Уильямс Тэд. Город золотых теней

   Остановившись, Шлагбаум убрал флейту в карман и насмешливо заметил:
   – А вы копуша. Пошли – ваш друг ждет.
   Он повел рукой, склоняясь в шутовском поклоне, и отступил. За ним, у дальней стены пещеры, горел не замеченный ею раньше костер, окруженный смутными фигурами. Рени шагнула вперед. Осторожность вновь проснулась в ней. Сердце колотилось как бешеное.
   Ксаббу, или очень похожий на него сим, сидел посреди группки куда лучше прорисованных фигур в таких же, как у Шлагбаума, потрепанных костюмах. Смазанное лицо и рудиментарность деталей делали бушмена похожим на пряничного человечка.
   «Опять сказки». Рени начинала нервничать.
   – Ты в порядке? – спросила она, перейдя на выделенку. – Ксаббу, это ты?
   Ответа не было, и на мгновение она уверилась, что ее провели. Потом сим повернулся к ней, и голос, принадлежавший, несмотря на искажение, несомненно бушмену, произнес:
   – Я рад, что мои новые друзья нашли вас. Я тут так долго. Я боялся, что вы обо мне забыли.
   – Поговори со мной! Если слышишь, подними руку.
   Сим не шевельнулся, взирая на нее пустыми глазами.
   – Я не брошу тебя, – выдавила Рени наконец. – Как ты тут оказался?
   – Мы нашли его блуждающим вокруг. Он потерял дорогу. – Шлагбаум сел у огня, подбирая под себя длинные ноги. – Мы – это мы с друзьями. – Он по очереди указал на троих сидящих у огня. – Крошка, Свистун и Асфальт.
   Товарищами его были соответственно толстый, худой и совсем тощий. Роста Шлагбаума не достигал ни один, но в остальном они были необычайно схожи. И во всех кипела та же энергия.
   – Спасибо. – Рени снова обратилась к Ксаббу: – Мы должны идти. Мы и так задержались.
   – Вы уверены, что не хотите побыть с нами немного? – Шлагбаум повел руками над огнем. – У нас много гостей не бывает.
   – Я бы с радостью… я очень вам благодарна за помощь… но у нас время коннекта тикает.
   Шлагбаум поднял бровь, как будто она ляпнула что-то неуместное, но промолчал. Склонившись вперед, Рени коснулась плеча Ксаббу, отчетливо ощущая, что в политехе ее рука касается его настоящего тела. Несмотря на низкое качество ее тактильного выхода, под пальцами прощупывалось хрупкое, птичье тело ее друга.
   – Пойдем. Пора возвращаться.
   – Я не знаю как. – В голосе бушмена почти не слышалось грусти, только полная расслабленность, будто он засыпал на ходу. – Я забыл.
   Рени выругалась про себя и вызвала последовательность выхода для них обоих. Контуры пещеры вокруг начали смазываться и таять, но Ксаббу начал исчезать вместе с пещерой, и Рени поспешно отменила выход.
   «Что-то не в порядке, – прошептала она. – Что-то держит его здесь».
   – Может, вам придется задержаться здесь, – улыбнулся Шлагбаум. – Было бы здорово.
   – Мистер Вонде нам еще сказок расскажет, – добавил Крошка; его круглая физиономия расплылась в улыбке. – Я бы послушал о Рыси и об Утренней Звезде.
   – Мистер Вонде больше не может рассказывать сказки, – отрезала Рени. Они что, слабоумные? Или просто марионетки, разыгрывающие странное представление, в которое они с Ксаббу вломились? – Мистеру Вонде пора идти. Наше время истекло. Мы не можем больше тут оставаться.
   Тощий, как борзая, Асфальт серьезно кивнул.
   – Тогда вы должны позвать Хозяев. Хозяева все видят, все знают. Они все исправят.
   Рени прекрасно знала, кто тут хозяева, и не имела никакого желания объяснять свои проблемы администрации клуба.
   – Мы не можем. У нас… есть причины. – Сидящие вокруг огня нахмурились. Если они марионетки, то в любой момент могут послать в аварийную службу автоматическое сообщение о неисправности. А ей нужно время, чтобы выяснить, почему Ксаббу не может выйти из сети. – Что-то… очень дурное притворилось Хозяином. Если позвать Хозяев, это зло найдет нас. Мы не можем звать их.
   Теперь все четверо закивали, как суеверные дикари в сетефильме низшего пошиба.
   – Тогда мы поможем, – с энтузиазмом заявил Шлагбаум. – Мы поможем справиться со Злым. – Он повернулся к своим товарищам: – Колин. Колин знает, как помочь этим людям.
   – Плавда. – Свистун не выговаривал буквы – отсюда, видимо, и кличка. Говорил он медленно и улыбался криво. – Она помозет. Но она поплосит цену.
   – Что за Колин? – Рени боролась со страхом и нетерпением. С ее другом случилось что-то очень страшное, администрация клуба ее ищет, Стримбелло заявил, что знает ее настоящее имя, а она, вместо того чтобы хватать Ксаббу под мышку и уносить ноги, вынуждена разыгрывать какой-то сказочный сценарий. Она покосилась на бушмена. Его сим сидел у огня, недвижный, как кокон бабочки.
   – Она знает, – сообщил Крошка. – Иногда она говорит.
   – Она волшебная. – Шлагбаум развел ручищами, словно хотел показать. – Она помогает. Но берет цену.
   Рени уже не могла сдерживаться:
   – Кто вы? Что тут делаете? Как вы сюда попали?
   – Это хорошие, очень хорошие вопросы, – медленно проговорил Асфальт. Казалось, он был самым задумчивым из всей компании. – Нам бы пришлось много подарков отнести Колин, чтобы она на все ответила.
   – Вы хотите сказать, что не знаете, кто вы такие и как сюда попали?
   – У нас есть… идеи, – многозначительно ответил Асфальт. – Но мы не уверены. Иногда вечерами мы спорим об этом.
   – Асфальт у нас лучший спорщик, – объяснил Шлагбаум. – В основном потому, что все остальные устают спорить.
   Они – точно марионетки. Только… потерянные какие-то, заблудились вдали от ярких огней и смутных искушений. У Рени мурашки побежали по спине от мысли, что конструкты, обрывки программного кода, могут сидеть вокруг виртуального костра и спорить о метафизике. Им так… одиноко. Она подняла глаза на запутавшиеся в паутине корней огоньки. Как звезды. Крохотные огоньки, рассеивающие тьму наверху, как костер стоит на страже перед тьмою земли.
   – Ладно, – проговорила Рени. – Ведите нас к своей Колин.
   Шлагбаум потянулся и выдернул из костра пламенеющую ветку. Трое его товарищей, разом посерьезнев, сделали то же самое. Рени почему-то показалось, что для них это всего лишь игра. Она протянула руку за последней веткой, но Асфальт остановил ее.
   – Нет, – сказал он, – мы должны оставлять костер горящим. Чтобы найти дорогу назад.
   Рени подняла Ксаббу на ноги. Его чуть качало, словно он вот-вот рухнет от усталости, но когда Рени отняла руку, он удержался на ногах.
   – Вы сказали, – напомнила Рени странной компании, – что мы должны принести ей подарок. Но у меня ничего нет.
   – Тогда подарите ей сказку. Ваш друг мистер Вонде их много знает – он нам рассказывал. – Крошка улыбнулся, припомнив. – Хорошие сказки.
   Вел Шлагбаум, пригибаясь, чтобы не цепляться макушкой за корни. Последним шел Свистун, держа факел высоко над головой, так, чтобы круг света целиком накрывал Рени и Ксаббу. По окраинам поля зрения что-то неуловимо мерцало, и, по мере того как они шли, пещера менялась. Тоненькие корешки на потолке утолщались, огоньки меркли, мягкая земля под ногами твердела. Вскоре Рени обнаружила, что бредет по подземелью, освещенному только факелами. Стены пещеры покрывали странные узоры, нарисованные словно углем и кровью примитивные фигурки людей и животных.
   Пещера уводила вниз. Рени взяла бушмена за руку, черпая силу в его присутствии. Она уже начинала ощущать себя такой же частью этих мест, как Шлагбаум и прочие. Что это за сектор клуба? В чем его цель?
   – Ксаббу, ты меня слышишь? – По выделенке ответа не было. – Как ты там? Ты в порядке?
   Ответа не было долго.
   – Я… я почти вас не слышу. Есть другие, совсем рядом.
   – Что значит «другие»?
   – Трудно объяснить. – Голос Ксаббу был тих и безжизнен. – Кажется, Древний народ близко. А быть может, и Голодный, тот, кто обожжен огнем.
   – Что это значит? – Она встряхнула его за плечо, пытаясь вывести из странной летаргии, но Ксаббу только покачнулся и едва не упал. – Что с тобой?!
   Ксаббу не ответил. В первый раз с той минуты, когда она нашла его, Рени ощутила настоящий испуг.
   Шлагбаум остановился перед широкой естественной аркой. По краю ее шел ряд грубо нарисованных глаз, темных, как синяки.
   – Мы должны идти тихо, – прошептал он, прижимая длинный палец к губам. – Колин не любит шума.
   Он провел спутников под аркой.
   В пещере было светлее, чем в туннеле. В дальнем конце подземного зала из трещины в полу поднимался пар, подсвеченный снизу багровым огнем. В кровавом тумане смутно виднелась фигура на каменном троне, недвижная, как статуя. Пещеру наполнил голос, пульсирующий, гулкий, похожий скорее на церковный орган, чем на человеческий голос, хотя слова были вполне разборчивы:
   – Подойдите.
   Рени шарахнулась было, но Шлагбаум взял ее под руку и подвел к трещине. Остальные помогли Ксаббу. «Это… как бишь его… Дельфийский оракул в натуре, – подумала Рени. – Кто-то здорово покопался в греческой мифологии».
   Тень встала, раскинув руки под плащом, похожим на перепончатые крылья. Трудно было разобрать – мешали туман и плотная ткань, – но казалось, что рук под плащом слишком много.
   – Чего вы ищете? – Набатный глас шел отовсюду. Рени не могла не признать, что сцена выглядит в достаточной мере жутко. Вот только много ли будет толку от этого спектакля?
   – Они хотят уйти, – ответил Шлагбаум. – Но не могут.
   Наступило долгое молчание.
   – Вы четверо должны уйти. Я останусь с ними наедине.
   Рени повернулась, чтобы поблагодарить Шлагбаума и его друзей, но те уже торопились к выходу, толкаясь в спешке, как стайка мальчишек, только что подпаливших фитиль хлопушки. И тут Рени поняла, что с первой минуты казалось ей таким неуместным в Шлагбауме и его приятелях. Они двигались и говорили не как взрослые, а как дети.
   – И что вы предложите в обмен на мою помощь? – спросила Колин.
   Рени повернулась к ней. Ксаббу осел на землю у края трещины. Рени расправила плечи и постаралась вложить в голос побольше твердости.
   – Нам сказали, что мы можем заплатить историей.
   Колин наклонилась вперед. Лицо ее оставалось скрытым вуалью, но формы, несмотря на лишние руки, принадлежали, несомненно, женщине. Лучик света отразился от ожерелья – крупные жемчужины вспыхнули на темной груди.
   – Не просто историей. Вашей историей. Расскажите мне о себе, и я освобожу вас.
   Выбор слов сбил Рени с толку.
   – Мы просто хотим выйти. А нам что-то мешает. Я Веллингтон Бабуту, из Кампалы, Уганда…
   – Лжешь! – Слово грохнуло, как чугунная опускная решетка. – Скажи мне правду. – Колин сжала кулаки – все восемь. – Меня не обмануть. Я знаю, кто ты. Я точно знаю, кто ты.
   Рени в панике отшатнулась. Стримбелло сказал то же самое – неужели это его игра? Она попыталась сделать еще шаг назад, но не смогла, как не могла отвернуться от разлома в земле. Огонь вспыхнул ярко; его багровое сияние и черная тень Колин на его фоне – вот и все, что она могла видеть.
   – Ты не уйдешь, пока не поведаешь мне своего истинного имени. – Каждое слово обладало почти физической силой, как удар молота. – Вы пришли туда, где вам не место. Ты знаешь, что вас поймали. Вам будет намного легче, если вы не станете сопротивляться.
   Мощь тяжелого голоса и змеиное струение черных рук на фоне огня завораживали. Рени ощутила почти подавляющее желание сдаться, выболтать всю историю своего обмана. Почему бы не сказать, кто она? В конце концов, это они преступники. Они причинили вред ее брату, и один Бог знает, скольким еще детям. Зачем ей скрывать свое имя? Почему не выкрикнуть все, что она о них узнала?..
   Стены обволакивали ее. Алый свет полыхал на дне глубокого колодца.
   «Нет. Это гипноз. Они пытаются сломить меня. Я должна бороться. Ради Стивена. Ради Ксаббу».
   – Скажи мне, – требовала Колин.
   Сим Рени все еще отказывался повиноваться. Руки-змеи извивались все торопливей, превращая подземный огонь в стробоскопическое мерцание.
   «Я должна закрыть глаза». Но и в этом ей было отказано. Рени пыталась не думать о тени перед собой, о требовательном голосе. Почему она не может даже моргнуть? Это ведь только симуляция. Она не может физически повлиять на Рени. Должно быть, гипноз высокой интенсивности. Но к чему все это? Почему «Колин»? Дева ^[17]? Девственница, как Дельфийская пифия? К чему столько усилия, чтобы пугать прохожих? Так можно разве что на ребенка страху нагнать…
   Восемь рук. Ожерелье из черепов. Рени выросла в Дурбане, городе с многочисленной индуистской диаспорой; теперь она поняла, что изображала тень перед ней. Но жители других мест могли и не понять имени этого оракула, особенно дети. Шлагбаум и его друзья вряд ли слыхали о Кали, индуистской богине смерти, и переиначили имя на свой лад.
   Шлагбаум, Асфальт… да они не взрослые, внезапно осознала Рени, они дети или изображающие детей марионетки. Потому они и казались ей такими странными. В этом жутком логове дети ловили детей.
   «Тогда эта тварь думает, что я тоже ребенок! Как и Стримбелло!» Ложную личину они распознали, но решили, что Рени – девчонка, пробравшаяся в клуб в облике взрослого. Но если это так, то Шлагбаум и его дружки привели ее в место, искалечившее Стивена и еще сотни детей.
   Ксаббу стоял на коленях, беспомощно глядя в огонь. Он тоже был пойман – быть может, еще раньше, до того, как она нашла его, и зашел так же далеко, как Стивен. Он не мог выйти.
   Но Рени могла. Во всяком случае, пару минут назад.
   На секунду она прекратила сопротивляться невидимым цепям. Почуяв легкую добычу, черная тень Кали выросла, заполнив собой все поле зрения. Лицо за вуалью склонилось к Рени. Плащ развевался, как капюшон кобры. Полыхали огни. Предупреждения, приказы, угрозы обрушивались на Рени, сливаясь в рваный гул, такой громкий, что дрожали наушники.
   – Выход.
   Не произошло ничего. Сим Рени по-прежнему невольным паломником склонялся у ног Кали. Но это же бессмыслица – ее система получила кодовое слово и настроена на ее голос. Почему она не сработала?
   Рени глядела в водоворот алого огня, пытаясь сосредоточиться, несмотря на нескончаемый гром, подавить панику и подумать. Любая голосовая команда должна восприниматься ее терминалом в политехе… если только в этом клубе не нашли способа заглушить ее голос так же, как заморозили сим. Но если они способны на такое, зачем было тащить ее в эту пещеру, когда Стримбелло мог с тем же успехом обездвижить ее в Желтой зале? К чему этот цирк с конями? Значит, им необходимо было привести ее именно сюда, подставить под этот барраж света и звука. Гипноз, без сомнения. Высокоскоростная стробоскопия и звуковые обертоны воздействуют прямо на нервную систему, прерывая связь между мыслительными процессами и мышечными реакциями.
   Возможно, она вообще не сказала ничего – ей только показалось.
   – Выход! – взвизгнула она.
   Снова никакого эффекта. Трудно было сосредоточиться, ощутить реальное тело, когда в глаза бьет ослепительный, неровно мерцающий свет, а в уши – болезненный гул миллиона ос. Нападающий целил в скорлупу ее концентрации, только и защищавшую Рени от падения в пустоту. Но долго ей не продержаться.
   «Кнопка мертвеца», – всплыло в памяти, взбаламученной Мальстремом. У любой системы есть «кнопка мертвеца». Которая выбрасывает тебя с линии, если начнутся проблемы со здоровьем – инфаркт там или инсульт. В политехе должна быть такая же. Господи, какой грохот. Мысли скользкие, как золотые рыбки. Сердцебиение? Может, «кнопка» – это ЭКГ-монитор в упряжи?
   Придется поставить на это – другого случая у нее не будет. Ей придется довести свой пульс до опасного предела.
   Рени отпустила долго сдерживаемый страх. Это было несложно – даже если ее догадка верна, шанс на то, что план сработает, невелик. Скорее всего, она сорвется и будет бесконечно скользить по туннелю во тьме, как до нее Стивен, во тьме, неотличимой от смертной.
   Она не ощущала своего физического тела, безвольно висевшего, без сомнения, рядом с телом Ксаббу в упряжной. От нее остались только глаза и уши, безмерно измученные ревущим смерчем огня – Кали.
   Без выхода, без сдерживающих факторов отчаяние бежало в ее жилах, как неслышный высоковольтный разряд. Но этого было мало. Рени представила себе, как колотится ее сердце. Позволив страху заполнить себя, она рисовала мысленную картину, как все быстрее сокращаются мышцы, пытаясь справиться с нагрузкой, которой не могла предусмотреть эволюция.
   «Безнадежно, – говорила она себе, представляя, как трепыхается, торопится сердце. – Я умру здесь или навечно останусь в этом безумии». Ком темного миокарда – как скрытная тварь, устрица, вырванная из раковины, отчаянно пытается выжить, качает кровь, напрягается, сбивается с ритма и мешает само себе.
   Волны холода и жара прокатывались по ее телу, отравляющий страх, иглы животного ужаса.
   Бег, сражение, поражение.
   «Я потеряюсь, как Стивен, как Ксаббу. Скоро меня отволокут в госпиталь и запакуют в кислородный саван, как дохлую тушку».
   Перед глазами начали мелькать картины, затмевая крутящийся калейдоскоп, – Стивен, серый, лишенный разума, потерянный, блуждающий где-то в безбрежной пустоте.
   «Я умираю».
   Мать, кричащая в агонии, застрявшая на верхнем этаже магазина, когда пожар жадно глодал лестницы, знающая, что никогда больше не увидит детей.
   «Я умираю, умираю».
   Смерть, разрушитель, великое Ничто, морозный кулак, что хватает тебя, и давит, и растирает в пыль, плывущую в межзвездной пустоте.
   Сердце стучало, работая на износ, как перегруженный мотор.
   «Умираю умираю умираю уми…»
 
   Мир дрогнул и посерел. Тьма и свет слились. Рени ощутила, как по руке огнем прошла боль. Она в каком-то чистилище, живая, нет, она умирала, она…
   «Я вырвалась», – подумала она, и мысль гулко задребезжала в опустевшем черепе. Звенящий гул стих. Ее мысли принадлежали только ей, но даже несмотря на боль ею овладевала тягучая клейкая усталость. «Кажется, я схлопотала инфаркт…»
   Но она уже наметила свой путь. Она не могла позволить себе отвлекаться на боль, на ненужные раздумья – пока.
   – Возврат к последнему узлу. – Ее громкий голос казался сухим шепотком в окружающей тишине.
   Мгла рассеялась, не успев сформироваться. Снова вокруг Рени сомкнулась пещера, залитая кровавым светом. Но теперь она стояла сбоку, в стороне от Кали, склонившейся над скорченной фигуркой Ксаббу, как любопытный стервятник. Руки богини смерти были неподвижны, лишающий разума голос смолк. Лицо под вуалью обратилось к возвратившейся Рени.
   Метнувшись вперед, Рени схватила бушмена за руку. Плечо прошила новая игла боли; Рени стиснула зубы, подавляя тошноту. «Выход!» – крикнула она, запуская последовательность схода с линии, и тут же прервалась, когда принадлежащая Ксаббу часть программы не отозвалась. Под ложечкой снова засосало. Ее маленького друга все еще держала ловушка, невидимый крючок. Придется найти другой способ выручить его.
   Тень скользнула по ней, как луч негативного прожектора. Подняв глаза, она увидала громоздящуюся над ней, распростершую руки фигуру Кали в алом сиянии.
   – О черт .
   Рени еще крепче вцепилась в Ксаббу, удивляясь жизнеподобности этой симуляции. Приготовившись к вспышке боли, она выпрямилась и заехала богине в живот локтем. Ощущения удара не было, но тварь отлетела на несколько шагов и повисла в багровом сиянии над дымящимся разломом, попирая ногами пустоту.
   Одна из восьми рук Кали метнулась к лицу и сорвала вуаль, обнажив синюю кожу, зияющую пасть, обвисший красный язык… и пустые глазницы.
   Зрелище призвано было ошеломить чужаков, задержать, пока гипнотический свет не включится снова. Раньше оно, быть может, и сработало бы, но сейчас у Рени не осталось сил на удивление.
   – Как мне надоели ваши долбаные игры, – прохрипела она.
   Перед глазами плавали темные пятна, но Рени сомневалась, что они имели какое-то отношение к программистам веселого карманного ада «Мистера Джи». Она отвернулась от слепой твари. Вновь послышался вой.
   Рени еле дышала.
   – Ужрись, сука, – прошептала она. – Случайно.
   Переход был неожиданно быстрым. Пещера истаяла, на мгновение повис перед глазами сумрачный коридор. Краем глаза Рени заметила бесконечный ряд канделябров в бесплотных руках по стенам, и тут ее перенесло куда-то снова – без приказа и против ее воли.
   Этот переход был не таким гладким, как предыдущие. Несколько томительных секунд все плыло перед глазами, словно мир не желал входить в фокус. Рени споткнулась и упала всем ноющим телом на мягкую землю – или ее симуляцию. Не открывая глаз, она протянула руку и нащупала неподвижное тело Ксаббу. Казалось невозможным проползти еще хоть дюйм, но Рени знала, что должна встать и искать выхода.
   – У нас всего несколько секунд, – произнес кто-то. Несмотря на торопливый тон, голос успокаивал; тембр его равно отличался от мужского и женского. – В этот раз им будет намного легче найти вас.
   Пораженная Рени открыла глаза. Ее окружала толпа народу, точно жертву аварии на людной улице. Секундой позже она осознала, что все стоящие вокруг серые фигуры неподвижны. Все, кроме одной.
   Незнакомец был белым. Не в том смысле, в каком Рени была черной, не белой расы, но действительно белым, как чистый лист бумаги. Сим незнакомца – а это мог быть только сим, ведь из системы она не выходила – представлял собой лишенную окраски пустоту, словно кто-то взял ножницы и вырезал в ткани ВР силуэт, смахивающий на человеческий. Контур его подрагивал и мерцал, ни секунды не оставаясь в покое.
   – Оставь… нас.
   Говорить было трудно – не хватало воздуха и кулак боли сжимался в груди.
   – Не могу, хотя иду на глупый риск. Сядь и помоги мне поднять своего друга.
   – Не трожь его!
   – Не дури. Ваши преследователи в любую секунду могут вас засечь.
   Рени заставила себя встать на колени и замерла, переводя дыхание.
   – Кто… кто ты? Где мы?
   Пустота присела на корточки рядом с недвижным телом Ксаббу. Лица, да и фиксированного облика, у незнакомца не было, и Рени не могла разобрать, куда он смотрит.
   – Я и так рискую. Я тебе ничего не могу сказать – вас могут еще поймать, и тогда вы погубите других. А теперь помоги мне поднять его! У меня почти нет физических сил, а взывать к чужим я опасаюсь.
   Рени подползла к безликой паре и тут впервые обратила внимание на то место, в котором оказалась. Это была лужайка в парке, окруженная деревьями и увитыми плющом каменными стенами и накрытая сверху свинцовым небом. По сторонам ряд за рядом стояли неподвижные фигуры, отчего лужайка одновременно походила и на кладбище, и на сад скульптур. Фигуры были человеческие, некоторые – искусно сработанные, некоторые – столь же бесформенные, как симы Рени и Ксаббу. И каждая словно застыла в момент потрясения. Некоторые простояли уже довольно долго и, как заброшенные дома Карнавала, потеряли цветность и плоть, но большинство выглядели свежими.
   Незнакомец при приближении Рени поднял голову.
   – Когда с посетителями что-то случается в сети, их симы остаются здесь. Те, кто владеет этим местом… хранят таким образом свои трофеи.
   Рени подхватила Ксаббу под мышки и усадила. От усилия у нее потемнело в глазах. Она пошатнулась, пытаясь не потерять сознания.
   – Кажется… у меня сердечный приступ, – прошептала она.
   – Тем более стоит торопиться, – ответила пустота. – Подержи его. Он ушел далеко, и, если не вернется, ты не сможешь снять его с линии. Я пошлю за ним.
   – Пошлешь…
   Рени едва могла выговаривать слова. Ее начало клонить в сон, и это даже не вызвало в ней страха. Человекообразная пустота, странный сад – всего лишь несколько новых сложностей в и без того запутанной ситуации. Так трудно думать… проще было бы позволить себе заснуть…
   – Птица-Медовед вернет его. – Незнакомец сложил белые руки-культяпки, точно для молитвы, но не свел вплотную.
   Ничего вроде бы не случилось, и Рени принялась копить силы для нового вопроса, но безликая фигура застыла, как статуя в трофейном саду. Рени ощутила, как ее обволакивает холодный саван одиночества. Все потеряно. Все ушло. Зачем сопротивляться, когда можно расслабиться, уснуть…
   Между ладонями незнакомца что-то дрогнуло, потом распахнулось отверстие – пустота еще более глубокая, словно тень, упавшая на воздух. Темнота дважды моргнула, и из отверстия выпорхнула другая белая фигурка, поменьше, похожая на птицу в той же мере, в какой незнакомец – на человека. Она спорхнула на плечо сима Ксаббу, посидела секунду, чуть подрагивая, как новорожденная бабочка с не обсохшими еще крылышками. Рени в ленивом недоумении смотрела, как фигурка птицы просеменила к уху Ксаббу – к той рудиментарной складке, что заменяла симуляции ухо, – и проверещала что-то, словно нашептала секрет. Потом птица вспорхнула и улетела.
   Больший клок пустоты внезапно ожил. Вскочив, он хлопнул в ладоши:
   – Уходите. Быстро.
   – Но… – Рени опустила глаза. Ксаббу двигался. Рука его судорожно сжималась, точно пыталась поймать нечто улетевшее.
   – Теперь ты сможешь взять его с собой. И прихвати это. – Незнакомец запустил руку в собственное тело и вытащил нечто, сияющее мягким янтарным светом.
   Рени тупо глядела на него. Незнакомец нетерпеливо наклонился, взял ее за руку, разжал стиснутые пальцы и сунул в ладонь свой подарок. На мгновение Рени поразилась обыденности его призрачного прикосновения, потом глянула на то, что получила. Это был желтый кристалл о множестве граней.