Уэллс Энгус. Запретная Магия

   — Еще как, — ответил Каландрилл. — Очень доволен.
   Возница улыбнулся.
   — Что-то я тебя не припомню. Ты давно с господином Варентом?
   — Нет, совсем недавно, — ответил Каландрилл.
   — Я так и подумал, новенький. Как тебя зовут? Меня — Шадим.
   — А меня Каландрилл.
   — Каландрилл, — повторил Шадим. — У домма Билафа одного из сыновей, кажется, тоже зовут Каландриллом.
   — Верно, — подтвердил Каландрилл.
   — Ты их родственник, что ли? — рассмеялся Шадим. — Что, Билаф посеял дикие семена, пожинать которые пришлось твоей матушке?
   — Нет, — быстро ответил Каландрилл.
   — Я не хотел тебя обидеть, — тут же заметил Шадим, неправильно поняв Каландрилла.
   Каландрилл улыбнулся, покачав головой.
   — Я и не обиделся.
   — Ну и ладно. Нелегкая была бы у нас дорога, если бы ты на меня надулся.
   Каландрилл кивнул, не сводя глаз с Варента. Отъехав в сторону, посол смотрел за продвижением колонны. Когда фургон поравнялся с ним, он повернул коня и махнул рукой Каландриллу.
   — Выходи, есть дело.
   Каландрилл кивнул, не обращая внимания на удивленный взгляд Шадима, встал и легко спрыгнул с повозки. Варент жестом отправил возницу дальше и позвал одного из всадников, ехавшего сзади.
   — Дарф, пересядь пока в повозку.
   Человек послушно кивнул и, остановившись, спрыгнул с лошади. Подведя ее к Каландриллу, он передал ему поводья и побежал за повозкой. Каландрилл, не скрывая удивления, забрался на коня.
   — Поедем к твоему наемнику, — объявил ему Варент. — Да и тебе надо вернуть прежнее обличье.
   — Твои люди… — начал было Каландрилл, но Варент жестом заставил его замолчать.
   — Решат, что мой слуга с бородавкой отправился впереди колонны, — пояснил ему посол, — а взамен ему появились два наемника. Они вообще уже привыкли к моим выходкам.
   Не произнося больше ни слова, он пустил лошадь в легкий галоп, Каландрилл — следом. Медленно продвигавшаяся вперед колонна скоро осталась позади; они быстро скакали по ухоженной дороге, стрелой прорезавшей поля вокруг Секки. Уже к вечеру путники подъехали к постоялому двору в небольшой укрытой низине, и Варент остановил лошадь.
   — Для начала вернем тебе прежнее обличье, — с улыбкой предложил он. — А то еще керниец растеряется.
   Каландрилл согласно кивнул и соскочил на землю. Варент тоже спешился и поднял руки. Он начал что-то бормотать, и в теплом воздухе Каландрилл учуял запах миндаля. Варент дотронулся до него, и Каландрилл почувствовал легкое жжение на коже. На какое-то мгновенье ему показалось, что волосы у него встали дыбом.
   — Что же, так тебе значительно лучше, — улыбнулся посол. — Бородавка была как нельзя к месту, но не очень тебя красила. Как бы то ни было, мы тебя неплохо замаскировали, тебе не кажется?
   — Отец видел меня, — сказал Каландрилл, качая головой, — и… и все-таки не видел.
   — Он видел то, что мы хотели, чтобы он увидел, — как бы между прочим заметил Варент. — Волшебство временами бывает очень полезно, Каландрилл.
   — Да, — согласился тот, посмеиваясь.
   — Ну, а теперь, — сказал Варент, вставляя ногу в стремя, — поедем проверим, можно ли доверять кернийцам. А что, если он взял мои сто варров и был таков?
   Каландрилл вскочил в седло и поскакал за послом.
   Постоялый двор был построен вокруг колодца; вдоль трех его стен располагались стойла для лошадей и склады, а вдоль четвертой — жилые комнаты для людей. Грум принял у них коней, и Каландрилл прошел вслед за Варентом в прохладную просторную гостиную. Несколько путников, сидевших за столом, подняли на них глаза, а хозяин задумчиво осмотрел не совсем обычную для этих мест одежду Варента.
   — Через некоторое время сюда прибудет колонна в двенадцать человек, — сказал посол. — Нам понадобятся стойла и кровати.
   — Я позабочусь об этом, господин, — пообещал хозяин.
   — А где керниец? — спросил Варент, оглядываясь.
   — Он там.
   Каландрилл указал рукой на дальнюю стену, возле которой, развалившись на стуле, с вытянутыми вперед ногами сидел одетый во все черное человек. На столе перед кернийцем стояла кружка пива, а рядом, у стены, — меч; он смотрел на них с удивлением, смешанным с раздражением.
   — Ты сделал, как я тебя просил, — улыбнулся Варент.
   — Ты заплатил мне, — ответил Брахт.
   — Ты человек чести. — Варент взял стул.
   — А ты ожидал чего-то другого?
   — Нет! — покачал головой Варент. — Слово кернийца — словно железо, так ведь, кажется, у вас говорят?
   Брахт холодно рассматривал посла голубыми глазами. Каландрилл сел, чувствуя, что наемник сердится. Хозяин, не спрашивая, принес две кружки пива.
   Варент поднес одну к губам и сделал глоток. Каландрилл сказал:
   — Приветствую тебя, Брахт.
   Керниец даже не взглянул на него. Варент пробормотал:
   — Отличное пиво…
   — Ты меня о нем не предупреждал, — сказал Брахт, кивая на Каландрилла.
   — Я сказал, что нанимаю тебя для охраны путника, — возразил Варент. — Этот путник — Каландрилл.
   — Сын домма Секки? — Брахт покачал головой. — Как скоро его папочка прибежит за ним? А если он обнаружит рядом с ним меня, мне крышка.
   — Домм понятия не имеет, где его сын, — миролюбиво произнес Варент. — И у него нет никаких оснований полагать, что именно я вывел его из города.
   — Пусть даже так, — настаивал Брахт.
   — Ты же взял деньги, — возразил Варент. — И можешь заработать намного больше.
   — Это другое дело, — согласился Брахт.
   — Тысяча варров, — сказал Варент. — Большие деньги.
   Брахт уставился на свою кружку, словно взвешивая все «за» и «против», затем пожал плечами.
   — Что же…
   — Отлично, — улыбнулся Варент. — Может, перекусим?

Глава пятая

 
   — Чем я тебе не угодил? — поинтересовался Каландрилл.
   Как только керниец отправился в стойло, посмотреть на лошадь, Каландрилл тут же увязался за ним, чтобы переговорить. Пока они ждали людей Варента, а затем обедали, наемник просто источал холодную антипатию, хотя и принял все условия Варента. Эта холодность беспокоила Каландрилла, ожидавшего более радушного приема.
   Брахт пожал плечами и, не проронив ни слова, принялся чистить щеткой блестящий бок своего жеребца. Но Каландрилл не отставал.
   — Нам придется проводить много времени вместе. Если ты что-то против меня имеешь, то лучше высказаться прямо сейчас.
   Брахт провел щеткой по крупу лошади и замер, созерцая свою работу.
   — Я взял у Варента деньги; я принял комиссионные. Разве этого недостаточно?
   — Недостаточно! — воскликнул Каландрилл, удивляясь своей настойчивости. — Нет, этого недостаточно. Я не хочу, чтобы между нами были напряженные отношения.
   Брахт прочесал гриву, плечом заставил жеребца отодвинуться и задал ему овса. Сунув щетку в мешочек, он бросил его на солому за стойлом, а затем, облокотившись на перегородку, оценивающе посмотрел на Каландрилла.
   — Против тебя я ничего не имею, Каландрилл, по крайней мере не то, что ты думаешь.
   — Тогда что?
   Брахт напряженно улыбнулся.
   — Варент сделал мне предложение, — сказал он. — Он предложил мне тысячу варров за то, чтобы я охранял путешественника, отправляющегося в Гессиф. Это больше, чем я рассчитывал заработать за три или четыре года работы наемником. Я согласился, так что я связан словом, как говорит Варент. Я мало что знаю о Гессифе, но даже того, что я знаю, достаточно, чтобы понять: это очень опасное место. Мне казалось, я буду сопровождать какой-нибудь купеческий караван, и тут я узнаю, что сопровождать мне придется тебя.
   — А ты бы предпочел наняться на службу к какому-нибудь толстобрюхому купцу?
   Брахт покачал головой, тихо посмеиваясь.
   — Маловероятно, что купец, отправляющийся в Гессиф, будет толстобрюхим; скорее всего, это был бы ищущий приключений торговец. Человек, умеющий пользоваться клинком. И тут на голову мне сваливается сын домма Секки, которого наверняка уже разыскивает отец. Но это бы еще полбеды, хуже то… — он замолчал, натолкнувшись на разъяренный взгляд Каландрилла, — что мне придется присматривать за молодым человеком, который мало что смыслит в мече, каковому предпочитает науки.
   — Именно поэтому Варент и нанял тебя, — резко ответил Каландрилл. — Именно потому, что я ученый. Именно потому, что я могу читать на Древнем языке, потому что я могу отличить…
   Он оборвал себя на полуслове, сообразив, что и так уже наболтал лишнего.
   — Отличить что? — насторожился Брахт; Каландрилл клял себя за болтливость: керниец не сводил с него голубых глаз, требуя объяснений.
   — Книгу, — пробормотал он, сердясь на себя и на кернийца. — я могу отличить редкий античный документ, который господин Варент хотел бы приобрести для своей коллекции. Да и мечом я владею.
   На Брахта это не произвело никакого впечатления; глаза его сузились.
   — Так ты хочешь сказать, что Варент платит мне тысячу варров только для того, чтобы приобрести книжку?
   Каландрилл кивнул:
   — Это очень редкая книга. Уникальная. А господин Варент, — импровизировал он, — коллекционер.
   — А сколько он платит тебе? — поинтересовался Брахт.
   Каландрилл покачал головой.
   — Мне — ничего. Я согласился на это, потому что я ученый. К тому же он помог мне бежать из Секки. Ради Деры, Брахт! Отец собирался сделать меня священником!
   — Я могу понять, почему тебе так не хочется стать священником, — согласился керниец, — но отправиться в Гессиф за спасибо?..
   Он покачал головой, недоверчиво ухмыляясь. Он явно считал Каландрилла круглым дураком. Как можно соглашаться на подобный шаг, не требуя вознаграждения? Молодой человек покраснел от смущения и злости.
   — Есть вещи поважнее денег, — раздраженно произнес он.
   — Конечно, — согласился Брахт. — Но их не так уж много.
   — Я не наемник!
   — Верно. — Керниец все еще ухмылялся. — Это уж точно.
   — Что ты хочешь этим сказать? — поинтересовался Каландрилл.
   — Я видел, как тебя били в таверне, — последовал ответ, — и там я понял, что ты не умеешь защищаться. А насколько я знаю, Гессиф кишмя кишит всякими чудищами, опасности поджидают путника на каждом шагу. Я бы предпочел, чтобы мой подопечный хоть немного владел мечом.
   — Я владею мечом, — повторил Каландрилл. Черные брови Брахта взметнулись в сомнении. — Да, да! — воскликнул Каландрилл, покраснев от гнева: спокойный взгляд кернийца жег его не меньше, чем насмешка Тобиаса. — Я докажу тебе! Подожди меня здесь.
   Он повернулся, намереваясь выбежать вон из стойла за мечом, но ровный голос Брахта остановил его на пороге:
   — Конюшня — не самое подходящее место для демонстрации твоих способностей. Я буду ждать тебя в амбаре.
   И он ткнул пальцем в сторону амбара. Каландрилл коротко кивнул и бросился через освещенный луной дворик гостиную. Варент и его люди пили. При появлении Каландрилла посол удивленно поднял брови.
   — Мне нужен меч, — сказал Каландрилл.
   — Зачем? — с любопытством поинтересовался Варент.
   — Брахт сомневается в моих способностях, он думает, что я не выдержу путешествия. И я хочу показать ему, что могу за себя постоять.
   — Он наемник, — пробормотал Варент. — У тебя нет никаких шансов.
   — По крайней мере я смогу его убедить, — резко от нетерпения и злости ответил Каландрилл. — Он ждет меня в амбаре. Может, кто-нибудь одолжит мне клинок?
   Люди посла посмотрели на своего господина, ожидая приказа; Варент задумался, плотно поджав губы, с загадочным блеском темных глаз, затем медленно кивнул.
   — Хорошо, бери мой.
   Он вытащил клинок из посеребренных изнутри ножен с тонким рисунком на рукоятке и с головкой эфеса в форме золотого шара. Каландрилл кивком головы поблагодарил и схватил оружие; рукоятка удобно помещалась в его ладони. Люди Варента направились было за ним, но посол жестом остановил их.
   — Им зрители ни к чему, — пробормотал он так, что Каландрилл ничего не расслышал. — Оставьте его.
   — Керниец разрежет его на кусочки, — запротестовал человек по имени Дарф.
   — Нет, — Варент покачал головой. — Но он преподаст ему хороший урок. Вреда он мальчику не причинит. Пусть, пойдем-ка спать. Становится поздно, а мне бы хотелось пораньше отправиться завтра в путь.
   Каландрилл вновь пересек двор; тяжело дыша, он попытался взять себя в руки. Он прекрасно понимал, что не сможет противостоять Брахту из-за отсутствия опыта. Брахт ведь наемник. Однако по воле отца Каландрилл довольно много занимался фехтованием и надеялся доказать кернийцу, что не такой уж он и безнадежный случай.
   Он вошел в амбар. Брахт зажег несколько светильников, свет от них смешался с лунным, проникавшим сюда сквозь высокие окна. Стало достаточно светло. Толстые опоры поддерживали полати с соломой; посредине по всей длине строения был широкий проход. Керниец ждал его у двери, и, едва Каландрилл вошел, он пинком закрыл дверь. В правой руке он небрежно держал оружие.
   — Надень это, — Брахт бросил ему кожаную куртку на подобие тех, что Каландриллу приходилось надевать во время тренировок.
   Молодой человек подхватил ее и, нахмурившись и отставив в сторону меч, сунул руки в широкие рукава и крепко зашнуровал тесемки на груди. На Брахте была такая же куртка. На лице его играла отвратительная, как показалось Каландриллу, улыбка.
   — Запомни, мы деремся не до крови, — предупредил керниец. — Не меть в голову.
   — Мне уже приходилось участвовать в тренировочных схватках, — сказал Каландрилл, принимая стойку. — Защищайся!
   Брахт покачал головой, хотя и не спускал с Каландрилла глаз.
   — Первый урок: если ты кого-нибудь намерен убить, не предупреждай его об этом.
   — Тебя я убивать не собираюсь.
   — Понятно, — Брахт улыбнулся. — Тем не менее.
   — Мне кажется недостойным нападать на человека без предупреждения, — заметил Каландрилл.
   — Иногда честь отступает на второй план перед необходимостью выжить, — пробормотал Брахт и, сделав резкий выпад, направил свой меч прямо Каландриллу в грудь.
   Каландрилл отпрыгнул и полукруглым движением меча парировал удар. Но меч Брахта, отбив в сторону клинок Каландрилла, заставил его повернуться так, что ребра его оказались незащищенными, и Брахт не заставил себя упрашивать. Каландрилл даже зарычал от полученного удара. Он отступил в сторону, ожидая второго, и сделал ложный выпад. Брахт отпарировал и так высоко поднял меч Каландрилла, что следующий удар пришелся ему прямо в живот.
   — Сейчас ты уже истекаешь кровью и кишки твои вывалились наружу.
   Увидев ухмылку Брахта, Каландрилл забыл обо всем на свете и со сжатыми зубами ударил по мечу наемника сверху вниз, пытаясь раскрыть его. Но у Брахта была великолепная реакция, и уже в следующее мгновенье он скользнул сверкнувшим в лунном свете клинком по мечу Каландрилла и приставил его к груди противника.
   — Второй урок: не давай злости волю. От злости фехтовальщик теряет голову.
   Он стал отступать, позволив Каландриллу приблизиться к нему, но с такой легкостью парировал все его удары, что Каландрилл не смог сдержать себя в руках. Ему все никак не удавалось прорваться сквозь оборону наемника; каждый выпад натыкался на меч — казалось, в его руках клинок был живым существом, извивавшимся змеей. В конце концов Каландрилл стал задыхаться.
   — Еще один урок, — уже по-дружески продолжал Брахт. — Старайся использовать недостатки противника. Не набрасывайся на него, как лев.
   Каландрилл вытер пот со лба и занял оборонительную стойку. Брахт сделал шаг вперед, и мечи их опять скрестились. На сей раз Каландрилл даже и не заметил, как меч противника добрался до его ребер.
   Они продолжали фехтовать, и Каландрилл опять стал задыхаться; лицо его блестело от пота, а меч казался ему все тяжелее и тяжелее. И если бы не злость, подогреваемая гордостью, он уже давно бы сдался и признал себя побежденным. Несколько раз меч его был совсем рядом от заветной цели, но каким-то чудом клинок противника всегда оказывался у него на пути, и атака юноши заканчивалась тем, что наемник шлепал его мечом по груди, по боку или по животу.
   — У меня такое впечатление, — сказал наконец Брахт, улыбаясь и дыша совершенно ровно, — что ты уже давно мертв.
   Каландрилл через силу кивнул и опять поднял меч. Брахт остановил его.
   — На сегодня хватит, мой друг. Я вынужден признать, что ты не такой уж безнадега.
   — Что?
   Каландрилл опустил меч, открыв от удивления рот: он-то считал себя полным ничтожеством. Керниец ухмыльнулся и сказал:
   — Тебе еще многому надо учиться, но основа у тебя уже есть. Может, мне удастся сделать из тебя настоящего фехтовальщика еще до того, как мы доберемся до Гессифа.
   — Ты снимаешь свои возражения?
   Брахт склонил голову, и на какое-то мгновенье Каландриллу показалось, что он просто над ним издевается, но керниец произнес:
   — Ты совсем не тряпка, как мне вначале показалось. Да, я снимаю свои возражения.
   — И ты научишь меня фехтовать?
   — Постараюсь, — пообещал керниец. — А теперь пойдем выпьем пива за нашу сделку.
   Каландрилл кивнул: он чувствовал, что сдал экзамен, и вот теперь наемник предлагает ему нечто вроде дружбы. Он с радостью принял предложение.
   — Мне как раз хочется пить, — согласился он.
   — Так пойдем и утолим жажду, — предложил еще раз Брахт, засовывая меч в ножны.
   Направляясь из глубины амбара к двери, они гасили один за другим светильники, но на полпути Каландрилл вдруг почувствовал запах миндаля. Он обернулся, глядя по сторонам и ожидая увидеть Варента, но посла нигде не было. Запах становился все сильнее и сильнее, и вот воздух между ним и дверью вдруг заколебался, поблескивая серебром в лунном свете.
   — Что это?
   Брахт почувствовал беспокойство и резко развернулся, держа руку на рукоятке меча. На лице его читалась тревога.
   — Сам не знаю. — Каландрилл указал на то место, где воздух начал сгущаться. — Похоже на колдовство.
   Брахт посмотрел туда, куда указывал его палец, и, выругавшись, выхватил меч; Каландрилл охнул, поднимая меч Варента.
   Воздух уже больше не дрожал, он затвердел, превратившись в жуткие, как в страшном сне, существа. Их было четыре, и по форме они кощунственно напоминали человека, хотя ничего человеческого в них не было. Волчьи головы сидели на бычьих шеях и массивных плечах; под серой, как у пресмыкающихся, кожей перекатывались мышцы «рук». От бедер начинались длинные птичьи ноги, покрытые перьями и заканчивавшиеся непропорционально большими желтыми лапами, из которых торчали изогнутые когти. Глаза красные, а челюсти утыканы ужасными клыками, меж которыми сочилась липкая красновато-желтая слюна. У каждого в лапах был длинный меч с черным клинком. Запах миндаля сменился вонью навоза, и страшный квартет двинулся прямо на них.
   Каландрилл смотрел на чудовищ широко раскрытыми от ужаса глазами. Брахт схватил светильник, который только что собирался загасить, и швырнул его в омерзительное существо в центре. Хрупкое стекло рассыпалось, и масло, растекшись по монстру, быстро загорелось; огонь мгновенно объял весь серый торс и аурой взвился вокруг покрытого перьями черепа. Монстр отбросил назад голову и издал жуткий рев боли и ярости, беспорядочно размахивая клинком и мешая продвижению других. Брахт, издав воинственный клич, бросился на ближайшее к нему существо и пронзил ему грудь, из которой вырвалась струя черной крови. Существо, казалось, и не заметило, что его проткнули, и так махнуло мечом, что, не поднырни под него керниец, его голова покатилась бы сейчас по полу. Но Брахт не только увернулся от этого удара, но и воспользовался моментом и вонзил меч в живот чудища. Вытаскивая его, он вовсю вращал кистью, расширяя рану в том, что можно было бы назвать животом существа; черная кровь, медленно пульсируя, вытекала из раны и закипала, коснувшись пола.
   Чудище закачалось, отчаянно рыча, и кожа у него начала лопаться и слезать с костей; Каландрилл был просто парализован ужасом. Но тут вдруг черный меч рванулся прямо ему в лицо, и он отреагировал мгновенно, не успев даже подумать, — меч его взлетел в воздух, отводя удар, но тот был настолько силен, что ему чуть не вывернуло руку. Несмотря на это, он уже в следующее мгновенье, задыхаясь от вони, бросился вперед и нанес чудищу удар по ребрам. На щеку ему попала обжигающая слюна монстра, и ему тут же пришлось увернуться от удара, от которого щепки посыпались по амбару. Красные глаза с ненавистью не мигая смотрели на Каландрилла. Третий удар был направлен ему прямо в грудь. Он отпарировал его, но силы удара выронил меч, и чудище издало звук, отдаленно напоминающий смех победителя, и подняло лапу последнего удара. Он резко дернулся в сторону, и черный меч вонзился в стойку амбара. Быстрее, чем он сам ожидал, Каландрилл схватил свой клинок двумя руками и резко, как топор, опустил его на чудище.
   Удар пришелся прямо по запястью монстра, и волосатая серая лапа покатилась по полу, все еще сжимая эфес меча. Из культи вырвался мощный фонтан черной крови и чудище по инерции сделало шаг вперед и грохнулось на пол. Каландрилл поднял меч и сбоку нанес удар по груди монстра. Раздался отчаянный вопль, перешедший в хрюканье, когда меч вонзился в незащищенную спину монстра и начал яростно вращаться. Клинок крошил кости, и Каландрилл получал от этого какое-то странное кровожадное удовольствие.
   Вскочив на ноги, он увидел, как Брахт оставил на груди четвертого монстра огромную рану — и тут же отскочил назад, когда раненое существо вдруг набросилось на него с новой силой. Вообще-то, чудище должно было бы уже умереть — из живота у него свисали кишки, а грудь была вся заляпана черной кровью, толчками выливавшейся из раны, нанесенной Брахтом. Но оно все еще двигалось и вместе с другим монстром стало преследовать Брахта по проходу в глубь амбара. Тот, которому досталось первому, стоял и горел, выронив меч, и когтями раздирал себе грудь и морду, сдирая длинные полосы кожи, и кровь с шипением лилась на землю. Каландрилл бросился на помощь Брахту.
   Наемник отбил удар и нанес ответный прямо в живот существу, одновременно уворачиваясь от удара в голову, и тут же бросился ко второму монстру и воткнул ему меч меж ребер. Развернувшись на пятках, он протащил чудище на своем мече, а затем, выхватив клинок из ребер, вонзил его прямо в пасть, меж раскрытых челюстей. Каландрилл набросился на чудище сзади, рубя сплеча. Монстр зарычал и так резко повернулся к нему, что Каландрилл выронил оружие. Он отпрыгнул назад. Брахт, фехтуя с другим, крикнул:
   — Сзади!
   Каландрилл резко развернулся и чуть не столкнулся лицом к лицу с монстром, которого уже считал мертвым.
   Черная кровь текла из раскроенной груди, когтистые лапы были перепачканы липкой кровью, оставлявшей на полу черные отпечатки. Обе «руки» чудища были вытянуты вперед, из культи фонтанировала кровь, а другая лапа сжималась и разжималась — вот-вот она схватит его и потащит к челюстям. Одуряющий запах ударил ему в нос из пасти чудища, но тут он вдруг скорее почувствовал, чем услышал пал свист меча позади себя и резко бросился в сторону.
   Он тяжело приземлился на перегородку амбара, а меч, ударившись о каменный пол, высек целый сноп искр; на кое-то мгновенье ужасные чудища оказались лицом к лицу. Затем оба повернулись к Каландриллу. Он вскочил на ноги и бросился вдоль прохода. Эти невероятные существа, казалось, не реагировали на раны — у монстра, с которым дрался Брахт, кровь хлестала из распоротого горла, кое-где ребра выступали наружу, а живот был весь исполосован; а те двое, что, переваливаясь, преследовали Каландрилла, давно уже должны были бы сдохнуть — одно было разрублено от живота до грудины, у другого в спине торчал меч Варента. Но они были живы. Единственное из четырех, не принимавшее участия в схватке, было то, которое в самом начале поджег Брахт: оно перестало вопить и теперь лежало обожженной грудой в центре амбара. Каландрилл схватил светильник с подвески и швырнул его в вооруженное чудище.
   Дикая радость наполнила его, когда горящее масло объяло чудище длинными языками пламени. Оно остановилось, волчьи челюсти его раскрылись и издали страшный агонизирующий вопль; тогда он схватил еще один светильник и швырнул его в безлапого. Тот завыл, безуспешно пытаясь сбить с себя пламя, которое мгновенно охватило весь его торс. Каландрилл бросился по проходу, на бегу схватив третий светильник, а затем и четвертый, он швырял их по дуге в уже горевших чудищ.
   Амбар вдруг озарился адским сиянием. Бледный лунный свет растворился в свете страшных живых факелов, что ревели и кружились в жутком предсмертном танце, наполняя помещение мерцающими красными всполохами; невероятные тени заметались по амбару, когда черный меч одного из чудовищ вдруг начал молотить другого, невооруженного.
   Каландрилл поискал глазами Брахта. Наемник был гибок и ловок, как кошка, и его мастерство владения мечом было выше всяческих похвал, но страшное чудище, что преследовало его, обладало неестественной силой, да и раны совершенно его не беспокоили. Искусство обращения с мечом еще помогало кернийцу оставаться в живых, но со временем и он устанет и тогда падет жертвой страшного меча, размахиваемого чудищем. Каландрилл осмотрелся: рядом с ним не было больше ни одного светильника. Ему больше ничего не пришло в голову, как крикнуть:
   — Их убивает огонь!
   Брахт ухмыльнулся, уворачиваясь от нового удара, который бы прикончил его, будь он чуть медлительнее, и попятился. Чудище преследовало его, Брахт парировал еще один удар и вдруг бросился бегом по проходу. Чудище побежало за ним. Брахт остановился, заманивая его. Парировав вероломный удар, керниец ответил выпадом в брюхо, а затем продолжил отступление. С каждым шагом он приближался к горящим существам. Каландрилл закричал: