Веснина Елена. Тернистый путь

   Из него высыпались украшения. Какое-то время братья растерянно смотрели на свою находку, а потом, очнувшись, бросились подбирать.
   Жора схватил подвеску и попробовал ее на зуб.
   — Вот хрень! Да это не золото! — разочарованно протянул он.
   — А что? Серебро? — рассматривал Толик украшения.
   — Нет. Ерунда какая-то… дешевка. Железяки какие-то…
   — Значит, мы не сможем их дорого продать? — разочаровался Толик.
   — Кому они сдались? — вздохнул Жора и, подумав, сгреб украшения обратно в шар.
   — Ладно, не выбрасывать же. Давай пока в старом доке спрячем, чтобы батя не нашел. А потом решим, что делать. Может, как цветной лом сдадим.
   — Точно. Все-таки деньги… — согласился Толик. Жора спрятал шар за пазуху, и они пошли к маяку.
   Добравшись до места, Жора и Толик стали присматривать удобное место. Толик пытался пристроить шар то в одном месте, то в другом, но шар был все время виден. Жора не выдержал, подошел и отобрал у него шар.
   — Дай сюда. Придурок! Сейчас дождешься, что нас батя застукает!
   — Сам попробуй, — обиделся тот.
   Жора оглянулся и быстро отогнул лист железа у стены. Спрятав шар в углубление и прикрыв его сверху, он с превосходством глянул на Толика:
   — Глаза иметь надо. И вот здесь чуть-чуть.
   Он постучал себя пальцем по лбу. Толик обиженно сжал кулаки, но в этот момент дверь распахнулась и в помещение вошел отец. Братья замерли, а отец окинул их взглядом и усмехнулся:
   — Вот вы где! А я слышу — что за шум? Никак, мои сыночки из катакомб выбрались?
   Братья переглянулись, и Жора буркнул:
   — Выбрались… Ты зачем нас там бросил?!
   — Фонарь разбил, веревку забрал, — подхватил Толик.
   Смотритель усмехался с видом хозяина положения.
   — Я? Вы не заболели, сынки? Я просто фонарь уронил… А потом искал вас в темноте, искал… Вы куда делись-то?
   — Батя, не прикидывайся. Ты нарочно хотел, чтоб мы обратной дороги не нашли, — мрачно стоял на своем Жора.
   — Папа, как ты мог?! Ты бросил нас там одних! Без воды, без еды! Мы же могли погибнуть! — возмущенно вторил Толик.
   Отца явно радовал растерянный и потрепанный вид сыновей: он считал, что они получили по заслугам.
   — Ишь, какие нервные! Небось полные штаны наложили?… Не боись, Толик, папа все рассчитал. Человек четыре дня без воды прожить может, так я вас через три дня нашел бы и вывел из катакомб.
   — А если б не нашел? — крикнул Жора.
   — Да я там каждый закуток знаю. А вам, стервецам, — наука! Не будете в следующий раз отцовскую заначку искать, — строго сказал отец.
   — Какую заначку, пап? Да мы так просто пошли… из интереса… — попытался оправдаться Толик, но отец только хмыкнул:
   — Ага, в казаков-разбойников поиграть. Пристально, с угрозой смотрел он на них.
   — Это не только мне отложено. Это всем нам на черный день. Ясно?! А вам так и хочется туда поскорее лапы запустить!
   — Да нет же… — испуганно пробормотал Толик. Но Жора не собирался уступать:
   — И когда уже этот черный день наступит?! Я уже прямо жду его с нетерпением! — заявил он.
   — Цыц! Разгавкался, щенок! Я тебе хвост-то прищемлю! — пригрозил отец и поднес к носу Жоры увесистый кулак.
   — Это видел? Помнишь, как называется? Так вот: узнаю, что стырили хоть копейку, — убью. Так и знайте.
   Таисия вызвонила Полину и договорилась о встрече. Вскоре они стояли друг напротив друга. Таисия изо всех сил пыталась держать себя в руках.
   __ Что ты хотела? — спокойно начала Полина.
   — Ничего особенного. Просто пришла посмотреть тебе в глаза. Тебя не мучает совесть? — со злобной усмешкой спросила Таисия.
   — А почему она меня должна мучить? — занервничала Полина.
   — Да потому что это из-за тебя у меня никого не осталось! Мой муж от меня ушел, моя дочь переехала к твоему сыну! Ты все забрала себе! Все у меня отняла! — истерично продолжала Таисия.
   — Тася, постой. Я перед тобой ни в чем не виновата! Я не хотела, чтобы Виктор уходил из семьи… — попыталась успокоить ее Полина.
   Но Таисия ее перебила:
   — Неужели ты думаешь, что я тебе поверю?! Да ты спала и видела, как его от меня утянуть!
   — Неправда. Это было только его решение. И Катя с Лешей тоже самостоятельно решали, где им жить. И если они выбрали мой дом, нашу семью, то, может быть, тебе стоит подумать, почему? — пошла в наступление Полина.
   Таисия язвительно спросила:
   — Может быть, ты еще скажешь, что это я во всем виновата?
   — Да, Тася. Ты виновата сама, — согласилась Полина. Таисия с ненавистью выдохнула:
   — Ловко ты все повернула! Я же еще и виновата! Может быть, это я уже четверть века всем морочу головы? Зачем ты вышла за Бориса? Почему не отпускаешь Виктора? Ты уже определись наконец — и дай нам всем спокойно жить!
   — Успокойся, Тася. Я не претендую на твоего мужа. Что ты ворошишь то, что было двадцать пять лет назад? У нас с тобой есть более важные проблемы, — пыталась вразумить ее Полина.
   — Какие? — взвилась Таисия.
   — Ты не забыла, что наши дети собираются пожениться? Может быть, лучше мы обсудим, как будем готовиться к их свадьбе? — мягко напомнила Полина.
   Таисия огрызнулась:
   — Нет, дорогая! Ничего я с тобой обсуждать не буду! Разве ты посоветовалась со мной, когда Катя переезжала к вам? Разве ты подумала, каково мне будет остаться одной в пустом доме?!
   — Ну что ты делаешь из мухи слона? Жена к мужу в дом жить пришла, — пожала плечами Полина.
   Таисия усмехнулась:
   — Она к вам пришла, вот пусть и живет. Зачем ей в таком случае свадьба? Сами устраивайте, если хотите. А я палец о палец не ударю!
   Она с вызовом посмотрела на Полину. Полина не сдержалась:
   — Можно подумать, мне нужна эта свадьба? Да если честно, мне твоя Катя вообще не нравится. И я не горела желанием видеть ее у себя в невестках!
   — Тогда зачем лицемеришь? Скажи ей, что она не годится для твоих принцев. И мы забудем о вашей семье, как о ночном кошмаре! — выкрикнула Таисия.
   — Да как же ты не понимаешь?! Мой сын любит твою дочь. И ради его счастья я буду терпеть ее в своем доме и буду делать все для того, чтобы он был счастлив! — перешла на крик и Полина.
   — Конечно! Тебе не привыкать притворяться! Ты всю жизнь врешь! И мужу, и детям! Строишь из себя праведницу, а сама подлая и двуличная! — желчно усмехнулась Таисия. — Может быть, ты думаешь, что я тебе завидую? Да мне тебя жаль, Полина! Ты всю жизнь живешь с нелюбимым мужем! Ты и Катю мою ненавидишь, а готова терпеть ее в своем доме и прикидываться хорошей свекровью. А ради чего? Перед кем ты комедию ломаешь?
   Полина тяжело вздохнула:
   — Я не играю, Тася. Я живу. Да, я готова чем-то поступиться ради моей семьи. Именно поэтому я и сумела ее сохранить. А от тебя ушли все.
   — Потому что я не умею кривить душой. И всегда отстаиваю свое мнение! — самоуверенно заявила Таисия.
   — А разве это принесло тебе счастье? — спросила Полина и заглянула ей в глаза.
   Повисла напряженная пауза. Женщинам иногда трудно понять друг друга. Почти невозможно. Но когда они высказали друг другу все, то обеим немного полегчало, хотя ничего не изменилось. Ничего.
   Римма сидела на нарах и наблюдала за Машей, которая нервно ходила по камере, не находя себе места. Осторожно Римма завела старую песню:
   — Ты подумай над моим предложением. Я немного подучу тебя, и ты очень быстро сможешь управлять своим даром. Я сама этим профессионально занимаюсь…
   — Профессионально? Разве у нас где-то учат на экстрасенсов? — продолжая ходить по камере, спросила Маша.
   — Сверхъестественные способности заложены природой в каждом человеке. И их просто нужно грамотно развивать. Вот лично я закончила три ступени курсов ясновидения, имею диплом Академии гадания и предсказаний… — стала перечислять Римма.
   Маша удивилась:
   — Я думала, для этого надо иметь дар…
   — Конечно, есть люди более одаренные, чем остальные, но им тоже надо учиться и совершенствоваться… Вот ты, например, очень способная. Я вижу. И под моим руководством можешь заработать очень даже неплохие деньги…
   Маша прервала ее:
   — Меня деньги не интересуют.
   — Но это труд, трата своих сил, нервов… А любой труд должен быть адекватно оплачен, — возразила Римма.
   — Я считаю, что если ты хочешь помочь человеку, то нельзя за это что-то требовать, — уверенно ответила Маша.
   Римма пыталась ей хоть что-то втолковать:
   — Но если ты пойдешь работать ко мне в салон, то сможешь помогать не кому-то одному, а многим людям. Ко мне знаешь сколько обращаются!
   Маша наконец остановилась, задумалась, но потом вновь начала нервно ходить. Римма не выдержала:
   — Ну что ты все ходишь? Сядь, давай поговорим по-человечески!
   — Не могу… Как-то… на душе неспокойно… Римма насторожилась:
   — Правда? А почему? Ты что-то чувствуешь? Маша опустила голову и кивнула:
   — Да. Сейчас происходит что-то очень плохое…
   — Что? С кем? — требовательно спросила Римма. Маша тихо ответила:
   — Он сейчас с ней…
   Римма с интересом наблюдала за взволнованной, погруженной в себя Машей, которая села на нары и закрыла лицо руками.
   — Маша! Что случилось? Кому-то плохо? Скажи? — повторила Римма и с удивлением обнаружила, что Маша горько плачет.
   — Мне плохо… Мне. Потому что она с ним… Ну почему все так несправедливо?! — Слезы катились градом по Машиному лицу.
   Римма наконец догадалась:
   — С ним — это с Лешей, да?
   Маша удивленно посмотрела на нее сквозь слезы и всхлипнула:
   — Откуда вы знаете? Римма свысока улыбнулась:
   — Ну я же все-таки ясновидящая. Значит, у него есть девушка?
   Маша кивнула:
   — У него — невеста. Но только я чувствую, что она его совсем не любит. Она уже предала его один раз. И опять предаст, если с Лешей что-нибудь случится.
   — А ты, значит, любишь его совершенно бескорыстно? — внимательно посмотрела на нее Римма.
   Маша еле сдержала слезы:
   — Да. Мне ничего не надо, лишь бы он был счастлив… Но теперь все кончено. Ничего больше не будет. Никогда.
   Не выдержав, она вновь разрыдалась. Римма пыталась ее утешить.
   — Не плачь, все у тебя еще будет. Ты такая молодая, симпатичная. Не Леша, так другой. У тебя еще от женихов отбоя не будет.
   Маша всхлипнула:
   — Мне не нужен другой. Мы с Лешей словно одно целое. Я его чувствую… как себя. Если у него болит, то и мне больно. Мы как будто на одну волну с ним настроены. А теперь он не захочет меня видеть! Будет думать, что я действительно хотела его убить!
   Римма пораженно смотрела на нее:
   — Постой. Так это ты на Лешу покушалась? Его свадьбе хотела помешать? — Римма даже присвистнула. — Ну тогда, подруга, дело гиблое! Если ты его любишь, значит, у тебя мотив был!
   — Но вы же верите мне, что я ни при чем?! — взмолилась Маша.
   — Я-то верю. А вот следователь… — многозначительно покачала головой Римма.
   — А мне все равно, что думает следователь! Мне важно, чтобы Леша в это не поверил! Если он решит, что я на него покушалась, мне и жить тогда незачем! — горячо сказала Маша и расплакалась еще сильнее.
   Римма задумчиво смотрела на плачущую Машу. И у ведьмы иногда бывают нештатные ситуации, в которых трудно разобраться.
   Зинаида собирала вещи Сан Саныча и беседовала с забежавшей на минутку Анфисой.
   — Ох, не знаю, Анфиса… Боюсь я Саню из больницы забирать… Не долечился он… А там все же врачи рядом.
   Анфиса сочувственно закивала:
   — Да. Сотрясение мозга — не шутка. Мало ли что может дома случиться…
   — Да я понимаю! А он уперся: домой — и все! Упрямый, — сетовала Зинаида, расстилая на гладильной доске пиджак. — Но, с другой стороны, дома все-таки спокойнее. Там столько людей в больнице, шум, гам… А ему тишина нужна. Да и мне легче, что он на глазах будет.
   — Вот это верно. Ты ему лучший уход обеспечишь. А то уже извелась вся: то к Маше в тюрьму бежишь, то к нему в больницу… — поддержала ее Анфиса.
   Зинаида вздохнула:
   — Не хватает мне его, Анфиса. Он и пожалеет, и посоветует… А одна я просто не знаю порой, что делать…
   — Вот видишь, получается, что правильно ты Саныча забираешь. Всем так лучше будет. — Неожиданно она спохватилась: — Ой, Господи! Заболталась я с тобой! Ведь на минутку заскочила. У меня ж там каша на плите! Побегу я.
   — Беги. Я тоже сейчас пиджак доглажу и в больницу пойду, — кивнула ей Зинаида и принялась гладить пиджак.

* * *

   Рабочий день выдался напряженным, и Буравин не заметил, как на него постепенно навалилась усталость. Встав, он принялся разминать затекшую спину, массировать шею. Самойлов, который просматривал бумаги, поднял голову и усмехнулся:
   — Что, неудобно спалось, Витя? Диванчик у нас тут короткий.
   Буравин ответил со смущенной улыбкой:
   — Да. Я уже подумал: может, купить побольше, раскладной… Как думаешь?
   — Ты хозяин, ты и решай. Если ты собрался каждую ночь теперь в офисе ночевать, то покупай, — пожал плечами Борис.
   — Ну… эту, пожалуй, еще переночую. А потом квартиру сниму.
   Самойлов укоризненно смотрел на него:
   — Зря ты ушел от жены, Витя. Мой тебе совет: не майся дурью. Вернись домой.
   — Нет, — помрачнел Виктор.
   — Поздно в нашем возрасте что-то менять. Да и смешно. Оба седые уже, а туда же… все отношения выясняете. Вам внуков пора нянчить, а не сходиться-расходиться… — начал увещевать Борис, но Буравин с досадой повернулся к нему:
   — Ну как ты не понимаешь?! Я не могу больше. Не могу! Чувствую, что еще чуть-чуть — и сорвусь.
   — Что у вас произошло? — удивился Борис.
   — Ничего особенного… просто Таисия меня раздражает. Каждым жестом, каждым словом… Только сейчас увидел, как она непроходимо глупа…
   Самойлов неодобрительно нахмурился:
   — А тебе не кажется, Витя, что это просто непорядочно? Неужели мне надо тебе объяснять, что настоящий мужчина не имеет права так поступать?
   — Как? И что, по-твоему; непорядочно? — недоуменно посмотрел на него Виктор.
   — Мы с тобой тоже не молодеем, Витя… И стыдно бросать стареющих жен. Они же не виноваты, что теперь уже не те длинноногие девочки, по которым мы раньше сходили с ума, — вздохнул Борис.
   — Но… Тасин возраст здесь ни при чем. Дело в ее характере… в ее натуре… в ее мышлении. Мы с ней совершенно разные люди! — пытался объяснить Виктор.
   Но Борис прервал его с мрачной иронией:
   — И тебе понадобилось всего-навсего двадцать лет, чтобы это понять? А разве в молодости она была умнее? Или характер был лучше?
   Буравин слушал его, опустив голову.
   — Так что мой тебе совет, Витя: вернись домой. Таисия уже извелась вся. А как страдает от твоих фокусов Катя, я тебе вообще передать не могу. Больно смотреть, — и Борис с дружеским участием положил Буравину руку на плечо. — Вернись. Погулял, пошумел — и хватит. Всем так будет лучше. Семья, Витя, — это святое.
   Буравин поднял глаза и посмотрел на Самойлова в упор:
   — Я знаю, почему ты так печешься о моей семье. Потому что боишься, что рухнет твоя.
   Самойлов резко убрал руку с его плеча:
   — Вот ты и выдал себя, Виктор! Признайся, ты хочешь увести у меня жену. Свою семью разрушил, теперь тебе моя покоя не дает?! Имей в виду, я тебе этого не позволю!
   — Интересно, как? Неужели ты думаешь, что сможешь нам помешать, если мы с Полиной решим быть вместе? Не сможешь! — в запале выкрикнул Виктор.
   Борис с угрозой придвинулся к нему:
   — Только попробуй! Если я узнаю, что ты… Что вы с Полиной…
   Буравин спокойно выдержал его взгляд:
   — Успокойся, Боря. Честно скажу, я был бы счастлив, если бы Полина выбрала меня… Но она хочет сохранить семью. И я уважаю ее решение. Так что тебе нечего опасаться.
   — Я не опасаюсь. Я просто предупредил тебя, что все знаю. Вы у меня оба на виду, и если что… — предупредил Борис, но уже спокойнее.
   — По себе всех судишь, Боря? Ты Полину подозреваешь, потому что у самого рыльце в пушку? Что ж, я тебя прекрасно понимаю. Лучший способ защиты — нападение.
   Самойлов был сбит с толку, он растерянно смотрел на Буравина.
   — Не понял. Это ты на что намекаешь?
   — На твои отношения с нашей секретаршей. Самойлов резко повернулся и посмотрел Буравину в глаза. Тот с вызовом встретил его взгляд:
   — Удивлен? Да, я прекрасно понимаю, что у тебя что-то с Людмилой.
   Самойлов не выдержал взгляда Буравина и смутился:
   — Как тебе в голову могло прийти? Я и Люда… Ничего между нами нет, тебе показалось.
   — Не отпирайся. И не бойся, я не побегу закладывать тебя Полине. Не хочу, чтобы она переживала.
   — Зачем тогда эти дурацкие расспросы?
   — Просто мне неприятно: мне ты читаешь нотации, а сам бегаешь от стареющей жены к молоденькой секретарше, — объяснил Буравин.
   Да уж, у каждого свой скелет в шкафу. Чего только ни происходит в сложной мужской жизни. И как часто все происходящее понимается окружающими превратно, то ли потому, что каждый думает о тебе хуже, чем ты заслуживаешь, то ли по какой другой причине. Куда денешься от вечного любовного треугольника и таких же вечных историй с секретаршами!

* * *

   Зинаида вышла из дома, заперла дверь и поспешила в сторону больницы. Все ее мысли были заняты Сан Санычем, и она не заметила, что из-за угла за ней наблюдал Лева.
   Крадучись, он прошел на крыльцо дома и стал ковыряться в замке отмычкой, оглядываясь, чтобы убедиться, что его никто не видит. Наконец дверь поддалась, и Лева вошел в дом. Он начал с кухни: лихорадочно шарил по кухонным шкафчикам, вынимал пакеты, заглядывая в каждый. Быстро выдвигал ящики, быстро просматривал их содержимое.
   Потом сел на корточки, вынул банки с крупами и начал их перетряхивать, высыпая на пол крупу. Но бриллиантов нигде не было. Постепенно лицо Левы становилось напряженным и злым.
   — Ну и где же мы их прячем? Куда мы их заныкали? — злобно шептал он.
   А в это время Сан Саныч снял с себя больничную одежду и переоделся в свою родную. Надевая пиджак, он с надеждой пошарил по карманам, прощупывая швы. Зинаида с укоризной наблюдала за ним:
   — Ну что ты там все ищешь, горе мое? Я же сказала: все барахло твое повыкидывала, а то не карманы, а помойка настоящая!
   — У меня там все нужное было, Зин… — обеспокоенно твердил он.
   — Что нужное? Уже все уши прожужжал! Ну что за барахольщик?! Все. Забудь. Уже сто раз тебе повторила: ничего там в твоих карманах не было ценного, — раздраженно отмахнулась Зинаида.
   — Ну кто тебя просил, Зин? Не надо было… — продолжал сокрушаться Сан Саныч.
   — Как это не надо?! Отстирала, отпарила, хоть на приличного человека стал похож! — И она любовно погладила Сан Саныча, поправляя на нем воротник рубашки.
   Зашел врач и протянул Зинаиде выписку:
   — Собрались?
   — Да. Спасибо. Сейчас пойдем, — взяла бумагу Зинаида.
   — Все-таки рановато вы его забираете… Постарайтесь дома соблюдать режим. Побольше лежать, не перегружаться, никакой физической работы…
   — Что вы, доктор! Будет лежать. Ничего делать не дам, — уверенно заявила она.
   — Хорошо. А если вдруг появятся жалобы, сразу ко мне. Со здоровьем не шутите! Договорились?
   — Конечно. Обязательно. Спасибо, доктор, — закивала Зинаида и, подхватив Сан Саныча под руку, вывела его из палаты.
   Потихоньку они добрались до дома. Уже когда они поднялись на крыльцо, Сан Саныч увидел, что дверь дома не заперта. Он спросил удивленно:
   — Чего это ты двери не запираешь? Воров не боишься?
   — Ой, Саныч, это я за тобой так торопилась, что обо всем на свете позабыла… — сокрушенно покачала головой Зинаида.
   — Ну уж прям… — пробормотал довольный Сан Саныч.
   — А то! Заставил меня поволноваться! Вот, седины мне прибавил… — кокетливо добавила она.
   — Да брось, Зин, нет у тебя седины! Ты у меня как молоденькая… — улыбнулся он, и Зинаида улыбнулась в ответ, они очень соскучились друг по другу. В лирическом настроении они вошли в дом.
   Лева в это время обыскивал чердак. Он тихо бормотал:
   — Ну и где мне их искать? Где искать?
   Лева подошел к кровати Сан Саныча, поднял матрас, откинул подушку — пусто. Заглянув под кровать, он достал портфель Сан Саныча, открыл и начал шарить.
   И тут внизу раздались шаги. Лева замер. Так, хозяева вернулись! Этого только не хватало!
   В это время Зинаида и Сан Саныч зашли в кухню и застыли, увидев настоящий погром: на полу — высыпанные крупы, из тумбочек кто-то все выгреб и свалил на пол, дверцы шкафов открыты.
   — Саныч, что это такое? — Зинаида просто оторопела. Она в первый раз видела свою кухню в таком беспорядке. Рассыпанная крупа жалобно поскрипывала под ногами.
   — Кто это сделал? — Зинаида представить себе не могла, что кто-то ей до такой степени враг.
   — Не догадываешься?
   — Кто-то влез к нам в дом! — предположила Зинаида.
   — Тише, Зина, — вдруг насторожился Сан Саныч. Он прислушался.
   — Воры! У нас что-то искали! — громким шепотом объявила Зинаида.
   — Я и хочу понять, может, они еще здесь? — тоже шепотом сказал Сан Саныч.
   Тут на чердаке что-то упало, раздался глухой звук.
   — Ты права, Зина. Это воры. Они до сих пор здесь, — сказал Сан Саныч и решительно направился на чердак.
   — Зина, запри входную дверь, чтобы они не сбежали, — попросил он на ходу.
   — Саныч, постой! Палку возьми, — протянула ему скалку Зинаида. Старики были готовы защищаться как положено, до конца.
   Лева же в панике метался по чердаку, соображая, как незаметно удрать. Ничего, кроме окна, он не нашел, поэтому вылез через окно на крышу, прошел до края и, секунду помедлив, прыгнул с крыши. И вовремя, потому что Сан Саныч уже зашел на чердак со скалкой наизготове.
   — Ну, гады, сейчас я вас!
   Сан Саныч остановился и увидел, что чердак пуст. Первое, что он проверил, это мешочек с бриллиантами. Мешочек был на месте. Потом только Сан Саныч оглядел чердак, заметил открытое окно и понял, что вор уже сбежал.
   Лева же, в порванном пиджаке, прихрамывая, бежал переулками, подальше от дома Никитенко. Он перелез через какой-то забор и скрылся в подворотне.
   Сан Саныч вернулся на кухню и доложил:
   — Там уже никого нет. Видно, сбежали через окно. Зинаида оглядела кухню.
   — Ничего не пропало, только все вверх дном перевернули! Что этим ворам было нужно? Как будто у нас есть что красть!
   — Точно. Красть у нас нечего, — поспешно согласился Сан Саныч. — Может, наш дом перепутали с каким-то другим?
   Зинаида только плечами пожала да взялась за уборку.
   — Ладно, Зина. Будем считать, все обошлось. А этот кошмар я помогу тебе устранить.
   — Да, помоги. Мне к Маше на свидание пора. Не знаю, как я с ней говорить буду. На сердце так тяжело…
   — Ты должна ее успокаивать, говорить, что все обойдется, — наставлял Сан Саныч.
   — Дело скоро передадут в суд, Машу посадят в тюрьму. Как тяжело врать, говорить, что все хорошо, когда у самой нет никакой надежды.
   — Зина, не отчаивайся. Мы что-нибудь придумаем.
   — Ой, да что мы с тобой можем придумать? — махнула рукой Зинаида.
   Сан Саныч принялся устранять последствия разгрома. Теперь ему следовало кое о чем подумать.

* * *

   Конечно, Римма скрасила Машину тюремную жизнь и своим присутствием, и Левиной прекрасной ресторанной едой.
   Маша уплетала все, что было принесено Риммой, с большим аппетитом:
   — Никогда такой вкуснятины не ела!
   — Обожаю Левины крылышки, — поддержала ее похвалу Римма. — В смысле, куриные. Они у него в ресторане — фирменное блюдо. Лева туда что-то такое добавляет, какую-то приправу. Причем никому не говорит, какую. Секрет.
   — Вкус просто неповторимый.
   — Ела бы и ела! Наверное, если бы с Левой не развелась, весила бы уже сто килограммов. — Римма посмотрела на себя так, как будто все эти сто килограммов на ней уже были. Маша улыбнулась.
   — Вот ведь наелась уже, а не могу удержаться, еще хочу! — плотоядно сообщила Римма. Он взяла крылышко, откусила и вдруг вскрикнула:
   — Ой, зуб! Прямо на нерв! Я косточку прикусила!
   — Сильно болит? — сочувственно спросила Маша.
   — Да хоть на стену лезь! Это жадность моя, зачем я взяла это дурацкое крыло!
   — Может, врача позвать?
   — Да у него, кроме зеленки, ничего нет! Теперь буду умирать от боли!
   Слезы навернулись у нее на глаза.
   — Подожди, не плачь. Дай я попробую, — предложила Маша. Она подошла к Римме, провела рукой у щеки, даже не дотрагиваясь, Римма поморщилась и вдруг замерла.
   — Ой, мамочки, прошло. Раз, и все. Не болит! — удивленно сообщила она. — Не могу поверить… Боль не возвращается. Такого не может быть! Уж если я его задевала, мне на целый день были обеспечены муки адские.
   — Не болит, и слава Богу, — просто сказала Маша.
   — Но это ты боль сняла! И очень качественно! Как ты это делаешь?
   — Я просто увидела твою боль и постаралась ее убрать.
   — И ты так просто об этом говоришь? Это же просто чудо! — восхищенно сказала Римма.
   — Римма, перестань. — Маша не хотела снова разговаривать на неприятную для нее тему.
   — Нет, ты послушай меня! У тебя же сильнейший дар целителя! Да ты еще больший уникум, чем я предполагала!
   Римма встала и взволнованно заходила по камере.
   — А что ты чувствуешь в тот момент, когда снимаешь боль?
   — Ничего особенного. Просто само так получается.
   — Это обязательно нужно использовать! — настаивала Римма. — Ты знаешь, сколько вокруг людей, которым ты можешь помочь?! Да это просто знак Божий, что мы с тобой в одной камере оказались!
   Знаешь, Маша, ни одно событие в жизни не происходит просто так — любая встреча для чего-то нужна!