Страница:
Грузовой трюм всем необходимым был заполнен оперативно.
Макс и Джо (хозяйка в приказном порядке велела слуге НЕ ХОДИТЬ с нею) успели приобрести всё по списку в течение часа-двух, включая оружие, провиант и наличные монеты (электронные деньги в намеченном пункте назначения не котировались). В этот же час они коротко переговорили по-мужски, и, кажется, установили дипломатические отношения. Макс был предупреждён, ЧТО с ним сделают, если хозяйка будет обижена или оскорблена; Джо был заверен, что обидеть его хозяйку Макс не сможет ни в коем случае, а тому, кто обидит, сам с превеликим удовольствием голову открутит.
Эли тем временем наводила справки и настолько преуспела в этом говорливом занятии, что даже умудрилась заполучить точное указание, у кого и где снять ТАМ жильё наиболее оптимально с точки зрения сочетания цена-качество-безопасность. Всё было готово к середине дня по местному времени, но старт откладывался. Эли почему-то медлила (с момента прибытия её хорошенькая головка, похоже, постоянно была забита кучей каких-то мыслей, делиться которыми она не спешила), чего-то ждала, видимо, и на прямой вопрос «когда?» ответила, что недурственно бы посвятить остаток дня ничегонеделанью. То есть превратить краткосрочное пребывание на пт. Лазурной в микроканикулы.
– Сегодня мы отдыхающие, обычные отдыхающие, – высказалась Эли не терпящим возражения тоном хозяйки, да и возражать ей было некому – Джо не положено по статусу, права голоса он лишён вовсе, Максу не… тоже по статусу.
Гость, попутчик, голос имеет в лучшем случае совещательный. (Хотя к его голосу очень внимательно прислушиваются.) Но у женщин высшего света ментальность сформирована однозначно: как хочу, так и сделаю. У мужчин, впрочем, аналогично. Причём – вне зависимости от уровня «света». К тому же в этом районе такая замечательная погода…
Наше фирменное блюдо, «Огненный землехват в ити-натском гарнире», – предложил Максу официант, едва только они уселись за столик небольшого (в этом уютном районе не любили гигантоманию) кафе, расположенного прямо на берегу озера.
На ваше усмотрение, – освободил он себя от ответственности, его внимание сосредоточилось на загорающей Эли. Воображение рисовало заманчивые картинки… даже забыть хотелось о реалиях современного мира, а они таковы, что случайные сексуальные связи без предохранения могут привести к плачевным последствиям. Причём «плакать» по сластолюбцу, если что, будут не его заражённые гениталии, а безутешные родственники, скорбя по близкому человеку, совершившему исход в Секту. Разгульные нравы, когда самой «страшной» карой за похотливые похождения были иммунные и венерические болячки, давно канули в волны неумолимо утекающей Леты…
«А вдруг она меня трогала? – подумал Макс, скользя взглядом по вожделенным плавностям женских изгибов, – когда я в обмороке валялся… трогала».
Или нет?.. Порядочные нормальные люди без КРАИНЕИ нужды не прикасаются к обнажённой коже другого человека.
В порядочности Эллен Литтлсон сомневаться не приходилось. Будь у Макса хоть тень подозрения, он бы уже мчался к ближайшему мультипорту. Точнее, ни за что не согласился бы на роль искусственного, приглашённого спутника этой роскошной звезды.
Несмотря на то, что ИМ ПО ПУТИ. Не то слово!
Будете что-нибудь пить? – вернул его на землю всё тот же официант.
Что-нибудь… Без алкоголя.
Сок из…
– На ваше усмотрение, – оборвал он его чуть резче, чем того требовала элементарная вежливость.
К счастью, тот оказался понятливым парнем и больше клиента не беспокоил.
Эллен… Макс постоянно чувствовал на себе её необъяснимую власть, чувствовал её гипнотическое влияние, размягчающее, вынуждающее волю падать на спину и беспомощно задирать все лапки. Он продолжал влюбляться в неё неотвратимо, с ускорением свободного падения. Хотя, казалось бы, куда уж ниже. С первого столкновения взглядов ИСКРА воспламенила желания… Но предохранитель осторожности не давал им превратиться в пожар. Макс уже мог себя контролировать достаточно, чтобы соображать. Безумия не случилось. Взрыв стал костром, но пламени расплескаться – и поджечь лес – Макс не позволит. Не маленький мальчик.
Конечно, он отдавал себе отчёт в несвоевременности происходящего, констатировал свою слабость и уязвимость в подобной ситуации, но – ничего не мог с собой поделать. Он влюбился «без дураков»…
– Закажи и мне! – крикнула она, видя, что он смотрит на неё.
Он кивнул и подозвал официанта.
– Слушаю вас.
– Лучшее шампанское для дамы, – уверенно взял на себя ответственность Макс. – Баггерино по-исладорски, жа-присс красный, и обязательно сверху метёлочка, лиуан мелко порезанный, симуотики и апельсины.
Официант мельком глянул на Эли, улыбнулся.
– Понял, – одобрительно сказал перед тем, как испариться. – Ваша девушка выбор одобрит.
Минут через пять они уже уплетали за обе щеки деликатесы, запивая их слегка терпковатым местным шампу.
Насытившись, живо обсуждали вкусовые впечатления, но смотрели не друг на друга, а в одном направлении, на озеро. Макс проверял себя. Сколько он сможет не смотреть на НЕЁ… минуты три от силы.
Пойдём? – сказала она.
Как скажешь.
Она придавила фужером купюру.
Не слишком ты его балуешь? Я слышал, богатые люди скряги.
Ничего. Другой всё равно нет. Я нетипичная богачка…
Я заметил…
Джо!
Да, хозяйка. – Джо материализовался словно из-под песка. Несмотря на свои габариты, передвигался он совершенно беззвучно.
Мы уходим.
Да, хозяйка. Такси? – Громадное тело напряглось, словно Джо вознамерился бежать за ближайшим флайером в реале.
Нет. Пройдёмся… Когда ещё будет возможность просто так погулять.
Джо скользил за ними, как огромная чёрная тень. Одна на двоих.
– Иногда мне кажется, Макс, что самое большое богатство в жизни – это вот такие минуты, когда ты можешь себе позволить быть безмятежной. Странно как-то. Всю жизнь к чему-то стремиться, чтобы потом вдруг понимать, что счастье совсем не в этом. Мне мама говорила… но не буду сейчас о ней. Больно. Год прошёл, как её нет, а я… – Эли замолчала и отвернулась.
Макс молчал. ЧТО тут скажешь… он понимает как никто. Год миновал, как отца нет, а… всё так же. Надеялся, время полечит, и полегчает, но то ли слишком малый срок прошёл, то ли постулат о времени-лекаре – ложен. В случае ухода тех, кто тебе дорог на полный вперёд.
А к чему ты в жизни стремишься? – спросил он, когда почувствовал: можно не длить паузу. Нужно даже.
Не знаю. Звучит абсурдно, но я правда не знаю. И всё же продолжаю куда-то стремиться, продолжаю себя насиловать, тогда как… Что это мы всё обо мне. А чего хочешь ты?
Не знаю. У меня вообще такое ощущение, что я себе не принадлежу. Я вроде бы хочу написать роман… но даже мысль о том, чтобы написать его, откуда-то извне явилась… Знаешь, я как пущенный кем-то снаряд или, лучше сказать, бильярдный шар. Качусь по столу, сталкиваюсь с другими такими же шарами, изменяю траекторию, а что, для чего… Вряд ли бильярдные шары осознают суть игры…
Хорошенький комплимент ты мне сделал. Неужели я такая шарообразная? – улыбнулась Эли.
Я метафорично. Ты самая стройная женщина, которую я в этой жизни знал! – искренне заверил Макс.
А в прошлых? – испытующе заглянула она ему в глаза.
И в прошлых. – Как обычно, при столкновении взглядов Макс не выдерживал и смущённо опускал глаза. Чтобы не показывать, как ЗАГОРАЕТСЯ… – И в будущих встретимся, – добавил он убеждённо.
Ты прав, – сказала она, подарив ему загадочную улыбку сфинкса, – это я о шарах. О моей стройности умолчу из скромности. А о будущих встречах мы… ещё вернёмся к этой теме. Джо, как думаешь, если идти пешком, когда мы будем в городе?
Такими темпами часов пятнадцать, – ответил Джо. – Хозяйка, давайте я вызову такси…
Да, будь любезен.
Через несколько минут они были «дома». Эли не пожелала остановиться в отеле, она сняла отдельно расположенную виллу, утопающую в цветочном буйстве сада. В трёхэтажном здании можно было разместить целый отряд завоевателей космоса, но в этот день их здесь разместилось только трое. По одному на этаж.
Максу Эли отвела второй. Джо остался на первом.
Сама вилла тоже была выстроена в форме цветка из белого, очень лёгкого и очень приятного на ощупь камня, который в изобилии имелся на Лазурной.
До вечера оставалось не так уж много времени, и Макс решил полежать. Каникулы так каникулы. У него даже мелькнула неожиданная идея проверить постулат, гласящий, что однажды приобретённые навыки не утрачиваются со временем, а пребывают как бы в спящем режиме… мастурбацией он не занимался с подросткового возраста, добрых два десятилетия.
Но стоило ему мысленно «вспомнить детство», как на руке, потянувшейся к паху, ожил терминал. Макс вздрогнул, будто его застали за «этим» в ванной комнате…
– Вызов принят, – скомандовал он. – Я весь внимание, Эли.
В этом мире ему больше некому звонить.
– Ты не мог бы мне помочь? – спросила спроецированная терминалом прехорошенькая головка Эли, возникая над его правым запястьем.
– Спрашиваешь…
– Поднимись на третий. Налево по коридору вторая дверь приоткрыта. Жду…
Её голос был чуть охрипшим, будто перед разговором она хватила стакан ледяного шампанского.
Можно? – спросил он секунд через двадцать, стоя у приотворённой двери.
Как правило, двери не запирают, когда кого-то ждут… – донеслось из комнаты.
Он глубоко вдохнул, робко тронул створку. Расширил проём, вошёл и…
Посреди комнаты, в алом свете закатного солнца, льющегося из широкого, в полстены окна стояла ОНА.
Вопреки страстно вожделеющим предвкушениям, разодетая в пух и прах: две серёжки в розовых ушках, тоненькая цепочка, убегающая в глубокую долину меж крутых островерхих холмов, и тоненький плетёный поясок на осиной талии.
ТАК было ещё нестерпимей.
Ты такой забавный, – улыбнулась она.
Очень… э-э… м-м, неожиданно… – пробормотал он.
Ну уж… можно подумать, ты не ждал. Помоги мне. Она протягивала ему зелёную трубочку, похожую на сигару.
Что… мне делать?
В груди у него разверзся вулкан. Потоки раскалённой лавы хаотично буравили тело. Второе извержение грозило вот-вот прорваться ниже. Ниже, ниже живота…
Защитный гель. Ты что, никогда раньше не занимался сексом? Не умеешь пользоваться средствами индивидуальной защиты? Или впервые видишь голую женщину?
Э-э… – лихорадочно искал он формулировку. – Приходилось, м-м… иногда. Видел…
Редко-редко. Не больше одного разочка еженощно. Придётся обучать стыдливого юношу. В знак особого доверия я хочу, чтобы не я, а ТЫ меня покрыл, своими руками… Во-от, возьми тубу, начни с низа, покрой ступни, лодыжки, сначала одну, потому другую. – Она говорила с ним, как с маленьким ребенком. – Последовательность не имеет значения, главное – тщательность покрытия… ха, каламбур получился.
Он робко взялся за ближний к нему кончик протянутой упаковки, и над трубочкой заискрилось рекламное: «ТОНЧАЙШИЙ, СВЕХПРОЧНЫЙ СЛОЙ БЕЗ ЦВЕТА, ЗАПАХА И ВКУСА ГАРАНТИРОВАННО СОХРАНИТ ВНЕШНИЕ ГРАНИЦЫ ТЕЛА ОТ НЕПОСРЕДСТВЕННОГО КОНТАКТА. НИ МАЛЕЙШИХ НЕУДОБСТВ! ОСЯЗАТЕЛЬНЫЕ, ВКУСОВЫЕ И АРОМАТИЧЕСКИЕ ОЩУЩЕНИЯ БЕЗ ПОГРЕШНОСТЕЙ. БЕССЛЕДНО РАСТВОРЯЕТСЯ В АТМОСФЕРЕ ПО ПРОШЕСТВИИ 6 ЧАСОВ. СЛЕДИТЕ ЗА ТАЙМЕРОМ!»
Он закрыл глаза, мысленно благословил себя на подвиг мученического долготерпения, открыл вновь; встал на колени перед нею, сжал трубочку обеими руками…
Субстанция вспухла между его ладонями, и когда он разнял их, потянулась за внутренними сторонами, амёбно делясь на две пухлые подушечки.
– Какие у тебя сильные и… нежные руки… меня уже пронизывают вибрации…
– Ты мне льстишь… это меня трясёт от…
И не думаю льстить. Тебе надо поучиться искусству массажа.
Ага. В наше время неприкасаемости массажистом быть – самое то занятие.
– А я бы тебя взяла. В личные…
Пункт восьмой
Макс Отто Эмберг смущённо констатировал, что никогда не летал в космос.
Невзирая на его, казалось бы, мобильный характер и космополитичную натуру, несмотря на то, что финансовый уровень позволял приобрести космический корабль в личную собственность, несмотря на то, что космический век начался ещё во времена его пра-пра-пра (примерно семьдесят пять раз) пра-бабушек и дедушек… персонально ОН в космос, то есть в открытое межзвёздное пространство, выходил впервые.
Он столько раз ШАГАЛ сквозь межмировые расстояния, что «намотал», должно быть, мириады парсеков, но ни единого из них он не пролетел, рискуя ежесекундно жизнью.
Предстоящий полёт должен был стать его первым действительно космическим ШАГОМ. Случись это с ним при других обстоятельствах, он бы заценил грандиозность происходящего. Но в тени присутствия на борту Эллен – увы, меркло даже самоощущение героя-первопроходца…
Арендованная яхта была, к счастью, превосходной, и капитан Джосф знал своё дело туго, пожалуй, даже слишком для охранника и водителя.
Полёт должен был продлиться пять суток. Трое на то, чтобы взлететь и выйти к точке входа (вблизи обитаемых миров это делать категорически не рекомендуется), около двух суток на маневрирование и посадку, и символическое мгновение на собственно перелёт, точнее, прыжок сквозь. В так называемом свободном внепространстве, как считается, времени не существует… Или течёт оно в каком-то ином направлении.
Мультипорты используют схожий принцип, но они жёстко зафиксированы в реальном пространстве, «пристреляны», вдобавок для качественности «замедлены». Поэтому практически не дают сбоев. Космические же «шаги» – быстры, стремительны, но – опасны…
– Любуешься?
Эли подошла к нему совершенно бесшумно. Эмберг уже знал: она умеет перемещаться настолько тихо, что о её приближении невозможно догадаться. Он терялся, когда любимая женщина вот так, внезапно, заявляла о своём присутствии.
– К этому невозможно привыкнуть, Эли. Бездонность неба и твоих глаз. Я, наверное, всю жизнь мог бы вот так, час за часом, любоваться этими глубинами.
Истинно реальны только звёздное небо над головами людей и нравственный закон внутри человечества… великое изречение. На законных правах резюмирую, что тебе надо было идти в алхимики.
При чём здесь алхимия? Звездочётов среди них было немного, насколько я знаю. В основном они пробавлялись не-лицензированным производством золота из свинца…
Макс, производством золота из свинца занимались только бездари. Для настоящих алхимиков химические лаборатории были вспомогательным средством. Благодаря своим опытам они подолгу смотрели на огонь, и огонь очищал их разумы. Тогда-то и рождалось золото души.
Ладно, пусть я буду алхимиком, а ты моей лабораторией. Пусть твои глаза превратят мою душу в золото.
Ты действительно этого хочешь? – она загадочно улыбнулась.
Смотреть в твои глаза?
Чтобы твоя душа превратилась в золото.
Когда ты рядом со мной, Эли, мне больше ничего не надо. Ты как солнце, яркое горячее солнце, от тебя исходят волны света. Ты настолько прекрасна, что твоя красота закрывает тебя. Я до сих пор не в состоянии описать твою внешность. Слова разбегаются в разные стороны.
А ты попробуй…
Ты высокая, но не очень, даже на каблуках ты заметно ниже меня…
Эли действительно расхаживала по кораблику на каблуках.
Установка искусственной гравитации стоила бешеных денег, но окупала себя на все сто, хотя не была непременным атрибутом звездолётов, как, например, нейтрализатор ускорений. Вот уж, действительно, удивительные изобретения. Можно, оказывается, совершать сложносочинённые маневры в космосе и одновременно совершенно свободно стоять на каблучках и непринуждённо держать в руке бокал с рубиновым вином, под цвет платья… Вселенски восхитительная женщина!
Непревзойдённая.
Ещё.
У тебя очень красивое, очень хрупкое на природный вид и одновременно очень сильное, спортивное тело.
Ещё…
У тебя прекраснейшие в мирах ноги и нежнейшие руки.
Ещё!
У тебя волшебное, невыразимо прекрасное лицо. Я теперь понимаю, из-за какой красоты вполне можно начать войну…
Мужчина даже не думал о том, что вовсю пользуется аксиомой: женщины любят ушами… Он говорил, потому что эти слова рвались из него, стремились высвободиться и ОТДАТЬСЯ.
Ещё!..
У тебя чарующие, поразительные глаза. Если бы я был поэтом, я бы сравнил их с божественным светом, который был началом начал.
Началом начал была тьма, Макс. В древности именно пустоту и тьму считали богом, наипервейшим богом.
Я думал, свет…
Свет не может существовать без тьмы. На самом деле свет существует во тьме. И первый СВЕТ, мистический свет – был тьмой.
Интересная версия.
Это не версия, это предыстория. Смотри, тьма – она как наркотик. Затягивает без возвращения.
В таком случае я наркоман. Когда я долго смотрю во тьму, мне кажется, что я и сам превращаюсь в бесконечную вечность. Космос, которым светятся твои глаза.
Если тебе нравится испытывать уверенность, что космос вечен… Почему нет. Хочешь, я тебе это всё подарю, нар-команчик мой?
Макс Отто бережно обнял любимую за талию.
Осторожно, я удалила защиту. Под платьем – тело…
Боишься, что я из секты?..
А ты не боишься? Говорят, эти миссионеры преспокойно расхаживают среди людей… вдруг я – сектор?
Ты? Не шути так, Эли. Не смешно.
А вообще, боишься?
Как и все.
Не надо обобщать. Все ведут себя по-разному. Я уверена, наверняка даже добровольцы случаются. Сами ищут пасторов или хотя бы адептов.
Не знаю, Эли. Я всегда испытываю панический ужас от одной только мысли…
Это воспитание.
Воспитание? – Макс Отто немного отстранился и глянул Эллен в глаза: не шутит ли?
Глаза оставались серьёзны. Только очень грустны…
Ты подумай… Половина продукции вещательной сети построена на сюжетах, когда кто-то захватывает чужой разум и обезличивает, поглощает индивидуальность человека. И этот процесс создателями сериалов подаётся как самое страшное, что может произойти с личностью.
А разве это не самое страшное?
Древние мистики стремились к слиянию с бытием.
Ты говоришь о нирване?
Макс, ты никогда не думал, что Я-Мы – это разновидность такой нирваны, причём бесплатно и без предварительных усилий?
Не знаю, Эли. Я простой потомственный миллионер был, а не философ. Одно я знаю точно. Буду отбиваться до последнего.
Люблю, когда ты такой… отважный.
И я тебя люблю… ВСЕГДА. … Это был эдем, настоящий человеческий рай на двоих. Большой Джосф занимался пилотированием к расчётной точке входа и техническим осмотром систем корабля, поэтому Эллен с Максом Отто его почти не видели, разве что во время непродолжительных кофепитий, во время которых слуга сидел с ними за столом, как капитан яхты. Иногда гигант рассказывал невероятные истории из жизни космических волков.
Всё остальное время она была наедине с «бонусом». Кто бы мог подумать, что самое серьёзное задание МЫ обернётся для этого тела бурным медовым месяцем? Я-Эллен блаженствовало, практически не отвлекаясь на «совещания» с другими решающими сегментами. «Фоновая» информация о происходящем уходила, естественно, по назначению, но сохранится ли устойчивая связь ЗА ПРЕДЕЛАМИ освоенного космоса, можно было лишь гадать. Бывали прецеденты, что связь обрывалась, и засланные ТУДА сегменты погибали, отрываясь от связующей «пуповины».
Потому Эллен, чуя волнение нитей, все более отдаляющихся от нее пространственно, загодя привыкала к вновь обретенной самостоятельности. Ей во что бы то ни стало необходимо было ВЫЖИТЬ. Чтобы одолеть врага – надо стать им. Смотри как враг, слушай как враг, воспринимай как он. Думай как он/а, реагируй как он/а, будь как… ОНА.
Они любились до изнеможения, они оставались наедине и одновременно открывались всей вселенной. Они были счастливы, если можно быть счастливыми на краю пропасти, в мгновение, которое отпущено до окончательной потери равновесия.
Другой разум обожал дочь Избранной Эллен Литтлсон, теперь это уже не вызывало сомнений. Обожал он страстно, самозабвенно, до изнеможения, вполне вероятно, «больше жизни» (в понимании индивов), и сокрытое в ее биологическом теле природное женское естество волей-неволей отвечало взаимностью. Это тело тоже хотело исключительно этого мужчину, и она была в этом уверена. Когда так любишь – тело не лжет. Оно истекает ВЛАГОЙ при одной мысли, при одном взгляде, при одном прикосновении… к защитной плеве.
Они все-таки не рушили этот барьер. Не пал последний оплот панического страха потерять себя, с детства взлелеянного врагом уже в трех поколениях людей.
– Пойдем?..
Голос мужчины приобрел зазывные обертоны, такие всегда появляются в зове самцов, которые жаждут слияния… тел. Не разумов. Тела совокупляются спокон веку, только об этом и грезят, когда не имеют возможности… разумы же – не торопились и не торопятся. Они-то предпочитают свободу мысли.
Обед еще не скоро?
Какая разница…
Действительно.
Она повернулась и сделала несколько шагов к выходу.
– Подожди.
Макс подхватил ее на руки, сильные, но умеющие быть сказочно нежными, и отправился в каюту.
– Я беззащитна, – отстранилась она, убрала лицо, когда мужчина попытался поцеловать ее в губы.
– Ты мне не веришь?..
– Дело не в этом, Макс… всё ты знаешь.
– Да, вероятный миссионер себя вёл бы иначе… наверное.
Вот-вот.
А может, я… э-э, доброволец, и сам хочу…
– Не шути так, – процитировала она его слова. – Не смешно. Лучше покрой меня гелем, – попросила она.
Вместо кают-компании он держал курс в свою каюту. Хотя чётко различить, которая из двух кают его, а которая её, – на третьи сутки уже не представлялось возможным.
Она не торопилась его склонять к слиянию.
Райские кущи могут сгореть ясным пламенем, если Макс Отто Эмберг окажется настолько слабым, что отдаст память и превратится в быстро угасающий комок плоти. Если же он предстанет безнадёжным эгоистом вроде неслившегося Джос-фа… сумеет ли она сохранить стабильность психосоматического состояния, оставшись без связи и заимев под боком ещё одного, столь явного врага?
На данный период лучше неопределённость, чем знание. Резерв на случай манёвра.
К исходу третьих суток она начала догадываться, что ей будет очень трудно сохранять видимость индивидуальности, если рядом постоянно будет находиться периферийный сегмент.
В отличие от постоянного присутствия ещё одного разума.
Ей почему-то легче сохранять на себе стабильный образ врага, общаясь с другим разумом, а не с адептированным «собратом». ОН не был частью её. Он жил ВНЕ её… и пытался слиться с нею ДРУГИМ, недоступным ей методом. Причём, похоже, пытался слить разумы, а не только тела.
Быть может, это и есть то, что ведомо равновеликим? То, что слабые одиночные людишки зовут ЛЮБОВЬЮ…
– Хорошо, солнышко. Как скажешь… – покорился он. Ну почему, почему при всей его ненарочитой покорности, при всём снедающем его желании ОТДАТЬСЯ с потрохами и помыслами, – он всё-таки ухитряется оставаться при этом свободным? Почему сверхинтуиция сверхсущности категорически утверждает, что и не пахнет от него способностью слиться в одно касание… почему?!
Понять бы. … Макс Отто надел тончайшие защитные перчатки, и медленно расстегнул магнитную «молнию» комбинезона, в обтяжку облившего вожделенное тело. Самым трудным было удержаться и не поцеловать прекрасные точеные плечики и шейку, тем более что такие поцелуи сводили ее с ума. Сквозь защитную плеву, естественно… раньше…
– Даже и не думай, – сказала она, словно прочитав его мысли.
Он вздохнул обреченно, вооружился гелевой трубочкой, превратил ее в две истекающие субстанцией подушечки и начал медленно растирать кожу. Поверхность покрывалась моментально…
– Я сама, – вдруг отстранилась она, – ты пока налей выпить. В горлышке у девочки пересохло…
Чуткая. Сообразила, что еще малость – и он не выдержит, СХВАТИТ ЗА.
На столике стояла странной формы бутылка и два небольших бокала. Жидкость была темно-зеленого цвета и терпко пахла какими-то экзотическими травами.
– Что это?
Она с ногами забралась в разворошенную постель.
– Сюрприз. Сама не знаю, почему вдруг захотелось откупорить эту… наверное, Макс, я почти созрела, и подсознательно не против…
По его лицу расплылась идиотская счастливая улыбка. Он просто не сумел совладать с мышцами. Ведь их так много, мышц лицевых, десятки, попробуй скоординируй их, так и норовят по отдельности шевелиться… эффективно контролировать множественность еще суметь надо, обычно этим занимается подсознание, однако и оно расслабляется, бывает, предоставляя сознанию бесконтрольную свободу.
Но ненадолго.
Мужчина разлил содержимое, едва не расплескав предательски дрогнувшей рукой, передал сделавшей многообещающее признание женщине ее бокал и жадно глотнул из своего…
Макс и Джо (хозяйка в приказном порядке велела слуге НЕ ХОДИТЬ с нею) успели приобрести всё по списку в течение часа-двух, включая оружие, провиант и наличные монеты (электронные деньги в намеченном пункте назначения не котировались). В этот же час они коротко переговорили по-мужски, и, кажется, установили дипломатические отношения. Макс был предупреждён, ЧТО с ним сделают, если хозяйка будет обижена или оскорблена; Джо был заверен, что обидеть его хозяйку Макс не сможет ни в коем случае, а тому, кто обидит, сам с превеликим удовольствием голову открутит.
Эли тем временем наводила справки и настолько преуспела в этом говорливом занятии, что даже умудрилась заполучить точное указание, у кого и где снять ТАМ жильё наиболее оптимально с точки зрения сочетания цена-качество-безопасность. Всё было готово к середине дня по местному времени, но старт откладывался. Эли почему-то медлила (с момента прибытия её хорошенькая головка, похоже, постоянно была забита кучей каких-то мыслей, делиться которыми она не спешила), чего-то ждала, видимо, и на прямой вопрос «когда?» ответила, что недурственно бы посвятить остаток дня ничегонеделанью. То есть превратить краткосрочное пребывание на пт. Лазурной в микроканикулы.
– Сегодня мы отдыхающие, обычные отдыхающие, – высказалась Эли не терпящим возражения тоном хозяйки, да и возражать ей было некому – Джо не положено по статусу, права голоса он лишён вовсе, Максу не… тоже по статусу.
Гость, попутчик, голос имеет в лучшем случае совещательный. (Хотя к его голосу очень внимательно прислушиваются.) Но у женщин высшего света ментальность сформирована однозначно: как хочу, так и сделаю. У мужчин, впрочем, аналогично. Причём – вне зависимости от уровня «света». К тому же в этом районе такая замечательная погода…
Наше фирменное блюдо, «Огненный землехват в ити-натском гарнире», – предложил Максу официант, едва только они уселись за столик небольшого (в этом уютном районе не любили гигантоманию) кафе, расположенного прямо на берегу озера.
На ваше усмотрение, – освободил он себя от ответственности, его внимание сосредоточилось на загорающей Эли. Воображение рисовало заманчивые картинки… даже забыть хотелось о реалиях современного мира, а они таковы, что случайные сексуальные связи без предохранения могут привести к плачевным последствиям. Причём «плакать» по сластолюбцу, если что, будут не его заражённые гениталии, а безутешные родственники, скорбя по близкому человеку, совершившему исход в Секту. Разгульные нравы, когда самой «страшной» карой за похотливые похождения были иммунные и венерические болячки, давно канули в волны неумолимо утекающей Леты…
«А вдруг она меня трогала? – подумал Макс, скользя взглядом по вожделенным плавностям женских изгибов, – когда я в обмороке валялся… трогала».
Или нет?.. Порядочные нормальные люди без КРАИНЕИ нужды не прикасаются к обнажённой коже другого человека.
В порядочности Эллен Литтлсон сомневаться не приходилось. Будь у Макса хоть тень подозрения, он бы уже мчался к ближайшему мультипорту. Точнее, ни за что не согласился бы на роль искусственного, приглашённого спутника этой роскошной звезды.
Несмотря на то, что ИМ ПО ПУТИ. Не то слово!
Будете что-нибудь пить? – вернул его на землю всё тот же официант.
Что-нибудь… Без алкоголя.
Сок из…
– На ваше усмотрение, – оборвал он его чуть резче, чем того требовала элементарная вежливость.
К счастью, тот оказался понятливым парнем и больше клиента не беспокоил.
Эллен… Макс постоянно чувствовал на себе её необъяснимую власть, чувствовал её гипнотическое влияние, размягчающее, вынуждающее волю падать на спину и беспомощно задирать все лапки. Он продолжал влюбляться в неё неотвратимо, с ускорением свободного падения. Хотя, казалось бы, куда уж ниже. С первого столкновения взглядов ИСКРА воспламенила желания… Но предохранитель осторожности не давал им превратиться в пожар. Макс уже мог себя контролировать достаточно, чтобы соображать. Безумия не случилось. Взрыв стал костром, но пламени расплескаться – и поджечь лес – Макс не позволит. Не маленький мальчик.
Конечно, он отдавал себе отчёт в несвоевременности происходящего, констатировал свою слабость и уязвимость в подобной ситуации, но – ничего не мог с собой поделать. Он влюбился «без дураков»…
– Закажи и мне! – крикнула она, видя, что он смотрит на неё.
Он кивнул и подозвал официанта.
– Слушаю вас.
– Лучшее шампанское для дамы, – уверенно взял на себя ответственность Макс. – Баггерино по-исладорски, жа-присс красный, и обязательно сверху метёлочка, лиуан мелко порезанный, симуотики и апельсины.
Официант мельком глянул на Эли, улыбнулся.
– Понял, – одобрительно сказал перед тем, как испариться. – Ваша девушка выбор одобрит.
Минут через пять они уже уплетали за обе щеки деликатесы, запивая их слегка терпковатым местным шампу.
Насытившись, живо обсуждали вкусовые впечатления, но смотрели не друг на друга, а в одном направлении, на озеро. Макс проверял себя. Сколько он сможет не смотреть на НЕЁ… минуты три от силы.
Пойдём? – сказала она.
Как скажешь.
Она придавила фужером купюру.
Не слишком ты его балуешь? Я слышал, богатые люди скряги.
Ничего. Другой всё равно нет. Я нетипичная богачка…
Я заметил…
Джо!
Да, хозяйка. – Джо материализовался словно из-под песка. Несмотря на свои габариты, передвигался он совершенно беззвучно.
Мы уходим.
Да, хозяйка. Такси? – Громадное тело напряглось, словно Джо вознамерился бежать за ближайшим флайером в реале.
Нет. Пройдёмся… Когда ещё будет возможность просто так погулять.
Джо скользил за ними, как огромная чёрная тень. Одна на двоих.
– Иногда мне кажется, Макс, что самое большое богатство в жизни – это вот такие минуты, когда ты можешь себе позволить быть безмятежной. Странно как-то. Всю жизнь к чему-то стремиться, чтобы потом вдруг понимать, что счастье совсем не в этом. Мне мама говорила… но не буду сейчас о ней. Больно. Год прошёл, как её нет, а я… – Эли замолчала и отвернулась.
Макс молчал. ЧТО тут скажешь… он понимает как никто. Год миновал, как отца нет, а… всё так же. Надеялся, время полечит, и полегчает, но то ли слишком малый срок прошёл, то ли постулат о времени-лекаре – ложен. В случае ухода тех, кто тебе дорог на полный вперёд.
А к чему ты в жизни стремишься? – спросил он, когда почувствовал: можно не длить паузу. Нужно даже.
Не знаю. Звучит абсурдно, но я правда не знаю. И всё же продолжаю куда-то стремиться, продолжаю себя насиловать, тогда как… Что это мы всё обо мне. А чего хочешь ты?
Не знаю. У меня вообще такое ощущение, что я себе не принадлежу. Я вроде бы хочу написать роман… но даже мысль о том, чтобы написать его, откуда-то извне явилась… Знаешь, я как пущенный кем-то снаряд или, лучше сказать, бильярдный шар. Качусь по столу, сталкиваюсь с другими такими же шарами, изменяю траекторию, а что, для чего… Вряд ли бильярдные шары осознают суть игры…
Хорошенький комплимент ты мне сделал. Неужели я такая шарообразная? – улыбнулась Эли.
Я метафорично. Ты самая стройная женщина, которую я в этой жизни знал! – искренне заверил Макс.
А в прошлых? – испытующе заглянула она ему в глаза.
И в прошлых. – Как обычно, при столкновении взглядов Макс не выдерживал и смущённо опускал глаза. Чтобы не показывать, как ЗАГОРАЕТСЯ… – И в будущих встретимся, – добавил он убеждённо.
Ты прав, – сказала она, подарив ему загадочную улыбку сфинкса, – это я о шарах. О моей стройности умолчу из скромности. А о будущих встречах мы… ещё вернёмся к этой теме. Джо, как думаешь, если идти пешком, когда мы будем в городе?
Такими темпами часов пятнадцать, – ответил Джо. – Хозяйка, давайте я вызову такси…
Да, будь любезен.
Через несколько минут они были «дома». Эли не пожелала остановиться в отеле, она сняла отдельно расположенную виллу, утопающую в цветочном буйстве сада. В трёхэтажном здании можно было разместить целый отряд завоевателей космоса, но в этот день их здесь разместилось только трое. По одному на этаж.
Максу Эли отвела второй. Джо остался на первом.
Сама вилла тоже была выстроена в форме цветка из белого, очень лёгкого и очень приятного на ощупь камня, который в изобилии имелся на Лазурной.
До вечера оставалось не так уж много времени, и Макс решил полежать. Каникулы так каникулы. У него даже мелькнула неожиданная идея проверить постулат, гласящий, что однажды приобретённые навыки не утрачиваются со временем, а пребывают как бы в спящем режиме… мастурбацией он не занимался с подросткового возраста, добрых два десятилетия.
Но стоило ему мысленно «вспомнить детство», как на руке, потянувшейся к паху, ожил терминал. Макс вздрогнул, будто его застали за «этим» в ванной комнате…
– Вызов принят, – скомандовал он. – Я весь внимание, Эли.
В этом мире ему больше некому звонить.
– Ты не мог бы мне помочь? – спросила спроецированная терминалом прехорошенькая головка Эли, возникая над его правым запястьем.
– Спрашиваешь…
– Поднимись на третий. Налево по коридору вторая дверь приоткрыта. Жду…
Её голос был чуть охрипшим, будто перед разговором она хватила стакан ледяного шампанского.
Можно? – спросил он секунд через двадцать, стоя у приотворённой двери.
Как правило, двери не запирают, когда кого-то ждут… – донеслось из комнаты.
Он глубоко вдохнул, робко тронул створку. Расширил проём, вошёл и…
Посреди комнаты, в алом свете закатного солнца, льющегося из широкого, в полстены окна стояла ОНА.
Вопреки страстно вожделеющим предвкушениям, разодетая в пух и прах: две серёжки в розовых ушках, тоненькая цепочка, убегающая в глубокую долину меж крутых островерхих холмов, и тоненький плетёный поясок на осиной талии.
ТАК было ещё нестерпимей.
Ты такой забавный, – улыбнулась она.
Очень… э-э… м-м, неожиданно… – пробормотал он.
Ну уж… можно подумать, ты не ждал. Помоги мне. Она протягивала ему зелёную трубочку, похожую на сигару.
Что… мне делать?
В груди у него разверзся вулкан. Потоки раскалённой лавы хаотично буравили тело. Второе извержение грозило вот-вот прорваться ниже. Ниже, ниже живота…
Защитный гель. Ты что, никогда раньше не занимался сексом? Не умеешь пользоваться средствами индивидуальной защиты? Или впервые видишь голую женщину?
Э-э… – лихорадочно искал он формулировку. – Приходилось, м-м… иногда. Видел…
Редко-редко. Не больше одного разочка еженощно. Придётся обучать стыдливого юношу. В знак особого доверия я хочу, чтобы не я, а ТЫ меня покрыл, своими руками… Во-от, возьми тубу, начни с низа, покрой ступни, лодыжки, сначала одну, потому другую. – Она говорила с ним, как с маленьким ребенком. – Последовательность не имеет значения, главное – тщательность покрытия… ха, каламбур получился.
Он робко взялся за ближний к нему кончик протянутой упаковки, и над трубочкой заискрилось рекламное: «ТОНЧАЙШИЙ, СВЕХПРОЧНЫЙ СЛОЙ БЕЗ ЦВЕТА, ЗАПАХА И ВКУСА ГАРАНТИРОВАННО СОХРАНИТ ВНЕШНИЕ ГРАНИЦЫ ТЕЛА ОТ НЕПОСРЕДСТВЕННОГО КОНТАКТА. НИ МАЛЕЙШИХ НЕУДОБСТВ! ОСЯЗАТЕЛЬНЫЕ, ВКУСОВЫЕ И АРОМАТИЧЕСКИЕ ОЩУЩЕНИЯ БЕЗ ПОГРЕШНОСТЕЙ. БЕССЛЕДНО РАСТВОРЯЕТСЯ В АТМОСФЕРЕ ПО ПРОШЕСТВИИ 6 ЧАСОВ. СЛЕДИТЕ ЗА ТАЙМЕРОМ!»
Он закрыл глаза, мысленно благословил себя на подвиг мученического долготерпения, открыл вновь; встал на колени перед нею, сжал трубочку обеими руками…
Субстанция вспухла между его ладонями, и когда он разнял их, потянулась за внутренними сторонами, амёбно делясь на две пухлые подушечки.
– Какие у тебя сильные и… нежные руки… меня уже пронизывают вибрации…
– Ты мне льстишь… это меня трясёт от…
И не думаю льстить. Тебе надо поучиться искусству массажа.
Ага. В наше время неприкасаемости массажистом быть – самое то занятие.
– А я бы тебя взяла. В личные…
Пункт восьмой
МИР: ВНУТРЕННЕЕ ПРОСТРАНСТВО ЯХТЫ «ДИП ПЕРПЛ САН», БОРТ TYS983206415MFV. ПОЛЁТ В РЕАЛЬНОМ КОСМОСЕ
(дата: пятнадцатое – семнадцатое двенадцатого тысяча сто тридцать восьмого)
ОНИ
Макс Отто Эмберг смущённо констатировал, что никогда не летал в космос.
Невзирая на его, казалось бы, мобильный характер и космополитичную натуру, несмотря на то, что финансовый уровень позволял приобрести космический корабль в личную собственность, несмотря на то, что космический век начался ещё во времена его пра-пра-пра (примерно семьдесят пять раз) пра-бабушек и дедушек… персонально ОН в космос, то есть в открытое межзвёздное пространство, выходил впервые.
Он столько раз ШАГАЛ сквозь межмировые расстояния, что «намотал», должно быть, мириады парсеков, но ни единого из них он не пролетел, рискуя ежесекундно жизнью.
Предстоящий полёт должен был стать его первым действительно космическим ШАГОМ. Случись это с ним при других обстоятельствах, он бы заценил грандиозность происходящего. Но в тени присутствия на борту Эллен – увы, меркло даже самоощущение героя-первопроходца…
Арендованная яхта была, к счастью, превосходной, и капитан Джосф знал своё дело туго, пожалуй, даже слишком для охранника и водителя.
Полёт должен был продлиться пять суток. Трое на то, чтобы взлететь и выйти к точке входа (вблизи обитаемых миров это делать категорически не рекомендуется), около двух суток на маневрирование и посадку, и символическое мгновение на собственно перелёт, точнее, прыжок сквозь. В так называемом свободном внепространстве, как считается, времени не существует… Или течёт оно в каком-то ином направлении.
Мультипорты используют схожий принцип, но они жёстко зафиксированы в реальном пространстве, «пристреляны», вдобавок для качественности «замедлены». Поэтому практически не дают сбоев. Космические же «шаги» – быстры, стремительны, но – опасны…
– Любуешься?
Эли подошла к нему совершенно бесшумно. Эмберг уже знал: она умеет перемещаться настолько тихо, что о её приближении невозможно догадаться. Он терялся, когда любимая женщина вот так, внезапно, заявляла о своём присутствии.
– К этому невозможно привыкнуть, Эли. Бездонность неба и твоих глаз. Я, наверное, всю жизнь мог бы вот так, час за часом, любоваться этими глубинами.
Истинно реальны только звёздное небо над головами людей и нравственный закон внутри человечества… великое изречение. На законных правах резюмирую, что тебе надо было идти в алхимики.
При чём здесь алхимия? Звездочётов среди них было немного, насколько я знаю. В основном они пробавлялись не-лицензированным производством золота из свинца…
Макс, производством золота из свинца занимались только бездари. Для настоящих алхимиков химические лаборатории были вспомогательным средством. Благодаря своим опытам они подолгу смотрели на огонь, и огонь очищал их разумы. Тогда-то и рождалось золото души.
Ладно, пусть я буду алхимиком, а ты моей лабораторией. Пусть твои глаза превратят мою душу в золото.
Ты действительно этого хочешь? – она загадочно улыбнулась.
Смотреть в твои глаза?
Чтобы твоя душа превратилась в золото.
Когда ты рядом со мной, Эли, мне больше ничего не надо. Ты как солнце, яркое горячее солнце, от тебя исходят волны света. Ты настолько прекрасна, что твоя красота закрывает тебя. Я до сих пор не в состоянии описать твою внешность. Слова разбегаются в разные стороны.
А ты попробуй…
Ты высокая, но не очень, даже на каблуках ты заметно ниже меня…
Эли действительно расхаживала по кораблику на каблуках.
Установка искусственной гравитации стоила бешеных денег, но окупала себя на все сто, хотя не была непременным атрибутом звездолётов, как, например, нейтрализатор ускорений. Вот уж, действительно, удивительные изобретения. Можно, оказывается, совершать сложносочинённые маневры в космосе и одновременно совершенно свободно стоять на каблучках и непринуждённо держать в руке бокал с рубиновым вином, под цвет платья… Вселенски восхитительная женщина!
Непревзойдённая.
Ещё.
У тебя очень красивое, очень хрупкое на природный вид и одновременно очень сильное, спортивное тело.
Ещё…
У тебя прекраснейшие в мирах ноги и нежнейшие руки.
Ещё!
У тебя волшебное, невыразимо прекрасное лицо. Я теперь понимаю, из-за какой красоты вполне можно начать войну…
Мужчина даже не думал о том, что вовсю пользуется аксиомой: женщины любят ушами… Он говорил, потому что эти слова рвались из него, стремились высвободиться и ОТДАТЬСЯ.
Ещё!..
У тебя чарующие, поразительные глаза. Если бы я был поэтом, я бы сравнил их с божественным светом, который был началом начал.
Началом начал была тьма, Макс. В древности именно пустоту и тьму считали богом, наипервейшим богом.
Я думал, свет…
Свет не может существовать без тьмы. На самом деле свет существует во тьме. И первый СВЕТ, мистический свет – был тьмой.
Интересная версия.
Это не версия, это предыстория. Смотри, тьма – она как наркотик. Затягивает без возвращения.
В таком случае я наркоман. Когда я долго смотрю во тьму, мне кажется, что я и сам превращаюсь в бесконечную вечность. Космос, которым светятся твои глаза.
Если тебе нравится испытывать уверенность, что космос вечен… Почему нет. Хочешь, я тебе это всё подарю, нар-команчик мой?
Макс Отто бережно обнял любимую за талию.
Осторожно, я удалила защиту. Под платьем – тело…
Боишься, что я из секты?..
А ты не боишься? Говорят, эти миссионеры преспокойно расхаживают среди людей… вдруг я – сектор?
Ты? Не шути так, Эли. Не смешно.
А вообще, боишься?
Как и все.
Не надо обобщать. Все ведут себя по-разному. Я уверена, наверняка даже добровольцы случаются. Сами ищут пасторов или хотя бы адептов.
Не знаю, Эли. Я всегда испытываю панический ужас от одной только мысли…
Это воспитание.
Воспитание? – Макс Отто немного отстранился и глянул Эллен в глаза: не шутит ли?
Глаза оставались серьёзны. Только очень грустны…
Ты подумай… Половина продукции вещательной сети построена на сюжетах, когда кто-то захватывает чужой разум и обезличивает, поглощает индивидуальность человека. И этот процесс создателями сериалов подаётся как самое страшное, что может произойти с личностью.
А разве это не самое страшное?
Древние мистики стремились к слиянию с бытием.
Ты говоришь о нирване?
Макс, ты никогда не думал, что Я-Мы – это разновидность такой нирваны, причём бесплатно и без предварительных усилий?
Не знаю, Эли. Я простой потомственный миллионер был, а не философ. Одно я знаю точно. Буду отбиваться до последнего.
Люблю, когда ты такой… отважный.
И я тебя люблю… ВСЕГДА. … Это был эдем, настоящий человеческий рай на двоих. Большой Джосф занимался пилотированием к расчётной точке входа и техническим осмотром систем корабля, поэтому Эллен с Максом Отто его почти не видели, разве что во время непродолжительных кофепитий, во время которых слуга сидел с ними за столом, как капитан яхты. Иногда гигант рассказывал невероятные истории из жизни космических волков.
Всё остальное время она была наедине с «бонусом». Кто бы мог подумать, что самое серьёзное задание МЫ обернётся для этого тела бурным медовым месяцем? Я-Эллен блаженствовало, практически не отвлекаясь на «совещания» с другими решающими сегментами. «Фоновая» информация о происходящем уходила, естественно, по назначению, но сохранится ли устойчивая связь ЗА ПРЕДЕЛАМИ освоенного космоса, можно было лишь гадать. Бывали прецеденты, что связь обрывалась, и засланные ТУДА сегменты погибали, отрываясь от связующей «пуповины».
Потому Эллен, чуя волнение нитей, все более отдаляющихся от нее пространственно, загодя привыкала к вновь обретенной самостоятельности. Ей во что бы то ни стало необходимо было ВЫЖИТЬ. Чтобы одолеть врага – надо стать им. Смотри как враг, слушай как враг, воспринимай как он. Думай как он/а, реагируй как он/а, будь как… ОНА.
Они любились до изнеможения, они оставались наедине и одновременно открывались всей вселенной. Они были счастливы, если можно быть счастливыми на краю пропасти, в мгновение, которое отпущено до окончательной потери равновесия.
Другой разум обожал дочь Избранной Эллен Литтлсон, теперь это уже не вызывало сомнений. Обожал он страстно, самозабвенно, до изнеможения, вполне вероятно, «больше жизни» (в понимании индивов), и сокрытое в ее биологическом теле природное женское естество волей-неволей отвечало взаимностью. Это тело тоже хотело исключительно этого мужчину, и она была в этом уверена. Когда так любишь – тело не лжет. Оно истекает ВЛАГОЙ при одной мысли, при одном взгляде, при одном прикосновении… к защитной плеве.
Они все-таки не рушили этот барьер. Не пал последний оплот панического страха потерять себя, с детства взлелеянного врагом уже в трех поколениях людей.
– Пойдем?..
Голос мужчины приобрел зазывные обертоны, такие всегда появляются в зове самцов, которые жаждут слияния… тел. Не разумов. Тела совокупляются спокон веку, только об этом и грезят, когда не имеют возможности… разумы же – не торопились и не торопятся. Они-то предпочитают свободу мысли.
Обед еще не скоро?
Какая разница…
Действительно.
Она повернулась и сделала несколько шагов к выходу.
– Подожди.
Макс подхватил ее на руки, сильные, но умеющие быть сказочно нежными, и отправился в каюту.
– Я беззащитна, – отстранилась она, убрала лицо, когда мужчина попытался поцеловать ее в губы.
– Ты мне не веришь?..
– Дело не в этом, Макс… всё ты знаешь.
– Да, вероятный миссионер себя вёл бы иначе… наверное.
Вот-вот.
А может, я… э-э, доброволец, и сам хочу…
– Не шути так, – процитировала она его слова. – Не смешно. Лучше покрой меня гелем, – попросила она.
Вместо кают-компании он держал курс в свою каюту. Хотя чётко различить, которая из двух кают его, а которая её, – на третьи сутки уже не представлялось возможным.
Она не торопилась его склонять к слиянию.
Райские кущи могут сгореть ясным пламенем, если Макс Отто Эмберг окажется настолько слабым, что отдаст память и превратится в быстро угасающий комок плоти. Если же он предстанет безнадёжным эгоистом вроде неслившегося Джос-фа… сумеет ли она сохранить стабильность психосоматического состояния, оставшись без связи и заимев под боком ещё одного, столь явного врага?
На данный период лучше неопределённость, чем знание. Резерв на случай манёвра.
К исходу третьих суток она начала догадываться, что ей будет очень трудно сохранять видимость индивидуальности, если рядом постоянно будет находиться периферийный сегмент.
В отличие от постоянного присутствия ещё одного разума.
Ей почему-то легче сохранять на себе стабильный образ врага, общаясь с другим разумом, а не с адептированным «собратом». ОН не был частью её. Он жил ВНЕ её… и пытался слиться с нею ДРУГИМ, недоступным ей методом. Причём, похоже, пытался слить разумы, а не только тела.
Быть может, это и есть то, что ведомо равновеликим? То, что слабые одиночные людишки зовут ЛЮБОВЬЮ…
– Хорошо, солнышко. Как скажешь… – покорился он. Ну почему, почему при всей его ненарочитой покорности, при всём снедающем его желании ОТДАТЬСЯ с потрохами и помыслами, – он всё-таки ухитряется оставаться при этом свободным? Почему сверхинтуиция сверхсущности категорически утверждает, что и не пахнет от него способностью слиться в одно касание… почему?!
Понять бы. … Макс Отто надел тончайшие защитные перчатки, и медленно расстегнул магнитную «молнию» комбинезона, в обтяжку облившего вожделенное тело. Самым трудным было удержаться и не поцеловать прекрасные точеные плечики и шейку, тем более что такие поцелуи сводили ее с ума. Сквозь защитную плеву, естественно… раньше…
– Даже и не думай, – сказала она, словно прочитав его мысли.
Он вздохнул обреченно, вооружился гелевой трубочкой, превратил ее в две истекающие субстанцией подушечки и начал медленно растирать кожу. Поверхность покрывалась моментально…
– Я сама, – вдруг отстранилась она, – ты пока налей выпить. В горлышке у девочки пересохло…
Чуткая. Сообразила, что еще малость – и он не выдержит, СХВАТИТ ЗА.
На столике стояла странной формы бутылка и два небольших бокала. Жидкость была темно-зеленого цвета и терпко пахла какими-то экзотическими травами.
– Что это?
Она с ногами забралась в разворошенную постель.
– Сюрприз. Сама не знаю, почему вдруг захотелось откупорить эту… наверное, Макс, я почти созрела, и подсознательно не против…
По его лицу расплылась идиотская счастливая улыбка. Он просто не сумел совладать с мышцами. Ведь их так много, мышц лицевых, десятки, попробуй скоординируй их, так и норовят по отдельности шевелиться… эффективно контролировать множественность еще суметь надо, обычно этим занимается подсознание, однако и оно расслабляется, бывает, предоставляя сознанию бесконтрольную свободу.
Но ненадолго.
Мужчина разлил содержимое, едва не расплескав предательски дрогнувшей рукой, передал сделавшей многообещающее признание женщине ее бокал и жадно глотнул из своего…