Веснина Елена. Тернистый путь

   Но было поздно, он уже попал под каток Людочкиной заботливости.
   — Тогда я сейчас быстренько домой сбегаю и вам подушку принесу! Я тут недалеко живу! Одна нога здесь, другая там! — заявила Людочка и собралась бежать. — Я мигом! А может, и плед захватить?
   Буравин сурово посмотрел на Людочку и сказал:
   — Люда! Ничего мне не надо. Я сам решу мои проблемы.
   Редкий мужчина отказывается от внимания к себе, но Буравину в этот вечер удалось это сделать.
   Катин голос все еще звучал в ушах Полины. Ей хотелось отдохнуть. Но главное, что Полина увидела, как нежно отнесся к ней Самойлов. Она пошла поблагодарить мужа.
   — Спасибо тебе, Боря. Я не ожидала, что ты за меня заступишься, — сказала она.
   — Почему не ожидала? Все-таки ты моя жена, Полина. И я не позволю оскорблять тебя какой-то вздорной девчонке.
   — Но Катю тоже можно понять. Для ребенка шок, что отец ушел из семьи… Она была сама не своя, наговорила глупостей, грубостей… — пыталась оправдать Катю Полина.
   — Скажи честно, наверное, ты рада, что Виктор ушел от Таисии, а? Ты этого ждала? — вдруг спросил Самойлов.
   Полина не ожидала такого вопроса.
   — Нет, Боря. Я этого совсем не хотела. Это ужасно! Витя не имел права разрушать семью. Представляю, как сейчас страдает Тася… и Катю мне очень жалко. Это жестоко по отношению к ним. Но я никогда не думала, что кому-то придет в голову обвинить в этом меня. Это так неприятно… Я даже не знала, что ей ответить…
   Полина обняла Самойлова и прижалась щекой к его плечу.
   — И я так рада, что ты мне веришь. Спасибо тебе…
   — А кто тебе сказал, что я тебе верю? — жестко спросил Самойлов.
   Полина растерялась:
   — Я не понимаю тебя, Боря. Почему же тогда ты защищал меня перед Катей. Ты ясно дал ей понять, что она не права.
   — А что я, по-твоему, должен был говорить? Я что, должен был при Кате и при наших детях подтвердить, что ты нас всех предала?! Что вы с Буравиным больше двадцати лет любите друг друга?! Я это должен был сказать?!
   — Я тебя не предавала, Боря. У меня с Виктором ничего нет.
   — Это же позор, что теперь все знают о ваших отношениях! — завелся Самойлов. — Виктор ушел из семьи, и всем известно, что он сделал это из-за тебя! Да если честно, мне стыдно смотреть в глаза Таисии и Кате!
   — Но я не виновата в том, что он ушел. Я уговаривала его не делать этого. Я считаю, что Витя должен был сохранить семью…
   — Ага! Вот ты и проговорилась! Значит, у вас были такие разговоры?! Вы думали об этом! И ты тоже собиралась уйти?!
   — Боря, я люблю нашу семью. И не брошу ее, — твердо сказала Полина.
   Самойлов махнул рукой и вышел из комнаты. Полина уже укладывалась спать, когда к ней в спальню пришел Алеша.
   — Это ты, сынок? Пришел пожелать мне спокойной ночи?
   Сын наклонился к ней, и она его поцеловала.
   — Знаешь, в чем счастье, Алеша?
   — В чем?
   — В том, что ты сейчас сюда вошел своими ногами, чтобы поцеловать меня перед сном… Совсем как раньше…
   — Я пришел с тобой поговорить, мама… Только пообещай, что ты ответишь честно.
   — Разве я тебя когда-нибудь обманывала? О чем ты хочешь спросить, сынок?
   — Мама, неужели это правда, что ты любишь другого человека? Не папу?
   — Алеша, ты же знаешь, как я люблю вас с Костей. Вы для меня — самое Дорогое в жизни…
   — Мама, ты обещала… — перебил ее Алеша. — Ответь на конкретный вопрос. Ты любишь Буравина?
   — Да. Это правда. Я люблю его… — призналась Полина.
   Зинаида беседовала на кухне с соседкой Анфисой.
   — У меня сердце разрывается, так Машу жалко. Бедная девочка! Ну как им доказать, что она не виновата? — причитала Анфиса.
   — А никак не докажешь, — обреченно вздохнула Зинаида. — И улики все против нее, и даже мотив нашли: безответная любовь.
   — К этому Леше?
   — Все из-за него! — в сердцах сказала Зинаида. — Сколько она ему помогала, сколько души вкладывала. На ноги его поставила!
   — А сначала от ревности чуть не убила? — Анфиса даже руками всплеснула.
   — А Маша все переживает, как бы Леша не поверил, что она хотела его убить.
   — А может, и к лучшему, если Леша так подумает? — решила Анфиса.
   — Пусть думает что хочет, лишь бы держался от Маши подальше, — сказала Зинаида.
   — А ведь нет худа без добра, Зина! — воодушевилась Анфиса. — Леша Машу не простит, они больше не будут встречаться. И Маша со временем его забудет.
   — А пока это время пройдет, моя девочка так и будет в тюрьме томиться? — возмутилась Зинаида. — За что?
   — Вот что, из тюрьмы ее нужно»вытаскивать, — решительно сказала Анфиса. — Она же никакого преступления не совершала!
   — И как мы ее вытащим? Я же тебе сказала: все против Маши.
   — Нельзя сидеть сложа руки и ждать, пока Машу осудят. Нужно найти адвоката.
   — Адвокат — дорогая услуга. У нас нет на него денег. — вздохнула Зинаида.
   В это время на кухню пришел Сан Саныч.
   — День добрый, девочки. О чем совет?
   — Здравствуй, Сан Саныч, — сказала Анфиса. — Вот думаем, как Маше помочь. Если адвокат нам не по карману, может, взятку кому-нибудь дать?
   — И ты туда же! Саныч уже про взятку говорил… Но это ведь тоже деньги! Да и нас самих за это посадить могут, — заволновалась Зинаида.
   — Значит, нужен адвокат, — настаивала Анфиса.
   — Как ни крути, без денег ничего не сделаешь, — вздохнула Зинаида.
   Сан Саныч задумался, потом встал и решительно сказал:
   — Я найду деньги, Зина!
   — Где, Саныч? — удивилась Зинаида.
   — А вот найду, увидишь! — заверил ее Сан Саныч. — И на адвоката, и на взятку, если сунуть кому понадобится. Не волнуйся. Деньги будут.
   Зинаида посмотрела на Сан Саныча с удивлением, а Анфиса — с уважением. Мужик. Знает, что делает. Вдруг на самом деле поможет?
   А Сан Саныч принялся за осуществление плана, по которому имеющиеся у него бриллианты можно превратить в деньги. Он зашел на чердак, взял с полки мешочек с бриллиантами и присел на кровать. Высыпав на ладонь бриллианты, он внимательно рассмотрел их, выбрал один побольше и положил его в карман пиджака.
   Лева и Римма выбирали место для скандала, который по их плану должен закончиться для Риммы приводом в милицию. Когда они подошли к Левиному ресторану, Римма остановилась:
   — Я хочу здесь, на улице. Есть где развернуться.
   — Риммочка, тебе нужно просто пару раз шлепнуть меня по лицу. Чтобы следы остались, — миролюбиво напомнил Лева.
   — Нет, Левик. Это будет как-то не по-настоящему. Женщины обычно страшны в гневе, крушат все вокруг.
   — Например? — напрягся Лева в ожидании неприятностей. — Что ты собралась крушить?
   — Витрину, Левик, — воодушевленно сказала Римма. — Представь: я тебя сильно толкаю, ты ее разбиваешь спиной. Жуткий грохот, осколки, милиция… Короче, полный скандал!
   Римма сияла. Но Лева не разделял ее радости.
   — Риммочка, я понял. Мы должны это сделать внутри.
   — Я хочу на улице! — закапризничала Римма.
   — Нет, детка. Внутри получится лучше. Пойдем.
   — Но почему? Какая тебе разница?
   — Не мне, а нам, Риммочка, разница. Большая. — Лева стал судорожно искать аргументы. — Внутри больше свидетелей. Тебя загребут мгновенно. А нам ведь это нужно?
   Римма подумала и согласилась. Они зашли в ресторан, выбрали столик и расположились за ним. Вид у Риммы был недовольный. Но Лева не обращал на это внимания.
   — Риммочка, начинай свой скандал, — предложил он.
   — Я уже начинаю. Нужна же какая-то подготовка! Не сразу же мне ругаться с тобой.
   — Ты права, — согласился Лева. — Если сразу — подозрительно. Подуйся немножко, потом начинай.
   Римма кивнула.
   — Кричи погромче, побей меня. Только аккуратно, без увечий, — предупредил Лева.
   — Без увечий сложно, — призналась Римма.
   — А ты постарайся. И желательно не больно. Римма еще раз прикинула обстановку и воодушевленно спросила:
   — А можно я что-нибудь из посуды разобью? Стакан, например. Один.
   — Не нужно этого! — Леве ее мысль не понравилась. — Кричи и скандаль погромче — и вполне достаточно!
   — Ну хотя бы тарелку разбить я могу? — просяще протянула Римма.
   — Нет, нельзя. Мы так не договаривались, — отрезал Лева и продолжил уже помягче: — Риммочка, ну зачем бить посуду? У нас, между прочим, семейная ссора, а не бандитский налет. А ты приличная женщина, что у тебя за замашки?
   Римма надулась. Ей не давали размахнуться. Какое убогое будет тогда зрелище.
   — Пора начинать, — мягко скомандовал Лева.
   — Да не могу я ничего начинать, — раздраженно заявила Римма. — Это семейный скандал или что?! Чем мне настроение создать?! А потом и поддержать.
   Лева пошел на уступки:
   — Ладно. Одну тарелку разбить можешь. Но только одну! Риммочка, не тяни. Начинай скандалить.
   — Сейчас! Я же должна скандалить на какую-то тему! О чем, Лева? Подскажи!
   — Сколько угодно, дорогая! — услужливо предложил Лева. — Например, представь, что мы снова женаты…
   — Ой, ужас! — поморщилась Римма.
   — Я не выполнил ни одного из твоих десяти поручений, не позвонил, когда обещал, да еще и домой пришел под утро…
   — Да зачем представлять? — возмущенно сказала Римма. — Я все это прекрасно помню!
   — И пришел я весь благоухающий женскими духами, все щеки и рубашка у меня в губной помаде, — продолжал Лева, не ведая, что творит.
   — Никогда тебе этого не прощу! — зловеще сказала Римма.
   Она набрала в легкие воздуха, вскочила со стула и заорала:
   — Ты гад, изменник! Ты кобель!
   Она театрально отшвырнула от себя стул. На грохот обернулись едва ли не все, кто был в зале. Лева схватил Римму за руки и шепотом сказал:
   — Римма, ты что?! Аккуратней!
   Но Римма вырвалась и ударила Леву по лицу.
   — Ой, полегче! Больно же! — предупредил Лева.
   — Больно?! Так тебе и надо! А как ты хотел, нежно и ласково? Нет уж, получи! — И Римма залепила ему еще одну пощечину.
   Теперь уже все присутствующие с интересом наблюдали за семейным скандалом.
   — Римма, прекрати драться! — закричал Лева, понимая, что дело принимает серьезный для него оборот.
   — Нет уж! Я столько времени ждала, чтобы тебе за все отомстить!
   Римма снова ринулась на Леву, но в этот раз он увернулся:
   — Римма, я не позволю себя калечить!
   — Ах, так? Тогда берегись!
   Римма вошла в раж. Она сорвала скатерть с посудой с одного стола, потом с другого. Посуда полетела на пол, зазвенели осколки.
   — Ты у меня за все ответишь! — кричала Римма.
   Лева понял, что может остаться без своего любимого ресторана, потому что Римма не остановится, пока все не перебьет.
   — Она же сейчас все разгромит! — заорал он в панике и обратился за помощью к посетителям. — Вызовите милицию!
   Вот теперь Леве пришлось побегать от разъяренной фурии.
   — Я тебе за все отомщу! Я тут все перебью! — кричала Римма, гоняясь за ним по ресторану.
   — Римма, остановись!
   Римма послушно остановилась перед каким-то столиком, взяла с него тарелку и с размаху бросила на пол:
   — Это тебе за мои бессонные ночи!
   Вторая тарелка была разбита за то, что Лева когда-то назвал Римму дурой и истеричкой.
   — Вы видите? — обратился Лева к посетителям. — Она же самая настоящая истеричка! Я был прав!
   — Нет! Это ты меня всегда провоцировал на скандалы! Своим свинским отношением! — заявила Римма и разбила большое блюдо.
   — Остановите ее кто-нибудь! — в отчаянии закричал Лева. Но публика не двигалась с места, с интересом наблюдая за происходящим.
   — Вот видишь? — воодушевилась Римма. — Люди на моей стороне! Давай, вызывай милицию! У меня хватит времени!
   И она бросилась к барной стойке, где ее ждал поднос со стаканами. Римма стала методично бить эти стаканы о стену бара.
   Тут наконец-то кто-то из посетителей достал мобильник и стал звонить в милицию.
   — Я тут все с землей сровняю! — распалялась Римма. — Я с твоим поганым рестораном сделаю то, что ты сделал с моей жизнью!
   — Вы — свидетели. Перед вами — злостная хулиганка. Сейчас прибудет милиция и ее задержат за вандализм! — объявил Лева.
   — Давай-давай, вызывай!
   Римма продолжала бить стаканы, но вскоре ей пришлось оставить это увлекательное занятие в связи с появлением милиции.
   Лева был рад представителям власти, как никто другой:
   — Прошу вас, господа, присаживайтесь. Милиционер приступил к делу:
   — Значит, так и пишем — хулиганка.
   — Злостная! — подтвердил Лева. — Вот какой синяк мне сотворила!
   — Ты еще мало получил! — со злостью сказала Римма. — Надо было раз в пять больше!
   — Еще моя бывшая жена нанесла значительный материальный ущерб ресторану! Вы посмотрите, что она натворила! — Лева указал следователю на разгромленный зал.
   — Значит, оформляем задержание, — кивнул милиционер.
   — Конечно! Я напишу заявление! — обрадовался Лева. — Пусть посидит в тюрьме. Пусть подумает, что она натворила!
   — Я ни о чем не жалею! — театрально заявила Римма. — Сажай меня. А я потом выйду и еще тебе всыплю!
   — Теперь вы понимаете, почему я с ней развелся? — задал Лева публике риторический вопрос.
   Милиционер сочувственно кивнул ему:
   — У меня у самого такое вот чудо дома. Врагу не пожелаю.
   — Вы на себя бы посмотрели! — возмутилась Римма.
   — Не переживай, мужик, — стал успокаивать Леву милиционер. — Посидит у нас, успокоится.
   — Радуешься? — презрительно сказала Римма Леве. — Посадил несчастную слабую женщину? Ты — подонок! Ничего, будет и на моей улице праздник! Вот этого я тебе точно никогда не прощу! Сама потом тебя посажу! Ты у меня вообще сгниешь в тюрьме!
   Лева смотрел ей вслед, сдерживая улыбку. Все Удалось. И даже побитая посуда — ерунда по сравнению с тем, что все получилось так, как он задумал.
   В подвале маяка Толик и Жора пытались решить свои финансовые проблемы. Денег не было, у отца ничего не допросишься, настроение ни к черту не годное. Жора озабоченно пошарил по карманам своих штанов и сообщил о результатах поисков брату:
   — У меня пусто. Ни копейки.
   — И у меня.
   — Все. Мне надоело, — заявил Жора. — С какой стати батя все деньги прибирает к рукам? Мы что, всю жизнь должны выпрашивать у него на мороженое? Мы — взрослые мужики!
   — Для бати мы всегда будем детьми, — заметил Толик. — А просить и мне надоело.
   — И хватит! Если он сам не хочет давать нам деньги, нужно их взять.
   — Он их прячет в катакомбах. И мы не знаем где, — напомнил Толик.
   — Я же тебе говорил — нужно искать! Отец совсем со своими сокровищами рехнулся! Целый сундук накопил, а сыновьям впору побираться идти! Где наши фонарики?
   Жора встал и принялся рыться в тумбочке в поисках работающего фонарика, но такового не нашлось.
   — Гадство! — выругался он. — Не работают! Батарейки сели. И денег нет.
   — Если идти искать, еще веревки нужны. Без них мы в катакомбах заблудимся, — рассудительно сказал Толик.
   — Вставай, Толян, пошли, — вдруг скомандовал Жора.
   — Куда?
   — К бате в комнату, пошаримся.
   — Да не держит он деньги в комнате, — уверенно сказал Толик.
   — Нычка точно у бати должна быть. Он же не каждый день ходит в катакомбы. Пойдем, пока его нет на маяке, — стал упрашивать брата Жора.
   — Он заметит, что мы рылись. — Толику не хотелось этого делать.
   — Ты что, сдрейфил? Оставайся, я один пойду. Только тогда и тратить, что нашел, один буду… Или идем вместе.
   И Толик согласился. Жора, как всегда, оставил его на шухере, а сам отправился искать.
   — Ты только бардак не устраивай, — напутствовал брата Толик.
   — Знаю я, не учи.
   Жора долго не выходил из комнаты отца.
   — Быстрее, Жора. Вдруг батя сейчас придет! — довольно громко сказал Толик.
   У Жоры от этих слов чуть не выпал из рук ящик стола, который он только что вынул.
   — Да не каркай ты под руку! — огрызнулся Жора. — Лучше смотри в оба!
   — Не ори на меня, а то сейчас уйду! — обиделся Толик.
   — Толя, не психуй, — примирительно сказал Жора. — Если ты вовремя заметишь, что батя пришел, мы успеем смыться отсюда незаметно.
   Толик согласился. Но чутье его не подвело, отец действительно шел к маяку и был уже достаточно близко.
   — Ну быстрее, Жора!
   А Жора тем временем кое-что нашел. Это были старинные монеты. Он нашел их в одном из ящиков стола и начал внимательно рассматривать.
   — Так, Жора, быстро сматываемся! Чует мое сердце, батя на подходе! — заходя в комнату, сказал Толик.
   Жора спрятал одну монету в карман, и братья кинулись к двери. И тут в каморку вошел смотритель.
   — Что это вы тут делаете? — возмутился он. — Кто вам разрешил сюда заходить?
   — Бать, мы к тебе зашли, думали, ты дома… — стал на ходу врать Жора.
   — Я по делам уходил. В отличие от вас, бездельников! Вы чем должны заниматься?
   — За инвалидом следить… — пробурчал Жора.
   — А вы дома бока отлеживаете! Работы от вас не дождешься, а вот деньги вам — подавай! Ни копейки не получите больше! И запомните: в моей комнате вам делать нечего. Еще раз увижу… — И смотритель показал сыновьям кулак.
   Толик и Жора быстренько убрались из комнаты.
   — Ну, что ты нашел у бати? — спросил Толик.
   — Не густо. Монету старую. Но, кажется, она золотая.
   — И что ты с ней собираешься делать?
   — Продавать, Толя. Что же еще? Пойдем сейчас в скупку, может, она чего-то стоит.
   — А вдруг батя заметит, что она пропала? — заволновался Толик.
   — Не заметит. Она мелкая. И не одна она там лежала. Монетой больше, монетой меньше.
   — А вдруг батя их пересчитал? Ты же его знаешь.
   — Значит, одна где-то потерялась или закатилась куда. Мы тут совсем ни при чем. Не боись. Пошли.
   И они отправились в скупку. Им повезло — они быстро пристроили свою монету. Когда братья уже выходили из скупки ювелирных изделий, то столкнулись с Сан Санычем, который нерешительно топтался у двери.
   — Сан Саныч! Какая встреча! Давненько не виделись, — поздоровался Жора.
   — Здравствуй, Георгий. И ты, Толик. Как отец?
   — Скрипит, старый. Что ему сделается? — ответил Жора.
   — Понятно. Хорошо, — Сан Саныч чувствовал себя неловко. А вы в скупку, Сан Саныч? — спросил Жора.
   — Да шел Мимо. Думаю, зайти, что ли, посмотреть, что там.
   — А что продавать собираетесь?
   Сан Саныч замешкался, придумывая, что бы ответить.
   — Да говорите! Что, золотишко или камушки какие? — интересовался Жора.
   Сан Саныч вздрогнул. Ну и чутье у этих пацанов.
   — Ну, так что, Сан Саныч? — настаивал Жора. — Хоть покажите, что продавать пришли. Может, я куплю.
   — Скажешь тоже! Смешно даже. Что я, Рокфеллер? Наоборот! — наконец придумал выход Сан Саныч.
   — Что наоборот? — удивился Жора.
   — Я это… Не продавать, а купить пришел.
   — Во как! А говорите — не Рокфеллер.
   — Жениться я собрался, — сообщил Сан Саныч. — Кольцо хочу приобрести. Да вот вспомнил, что размера не знаю.
   — Жениться — это хорошо, — вступил в разговор Толик.
   — Причем чем чаще — тем лучше, — подхватил Жора. — А какое кольцо хотите?
   — Ну… Хорошее. Только им, женщинам, разве угодишь? Вдруг не понравится… — Сан Саныч изобразил сомнение.
   — Если реально хорошую вещь купить хотите, то лучше в Одессу ехать. В нашей деревне вряд ли что достойное найти можно.
   — И то верно! — почему-то обрадовался Сан Саныч. — Поеду я в Одессу. Спасибо, что надоумил.
   — Не за что. На свадьбу пригласите, — попросил Жора. И они разошлись.
   Сан Саныч уходил и думал, что лучше поменять камушек в Одессе, где меньше знакомых и никто не станет им интересоваться.
   Замок, в котором работала Полина, казался тихим и безлюдным. Буравин обнаружил, что все закрыто.
   Он потоптался у дверей и решил подождать. Через какое-то время появилась Полина.
   — Здравствуй, Поля!
   — Здравствуй, Витя!
   — Вот, сижу. Жду тебя. — Буравин нежно взглянул на Полину.
   — Я поняла, — сказала Полина и достала из сумки ключ, чтобы открыть дверь.
   — Поговорить нам нужно, Поля.
   — Проходи. Поговорим у меня в кабинете, — предложила Полина.
   Буравин был заметно взволнован.
   — О чем ты хотел поговорить, Витя? — спросила Полина.
   — Полина, я хотел сказать тебе, что принял важное решение.
   — Я уже знаю, что ты ушел от Таисии, — перебила его Полина. — Ты это хотел мне сказать?
   — Да.
   — Зачем ты это сделал, Витя?
   — Как зачем? — удивленно переспросил Буравин. — Я говорил тебе: просто не могу больше жить, как раньше. Хочу быть честным и с собой, и с другими.
   — Замечательно! Ну что ж, это — нормальный мужской эгоизм.
   — О чем ты говоришь, Полина?
   — О том, что никакая честность не стоит боли близких»людей. Твои жена и дочь страдают!
   — Откуда ты знаешь, как они отнеслись к моему уходу? Мне кажется, им даже стало легче. В последнее время все мы в нашей семье чувствовали себя неуютно.
   — Я точно знаю, что им тяжело. Ко мне приходила Катя. Она очень переживает из-за твоего поступка!
   — Она приходила к тебе? — Дочь явно преподнесла Буравину сюрприз. — Представляю, что она тебе наговорила!
   — Она сказала мне то, что я была готова от нее услышать. Упрекнула меня, что я разрушила вашу семью, отняла у нее отца, а у матери — мужа.
   — Зачем она это сделала? — раздосадовался Буравин. — Это вовсе не ее дело. Прости ее, Полина. Я с ней поговорю!
   — Обязательно поговори, но не в таком тоне, — посоветовала Полина. — Я не обиделась на Катю. Возможно, на ее месте я поступила бы так же. Ей сейчас очень тяжело: из-за твоего поступка рухнул весь ее мир.
   — Полина, миллионы людей разводятся. И никто из их детей от этого не умер!
   — И слава Богу. Но Катя — твой ребенок.
   — Который пытается заставить меня поступать так, как нужно ей, а не мне! — напомнил Буравин с возмущением.
   — Но ты же точно такой, Виктор! Пойми ее, она действительно очень переживает!
   Буравин замолчал.
   — Ты должен подумать не только о себе и своих чувствах, а и о чувствах и переживаниях своей дочери. Объяснись с ней по-доброму, ты должен это сделать.
   — Ты права. Я с ней поговорю. И как можно скорее, — согласился Буравин.
   Он затушил окурок в пепельнице и, грустно взглянув на Полину, ушел.

* * *

   В это время Катя занималась своим любимым делом — болтала с Зосей в кафе. Ей было что порассказать. Больше всего ее интересовало, почему отец ушел от мамы.
   — Я не понимаю папу. Как он мог от нас уйти? — все повторяла она.
   — Не переживай, так часто бывает у мужа с женой. Поругались, он ушел. Потом вернется. — Зося говорила со знанием семейных дел.
   — Он никогда не уходил из дома, хотя они с мамой часто ссорились.
   — Мама у тебя, Катя, не подарок, — заметила Зося. — Может до такого довести…
   — Я про маму все знаю. А как же я? Он же и меня, получается, бросил.
   — Кать, не усугубляй. Тысячи людей разводятся-и ничего. Не делай из этого трагедию.
   — Не могу. У меня такое чувство, будто весь мир вокруг просто… рухнул! Я не понимаю, что мне теперь делать… — У Кати навернулись слезы. Никто не имел права бросать ее! Никто.
   — Он вернется, и все будет как раньше. Вот увидишь, — стала успокаивать ее Зося.
   — Не будет как раньше, — покачала головой Катя. — Он все испортил. И прошлое перечеркнул, и будущее изменил. Я не смогу ему этого простить.
   — Сможешь. Ты же его любишь!
   — Нет. Своим поступком он все перевернул. Я не могу больше любить его. Хотя до того, как отец ушел, я любила его больше, чем маму.
   — Вы с ним очень похожи, — заметила Зося.
   — Я его всегда понимала. Ссорилась даже с мамой, доказывая ей, что прав папа, а не она. Но я не знала, что он изменяет маме!
   — Но ты же говоришь, что Полина все отрицает.
   — Неужели ты думаешь, что мне, дочери своего любовника, она сказала бы правду? Подлость какая! Мне так жалко маму!
   — Ужасно, конечно, прожить с человеком двадцать лет и узнать, что он тебе изменяет… — вздохнула Зося.
   — Я теперь полностью на маминой стороне. И понимаю ее ненависть к Полине. Я сама убить ее готова!
   А как же твои отношения с Лешей? — напомнила Зося. — Он же ее сын, тебе придется из-за него как-то общаться с Полиной. Он любит мать, какой бы она ни была.
   — Сама не знаю. Такая дурацкая ситуация… Если бы не отец, ничего бы этого не было.
   — Не злись на него. Подумай, ему сейчас, наверное, очень тяжело.
   — А как мне сейчас из-за него? Легко? Он обо мне совершенно не подумал!
   Катя стала собираться. Когда девушки вышли из кафе, Зося заметила машину Буравина, которая была припаркована у входа.
   — Катя, твой папа здесь. — Зося толкнула Катю вбок.
   Катя посмотрела на машину Буравина и демонстративно отвернулась.
   — Пойдем отсюда.
   В это время Буравин вышел из машины и направился к дочери.
   — Катя, подожди, — попросил он. — Катюша, не убегай. Давай поговорим.
   — Нам с тобой не о чем говорить! — отрезала дочь.
   — Я твой отец, — напомнил Буравин.
   — Ты сделал свой выбор и с этого момента ты мне больше не отец! — У Кати начиналась истерика.
   — Я, пожалуй, пойду… — сказала Зося, видя, что происходит.
   — Зося, подожди. Мы пойдем вместе.
   — Нет, Катя. Не надо, — возразила Зося. — Вам нужно поговорить… — И она ушла, оставив Катю наедине с отцом.
   — У тебя пять минут, — деловито сказала Катя. — Что ты хотел мне сказать?
   — Катя, я прошу тебя не горячиться. Сначала выслушай меня, а потом делай выводы.
   — Ты нас бросил! — завелась с полуоборота Катя— — Какие еще выводы я должна делать?!
   — Я понимаю, что у тебя есть своя правда, что ты меня сейчас ненавидишь, но… Но я действительно не мог больше жить с… твоей мамой.