано...
   — Наверное, чтобы пораньше выселиться, — объясняет Эмили. — Тех, кто уезжает, обычно выселяют часов в одиннадцать.
   — Может быть, — отзывается Тия. — В нашем отеле было этажей шестьдесят. Вернувшись туда после экскурсии, я вдруг поняла, что мне срочно надо в туалет. Это так стыдно... В общем, медлить нельзя было ни минуты, так мне приспичило по-большому. Даже сейчас рассказывать противно. Я спросила у кого-то, где туалет, узнала, что на пятидесятом этаже, и помчалась к лифту.
   — А поближе не нашлось? — удивляется Эмили.
   — В том-то и дело, что нет, — объясняет Тия. — Помню, я еще подумала, что в России все не как у людей. Но после дрянной еды, пустых магазинов и так далее меня уже не удивляло, что в туалет приходится тащиться аж на пятидесятый этаж. Теперь-то я понимаю, что могла просто неправильно понять, а может, надо мной подшутили. Неважно. Добравшись до лифта, я увидела, что с ним опять баловались наши ребята. Любимое московское развлечение. Лифты были до того старые и примитивные, что если нажать кнопки на сорок девятом этаже, первом, сорок седьмом, втором, двадцать пятом и восемнадцатом, лифт катался туда-сюда между этажами именно в таком порядке. И если тебе надо на восемнадцатый, ждешь целую вечность. Раньше мне казалось, что это смешно, но в тот раз стало не до смеха — я спешила в туалет и сдерживалась из последних сил.
   — И что? — спрашивает Эмили.
   — Я обделалась, — признается Тия.
   — Паскудство, — говорит Брин.
   — Бе-е-е, — кривится Пол, Эмили толкает его, он изображает сочувствие и умолкает.
   — Но это еще не все, — продолжает Тия, — самый позор впереди. Рассказывать?
   Все кивают.
   — Хорошо. В общем, у меня, как бы это сказать, началось в лифте. Я крепилась, как могла, но все напрасно. В лифт все время заходили люди, он останав-швался чуть ли не на каждом этаже. На меня косите ь, вся кабина провоняла насквозь. Я, конечно, сдерживалась, но кое-что вышло наружу. Встал дру-i ой вопрос: как бы не пролилось по ногам. Вонь стала гакой сильной, что мне пришлось выйти из лифта и пешком топать на пятидесятый этаж. И как назло, на лестнице я столкнулась с другими ребятами из нашей группы. Поезд в Ленинград через двадцать минут, собираемся на третьем этаже, перекличка — и на вокзал. Надо было привести себя в порядок, и как можно скорее. Когда я наконец добралась до туалета, оказалось, что он занят. Я проторчала под дверью пять минут, и пока ждала, ко мне подошел один мальчишка из Мальборо. А я и забыла, что они живут на том этаже. Поговаривали, что он в меня втрескался, и я всю поездку ждала, когда он со мной заговорит. Но в таком виде я с ним общаться, конечно, не хотела. Сначала я попробовала спрятаться, но он меня нашел, заговорил, и я, наверное, вела себя, как круглая дура. Краснела, как рак, от меня жутко несло. Едва туалет освободился, я юркнула туда, а бедный парень так и стоял столбом под дверью. Ясное дело, в туалет мне уже не хотелось. Понос кончился. Я попыталась вымыться. Это был кошмар. За двенадцать лет со мной такое случилось впервые, да еще вдали от дома — хуже не придумаешь.
   — Бедняга, — сочувствует Джейми.
   — Трусы мне пришлось выбросить, — продолжает Тия. — Ни прополоскать, ни отстирать их было невозможно, и кроме того, положить мокрые трусы было некуда. Я подмылась, вытерла ноги и попыталась смыть бурые пятна с джинсов, но только размазала. Тут я расплакалась. Уже давно было пора бежать на третий этаж, к учителям. Я надеялась перехватить по дороге Джиллиан и одолжить у нее запасные трусы. Стыдобище. Запасные трусы я в сумку не положила — собиралась спать в тех, что на мне. Понимаете, я была не из тех детей, которые каждый день меняют трусы и носки. Наверное, таких большинство, но кому охота, чтобы про это все узнали? Мне не хотелось рассказывать Джиллиан, что случилось в лифте, и признаваться, что я не взяла с собой чистые трусы. Но учителя бы взбесились, если б я попросила разрешения открыть чемодан. В лучшем случае из-за меня все опоздали бы на поезд, а в худшем потребовали бы объяснений. Я была готова сквозь землю провалиться.
   Джиллиан оказалась жадюгой и ханжой. Она согласилась одолжить мне чистые трусы, но дала понять, что просить чужое белье — отвратительно. Мне пришлось рассказать, в чем дело, и она заявила, что я дура и неумеха. Остальным я сказала, что бурые пятна на джинсах — просто грязь, я упала в лужу и все такое. Мальчишки долго надо мной издевались, но я терпела — что угодно, только не правда. В грязных джинсах я ходила до ночи, и хотя тот мальчишка из Мальборо ехал в соседнем купе, я не смела даже взглянуть на него. В поезде все развеселились, расшуме-i ись, а я сгорала от стыда. Когда мы вернулись в шко-iv, Джиллиан каждый день изводила меня вопросами про свои гребаные трусы. Она подходила и спрашивала, когда я наконец верну их, но я их потеряла до-ма, и она злилась так, будто я отняла у нее самое дорогое. Вот и все. Самое постыдное мое воспоминание.
   — И вправду постыдное, — соглашается Эмили.
   — Но я не понимаю, зачем тебе вообще понадобились трусы. Почему ты не надела джинсы на голое тело? Тия смеется.
   — Глупо, да? Проще простого, а не каждый ребенок додумается. Все носят трусы, значит, и ты должна, а если у тебя их нет — значит, ты чокнутая. В общем, ты меня поняла.
   — Еще бы, — кивает Эмили. — Я упорно носила трусы до семнадцати лет, а потом одна подруга мне сказала, что резинку видно под одеждой. Сама бы я ни в жизнь не догадалась. Но с тех пор надеваю трусы очень редко.
   — А сейчас ты в трусах? — любопытствует Джейми.
   — Может быть, — кокетливо отзывается она. — Но теперь очередь Тии.
   — Пол, — выбирает Тия. — Признавайся или отдувайся.
   — Признаюсь.
   — Ага! — торжествует Эмили. — Кажется, мы что-то собирались у тебя спросить...
   — Я уже знаю, о чем спрошу, — говорит Тия. Эмили разочарована.
   — Да? Помнишь, мы же хотели его спросить. Такой деликатный вопрос...
   — Не помню, — говорит Пол.
   — Правда не помнишь? — спрашивает Эмили. Энн все помнит, но молчит.
   — Вот мой вопрос, — объявляет Тия. — К чему ты стремишься?
   — К чему я стремлюсь? — повторяет Пол.
   — Да, назови свою главную цель или заветную мечту.
   — «КрохаБогатей», — говорит Пол. — Но я никогда и никому о нем не рассказывал. Нет, лучше что-нибудь другое назову.
   — Уже поздно, — перебивает Тия.
   — Что такое «КрохаБогатей»? — спрашивает Энн.
   — Что-то знакомое, — замечает Джейми.
   — Да-да, — подхватывает Эмили. — Кроха-Богатей... хм... Кроха...
   — «Тусовщики»^[55]! — вдруг выпаливает Энн. — Фильм Дага Лимэна.
   — Ну конечно! — отзывается Эмили.
   Несколько минут те, кто смотрел фильм, развлекаются, на все лады повторяя «богатей», «кроха», «да ты же кроха-богатей», и так далее.
   — Вы ответ Пола слушать не хотите? — перебивает их Тия.
   — Хотим, — спохватывается Эмили. — Извини. Все умолкают.
   — Но это строго между нами, — предупреждает Пол.
   Все кивают и становятся серьезными.
   — Обещаете? — спрашивает Пол.
   — К чему такие предосторожности? — удивляется)мили. — Это что-нибудь незаконное?
   — А грабить банки законно? — парирует Пол.
   — Вот, значит, что ты затеял? — спрашивает Тия. — Ограбление банка?
   — Множества банков, — поправляет Пол. — А деньги раздам.
   — Кому? — спрашивает Джейми.
   — Подросткам.
   — Кому попало? — уточняет Эмили.
   — Вот именно, — кивает Пол. — Кому попало.
   — Как же ты это сделаешь? — недоумевает Тия.
   — С помощью компьютера и модема.
   — Твоего компьютера? — допытывается Эмили.
   — Нет, вряд ли — мой быстро выследят.
   — Ну ты же понял.
   — Угу. Говорю же, нужен компьютер и модем.
   — Будешь взламывать банки? — догадывается Тия.
   — Уже взломал, — отвечает Пол. — Осталось написать программу, загрузить на их серверы — и готово. Когда в банках очухаются, миллиарды долларов уже уплывут в чужие карманы.
   — К случайным подросткам, — добавляет Эмили.
   — Точно, — кивает Пол. — Неслабо, да?
   — Мог бы оставить бабки себе, — замечает Брин.
   — Смысл не в этом.
   — А в чем? — удивляется Тия. — Не понимаю.
   — Хочу проверить, сколько продлится заговор подростков. Выяснить, долго ли они будут хранить общую тайну. Обычно взломщики берут деньги себе, на том и попадаются. Поступив нелогично и отдав деньги совершенно незнакомым людям, я создам любопытную ситуацию.
   — Получится неразбериха, — говорит Джейми. — Банки просто накроются.
   — Вот именно, — подхватывает Пол. — Это и есть конечная цель.
   — Ясно, — кивает Энн. — А тинейджеры — для от-нода глаз.
   — В целом — да, — соглашается Пол. — Они мне не настолько нравятся.
   — Думаешь, сработает? — спрашивает Джейми.
   — То есть?
   — Наверняка до такого уже кто-нибудь додумался.
   — А мне казалось, в наше время банки неприступны, — говорит Тия.
   — Кажется, я нарыл одну лазейку, — признается Пол. — Больше ничего не могу сказать.
   — Ого! — оценивает Тия. — И когда же это начнется?
   — 23 января 2000 года. Если мы выберемся.
   — Ладно, теперь очередь Пола, — напоминает Энн.
   Она обдумывает его затею. Затея выглядит на редкость шикарно.
   — Выбираю Брина, — объявляет Пол.
   — Валяй, старина, — отвечает Брин. — Я готов отдуваться.
   — Будешь выполнять задание?
   — Ага. Показать член? — Брин смеется.
   — Я, конечно, польщен, но лучше не надо, — усмехается Пол. — Вот твое задание: поцеловать Тию.
   — А если я не хочу, чтобы меня целовали? — взвивается Тия.
   — Да, а если она не хочет? — подхватывает Эмили.
   — Хочет, — заверяет Пол, — можете мне поверить. Эмили дуется. Она явно облюбовала Брина для себя.
   — Не возражаешь? — спрашивает Брин у Тии.
   — Только по-быстрому.
   Он нетвердо подходит к дивану и целует Тию в губы.
   — С языком? — спрашивает Джейми.
   — Нет, — отвечает Тия.
   — Лицемер — вот ты кто, — говорит Эмили Полу.
   — Почему?
   — Ты-то не стал целовать Энн!
   — Это совсем другое.
   — Хочешь сказать, Тия на все готова? — уточняет Эмили.
   — Значит, если поцелуев больше нуля, значит, ты готова на все? — вмешивается Энн. — Спасибо, что предупредили.
   — Хватит с нас телесных заданий, — заявляет Эмили.
   — Все задания телесные, — возражает Джейми. — Разве они другими бывают?
   — Ну, тогда хватит сексуальных заданий, — исправляется Эмили.
   — Ты сама заставила Пола показать член, — напоминает Тия.
   — Показывать можно, — уступает Эмили. — Но только не трогать и не целоваться!
   — Я не против, — говорит Джейми.
   — И я, — подхватывает Тия.
   — Тоска, — морщится Пол, но Энн видит, что на самом деле он рад.
   — Моя очередь? — спрашивает Брин.
   — Да, — говорит Тия.
   — Ладно, выбираю Эмили.
   — Признание, — объявляет она.
   — Самый паршивый секс в твоей жизни, — говорит Брин.
   — Когда я работала в агентстве эскорт-услуг, — мосле минутных раздумий выдает Эмили.
   — Ты была эскортом? — переспрашивает Тия. — Бог ты мой!
   — И переспала со своим подопечным за двести фунтов.
   — Твою мать! — выпаливает Джейми. — И ты... не возражала?
   — Если хочешь знать, было ли мне стыдно — нет, не было. Но вспоминать дерьмово.
   — Не хочешь посвятить нас в пикантные дета-|и? — спрашивает Пол.
   — Нет, — отрезает Эмили. — Я вам не секс по телефону. Напрягите воображение.
   — А это считается проституцией? — интересуется Тия.
   — Видимо, да, — отвечает Эмили. — Поэтому я больше — ни-ни.
   — Зато какие бабки, — говорит Брин. — И почти на халяву...
   — Ты позволил бы своей девушке так зарабатывать? — спрашивает Эмили.
   — У меня нет девушки, — отвечает Брин.
   — А если была бы?
   — Конечно, нет. Ни в жизнь!
   — Вот видишь, — говорит Эмили.
   — Твоя очередь, — напоминает ей Тия.
   — Джейми, — выбирает Эмили. — Признавайся или отдувайся!

Глава 20

   Игра Джейми нравится. Поначалу он сомневался, а теперь видит: вот они, его фантазии наяву. Все так откровенны. И это круто. Он был бы не прочь поговорить по душам с кем-нибудь из друзей в Кембридже, но не вышло. Он пытается вообразить, как Карла рассказывает о мастурбации. Нет, это невозможно. Эмили обращается к нему:
   — Признавайся или отдувайся! Нет, Эмили — это вам не Карла.
   — Признание, — решает Джейми.
   Выполнять задание он не отваживается. Пока еще нет.
   — Значит, признание, — повторяет Эмили. — Ну ладно. Ты когда-нибудь занимался сексом с мужчиной?
   — Я? — переспрашивает Джейми.
   — Ха, — усмехается Эмили. — Ты, конечно.
   — Да, — не задумываясь, отвечает Джейми. — То есть...
   — Ты?! — взвизгивает Эмили. — Когда?
   — Примерно год назад. — Соврать Джейми не в состоянии. — С братом моей подружки.
   — С братом подружки? — повторяет Пол. — Ну ты силен!
   Все явно шокированы.
   — Как это получилось? — интересуется Энн.
   — В прошлом году на День подарков мы уехали к родным Карлы, в их дом — настоящий особняк — в Суссексе.
   — Они богачи? — спрашивает Эмили.
   — Еще какие! Потомственная элита. За два года до этого Карла узнала, что ее брат Грег — голубой, но родители ни сном ни духом. Карла тоже брата не одобряла, но хоть пыталась свыкнуться с мыслью, что он гомик. А их отец и мать ни за что бы не смирились — гомофобы до мозга костей. Весь День подарков превратился в фарс: мы делали вид, что все прекрасно, а Грег, славный малый, хотя и гей, выдумал какую-то подружку Джули и всю дорогу заливал о ней. Мне было смешно, Карла злилась. Рано улеглась н постель с мигренью. Ее родители затеяли игру в гриктрак, а мы с Грегом поехали в соседний городишко.
   Грег там вырос, но друзей у него не было — говорил, что учился в пансионе. И я тоже никого не знал. Мы решили: кутить так кутить. Накиряемся, споем под караоке, еще что-нибудь выкинем, пока родные не видят. В общем, мы в ту ночь веселились под девизом «назло родным!». Зашли в ненавистный им «Мак-доналдс», потом прошвырнулись по самым грязным, дешевым, низкопробным кабакам, какие только нашли. К часу ночи мы очутились в каком-то гей-клубе. Не знаю, что в голубых такого особенного, но они как-то угадывают, где жизнь кипит — понимаете, о чем я?
   — Это называется «гейдар», — объясняет Эмили и наливает себе еще вина.
   Джейми смеется.
   — Словом, мы развлекались, танцевали и твердили: «Видела бы нас Карла!» или «Вот бы отец взбесился, если бы нас увидел!» Мы проторчали в клубе до закрытия, потом на такси отправились домой, у камина в гостиной уговорили бутылочку папашиного коньяка. Все в доме давным-давно улеглись, и мы старались не шуметь, чтобы никого не разбудить. Оказалось, для разнообразия приятно иной раз поболтать с парнем, который ведет себя... ну, в общем, не по-мужски. Не то чтобы он был слабак — просто на геев мужские правила не распространяются. Мы базарили о том о сем, шутили, но ни о женщинах, ни о работе не заикались. Речь шла... не знаю даже о чем — о попмузыке, ТВ, о том, как Грег хочет обставить свой лондонский дом. Сплетничали о звездах, кино и так далее. Карла, в отличие от брата, поп-культурой не интересовалась. Не помню, как мы начали целоваться, но мне запомнилось, что я по-прежнему думал: «Видела бы нас Карла!» Мне казалось, это продолжение игры. Наверное, в каком-то смысле я хотел побольнее досадить Карле. Она зануда и ханжа. Мне было приятно хоть что-то от нее скрывать. В общем, мы поцеловались, и нам понравилось. Грег у меня отсосал. Потом мы занялись сексом.
   — Настоящим? — спрашивает Эмили.