Уэйс Маргарет. Назад в Лабиринт

   Ксар начал произносить заклинание.
   — Ты отправишься со мной, старик…
   — О, я бы с восторгом присоединился к тебе, — жизнерадостно заговорил Зифнеб, — если бы ты сам куда-то отправлялся. Но, увы, это не так. Ведь твой корабль, некоторым образом… — Он поднял глаза к небу.
   Корабль Ксара поднимался над вершинами деревьев, скрываясь из виду.
   Повелитель на секунду остолбенел, потом поспешно произнес заклинание — такое, чтобы мгновенно оказаться на борту корабля. Руны на его теле полыхнули огнем. Он начал прыжок сквозь время и пространство, но его тут же отбросило назад, словно он наткнулся на глухую стену. Сартанская магия. Он сделал еще одну попытку, но вновь врезался в невидимый барьер.
   В ярости Ксар обрушился на старика, принялся произносить заклинание, которое испепелило бы его плоть и хрупкие кости.
   Вдруг из тени выступил вперед представительный джентльмен в черном. Сейчас он был окровавлен, всклокочен, одежда порвана в клочья. Казалось, он едва держится на ногах. Однако, схватив Ксара за руку, он сжал ее с такой силой, которую Повелитель Нексуса со всей своей магией преодолеть не смог.
   — Оставь его в покое, — сказал ему джентльмен. — Он не виноват. Это твой приятель-змей, известный тебе под именем Санг-дракс. Он сбежал от меня. Это он блокирует твою магию. И он сейчас угоняет твой корабль.
   — Я тебе не верю!
   Корабль Повелителя выглядел сейчас пылинкой в небе.
   — Он явился на корабль в твоем облике, Повелитель Нексуса, — продолжал джентльмен. — Твои воины приняли его за тебя. Они подчинятся любым его приказам. А он, скорее всего, отплатит им смертью.
   — Если то, что ты сказал, правда, значит, корабль ему зачем-то срочно понадобился, — уверенно заявил Ксар, стараясь успокоить себя и бросая хмурые взгляды вслед исчезающему из вида кораблю.
   Джентльмен продолжал, обращаясь к Зифнебу:
   — Вы плохо выглядите, сэр.
   — Не по своей вине, — ответил старик, обиженно надув губы, и указал обвиняющим жестом на Ксара. — Я ему сказал, что я Бонд, Джеймс Бонд, а он не поверил.
   — Что еще вы ему сказали, сэр? — сурово спросил джентльмен. — Надеюсь, ничего такого, о чем не следовало говорить?
   — Ну, это как посмотреть, — пробормотал Зифнеб, нервно потирая руки и отводя глаза в сторону. — Право же, мы так мило поболтали…
   Представительный джентльмен мрачно кивнул.
   — Этого я и боялся. Вы уже натворили достаточно для одного дня, сэр. Время идти к себе и принимать ваше согревающее питье. Женщина-человек будет счастлива приготовить его для вас, сэр.
   — Еще бы! Конечно, она будет счастлива — такое везенье! Но у нее не получится! — ворчливо захныкал Зифнеб. — Она же не знает, как. Никто не умеет это делать, как ты.
   — Да, сэр. Благодарю вас, сэр. Мне очень жаль, сэр, но я не смогу… приготовить вам питье сегодня вечером, — джентльмен сильно побледнел, но сумел сохранить на лице вымученную улыбку. — Я неважно себя чувствую. Пожалуй, я отведу вас в вашу спальню, сэр…
   Как только они ушли, Ксар смог дать выход своему гневу. Он свирепо оглядывал городские стены, ставшие вдруг стенами тюрьмы, потому что, хотя он и мог без труда выйти из этих ворот (если не принимать во внимание титанов, которые сейчас волновали его меньше всего), у него не было корабля, не было возможности пройти обратно через Врата Смерти. Не было возможности заполучить Эпло, живого или мертвого.
   Разумеется, если верить тому, что сказал старик.
   Ощущая себя старым, усталым и бессильным — что было так необычно для Повелителя Нексуса, — Ксар опустился на скамью. Странная тьма сгущалась вокруг. Казалось, она опускается только на цитадель и никуда больше. Ксар вновь попытался восстановить мысленный контакт с Мейрит, но не получил ответа на свой отчаянный вызов.
   Неужели она предала его? Неужели Санг-дракс предал его?
   — И ты поверил моему врагу? — послышался шепот из темноты.
   Ксар вздрогнул. Пристально вглядевшись в тени, он различил один горящий красный глаз. Ксар встал.
   — Ты здесь? Выходи, чтобы я мог тебя видеть!
   — Меня нет здесь в моем физическом облике, Повелитель. Но с тобой мои мысли.
   — Я бы предпочел, чтобы со мной был мой корабль, — сердито ответил Ксар. — Немедленно верни мой корабль сюда.
   — Если таков твой приказ, Повелитель, я его исполню, — смиренно согласился Санг-дракс. — Но позволь мне высказать одно предложение. Я подслушал разговор между тобой и этим старым дураком, который, возможно, не так уж глуп, как хочет казаться. Позволь мне заняться поисками Эпло, в то время как ты сам продолжишь свои дела здесь.
   Ксар задумался. В конце концов, не такая уж плохая мысль. У него здесь слишком много дел, слишком многое поставлено на карту, чтобы сейчас он мог уехать. Его воины находятся на Абаррахе, готовые к войне. Сам он должен продолжить поиски Седьмых Врат, и ему еще нужно окончательно определить, овладел ли он искусством возвращать к жизни мертвых или нет. По крайней мере, некоторые из этих задач можно решить здесь. И, кроме того, он сможет выяснить, верен ли ему Санг-дракс.
   У него начинал вырисовываться собственный план.
   — Если я соглашусь позволить тебе искать Эпло, как я сам вернусь на Абаррах? — спросил Ксар, не желая, чтобы Санг-дракс считал, что он одержал верх.
   — Здесь к твоим услугам имеется другой корабль, Повелитель. Менши знают, где он.
   “Наверное, где-то в городе”, — подумал Ксар.
   — Ну, что ж, я согласен, — великодушно разрешил Повелитель. — Если получу какие-то известия от Мейрит, я извещу тебя. А пока что делай все возможное, чтобы отыскать его без моей помощи. Помни, мне нужен труп Эпло, и в хорошем состоянии!
   — Смысл моей жизни в служении тебе. Повелитель Ксар, — кротко проговорил Санг-дракс. Его единственный глаз почтительно закрылся, и видение исчезло.
   — Прошу прощения, сэр, — прозвучали слова на языке эльфов.
   Ксар раньше заметил молодого эльфа, но, поглощенный своим мысленным разговором с Санг-драксом, не обращал на него внимания. Теперь, однако, настал момент начать претворять план в действие.
   Притворно вздрогнув от удивления, Правитель Нексуса устремил взгляд в темноту.
   — Прошу извинить меня, молодой человек, я не слышал, как вы подошли. Как, вы сказали, ваше имя? Простите, что я спрашиваю, но я уже стар, память моя слабеет.
   — Пайтан, — любезно сообщил эльф. — Пайтан Квиндиниар. Я вернулся, чтобы извиниться за наше поведение. Последнее время мы все живем в таком напряжении. А теперь вот этот дракон, и этот ужасный змей, и Зифнеб. Кстати, вы не видели, куда он делся?
   — Нет, к сожалению, не видел, — ответил Ксар. — Я, должно быть, вздремнул. А когда проснулся, он уже ушел.
   Пайтан выглядел встревоженным. Он беспокойно оглядывался вокруг.
   — Чтоб его Орн забрал, этого полоумного болвана. Интересно, куда это он запропастился? Сегодня, однако, искать его не имеет смысла. Вы, должно быть, устали и проголодались. Пожалуйста, разделите обед со мной и моей сестрой. Мы… обычно… обедаем все вместе, но сегодня, я думаю, вряд ли они присоединятся к нам.
   — Благодарю тебя, мой мальчик, — Ксар протянул к нему руку. — Ты не поможешь мне? Что-то ноги не держат…
   — Да, сударь, конечно, — Пайтан предложил Ксару свою руку.
   Повелитель Нексуса, опираясь на руку эльфа, медленно пошел неверными шагами. Так они проследовали по улицам в цитадель.
   И пока они шли, Ксар наконец получил ответ от Мейрит.
   — Мейрит, — беззвучно проговорил он, — я уже давно жду вестей от тебя…

Глава 27. ПОТЕРЯННЫЕ

   Мейрит села, прислонившись спиной к прохладной, каменной скамье, и следила за человеком — наемным убийцей, который следил за ней.. Он сидел у стены напротив с, трубкой во рту, пуская клубы зловонного дыма. Его веки были полуопущены, но она знала, что стоит ей лишь откинуть прядь волос со лба, как она увидит черный блеск его глубоко посаженных глаз.
   Между ними на соломенной циновке, брошенной на пол, спал тяжелым, беспокойным сном Эпло. Это был совсем не тот животворный целительный сон, каким спала она. Рядом с Эпло светилась еще одна пара бдительных глаз. Их взгляд попеременно обращался то на нее, то на своего хозяина. И если Хаг Рука иногда засыпал, собака — никогда.
   Все более раздражаясь из-за этой слежки, Мейрит повернулась спиной к обоим неусыпным стражам и, сидя на корточках, принялась точить свой кинжал. Он и без того был достаточно острым, и магические знаки на нем не потускнели. Но она не могла придумать себе другого занятия, кроме как возиться с кинжалом — разве что шагать по холодному полу круг за кругом, круг за кругом, пока не заболят ноги. Возможно, хотя она и не очень на это надеялась, если перестать обращать на них внимание, ее надзиратели расслабятся и потеряют бдительность.
   Мейрит могла бы сказать им, что они напрасно беспокоятся. Она не собирается причинять вред Эпло. Во всяком случае, сейчас. Данный ей приказ изменен. Эпло останется жить.
   Отточив кинжал, Мейрит всадила его в тоненькую трещинку между двумя блоками белого полированного камня, из которого были сложены пол, стены и сводчатый потолок странной комнаты, ставшей их тюрьмой. Она провела кинжалом вдоль трещины, проверяя, не поддадутся ли камни, хотя и знала, что нет. На каждом блоке были выгравированы сартанские руны. Эти руны окружали ее, были на полу, на стенах — везде, куда бы она ни взглянула. И хотя они не причиняли ей вреда, она старалась не дотрагиваться до них. Они, как и вся эта комната, заставляли ее испытывать беспокойство, тревогу.
   И уйти из нее не было возможности.
   Она это знала. Потому что уже пробовала.
   Комната была большой, хорошо освещенной белым рассеянным светом, лившимся отовсюду сразу и ниоткуда. Мерзкое освещение, оно начинало действовать ей на нервы. Была в комнате дверь, но ее сплошь покрывали сартанские магические знаки. И хотя эти руны не отреагировали, когда Мейрит подошла ближе, какое-то внутреннее отвращение мешало ей дотронуться до охраняемой ими двери.
   Она не могла прочесть сартанскую надпись — никогда этому не обучалась. А Эпло мог. Придется подождать, когда он проснется и скажет, что она означает. Раз уж он должен остаться в живых.
   Эпло должен остаться в живых. Мейрит со злостью всадила кинжал в трещину и попыталась, используя его как рычаг, отжать камень. Попытка оказалась совершенно бесполезной — он ни на волосок не сдвинулся с места. Скорее она сломает свой кинжал. Рассерженная, разочарованная и — хотя она отказывалась это признать — испуганная, Мейрит вытащила кинжал из трещины и с досадой швырнула его подальше. Клинок скользнул по полированным плитам пола, ударился о стену и отскочил обратно на середину комнаты.
   Глаза наемного убийцы приоткрылись, как две светящиеся щели. Собака, подняв голову, настороженно смотрела на нее. Мейрит, показывая, что ей нет до них дела, повернулась к ним спиной.
   — Эпло мертв?
   — Нет, Повелитель. Боюсь, я не выполнила твой…
   — Значит, он жив. Он сумел уйти от тебя?
   — Нет, Повелитель. Сейчас он со мной.
   — Тогда почему он до сих пор жив?
   “Во всем виноват кинжал, — могла бы сказать она. — Проклятый сартанский кинжал. Эпло спас мне жизнь, — могла бы сказать она. — Спас, несмотря на то, что я пыталась убить его”. Все это она могла бы сказать.
   — Мне нечем оправдаться, Повелитель, — сказала она на самом деле. — Я потерпела неудачу.
   — Может быть, это задание тебе не под силу, Мейрит? Я послал Санг-дракса заняться Эпло. Где ты находишься?
   Сейчас, при воспоминании о своем позорном ответе, лицо Мейрит вновь залила краска.
   — В сартанской тюрьме, Повелитель.
   — В сартанской тюрьме? Ты в этом уверена?
   — Повелитель, я знаю только, что нахожусь в белой комнате, исписанной сартанскими рунами, и выбраться из нее не могу. За нами следит сартан. Это тот, которого ты описывал, Повелитель, он известен под именем Альфред. Друг Эпло. Этот самый Альфред и доставил нас сюда. Наш корабль был разрушен на Челестре.
   — Несомненно, они в сговоре. Расскажи мне подробнее, что случилось?
   Она рассказала — о странном кинжале с сартанскими рунами и титане, о водах Челестры и рулевом камне, о змеедраконах.
   — Повелитель, сюда нас доставил сартан.
   — Он доставил вас… Каким образом?
   — Он… сунул ногу в ворота. По-другому я не могу это описать. Я помню, как поднималась вода, корабль разваливался, наша магия теряла силу. Я схватила рулевой камень. Он был еще сухим, его магия еще действовала. Образы миров замелькали перед моим внутренним взором. Я выбрала первое, что увидела, и уцепилась за него. И Врата Смерти открылись для меня. Потом вода накрыла меня, я начала тонуть, моя магия уже не могла меня спасти. Ворота стали закрываться. Корабль начал уходить под воду. Змеедраконы кольцами обвивались вокруг него.
   Голова змея, проломив доски, просунулась внутрь и ринулась к Эпло. Я схватила его и вытащила из пасти этой твари. Ужасные красные глаза вращались, обшаривая корабль, пока не уперлись в меня. Ворота закрывались быстро, слишком быстро, чтобы я могла остановить их. А потом они вдруг замерли на полпути, как будто кто-то удерживал их открытыми.
   Яркий свет ударил мне в лицо. На его фоне я рассмотрела темную фигуру сутулого долговязого мужчины, он встревожено смотрел на нас. Потом протянул руки к Эпло. Я уцепилась за него, и меня втащили в Ворота. Как раз в тот момент, когда они снова стали закрываться. Я упала и падала долго-долго.
   Было что-то еще, но это всего лишь смутная тень, мелькнувшая на краешке сознания, и Мейрит не сочла нужным упомянуть об этом Ксару. Всего лишь голос — мягкий, добрый голос. Он сказал ей: “Вот и все. Успокойся. Теперь он в безопасности. Ты можешь отдохнуть”. Она помнит, что после этого словно бы освободилась от огромной давящей тяжести и с благодарностью погрузилась в сон.
   — Что этот сартан делает с вами?
   — Ничего, Повелитель. Он, крадучись как вор, входит и выходит из комнаты. Избегает смотреть на меня или говорить со мной. Единственная забота сартана — Эпло. Нет, Повелитель, я ни за чем не обращалась к сартану. Такой радости я ему не доставлю.
   — Верно. Он воспринял бы это как слабость. Каков из себя этот Альфред?
   — Мышь. Испуганный кролик. Но я думаю, это всего лишь маска, Повелитель. Чтобы внушить мне ложное ощущение безопасности.
   — Ты, бесспорно, права. Однако, вот о чем я думаю, жена. Ты спасла Эпло жизнь на Челестре. А могла ведь оставить его умирать.
   — Да, Повелитель, я спасла его. Тебе был нужен его труп.
   Она не упомянула о том, что змеедраконы привели ее в ужас. Что на Челестре ей казалась неотвратимой ее гибель и гибель Эпло. Ксар доверяет змеедраконам. Он знает их лучше, чем она. Ей не следует сомневаться в правильности его решений…
   — Змеедраконы должны были передать его мне, — продолжал Ксар. — Хотя, полагаю, этого ты могла не знать. Опиши эту тюрьму.
   Она рассказала: пустая комната, стены, пол, потолок — все из полированного белого камня, покрытого сартанскими рунами.
   — Из-за них моя магия здесь бессильна, — сказала она уныло. — Я удивляюсь, что мы все еще можем общаться, супруг мой.
   — Это потому, что наше общение происходит с помощью внутренней магии. При этом мы не пытаемся оперировать вероятностями, поэтому сартанская магия на нее не влияет. Как ты говоришь, Эпло сможет прочесть сартанские руны. И узнает, где вы находитесь. Или, возможно, этот его “друг” сообщит ему. Эпло не убьет тебя? Из-за того, что ты пыталась убить его?
   — Нет, Повелитель. Он не убьет меня. Хорошо, что с помощью магии Ксар мог слышать только ее слова. И не мог услышать ее вздоха.
   — Отлично. Я еще раз все обдумал и решил, что будет лучше, если ты останешься с ним.
   — Это твое окончательное решение, Повелитель? Как только я убегу отсюда, я смогу найти корабль. Я знаю, что смогу. Я…
   — Нет. Оставайся с Эпло. Сообщай мне, что он и этот его сартанский друг говорят об этой комнате, о Приане, о любом другом мире. С этого момента и впредь, Мейрит, ты должна передавать мне все, что сказал Эпло.
   — Да, Повелитель, — так, теперь она превратилась в шпиона… Это ее окончательное унижение… — Но что я должна сказать ему? Он спросит, почему я не пытаюсь его убить…
   — Ты спала с ним. Ты родила от него ребенка. Он все еще любит тебя. Ты хочешь, дорогая моя, чтобы я продолжил эту линию?
   Нет, она этого не хотела. На том и закончилась их беседа.
   Мейрит чувствовала отвратительную дурноту. Она была почти физически больна. Как мог Ксар просить ее об этом? Притворяться, что она любит Эпло. Втереться к нему в доверие, прилипнуть к нему как пиявка, потихоньку высасывая из него кровь. Нет! Такой предательский план был бы бесчестьем! Ни один патрин не пошел бы на это. Она была разочарована, горько разочарована в Ксаре. Как мог он даже предложить ей такую низость…
   Ее гнев, ее разочарование вдруг улетучились.
   — Я поняла. Ты думаешь, Повелитель, мне не пришлось бы притворяться, — тихо проговорила она, обращаясь к отсутствующему Ксару. — Я не выполнила твоего задания. Я спасла жизнь Эпло. Ты думаешь, что я все еще люблю его, да, Повелитель? Иначе бы ты никогда не потребовал от меня такого.
   Должен быть способ — другой способ — убедить Эпло, что теперь она если и не за него, то, по крайней мере, не против него.
   Патринский закон! Мейрит подняла голову, чуть не улыбнулась, но вовремя сдержалась, украдкой взглянув на наемного убийцу.
   Мейрит по-прежнему спокойно сидела в своей белокаменной тюрьме. Она не представляла, сколько прошло времени. Альфред заходил и уходил. Она недоверчиво следила за ним. Хаг Рука недоверчиво следил за ней. Собака недоверчиво следила за всеми, за исключением Альфреда, а сам Альфред, казалось, очень огорчен и расстроен тем, что случилось.
   В конце концов, измаявшись, Мейрит легла спать. Она уже почти засыпала, когда чей-то голос заставил ее встрепенуться.
   — Эпло, ну как ты?
   Вопрос задал Хаг Рука. Мейрит чуть изменила положение тела, чтобы ей было видно. Эпло сидел на своей циновке, удивленно оглядываясь вокруг. Собака со счастливым повизгиванием вертелась возле хозяина, тычась в него носом. Эпло ласкал ее, почесывая ей шею. Собака бешено виляла хвостом.
   — Сколько времени я проспал? — спросил Эпло.
   — Кто его знает? — недовольно ответил Рука. — Как здесь определишь? Думаю, ты не очень себе представляешь, куда мы попали.
   Эпло опять огляделся, сдвинул брови.
   — Я раньше, кажется, видел похожее место… но не могу вспомнить где…
   Его взгляд перепрыгнул на Мейрит, задержался на ней. Он заметил, что она следит за ним. Притворяться спящей было поздно. Она замерла, отвела взгляд. И вдруг увидела свой кинжал, лежавший на полу посреди комнаты между ними.
   — Не волнуйся, — буркнул Хаг Рука, перехватив взгляд Эпло, — все мы вместе — собака, я и Альфред — не подпускали ее к тебе.
   Эпло полулежал, опираясь на локоть. Он был слаб, очень слаб. Совсем не таким должен быть патрин после целительного сна — все эта рана на сердечной руне. После такой раны в Лабиринте он бы не выжил.
   — Она спасла мне жизнь, — сказал Эпло.
   Мейрит ощущала на себе его взгляд. Она жалела, что ей негде спрятаться в этой проклятой комнате, некуда убежать. Можно было бы попытаться открыть дверь, но какой дурой она будет выглядеть, если не сможет прорваться. Скрипя зубами и изо всех сил стараясь держать себя в руках, она села и сделала вид, что сосредоточенно шнурует башмак. В конце концов, только что сказанное Эпло может сыграть ей на руку.
   Хаг Рука что-то проворчал в ответ. Вынув трубку изо рта, он постучал ею об стену, вытряхивая пепел на пол.
   Эпло опять переключил свое внимание на Хага.
   — Ты говорил про Альфреда?
   — Говорил. Он здесь. Вышел куда-то — раздобыть еды, — Хаг указал на дверь.
   Эпло понял, где он находится.
   — Альфред… Теперь я вспомнил, что мне напоминает эта комната, — мавзолей на Арианусе.
   Мейрит, выполняя приказ Ксара, внимательно слушала. Мавзолей на Арианусе — это ей ни о чем не говорило, но ей вспомнился Абаррах, мир, который сам был мавзолеем, и она почувствовала, как холодок пробежал по спине.
   — Альфред не сказал, где мы?
   Хаг улыбнулся. Улыбнулся ужасной улыбкой, от которой напряглись его губы, потемнели глаза.
   — Альфреду, похоже, нечего мне сказать. Он старается не попадаться мне на глаза.
   — Это меня не удивляет.
   Эпло сел прямо, посмотрел на свою руку, которой он схватил проклятый сартанский кинжал. Прежде вся черная, с обгоревшим мясом, теперь она оказалась целой и невредимой. Эпло взглянул на Мейрит.
   Мейрит знала, о чем он думает, так же хорошо, как если бы он произнес это вслух. Она все еще была небезразлична ему; и это ее раздражало.
   — Ты выслеживаешь мои мысли, как волкобраз выслеживает добычу, — сказал он ей однажды в шутку.
   Чего она никогда ему не говорила, так это как близок он был к тому, чтобы выследить ее мысли. Сначала она жаждала такой близости и поэтому так долго с ним оставалась, — дольше, чем с любым другим мужчиной, которые у нее были. Но потом она обнаружила, что он слишком нравится ей, она становится зависимой от него. Как раз в то самое время она поняла, что у нее будет ребенок. И в то самое время она решила оставить его. Она знала, что когда-нибудь Лабиринт отнимет его у нее, но терять двоих — это уже слишком.
   “Будь тем, кто оставляет. Не жди, когда оставят тебя”. Это стало ее девизом.
   Она посмотрела на него и точно угадала, о чем он думает. “Кто-то вылечил меня. Кто-то замкнул круг моей жизненной силы”. Он смотрит на нее, надеясь, что это сделала она. Почему? Почему он не может понять, что с этим все кончено?
   — Сартан тебя вылечил, — сказала она ему. — Не я, — и опять нарочито медленно отвернулась.
   И это был прекрасный, исполненный достоинства жест. Но вскоре ей придется объяснять ему, что больше она не будет пытаться его убить.
   Мейрит составила заклинание, чтобы ее кинжал, все еще лежавший на полу посреди комнаты, вернулся к ней. И ее магия потерпела фиаско, улетучилась, растворилась. Проклятая сартанская магия в этой ужасной комнате разрушила ее заклинания.
   — Расскажи мне, как все произошло, — вновь обратился Эпло к Хагу. — Как мы сюда попали?
   Человек пососал свою погасшую трубку. Собака легла рядом с Эпло, прижимаясь как можно теснее и не сводя с него тревожных глаз. Эпло успокаивающе похлопал ее по спине, она вздохнула и попыталась придвинуться еще ближе.
   — Я мало что помню, — сказал Рука. — Красные глаза, гигантские змеи. Да еще ты с рукой в огне. И ужас. Ужас, какого я не знал за всю свою жизнь. И смерть, — наемный убийца криво усмехнулся. — Корабль разлетелся в щепки. Вода заливалась мне в рот и в легкие, а потом следующее, что я увидел, была эта комната. Я стоял на четвереньках и опорожнял желудок. А ты лежал рядом, и рука у тебя до плеча была черной, как обуглившаяся головешка. А та женщина стояла над тобой с кинжалом в руке, и собака готова была вцепиться ей в горло. А потом в дверь ввалился Альфред. Он ей что-то сказал на этом вашем чудном языке, и она собиралась было ответить, как вдруг повалилась на пол — хлопнулась в обморок. Альфред посмотрел на тебя и покачал головой. Потом посмотрел на нее и опять покачал головой. Собака к этому времени замолчала, а я смог встать на ноги. Я сказал: “Альфред!” — и пошел к нему. Хотя идти нормально я тогда не мог. Скорее, потащился, — улыбка Хага была мрачной. — Он обернулся, увидел меня, издал какое-то карканье и тоже бухнулся на пол без сознания. А потом я, должно быть, тоже вырубился, потому что больше ничего не помню.
   — А после, когда ты пришел в себя? — спросил Эпло.
   Хаг пожал плечами.
   — Увидел, что я здесь. Альфред суетился возле тебя, эта женщина сидела вон там и наблюдала. Она ничего не говорила, и Альфред тоже. Я встал и пошел к Альфреду. На этот раз я постарался не испугать его. Но не успел я и рта раскрыть, как он сорвался с места быстрее, чем вспугнутая газель, и исчез за дверью. Пробормотал только что-то насчет еды. А мне пришлось стеречь, пока ты не очнешься. Прошло уже порядком времени, но он с тех пор так и не вернулся. Она все это время была здесь.
   — Ее зовут Мейрит, — спокойно заметил Эпло. Он внимательно разглядывал пол, ощупывая его руками, но не прикасался к сартанским рунам.
   — Ее зовут Смерть, приятель. И пришла она за тобой.
   Мейрит глубоко вздохнула.
   — Теперь уже — нет, — сказала она.
   Она встала, прошла по комнате, подняла с каменного пола свой кинжал.
   Собака вскочила и с рычанием загородила собой хозяина, защищая его. Хаг Рука тоже поднялся быстрым пружинистым движением. Ничего не говоря, он просто стоял и следил за ней прищуренными глазами.
   Не обращая на них внимания, Мейрит принесла кинжал Эпло. И, встав на колени, протянула его ему — рукояткой вперед.
   — Ты спас мне жизнь, — холодно проговорила она. — По патринскому закону это должно решить любой конфликт между нами в твою пользу.
   — Но ты тоже спасла мне жизнь, — возразил Эпло, со странным напряжением глядя на нее, отчего она почувствовала себя крайне неловко. — Значит, мы в расчете.
   — Я этого не делала, — презрительно бросила Мейрит. — Тебя спас твой друг-сартан.
   — Что она сказала? — спросил Хаг Рука. Мейрит говорила по-патрински. Эпло перевел и добавил:
   — По законам нашего народа, если я спас ей жизнь, любые споры между нами решаются в мою пользу.