Вэнс Джек Холбрук. Станция Араминта

   — Не надо так спешить; это затягивает и становится очень утомительным, особенно если поблизости постоянно крутится мать.
   — Какова же тогда будет следующая стадия?
   — Об этом я и говорить боюсь. Я не хочу ничего начинать такого, что отвлекло бы меня от… от более важных вещей.
   — Как я понимаю, ты имеешь в виду свою поездку на Землю?
   Вейнесс кивнула.
   — Возможно, мне следовало бы раньше поднять эту тему, потому что так или иначе я должна была тебе это сказать, и с моей стороны было бы честнее сделать это раньше, чтобы ты мог решить во время отвернуться от меня, если у тебя возникнет такое желание.
   — Поэтому ты и пряталась от меня?
   И на этот вопрос Вейнесс дала очень уклончивый ответ:
   — Я решила больше не прятаться от тебя.
   — Хорошая новость.
   Они подошли к тропинке, которая пролегала между деревьев и вела прямо к Речному домику. Вейнесс остановилась в нерешительности, она сначала повернула было в одну сторону, потом в другую, пока Глауен, наконец, не обнял ее и не поцеловал; сначала один раз, потом еще раз.
   — Так значит ответ: да?
   — Да? В каком смысле «да»?
   — Да, нашим, так называемым, отношениям?
   Вейнесс передернула плечами, прищурилась, замялась, склонила голову, почесала кончик носа, затем помахала пальчиками в воздухе.
   — Что все это значит? — удивленно спросил Глауен.
   — Это усложненный способ не говорить «нет».
   Вейнесс направилась по тропинке.
   — Подожди! — крикнул Глауен, — Мне все еще многое не ясно!
   — А я о ясности и не думала, — Вейнесс сделала шаг назад и поцеловала его, — Спасибо за то, что проводил меня до дому. Ты очень добрый и милый молодой джентльмен, даже когда ты в мрачном настроении, и ты мне нравишься.
   Глауен попробовал поймать ее, но она уже бежала по тропинке. Вдруг она обернулась, махнула рукой и затем исчезла среди деревьев.

3

   Каждую неделю вечером в Верд Дерзкие Львы собирались в уголке «Старого дерева», чтобы обсудить дела, выпить вина и поговорить о новых тенденциях и модах. Специфичность тем основывалось на том, что все Дерзкие Львы считали себя благородными и аристократичными в сравнении с обычными людьми. Золотой ореол висел над столом; предлагались грандиозные планы и делались обстоятельные анализы; все извечные истины подвергались обсуждению и время от времени пересматривались.
   Каждый из Дерзких Львов имел за столом вполне определенное место. За дальним концом, спиной к пассажу, сидел Арлес, справа от него Кеди Вук, а слева Утер Оффоу. Джардайн Лаверти сидел напротив Арлеса за другим концом стола, остальные по желанию занимали места по обе стороны стола. Глауен опоздал и сел между Клайдом Диффином и Джардайном Лаверти. Уже было опустошено несколько кувшинов вина, и разговор стал оживленнее. Джардайн Лаверти, учтивый, миловидный и изысканно одетый, молодой человек, заметил:
   — Заплесневевшие старые законы совершенно не подходят к нашим требованиям. И все же каждый день давно умершие предрассудки одергивают и унижают нас.
   В данном случае Джардайн имел в виду закон запрещающий разработку залежей драгоценных камней: больной вопрос для Дерзких Львов, так как за месяц или два разработки залежей Волшебный гор сделал бы каждого из них миллионером.
   Выпившей не менее предыдущего оратора Кайпер Оффоу довольно громко выкрикнул:
   — Поставь это на голосование! Кто за? Кто против?
   Кайпера считали довольно нахальным и никто на него не обращал внимания. Он сам прокомментировал свое высказывания припевом из старой песенки:
 
   «не продавайте больше папочке спиртного
   от него он странный и буйный».
 
   Шугарт Ведер, который представлял консервативную точку зрения, заметил:
   — Несомненно эти старые правила надо привести в соответствие с новыми воззрениями, но это будет означать, что надо переписать Законодательство Заповедника. А оно может быть изменено только на Великом Конклаве Общества Натуралистов.
   — Ба! — проворчал Арлес, — Жди дожидайся. За эти годы они окостенели и превратились в странную подрасу на подобие йипи. Они не хотят перемен! Дай им только рыбку, да пригоршню водорослей, они сварят себе похлебку, а больше им ничего и не надо.
   — Давайте будем разумными, — нахмурился Кеди, — Мы всего лишь мелкие функционеры на службе у Общества, и хотим мы того или нет, но мы должны знать свое место.
   Арлес одним залпом выпил остатки вина в своей кружке.
   — Меня это не устраивает.
   — Ты либо должен смириться с этим, либо уехать. Таковы факты.
   — Ты Вук и думаешь, как и положено Вукам, — усмехнулся Арлес, — Я — Клаттук, и у меня другое мнение.
   — А кто-нибудь может мне сказать, где именно находится это Законодательство? — задал любопытный вопрос Шугарт Ведер, — его нет ни в Речном домике, ни на Штроме. Если кто-то хочет свериться с текстом, то куда ему обратиться?
   — Ха, ха! — воскликнул Кайпер, — Все оказалось просто шуткой! Законодательства нет и никогда не было! Мы все это время танцевали джигу под призрачную музыку!
   — Кайпер! — Джардайн нахмурился, — Пожалуйста, или говори что-то разумное, или плати за вино!
   — Или то и другое, — добавил Утер.
   — Именно так, — сказал Кеди, — но давайте раз и навсегда поставим точку над i в этом вопросе. Законодательство, очевидно, находится в Архиве Общества на Земле, а если какая-то темная душонка не знакома с этим документом, то может воспользоваться копией.
   — Дело не в этом, — возразил Джардайн, — неужели Законодательство написано так, что в нем была задумана бедность для населения станции Араминта? Трудно поверить, что кто-то был настолько скуп!
   — Как всегда, неверно, — возразил Утер Оффоу, — Законодательство написано Натуралистами, у которых на уме была только идея охраны.
   — И ничего кроме охраны, — добавил Кеди Вук.
   — Они все мирно померли, а мы страдаем из-за чьих-то ошибок, — простонал Арлес.
   Кеди издал смешок, напоминающий карканье.
   — Ошибки? Ерунда! Им нужны были на Араминте работники, а не миллионеры.
   — Странный народ, — вздохнул Джардайн, — И старый и нынешний.
   — Старые буквоеды в тесных штанишках, — объявил Кайпер, — Кому какое дело до того, что они хотят? Я знаю, что хочу я, и это для меня на первом месте!
   — Наконец-то Кайпер попал в точку! — воскликнул Клойд, — Браво, Кайпер!
   — Ему надо подождать Дворца Кошечки, — похотливо причмокнул Шугарт, — вот там он получит все, что хочет.
   — Во всяком случае, все, за что он сможет заплатить, — поправил Утер, — Кредит там не пройдет.
   — Так как с нами поедет Арлес, то мы можем поговорить об оптовых ценах, — выдвинул предположение Клойд Диффин.
   Арлес опустил свои тяжелые брови и уставился на крышку стола.
   — Я уже наслушался подобных разговоров!
   — Бросьте, братья по Рыку, — весело сказал Шугарт Ведер, — Давайте сосредоточимся на наших целях! Вчера я увидел объявление о продаже «Черной Андромеды» от которого у меня слюнки потекли!
   — Ну, слишком маленькая, — возразил Кайпер, — Я бы взял «Пентар-конквистадор», может быть с утопленными двигателями, для более элегантного вида!
   — У тебя, что вкуса нет? — фыркнул Джардайн, — А что ты скажешь о «Танкред Марк Двадцать»? Вот это настоящий стиль! Немного дороговат, конечно, но что такое деньги?
   — Сущая безделица, — согласился Клойд, — просто эликсир жизни.
   — Золотые слова, — вздохнул Утер, — В них звенят поэзия, младость фруктов и трепет юных весталок.
   — Весталок? — переспросил Кайпер, — Что такое «весталки»? Я уже достаточно взрослый, чтобы знать это.
   — Вот купишь, заплатишь и сам поймешь, — сказал Утер, — Это лучшее, что я могу посоветовать.
   — Деньги всегда были нашей самой большой проблемой, — заметил Шугарт, — хотя основы философии их добычи очень просты.
   — Хотелось бы мне их знать, — завистливо сказал Кайпер.
   — Ничего нет проще, — ответил Шугарт, — Во-первых, найди кого-нибудь, у кого они есть. Во-вторых, выясни, что этот кто-то желает больше денег. В-третьих, достань это ему. Срабатывает безотказно.
   — В таком случае, почему же ты еще не разбогател? — поинтересовался Кайпер.
   — Ты уже за сегодня и так достаточно наслушался полезных вещей, — с важностью возразил Шугарт, — Я предлагаю тебе сесть поудобней, выпить вино, а потом подремать и помечтать о весталках. В то время как более умные будут обсуждать важные проблемы.
   — Вон Намур, — заметил Джардайн, — Он то все знает о таких вещах… Эй, Намур! Присоединись-ка для разнообразия к Дерзким Львам.
   Намур повернул голову и посмотрел в сторону стола. Сегодня на его серебряных волосах с правой стороны было маленькое, но элегантное украшение из черного железа, сверкающий полированный кабошон, и единственный карбункул мерцающий томным жаром красной звезды. Неспешным шагом он приблизился к столу.
   — Трудности с наукой, как я посмотрю.
   — По крайней мере я, так тоже думаю, — сказал Клойд, — А за одно мы тут еще кое-что обдумываем. Подсаживайся! Джардайн, налей Намуру кружечку этого чудесного Сансери! Выпей, Намур!
   — Спасибо, — поблагодарил Намур, усаживаясь.
   Жилет из черной саржи и рубашка с высоким воротником придавали ему вид матадора. Намур сделал глоток вина и поднял высоко брови. Он удивленно заглянул в кувшин.
   — Сансери, говорите? Хорошее Сансери? Что они вам здесь подают? Эй, официант, подойдите пожалуйста. Что это за темная жидкость? Мне сказали, что это Сансери, но в это трудно поверить.
   — Это из бочонка, который мы называем резерв Дерзких Львов, сэр.
   — Понятно. Принеси-ка мне что-нибудь из бочонка с менее мутной жидкостью. Например, вполне подойдет что-нибудь вроде Лаверти Делассо.
   Утер тоскливо посмотрел на свою кружку.
   — По крайней мере, оно дешевое.
   — Шут с ним, с вином, — сказал Шугарт, — Наша проблема состоит в том, что мы хотим купить космическую яхту.
   — Ну, в этом нет ничего примечательного, — заметил Намур, — Я сам присматриваюсь к этому товару.
   — Правда? И на что же ты положил глаз?
   — Ну… даже не знаю. Может быть Мерлин, а может Межзвездное чудо.
   — А как ты собираешься за нее платить? — наивно спросил Кайпер.
   Намур рассмеялся и покачал головой.
   — Вы начинаете копать слишком глубоко!
   Шугарт повернулся к Дерзким Львам.
   — Может быть нам стоит принять Намура в наш синдикат? Это может приблизить желаемый момент для обоих сторон!
   — Что ты на это скажешь? — посмотрел Арлес на Намура.
   Намур задумчиво прикусил губу.
   — Мой любимый философ сказал: «В одиночку путешествовать не только быстрее, в одиночку путешествуешь вдвое быстрее, чем вдвоем, втрое — чем втроем и вчетверо быстрее, чем вчетвером».
   — Ха-ха! — воскликнул Утер Оффоу, — М как же зовут твоего философа-мизантропа?
   — Это Ронсель де Руст из Гальциона. И все же, я готов выслушать любое предложение, если оно мне выгодно, и если оно конкретное. Я не могу позволить себе тратить время на пустые разговоры.
   — Естественно, — согласился Шугарт, — Мы будем вполне откровенны и не собираемся вмешиваться в чужие планы.
   — И что же именно вы задумали?
   — Ну… у нас есть несколько идей, например, большой новый туристический курорт на Побережье Восходящего солнца. У нас не хватает капитала, но если вы гарантируете нам дешевую рабочую силу, мы для равновесия сможем получить банковский кредит. Мы собираемся сделать все под первый класс, казино, ресторан с кухней для космополитов и, естественно, с группой девушек йипи для услады клиентов.
   — Как вы думаете? — спросил оживленно Клойд, — Такое можно организовать?
   — Вам никогда не протащить такое через Хранителя.
   — Мы страдаем от финансовых проблем, — ударил кулаком по столу Джардайн, — а это великолепное решение этого вопроса! Он должен понять нас!
   Намур сделал глоток из кружки.
   — А что если он не захочет понимать? Вы не подумали, как на него можно надавить? А если да, то как?
   — Ну, попытаться убедить. В конце концов, какое дело до этого Натуралистам?
   — Как они сумеют нас остановить, если мы пойдем напролом? Я не думаю, что они рискнут использовать силу.
   — Хмм, — на мгновение Намур задумался, — На самом деле, они не слишком-то многочисленны, а половину из них составляют социальные идеалисты под названием ЖМСеры.
   — И все же, они претендуют на владение планетой, а для доказательства ссылаются на Законодательство, — сказал Утер Оффоу, которому винные пары ударили в голову.
   — В конце концов, мы именно об этом и говорим, — заметил Намур.
   — Да черт бы их всех побрал! — Шугарт снова ударил кулаком по столу. — И ЖМСов, и черные штаны и всех остальных вместе взятых. Дерзкие Львы настаивают на справедливости!
   — Успокойся, Кайпер, — сказал Кеди, — Ты что-то слишком разбушевался. Намур, ты хотел что-то сказать?
   — Я Дерзкий Лев, свободный и храбрый! — не унимался Кайпер, — Я так хочу денег, что уже чувствую их вкус!
   — Пожалуйста, Кайпер! Намур очень опытен в таких делах! Дай ему высказаться!
   — С удовольствием! Говорит, Намур, сколько душе твоей угодно!
   — Я скажу только одно, — начал Намур, — может быть вы не совсем правильно строите свои планы. Кадвол на пороге перемен, это чувствуют все. От этих перемен прибыль получат те, кто пойдет в ногу с изменениями и сможет влиять на них, а вовсе не те, кто будет просто скулить о былых днях.
   По лицу Кеди проскочила тень недоумения.
   — Я что-то не совсем тебя понимаю. Определенно…
   Намур только отмахнулся.
   — Я не предлагаю никаких планов! Я просто говорю о том, что лучше выиграть, действуя обдуманно, пусть даже силовыми методами, чем потерять все из-за того что просто сидеть в растерянности и заламывать руки.
   — А каким образом Сфера может расширить свое влияние в галактике? — оживился Арлес, — Не за счет же игры в фантики? Такого ни в жизнь не произойдет!
   — В одном можно быть уверенным, — сказал Намур, — Перемены уже в пути. Мы не сможем вечно держать йипи в стороне от долин Мармиона, а когда наступит время, то этот процесс может зайти намного дальше. И в конце концов, кто-то выживет, а кто-то погибнет. Я намереваюсь выжить.
   — Дерзкие Львы тоже выживут! — воскликнул Клойд.
   — Это похоже на разумное решение, — мягко сказал Намур.
   — Намур, ты кажется самый мудрый человек на всей станции Араминта, — хлопнул рукой по столу Джардайн, — не смотря на то что ты и Клаттук.
   — Спасибо на добром слове, — сказал Намур, поднимаясь из-за стола, — Ну, я побежал и оставляю Дерзких Львов мурлыкать в мире. Всем спокойной ночи.

4

   На следующее утро во время завтрака Шард обратил внимание на то, что Глауен казался каким-то задумчивым.
   — Что-то ты сегодня слишком тихий, — сказал он, — Как прошло вчерашнее собрание?
   Глауен оторвался от своих мыслей, которые витали далеко отсюда.
   — Полагаю, что все как обычно. Наслушался всякого разного с три короба, да вот только есть ли в этом хоть какой-то смысл.
   — Короче говоря, бурная активность, — усмехнулся Шард.
   — Я бы сказал уж слишком бурная. Никто, кажется, не замечает, где кончается здравый смысл и начинается обычная истерия… Временами я не могу поверить в то, что слышу.
   — Кеди докладывает Бодвину Вуку совсем другое, — заметил Шард, откинувшись на спинку стула.
   — И не сомневаюсь. Кеди, возможно, хуже остальных. Он наслаждается каждой минутой этой болтовни.
   — У Кеди еще мало жизненного опыта и он тугодум, — заметил Шард, — То, что тебе кажется бредом, он рассматривает просто как источник для поднятия духа и возможности сыграть предложенную роль.
   Глауен скептически хмыкнул.
   — Эта теория хорошо подходит для Кеди или Арлеса, они, все таки, участники труппы, но как можно объяснить поведение Намура, который, похоже, серьезно относится даже к сумасшедшим высказываниям Кайпера? Он что делает это из вежливости? Или он тоже просто играет роль? А может быть, у него на уме что-то другое? Мне трудно его понять.
   — Ну, в этом ты не одинок. Намур играет ту роль, которая ему в данный момент может принести пользу, а иногда делает это просто для практики. О Намуре я могу говорить целый день и все равно всего не расскажу.
   Глауен подошел к окну.
   — Не могу сказать, что мне нравится мне эта подпольная работа, — проворчал он, — Когда сидишь с ними, как полноправный Лев с задранным хвостом и рычишь по каждому сигналу, то чувствуешь себя полным идиотом.
   — У всякой работы есть свой конец. Я могу сказать, что ты уже добился одобрения Бодвина Вука, и если ты хорошо справишься с ролью Дерзкого Льва, то ты сделаешь себе достойную карьеру… не зависимо от того, какой у тебя будет ИС.
   — Еще одна невеселая тема для раздумий, — заметил Глауен, — До пересмотра статуса осталось всего лишь два года.
   — Ты уделяешь этому слишком большое внимание! Как-нибудь мы все уладим. Даже если мне придется уйти в досрочную отставку. А уж если случиться что-то совсем из рук вон плохое, то ты всегда можешь жениться на ком-нибудь из Дома.
   — Я не знал об этом. Похоже, Намуру никогда не нравилось такое решение.
   — У Намура для того, чтобы жениться была дюжина разных возможностей. Хотя Спанчетта не разрешила ему жениться на своей сестре, по крайней мере, так говорят слухи.
   — Что за мысль! Если уж я женюсь, что очень сомнительно, то у меня для этого есть кое-кто другой на уме.
   — Во всяком случае еще слишком рано задумываться о таких невеселых делах.
   — А я и не собираюсь спешить.
   Вскоре Шард вышел из комнаты и отправился по своим делам. А Глауен продолжал стоять у окошка и смотреть во двор.
   Утро было великолепным. На безоблачном небе ослепительно сияла Сирена. Сады у дома Клаттуков были хороши как никогда и мрачное настроение Глауена начало потихоньку рассеиваться.
   Теперь его голову посетили более приятные мысли. Он подошел к телефону и позвонил в Речной домик.
   Глауен с облегчением вздохнул, когда на его звонок ответила Вейнесс. Как только она увидела лицо Глауена, она тут же включила и свое изображение.
   — Доброе утро, Глауен, — ее голос звучал радушно, всего лишь с намеком на чопорность.
   — Мягко сказано. Оно великолепное!
   Вейнесс хлопнула в ладоши.
   — Как мило с твоей стороны сообщить мне об этом в столь ранний час.
   — Я может быть позвонил бы и пораньше, — скромно сказал Глауен, — но я хотел убедиться в происходящем.
   — Спасибо, Глауен. Я одобряю такую осторожность. Представляешь, если бы ты позвонил на рассвете, а мы бы, выскочив из кровати, обнаружили бы на улице проливной дождь, то все бы оказались в дурацком положении.
   — Совершенно верно, — Глауен заметил на Вейнесс темно-зеленую блузку с белыми манжетами и кружевным белым воротником, — А что это ты так разоделась? Ты куда-нибудь собираешься?
   — Это наше натуралистическое тщеславие, — улыбаясь покачала головой Вейнесс, — Мы просто не можем себе позволить, чтобы кто-то позвонил на рассвете и застал нас в неглиже.
   — Брось! Сейчас уже далеко не рассвет. Ты куда-то собралась.
   — Сказать по правде, сегодня к нам приехали гости со Штромы, поэтому мне сегодня надо быть паинькой. Да и одеться надо так, чтобы не подумали, что я какой-то сорванец-оборвыш.
   — Если ты будешь ходить чистенькой и продолжишь оставаться паинькой, тебе позволят на часик-другой покататься на лодке?
   — Сегодня? Когда приехали гости, среди которых и этот важный молодой философ Джулиан Бохост?
   — Ответ, похоже, будет отрицательным.
   — И сомневаться нечего. Если мы с тобой укатим на лодочке, оставив Джулиана на берегу, то по возвращении нас ждет очень холодный прием, а со стороны Джулиана, кроме высокомерных взглядов не на что будет и рассчитывать.
   — И после этого, он еще будет претендовать на звание философа?
   — На самом деле, мы как-то уж слишком унизительно думаем о бедном Джулиане. Это довольно приятный парень, хотя за ним замечена склонность закатывать экспромтом политические речи.
   — Хм, хотелось бы мне как-нибудь встретиться с этим чудесным молодым дарованием!
   — Это очень легко устроить. Джулиан очень общительный. А если ты не будешь его задевать, то он окажется очень приятным собеседником, — на какое-то мгновение, Вейнесс, казалось, задумалась, — Если ты ничего не имеешь против, то вполне можешь зайти к нам сегодня.
   — А почему бы и нет? — заметил Глауен.
   — Вот это говорит настоящий Клаттук! И в самом деле, почему нет? Но ты должен придти и разыграть официальный визит, а то мать, чтобы не затруднять Джулиану общение со мной, попросит тебя придти в другой день.
   — Официальный визит?
   — Это вполне обычно для Штромы и даже рассматривается, как комплимент хозяйке.
   — И не надо никакого приглашения?
   — Для официального визита ничего такого не требуется. Самое лучшее в этом то, что и она обязана вести себя радушно, — Вейнесс быстренько оглянулась, — Но ты должен соблюдать этикет.
   — Ну, это можно было бы не говорить. Я — Клаттук, но я не позволю супу стекать по подбородку.
   — Слушай внимательно! — Вейнесс сделала нетерпеливый жест. — На тебе обязательно должна быть шляпа, пусть хотя бы и та, в которой ты катаешься на лодке.
   — Понятно, продолжай.
   — Возьми красивый букет цветов, и отправляйся к парадному крыльцу Речного домика.
   — А затем?
   — Слушай внимательно! Здесь важна каждая деталь! Позвони и стой прямо перед дверью. Если дверь откроет мать, то ты должен сделать шаг к ней навстречу, вручить цветы и сказать: «Леди Кора, от моего дома вашему пришло это цветочное благословение!» Не больше, ни меньше. Этикет требует, чтобы мать приняла цветы и формально поблагодарила тебя. Не обращай внимания на то, что она скажет дальше, пусть даже она скажет что-нибудь вроде: «Спасибо, Глауен, но мы сегодня все больны». Сделай вид, что ты ее не слышишь. Сделай шаг вперед и протяни ей свою шляпу. Теперь она должна будет сказать: «Какая радость! И как долго мы сможем наслаждаться вашей компанией?» На это ты должен ответить: «Только сегодня!» Вот и вся процедура. И после этого ты желанный гость, на том же уровне, что и Джулиан.
   — А если дверь откроет не твоя мать, а кто-то другой?
   — Тогда ты должен сделать шаг вперед, но в дом не входи, встань так, чтобы нельзя было закрыть дверь, и скажи: «Я пришел с разговором к леди Коре Тамм». Затем подожди, пока не появится мать, а там делай то, что я тебе сказала. Все запомнил?
   — Боюсь, эта процедура меня смутит.
   — А вот Джулиан Бохост проделал ее с таким великолепным апломбом, что мать пришла в полный восторг.
   — Ну что ж, я тоже постараюсь подавить всякое смущение, — решительно заявил Глауен, — Я постараюсь собраться как можно быстрее.
   — Сегодня будет интересный денек, — пообещала Вейнесс.
   Глауен переоделся в официальный костюм, натянул на лоб и несколько набекрень мягкую шляпу и вышел из дома. Взяв у домашнего садовника букет прекрасных розовых нарциссов, он поспешил на юг, по Прибрежной дороге к Речному домику.
   Юноша остановился перед массивной парадной дверью и тут обнаружил, что сердце у него бьется сильнее обычного. «Неужели, я, в конце концов, такой трус? — пробормотал он сам себе, — Леди Кора очень милая женщина. Мне совершенно нечего бояться».
   Он одернул костюм, поправил букет цветов, сделал шаг вперед и позвонил в дверь.
   Мгновения проходили одно за другим. Дверь открылась и на пороге появилась сама леди Кора, облаченная в платье из темно-синей материи, отделанное красно-розовой тесьмой. Она взглянула на Глауена с легким удивлением, которое переросло в изумление, когда тот сделал шаг вперед и протянул ей букет.
   — Леди Кора, от моего дома вашему пришло это цветочное благословение!
   Наконец, леди Кора обрела дар речи.
   — Какие великолепные цветы, Глауен, мне очень приятно видеть, что ты знаком со старыми вежливыми манерами, даже если ты и не совсем понимаешь их происхождение, — она запнулась и несколько неуверенно продолжила, — Боюсь, что Мило и Вейнесс сегодня заняты. Но ты наверно встретишься с ними в Лицее. Я скажу им, что ты заходил.
   Глауен мрачно сделал шаг вперед, так, что леди Кора вынуждена была отступить. Он снял шляпу и сунул ее в непослушные руки хозяйки дома.
   — В самом деле, Глауен, какая приятная неожиданность! И как долго мы сможем наслаждаться вашей компанией?
   — К сожалению, только сегодня!
   Леди Кора закрыла дверь чуть громче, чем обычно.
   Глауен воспользовался удобным моментом и осмотрел комнату. Стены были покрыты потемневшими от времени дубовыми панелями, на полу — толстый ковер, затканный узорами черного, темно-красного, сочно-зеленого и салатного цветов и обрамленный темно-оранжевыми, белыми и красными линиями. У противоположной стены ряд стеклянных футляров демонстрировали разные редкости ранних дней освоения космоса.
   Леди Кора прошла вглубь передней, на какое-то мгновение в нерешительности замерла. Затем резко сказала:
   — Мы, естественно, Глауен, всегда рады тебя видеть, но…
   — Не надо ничего говорить, леди Кора, — поклонился Глауен, — Я очень рад, что сумел посетить вас.
   — Кто это, мама? — спросила Вейнесс, заходя в комнату.
   Она уже успела сменить свою темно-зеленую блузку на светло-бежевую тунику, которая по цвету вполне соответствовала ее коже; в полумраке ее глаза казались большими и светящимися.
   — Глауен? Как я рада видеть тебя!
   — Глауен пришел как официальный гость, — сказала леди Кора, — не взирая на те неудобства, которые могут вызвать для него другие наши гости.