Веснина Елена. Тернистый путь

   — И для чего же нужна наша? — с интересом спросила Маша.
   — Для того, чтобы мы могли работать вместе! Ты просто обязана работать в моем салоне. Я гадать буду, а ты лечить.
   — Лечить в салоне? Всех, кто придет? — удивилась Маша.
   — Ну да! Все хотят избавиться от боли. И готовы заплатить за это любые деньги! Ну? Согласна?
   Маша отрицательно покачала головой. Дар есть дар, его разменивать нельзя, и деньги им не зарабатывают. Не для этого он дается.

* * *

   После прогулки Алеша выглядел усталым и разбитым, он прихрамывал и морщился при каждом шаге.
   — Ты устал потому, что это была наша первая длинная прогулка. Скоро ты натренируешься, и будет все в порядке, — утешала его Катя. Алеша молча кивнул.
   Дома их ждал Костя. Он сидел с газетой в руках и пил чай, совсем как Самойлов-старший. Смерив Катю с Алешей ироничным взглядом, Костя сказал:
   — Как мило. Просто очаровательная пара.
   Катя с Лешей переглянулись, и Катя ободряюще сжала Лешину руку.
   — Мы теперь постоянно так будем сталкиваться? Все втроем? — поинтересовался Костя.
   — Если тебе что-то не нравится, можешь пить чай в своей комнате, — спокойно ответила Катя.
   — Катюша, это, собственно, мой дом, — напомнил Костя. — И я не хочу здесь видеть, как моя девушка воркует с моим братом.
   — Я не твоя девушка! — возмутилась Катя.
   — Костя, перестань. Если тебе что-то не нравится, давай обсудим, — попросил Алеша.
   — Нечего нам с ним обсуждать! — заявила Катя. — Костя, прекрати этот разговор. Я тебе ничего не обещала.
   — А кто мне в любви признавался?
   — Я сказала это твоим родителям, только чтобы их позлить!
   — Замечательно. И теперь, значит, я должен радоваться, видя вас здесь вместе? — с горечью спросил Костя. — Так я и рад! И счастлив, видя ваше счастье.
   — Костя, не ерничай, — попросил Алеша."
   — А как иначе? Между прочим, ты должен мне сказать спасибо: если бы не мои старания, Катя сейчас не была бы здесь, снова в роли твоей невесты!
   — Что ты имеешь в виду? На что намекаешь?
   — А я не тебе, я Кате намекаю.
   — Вот и продолжай, — настаивал Алеша. — Что значит «если бы не ты, то и Кати бы здесь не было»?
   — Я повторяю, Катя: своим счастьем ты обязана мне. Сказать Леше, почему? Нет, ничего я тебе не скажу. Это мой секрет. У всех ведь есть секреты. Правда, Кать?
   Алеша посмотрел на Катю, которая старалась сохранять спокойствие.
   — Эх, Лешка… Все мы любим врать…
   — Да скажешь ты, в конце концов, что ты имеешь в виду? — завелся-таки Алексей.
   — Не слушай его, Леша. Он мелет, сам не зная что. А все потому, что нам завидует, — объяснила Катя.
   — Ага. Обзавидовался весь. Не дай Бог мне такого счастья.
   — Пойдем лучше в твою… в нашу комнату, — сказала Катя и увела Алешу.
   Полина долго перебирала семейные фотографии. Вот сыновья, Алеша и Костя, а вот — вся семья Самойловых: Самойлов, Полина, Алеша и Костя. Все — улыбающиеся. Счастливые. А вот — заветная фотография. На ней — она с Буравиным. Оба молодые и счастливые. Сняты они на фоне старой крепости.
   На Полину нахлынули воспоминания, с которыми ей было трудно справляться. Юбилеи вообще вызывают волну воспоминаний, и эта волна может производить очень разные действия. Многое из настоящего она просто смывает. Предстоящий юбилей семейной жизни стал для Полины такой волной, которая просто грозила снести что-то важное в ее жизни.
   Полина долго думала, потом приняла решение съездить к мужу в офис. Она тихо зашла к нему в кабинет и спросила:
   — Боря, я к тебе. Не помешаю?
   Тут она увидела Буравина и немного смутилась.
   — Здравствуй, Витя, — кивнула она ему.
   — Добрый день, — невольно улыбнулся Буравин.
   — Что же ты стоишь в дверях? — сказал жене Самойлов. — Проходи. Я не ждал тебя, почему не позвонила?
   — Боря, я пришла сюда потому… в общем, мне нужно срочно с тобой поговорить.
   — Я отлучусь на несколько минут, — предложил Буравин, понимая, что супругам надо остаться наедине.
   — Что случилось, Поля? — спросил Самойлов, когда Буравин вышел.
   — Я, Боря, подумала и решила, не откладывая, тебе сказать… Я все-таки не хочу отмечать нашу годовщину!
   Самойлов облегченно вздохнул. Ну это еще не так страшно.
   — Что опять случилось? Объясни.
   — У меня совсем не то настроение. Последнее время было столько проблем… — стала объяснять Полина.
   — Но сейчас же все наладилось.
   — Да. Но у меня никаких подходящих для празднования эмоций не осталось. Давай лучше сосредоточимся на Леше и Кате, на их свадьбе. Вот их праздником я занялась бы с удовольствием. Пожалуйста, Боря, давай отменим наш юбилей. Кстати, свадьба детей может помирить Виктора с Таисией-. Мы должны помочь восстановить Катину семью…
   — Нет, Полина. Наш юбилей мы отметим, несмотря ни на что, тем более на то, что происходит в семье Буравиных. Пойми: для меня это не просто банкет в честь нашей годовщины. Это и решение проблем бизнеса.
   — А бизнес тут при чем? — удивилась Полина.
   — Я лее говорил тебе, что приглашу пароходское начальство, городских чиновников, вице-мэра. Заодно и решу пару нужных вопросов в неформальной обстановке…
   Женщине никогда не понять, как на ее юбилее можно решать деловые вопросы. Полину такой практицизм мужа глубоко задел. Совсем не этого она ожидала от своего мужа!
   В это время Буравин томился в приемной, просматривая прессу. Поскольку они были одни, Людочка решилась на откровенный разговор.
   — Виктор Гаврилович, вы только поймите меня правильно. Обстановка в нашем офисе неожиданно изменилась… Хотелось бы узнать, надолго ли…
   — Людочка, ты хочешь узнать, как долго я собираюсь жить в офисе? Отвечаю: скоро съеду. Сниму номер в гостинице или квартиру. Сейчас просто нет времени этим заниматься.
   — Я просто переживаю, что вам здесь неудобно: офис не приспособлен, чтобы жить, как дома…
   — Дело ведь не во мне, правда? — тихо спросил Буравин. — Просто я своим постоянным присутствием в офисе мешаю вам с Борисом Алексеевичем.
   — Что вы, Виктор Гаврилович! — запротестовала Людочка.
   — Я знаю, ты его любишь. Конечно, сердцу не прикажешь. Но будь осторожна. Ведь ты надеешься занять место Полины, если она уйдет от Бориса?
   Людочка молчала.
   — Ты ошибаешься, Людочка. Я знаю Бориса. А поскольку к тебе я отношусь хорошо, по-дружески предупреждаю: не рассчитывай на это. Этого никогда не будет.
   Людочка попыталась что-то сказать, но в это время дверь кабинета открылась и вышла Полина.
   — Как твои дела, Поля? — спросил Буравин.
   — Спасибо, хорошо. А твои?
   — У меня тоже неплохо.
   Повисла пауза. Людочка вдруг засуетилась:
   — Ой, совсем забыла! Мне срочно на подпись надо отнести…
   Людочка пошла к двери кабинета.
   — Всего хорошего, Людочка, — пожелала ей Полина. — И тебе, Витя.
   И Полина быстро вышла из приемной.

* * *

   Римму привели на свидание с Левой, и она с ходу на него налетела:
   — С чего это ты так вырядился? Решил показать мне: типа, я в тюрьме, неухоженная, а ты весь в шоколаде?
   — Римма, ты совсем здесь тронулась. — Лева оглянулся на конвоира. — Я шел к тебе на свидание и хотел хорошо выглядеть!
   — Так я и поверила! Ты на какое-то другое свидание собрался!
   — Да я сто лет ни к кому, кроме тебя, не ходил! Но тут Римма заметила царапину на Левиной щеке.
   — Так, а это что? Откуда? Пока я тут мучаюсь, ты с кем-то шарахаешься!
   — Риммочка, ну успокойся, — взмолился Лева. — Это совсем не то, о чем ты подумала. Как мы договаривались, я сегодня пытался найти кое-что в том доме.
   — Кое-что? В каком еще доме?
   Лева выразительно посмотрел на Римму и слегка кивнул в сторону конвоира.
   — Ах, кое-что? Я поняла. И что?
   — Я не сумел это найти, — признался Лева. — И не успел: мне помешали. В общем, полная неудача. Еле ноги унес. Это же никто на виду не положит!
   — Конечно, не положит. Но что мы теперь будем делать?
   — Нужно точно узнать, в каком месте это лежит. Подробнее! Чтобы в следующий раз не тыкаться, куда попало.
   Римма с сомнением покачала головой.
   — Ничего не получится.
   — Почему не получится? — стал заводиться Лева. — На нее твой гипноз не действует?
   — В том-то все и дело. Маша сопротивляется, не пускает меня туда. — И Римма постучала пальчиком по лбу. — Я даже не поняла: или она не хочет говорить, Где это спрятано, или просто не знает!
   — Но так мы ЭТО никогда не найдем!
   — А что делать?
   — Не знаю! — покачал головой Лева. — Не могу успокоиться! Я уже видел ИХ в своих руках!
   — А если я предложу тебе кое-что получше? — хитро прищурившись, спросила Римма.
   — Да что, интересно, может быть лучше?
   — Ваше время истекло. Прощайтесь, — сказал конвоир.
   — Лучше — это сама Маша. У нее невероятные способности, — уходя, объяснила Римма.

* * *

   Самойлов уже собирался уезжать из офиса, но на выходе встретил следователя.
   — Привет. Куда-то спешишь? А я за тобой.
   — Привет. За мной? Я в чем-то провинился перед законом? — поинтересовался Самойлов.
   — Если бы провинился, я за тобой бы по-другому приехал: с сиреной, с эскортом. А так, видишь, без церемоний.
   Друзья обменялись рукопожатиями, и Самойлов спросил:
   — Что-то новое по поводу Лешиной аварии?
   — Да понимаешь, Борис… посоветоваться хочу… — Следователь сменил тон на более деловой.
   — Что случилось?
   — Да я по поводу подозреваемой… Марии Никитенко… Все: и показания свидетелей, и улики — подтверждают, что она виновна.
   — А она сама это признала? — уточнил Самойлов.
   — Нет. Она по-прежнему все отрицает. Теперь суд будет доказывать ее вину. Я подготовил обвинительное заключение, хочу, чтобы ты ознакомился.
   — Насколько я знаю, не положено показывать дело посторонним? — проявил юридическую грамотность Самойлов.
   — Не положено… Но ты отец потерпевшего… и мой друг… И я тебя как друга прошу — посмотри сам…
   — Погоди, у тебя что, возникли сомнения? — стал догадываться Самойлов.
   — Да… понимаешь… Не такая девушка эта Маша, чтобы интриги плести, тем более покушение… Вот нутром чую — не такая… Не она это… а все улики — против нее…
   — И ты хочешь, чтобы я…
   — У меня, может, глаз уже замылился… — перебил его следователь, — а ты свежим взглядом… В общем, прочти и сам скажи, виновна она или нет.
   — Хорошо. Едем. Я на своей машине.
   Чтение дела — это не легкое чтение. Самойлов прочитал обвинительное заключение. Подумал, полистал дело снова и вдруг спросил:
   — Подожди, какого числа ты нашел ампулы у Маши Никитенко?
   — Там написано. Пятнадцатого июля. А что?
   — ,А почему ты решил, что ампула, которую ты нашел в машине Леши, была взята из коробки которую ты потом нашел у Маши?
   — Потому: эта коробка была единственной во всем нашем городе! — объяснил следователь.
   — Откуда ты знаешь?
   — Я проверил поступление лекарств во все аптеки города, отправил запрос на базу. И представь себе, за последние два года это лекарство не заказывал никто, кроме Кости.
   — А когда его заказал Костя? — стал уточнять Самойлов.
   — Незадолго до Лешиной свадьбы. Но зачем тебе такие детали? — удивился следователь.
   — Дело в том, что я видел эту коробку раньше, до пятнадцатого июля, и в другом месте…
   — Значит, ты видел ампулы в Костиной аптеке уже после того, как Никитенко оттуда уволилась? И все время после ее увольнения они были в аптеке? — озабоченно спросил следователь.
   — Получается, так.
   — Интересная информация. Главное — новая и своевременная. — Следователь просто не знал, как отреагировать.
   Извини, только сейчас вспомнил. Но у меня все время было ощущение, что Маша ни к ампулам, ни к аварии не имеет никакого отношения, — виновато сказал Самойлов.
   — Ощущения — не факты и не улики. Ими не докажешь, что Никитенко невиновна.
   — Более точно пока ничего сказать не могу.
   — Ну а мне ждать некогда. Ты только что прочитал обвинительное заключение. Пора передавать дело в суд.
   — До того как ты это сделаешь, я должен поговорить с Костей. Подожди хоть пару часов, — попросил Самойлов.
   — Ладно. Похоже, расследование еще не закончено! Самойлов быстро вышел из милиции, сел в свою машину. Машина резко рванула с места. Самойлов спешил. У него появились предположения, которые надо было срочно проверить. Он мчал домой.
   Когда Самойлов вошел в комнату, Костя спокойно читал книгу.
   — Встать! — заорал Самойлов. Костя послушно встал.
   — Объясни мне все, негодяй!
   — Что, папа?
   — Ты знаешь что, подонок! Говори!
   — Я правда не понимаю, о чем ты.
   — Почему вместо тебя в тюрьме сидит невиновная девушка?
   — Вместо меня? Папа, что ты говоришь? Ее посадили заслуженно! Она хотела убить Лешу. При чем здесь я? — Костя держался как мог»
   — Ты говорил так сотню раз. Это — наглая и подлая ложь. Теперь ты скажешь правду. Ты не выйдешь из этой комнаты, пока не ответишь: за что ты хотел убить своего брата?!
   Этот вопрос поверг Костю в полное смятение.

* * *

   Зинаида дождалась свидания с Машей, но оказалось, что оно всего на пять минут.
   — Почему так мало? — спросила Зинаида.
   — Разрешено пять минут, — бесстрастно констатировал конвоир.
   Но Маша была рада и этим пяти минутам.
   — Бабушка, как ты? Как Сан Саныч? — кинулась она к бабушке.
   — У нас все нормально: Сан Саныча выписали, с ним все хорошо, — стала быстро докладывать Зинаида, но на этом хорошие новости закончились. — Правда, сегодня в дом залезли воры, но все обошлось: мы пришли, спугнули их, они ничего не украли.
   — Воры! А что у нас красть? Может, это не воры, а хулиганы какие-нибудь? — предположила Маша. — Бабушка, вы должны быть поосторожнее.
   — Хорошо, Машенька. А тебя я прошу: не отчаивайся. Справедливость не может не восторжествовать, тебя выпустят!
   — Бабушка, ты сама в это веришь? Или просто стараешься меня поддержать? Не нужно меня утешать: я же знаю, что не виновата. И в милиции рано или поздно все поймут.
   — А вдруг поздно? — беспокоилась Зинаида. — И тебя за это время в тюрьму упекут!
   — Все равно разберутся, — уверенно сказала Маша. — Не может быть, чтобы невиновного человека посадили за решетку!
   — Какая же ты еще наивная, внученька…
   Пять минут закончились, и Маша вернулась в камеру. Римма ждала новостей:
   — Ну как дела у родственников? Что нового?
   — Представляешь, бабушка сказала, к нам в дом сегодня воры влезли, — поделилась самой непонятной для нее новостью Маша.
   — Да ты что? — Для Риммы это уже не было новостью. — А у вас есть что красть?
   — Я думаю, это хулиганы, — рассказала о своей версии Маша. — Все разгромили, только бабушку напугали. У нас ведь взять абсолютно нечего.
   — Не бывает такого. В любом доме всегда есть что взять. Деньги какие-нибудь на черный день в тайничках у всех припрятаны, — поделилась знанием жизни Римма.
   — Ты не понимаешь. У нас совсем нет денег. Мы еле сводим концы с концами. Какие тайнички?
   Римма пожала плечами:
   — Воры обычно знают, куда лезут. Если нет в доме денег, они ищут всякие… драгоценности. Бриллианты, например…
   — Римма, да какие в нашем доме драгоценности и бриллианты? Откуда? Даже слушать смешно, ты же была у нас!
   — Да, дом у вас скромный. Но, может, у деда твоего или у бабушки что-то спрятано. На случай войны, например. Или революции. Старики обычно очень запасливы.
   — Я уверена: ничего у них нет! Мои старики не такие. Всю жизнь душа нараспашку.
   — Одно другому не мешает.
   — Если бы что-то было, я бы знала. У нас в семье не принято ничего ни от кого прятать.
   «Да, девочка. Вижу, ты действительно ничего не знаешь…» — подумала Римма с разочарованием.

* * *

   Буравин уже обжился в офисе. Вечером, когда все ушли, он переоделся и прилег на диван. День был тяжелый. Но заснуть он не успел, потому что в дверь постучали.
   — Войдите! — сказал Буравин и сел на диване. В кабинет зашла Людочка.
   — Ой, Виктор Гаврилович, вы отдыхать собрались… Извините.
   — Заходи, Людочка. Что ты хотела? — Он был готов с ней поговорить.
   — Я спросить хотела: почему вы думаете, что Борис Алексеевич, если сложится определенная ситуация, все равно не женится на мне? Вы не думайте, у нас с ним не просто какой-то там романчик, у нас — чувства.
   — Я совсем не хотел тебя обидеть, Людочка. Мне просто жаль, что ты зря тратишь время и нервы.
   — Почему зря?
   — Дело в том, что Борис — однолюб. Впрочем, как и я. И потому я могу спрогнозировать, как будет развиваться ситуация.
   — И как? — Людочка смотрела на него вопросительно.
   — Если от Бориса уйдет жена, он землю будет рыть, чтобы ее вернуть. Ему никто больше не будет нужен. Никогда. И ты, Людочка, в том числе. Извини.

* * *

   Трудный разговор Самойлова со старшим сыном продолжался.
   — Чем же Лешка тебе так мешал, что ты решился на убийство? — снова спросил Самойлов.
   — Папа, ты сам понимаешь, о чем говоришь? — Костя все еще надеялся, что его поступок останется недоказанным.
   — Хватит отпираться. Я все знаю! Те ампулы, которые нашли у Маши, я видел раньше в аптеке, у тебя в столе,!
   — Папа, ты что-то путаешь! — настаивал Костя.
   — Я ничего не путаю. Григорий специально делал запрос на аптечный склад. Эта коробка — единственная в городе. И в ней те самые ампулы, из-за которых чуть не погиб Леша. Теперь рассказывай мне все! Я жду! Говори, за что ты хотел убить брата?
   — Это не так, папа! Я не хотел никого убивать! Тем более Лешку. Это все — глупая, нелепая случайность! — Костя почти плакал.
   — Случайность?! — возмутился Самойлов.
   — Я перевозил ампулы в нашей машине, одна, видимо, выпала, — стал вдохновенно врать Костя. — Я обнаружил это слишком поздно, я не знал, что Леша возьмет машину. Поверь, я сам чуть с ума не сошел, когда узнал, что случилось из-за этой чертовой ампулы!
   — Но почему ты мне сразу не признался? Почему темнил, юлил?!
   — Папа, как я мог признаться? Ты бы сумел сказать кому-нибудь, что из-за тебя произошел несчастный случай и чуть не погиб твой брат?
   Но отец почему-то не верил сказанному.
   — А мне кажется, что эта авария — не случайность. И ты слишком хорошо продумал, как отвести от себя подозрения… И нашел самый низкий и подлый способ: из-за тебя, негодяя, в тюрьме сидит невиновная девушка!
   — Я так жалею обо всем, папа. Если бы я мог что-то изменить… — искренне сказал Костя.
   — И самое ужасное, что за твою вину наказана именно та девушка, которая спасала твоего брата! — напомнил Самойлов.
   — Папа, поверь, я ничего этого не хотел. Я ужасно испугался. Я не знал, что делать, чувствовал себя припертым к стенке. Как я мог доказать, что не хотел убивать брата? Все было против меня… Папа, спаси меня. Я совсем запутался. Но, клянусь, я ничего плохого не хотел. Ты мне веришь?
   — А что мне еще остается?
   Отец все-таки остается отцом. Его отношение к сыну всегда будет согрето этой отцовской любовью, даже если сын поступил подло.
   — Но почему под подозрение попала Маша? — устало спросил Самойлов.
   Я понял, что после всего, что случилось, буду жить в страхе всю жизнь: рано или поздно дядя Гриша все раскопал бы, и тогда мне конец. Я упустил время, сразу не признался. Я решил перевести на кого-нибудь стрелки. А Маша работала в моей аптеке, ампулы вполне могли быть у нее.
   — Но как они оказались у нее дома? — поинтересовался отец. — Не сами же перелетели туда из аптеки?
   — Я вынужден был подкинуть их Маше… — признался Костя.
   — Сам? Своими руками? — Самойлов был потрясен. И это его собственный сын! — Ты что, взял ампулы, проник в чужой дом, шарил там, искал, куда их спрятать?
   Костя молча кивнул.
   — Так, собирайся, пойдем со мной.
   — Куда?
   — Пойдем, я сказал! Нужно вытащить девушку из тюрьмы.
   — Куда мы должны идти? — поинтересовался Костя.
   — В милицию. Ты все расскажешь дяде Грише.
   — Я не пойду.
   — Пойдешь. Маша не должна сидеть в тюрьме.
   — Я не смогу говорить с дядей Гришей. Пожалуйста, объясни ему все сам. Тебе будет легче это сделать: вы — друзья.
   — Хорошо, — согласился Самойлов. — Говорить буду я. Но ты должен быть рядом.
   — Я столько врал ему, папа. Я не смогу даже в глаза ему посмотреть!
   — Нужно отвечать за свои поступки!
   Но Костя уже не слушал отца, он бежал из квартиры куда глаза глядят.
   Алеша то ли устал, то ли просто загрустил, и Кате это не понравилось.
   — Что с тобой? Так сильно устал от прогулки? Или что-то болит?
   — Вспомнил ту парочку, у дольменов. Как они весело под ними пробежали. Наверное, ты хотела, чтобы и мы так? А я…
   — Глупости, Леша. Перестань, все в порядке.
   — Я видел, как ты на них смотрела, — напомнил Алеша.
   — Я просто представляла, как мы с тобой тоже обязательно там пробежимся. Чуть позже, когда ты совсем выздоровеешь.
   — Я уже не уверен, что это случится. Я продолжаю чувствовать себя инвалидом. И вижу, как ты переживаешь.
   — Конечно, переживаю, — подтвердила Катя. — Все бы отдала, лишь бы ты поправился.
   — Ты так смотрела на того парня, когда он нес свою девушку на руках. А я ковылял рядом с тобой… Ты меня стеснялась!
   — Ну о чем ты говоришь, Лешка? Ничего я не стеснялась… — Катя обняла Алешу и поцеловала. Но Алеша посмотрел на дверь и отстранился:
   — Погоди, Кать. Дома отец и Костя.
   Катя встала и тихонько выглянула в коридор. Потом вышла из комнаты и довольно быстро вернулась с радостной новостью:
   — Лешка, все ушли! Мы с тобой одни во всем доме, нам теперь никто не помешает! Лешенька… ты понял? Мы наконец-то одни… Или ты меня не любишь?
   — Люблю. Просто настроение у меня… как-то испортилось.
   — Не обманывай. Я все вижу. Ты сомневаешься в моей любви?
   Алеша пожал плечами.
   — Сомневаешься-сомневаешься. А я сейчас докажу, что люблю тебя. Хочешь?
   И Катя стала медленно расстегивать свою блузку.

* * *

   Таисия пришла в «Салон Риммы», но дверь никто не открывал, окна были занавешены. Это показалось Таисии подозрительным, и она решила спросить у Левы, что же случилось, куда пропала Римма. Лева был в ресторане и на ее вопрос ответил задумчиво:
   — Римма? Риммочка в СИЗО.
   Таисия готова была услышать что угодно, но только не это. Она так удивилась, будто Лева сообщил ей, что Риммочка на Луне:
   — Где?.. Лева, вы шутите?
   — Нисколько.
   — Но почему она там?
   — Я ее посадил. Ненадолго, на пятнадцать суток. За хулиганство.
   — За хулиганство? Но Римма всегда такая утонченная, элегантная…
   — Ой, вы мою Риммочку плохо знаете! — стал охотно рассказывать Лева. — У нее темперамент! Она мне тут на днях такой скандал закатила. Теперь отдыхает, остывает. Да не переживайте вы. Все нормально: мы с Риммой так развлекаемся. Нужно же как-то разнообразить отношения.
   — Ну и развлечения у вас… — Таисия осуждающе посмотрела на Леву.
   Лева только развел руками. Умеем, мол, повеселиться.
   — Но мне нужно увидеть Римму. Я могу ее… посетить?
   — Конечно! И это очень кстати: отнесете ей от меня гостинец. Мне сегодня никак не вырваться. А я пирожки Риммочке передам. Ее любимые. Шеф-повар постарался. В СИЗО сами знаете, что за кормежка…
   Лева пошел в служебное помещение и вынес Римме корзинку с продуктами.
   — Лева, я ничего не понимаю! Вы же с Риммой любите друг друга! Как же вы могли допустить, чтоб ее посадили в СИЗО?! Это же не развлечение, это… какое-то извращенное издевательство!
   — Благодарю за диагноз. Но мы с Риммой сами разберемся с нашими болячками. Возьмите передачку. Пирожки еще горячие.
   — Так сами ей их и отнесите!
   — Сегодня — никак. У меня очень важное дело, — сообщил Лева.
   — Что может быть важнее свидания с женой? Тем более если у вас такая игра. Засадили беднягу, так проведывайте!
   — Напоминаю: мы с Риммочкой все же бывшие супруги. И это дает нам достаточно большую свободу выбора.
   — Ладно. Давайте ваши пирожки, — согласилась Таисия. — Но Римме я все расскажу. Пусть потом разберется, что у вас за важные дела.
   — Риммочка в курсе, что это за дело, — беспечно сказал Лева. — Она на меня не обидится. Спасибо вам за услугу.
   Так Таисия стала связной между Риммой и Левой. Для нее этот поход был не из легких. Тюрьма все-таки. Увидев Римму, Таисия сразу же сообщила:
   — Лева мне рассказал, как ты здесь оказалась. Что вы так развлекаетесь. Такие странные игры…
   — Да врет он все, какие развлечения? Сначала я психанула, мы поцапались, я чуть-чуть его побила. Потом Лева разозлился и меня сюда сдал, — изложила Римма свою версию событий.
   — Но это же нонсенс! Ты — в камере, в СИЗО… С ума сойти!
   — Зато оторвалась я на Леве за все обиды. А мне всего пятнадцать суток дали. Вот выйду, Лева мне и за них ответит.
   — Он тебе пирожки передал, — напомнила Таисия, понимая, что это хоть немного, но облегчит Левину участь по выходе Риммы из СИЗО.
   — Передал. А сам прийти не захотел. Тоже мне, заботливый.
   — Сказал, что у него дела, о которых ты знаешь, — вспомнила Таисия.
   — Точно. Знаю, — подтвердила Римма. — Ладно, главное — пирожки у меня.
   Римма взяла пирожок, откусила и, жуя, спросила у Таисии:
   — А ты как, Тася?
   — Мне тебя так не хватает. Без твоего совета я не знаю, что и делать. Перемены в жизни, которые ты мне нагадала, сбылись: Витя ушел от меня.
   — Значит, правду нагадала.
   — Но ты мне говорила, что мы его удержим. Как это теперь сделать?
   Римма перестала жевать и отложила пирожок. К работе она относилась серьезно.