Веснина Елена. Тернистый путь

   — Хорошо, я посижу, — тихо согласилась Людочка.
   — Вот и славно. А то что же получается, отдали приглашение и бежать. Кстати, передайте Борису, что я обязательно буду. Правда, без жены. — На последней фразе Кирилл Леонидович сделал небольшой акцент.
   — Хорошо, я передам.
   — А вы тоже приглашены?
   — Нет, — смутилась Людочка. — Я ведь просто секретарша.
   — Ай-яй-яй! Непорядок. Я скажу Боре, чтобы он вас тоже пригласил. Обязательно.
   — Ну что вы… — начала было Людочка.
   — Мне очень приятно, что именно вы принесли мне приглашение, — мягко перебил ее Кирилл Леонидович.
   Впервые не Людочка приносила кофе, а ей его принесли. Нельзя сказать, что это было легкое мероприятие — пить кофе у вице-мэра в кабинете. Но Людочка вложила в эту простую процедуру все свое женское умение и выдержала это испытание с честью.
   — Спасибо за кофе, но мне правда пора, — сказала она, аккуратно поставив чашечку на блюдце.
   — Очень жаль, что вы меня покидаете… — Голос вице-мэра был действительно грустным, как будто он терял кого-то родного.
   — Работа есть работа, — по-деловому ответила Людочка.
   — Я понимаю. Но, надеюсь, мы еще с вами увидимся?
   Людочка потихоньку пятилась к двери:
   — Да, да. Конечно. Как только будет необходимость… До свидания.
   Кирилл Леонидович посмотрел на закрывшуюся дверь с задумчивой улыбкой.
   — До свидания, — сказал он поблескивающей двери.
   А возбужденная неожиданно ласковым приемом начальства Людочка стала срочно звонить Самойлову.
   — Борис Алексеевич, я звоню, чтобы сказать, что отдала приглашение вице-мэру.
   — Секретарше или лично в руки? — уточнил Самойлов.
   — Лично в руки. Как вы и просили.
   — Отлично. Хорошо, что ты его застала.
   — Да… — замялась Людочка.
   — Что-то не так? Говори.
   — Понимаете, мне показалось, что он как-то странно себя со мной вел…
   — В каком смысле?
   — Ну… Был как-то чересчур внимателен, что ли… — Людочка никак не могла подобрать слова.
   — А! Клеился, что ли? — догадался Самойлов.
   — Ну да, можно и так сказать, — подтвердила его догадку Людочка.
   — Людочка, не обращай внимания. Кирилл Леонидович просто очень любит комплименты девушкам говорить… Но не более того. Так что успокойся, не обращай внимания.
   — Я поняла, — с облегчением ответила Людочка.

* * *

   Смотритель решил основательно пропесочить нерадивых сыновей, которые все делали по-своему, стало быть по-глупому, а не так, как отец учит.
   — Ну как дела? В катакомбы больше не тянет? Денежки мои поискать? — спросил он их после длительной и суровой беседы. Оба сына сидели перед ним, понурив головы, и молчали.
   — Я вас спрашиваю! Языки, что ли, проглотили?
   — Нет, не тянет, — выдавил Толик.
   — То-то же. Уже хорошо. А делами вы собираетесь заниматься? Отвечайте!
   — Собираемся, — сказал Жора.
   — Долго собираетесь! Я вам за инвалидом сказал следить! И почему после этого я вижу вас здесь?
   — Да куда он денется… — отмахнулся Жора. — Он же калека!
   — Ага, калека. А не вы собственными глазами видели, как этот инвалид в парке с девкой отплясывал? Так вот, если мог танцевать, сможет при случае и деру дать. А мне скоро ответ перед человеком держать, про бриллианты докладывать. Причем на такую сумму, что если вы ее во сне увидите, то не проснетесь!
   — Мы завтра с утра начнем, — пообещал Жора.
   — И займитесь им вплотную! Хватайте его за жабры и волоките ко мне срочно! Усвоили?
   — Да… — подтвердил Толик.
   — Приволочь сюда этого Лешу не проблема, — сказал Жора. — Только он же один не остается.
   — Возможно, — согласился смотритель. — И что? Да, допустим, вчера он гулял со своей девкой. Пусть даже так. Вы что, вдвоем с девкой не справитесь?
   — С какой девкой? С сиделкой? — уточнил Толик.
   — На хрена ему теперь сиделка? С невестой своей. С Катей, кажется.
   — Реально поправился паренек, — усмехнулся Жора.
   — А сиделка его в СИЗО уже который день. Весь город знает, — проинформировал Толика отец.
   — В тюряге? За что? — удивился Толик.
   — Не важно. Главное, нет ее рядом с инвалидом. Осталась только невеста. С ней одной вы легко справитесь. Все! Инструктаж окончен.
   Смотритель ушел, очень довольный проведенной беседой.
   — Круто! — сказал Жора Толику, когда отец ушел. — Я не знал. Твою-то посадили. Наверное, рыльце в пушку. А на вид и не скажешь, что девка из наших.
   — Я должен ее навестить, — решил Толик.
   Он отправился в милицию, купив по дороге букет цветов. Более глупую покупку перед походом в СИЗО трудно было сделать. Но Толик поступал не по логике вещей, а по велению своего любящего сердца.
   Так с цветами он и зашел в приемную и натолкнулся там на следователя.
   — День добрый! А как тут можно на свидание попасть? К арестованным? — просто спросил он, не замечая комичности ситуации.
   — На свидание? — переспросил следователь, внимательно рассматривая букет у Толика в руках. — К кому?
   — К Маше. Никитенко.
   — Нет здесь твоей Маши, — сообщил следователь.
   — Как нет? Мне сказали, что она арестована.
   — Отпустил я ее. Дело закрыто.
   — Да? — обрадовался Толик. — А давно отпустили?
   — Сегодня. Сходи к ней домой, она, наверное, уже там, — посоветовал ему следователь.
   — Хорошо! Спасибо!
   — Не за что.
   Толик ушел, размахивая букетом и улыбаясь. Он решил сразу же пойти к Маше домой. Но возле ее дома он увидел машину Самойлова. Остановился, долго думал, а потом отправился восвояси, так и не решившись зайти.

* * *

   Костя лежал на кровати в наушниках и слушал музыку, когда к нему зашел Алексей.
   — Костя!
   Но Костя сделал вид, что не слышит брата. Алеша подошел и тронул Костика за плечо.
   — Костя, я хочу тебе объяснить… Не надо дуться. Я понимаю, что тебе тяжело встречаться с Катей. Особенно теперь, когда она живет у нас."Но мы же с тобой договорились, что она сама должна сделать выбор. И Катя выбрала меня. Потерпи. Когда мы поженимся, мы уйдем жить в другую квартиру. Катя тоже чувствует себя неудобно, но…
   — Я ничего не хочу слышать про твою шалашовку! — сказал Костя тихо сквозь зубы.
   — Что? — не понял Алеша.
   — Да плевать я хотел на твою дешевую проститутку! — выругался Костя.
   — Повтори, что ты сказал! — Алексей наконец понял, что его любимую оскорбляют.
   — Я сказал, что ты привел в наш дом проститутку! — с вызовом повторил Костя.
   — Ты не имеешь никакого права так говорить о Кате! Возьми свои слова обратно! — потребовал Алеша.
   — Я не только не возьму их обратно. Я готов повторить их! Твоя Катя — шлюха! — Костя с каким-то непонятным удовольствием повторял это оскорбительное слово.
   Алеша бросился на него с кулаками.
   — Как ты можешь!
   — Что, не нравится? А это так! Она…
   — Замолчи!
   На шум в комнату прибежала Катя — с кухонным ножом в руках, которым только что резала мясо для борща.
   — Вы что? Прекратите немедленно!
   Но Костя и Алеша дрались, не обращая на нее внимания.
   — Да что же это такое?! Разойдитесь! — закричала Катя.
   Она бросилась к братьям и стала отталкивать Костю от Алеши.
   — Костя! Отпусти Алешу! Он еще нездоров!
   Но как только Катя толкнула Костю, он упал на пол и замер. Катя недоуменно посмотрела на Костю, потом на Алешу. И тут Алеша заметил в ее руке окровавленный нож.
   — Катя! Что ты наделала! — в ужасе закричал он. Катя тоже опустила глаза и увидела у себя в руке нож.
   — Аи, мама! — только и сказала она. Алеша бросился к Косте, стал его трясти:
   — Костя! Ты меня слышишь? Костя не отвечал.
   — Леша, я не виновата, — испуганно сказала Катя. — Не знаю, как это вышло. Я забыла про нож, я мясо резала…
   Но тут Костя открыл глаза и встал.
   — Напугал? А я живой! Ну и лица у вас, любовнички! — сказал он, оглядев обоих, и обратился к Кате: — Нож нужно оставлять в кухне, девочка.
   — Придурок! — обругала его переволновавшаяся Катя. — И шутки у тебя идиотские!
   И она ушла обратно на кухню. Алеша тяжело вздохнул и спросил:
   — Ты что, с ума сошел?
   — А тебе не смешно? Вы с Катей шуток не понимаете?
   — Я с тобой как с человеком хотел поговорить, а ты цирк устраиваешь!
   — Ничего себе разговорчики! Ни с того ни с сего с кулаками на меня набрасываешься.
   — Не смей оскорблять мою невесту! Никак не можешь успокоиться, что она выбрала меня и мы собираемся пожениться? Тебе придется с этим смириться. И чем скорее, тем лучше.
   — Значит, так, братец, слушай сюда, — чеканя слова, сказал Костя. — Запомни и не говори, что был не в курсе. Я сделаю все, чтобы ваша с Катей свадьба не состоялась. Ты понял?
   Алеша опустил голову и ушел к Кате в кухню, чтобы успокоить ее.
   Катя сразу кинулась к нему со слезами на глазах:
   — Лешка! Я так испугалась!
   — Ты плачешь? Ну что ты, успокойся. Алеша погладил Катю по голове.
   — Это ужасно! Нож в крови, Костя лежит…
   — Ты же знаешь, как он иногда по-дурацки шутит. Не расстраивайся.
   Катя кивнула и теснее прижалась к Леше.
   — А из-за чего вы подрались?
   — Да не важно.
   — Скажи правду: это из-за меня, да?
   — Это наши с Костей дела, Катюша. Не бери в голову.
   — Значит, из-за меня, — грустно заметила Катя.
   — Не переживай. Больше такое не повторится.
   — Может, мы с тобой все-таки уйдем жить в нашу квартиру? — предложила Катя. — Иначе ты так и будешь каждый день с братом драться. Я знаю Костю.
   — Кать, давай мы с Костей сами все решим. Главное — мы с тобой вместе. Правда?
   — Правда.
   Они обнялись и поцеловались.

* * *

   Когда Таисия увидела на пороге дома Буравина, то ее сердце прямо обмерло. Вернулся! Она так обрадовалась!
   — Ты… вернулся! Обедать будешь?
   — Нет. Я заехал на минутку. По делу. Таисия сразу потухла.
   — Что-то случилось?
   Буравин достал из внутреннего кармана пиджака конверт и протянул Таисии.
   — Самойлов нас всех приглашает.
   — Куда приглашает? — Спросила Таисия, беря конверт.
   — На юбилей своей свадьбы. Причем настаивает, чтобы мы пришли все вместе.
   Таисия открыла конверт и достала приглашение.
   — В общем, имей в виду… Мы должны пойти… несмотря на наши отношения….
   Таисия поняла, что в ее руках — не просто приглашение, а надежда.
   — Красивое приглашение… — сказала она не без зависти. — Молодцы Самойловы, все-таки отмечают свое двадцатипятилетие. Скажи, это Боря настоял, чтобы мы пришли вместе?
   — Да, — подтвердил Буравин. — Надо соблюсти внешние приличия. Борис пригласил кучу всякого начальства… Ну, и лучше, если по нашему поводу не будет никаких вопросов и сплетен…
   — Понятно… — помрачнела Таисия. — Нам нужно делать вид, что все хорошо…
   — Да. И ты не должна из нашего совместного похода делать какие-то выводы. По поводу наших отношений. Ничего не меняется, домой я не вернусь.
   — Хочешь устроить спектакль? — с горечью уточнила Таисия.
   — Ну, можно назвать и так… Да, спектакль. — Буравину вдруг стало неловко.
   — Я плохая актриса, Витя. Я не смогу притворяться так, как всю жизнь притворяется твоя Полина! — нанесла она первый удар в супружеской дуэли.
   — Если тебе так претит пару часов изображать из себя мою счастливую супругу, можешь этого не делать, — отпарировал Буравин.
   — Не заставляй меня врать людям! — Таисия повысила голос.
   — Мой приезд сюда был ошибкой. Извини. — Буравин попытался уйти.
   — Витя, постой. Кому нужно, чтобы мы казались счастливой парой? Если это нужно тебе, я согласна пойти.
   — Это нужно нашей с Борисом компании. Для будущего нашего бизнеса, — откровенно признался он.
   — Понятно… Если бы это было нужно лично тебе, я бы согласилась. А так, для бизнеса — нет, Витя. Не пойду. Прости.
   — Я должен был и сам понять, что приходить к тебе с подобными просьбами глупо.
   Таисия решила обсудить кое-что еще, пока Буравин не ушел.
   — Витя, а ты в курсе, что Катя живет у Самойловых?
   — Да.
   — И тебя это не смущает?
   — Нет. Катя и Леша — жених и невеста. А что смущает тебя?
   — Катю надо убедить вернуться домой! — попросила Таисия. — Как мать, которая беспокоится о будущем дочери, я считаю: она не должна выходить замуж за Лешу!
   — Ну почему ты постоянно лезешь в Катину жизнь? — завелся Буравин.
   — Я имею право на собственное мнение? — Разговор снова пошел на повышенных тонах.
   — Имеешь. Но ты не должна решать за Катю, что для нее лучше. Катя — взрослый человек.
   — Но она сейчас совершает большую ошибку!
   — Пусть даже так. Но она должна сама это понять, сама приобрести свой жизненный опыт. Своими советами и наставлениями ты все портишь. Ты же не хочешь сломать ее жизнь? Твоя дочь счастлива, она любит Лешу. Не мешай ей, прошу тебя.
   Буравин ушел, а Таисия так и осталась стоять у двери с приглашением в Руках.

* * *

   Зинаида, Сан Саныч и Маша пили чай, когда раздался звонок.
   — Я открою. Сидите, — скомандовала Зинаида и пошла открывать. Пока она ходила, Сан Саныч сообщил Маше на ушко новости, которые при Зинаиде говорить не стоило во избежание скандала:
   — С Лешкой все нормально. Он уже ходит хорошо. Поправляется, одним словом. Ш-ш-ш! Обратно идет.
   Сан Саныч отстранился от Маши и сделал вид, что присматривает себе пирожок поподжаристее. Ни Маша, ни Сан Саныч не ожидали, что Зинаида вернется вместе с Самойловым.
   — Здравствуйте, — сказал Самойлов, чувствуя себя неловко.
   Сан Саныч встал и бодро пожал Самойлову руку:
   — Вот неожиданность! Вечер добрый! Зинаиде не понравилась эта готовность Сан Саныча общаться с Самойловым, и она грозно посмотрела на мужа.
   — Здравствуйте, — тихо поздоровалась Маша.
   — Я, собственно… пришёл, чтобы пригласить вас на серебряную свадьбу. Это праздник для нашей семьи, и мне бы хотелось, чтобы вы тоже на нем присутствовали. Чтобы вы пришли к нам все вместе.
   — Конечно, Борис! Мы придем! — радостно ответил Сан Саныч, невзирая на недовольство Зинаиды. — Я еще на твоей свадьбе гулял, и сейчас грех не поздравить.
   — Спасибо за приглашение, — немного смутилась Маша. Ей очень хотелось встретиться с Алешей, и это приглашение было просто подарком.
   Самойлов, видя такой прием, немного приободрился.
   — Да, и еще. Самое главное… Я бы хотел принести вам свои извинения. Как выяснило следствие, Маша ни в чем не виновата. Это был несчастный случай.
   — Мы с самого начала это знали, — обиженно поджала губы Зинаида.
   — Простите еще раз. Я забрал свое заявление из милиции. Дело закрыто.
   — Спасибо… — сказала Маша.
   — Мне очень жаль, что так получилось и что Маша пострадала… В знак компенсации… Вот, возьмите… — Самойлов замялся, достал из кармана конверт и положил его на стол.
   — Что это, Борис Алексеевич? — изумилась Маша.
   — Я понимаю: невозможно компенсировать то, что вы все пережили… Но я хочу хотя бы частично…
   — Ты что, деньги принес? — нахмурился— Сан Саныч.
   — Это, конечно, слишком скромная сумма… — начал было Самойлов.
   — Вы хотите нас подкупить? Хотите заплатить Маше за ее страдания в тюрьме? — прервала его Зинаида.
   — Поверьте, я не подкупаю, я пытаюсь хоть как-то сгладить… — Самойлов был искренен.
   — Уберите ваши деньги, — твердо сказала Зинаида. — Мы люди бедные, но своя гордость у нас есть.
   — Ни в коем случае не хотел вас обидеть, — стал горячо убеждать Самойлов. — Я пришел все объяснить, извиниться…
   — Ваши извинения нам не нужны, — сухо сказала Зинаида.
   Сан Саныч решительно взял конверт со стола и потянул Самойлова за рукав к двери:
   — Ну-ка, давай выйдем, поговорим на свежем воздухе.
   — Подождите! — попросила Маша. — У меня к вам есть один вопрос. Скажите, как Леша? Я слышала, он уже может самостоятельно ходить?
   — Да, это так. У Леши все хорошо. И в этом, конечно, ваша огромная заслуга, Маша.
   — А… он не спрашивал обо мне? Как он отнесся к тому, что меня подозревали… в покушении?
   — Маша, все мы, и Леша тоже, знаем, что вы не имеете никакого отношения к аварии!
   — Значит, Леша выздоравливает… — улыбнулась Маша.
   — Да! Еще раз вам огромное спасибо за помощь! И… в общем, мы думаем, что сиделка ему больше не понадобится.
   Сан Саныч снова взял Самойлова за рукав и повторил:
   — А теперь все-таки пошли на улицу. Поговорим, друг любезный…
   Как только они вышли из дома, Сан Саныч раздраженно сунул Самойлову в руки конверт с деньгами.
   — Забери. И как тебе только в голову могло такое прийти?!
   — Прости, Сан Саныч. Я извиниться хотел…
   — Извиниться? За то, что девка ни в чем не повинная в тюрьме сидела?! Ты хоть понимаешь, что это для нее было?
   — Я понимаю…
   — Нет, не понимаешь! Вы ей чуть жизнь не сломали!
   — Саныч, это недоразумение.
   — Что? Недоразумение? Ты думаешь, мы все тут идиоты? Не поняли, откуда у Маши ампулы взялись? Да от сынка твоего, Костика, и взялись! Он их Маше подкинул!
   — Он ничего плохого не хотел. Просто испугался, растерялся…
   — Не рассказывай мне сказки. Я хорошо твоего старшего сына знаю. Он всегда умудряется сухим из воды выходить.
   — Саныч, давай спокойно поговорим.
   Я знаю, зачем ты сюда пришел. Это такой хитрый, упреждающий маневр: решил проверить, не будем ли мы жаловаться. И, если что, задобрить, рот деньгами заткнуть.
   — Сан Саныч, поверь: Костя ужасно переживает, что так получилось.
   — Мне плевать на его переживания. Скажи: он ответит за все, что Маше сделал?
   Самойлов молчал.
   — Нет? — понял Сан Саныч. — Я так и думал. Значит, благодаря тебе и твоим связям в милиции он останется безнаказанным.
   — Я должен был ему помочь.
   — Значит, так: вот твое приглашение на свадьбу, и уходи. Я знать тебя больше не хочу, — решительно заявил Сан Саныч.
   — Саныч, постой. Пойми, Костя — мой сын. Кто еще его пожалеет, если не я?
   — А эту девочку тебе не жаль? — укоризненно спросил Сан Саныч. Больше ему не о чем было говорить со своим старым другом Самойловым, и он ушел в дом.
   Самойлов постоял немного, повертел в руках конверт, положил его обратно во внутренний карман пиджака и пошел к машине.
   Сан Саныч вернулся к Зинаиде и сказал:
   — Никогда не думал, что деньги так меняют человека. Я же Борьку с молодости знаю, другом его считал…
   — Неужели он не понимает, как обидел этими деньгами и нас, и Машу.
   — Я теперь даже не знаю, как дальше с ним общаться… — признался Сан Саныч.
   — А мне Машу жалко. Она больше всех в этой ситуации пострадала. И продолжает переживать из-за этого Леши. Наверное, плачет сейчас у себя в комнате… — прислушалась Зинаида.
   Старики, не сговариваясь, дружно поднялись и пошли в Машину комнату. Маша не плакала, но и радости в ее глазах не было.
   — Как ты, Машенька? — Зинаида присела к ней на кровать. — Очень расстроилась?
   — Да нет. Я рада, что Леша выздоровел, сам ходит…
   — Повезло парню, — отметил Сан Саныч. — Все могло бы закончиться гораздо хуже.
   — С другой стороны, он во мне теперь не нуждается, и я его больше не увижу… — продолжила свою мысль Маша.
   — И очень хорошо! — уверенно сказала Зинаида. — Я точно говорю, Машенька! Видишь, что за семейка? Брат Леши тебя оклеветал, отец взятку хотел дать… Но нет худа без добра. Зато мы увидели, что они нам не ровня. Их деньги испортили. А мы люди честные.
   — Ладно, Зин, что ты их всех в подлецы записываешь? Борис — хороший мужик, да и Леха тоже парень хоть куда, — вступился за друзей Сан Саныч.
   — А Костя? — возмутилась Зинаида.
   — Костя с гнильцой, это — да. Борис из-за него и растерялся, стал творить не пойми что.
   — Помолчи, Саныч, — остановила его Зинаида. Она погладила Машу по голове и сказала:
   — Никто из этой семьи нам не нужен. Хватит грустить, внучка. Всякое в жизни бывает. Главное — забыть плохое и жить дальше. Пошла бы ты, погуляла, развеялась.
   — Я и сама об этом подумала. Хочу с Ксюхой увидеться. Соскучилась.
   — Правильно! У нее, наверное, как обычно, куча новостей.
   — Интересно, как она? Не заходила к нам, пока я… пока меня не было?
   — Нет, не заходила. Видно, работы как всегда невпроворот. Она ничего не знает о тебе, Машенька. Ни про ампулы, ни про милицию… Мы с Санычем эту ситуацию не афишировали…
   Полина решила, что пора выполнять то, что обещала мужу: заказывать банкет. Она пришла в ресторан «Эдельвейс» и нашла Леву.
   — Добрый день, Лев Давидович. Лева, улыбаясь, шел ей навстречу:
   — Мое почтение, Полина Константиновна. Что угодно? Мне кажется, вы желаете сделать заказ.
   — Угадали. Намечается один юбилей. На ближайшие выходные.
   На Левином лице изобразилась максимальная готовность сделать все и даже больше, чем все.
   — Организуем по высшему разряду. Если не секрет, что празднуем? — поинтересовался он.„— День рождения?
   — Нет. Серебряную свадьбу, — без особой радости сообщила Полина.
   — Вашу с Борисом Алексеевичем? Поздравляю!
   — Спасибо. Стол нужен на пятьдесят человек. Рассаживать по протоколу. Меню составьте, пожалуйста, сами. Я подготовила список гостей, чтобы вам было легче.
   Полина передала Леве список, Лева стал его читать, и было видно по его лицу, что фамилии ему знакомы:
   — О, я вижу, среди приглашенных — вице-мэр! Его вкусы я хорошо знаю.
   — Вот и хорошо.
   — Я детально изучу список гостей, все спланирую. И составлю предварительное меню, чтобы вы ознакомились и одобрили, — предложил Лева.
   — А это обязательно?
   — Так принято. Но не извольте беспокоиться: все будет по высшему разряду. Лучшие блюда, живой оркестр, флористика… Я позвоню вам завтра. Это удобно?
   — Я вам полностью доверяю, Лев Давидович.
   — Спасибо, — обрадовался Лева. — Значит, стол я беру на себя?
   — Да, пожалуйста.
   — А карту вин вам дать домой? Чтобы вы спокойно все выбрали, — предложил Лева.
   — Карту вин? — рассеянно переспросила Полина. — Нет, это тоже, пожалуйста, выберите сами. Я не специалист по винам.
   — Хорошо. Но, может, у Бориса Алексеевича будут какие-нибудь пожелания?
   — Может, — согласилась Полина, но тут же переложила и эту заботу на Леву: — Вы позвоните ему, пожалуйста. Спасибо, что приняли заказ.
   Да, редкий заказ принял Лева. И редко какая заказчица так загружала его проблемами выбора.
   Работы, таким образом, у Левы было много, но личные дела тоже надо было решать. Поскольку Машу выпустили, то Римма ни дня больше не должна была оставаться в тюрьме. Надо было вызволять ее. Лева принялся за дело со свойственным ему азартом и артистизмом.
   Он пришел к следователю и начал издалека:
   — Я по поводу моей бывшей жены. Вы ее за хулиганство посадили на пятнадцать суток.
   — Да, прекрасно помню, какой разгром она устроила в вашем ресторане.
   — Так Римма уже, наверное, все осознала, исправилась. Я хочу забрать заявление. И ее заодно.
   — Но прошло только полсрока, а вы настаивали на максимальном наказании! — напомнил следователь.
   — Тогда я был очень зол на нее: посуда побита, посетители напуганы. А теперь мне ее стало жалко. Не такой уж большой ущерб она мне нанесла.
   — Не зря я терпеть не могу все эти семейные драмы, — с досадой сказал следователь. — Одно и то же: поругались, потом помирились, полюбились, а нам — сплошная морока.
   — Вы не представляете, как я вам сочувствую, — с пониманием сказал Лева. — Но… отпустите мою Риммочку. Пожалуйста.
   Следователь вынул из папки бумагу и отдал ее Леве.
   — Вот ваше заявление. Забирайте его, свою бывшую и идите с моих глаз.
   — Спасибо вам, господин следователь. Но следователь только отмахнулся.
   Однако Лева не был бы Левой, если бы не устроил из радостной процедуры прощания с тюрьмой целого" спектакля.
   Он встретил Римму в комнате для свиданий и ничего сразу, конечно, не сказал.
   — Левочка, как мне тут плохо, — жалобно сказала Римма. — Машу выпустили, теперь я совсем одна…
   — Я понимаю, Риммочка. Но придется потерпеть, — серьезно ответил Лева.
   — Я не могу больше терпеть, забирай меня отсюда.
   — Родная, во-первых: никто не отпустит, пока срок не отсидишь. А во-вторых… Я и сам не хочу тебя раньше времени забирать.
   — Это еще почему? — растерялась Римма.
   — Понимаешь, какой пердимонокль получается: похоже, тебе тюрьма на пользу идет. Ты такая ласковая стала, шелковая, я бы сказал…
   — Лева, ты с ума сошел! Ты что, издеваешься?! — возмутилась Римма.
   — Нисколько, милая. Ты вспомни, на сколько денег ты мне посуды перебила?
   — Подумаешь, посуда! Да благодаря мне, Лева, ты в своей жизни гораздо больше приобрел, чем потерял!
   — Не знаю, что я приобрел, но денег потерял много.
   — Как ты можешь быть таким меркантильным? — заломила руки Римма. — Лева, забери заявление, пожалуйста. Прошу тебя.
   — Вот такая ты мне нравишься: нежная, беззащитная, — улыбаясь, сообщил Лева.
   — А ты меня в тюрьме держишь! — напомнила Римма жалобно.
   — Забрал бы, если бы ты всегда была такой…
   — Я буду! — быстро пообещала Римма.
   — Правда? Поклянись! Что будешь стирать мне рубашки и носки.
   — О Боже! Ладно, стиральная машинка у меня есть, — кивнула Римма.
   — И борщи будешь варить.
   — Но ты же в ресторане питаешься! — напомнила Римма. — И в сто раз лучше меня готовишь.
   — А я твоего, домашнего хочу.
   — Домашнего? Но я тебе не жена, Левик, позволь напомнить… — начала Римма.
   — Ну раз не жена ты мне, Римма, так и сиди тут дальше, — прервал ее Лева.
   — Хорошо-хорошо, Левочка, я на все согласна. Лева ждал от нее этих слов всю свою сознательную жизнь.