Страница:
— Я? Да, конечно. А что?
— Ночью ты впала в ступор.
— Ну да. Чаю хочешь?
Сегодня Эмили говорит не своим, взвинченным голосом. «Неужто опять на грани паники?» — гадает Тия. Ей хочется быть с Эмили помягче, разговаривать, как со стариками в доме престарелых. Когда не хватало рабочих рук, Тия дежурила по ночам. Ночью дом престарелых менялся: его обитатели слонялись по коридорам, как привидения, порой даже выходили на улицу или забредали в парк по соседству. Местные жители приводили их обратно, как заблудившихся собак. Иногда в присутствии местных старшая сестра даже шлепала стариков. Перед побегами, приступами безумия и драками их голоса всегда становились пронзительными. И голос старшей сестры тоже, особенно когда она готовилась подопечного наказать.
За окнами очередной солнечный день, разве что небо чуть потемнее, а вдали облака. Наконец-то заговорили о бегстве. Невероятно: чтобы начать действовать, им понадобился мертвец. Тия гадает, что стало бы с ними, не будь трупа. Так и торчали бы на острове, не помышляя о побеге? Пол спрашивал, куда ей рваться. Пожалуй, и она в конце концов перестала бы стремиться домой.
Эмили заваривает чай лучше Энн. Они сидят и пьют чай, точно уборщицы в перерыв. Брин ушел за дровами для камина, хотя Эмили напомнила, что дерево им еще пригодится для лодки. Куда ушли Пол и Энн — неизвестно. И Джейми куда-то исчез.
— Как тебе Пол? — спрашивает Тия.
— Типичный гик, — отвечает Эмили. — Симпатяга, но все же гик.
— Хм...
— Активист «зеленых» и так далее.
— Да, я догадалась. Эмили улыбается Тие:
— Я рада, что ты вчера ночью не сбросилась со скалы.
— Я тоже, — отзывается Тия и задумывается. — Значит, ты все понимала?
— Что?
— Ну, что творилось вокруг. А мы думали, ты в шоке.
— Ощущения были странные, — признается Эмили. — Все звуки — как под водой. Слышала, как люди приходят в себя во время операции и все чувствуют, но из-за наркоза не могут пошевелиться? Вот со мной так и было. Все понимала, но сделать ничего не могла. По-дурацки вышло. — Она усмехается, — Давай про ночь не будем. Меня это угнетает. Поболтаем о своем, о девичьем.
— О девичьем?
— Ну да. Хватит уже волнений.
Тия вновь чувствует себя медсестрой. К Эмили надо подстроиться.
— Ты знаешь, что у Пола шесть лет не было секса? — непринужденно продолжает Эмили.
— Серьезно?
Эмили будто сидит на препарате, который позволяет говорить только про жизнерадостное, бессмысленное и банальное. Сейчас она — идеальный персонаж документального фильма. Правда, Тия предпочла бы послушать о минувшей ночи.
— Да-да, — кивает Эмили. — Шесть лет.
— Почему так долго? — спрашивает Тия.
— Точно не помню. Кажется, Пол говорит женщинам, что он член движения «Настоящая любовь умеет ждать». Если женщин это не отталкивает сразу, он с ними встречается, но не спит.
— Откуда ты знаешь?
— Он сам признался ночью, когда ты ушла спать. —Сколько же ему лет? — спрашивает Тия.
— Кажется, двадцать пять, — отвечает Эмили. — Да, точно — двадцать пять.
— Значит, в последний раз он занимался сексом в девятнадцать. Интересно, что она с ним сделала?
— Или он, — добавляет Эмили, вскинув бровь.
— А я думала, только Джейми с парнем трахался.
— Правильно. Суперская история, да?
— По-моему, непристойная.
— По мне, так просто сексуальная, — заявляет Эмили. — Я не прочь... ну, ты понимаешь.
— С Джейми?
— Да. Шокирована?
— А как же всякие болезни? Ты же знаешь, после этих...
— Ха! Он наверняка был в резинке, дурочка.
— Если он не полный кретин, — уточняет Тия. — Кстати, где он?
— Без понятия, — отвечает Эмили. — Может, наверху?
— Один?
— Или ушел гулять.
— Пойду его поищу, — решает Тия.
Снаружи Джейми нет. Пол и Энн, точно школьники на практикуме по биологии, бродят под деревьями с пустыми банками. Накрапывает дождь, небо мрачнеет. Тия улыбается Энн и возвращается в дом. Эмили напевает, ставя спагетти на плиту. Она не замечает, как Тия идет через кухню.
По пути наверх Тия слышит какой-то звук. Жалкий и трогательный. Словно осиротевший ребенок или звериный детеныш.
Войдя в мансарду, Тия понимает, что это Джейми. Он сидит у кровати, подтянув колени к подбородку, с папкой в руках и открытым чемоданом у ног. И плачет.
Глава 28
Глава 29
Глава 30
Глава 31
— Ночью ты впала в ступор.
— Ну да. Чаю хочешь?
Сегодня Эмили говорит не своим, взвинченным голосом. «Неужто опять на грани паники?» — гадает Тия. Ей хочется быть с Эмили помягче, разговаривать, как со стариками в доме престарелых. Когда не хватало рабочих рук, Тия дежурила по ночам. Ночью дом престарелых менялся: его обитатели слонялись по коридорам, как привидения, порой даже выходили на улицу или забредали в парк по соседству. Местные жители приводили их обратно, как заблудившихся собак. Иногда в присутствии местных старшая сестра даже шлепала стариков. Перед побегами, приступами безумия и драками их голоса всегда становились пронзительными. И голос старшей сестры тоже, особенно когда она готовилась подопечного наказать.
За окнами очередной солнечный день, разве что небо чуть потемнее, а вдали облака. Наконец-то заговорили о бегстве. Невероятно: чтобы начать действовать, им понадобился мертвец. Тия гадает, что стало бы с ними, не будь трупа. Так и торчали бы на острове, не помышляя о побеге? Пол спрашивал, куда ей рваться. Пожалуй, и она в конце концов перестала бы стремиться домой.
Эмили заваривает чай лучше Энн. Они сидят и пьют чай, точно уборщицы в перерыв. Брин ушел за дровами для камина, хотя Эмили напомнила, что дерево им еще пригодится для лодки. Куда ушли Пол и Энн — неизвестно. И Джейми куда-то исчез.
— Как тебе Пол? — спрашивает Тия.
— Типичный гик, — отвечает Эмили. — Симпатяга, но все же гик.
— Хм...
— Активист «зеленых» и так далее.
— Да, я догадалась. Эмили улыбается Тие:
— Я рада, что ты вчера ночью не сбросилась со скалы.
— Я тоже, — отзывается Тия и задумывается. — Значит, ты все понимала?
— Что?
— Ну, что творилось вокруг. А мы думали, ты в шоке.
— Ощущения были странные, — признается Эмили. — Все звуки — как под водой. Слышала, как люди приходят в себя во время операции и все чувствуют, но из-за наркоза не могут пошевелиться? Вот со мной так и было. Все понимала, но сделать ничего не могла. По-дурацки вышло. — Она усмехается, — Давай про ночь не будем. Меня это угнетает. Поболтаем о своем, о девичьем.
— О девичьем?
— Ну да. Хватит уже волнений.
Тия вновь чувствует себя медсестрой. К Эмили надо подстроиться.
— Ты знаешь, что у Пола шесть лет не было секса? — непринужденно продолжает Эмили.
— Серьезно?
Эмили будто сидит на препарате, который позволяет говорить только про жизнерадостное, бессмысленное и банальное. Сейчас она — идеальный персонаж документального фильма. Правда, Тия предпочла бы послушать о минувшей ночи.
— Да-да, — кивает Эмили. — Шесть лет.
— Почему так долго? — спрашивает Тия.
— Точно не помню. Кажется, Пол говорит женщинам, что он член движения «Настоящая любовь умеет ждать». Если женщин это не отталкивает сразу, он с ними встречается, но не спит.
— Откуда ты знаешь?
— Он сам признался ночью, когда ты ушла спать. —Сколько же ему лет? — спрашивает Тия.
— Кажется, двадцать пять, — отвечает Эмили. — Да, точно — двадцать пять.
— Значит, в последний раз он занимался сексом в девятнадцать. Интересно, что она с ним сделала?
— Или он, — добавляет Эмили, вскинув бровь.
— А я думала, только Джейми с парнем трахался.
— Правильно. Суперская история, да?
— По-моему, непристойная.
— По мне, так просто сексуальная, — заявляет Эмили. — Я не прочь... ну, ты понимаешь.
— С Джейми?
— Да. Шокирована?
— А как же всякие болезни? Ты же знаешь, после этих...
— Ха! Он наверняка был в резинке, дурочка.
— Если он не полный кретин, — уточняет Тия. — Кстати, где он?
— Без понятия, — отвечает Эмили. — Может, наверху?
— Один?
— Или ушел гулять.
— Пойду его поищу, — решает Тия.
Снаружи Джейми нет. Пол и Энн, точно школьники на практикуме по биологии, бродят под деревьями с пустыми банками. Накрапывает дождь, небо мрачнеет. Тия улыбается Энн и возвращается в дом. Эмили напевает, ставя спагетти на плиту. Она не замечает, как Тия идет через кухню.
По пути наверх Тия слышит какой-то звук. Жалкий и трогательный. Словно осиротевший ребенок или звериный детеныш.
Войдя в мансарду, Тия понимает, что это Джейми. Он сидит у кровати, подтянув колени к подбородку, с папкой в руках и открытым чемоданом у ног. И плачет.
Глава 28
Свет за окном меркнет, приходится зажечь лампы. Внезапно они гаснут.
— Батареи отключились, — говорит Пол.
— А я думала, ток подается прямо в дом с накопителей, — отвечает Энн.
Пол пожимает плечами:
— Может, напутали с соединением. И электричество подавалось с батарей.
Света хватает, чтобы разглядеть, как паук ест сверчков.
— Лучше убери его, пока Тия не увидела, — советует Брин.
— А где она? — спохватывается Эмили.
— И Джейми, — вспоминает Брин. — Они знают, как устроены батареи. — Брин встает и потягивается. — Пойду поищу их.
— Джейми что-то давно нет, — говорит Эмили. Она переварила спагетти и теперь готова расплакаться.
Энн пересыпает землю из банки в коробку с пауком.
— Может, пока занесете в дом дрова? — уже в дверях спрашивает Брин.
Через пять минут он возвращается в кухню. Эмили уже накрывает на стол.
— Пол! Энн! — задыхаясь, зовет Брин.
Они оборачиваются. Брин испуган, но старается виду не подавать.
— Я... мне нужна помощь.
Оба понимают: что-то стряслось. И сразу встают. Эмили им улыбается.
— Возвращайтесь скорее, — говорит она. — Пока обед не остыл.
— Что там? — спрашивает Пол, едва они выходят из кухни.
— Идем наверх, — зовет Брин.
— Зачем? — вмешивается Энн. Брин качает головой:
— Не могу объяснить. Хрен знает что. Джейми не в себе.
— Джейми? — настораживается Пол. — Что с ним?
— Нашел кое-что. Скорее.
Все взбегают по лестнице в мансарду. Тия обнимает Джейми, тот тихо плачет.
— Никак не могу его увести, — говорит она Бри-ну. — Привет.
— Что стряслось? — спрашивает Пол, перешагивая через закутанный труп.
— Он нашел вот это, — Брин толкает ногой открытый чемодан.
Пол и Энн заглядывают внутрь. И видят то, что уже видел Брин: ключ, нож, шприц, маску, три фал-лоимитатора, плотную повязку на глаза и набор для шитья.
— Что это такое? — спрашивает Энн. Пол уставился на содержимое чемодана.
— Не может быть... — наконец выговаривает он.
— Дошло? — спрашивает Брин. Пол медленно кивает.
— Тошнит... — шепчет он и хватается за живот.
— Ничего не понимаю, — вмешивается Энн. — Зачем все это?
— И еще паук, — подсказывает Брин. — Только не в чемодане.
Тия передает Брину папку.
— Покажи ей, — говорит она. Энн берет папку и начинает читать.
— Обрати внимание, как мы отвечали на вопрос, чего больше всего боимся, — советует Пол. И смотрит на Брина. — Я прав? Это символы наших страхов?
— Ага, старина, — кивает Брин. — В точку.
— Не просто символы, — поправляет Тия.
— Он собирался ее изнасиловать, — всхлипывает Джейми, — запереть Пола, и... и...
— О господи... — до Энн доходит. — Мерзость какая!
— Смотри, что мы еще нашли, — говорит Тия. Она протягивает Энн плотный лист бумаги. Брин его уже видел. План второго этажа со спальнями, скотчем приклеены ключи.
— Блин, — говорит Энн. — Час от часу не легче.
— Эмили ничего не говорим, — предупреждает Брин. — Иначе она совсем свихнется.
— К изнасилованию он подготовился, — отмечает Тия. — Смотрите — маска, фаллоимитаторы, повязка.
— Повязка для меня, — поправляет Энн. — Я написала, что боюсь ослепнуть.
— Но ты ведь солгала? — уточняет Пол.
— Надо же было что-то написать, — отзывается она.
Энн не просто бледная, как всегда, а зеленоватая.
— Тогда кому же набор для шитья? — спрашивает Тия.
— И нож, — добавляет Пол.
— Нож — наверное, для изнасилования, — соображает Брин.
— Нет, чтобы убить меня, — говорит Джейми. — Я же написал, что больше всего боюсь смерти.
Он уже перестал всхлипывать. Веки у него опухли и покраснели.
— А может, набор просто для шитья, — высказывается Пол, но остальные явно сомневаются.
— Хорошо, что он сдох, — вырывается у Брина. На этот раз он не выдерживает и пинает труп.
— Перестань, — тихо просит Энн.
— Нет, пни посильнее! — просит Джейми. — Ебаный мудак! — орет он на мертвеца.
— Не надо. Мы же не такие, как он, — мягко убеждает Энн. — Лучше пойдем отсюда.
— А что мы скажем Эмили? — спохватывается Пол.
— Ничего, — говорит Энн. — Ничего не скажем. Брин прав.
— Ты сможешь сойти вниз? — спрашивает Тия у Джейми.
— Нет, — выговаривает он. — Я хочу домой.
— Мы все хотим домой, — напоминает Тия. — Но надо быть смелым.
— Может, просто объясним Эмили? — колеблется Пол.
— Ни в коем случае, — отрезает Джейми.
— Да, ее страх — самый жуткий, — соглашается Брин. — Нельзя ей все это показывать.
— Смотреть страшнее, чем на моего паука, — подхватывает Тия.
— Да, — кивает Энн. — Я не боюсь ни шприца, ни ключа, ни паука... Но остальное ужасно. И то, что он хотел держать нас взаперти...
— А этот ключ от какой комнаты? — спрашивает Пол. — Хотел бы я знать, где он собирался запереть меня. Почему не в спальне? Он кладет ключ в карман.
— Пойдемте лучше обедать, — говорит Брин.
— Эмили ни слова, — предупреждает Тия.
— Договорились, — отвечает Пол. Остальные кивают.
— Я не смогу проглотить ни крошки, — признается Энн.
— А меня стошнит, — прибавляет Джейми.
— Все равно идем, — зовет Тия.
Эмили сидит одна за столом. Перед ней тарелка со спагетти в томатном соусе. Остальные тарелки нетронуты.
— Извини, — говорит Пол. Все садятся. И молчат.
— Спагетти холодные, — сообщает Эмили. Похоже, она опять плакала.
— Как ты? — спрашивает Энн.
— Я? Лучше всех, глупая, — печально отвечает Эмили. — Жаль только, ваша еда остыла.
К еде никто не прикоснулся. Брин пробует спагетти.
— Блеск, — заявляет он, но, судя по виду, его тошнит.
— М-м-м, — поддерживает Тия. — И совсем не остыли.
— Объеденье, — добавляет Энн, забыв попробовать.
— Батареи отключились, — говорит Пол.
— А я думала, ток подается прямо в дом с накопителей, — отвечает Энн.
Пол пожимает плечами:
— Может, напутали с соединением. И электричество подавалось с батарей.
Света хватает, чтобы разглядеть, как паук ест сверчков.
— Лучше убери его, пока Тия не увидела, — советует Брин.
— А где она? — спохватывается Эмили.
— И Джейми, — вспоминает Брин. — Они знают, как устроены батареи. — Брин встает и потягивается. — Пойду поищу их.
— Джейми что-то давно нет, — говорит Эмили. Она переварила спагетти и теперь готова расплакаться.
Энн пересыпает землю из банки в коробку с пауком.
— Может, пока занесете в дом дрова? — уже в дверях спрашивает Брин.
Через пять минут он возвращается в кухню. Эмили уже накрывает на стол.
— Пол! Энн! — задыхаясь, зовет Брин.
Они оборачиваются. Брин испуган, но старается виду не подавать.
— Я... мне нужна помощь.
Оба понимают: что-то стряслось. И сразу встают. Эмили им улыбается.
— Возвращайтесь скорее, — говорит она. — Пока обед не остыл.
— Что там? — спрашивает Пол, едва они выходят из кухни.
— Идем наверх, — зовет Брин.
— Зачем? — вмешивается Энн. Брин качает головой:
— Не могу объяснить. Хрен знает что. Джейми не в себе.
— Джейми? — настораживается Пол. — Что с ним?
— Нашел кое-что. Скорее.
Все взбегают по лестнице в мансарду. Тия обнимает Джейми, тот тихо плачет.
— Никак не могу его увести, — говорит она Бри-ну. — Привет.
— Что стряслось? — спрашивает Пол, перешагивая через закутанный труп.
— Он нашел вот это, — Брин толкает ногой открытый чемодан.
Пол и Энн заглядывают внутрь. И видят то, что уже видел Брин: ключ, нож, шприц, маску, три фал-лоимитатора, плотную повязку на глаза и набор для шитья.
— Что это такое? — спрашивает Энн. Пол уставился на содержимое чемодана.
— Не может быть... — наконец выговаривает он.
— Дошло? — спрашивает Брин. Пол медленно кивает.
— Тошнит... — шепчет он и хватается за живот.
— Ничего не понимаю, — вмешивается Энн. — Зачем все это?
— И еще паук, — подсказывает Брин. — Только не в чемодане.
Тия передает Брину папку.
— Покажи ей, — говорит она. Энн берет папку и начинает читать.
— Обрати внимание, как мы отвечали на вопрос, чего больше всего боимся, — советует Пол. И смотрит на Брина. — Я прав? Это символы наших страхов?
— Ага, старина, — кивает Брин. — В точку.
— Не просто символы, — поправляет Тия.
— Он собирался ее изнасиловать, — всхлипывает Джейми, — запереть Пола, и... и...
— О господи... — до Энн доходит. — Мерзость какая!
— Смотри, что мы еще нашли, — говорит Тия. Она протягивает Энн плотный лист бумаги. Брин его уже видел. План второго этажа со спальнями, скотчем приклеены ключи.
— Блин, — говорит Энн. — Час от часу не легче.
— Эмили ничего не говорим, — предупреждает Брин. — Иначе она совсем свихнется.
— К изнасилованию он подготовился, — отмечает Тия. — Смотрите — маска, фаллоимитаторы, повязка.
— Повязка для меня, — поправляет Энн. — Я написала, что боюсь ослепнуть.
— Но ты ведь солгала? — уточняет Пол.
— Надо же было что-то написать, — отзывается она.
Энн не просто бледная, как всегда, а зеленоватая.
— Тогда кому же набор для шитья? — спрашивает Тия.
— И нож, — добавляет Пол.
— Нож — наверное, для изнасилования, — соображает Брин.
— Нет, чтобы убить меня, — говорит Джейми. — Я же написал, что больше всего боюсь смерти.
Он уже перестал всхлипывать. Веки у него опухли и покраснели.
— А может, набор просто для шитья, — высказывается Пол, но остальные явно сомневаются.
— Хорошо, что он сдох, — вырывается у Брина. На этот раз он не выдерживает и пинает труп.
— Перестань, — тихо просит Энн.
— Нет, пни посильнее! — просит Джейми. — Ебаный мудак! — орет он на мертвеца.
— Не надо. Мы же не такие, как он, — мягко убеждает Энн. — Лучше пойдем отсюда.
— А что мы скажем Эмили? — спохватывается Пол.
— Ничего, — говорит Энн. — Ничего не скажем. Брин прав.
— Ты сможешь сойти вниз? — спрашивает Тия у Джейми.
— Нет, — выговаривает он. — Я хочу домой.
— Мы все хотим домой, — напоминает Тия. — Но надо быть смелым.
— Может, просто объясним Эмили? — колеблется Пол.
— Ни в коем случае, — отрезает Джейми.
— Да, ее страх — самый жуткий, — соглашается Брин. — Нельзя ей все это показывать.
— Смотреть страшнее, чем на моего паука, — подхватывает Тия.
— Да, — кивает Энн. — Я не боюсь ни шприца, ни ключа, ни паука... Но остальное ужасно. И то, что он хотел держать нас взаперти...
— А этот ключ от какой комнаты? — спрашивает Пол. — Хотел бы я знать, где он собирался запереть меня. Почему не в спальне? Он кладет ключ в карман.
— Пойдемте лучше обедать, — говорит Брин.
— Эмили ни слова, — предупреждает Тия.
— Договорились, — отвечает Пол. Остальные кивают.
— Я не смогу проглотить ни крошки, — признается Энн.
— А меня стошнит, — прибавляет Джейми.
— Все равно идем, — зовет Тия.
Эмили сидит одна за столом. Перед ней тарелка со спагетти в томатном соусе. Остальные тарелки нетронуты.
— Извини, — говорит Пол. Все садятся. И молчат.
— Спагетти холодные, — сообщает Эмили. Похоже, она опять плакала.
— Как ты? — спрашивает Энн.
— Я? Лучше всех, глупая, — печально отвечает Эмили. — Жаль только, ваша еда остыла.
К еде никто не прикоснулся. Брин пробует спагетти.
— Блеск, — заявляет он, но, судя по виду, его тошнит.
— М-м-м, — поддерживает Тия. — И совсем не остыли.
— Объеденье, — добавляет Энн, забыв попробовать.
Глава 29
— Итак, побег, — объявляет Эмили, когда все заканчивают давиться едой.
— Сначала надо узнать, где мы, — отрешенно произносит Джейми.
— Где-то на территории Великобритании, — говорит Пол.
Кто их напичкал транквилизаторами? Что стряслось? Все какие-то странные. Эмили не понимает, что происходит.
— Надо узнать поточнее, — устало говорит Тия.
— Пусть Энн разберется, — предлагает Эмили. — Может, по приливам.
— А я прорублю в кустах тропу к воде, — предлагает Тия, уставившись в тарелку.
— Справишься? — сомневается Брин.
— Конечно, — отвечает она. — Сложно разве? Я в пристройке видела косу.
— Которую забыла смерть, — бормочет Энн.
— Пол мог бы придумать, как построить лодку, — продолжает Эмили.
— Пусть этим лучше займется Джейми, — предлагает Пол. — В лодках я профан.
У Джейми покраснели глаза. Наверное, сенная лихорадка.
— Ладно. — Он слабо улыбается. — Попробую.
— А ты что будешь делать? — спрашивает Тия у Пола.
— Мотор собирать, конечно.
— Зачем нам мотор? — удивляется Эмили. — Можно обойтись веслами.
— А ты когда-нибудь веслами гребла? — спрашивает Пол. — Хотел бы я посмотреть.
— Мы не в игрушки играем, — строго осаживает его Эмили.
— Ну и что?
— Ты до сих пор не понял? Это не игра. Несколько секунд все молчат.
— Эмили, мы понимаем, — наконец говорит Тия.
— А я? — поспешно вмешивается Брин. — Мне что делать?
— А твоя задача... — Эмили задумывается.
— Материалы, — подсказывает Джейми.
— И непотопляемость, — добавляет Пол.
— Для лодки? — уточняет Брин.
— Ну конечно, — отзывается Эмили. — Для чего еще?
— А что будешь делать ты, Эмили? — спрашивает Джейми.
— Готовить в дорогу бутерброды, — шутит Брин.
— Помогать Джейми, — поправляет Эмили, игриво шлепая Брина по ноге.
Тия буравит ее злым взглядом. Эмили не понимает, почему. Что она такого сделала?
Эмили чувствует: что-то происходит. Ночью все были друзьями, а теперь снова напряг. Может, она поспешила с дружбой? Как еще недавно говорила Тия, у них нет ничего общего. И правда, ничего, думает Эмили, — не считая очень многого. Больше, чем можно предположить. Они вместе нашли мертвеца, это должно связать их навеки. Наверное, им просто не терпится отсюда сбежать. Еще утром все было прекрасно — значит, дело в побеге. Наверное, остальные сами на себя не похожи из-за вчерашней ночи, думает Эмили. Боятся, что она опять с катушек съедет. Расслабились бы уже.
— Мы зачем сюда пришли? — спрашивает Эмили у Джейми.
Небо по-прежнему затянуто серыми тучами, мелкая изморось падает Эмили на щеки.
— Посмотреть, где на острове есть древесина, — объясняет он. — Для работы пригодится.
— А-а. Я думала, материалы ищет Брин.
— Он осматривает мебель.
— Зачем же тогда мы потащились сюда?
— Мне хотелось проветриться. И тебе не помешает. -Что?
— Развеяться. Подышать свежим воздухом.
— С какой стати? Со мной все в порядке.
— Точно?
Эмили сегодняшние намеки осточертели.
— А что? — огрызается она. — Господи, стоило мне один раз сорваться, и все решили, что я с приветом или еще похлеще!
— Мы просто заботимся о тебе. Мы же твои друзья...
— Знаю, — перебивает она. — Не держи меня за чокнутую.
— Извини, — говорит Джейми.
— Слушай, — Эмили вдруг оживляется и хихикает, — как думаешь, кто утонет первым?
Джейми не отвечает.
— Джейми! — не дождавшись ответа, окликает Эмили.
— Оставь меня в покое, — говорит он. Эмили детским голоском бормочет:
— Я же пошутила. Он на нее не смотрит.
— Джейми...
Она кладет руку ему на плечо. Джейми передергивается.
— Ты что, плачешь?
Джейми оборачивается. В глазах у него блестят слезы.
— Оставь меня в покое, — повторяет он.
— Да что стряслось? Я же просто пошутила.
— Стряслось страшное, — говорит он. — Ты даже не знаешь, как все дерьмово. Понятия не имеешь. Хуже некуда.
— Мы просто нашли труп, — возражает она.
— Нуда, как же.
В слезах Джейми уходит в дом.
Сегодня Эмили много размышляла об утоплении. Подумать смешно. Отчего — непонятно, такая смерть пугает больше любой другой. Кроме изнасилования и пыток. Кто-то сказал, что смерть — худшее, что может случиться с человеком. Ну разве не идиотизм?
Терпеть пытки гораздо хуже, чем просто умереть. Но на общей шкале какого-нибудь болеметра или смер-тометра утопление — это серьезно. Эмили представляет, как легкие наполняются водой, — тот момент, когда дышишь водой, как «искусственное легкое».
У Эмили есть чистый лист бумаги. Вдруг вдохновившись, Эмили рисует лодку — как из комиксов, нечто вроде банана, плывущего по волнам-синусоидам под треугольным парусом на мачте-палке. А потом, сама не зная, почему, рисует в воде пять человечков. Над ними поднимаются пузырьки воздуха: эти пятеро тонут. В лодке осталась только одна пассажирка — вроде бы наблюдает за утопленниками, но если присмотреться, можно заметить, что и она готова броситься за борт.
— Сначала надо узнать, где мы, — отрешенно произносит Джейми.
— Где-то на территории Великобритании, — говорит Пол.
Кто их напичкал транквилизаторами? Что стряслось? Все какие-то странные. Эмили не понимает, что происходит.
— Надо узнать поточнее, — устало говорит Тия.
— Пусть Энн разберется, — предлагает Эмили. — Может, по приливам.
— А я прорублю в кустах тропу к воде, — предлагает Тия, уставившись в тарелку.
— Справишься? — сомневается Брин.
— Конечно, — отвечает она. — Сложно разве? Я в пристройке видела косу.
— Которую забыла смерть, — бормочет Энн.
— Пол мог бы придумать, как построить лодку, — продолжает Эмили.
— Пусть этим лучше займется Джейми, — предлагает Пол. — В лодках я профан.
У Джейми покраснели глаза. Наверное, сенная лихорадка.
— Ладно. — Он слабо улыбается. — Попробую.
— А ты что будешь делать? — спрашивает Тия у Пола.
— Мотор собирать, конечно.
— Зачем нам мотор? — удивляется Эмили. — Можно обойтись веслами.
— А ты когда-нибудь веслами гребла? — спрашивает Пол. — Хотел бы я посмотреть.
— Мы не в игрушки играем, — строго осаживает его Эмили.
— Ну и что?
— Ты до сих пор не понял? Это не игра. Несколько секунд все молчат.
— Эмили, мы понимаем, — наконец говорит Тия.
— А я? — поспешно вмешивается Брин. — Мне что делать?
— А твоя задача... — Эмили задумывается.
— Материалы, — подсказывает Джейми.
— И непотопляемость, — добавляет Пол.
— Для лодки? — уточняет Брин.
— Ну конечно, — отзывается Эмили. — Для чего еще?
— А что будешь делать ты, Эмили? — спрашивает Джейми.
— Готовить в дорогу бутерброды, — шутит Брин.
— Помогать Джейми, — поправляет Эмили, игриво шлепая Брина по ноге.
Тия буравит ее злым взглядом. Эмили не понимает, почему. Что она такого сделала?
Эмили чувствует: что-то происходит. Ночью все были друзьями, а теперь снова напряг. Может, она поспешила с дружбой? Как еще недавно говорила Тия, у них нет ничего общего. И правда, ничего, думает Эмили, — не считая очень многого. Больше, чем можно предположить. Они вместе нашли мертвеца, это должно связать их навеки. Наверное, им просто не терпится отсюда сбежать. Еще утром все было прекрасно — значит, дело в побеге. Наверное, остальные сами на себя не похожи из-за вчерашней ночи, думает Эмили. Боятся, что она опять с катушек съедет. Расслабились бы уже.
— Мы зачем сюда пришли? — спрашивает Эмили у Джейми.
Небо по-прежнему затянуто серыми тучами, мелкая изморось падает Эмили на щеки.
— Посмотреть, где на острове есть древесина, — объясняет он. — Для работы пригодится.
— А-а. Я думала, материалы ищет Брин.
— Он осматривает мебель.
— Зачем же тогда мы потащились сюда?
— Мне хотелось проветриться. И тебе не помешает. -Что?
— Развеяться. Подышать свежим воздухом.
— С какой стати? Со мной все в порядке.
— Точно?
Эмили сегодняшние намеки осточертели.
— А что? — огрызается она. — Господи, стоило мне один раз сорваться, и все решили, что я с приветом или еще похлеще!
— Мы просто заботимся о тебе. Мы же твои друзья...
— Знаю, — перебивает она. — Не держи меня за чокнутую.
— Извини, — говорит Джейми.
— Слушай, — Эмили вдруг оживляется и хихикает, — как думаешь, кто утонет первым?
Джейми не отвечает.
— Джейми! — не дождавшись ответа, окликает Эмили.
— Оставь меня в покое, — говорит он. Эмили детским голоском бормочет:
— Я же пошутила. Он на нее не смотрит.
— Джейми...
Она кладет руку ему на плечо. Джейми передергивается.
— Ты что, плачешь?
Джейми оборачивается. В глазах у него блестят слезы.
— Оставь меня в покое, — повторяет он.
— Да что стряслось? Я же просто пошутила.
— Стряслось страшное, — говорит он. — Ты даже не знаешь, как все дерьмово. Понятия не имеешь. Хуже некуда.
— Мы просто нашли труп, — возражает она.
— Нуда, как же.
В слезах Джейми уходит в дом.
Сегодня Эмили много размышляла об утоплении. Подумать смешно. Отчего — непонятно, такая смерть пугает больше любой другой. Кроме изнасилования и пыток. Кто-то сказал, что смерть — худшее, что может случиться с человеком. Ну разве не идиотизм?
Терпеть пытки гораздо хуже, чем просто умереть. Но на общей шкале какого-нибудь болеметра или смер-тометра утопление — это серьезно. Эмили представляет, как легкие наполняются водой, — тот момент, когда дышишь водой, как «искусственное легкое».
У Эмили есть чистый лист бумаги. Вдруг вдохновившись, Эмили рисует лодку — как из комиксов, нечто вроде банана, плывущего по волнам-синусоидам под треугольным парусом на мачте-палке. А потом, сама не зная, почему, рисует в воде пять человечков. Над ними поднимаются пузырьки воздуха: эти пятеро тонут. В лодке осталась только одна пассажирка — вроде бы наблюдает за утопленниками, но если присмотреться, можно заметить, что и она готова броситься за борт.
Глава 30
Пол снова моет посуду, приводит кухню в порядок после обеда.
Он не видит, как входит Джейми, но слышит его бормотание.
— Что? — спрашивает Пол.
— Ничего, — отвечает Джейми. — Неважно.
Он садится за стол, подперев голову ладонями. Волосы мокрые от дождя.
— В чем дело? — не отстает Пол.
— Надо рассказать Эмили, — говорит Джейми.
— Мы же договорились молчать, — напоминает Пол.
— Да, но теперь она думает, что мы считаем ее сумасшедшей. И сводит с ума меня, притворяясь абсолютно нормальной, пока мы с ней носимся. Чем больше мы сюсюкаем, тем старательнее она изображает нормальную. Она думает, мы боимся, что у нее опять случится припадок. Это нечестно. Понимаешь, мы ее оберегаем, а она мстит нам за это.
— И тебе мстит?
— Несмешно шутит о том, кто утонет первым.
— Наверное, перепугалась, — высказывается Пол. — Мы все обидчивые, когда страшно.
Джейми капризно складывает руки на груди.
— Я — нет. Пол смеется:
— А ты постарайся.
— А где твой паук? — спрашивает Джейми.
— В шкафу. Боится Тии. Джейми вымученно улыбается.
— А Тия где?
— Расчищает тропу вниз. Ушла одна, никого с собой не взяла.
— Почему?
— Откуда мне знать? Ну так что с письмом? Джейми вытаскивает письмо из кармана и разворачивает. Наверху его прочли все.
— Ну, никто сюда не явится, — говорит он, снова просмотрев письмо.
— Нет, — поправляет Пол, — никто сюда не явится, чтобы нас убить.
— Или спасти, — добавляет Джейми.
Домыв посуду, Пол играет с Джейми в «Змейку» — долго, Джейми успевает забыть про Эмили. Полу никак не думается о моторах, лодках и побеге. Слишком зациклился на ключе в кармане, на параллельном мире, где он — узник этого дома, по-настоящему запертый. Страшно, страшнее всего на свете.
Какого черта он написал в анкете правду? Обычно он уклоняется от подобных вопросов. Может, вопрос показался любопытным, вызвал на откровенность — в награду тому, кто составил анкету с такими удачными вопросами. Или его просто застали врасплох — вроде как задают кучу каверзных вопросов, и в итоге заявляешь, что зеленый сигнал светофора означает «стойте». «Имя?» — «Пол Фаррар». «Возраст?» — «25». «Место рождения?» — «Бристоль». «Специальность?» — «Искусства». «Чего больше всего боитесь?» — «Очутиться взаперти». В конце концов, мы привыкли заполнять анкеты, верно?
Как и следовало ожидать, ключ подходит к замку на двери в подвал: Пол чувствует ком в горле. На самом деле ничего не произошло, убеждает он себя. Все в полном порядке. Его не заперли в подвале, его похититель мертв. Он заставляет себя спуститься на одну ступеньку, потом на две. Его терзает иррациональный страх, что сейчас кто-то подкрадется и запрет его в подвале. Часто дыша, Пол застывает, не сделав третьего шага.
Забавно: тюрьма становится тюрьмой, лишь когда есть вероятность, что в нее попадешь. Пол пытается вспомнить, каким раньше казался ему этот подвал. Жутковатое место, но не тюрьма. Не в силах одолеть ни единой ступеньки, он уходит из подвала и запирает дверь. Но ворочая ключом в замке, вдруг пугается. Он отчетливо представляет, как случайно запирает сам себя, а потом теряет или глотает ключ. Дурацкие, нелепые мысли — но жуткие. Наверное, вот так люди боятся прыгнуть с высоты или броситься под поезд. Одна знакомая Пола боялась ждать поезда на платформе — ей все казалось, что когда-нибудь ее тело не послушается рассудка и само метнется на рельсы. Она не доверяла собственному телу, и теперь Пол ее понимал. Отперев подвал, он снова кладет ключ в карман. Ему необходимо разыскать Энн. Она в библиотеке.
— Как дела? — спрашивает Пол.
— Так себе. Ничего в этих таблицах приливов не понимаю.
Энн упоительно нормальна. Слава богу.
— Ты уже знаешь, где мы?
— Приблизительно.
— Как ты нашла таблицы?
— Они здесь единственные, я и решила, что те самые.
— Класс. Дай-ка взглянуть.
— Смотри. — Энн протягивает ему таблицы. Несколько секунд Пол их разглядывает.
— По-моему, у всех кризис. — Он откладывает таблицы.
— Все из-за страхов, — говорит Энн. — Поневоле психанешь.
— Хм... И побег не помогает. Мы не там и не тут. Нигде.
— Они побега боятся?
— Да. До усрачки. Мы ведь и раньше не рвались отсюда удрать.
— Как думаешь, почему?
— Страшно, — объясняет Пол. — Холодная вода, высокие волны, скалы.
— Ты считаешь, от нас этого ждали?
— Чего? Побега? -Да.
Пол задумывается.
— Точно не знаю. Может, этот тип нас изучал? Выяснял, сможем ли мы включить электричество. Согреться. Победить свой страх. Сбежать.
— Я уже думала об этом. Тогда зачем он оставил нам столько еды?
— Может, его интересовал больше страх, чем выживание.
— Тогда зачем электричество? — возражает Энн. — И дрова?
— Сам-то он тоже здесь жил. Может, хотел поудобнее устроиться в мансарде. Просто не успел включить электричество или отопление.
— Кто знает? — отзывается Энн.
— Может, он не желал нам зла, — неуверенно предполагает Пол.
— А наоборот, собирался исцелить нас от страхов? Пол смеется. Слишком уж цинично это прозвучало.
— Откуда нам знать? — спрашивает он. — Теперь мы никогда не выясним.
— Дико, да? — говорит она. — Даже не знать.
— А может, это к лучшему, — возражает Пол.
За стеной голоса. Пол слышит, что его кто-то зовет. Кажется, Брин.
— Потом договорим, — бросает он Энн напоследок.
Когда Пол входит в кухню, Брин организовывает спасательную команду.
— Тия поскользнулась, получила травму, — по-солдатски рапортует он.
— Надо спуститься за ней и поднять ее наверх, — добавляет Джейми.
— Ладно, ведите, — кивает Пол.
— Скорее, — командует Брин.
И они быстро, но без суеты выходят из дома.
Он не видит, как входит Джейми, но слышит его бормотание.
— Что? — спрашивает Пол.
— Ничего, — отвечает Джейми. — Неважно.
Он садится за стол, подперев голову ладонями. Волосы мокрые от дождя.
— В чем дело? — не отстает Пол.
— Надо рассказать Эмили, — говорит Джейми.
— Мы же договорились молчать, — напоминает Пол.
— Да, но теперь она думает, что мы считаем ее сумасшедшей. И сводит с ума меня, притворяясь абсолютно нормальной, пока мы с ней носимся. Чем больше мы сюсюкаем, тем старательнее она изображает нормальную. Она думает, мы боимся, что у нее опять случится припадок. Это нечестно. Понимаешь, мы ее оберегаем, а она мстит нам за это.
— И тебе мстит?
— Несмешно шутит о том, кто утонет первым.
— Наверное, перепугалась, — высказывается Пол. — Мы все обидчивые, когда страшно.
Джейми капризно складывает руки на груди.
— Я — нет. Пол смеется:
— А ты постарайся.
— А где твой паук? — спрашивает Джейми.
— В шкафу. Боится Тии. Джейми вымученно улыбается.
— А Тия где?
— Расчищает тропу вниз. Ушла одна, никого с собой не взяла.
— Почему?
— Откуда мне знать? Ну так что с письмом? Джейми вытаскивает письмо из кармана и разворачивает. Наверху его прочли все.
— Ну, никто сюда не явится, — говорит он, снова просмотрев письмо.
— Нет, — поправляет Пол, — никто сюда не явится, чтобы нас убить.
— Или спасти, — добавляет Джейми.
Домыв посуду, Пол играет с Джейми в «Змейку» — долго, Джейми успевает забыть про Эмили. Полу никак не думается о моторах, лодках и побеге. Слишком зациклился на ключе в кармане, на параллельном мире, где он — узник этого дома, по-настоящему запертый. Страшно, страшнее всего на свете.
Какого черта он написал в анкете правду? Обычно он уклоняется от подобных вопросов. Может, вопрос показался любопытным, вызвал на откровенность — в награду тому, кто составил анкету с такими удачными вопросами. Или его просто застали врасплох — вроде как задают кучу каверзных вопросов, и в итоге заявляешь, что зеленый сигнал светофора означает «стойте». «Имя?» — «Пол Фаррар». «Возраст?» — «25». «Место рождения?» — «Бристоль». «Специальность?» — «Искусства». «Чего больше всего боитесь?» — «Очутиться взаперти». В конце концов, мы привыкли заполнять анкеты, верно?
Как и следовало ожидать, ключ подходит к замку на двери в подвал: Пол чувствует ком в горле. На самом деле ничего не произошло, убеждает он себя. Все в полном порядке. Его не заперли в подвале, его похититель мертв. Он заставляет себя спуститься на одну ступеньку, потом на две. Его терзает иррациональный страх, что сейчас кто-то подкрадется и запрет его в подвале. Часто дыша, Пол застывает, не сделав третьего шага.
Забавно: тюрьма становится тюрьмой, лишь когда есть вероятность, что в нее попадешь. Пол пытается вспомнить, каким раньше казался ему этот подвал. Жутковатое место, но не тюрьма. Не в силах одолеть ни единой ступеньки, он уходит из подвала и запирает дверь. Но ворочая ключом в замке, вдруг пугается. Он отчетливо представляет, как случайно запирает сам себя, а потом теряет или глотает ключ. Дурацкие, нелепые мысли — но жуткие. Наверное, вот так люди боятся прыгнуть с высоты или броситься под поезд. Одна знакомая Пола боялась ждать поезда на платформе — ей все казалось, что когда-нибудь ее тело не послушается рассудка и само метнется на рельсы. Она не доверяла собственному телу, и теперь Пол ее понимал. Отперев подвал, он снова кладет ключ в карман. Ему необходимо разыскать Энн. Она в библиотеке.
— Как дела? — спрашивает Пол.
— Так себе. Ничего в этих таблицах приливов не понимаю.
Энн упоительно нормальна. Слава богу.
— Ты уже знаешь, где мы?
— Приблизительно.
— Как ты нашла таблицы?
— Они здесь единственные, я и решила, что те самые.
— Класс. Дай-ка взглянуть.
— Смотри. — Энн протягивает ему таблицы. Несколько секунд Пол их разглядывает.
— По-моему, у всех кризис. — Он откладывает таблицы.
— Все из-за страхов, — говорит Энн. — Поневоле психанешь.
— Хм... И побег не помогает. Мы не там и не тут. Нигде.
— Они побега боятся?
— Да. До усрачки. Мы ведь и раньше не рвались отсюда удрать.
— Как думаешь, почему?
— Страшно, — объясняет Пол. — Холодная вода, высокие волны, скалы.
— Ты считаешь, от нас этого ждали?
— Чего? Побега? -Да.
Пол задумывается.
— Точно не знаю. Может, этот тип нас изучал? Выяснял, сможем ли мы включить электричество. Согреться. Победить свой страх. Сбежать.
— Я уже думала об этом. Тогда зачем он оставил нам столько еды?
— Может, его интересовал больше страх, чем выживание.
— Тогда зачем электричество? — возражает Энн. — И дрова?
— Сам-то он тоже здесь жил. Может, хотел поудобнее устроиться в мансарде. Просто не успел включить электричество или отопление.
— Кто знает? — отзывается Энн.
— Может, он не желал нам зла, — неуверенно предполагает Пол.
— А наоборот, собирался исцелить нас от страхов? Пол смеется. Слишком уж цинично это прозвучало.
— Откуда нам знать? — спрашивает он. — Теперь мы никогда не выясним.
— Дико, да? — говорит она. — Даже не знать.
— А может, это к лучшему, — возражает Пол.
За стеной голоса. Пол слышит, что его кто-то зовет. Кажется, Брин.
— Потом договорим, — бросает он Энн напоследок.
Когда Пол входит в кухню, Брин организовывает спасательную команду.
— Тия поскользнулась, получила травму, — по-солдатски рапортует он.
— Надо спуститься за ней и поднять ее наверх, — добавляет Джейми.
— Ладно, ведите, — кивает Пол.
— Скорее, — командует Брин.
И они быстро, но без суеты выходят из дома.
Глава 31
Энн понимает, что Пол прав: люди и впрямь боятся бегства. Достаточно посмотреть вниз со скалы, чтобы осознать, как нелепа вся эта затея с лодкой. Но разве у них есть выбор? Они что, такие раздолбай, что даже не попытаются сбежать? Нет, вряд ли — в доме труп, каждому угрожал его персональный кошмар.
Беда в том, что ситуация слишком реальна. В видеоигре ищешь запрограммированный выход. Бывает, что выход — спрыгнуть прямо со скалы в лодку. Но с другой стороны, в видеоигре сначала несколько раз умрешь. Кажется, никто из товарищей Энн по несчастью не увлекается экстремальным спортом, рафтин-гом каким-нибудь. В реальной жизни — нет. А когда смотришь вниз со скалы и думаешь, каково тонуть в этой ледяной серой воде, понимаешь, что это будет на самом деле. Не игра, не книга и не кино. Придется действовать по-настоящему. От этой мысли Энн тошнит.
Бегство — первое реальное событие на острове. Они прибыли сюда каким-то неизвестным и нереальным способом, ничего не видя и не чувствуя, — просто очнулись и увидели, что они на острове. Даже находки — и труп, и чемодан — до сих пор нереальны. Они же не видели, как умирал незнакомец. Они так и не узнают, что он задумал, для чего притащил их сюда, зачем узнал, чего они боятся больше всего, и запасся зловещим чемоданом. Можно лишь догадываться, что за человек был их тюремщик. Реальное в нем — только оставленные пробелы, которые придется восполнять выдумками, догадками, эпизодами из старых триллеров и городских мифов. В реальности и этот человек, и угроза не существуют вне воображения — это и нравится Энн.
Всю жизнь Энн избегала реальности и теперь не желает менять привычки. Она ни во что не верит, ни на что не подписывается. С малых лет она отвергала все «нормальное» — не дикими, безумными или странными выходками, но бездействием. На уроки в школе не ходила, потому что не хотела. Считала, что изучение всякой ерунды никакой пользы не принесет. И была права — не принесло. Если изучать, то самое классное. Суицид, теории заговора, экзистенциализм, нигилизм, постмодернизм. Если уж тебе выпало жить в насквозь фальшивом мире, который не изменишь, что еще остается? Только скользить по поверхности, выписывая причудливые узоры.
Игры замечательны, поскольку совершенно бессмысленны. Играешь, побеждаешь или проигрываешь — и это ничего не значит. С таким же успехом можно играть в игры, где ценится жизнь, потому что в реальном мире она не стоит и ломаного гроша. Энн знает: в видеоиграх пейзажи и города обычно красивее, чем в реальности, нравственные принципы незыблемы и стройны, жизнь дорога, даже если стоит всего сотню грошей. Хочешь нравственных прищи-пов — читай беллетристику, потому что в реальном мире их нет. Жизнь дешева, но поскольку смерть еще дешевле, победа всегда за ней. Наглядный пример тому — статистика любой частной транспортной компании.
Осознав все это в раннем детстве, Энн не прибегла к спасительной иронии — она осталась ребенком, жила мгновением и делала вид, будто все плохое в жизни — обязательные препятствия, чтобы перейти на очередной клевый уровень. Как все притворяются, что забыли про твой день рождения — для того, чтобы неожиданно устроить вечеринку в твою честь.
Что мир — дерьмо, Энн поняла годам к пяти. В детской передаче «Синий Питер» она услышала о Пол Поте, как он убивает чужих мам и пап. Мать тогда еще интересовалась дочерью, подробно отвечала на ее вопросы, и Энн, впечатлительный ребенок, пожелала узнать, как могло случиться то, о чем рассказывали в передаче. Типичные вопросы: «Если Бог есть, почему Он так делает? Почему молчит правительство?» и так далее. Мать отвечала довольно честно, а потом сказала: раз уж Энн так переживает, пусть пошлет в редакцию передачи рисунок на эту тему.
Энн нарисовала на листе бумаги круг, а в нем яркими буквами написала: «СМЕРТЬ ПОЛ ПОТУ». Отослала рисунок, но в передаче его не показали, даже не упомянули. Впервые в жизни Энн проигнорировали, да еще по такому важному вопросу. Это было обидно.
В свои пять лет Энн уже была развитым ребенком, хотя ее способности проявлялись так своеобразно, что их никто не замечал. Проблемы начались еще в школе для малышей: Энн задалась вопросом, различают ли улитки цвета, а учительница не поняла эксперимента. Эксперимент был здорово задуман. Энн клала корм для улиток за дверцу определенного цвета и усердно собирала данные, пытаясь выяснить, будут ли улитки искать пищу за дверцей того же цвета, если перенести ее на другое место. В конце концов учительница написала матери Энн, и девочке поручили выращивать подсолнух.
Беда в том, что ситуация слишком реальна. В видеоигре ищешь запрограммированный выход. Бывает, что выход — спрыгнуть прямо со скалы в лодку. Но с другой стороны, в видеоигре сначала несколько раз умрешь. Кажется, никто из товарищей Энн по несчастью не увлекается экстремальным спортом, рафтин-гом каким-нибудь. В реальной жизни — нет. А когда смотришь вниз со скалы и думаешь, каково тонуть в этой ледяной серой воде, понимаешь, что это будет на самом деле. Не игра, не книга и не кино. Придется действовать по-настоящему. От этой мысли Энн тошнит.
Бегство — первое реальное событие на острове. Они прибыли сюда каким-то неизвестным и нереальным способом, ничего не видя и не чувствуя, — просто очнулись и увидели, что они на острове. Даже находки — и труп, и чемодан — до сих пор нереальны. Они же не видели, как умирал незнакомец. Они так и не узнают, что он задумал, для чего притащил их сюда, зачем узнал, чего они боятся больше всего, и запасся зловещим чемоданом. Можно лишь догадываться, что за человек был их тюремщик. Реальное в нем — только оставленные пробелы, которые придется восполнять выдумками, догадками, эпизодами из старых триллеров и городских мифов. В реальности и этот человек, и угроза не существуют вне воображения — это и нравится Энн.
Всю жизнь Энн избегала реальности и теперь не желает менять привычки. Она ни во что не верит, ни на что не подписывается. С малых лет она отвергала все «нормальное» — не дикими, безумными или странными выходками, но бездействием. На уроки в школе не ходила, потому что не хотела. Считала, что изучение всякой ерунды никакой пользы не принесет. И была права — не принесло. Если изучать, то самое классное. Суицид, теории заговора, экзистенциализм, нигилизм, постмодернизм. Если уж тебе выпало жить в насквозь фальшивом мире, который не изменишь, что еще остается? Только скользить по поверхности, выписывая причудливые узоры.
Игры замечательны, поскольку совершенно бессмысленны. Играешь, побеждаешь или проигрываешь — и это ничего не значит. С таким же успехом можно играть в игры, где ценится жизнь, потому что в реальном мире она не стоит и ломаного гроша. Энн знает: в видеоиграх пейзажи и города обычно красивее, чем в реальности, нравственные принципы незыблемы и стройны, жизнь дорога, даже если стоит всего сотню грошей. Хочешь нравственных прищи-пов — читай беллетристику, потому что в реальном мире их нет. Жизнь дешева, но поскольку смерть еще дешевле, победа всегда за ней. Наглядный пример тому — статистика любой частной транспортной компании.
Осознав все это в раннем детстве, Энн не прибегла к спасительной иронии — она осталась ребенком, жила мгновением и делала вид, будто все плохое в жизни — обязательные препятствия, чтобы перейти на очередной клевый уровень. Как все притворяются, что забыли про твой день рождения — для того, чтобы неожиданно устроить вечеринку в твою честь.
Что мир — дерьмо, Энн поняла годам к пяти. В детской передаче «Синий Питер» она услышала о Пол Поте, как он убивает чужих мам и пап. Мать тогда еще интересовалась дочерью, подробно отвечала на ее вопросы, и Энн, впечатлительный ребенок, пожелала узнать, как могло случиться то, о чем рассказывали в передаче. Типичные вопросы: «Если Бог есть, почему Он так делает? Почему молчит правительство?» и так далее. Мать отвечала довольно честно, а потом сказала: раз уж Энн так переживает, пусть пошлет в редакцию передачи рисунок на эту тему.
Энн нарисовала на листе бумаги круг, а в нем яркими буквами написала: «СМЕРТЬ ПОЛ ПОТУ». Отослала рисунок, но в передаче его не показали, даже не упомянули. Впервые в жизни Энн проигнорировали, да еще по такому важному вопросу. Это было обидно.
В свои пять лет Энн уже была развитым ребенком, хотя ее способности проявлялись так своеобразно, что их никто не замечал. Проблемы начались еще в школе для малышей: Энн задалась вопросом, различают ли улитки цвета, а учительница не поняла эксперимента. Эксперимент был здорово задуман. Энн клала корм для улиток за дверцу определенного цвета и усердно собирала данные, пытаясь выяснить, будут ли улитки искать пищу за дверцей того же цвета, если перенести ее на другое место. В конце концов учительница написала матери Энн, и девочке поручили выращивать подсолнух.