Уэлч Джейн. Певец из Кастагвардии (Онд - 2)

   - Великая Матерь, помоги мне, - отчаянно прошептала она, больше всего боясь, что жуткое пыхтение исходит от нее самой.
   Май изо всех сил старалась не заснуть в течение следующего часа, но усталость все же взяла свое, и она уснула. Во сне девушка металась по тесной клетке, сходя с ума от одиночества, и скреблась в дверцу, зная, что за ней лежит путь на свободу. Потом потянулась почесать ухо - и заметила, что с телом происходит что-то странное. Все оно поросло длинной серой шерстью. От сна Май разбудил долгий, протяжный вой, источник которого был где-то совсем близко.
   Май открыла глаза. Над ней стояло четверо здоровенных мужчин. Один сжимал в руках вилы, другой грозил пастушеским кнутом.
   - Ну-ка, вылезай! Кому говорят?
   Май вскочила на ноги, запахивая на груди медвежью шкуру; из груди ее вырвалось сдавленное рычание. Испугавшись собственного голоса, девушка вскрикнула - но услышала только долгий вой, исходящий из ее уст. Пригнувшись, она бросилась вперед, надеясь проскользнуть между врагами. Быстрота играла ей на руку. Мужик с вилами нанес удар, но промахнулся, и зубья вил с силой вонзились в дощатую стену денника. Май споткнулась и растянулась на полу, и кнут жгучей болью обвил ее лодыжку.
   - Волк! - отчаянно крикнул ударивший.
   Май завизжала от боли и страха, но снова из уст ее вырвался только звериный вой. Новый удар кнута обжег плечо, обвив руку и рванув девушку назад; она с трудом поднялась на ноги, но удар едва не повалил ее обратно. Рози, поняв, что происходит неладное, принялась сама прокладывать себе путь из денника; ей удалось порвать недоуздок, и кобыла ринулась вперед, отталкивая с дороги одного из мужиков.
   На Май со всех сторон смотрело смертоносное железо. Следующий удар кнута порвал ей кожу на щеке, и по лицу заструилась теплая кровь. Она умудрилась поднырнуть под вилы и броситься за своей лошадью, но по пути вилы вонзились ей в бок, и девушка застонала, едва не упав.
   Еще один мужик заступил ей выход; в руке его блестело лезвие ножа. Май похолодела, поняв, что настал ее последний час, и бежать больше некуда.
   Стук копыт со стороны дверей слишком поздно привлек внимание человека с ножом. Фигура всадника возникла словно бы ниоткуда, силуэт ее был темнее самой тьмы в дверном проеме. Сильный удар по голове опрокинул врага на пол, нож выпал из его ослабевшей руки.
   Хотя всадник был невелик ростом и тонок, силы его рук хватило, чтобы одним быстрым движением вскинуть Май в седло. После чего он стремительно развернул коня и унесся в ночь, одной рукой поддерживая бессильную девушку, и хватка его была удивительно сильной и цепкой. Май бессильно свисала со спины его коня, едва не теряя сознания. До дороги было недалеко; там, на тракте, неизвестный спаситель спустил Май с коня и развернулся, готовясь лицом к лицу встретить погоню. Шестеро преследователей с вилами и кнутами были уже неподалеку, их яростные крики разрывали ночной воздух.
   Май была слишком перепугана, чтобы останавливаться. Бок ее пульсировал болью, по лицу струилась кровь. Рози стояла неподалеку; пони, к счастью, хорошо отдохнула в конюшне, чтобы сейчас продолжать путь на предельной скорости. Май с трудом вскарабкалась в седло и сжала коленями бока лошадки, посылая ее в галоп - прочь с дороги, в спасительную темноту леса.
   Боясь остановиться хоть на минуту, Май скакала всю ночь. Прижавшись к спине пони, чтобы уклониться от хлещущих по лицу ветвей, она молилась, чтобы поскорее наступил рассвет.
   ГЛАВА 8
   Горное эхо раскатилось долгим далеким грохотом. Папоротник настороженно подвигал ушами.
   - Это горный козел, - пояснил Каспар, когда вновь раздался грохот каменной осыпи под быстрыми копытами животного.
   Юноша помедлил не долее секунды и вновь направил Огнебоя вперед, но лёсик все мялся на месте.
   - Я до сих пор считаю, что нужно было идти на юг, - заявил он недовольно. - Почему ты меня не послушал?
   Каспар не обратил на него внимания. Неудивительно, что Папоротник чувствует себя неуверенно! Горы - не место для оленей; они, как и медведи, и кабаны, испокон веков предпочитали селиться на равнинах, в лесах, а не среди голых и бесприютных каменных скал, с которых с грохотом спадают серебряные ленты водопадов. Грохочущие воды сверкали на солнце, ниспадая с гор в долины. Их далекий победный грохот как будто предупреждал об опасностях сурового севера, о горных обвалах и снежных лавинах. Где-то вдали, если Каспару не почудилось, послышался рев медведя.
   - Медвежья страна! - Папоротник передернул плечами. Каспар печально улыбнулся.
   - Когда мои предки только пришли в Торра-Альту, это был край трех животных: дракона, медведя и волка. Драконы давно вымерли, волков теперь мало, потому что их уничтожают; остались только медведи.
   Копыта Огнебоя опасно заскользили, несколько камешков сорвалось с тропы и полетело вниз. Склон горы, густо поросший можжевельником, казался очень крутым. Юноша спешился и повел коня в поводу, опираясь на рунный посох, который взял с собой. Как ни странно, посох придавал ему уверенности, помогал почувствовать себя мудрее и сильнее.
   Конечно, он уже бывал в этих местах, на восточных склонах Желтых гор; но это было давно, и Каспар почти ничего не помнил. Здесь не было никаких поселений, потому что никому не приходило в голову селиться в таком бесприютном месте; однако ходили слухи об одиночках, живущих в горах, отшельниках и разбойниках, или тех, кто пытается в глуши найти исцеление от безумия. В любом случае жить здесь было опасно - эти земли безраздельно принадлежали торра-альтанским бурым медведям. Более того, были единственным местом, где сохранился этот вид.
   Каспар провел рукой по длинному меху своего медвежьего плаща. Суровые зимы северной Бельбидии с самых давних времен сделали эту моду господствующей как для мужчин, так и для женщин. Большинство торра-альтанцев носило такие плащи. Они долго не изнашивались и обыкновенно переходили по наследству от отца к сыну, так что медведей не приходилось убивать часто. На них вообще почти не охотились - только если те заходили слишком далеко на запад и нарушали покой селян Вепрегона или мирных равнинных фермеров. Тогда, и только тогда, на южные склоны гор посылались охотничьи партии, чтобы предотвратить угрозу. Бурых медведей уважали, почти что поклонялись им, и можно было не беспокоиться, увидят ли этих животных будущие поколения торра-альтанцев.
   Дорогу преградил огромный завал камней. Преодолеть такое препятствие было никак невозможно, и Каспару со спутниками пришлось карабкаться выше по склону горы, откуда им открылся вид на новую долину. К востоку вставала бесконечная гряда острых пиков, щедро позолоченных солнцем.
   - Лучше бы ты меня слушал, - не умолкал неотвязный Папоротник.
   - Почему это я должен тебя слушать, когда Морригвэн указала мне этот путь?
   - Морригвэн умерла, - аргументировал лёсик свое наглое заявление. - А нет ли у тебя еще медовых лепешек?
   Каспар застонал.
   - Слушай, ты же ешь, не переставая.
   Рука его едва не выпустила поводья, когда Огнебой дернулся, чтобы лягнуть приставучую Рунку. Волчонок не переставая вертелся у скакуна под ногами, и тому это успело надоесть. Рунка заскулила и спряталась за спину Трога. Некогда резвый змеелов за последние годы разленился и обзавелся толстым, слегка провисшим брюхом; его любимое занятие было - валяться день напролет у огня. Но появление волчонка как будто омолодило его, Трог суетился, как в годы своей щенячьей молодости.
   - Почему ты никогда, ну никогда меня не слушаешь? - продолжал занудствовать Папоротник. - Ты же готов слушать кого угодно, особенно Халя, хоть и твердишь, что ты его главнее. - Лёсик презрительно фыркнул. - Ты слушаешь Брид, и это бы все ничего, но ведь ты слушаешь и этого ужасного лучника ничуть не меньше! - Непонятно почему лёсик с самого начала невзлюбил Абеляра. - Ты даже мертвого тела Морригвэн готов слушаться. Кого угодно только не меня!
   Он топнул тонкой ножкой и еще выше вздернул нос.
   - Папоротник, я тебя не слушаю, потому что... - не сдержавшись, начал Каспар, но вовремя осекся, стараясь одолеть раздражение. На самом деле он вовсе не хотел обижать беднягу лёсика. - Потому что потому! - неловко закончил юноша, стараясь придать тону значительность.
   - И очень зря. Ты об этом еще пожалеешь. Вот увидишь, что пожалеешь!
   Каспар не ответил. Внизу простиралась Ежевичная пуща; значит, вскоре они достигнут Лихоросли, где, по предположениям юноши, находится Некронд. Эта мысль занимала весь его разум, и на лёсика просто не оставалось внимания. Когда Каспар поднял наконец глаза, он понял, что уже некоторое время следует за Папоротником. Ну что же, Каспар знал за лёсиком природный дар находить верную дорогу и был согласен признать его вожатым.
   Теперь они спускались в лес, где росли рябины, березы и высокие красноствольные сосны, какие встречаются только в горах. Ежевичные заросли встречались то и дело, и Каспар думал, что прокладывать сквозь них путь в случае чего придется не без труда.
   Лёсик замер и указал вперед. Под сенью деревьев двигались какие-то тени; одна из них, в центре, была особенно большой. Каспар разглядел ветвистые оленьи рога. Потом послышался заполошный лай - это Трог бросился в сторону движения.
   Лёсик тревожно запищал, подхватил палку и поскакал было за псом. Каспар только рассмеялся.
   - Трог ничего оленю не сделает. Он слишком медленный и неловкий.
   Неожиданно пес замер, оставив погоню, и низко пригнул голову к земле. Хвост его нервно подрагивал.
   Папоротник выронил свою палку и сильно побледнел.
   - Что такое? - спросил Каспар.
   - Там кровь. - Лёсик указал в сторону реки.
   С Папоротником во главе они поспешили туда, слегка срезав путь через лес - до берега. Ежевичные заросли ужасно мешали продвигаться вперед; когда они наконец поредели, руки Каспара были все в кровавых царапинах. И вот лес кончился; лёсик остановился и отказывался идти дальше. Среди камней лежала оленья шкура, залитая кровью; все, что осталось от животного, - это рогатая голова, копыта и крупные кости. Все мясо было съедено.
   - Папоротник, людям нужно чем-то питаться. Каспар попытался воззвать к здравому смыслу лёсика, взиравшего на останки с тоской и отчаянием. На слова юноши он только горько фыркнул и бросил на Каспара взгляд, исполненный отвращения.
   - Перестань! - взъярился юноша. Как ему надоело, что это несчастное существо все время выставляет виноватым его! - Люди всегда ели оленей, так было и будет. В этом нет ничего дурного.
   - Конечно, ничего дурного! Ты ведь даже не заметил, правда? Что проку говорить с тем, кто никогда ничего не слушает. Ты слушаешь только тех, кто тобой командует. Одной Матери ведомо, что здесь произошло! Волки идут на юг, а люди - на север.
   - То есть как это - люди на север?
   - Нет уж, не буду я тебе ничего говорить, высокий лорд, хозяин Торра-Альты! Я целый день твержу не переставая, что мы идем не туда! Волчий человек ушел на юг. Я говорил тебе, но разве ты слушал? Ты слушал останки старухи, но останки оленя тебе ничего не сказали, ведь так? Конечно, не сказали, потому что олень для тебя ничто, просто животное, которое можно съесть. Ну, так я скажу тебе кое-что, юноша. - Лёсик скривился, морща нос. В глазах Матери мы с тобой равны. Ты или я - для Матери нет никакой разницы.
   - Но разница все-таки есть, - огрызнулся Каспар. - У меня, например, есть обязанности перед народом. Придет время, когда я унаследую крепость и стану править баронством.
   Лёсик недоверчиво фыркнул.
   - Править! Скажи лучше - ты всегда найдешь людей, которые будут делать это за тебя.
   Каспар болезненно закусил губу и попробовал сменить тему.
   - Так что ты думаешь об этих останках?
   - Оленя убил не торра-альтанец.
   Папоротник, как всегда, ограничился коротким ответом и затрусил вперед.
   Впереди их ждало печальное зрелище. Такие же окровавленные останки оленей встречались через каждые несколько шагов. Их оказалось больше дюжины, и всякий раз это была кровавая шкура с выпотрошенным мясом. Ну, ладно, один или два убитых оленя, пораженно думал Каспар; но откуда так много? Этого же достаточно, чтобы накормить целую деревню! Должно быть, здесь в горах живет толпа народа - никак не меньше сотни. Каспар остановился и поднял с земли сломанную стрелу.
   - Я же говорил, что это не торра-альтанцы. У тех оперения стрел всегда серые, из гусиных перьев, и древки они делают куда длиннее. Мне Пип рассказал. Да это все знают! - обвинительным тоном заявил лёсик.
   Каспар потрогал оперение стрелы - белое, с черными крапинками. Может, это и перо гуся, только не торра-альтанского. Папоротник оказался прав.
   - Должно быть, эти люди украли Некронд, - задумчиво проговорил юноша.
   - Да с чего ты взял такую глупость? - взвился Папоротник.
   - Но это же ясно, разве нет? - вспылил Каспар. - Морригвэн послала меня сюда. А теперь я нахожу подтверждение, что где-то неподалеку в горах живет большая шайка людей. Наверняка эти разбойники и забрали Яйцо. Почему бы еще им здесь прятаться?
   - Я же говорил тебе, что мертвая Морригвэн не сказала ничего важного...
   Лёсика прервало рычание Трога. Кончик хвоста пса высовывался из зарослей можжевельника, слегка подрагивая. Каспар поспешил к нему, по пути стараясь разглядеть какие-нибудь следы.
   - Нужно найти этих людей.
   - Будь они прокляты! - с энтузиазмом поддержал Папоротник. - Убийцы оленей! Чтоб их собаки съели! Единственная достойная причина держать ужасных собак.
   Каспар кивнул на высокий скальный пик, обращенный к северу. На верхушке его, словно зацепившись, лежало толстое белое облако. Ветры рвали его на части, кружа вокруг горной вершины; а здесь, внизу, реял лишь легкий бриз.
   - Нам туда. Оттуда видно всю округу, на мили окрест.
   Юноша привязал Огнебоя и принялся медленно карабкаться вверх, цепляясь за ветви можжевеловых кустов и толстые корни. Прекрасный запах можжевельника щекотал ему ноздри и слегка туманил мозги. Пять пиков под названием Кобыльи Хвосты четко рисовались с восточной стороны. Это были суровые вершины, острые, как рога, иссушенные ветрами; над ними стояли рваные облака, которые порывы ветра и в самом деле превращали в подобие хвостов бегущих лошадей.
   Внизу, в согретой солнцем долине, на полпути до пяти пиков от земли поднимался еще один облачный хвост - струя дыма, лениво ползущая к небесам.
   - Смотри! Там чей-то лагерь! Видишь костер? - Каспар указал вниз лёсику. - Вон там, возле самой Лихоросли! Наверняка это те, кто украл Некронд.
   - Нам нужно вернуться, - посоветовал Папоротник. - Поехать в крепость и привести с собой большой отряд. И обязательно взять капитана: он-то знает, что делать.
   Каспар недовольно нахмурился.
   - Подумаешь, я тоже знаю. Мне помощь не нужна.
   - Как хочешь, но я дальше не пойду, - уперся лёсик и все продолжал повторять это, вприпрыжку следуя за юношей вниз, туда, где они привязали Огнебоя. - Нет, не пойду, ни за что на свете! - твердил он непрестанно, однако не отставал от Каспара, прокладывавшего путь в направлении костра.
   Папоротник не переставал ныть всю дорогу до лагеря, но при этом не делал ни малейшей попытки повернуть назад. Они уже вошли в лес и нашли укрытие среди деревьев, свивавшихся меж собой самым причудливым образом. Стволы дуба, ясеня и цветущего боярышника сплелись воедино.
   Отсюда, с края леса, открывался вид на долину. Около двух десятков мужчин и полдюжины женщин возились вокруг большого костра; кто-то рубил дрова, кто-то занимался готовкой. Каспар поздравил себя с верным толкованием знаков, полученных от мертвого тела Морригвэн. Пальцы его слегка дрожали при мысли, что Некронд где-то неподалеку.
   Юноша ждал в засаде до вечера, когда тени сделались гуще и длиннее. Тогда, накинув на голову капюшон мехового плаща и стараясь держаться в тени, он потихоньку подобрался ближе. В лагере запели - и Каспар удивленно понял, что это старая пастушеская песня.
   Костры пылают над рекой,
   Пастуший посох под рукой.
   Своих овец считаем тут,
   Мы - пастухи, мы - добрый люд!
   Баран силен, жирна овца,
   Шерстистая трусиха.
   А нам не страшен злобный волк
   Или другое лихо.
   Едва покроет землю мрак,
   Крадется волк, наш злобный враг.
   Но посох крепок, яр костер
   И у барана рог остер.
   И нам не страшен злобный волк
   И никакое лихо,
   Хоть агнец мал и жирна овца,
   Шерстистая трусиха.
   За песней последовал взрыв смеха. У Каспара как будто отлегло от сердца. Вряд ли люди, поющие такие старые наивные песни, могут оказаться по-настоящему опасны.
   Он подполз еще поближе и прислушался.
   - И зачем только распевать о волках? - раздался от костра раздраженный мужской голос. - Мы здесь волков еще не видели, и незачем их лишний раз поминать.
   Каспар нахмурился: кажется, акцент был овиссийский.
   - Я сюда пришел убивать волков, - возразил другой голос, совсем молодой. - Мне так и предложили: пошли, мол, Нейт, убивать волков. А я пока еще и волчьего хвоста тут не видел.
   Каспар прикусил губу. Похоже, эти люди не имеют ничего общего с Некрондом.
   Вдруг из-за спины у юноши послышался отчаянный вопль. У Каспара волосы на затылке встали дыбом: это вопил Папоротник! Завывая и визжа, как демон, безобидный лёсик метнулся мимо него и ворвался прямо в пастуший лагерь. Размахивая палкой, он принялся молотить, кого попало, и не переставал орать.
   Каспар припал к земле, понятия не имея, что нужно делать и что за безумие охватило доселе мирного лёсика. Тем временем Папоротника уже схватили; дюжий мужичина заломил ему руку за спину, другой вырвал палку. Кто-то врезал лёсику по лицу кулаком.
   Папоротник сплевывал кровь и продолжал отчаянно сопротивляться. Каспар подавил желание броситься на выручку: куда более разумно, понимал он, будет явиться с миром и извиниться за сумасшедшего товарища. В лагере слишком много людей, чтобы сражаться с ними в одиночку.
   Юноша уже поднялся на ноги, и тут плечо его пронзила острая боль. Рефлекс сработал быстро, и он отскочил в сторону, хватаясь за лук. Теперь, стоя с луком на изготовку, он целился прямо в лицо напавшему. Это оказался совсем молодой парень; видно, он рассчитывал оглушить Каспара ударом, но тот начал подниматься - и удар дубинки пришелся в плечо, защищенное толстым меховым плащом.
   Каспар думал, что стрела, нацеленная в лицо, отобьет у юнца всякое желание атаковать снова; однако тут его обжег сильный удар кнута. Конец бича обвил левое запястье, оставив толстый кровавый след, и Каспар выронил лук. Тут же на него набросились еще четверо человек и поволокли за собой, в круг света.
   - Торра-альтанский убийца, - процедил кто-то.
   Над костром жарился олений бок, рядом рыдал Папоротник и рвался во все стороны. Его, маленького и слабого, с трудом удерживали несколько человек с таким гневом и отчаянием лёсик вырывался, бился и кричал.
   - Моя Петрушка, - различил Каспар сквозь рыдания. - Дочка моя! Какой ужас! Вы проклятые демоны, кровопийцы!
   Ноги Каспара подогнулись.
   Здоровяк с колючими грязными волосами вытирал с кулака кровь.
   - Что это за тварь? Из Торра-Альты валом валит всякая нечисть.
   По руке его, убегая в рукав, змеились длинные шрамы - как догадался Каспар, от волчьих когтей. Он окинул взглядом весь этот странный народ. Они не могли быть охотниками, потому что в пределах видимости, не было ни одной волчьей шкуры.
   - Да заткнись ты, пакость, иначе я тебя заткну навеки! - Грязноволосый впечатал здоровенный кулак в живот Папоротнику, и тот согнулся пополам от боли.
   - Стойте! - вскричал Каспар и рванулся, но его крепко держали.
   Оружие у него отобрали все - от лука до кинжала лесничего и охотничьих ножей.
   - Что это такое? - вопросил грязноволосый, кивая на Папоротника - хотя взгляд его был прикован к волнистому лезвию кинжала из голубоватой стали.
   Мысли Каспара разбежались, и он помялся, стараясь выиграть время, чтобы подумать.
   - Это? Обычный человек, только бедняга повредился рассудком с тех пор, как его покалечил волк. Он считает себя оленем.
   Кустистые брови здоровяка недоверчиво поползли вверх. Он хмыкнул:
   - Волк, говоришь, покалечил? Что-то не верится. Вас, торра-альтанцев, волки не трогают.
   Каспар видел неприкрытую враждебность и лихорадочно размышлял, что же делать. Он оглянулся и увидел, что людей у костра прибавилось. Подошли еще мужчины и женщины, некоторые несли кирки, другие - лопаты. Все это были овиссийцы, судя по широким шерстяным рубахам и платьям.
   Чего они ищут здесь, в торра-альтанских горах? Может быть, Каспар случайно нашел воров, охотящихся за рудами его отца? Пожалуй, что так, подумал Каспар с тоской, потому что это знание вряд ли могло его сейчас выручить.
   Яростная ненависть к нему, как к торра-альтанцу, так и светилась на всех лицах, и Каспару не понадобилось много времени, чтобы понять причину. Большинство было отмечено шрамами от волчьих когтей и зубов, У некоторых виднелись глубокие, плохо зажившие раны. У одной маленькой девочки лицо пересекал глубокий уродливый рубец, от покореженного уха до слепого, сморщенного глаза. И конечно же, во всех несчастьях от волков эти люди винили Торра-Альту.
   - Я могу доказать, что говорю правду... Если вы меня отпустите, выговорил Каспар просительно.
   Здоровяк задумчиво почесал в затылке и наконец кивнул четверым парням, державшим Каспара. Едва будучи отпущен, юноша потянулся к Папоротнику и размотал красный шарф, который лёсик все время носил на шее, чтобы скрыть шрамы. Потом нагнулся и распахнул ему одежду на груди. По толпе пронесся сдавленный вздох.
   - Да как он вообще выжил? У него же горло перегрызено! - выдохнул кто-то.
   Каспар на миг сжал дрожащие руки лёсика в своих и заглянул в его безумные глаза, ставшие совсем черными от горя. Потом осторожно запахнул на нем одежду.
   - Вы видели. Поверьте мне, друзья, - мы такие же враги волкам, как и вы, и не меньше от них пострадали.
   Высокий дядька с грязными волосами не переставал подозрительно щуриться.
   - Однако вы торра-альтанцы.
   - И что из этого?
   Люди начали переглядываться и шептаться между собой. До слуха Каспара донеслись обрывки речей:
   - Нельзя ему верить...
   - Нужно подождать Мамлюка.
   - Вот вернется Мамлюк, он решит, что с ними делать.
   Каспар судорожно сжал Папоротника за плечо при мысли, что у этого Мамлюка, кто бы он ни был, может быть Некронд. Люди продолжали спорить меж собой, и юноша не видел среди них явного лидера.
   - Мы должны дождаться Мамлюка, - повторил кто-то, и остальные дружно согласились.
   Это было единственное, на чем они все сошлись.
   Размышления Каспара, как бы им выпутаться, были прерваны громким воем, донесшимся откуда-то сверху. Все головы разом повернулись в ту сторону. Это был Трог, изготовившийся для нападения с валуна справа от лагеря; возле него виднелась фигура волчонка. Рунка задрала голову и снова пронзительно завыла.
   Сразу несколько человек схватились за луки и самострелы; сердце Каспара сжалось - но, к счастью, он напрасно волновался. Эти люди не были стрелками; стрелы их посыпались вразнобой, и ни одна из них не достигла цели. Пес и волчонок бросились обратно в чащу, спасая свои жизни, и благополучно успели скрыться. Вот пращники могли бы попасть, но они не среагировали вовремя.
   - Давайте вяжите их, - приказал самый древний старик. - Ничего с ними не сделается до прихода Мамлюка.
   Каспара и Папоротника связали по рукам и ногам и бросили совсем близко у огня, так что их мучил жар. Пленители с опаской косились на них и не подходили близко.
   - Это колдун какой-то, - пробормотал один парень. - Гляньте на его посох. Не троньте вы его. Вдруг он возьмет и проклянет нас всех?
   Хотел бы Каспар на самом деле быть колдуном и сделать что-то подобное!
   Прислушиваясь к ворчанию и шорохам из леса, он напряг мускулы, проверяя крепость пут. Не хватало только, чтобы кто-нибудь напал, когда он связан и беззащитен! Однажды Каспар видел бурого медведя, поднявшегося на задние лапы. Огромный зверь был высотой не меньше десяти футов! Будь у Каспара в руках лук, он бы чувствовал себя спокойнее.
   Лицу юноши было жарко от огня, а спину холодило - ночь выдалась прохладная. Хорошо, что на Каспаре был толстый меховой плащ! Медвежий мех защищал хотя бы от холода. Этот медведь пал не от руки Каспара - плащ достался сыну барона по наследству от деда, барона Брунгарда, который умер еще до Каспарова рождения.
   Люди, которые было уже начали задремывать, вскочили на ноги, переговариваясь шепотом. Где-то в темноте позвякивали цепи. Лагерь постепенно опустел, остались только связанные Каспар и Папоротник у огня, беспомощные, как козлята, которых оставляют на приманку тигру. Тем временем тяжелая поступь приблизилась, захрустела листва, медвежье сопение было уже ясно различимо.
   Папоротник тихо заскулил.
   - Замолчи. Ты привлечешь его внимание к нам.
   - Это же медведь! - простонал лёсик. - Медведь!
   - Я знаю. - Каспар старался, чтобы голос его звучал спокойно. - Но он не пойдет близко к огню.
   - А если он почует мясо? Медведи всегда идут на запах мяса. Они даже хуже волков. Они... просто чудовища!..
   И лёсик сильно задрожал.
   Как ни странно, страх Папоротника помогал Каспару держать себя в руках.
   - Успокойся. Нас не оставят здесь просто как приманку. Люди не поступают так друг с другом.
   Но юноша ошибался. Медведь подходил все ближе; его тяжкие шаги хрустели уже совсем неподалеку. Вот он показался в лагере; зверь шел на четырех лапах, низко опустив голову и что-то вынюхивая. Ударом могучей лапы он разворотил чьи-то набросанные в кучу одеяла и плащи и медленно приближался к огню. Медведь остановился неподалеку, не осмеливаясь сунуться ближе к пламени, и заурчал, почуяв остатки жареной туши. Потом послышалось жадное чавканье и хруст. Папоротник испустил долгий стон и спрятал лицо у Каспара на груди. Юноша стиснул зубы.