Страница:
И то, что он додумался до такого, отметил, усмехнувшись, он про себя, во-первых, глупость, а во-вторых, яркий пример способности человеческого мышления отключаться от надвигающейся катастрофы, фиксируясь на всякой ерунде.
— Милорд, — приветствовал его встречающий.
— Гранд-адмирал, — столь же официально ответил Белая Гавань и с улыбкой протянул руку.
— Добро пожаловать на Грейсон, Хэмиш, — тепло сказал гранд-адмирал Уэсли Мэтьюс, крепко пожимая протянутую руку.
— Спасибо, Уэсли, — ответил Белая Гавань, его улыбка тут же исчезла. — Правда, я предпочел бы оказаться здесь при более счастливых обстоятельствах.
— Как и все мы, — согласился Мэтьюс и, выпустив его руку, жестом подозвал поджидавший аэрокар. — Но поскольку обстоятельства таковы, каковы они есть, — сказал он, — я решил, что вы захотите сразу поехать во Дворец Протектора.
Когда облаченный в бордовый с золотом мундир гвардеец ввел в кабинет Мэтьюса и графа Белой Гавани, Протектор Бенджамин встал из-за письменного стола, протягивая руку. За спиной Протектора маячил неизменный майор Райс, его личный телохранитель, а в кресле перед столом уже сидел приглашенный по должности бывший штабной разведчик Хонор, а ныне начальник Разведки Меча, Грегори Пакстон. Грег заметно постарел, ходил с тростью и даже не попытался подняться навстречу вошедшим, а только приветливо кивнул. Однако взгляд его не утратил живости и блеска.
— Добрый день, Хэмиш, — сказал Бенджамин с теплотой, к которой примешивалось беспокойство.
— Добрый день, ваша светлость, — ответил Белая Гавань, обмениваясь с Протектором рукопожатием. — Спасибо, что согласились на эту не запланированную заранее встречу.
— Не стоит благодарности, — покачал головой Бенджамин, — я выкроил бы для вас время, даже если бы вы появились и вовсе без предупреждения. А я был оповещен о вашем возможном визите письмом Хонор.
— Что ж, — Белая Гавань поморщился, — она так точно предсказала реакцию Яначека, что я не удивлюсь, если так же точно предсказала и мою!
— В сложившихся обстоятельствах, — хмуро вставил Мэтьюс, — боюсь, ей даже не пришлось прибегать к дару ясновидения.
— Пожалуй, — согласился Белая Гавань. Бенджамин жестом пригласил его сесть. Рядом возник телохранитель, и граф, несмотря на серьезность момента, улыбнулся: на маленьком столике у его локтя материализовалась бутылка “Старого Тилмана”.
— Так вот, — деловито произнес Протектор, граф тем временем потянулся к пиву, — судя по её письму, Хонор считает, что Элоиза Причарт всерьез рассматривает возможность возобновления военных действий против Звездного Королевства. Должен признать, даже сейчас меня это несколько удивляет. Как считаете, Хэмиш, она права?
— Боюсь, что да, — мрачно ответил Белая Гавань и, поставив пивную бутылку, наклонился вперед, положив локти на колени. — Я, конечно, не посвящен в подробности дипломатической переписки между Высоким Хребтом и Причарт, ваша светлость. Думаю, подлинников этих документов не видел никто, кроме членов кабинета, — по крайней мере, в Звездном Королевстве. Но по всем признакам ситуация на переговорах уже несколько месяцев неуклонно ухудшается.
— Если точнее, — спокойно произнес Пакстон, — ухудшение, о котором вы говорите, милорд, началось более полутора стандартных лет назад. — Белая Гавань поднял глаза, и шеф разведки пожал плечами. — Надежд на достижение согласия не было с самого начала, но только полтора года назад Причарт начала проявлять настойчивость.
— Хорошо, — согласился Белая Гавань, — полтора так полтора. Так или иначе, мирные переговоры какое-то время неуклонно двигались к провалу. Если источники моего брата в министерстве иностранных дел правы, сейчас переговоры на грани полного срыва. А теперь мы получили заявление Тейсмана о существовании новых кораблей, и на фоне этого Хонор получает информацию о присутствии в Силезии так называемого “Второго флота”.
Он покачал головой.
— Как и Хонор, я не могу найти другого объяснения, кроме их намерения атаковать Сайдмор, — вздохнул он. — И чертовски жаль, что не могу их за это винить!
— Боюсь, ваша светлость, — подал голос гранд-адмирал Мэтьюс, — что мы согласны с леди Харрингтон и графом Белой Гавани. Разведывательные службы флота поделились имеющейся информацией с Разведкой Меча, и аналитики Грега согласны с нашими аналитиками. Мы не можем сказать наверняка, что Республика категорически решила осуществить нападение, но, производя передислокацию сил, она наверняка учитывает такую возможность. Подобное заключение было сделано нами раньше, а сообщение леди Харрингтон об отправке республиканских сил в Силезию является лишним свидетельством в его пользу.
— Хуже того, — добавил Пакстон, — присутствие в Силезии флота хевов может указывать на то, что Республика не только вынашивает военные планы, но уже и приступила к их осуществлению.
Все взоры обратились к нему, и он пожал плечами.
— Я не утверждаю, что это уже произошло. Я утверждаю, что мы должны иметь в виду, что это моглопроизойти. А если так, времени на ответные действия у нас очень мало — если оно вообще есть.
— Хэмиш, чего хотите от нас вы? — спросил Бенджамин, внимательно глядя на гостя.
— Не знаю, что именно было в письме Хонор к вам, — ответил граф Белой Гавани, — но знаю, что она писала мне, и Елизавета разрешила мне прочитать письмо, адресованное ей. — Граф неожиданно усмехнулся. — Хорошо, что Яначек не видел ни того, ни другого. Хотя, возможно, я не прав: случись с ним удар, это упростило бы решение многих наших проблем!
— Картина, которую я буду лелеять в своих грезах, — мечтательно произнес гранд-адмирал Мэтьюс, и они с графом Белой Гавани обменялись улыбками.
— Так вот, — продолжил граф, снова обращаясь к Бенджамину, — как я уже сказал, я не знаю, что она сообщила вам, но меня она просила — на случай, если мы с Яначеком... не найдем общего языка — посоветоваться с вами. И особо отметила тот факт, что Звезда Тревора — опорный пункт наших позиций внутри пространства Республики.
— Как отреагировала Елизавета на ответ Яначека? — спросил Бенджамин.
Граф Белой Гавани мысленно содрогнулся, вспомнив о том разговоре.
— Не слишком... хорошо, — признался он. — Она даже хотела созвать пресс-конференцию, предъявить журналистам письма Хонор и публично обвинить своего премьера и Первого Лорда Адмиралтейства... ну разве что только не в прямой измене.
— Да, действительно “не слишком хорошо”, — рассудительно согласился Бенджамин. — С другой стороны, такой шаг мог принести определенную пользу.
— Да, наверно, — признал Белая Гавань. — Вилли очень долго уговаривал её повременить. Он указал, что послания Причарт становятся всё более агрессивными. Если хотите, их позиция на переговорах сейчас диктуется её гневом и досадой. И, как мы только что согласились, существует высокая вероятность того, что Республика уже приняла решения нанести удар. Это ставит нас перед выбором: свалить Высокого Хребта — а это не так-то легко, как нам хочется думать, с учетом того, что общество недостаточно информировано об ухудшении наших отношений с Хевеном, — либо оставить все как есть, по крайней мере пока мы не выберемся из текущего кризиса. Если хевы еще не приняли решения о нападении, уход Высокого Хребта и Яначека стал бы для нас наилучшим выходом. Особенно, если бы мы успели исправить последствия пагубных просчетов Яначека. Но нынешний кабинет без борьбы не уйдет, а внутренний политический кризис в Королевстве может оказаться решающим фактором, который и подтолкнет Причарт к нападению, если она ещё на него нерешилась.
Граф пожал плечами.
— Вилли удалось убедить Елизавету, что в сложившихся обстоятельствах следует полностью сосредоточиться на отражении вероятной атаки хевов, не обращая внимания на “её” правительство. Конечно, лучше всего было бы уладить дело без стрельбы, пусть даже Высокий Хребет присвоит заслугу себе. Если стрельба все же начнется, то, когда придет время формировать новое правительство, она подробно расскажет о том, как они сели в калошу. И если мы будем тихо делать то, что в наших силах, не афишируя и не трезвоня на публике, мы кое-чего добьемся, не спровоцировав искру, которая станет стартом схватки на внутриполитической арене.
Бенджамин хмыкнул, откинулся на спинку кресла и задумчиво потянул себя за мочку уха.
— Логика ваших рассуждений мне понятна. Не скажу, что я со всем согласен, но ваша внутренняя ситуация отличается от нашей. И конечно, я полностью солидарен с тем, что лучше бы обойтись без стрельбы... хотя, по правде, это представляется мне маловероятным.
— Согласен с вашей светлостью, — сказал Мэтьюс, — и в том, что это был бы наилучший выход, и в том, что в настоящий момент он маловероятен. Предположения леди Харрингтон, касающиеся возможных способов начала военных действий Республикой, весьма убедительны. Если в Новом Париже примут решение нанести удар, то первоочередным, а возможно, и главнымобъектом нападения станет Звезда Тревора.
— А зная Томаса Тейсмана, — угрюмо добавил граф Белой Гавани, — можно не сомневаться, что он нанесет по Третьему флоту такой удар, что разнесет его в клочья.
— Вот именно, — кивнул Мэтьюс. — И не только ради захвата терминала. Конечно, терминал несказанно расширяет возможности маневра и материально-технического снабжения, но их главной целью станут СД(п) и НЛАКи Третьего флота.
— Согласен. Но я не могу заставить Яначека согласиться на усиление сил обороны. Он категорически отказывается.
— Отдавая должное Яначеку, — сказал Мэтьюс тоном человека, которому оченьне хочется отдавать должное Яначеку, — усилить Третий флот ему практически нечем. Мне кажется, что он отчаянно надеется, что всё как-нибудь утрясется и до военных действий дело так и не дойдет. Ну а если дойдет, то он, вероятно, рассчитывает повторить ваш маневр, когда вы сняли осаду с Василиска, перебросив флот от Звезды Тревора, и планирует перебросить с Мантикоры Флот Метрополии.
— Мечтатель, — спокойно произнес Белая Гавань. — Даже если все его корабли скопятся у самого терминала — а это оставит Мантикору и Сфинкс без защиты, — ему не удастся перебросить подкрепления Феодосии прежде, чем атакующие успеют прижать её к Сан-Мартину и навязать ей бой. — Он холодно и неприятно рассмеялся. — Я это выяснил, когда не сумел помешать Жискару уничтожить к чертовой матери всю инфраструктуру Василиска.
— Да, я знаю, — хмыкнул Мэтьюс — А вот Яначек — вряд ли, в том-то и проблема.
— Согласен, — сказал Бенджамин. — Как думаете, — спросил он, откидываясь в кресле и задумчиво глядя на графа Белой Гавани, — примет ли он для поддержки Третьего флота эскадру-другую наших СД(п)?
— На этот счет, ваша светлость, я испытываю сильные сомнения, — сказал Пакстон, прежде чем граф Белой Гавани успел открыть рот.
Все обернулись к нему, и шеф разведки пожал плечами.
— Свое отношение к Грейсону Яначек не раз демонстрировал предельно ясно. Он нас не любит, он нам не доверяет и саму мысль просить нас о помощи находит унизительной для своего достоинства. Уверен, он придумает любую отговорку, лишь бы не согласиться на наше предложение. Например, уговорит себя, что переброска грейсонских кораблей в спорную зону будет воспринята как провокация. Или ещё что-нибудь в том же духе.
— И вне зависимости от его отговорок, ваша милость, — озабоченно сказал Мэтьюс, — мы не можем позволить себе оголить Грейсон. В связи с отсутствием вашей Гвардии мы уже недосчитываемся шестнадцати СД(п) и шести носителей. Это заметная часть нашего флота, ведь за изъятием находящихся на ремонте или профилактике мы располагаем всего шестьюдесятью СД(п) и одиннадцатью НЛАКами. Для того чтобы чувствовать себя способным защитить Грейсон против тех сил, которые, по прогнозам разведки, может направить против нас Республика, мне этого достаточно, но с каждым кораблем, отосланным куда-то еще, например к Звезде Тревора, наша безопасность будет существенно ослабляться. А будь я республиканским стратегом, то, возобновляя войну против Альянса, первым делом постарался бы вывести из игры Грейсон.
— Тут он прав, — удрученно согласился граф Белой Гавани.
— Ничуть не сомневаюсь, — кивнул Бенджамин. — С той лишь поправкой, что начнут они все же не с нас.
— Почему, ваша светлость? — осведомился Мэтьюс. Это было не возмущенное возражение, всего лишь вопрос.
— Да потому, что они уже полгода заигрывают с нами, пытаясь соблазнить выйти из Альянса, — сказал Бенджамин.
Граф рывком выпрямился в кресле. Мэтьюс — и тот выглядел удивленным. Один лишь Пакстон сидел с непроницаемым лицом.
— Их потуги, Хэмиш, не увенчались успехом, — сказал Бенджамин графу с намеком на улыбку. — Естественно, они не говорили нам о неизбежности возобновления войны, но определенно предпринимали усилия с целью раскола Альянса, и я не уверен, что в других местах эти усилия оказались столь же тщетны. Мы вели себя уклончиво-вежливо, но, как вы могли заметить, не трубили об их предложениях на каждом углу Галактики. Они, надо полагать, воспринимают это как намерение держать дверь открытой для будущего соглашения. Они надеются, что Высокий Хребет уже до такой степени нам надоел, что мы захотим бросить всё и переметнуться к ним, или, по крайней мере, согласимся им не мешать. Впрочем, это все вторично. Главное, что все эти дипломатические маневры явно указывают на то, что хевы сосредоточились на Звездном Королевстве. Как мне кажется, они считают разгром Мантикоры единственным способом вернуть себе оккупированные территории. Ни с кем другим они воевать не намерены. Если уж на то пошло, мне кажется, и со Звездным Королевством они не хотятвоевать — просто решили, что у них нет другого выхода. Если я прав, они не тронут ни одно государство, которое решит остаться нейтральным, а такие — давайте, Хэмиш, посмотрим правде в глаза — наверняка найдутся. Высокий Хребет сумел настроить против себя не один только Грейсон. Кроме того, каковы бы ни были успехи Тейсмана в создании нового флота, число его кораблей ограничено, а если Хонор права и часть их уже отправлена в Силезию, здесь их осталось ещё меньше. Мы только что сошлись на том, что Звезда Тревора является для них приоритетной целью, и я не думаю, что Томас Тейсман рискнет напасть на Грейсон, не обеспечив себе подавляющее превосходство на решающих направлениях.
— А если он узнает о переброске нами сил на укрепление Звезды Тревора, он может усомниться в наличии у него этого самого превосходства, — медленно произнес Мэтьюс.
— Именно об этом я и думаю, — сказал Бенджамин.
— Но если Высокий Хребет категорически отказывается просить о помощи, почему вы думаете, что он примет её по вашему предложению? — спросил граф Белой Гавани.
— А кто вам сказал, что я собираюсь делать какие-либо “предложения”? — ответил вопросом на вопрос Протектор и демонстративно фыркнул. — Во-первых, я не могу позволить себе терять время, дожидаясь, пока Яначек с Высоким Хребтом разберутся, где у них головы, а где — задницы. Во-вторых, если я официально предложу отправить еще одно оперативное соединение нашего флота таскать каштаны из огня для Мантикоры, то даже Палата Поселенцев встанет на дыбы. О том, как отреагируют Ключи, мне даже думать не хочется. Нет, если уж посылать корабли к Звезде Тревора, то никого ни о чем не спрашивая. Просто взять да послать.
Белая Гавань моргнул. Сказанное еще раз напомнило ему об огромной разнице между личной властью, которой пользовался Протектор, и той, которой Елизавету наделяла Конституция.
— И как их туда перебросить? — спросил Мэтьюс, отклоняясь назад и потирая подбородок. — Только на подготовку и решение организационных вопросов уйдет не меньше недели, а до Звезды Тревора от Грейсона более ста пятидесяти световых лет. Это более трех недель пути. У нас есть этот месяц, чтобы мы успели выйти на позиции?
— Не знаю, — ответил граф Белой Гавани. — Не думаю, что мы можем на это рассчитывать. Если признать известие о пребывании республиканских сил в Силезии за факт, то уже нет.
— В таком случае и не будем на это рассчитывать, — сказал Бенджамин. — И не будем тратить три недели, чтобы туда добраться. Мы воспользуемся туннельной Сетью.
— Сетью? — Граф Белой Гавани вытаращил глаза на Протектора. — Но, ваша светлость, как вы собираетесь это сделать? Если Яначек с Высоким Хребтом не попросят вашей помощи, так неужели они позволят вашим кораблям на виду у всех пройти через терминал? По меньшей мере, они глубоко оскорбятся. Если уж они вбили себе в головы, будто усиление пикетов Звезды Тревора даже мантикорскими кораблями может быть сочтено “провокацией”, то что уж говорить о кораблях Грейсона!
— Вообще-то, Хэмиш, — сурово сказал Бенджамин, — мне нет дела до оскорбленных чувств этой парочки, а вот попытка воспрепятствовать проходу моих кораблей через Сеть будет с их стороны крайне неосмотрительным шагом. Согласно статье двенадцатой “Хартии Мантикорского альянса”, военные корабли всех союзных флотов имеют свободный и неограниченный доступ ко всем терминалам туннельной Сети. Если мне заблагорассудится провести через Сеть весь мой флот, это мое законное право, и я пошлю ко всем чертям любого, кто попытается меня остановить.
Он улыбнулся гостю, и выражение его лица никак нельзя было назвать приятным.
— И при сложившихся обстоятельствах, — мягко сказал он, — я даже буду рад, если они попытаются мне помешать.
— Поверитьне могу! — шипела Элоиза Причарт, прожигая взглядом лежащий перед ней экземпляр ноты. — Какая беспримерная наглость и ложь! Как они посмелипослать нам подобное!
— Такого, конечно, я и сам не ожидал, — начал Джанкола, — но...
— Никаких “но”! — рявкнула Причарт. — Они совершенно беззастенчиво лгут своему народу и нам!
Сидевший за совещательным столом Томас Тейсман был шокирован и возмущен последним посланием с Мантикоры не меньше самой Причарт.
— Ничего не понимаю, — пробормотал Ле Пик. — С ума они, что ли, посходили? Мы же однозначно заявили, что на Звезду Тревора наши территориальные претензии не распространяются!
Тейсман машинально кивнул: он полностью разделял недоумение друга. Почему именно после того, как Республика недвусмысленно отказалась от притязаний на Звезду Тревора, Мантикора пригрозила в одностороннем порядке прервать переговоры на том основании, что Республика претендует на возвращение ей суверенитета над этой территорией?
— Может быть, они что-то не так поняли? — медленно спросил Вальтер Сандерсон.
— Как это? — гневно вопросила Причарт. — Как мог даже идиот вроде барона Высокого Хребта не понять простой и недвусмысленной фразы?
Она порылась в папке и достала экземпляр последней ноты, адресованной правительству Мантикоры.
— “В ответ на запрос Звездного Королевства об отношении Республики к статусу Звезды Тревора, — прочитала она вслух, и голос её звучал напряженно и сурово, — Республика однозначно заявляет, что не претендует на суверенитет над данной территорией”. — Элоиза швырнула документ на стол. — Непретендует, Вальтер! Я не понимаю, как можно выразиться еще яснее!
Сандерсон медленно качал головой в глубокой растерянности.
— Боюсь, тому есть очень простое объяснение, — заговорил Тони Несбит и в ответ на обратившиеся к нему взгляды пояснил: — Это откровенное и наглое искажение истины. Это не недопонимание, это ложь. Это попытка свалить всю ответственность за провал переговоров на нас. Единственная причина, по которой, как мне кажется, они могли это сделать, — это их желание прервать переговоры, но так, чтобы их народ и вся Галактика поверили, что вина за это лежит на нас.
— Но чего они надеются достичь? — спросила Анрио. Обычный скепсис, которым она всегда встречала извечные подозрения Несбита относительно истинных мотивов Звездного Королевства, исчез без следа.
— По-моему, Рашель, это очевидно, — спокойно ответил министр торговли. — Им нужна не только звезда Тревора. Она для них лишь клин, вбитый в наше пространство, а целью является удержание за собой всехоккупированных систем.
— Мне кажется, мы несколько перевозбудились, — сказал Джанкола и, когда все взгляды скрестились на нем, махнул рукой. — Я не пытаюсь преуменьшить огромное расхождение между тем, что, по нашему мнению, сказали мы, и тем, что, как утверждают они, им кажется, мы сказали. Подозрения по поводу их истинных намерений я высказывал с самого начала. Но давайте не горячиться: надо выдержать паузу и подумать.
— Поздновато разыгрывать из себя голос разума, Арнольд, — язвительно сказала Причарт. — Особенно после вот этого. — Она снова постучала по тексту последней мантикорской депеши.
— Всегда есть время разуму сказать свое слово, госпожа президент, — возразил Джанкола. — Это фундаментальный принцип дипломатии. Кроме того, мы не обязаны отвечать немедленно. За пределами кабинета о содержании этой ноты знает лишь посол Гросклод, а стало быть, если мы её придержим — по крайней мере, не будем публично демонстрировать свое недовольство, — мы сможем немного поостыть и спокойно проработаем наше решение.
— Ну уж нет, — резко возразила Причарт. Джанкола почувствовал, что улыбка сползает с его лица, ибо в стальном голосе президента звучали набатные колокола.
— Госпожа президент...
— Всё, что касается джентльменских соглашений о конфиденциальности дипломатической переписки, мне известно, — прервала его она. — Но к ним это больше не относится.
— Госпожа президент...
— Больше не относится, Арнольд! Написать этот вздор они могли лишь с одной целью: оправдать сценарий вроде того, о чём сказал Тони. А это значит, что в нужный момент — скорее всего, после нападения на нас — они опубликуют нашу дипломатическую переписку в своей версии. И судя по вот этому, — она снова ткнула в мантикорскую ноту, — их вариант будет иметь очень отдалённое отношение к истине. А раз так, я прослежу, чтобы истина была как можно скорее объявлена журналистам и всей Галактике!
Джанкола тяжело сглотнул. События развивались намного быстрее, чем он рассчитывал. Решение Причарт обнародовать текст последней ноты Декруа не было для него неожиданностью, но он не был готов к тому, что она отреагирует так быстро. Он немного волновался, что произойдет, когда Республика и Звездное Королевство опубликуют обе версии дипломатической переписки и расхождения выйдут на свет, но сильно на этот счет не переживал. Или, по крайней мере, раньше не переживал. Он рассчитывал, что к этому моменту обе звездные нации будут готовы поверить, что противная сторона вносила правки в реальный текст посланий с целью поддержать свои территориальные амбиции. И, конечно же, они с Гросклодом позаботились о том, чтобы в официальных архивах все послания и ноты сохранились лишь в известной Элоизе Причарт версии.
А вот возможности такой эмоциональной реакции со стороны Причарт Джанкола не предусмотрел. И это, как он вдруг понял, было чудовищной глупостью с его стороны. Причарт одурачила его. Она всегда была спокойна и выдержанна. Всегда призывала все продумать и “дать миру шанс”. Он считал, что так все и будет продолжаться. Он рассчитывал по меньшей мере на ещё один обмен посланиями, в ходе которого вопрос о Звезде Тревора будет волшебным образом урегулирован. Но он не учел, что, прежде чем стать президентом и даже народным комиссаром, Причарт была “комбригом Дельта”, одним из трех высших полевых командиров в самом эффективном повстанческом движении, сражавшемся против Законодателей до прихода к власти Пьера.
И когда Арнольд Джанкола понял, как ошибся, просчитывая её реакцию на тщательно срежиссированную им мантикорскую “провокацию”, его проняло ледяным ветром.
— Насколько я понимаю, — заговорила она, обрушивая каждое слово, как удар молота, — эта пародия, эта... мешанина лжи представляет собой не что иное, как одностороннее решение о выходе из переговорного процесса. Поэтому я намерена зачитать данный документ на совместном заседании Конгресса и, основываясь на том, что он явно представляет собой бесчестную и плохо завуалированную попытку оправдать аннексию Звездным Королевством систем, населенных гражданами Республики, вне зависимости от волеизъявления этих граждан, объявить о своем решении возобновить военные действия!
Глава 50
— Милорд, — приветствовал его встречающий.
— Гранд-адмирал, — столь же официально ответил Белая Гавань и с улыбкой протянул руку.
— Добро пожаловать на Грейсон, Хэмиш, — тепло сказал гранд-адмирал Уэсли Мэтьюс, крепко пожимая протянутую руку.
— Спасибо, Уэсли, — ответил Белая Гавань, его улыбка тут же исчезла. — Правда, я предпочел бы оказаться здесь при более счастливых обстоятельствах.
— Как и все мы, — согласился Мэтьюс и, выпустив его руку, жестом подозвал поджидавший аэрокар. — Но поскольку обстоятельства таковы, каковы они есть, — сказал он, — я решил, что вы захотите сразу поехать во Дворец Протектора.
* * *
Когда облаченный в бордовый с золотом мундир гвардеец ввел в кабинет Мэтьюса и графа Белой Гавани, Протектор Бенджамин встал из-за письменного стола, протягивая руку. За спиной Протектора маячил неизменный майор Райс, его личный телохранитель, а в кресле перед столом уже сидел приглашенный по должности бывший штабной разведчик Хонор, а ныне начальник Разведки Меча, Грегори Пакстон. Грег заметно постарел, ходил с тростью и даже не попытался подняться навстречу вошедшим, а только приветливо кивнул. Однако взгляд его не утратил живости и блеска.
— Добрый день, Хэмиш, — сказал Бенджамин с теплотой, к которой примешивалось беспокойство.
— Добрый день, ваша светлость, — ответил Белая Гавань, обмениваясь с Протектором рукопожатием. — Спасибо, что согласились на эту не запланированную заранее встречу.
— Не стоит благодарности, — покачал головой Бенджамин, — я выкроил бы для вас время, даже если бы вы появились и вовсе без предупреждения. А я был оповещен о вашем возможном визите письмом Хонор.
— Что ж, — Белая Гавань поморщился, — она так точно предсказала реакцию Яначека, что я не удивлюсь, если так же точно предсказала и мою!
— В сложившихся обстоятельствах, — хмуро вставил Мэтьюс, — боюсь, ей даже не пришлось прибегать к дару ясновидения.
— Пожалуй, — согласился Белая Гавань. Бенджамин жестом пригласил его сесть. Рядом возник телохранитель, и граф, несмотря на серьезность момента, улыбнулся: на маленьком столике у его локтя материализовалась бутылка “Старого Тилмана”.
— Так вот, — деловито произнес Протектор, граф тем временем потянулся к пиву, — судя по её письму, Хонор считает, что Элоиза Причарт всерьез рассматривает возможность возобновления военных действий против Звездного Королевства. Должен признать, даже сейчас меня это несколько удивляет. Как считаете, Хэмиш, она права?
— Боюсь, что да, — мрачно ответил Белая Гавань и, поставив пивную бутылку, наклонился вперед, положив локти на колени. — Я, конечно, не посвящен в подробности дипломатической переписки между Высоким Хребтом и Причарт, ваша светлость. Думаю, подлинников этих документов не видел никто, кроме членов кабинета, — по крайней мере, в Звездном Королевстве. Но по всем признакам ситуация на переговорах уже несколько месяцев неуклонно ухудшается.
— Если точнее, — спокойно произнес Пакстон, — ухудшение, о котором вы говорите, милорд, началось более полутора стандартных лет назад. — Белая Гавань поднял глаза, и шеф разведки пожал плечами. — Надежд на достижение согласия не было с самого начала, но только полтора года назад Причарт начала проявлять настойчивость.
— Хорошо, — согласился Белая Гавань, — полтора так полтора. Так или иначе, мирные переговоры какое-то время неуклонно двигались к провалу. Если источники моего брата в министерстве иностранных дел правы, сейчас переговоры на грани полного срыва. А теперь мы получили заявление Тейсмана о существовании новых кораблей, и на фоне этого Хонор получает информацию о присутствии в Силезии так называемого “Второго флота”.
Он покачал головой.
— Как и Хонор, я не могу найти другого объяснения, кроме их намерения атаковать Сайдмор, — вздохнул он. — И чертовски жаль, что не могу их за это винить!
— Боюсь, ваша светлость, — подал голос гранд-адмирал Мэтьюс, — что мы согласны с леди Харрингтон и графом Белой Гавани. Разведывательные службы флота поделились имеющейся информацией с Разведкой Меча, и аналитики Грега согласны с нашими аналитиками. Мы не можем сказать наверняка, что Республика категорически решила осуществить нападение, но, производя передислокацию сил, она наверняка учитывает такую возможность. Подобное заключение было сделано нами раньше, а сообщение леди Харрингтон об отправке республиканских сил в Силезию является лишним свидетельством в его пользу.
— Хуже того, — добавил Пакстон, — присутствие в Силезии флота хевов может указывать на то, что Республика не только вынашивает военные планы, но уже и приступила к их осуществлению.
Все взоры обратились к нему, и он пожал плечами.
— Я не утверждаю, что это уже произошло. Я утверждаю, что мы должны иметь в виду, что это моглопроизойти. А если так, времени на ответные действия у нас очень мало — если оно вообще есть.
— Хэмиш, чего хотите от нас вы? — спросил Бенджамин, внимательно глядя на гостя.
— Не знаю, что именно было в письме Хонор к вам, — ответил граф Белой Гавани, — но знаю, что она писала мне, и Елизавета разрешила мне прочитать письмо, адресованное ей. — Граф неожиданно усмехнулся. — Хорошо, что Яначек не видел ни того, ни другого. Хотя, возможно, я не прав: случись с ним удар, это упростило бы решение многих наших проблем!
— Картина, которую я буду лелеять в своих грезах, — мечтательно произнес гранд-адмирал Мэтьюс, и они с графом Белой Гавани обменялись улыбками.
— Так вот, — продолжил граф, снова обращаясь к Бенджамину, — как я уже сказал, я не знаю, что она сообщила вам, но меня она просила — на случай, если мы с Яначеком... не найдем общего языка — посоветоваться с вами. И особо отметила тот факт, что Звезда Тревора — опорный пункт наших позиций внутри пространства Республики.
— Как отреагировала Елизавета на ответ Яначека? — спросил Бенджамин.
Граф Белой Гавани мысленно содрогнулся, вспомнив о том разговоре.
— Не слишком... хорошо, — признался он. — Она даже хотела созвать пресс-конференцию, предъявить журналистам письма Хонор и публично обвинить своего премьера и Первого Лорда Адмиралтейства... ну разве что только не в прямой измене.
— Да, действительно “не слишком хорошо”, — рассудительно согласился Бенджамин. — С другой стороны, такой шаг мог принести определенную пользу.
— Да, наверно, — признал Белая Гавань. — Вилли очень долго уговаривал её повременить. Он указал, что послания Причарт становятся всё более агрессивными. Если хотите, их позиция на переговорах сейчас диктуется её гневом и досадой. И, как мы только что согласились, существует высокая вероятность того, что Республика уже приняла решения нанести удар. Это ставит нас перед выбором: свалить Высокого Хребта — а это не так-то легко, как нам хочется думать, с учетом того, что общество недостаточно информировано об ухудшении наших отношений с Хевеном, — либо оставить все как есть, по крайней мере пока мы не выберемся из текущего кризиса. Если хевы еще не приняли решения о нападении, уход Высокого Хребта и Яначека стал бы для нас наилучшим выходом. Особенно, если бы мы успели исправить последствия пагубных просчетов Яначека. Но нынешний кабинет без борьбы не уйдет, а внутренний политический кризис в Королевстве может оказаться решающим фактором, который и подтолкнет Причарт к нападению, если она ещё на него нерешилась.
Граф пожал плечами.
— Вилли удалось убедить Елизавету, что в сложившихся обстоятельствах следует полностью сосредоточиться на отражении вероятной атаки хевов, не обращая внимания на “её” правительство. Конечно, лучше всего было бы уладить дело без стрельбы, пусть даже Высокий Хребет присвоит заслугу себе. Если стрельба все же начнется, то, когда придет время формировать новое правительство, она подробно расскажет о том, как они сели в калошу. И если мы будем тихо делать то, что в наших силах, не афишируя и не трезвоня на публике, мы кое-чего добьемся, не спровоцировав искру, которая станет стартом схватки на внутриполитической арене.
Бенджамин хмыкнул, откинулся на спинку кресла и задумчиво потянул себя за мочку уха.
— Логика ваших рассуждений мне понятна. Не скажу, что я со всем согласен, но ваша внутренняя ситуация отличается от нашей. И конечно, я полностью солидарен с тем, что лучше бы обойтись без стрельбы... хотя, по правде, это представляется мне маловероятным.
— Согласен с вашей светлостью, — сказал Мэтьюс, — и в том, что это был бы наилучший выход, и в том, что в настоящий момент он маловероятен. Предположения леди Харрингтон, касающиеся возможных способов начала военных действий Республикой, весьма убедительны. Если в Новом Париже примут решение нанести удар, то первоочередным, а возможно, и главнымобъектом нападения станет Звезда Тревора.
— А зная Томаса Тейсмана, — угрюмо добавил граф Белой Гавани, — можно не сомневаться, что он нанесет по Третьему флоту такой удар, что разнесет его в клочья.
— Вот именно, — кивнул Мэтьюс. — И не только ради захвата терминала. Конечно, терминал несказанно расширяет возможности маневра и материально-технического снабжения, но их главной целью станут СД(п) и НЛАКи Третьего флота.
— Согласен. Но я не могу заставить Яначека согласиться на усиление сил обороны. Он категорически отказывается.
— Отдавая должное Яначеку, — сказал Мэтьюс тоном человека, которому оченьне хочется отдавать должное Яначеку, — усилить Третий флот ему практически нечем. Мне кажется, что он отчаянно надеется, что всё как-нибудь утрясется и до военных действий дело так и не дойдет. Ну а если дойдет, то он, вероятно, рассчитывает повторить ваш маневр, когда вы сняли осаду с Василиска, перебросив флот от Звезды Тревора, и планирует перебросить с Мантикоры Флот Метрополии.
— Мечтатель, — спокойно произнес Белая Гавань. — Даже если все его корабли скопятся у самого терминала — а это оставит Мантикору и Сфинкс без защиты, — ему не удастся перебросить подкрепления Феодосии прежде, чем атакующие успеют прижать её к Сан-Мартину и навязать ей бой. — Он холодно и неприятно рассмеялся. — Я это выяснил, когда не сумел помешать Жискару уничтожить к чертовой матери всю инфраструктуру Василиска.
— Да, я знаю, — хмыкнул Мэтьюс — А вот Яначек — вряд ли, в том-то и проблема.
— Согласен, — сказал Бенджамин. — Как думаете, — спросил он, откидываясь в кресле и задумчиво глядя на графа Белой Гавани, — примет ли он для поддержки Третьего флота эскадру-другую наших СД(п)?
— На этот счет, ваша светлость, я испытываю сильные сомнения, — сказал Пакстон, прежде чем граф Белой Гавани успел открыть рот.
Все обернулись к нему, и шеф разведки пожал плечами.
— Свое отношение к Грейсону Яначек не раз демонстрировал предельно ясно. Он нас не любит, он нам не доверяет и саму мысль просить нас о помощи находит унизительной для своего достоинства. Уверен, он придумает любую отговорку, лишь бы не согласиться на наше предложение. Например, уговорит себя, что переброска грейсонских кораблей в спорную зону будет воспринята как провокация. Или ещё что-нибудь в том же духе.
— И вне зависимости от его отговорок, ваша милость, — озабоченно сказал Мэтьюс, — мы не можем позволить себе оголить Грейсон. В связи с отсутствием вашей Гвардии мы уже недосчитываемся шестнадцати СД(п) и шести носителей. Это заметная часть нашего флота, ведь за изъятием находящихся на ремонте или профилактике мы располагаем всего шестьюдесятью СД(п) и одиннадцатью НЛАКами. Для того чтобы чувствовать себя способным защитить Грейсон против тех сил, которые, по прогнозам разведки, может направить против нас Республика, мне этого достаточно, но с каждым кораблем, отосланным куда-то еще, например к Звезде Тревора, наша безопасность будет существенно ослабляться. А будь я республиканским стратегом, то, возобновляя войну против Альянса, первым делом постарался бы вывести из игры Грейсон.
— Тут он прав, — удрученно согласился граф Белой Гавани.
— Ничуть не сомневаюсь, — кивнул Бенджамин. — С той лишь поправкой, что начнут они все же не с нас.
— Почему, ваша светлость? — осведомился Мэтьюс. Это было не возмущенное возражение, всего лишь вопрос.
— Да потому, что они уже полгода заигрывают с нами, пытаясь соблазнить выйти из Альянса, — сказал Бенджамин.
Граф рывком выпрямился в кресле. Мэтьюс — и тот выглядел удивленным. Один лишь Пакстон сидел с непроницаемым лицом.
— Их потуги, Хэмиш, не увенчались успехом, — сказал Бенджамин графу с намеком на улыбку. — Естественно, они не говорили нам о неизбежности возобновления войны, но определенно предпринимали усилия с целью раскола Альянса, и я не уверен, что в других местах эти усилия оказались столь же тщетны. Мы вели себя уклончиво-вежливо, но, как вы могли заметить, не трубили об их предложениях на каждом углу Галактики. Они, надо полагать, воспринимают это как намерение держать дверь открытой для будущего соглашения. Они надеются, что Высокий Хребет уже до такой степени нам надоел, что мы захотим бросить всё и переметнуться к ним, или, по крайней мере, согласимся им не мешать. Впрочем, это все вторично. Главное, что все эти дипломатические маневры явно указывают на то, что хевы сосредоточились на Звездном Королевстве. Как мне кажется, они считают разгром Мантикоры единственным способом вернуть себе оккупированные территории. Ни с кем другим они воевать не намерены. Если уж на то пошло, мне кажется, и со Звездным Королевством они не хотятвоевать — просто решили, что у них нет другого выхода. Если я прав, они не тронут ни одно государство, которое решит остаться нейтральным, а такие — давайте, Хэмиш, посмотрим правде в глаза — наверняка найдутся. Высокий Хребет сумел настроить против себя не один только Грейсон. Кроме того, каковы бы ни были успехи Тейсмана в создании нового флота, число его кораблей ограничено, а если Хонор права и часть их уже отправлена в Силезию, здесь их осталось ещё меньше. Мы только что сошлись на том, что Звезда Тревора является для них приоритетной целью, и я не думаю, что Томас Тейсман рискнет напасть на Грейсон, не обеспечив себе подавляющее превосходство на решающих направлениях.
— А если он узнает о переброске нами сил на укрепление Звезды Тревора, он может усомниться в наличии у него этого самого превосходства, — медленно произнес Мэтьюс.
— Именно об этом я и думаю, — сказал Бенджамин.
— Но если Высокий Хребет категорически отказывается просить о помощи, почему вы думаете, что он примет её по вашему предложению? — спросил граф Белой Гавани.
— А кто вам сказал, что я собираюсь делать какие-либо “предложения”? — ответил вопросом на вопрос Протектор и демонстративно фыркнул. — Во-первых, я не могу позволить себе терять время, дожидаясь, пока Яначек с Высоким Хребтом разберутся, где у них головы, а где — задницы. Во-вторых, если я официально предложу отправить еще одно оперативное соединение нашего флота таскать каштаны из огня для Мантикоры, то даже Палата Поселенцев встанет на дыбы. О том, как отреагируют Ключи, мне даже думать не хочется. Нет, если уж посылать корабли к Звезде Тревора, то никого ни о чем не спрашивая. Просто взять да послать.
Белая Гавань моргнул. Сказанное еще раз напомнило ему об огромной разнице между личной властью, которой пользовался Протектор, и той, которой Елизавету наделяла Конституция.
— И как их туда перебросить? — спросил Мэтьюс, отклоняясь назад и потирая подбородок. — Только на подготовку и решение организационных вопросов уйдет не меньше недели, а до Звезды Тревора от Грейсона более ста пятидесяти световых лет. Это более трех недель пути. У нас есть этот месяц, чтобы мы успели выйти на позиции?
— Не знаю, — ответил граф Белой Гавани. — Не думаю, что мы можем на это рассчитывать. Если признать известие о пребывании республиканских сил в Силезии за факт, то уже нет.
— В таком случае и не будем на это рассчитывать, — сказал Бенджамин. — И не будем тратить три недели, чтобы туда добраться. Мы воспользуемся туннельной Сетью.
— Сетью? — Граф Белой Гавани вытаращил глаза на Протектора. — Но, ваша светлость, как вы собираетесь это сделать? Если Яначек с Высоким Хребтом не попросят вашей помощи, так неужели они позволят вашим кораблям на виду у всех пройти через терминал? По меньшей мере, они глубоко оскорбятся. Если уж они вбили себе в головы, будто усиление пикетов Звезды Тревора даже мантикорскими кораблями может быть сочтено “провокацией”, то что уж говорить о кораблях Грейсона!
— Вообще-то, Хэмиш, — сурово сказал Бенджамин, — мне нет дела до оскорбленных чувств этой парочки, а вот попытка воспрепятствовать проходу моих кораблей через Сеть будет с их стороны крайне неосмотрительным шагом. Согласно статье двенадцатой “Хартии Мантикорского альянса”, военные корабли всех союзных флотов имеют свободный и неограниченный доступ ко всем терминалам туннельной Сети. Если мне заблагорассудится провести через Сеть весь мой флот, это мое законное право, и я пошлю ко всем чертям любого, кто попытается меня остановить.
Он улыбнулся гостю, и выражение его лица никак нельзя было назвать приятным.
— И при сложившихся обстоятельствах, — мягко сказал он, — я даже буду рад, если они попытаются мне помешать.
* * *
— Поверитьне могу! — шипела Элоиза Причарт, прожигая взглядом лежащий перед ней экземпляр ноты. — Какая беспримерная наглость и ложь! Как они посмелипослать нам подобное!
— Такого, конечно, я и сам не ожидал, — начал Джанкола, — но...
— Никаких “но”! — рявкнула Причарт. — Они совершенно беззастенчиво лгут своему народу и нам!
Сидевший за совещательным столом Томас Тейсман был шокирован и возмущен последним посланием с Мантикоры не меньше самой Причарт.
— Ничего не понимаю, — пробормотал Ле Пик. — С ума они, что ли, посходили? Мы же однозначно заявили, что на Звезду Тревора наши территориальные претензии не распространяются!
Тейсман машинально кивнул: он полностью разделял недоумение друга. Почему именно после того, как Республика недвусмысленно отказалась от притязаний на Звезду Тревора, Мантикора пригрозила в одностороннем порядке прервать переговоры на том основании, что Республика претендует на возвращение ей суверенитета над этой территорией?
— Может быть, они что-то не так поняли? — медленно спросил Вальтер Сандерсон.
— Как это? — гневно вопросила Причарт. — Как мог даже идиот вроде барона Высокого Хребта не понять простой и недвусмысленной фразы?
Она порылась в папке и достала экземпляр последней ноты, адресованной правительству Мантикоры.
— “В ответ на запрос Звездного Королевства об отношении Республики к статусу Звезды Тревора, — прочитала она вслух, и голос её звучал напряженно и сурово, — Республика однозначно заявляет, что не претендует на суверенитет над данной территорией”. — Элоиза швырнула документ на стол. — Непретендует, Вальтер! Я не понимаю, как можно выразиться еще яснее!
Сандерсон медленно качал головой в глубокой растерянности.
— Боюсь, тому есть очень простое объяснение, — заговорил Тони Несбит и в ответ на обратившиеся к нему взгляды пояснил: — Это откровенное и наглое искажение истины. Это не недопонимание, это ложь. Это попытка свалить всю ответственность за провал переговоров на нас. Единственная причина, по которой, как мне кажется, они могли это сделать, — это их желание прервать переговоры, но так, чтобы их народ и вся Галактика поверили, что вина за это лежит на нас.
— Но чего они надеются достичь? — спросила Анрио. Обычный скепсис, которым она всегда встречала извечные подозрения Несбита относительно истинных мотивов Звездного Королевства, исчез без следа.
— По-моему, Рашель, это очевидно, — спокойно ответил министр торговли. — Им нужна не только звезда Тревора. Она для них лишь клин, вбитый в наше пространство, а целью является удержание за собой всехоккупированных систем.
— Мне кажется, мы несколько перевозбудились, — сказал Джанкола и, когда все взгляды скрестились на нем, махнул рукой. — Я не пытаюсь преуменьшить огромное расхождение между тем, что, по нашему мнению, сказали мы, и тем, что, как утверждают они, им кажется, мы сказали. Подозрения по поводу их истинных намерений я высказывал с самого начала. Но давайте не горячиться: надо выдержать паузу и подумать.
— Поздновато разыгрывать из себя голос разума, Арнольд, — язвительно сказала Причарт. — Особенно после вот этого. — Она снова постучала по тексту последней мантикорской депеши.
— Всегда есть время разуму сказать свое слово, госпожа президент, — возразил Джанкола. — Это фундаментальный принцип дипломатии. Кроме того, мы не обязаны отвечать немедленно. За пределами кабинета о содержании этой ноты знает лишь посол Гросклод, а стало быть, если мы её придержим — по крайней мере, не будем публично демонстрировать свое недовольство, — мы сможем немного поостыть и спокойно проработаем наше решение.
— Ну уж нет, — резко возразила Причарт. Джанкола почувствовал, что улыбка сползает с его лица, ибо в стальном голосе президента звучали набатные колокола.
— Госпожа президент...
— Всё, что касается джентльменских соглашений о конфиденциальности дипломатической переписки, мне известно, — прервала его она. — Но к ним это больше не относится.
— Госпожа президент...
— Больше не относится, Арнольд! Написать этот вздор они могли лишь с одной целью: оправдать сценарий вроде того, о чём сказал Тони. А это значит, что в нужный момент — скорее всего, после нападения на нас — они опубликуют нашу дипломатическую переписку в своей версии. И судя по вот этому, — она снова ткнула в мантикорскую ноту, — их вариант будет иметь очень отдалённое отношение к истине. А раз так, я прослежу, чтобы истина была как можно скорее объявлена журналистам и всей Галактике!
Джанкола тяжело сглотнул. События развивались намного быстрее, чем он рассчитывал. Решение Причарт обнародовать текст последней ноты Декруа не было для него неожиданностью, но он не был готов к тому, что она отреагирует так быстро. Он немного волновался, что произойдет, когда Республика и Звездное Королевство опубликуют обе версии дипломатической переписки и расхождения выйдут на свет, но сильно на этот счет не переживал. Или, по крайней мере, раньше не переживал. Он рассчитывал, что к этому моменту обе звездные нации будут готовы поверить, что противная сторона вносила правки в реальный текст посланий с целью поддержать свои территориальные амбиции. И, конечно же, они с Гросклодом позаботились о том, чтобы в официальных архивах все послания и ноты сохранились лишь в известной Элоизе Причарт версии.
А вот возможности такой эмоциональной реакции со стороны Причарт Джанкола не предусмотрел. И это, как он вдруг понял, было чудовищной глупостью с его стороны. Причарт одурачила его. Она всегда была спокойна и выдержанна. Всегда призывала все продумать и “дать миру шанс”. Он считал, что так все и будет продолжаться. Он рассчитывал по меньшей мере на ещё один обмен посланиями, в ходе которого вопрос о Звезде Тревора будет волшебным образом урегулирован. Но он не учел, что, прежде чем стать президентом и даже народным комиссаром, Причарт была “комбригом Дельта”, одним из трех высших полевых командиров в самом эффективном повстанческом движении, сражавшемся против Законодателей до прихода к власти Пьера.
И когда Арнольд Джанкола понял, как ошибся, просчитывая её реакцию на тщательно срежиссированную им мантикорскую “провокацию”, его проняло ледяным ветром.
— Насколько я понимаю, — заговорила она, обрушивая каждое слово, как удар молота, — эта пародия, эта... мешанина лжи представляет собой не что иное, как одностороннее решение о выходе из переговорного процесса. Поэтому я намерена зачитать данный документ на совместном заседании Конгресса и, основываясь на том, что он явно представляет собой бесчестную и плохо завуалированную попытку оправдать аннексию Звездным Королевством систем, населенных гражданами Республики, вне зависимости от волеизъявления этих граждан, объявить о своем решении возобновить военные действия!
Глава 50
— Добрый вечер, леди Северной Пустоши. Я так счастлива, что вы сумели прийти ко мне!
— Ну что вы! Это я вам благодарна, — с улыбкой ответила Джорджия Юнг, — ваше приглашение доставило мне удовольствие.
Величественная гостиная, в которую ввел её дворецкий, казалась очень просторной для квартиры даже здесь, в Лэндинге, городе, отнюдь не страдавшем теснотой и дефицитом площадей, свойственных столицам перенаселенных планет. Конечно, она уступала, скажем, Зеленой гостиной лэндингской резиденции графа Тор, но не намного. И неудивительно, ибо гостиная вполне соответствовала огромной, в три тысячи квадратных метров, “квартире”, находившейся, разумеется, в одной из престижнейших жилых башен столицы.
— Ну что вы! Это я вам благодарна, — с улыбкой ответила Джорджия Юнг, — ваше приглашение доставило мне удовольствие.
Величественная гостиная, в которую ввел её дворецкий, казалась очень просторной для квартиры даже здесь, в Лэндинге, городе, отнюдь не страдавшем теснотой и дефицитом площадей, свойственных столицам перенаселенных планет. Конечно, она уступала, скажем, Зеленой гостиной лэндингской резиденции графа Тор, но не намного. И неудивительно, ибо гостиная вполне соответствовала огромной, в три тысячи квадратных метров, “квартире”, находившейся, разумеется, в одной из престижнейших жилых башен столицы.