Страница:
И они начали мстить. С истинно женским коварством. Они не резали глотки, не разваливали черепа, не стреляли в упор. Они травили, подстраивали крушения, инспирировали несчастные случаи… Никто не мог даже помыслить, что тихие клондайкские домохозяйки и мелкие служащие – на самом деле коллективный маньяк-убийца. Обычно маньяки – одиночки, и в основном мужчины. Эти женщины сумели стать ГРУППОЙ, обуянной единой манией. Они убивали повсюду, и уже не только тех, кто унизил или оскорбил лично какую-то из них. Общее ДЕЛО сплотило их, спаяло и превратило в идеальную команду подпольных террористок.
Наконец-то в их никчемных доселе жизнях появился СМЫСЛ. Их эго мстили другим эго, так или иначе ограничивавшим их свободы. Они не оставляли ни шанса на свободу тем, кто лишал их свободы самореализации.
Они ухитрялись оставаться НЕУЛОВИМЫМИ почти три года. И сами не заметили, как выработавшиеся умения понимать друг дружку с полуслова, с полувзгляда, с полужеста – переросли в нечто БОЛЬШЕЕ. А когда в «стаде» наконец-то завелась неизбежная паршивая овца, и это «слабое звено», в котором проснулась эфемерная категория «совесть», заложило их полиции – нечто большее окончательно ОФОРМИЛОСЬ.
В тюрьме, после повальных арестов, где обалдевшие стражи порядка, цепные псы «демократического» социо рассадили их по одиночкам в ожидании суда («СЕКТАНТКИ-УБИЙЦЫ!!!» – более крупной сетевой сенсации в тот год не предвиделось.), – они СЛИЛИСЬ в ЕДИНЫЙ РАЗУМ. Они настолько не хотели расставаться, что ни стены, ни решётки, ни надзирательницы не смогли встать на пути душ, яростно стремящихся в объятия к РОДНЫМ душам…
Первыми сегментами «со стороны» были несколько надзирательниц. Для совершения побега телам необходимы были пособницы…
Потом присоединились некоторые индивидуумы из заключённых. К моменту совершения массового побега из было ТРИСТА ТЕЛ. Причём какое-то их количество в тюрьме уже не находилось – стоило только дотронуться до родственницы, приходившей на свидание, или коснуться адвокатессы. Свою дочь она склонила позднее – мерзавка ни разу не навестила мать в тюрьме.
Потом произошло то, что произошло. Десятилетия распространения инфекции, сотни миллионов трупов.
Я-Мы, растущая и поглощающая человечество особь за особью, память за памятью.
Она была первой, ощутившей, что полностью НЕ СЛИЛАСЬ, сохранила некую самость, и она же первой начала сознательно управлять остальными составляющими единой памяти.
Много лет спустя – в ней первой (или во второй? если вспомнить «слабое звено», невольно поспособствовавшее первому слиянию…) проснулась совесть. И она попала на суд к ней, и ПОНЯЛА, что натворила. Ужаснулась и убежала в запределье, открестившись от содеянного, но перед этим разыскала тело собственной дочери, по сути послужившей некогда отправной ТОЧКОЙ, предпосылкой зачатия и рождения Я-Мы, и спасла его. ХОТЯ БЫ ТЕЛО…
Иногда она вспоминала женщину, которая сдала их тогда полиции. Воистину первую, в которой совесть заговорила. И вспоминала, как они потом её разыскали в другой тюрьме, склонив предварительно надзирательницу, и удушили прямо в камере, инсценировав самоубийство. Это воспоминание ОСОБЕННО терзало её, пуще всего на свете хотелось избавиться от него.
Но забывать она не умела. Уж чего-чего, а разум, побывавший нитью коллективного сверхразума, забывать разучивался раз и навсегда… то есть до тех пор, пока жило тело-носитель…
А несколько лет назад произошло то, чего и следовало ожидать. Какая-то неведомая группка мужчин пошла ещё дальше по лестнице развития коллективных сверхсущностей. Объединённые ненавистью к «яме», разумы слились так же, как Я-Мы в момент рождения, но независимо от неё. Да так успешно и бесповоротно слиплись, что даже самостоятельных нитей не возникло и не возникает.
Так родился Легион.
Просто МЫ. Без остатка изжившее, выдавившее «Я». И с истинно мужским пристрастием к игре в шпионов долгое время росло оно в настолько глубоком подполье, что даже Я-Мы ничего не подозревала об их существовании в запределье. Пока они, накопив достаточно сил, ПОДКАЧАВ МЫШЦЫ, не начали боевые действия…
Но даже с ними что-то произошло, когда появился Ты. Даже на них ОН сумел воздействовать. Он, он, опять он, этот воистину вольный индивидуум, что одинаково легко и беспроблемно становился сегментом сверхсущностей и вновь возвращался в себя, закрываясь от внешнего воздействия…
ТЫ воззвал к общечеловеческой СОВЕСТИ МЫ. Да так пронзительно, что легионеры первыми пришли МИРИТЬСЯ.
Они разыскали ЕЁ. Первую. Сумели. Запределье – их территория. Родина.
Осуждённая судом совести старуха-беглянка сидела под пятнистым зонтиком в уличном кафе провинциального мирка Чан, не связанного мультипроходами с сетью. Потягивала местный прохладительный напиток. В этом пункте сорокаградусная жара была нормальной погодой. Надо терпеть. Примерно раз в полгода приходилось менять дислокацию, – навыки подпольной деятельности очень подсобляли в трудном процессе выживания. Шанс, что Семья зашлёт в запределье киллеров – всегда оставался немалым. Она меняла фальш-личины, чаще бывала мужчиной, чем женщиной, но всё равно жила ОСТОРОЖНО.
– Госпожа Сэссил, здравствуйте.
ТАКОЕ обращение к сорокалетнему мужчине, сидящему под зонтиком кафе, можно было счесть шуткой или глупым розыгрышем. Но фамилию СЭССИЛ она носила в позапрошлой жизни, ещё до того, как слилась… Ошибка исключалась.
Она хотела дёрнуться было, чтобы смыться, но… осталась на месте.
Их было трое. Крепкие молодые парни. Профессионалы от и до. Она не успела бы даже пикнуть.
– Не волнуйтесь, миссис Сэссил, – поняли они её нереализованные намерения, – мы не причиним вреда этому телу. Мы не палачи. Более того, у нас к вам предложение, которое вряд ли оставит вас равнодушной.
Слушаю вас, – спокойно сказала. Ей удалось-таки взять себя в руки.
Мы уполномочены пригласить вас в экспедицию.
Если я правильно понимаю, прямо сейчас?
Вы всё правильно понимаете.
Это было странно, но она согласилась без разговоров, поддавшись подсказке интуиции. Убивать её пока не собираются. А ТАМ поглядим…
Я согласна, – сказала, ища глазами официанта.
Не волнуйтесь, миссис Сэссил, уже уплачено. Вначале они устроили ей «морскую прогулку». Море было спокойным, и небольшой аппарат беззвучно нёсся над самой водой. В Чане вместо флайеров использовали экономичные экранопланы.
Далеко лететь? – спросила Сэссил, чтобы хоть как-то нарушить гнетущее молчание.
Ещё несколько минут. Надеемся, что не сильно нарушили ваши планы.
Да я сегодня в общем-то отдыхаю. На пенсии я.
Мы знаем. Думаю, вам понравится у нас.
Огромная яхта, которая вполне могла на поверку оказаться боевым кораблем, «переодетым» в элитный прогулочный экранолёт. На верхней палубе играла музыка и танцевали девчонки. Десятка два. Некоторые из них были одетые – серёжки в ушах и цепочки на талиях, – но по большей части, кроме туфель на высоких каблуках, на молоденьких телах не было абсолютно ничего.
За столом, наблюдая эротические танцы, сидели трое. При её появлении они синхронно встали. Танцовщиц как морским ветром сдуло в люки, прорезанные в корпусе яхты.
– Здравствуйте, госпожа Сэссил. Мы очень рады, что вы согласились прибыть.
Она ответила им что-то нейтральное (можно подумать, у неё был выбор!), и все четверо присели за стол. Лица у троих хозяев были вроде разные, но идентичные отсутствующие выражения превращали их в однояйцевых близнецов. Уж кому-кому, как не ей, знакома эта печать слияния. Ребята явно были НЕ ЗДЕСЬ. И танец девочек наверняка транслировали «на сторону», для ВСЕХ… У тех, кто её привёз, лица скрывались под личинами, эти же тела – предстали в истинных образах.
– Перейдём к делу, – продолжил один из троицы, не тот, кто приветствовал её; и в дальнейшем они постоянно передавали слово, – мы те, о ком вы слышали, как о легионе. Это не совсем так, но в данном случае – не принципиально.
Мы, как и ваши бывшие сестры и братья, ведем поиск одного весьма интересного объекта. Мы знаем, где он, к тому же мы знаем, что и вы об этом знаете, – он посмотрел на Сэссил.
Она сразу поняла, что имеется в виду. Правда, в тот момент она не знала, что Я-Мы наконец-то восприняла древнюю легенду всерьез и отправилась на поиски. Но – давно опасалась, что это рано или поздно произойдет.
Предположим.
Не скроем, вначале мы хотели разрешить этот вопрос конкурентоспособности при помощи силовых методов, но потом вдруг нас внезапно осенило. ЗАЧЕМ?! Зачем нам уничтожать друг друга? Не спорю, раньше мы прикрывались именем Я-Мы во время некоторых операций, но кто старое помянет…
Что вы предлагаете? И почему мне, пенсионерке?
Союз. Настоящий союз между нами. Гарантия искренности намерений – предложение войти в Храм вместе. Исполнение истинных желаний подтвердит, чего мы хотим на самом деле.
Продолжайте.
Будущее за нами, сверхсущностями. Так или иначе. Но ТАК – означает океан крови. Иначе – бескровно.
Вот как… мне нравится ход ваших мыслей.
Мы не сомневались. Поразмыслив, покопавшись в себе, мы поняли, что война – не единственный способ отвоевать жизненное пространство. Революция – не всегда прогресс… Теперь Мы хотим счастья для всего человечества. Чтобы никто не был обижен.
Да-а. Представляю, как вас поразила эта неожиданная мысль, властно заполонившая сознание. Меня в свое время оглоушило примерно так же…
Вдруг что-то заставило Сэссил, стоящего на пороге входа в Храм, очнуться от воспоминаний и быстро оглянуться… Последнее, что он увидел, была ярчайшая вспышка высоко в небе. … Они сгорели одновременно, все шестеро. Трое мужских и трое женских тел, замерших в преддверии ВХОДА.
Вопя от ярости, сопровождающие индивиды открыли ответный огонь, целясь в небо. Еще одна солнцеподобная вспышка, и огненный язык слизал с острова всё, кроме Храма и песка. Человеческие тела в доли секунды превратились в пепел. Песок оплавился.
С Белым Кубом ничего не произошло. Как покоился в центре дна котлована, так и продолжал пребывать в том же месте.
И на этот раз никто из соискателей свободы не успел войти в открытый квадрат Тьмы, окружённый закрытым кубом Света.
Спустя какое-то время (ещё до захода солнца) чёрный квадрат внезапно исчез. Не бледнел, не таял – просто взял и исчез. Вот он был – а вот его уже нет, будто незримая рука, вооружённая мокрой тряпкой, одним движением СТЁРЛА. После этого, точно так же, ИСЧЕЗ и сам куб.
СТЁРСЯ. Вот он покоился на дне – а вот его уже нет… В центре песчаной ямы, в том месте, где только что БЫЛ белый куб, теперь просматривалось отверстие. Дыра, ведущая под землю. Нечто похожее на вход в пещеру. Струи песка, как ни странно, не ссыпались в отверстие, образованное на месте пребывания куба. Словно кромку входа охраняло невидимое защитное поле… Песок «ссовывался» по стенкам котлована, и со временем ямина наверняка сгладится, остров залижет нанесённую людьми глубокую рану… но сквозная дырка останется.
А ещё со дна ямы начала подниматься тёплая волна запаха. Будто в ней облегчённо перевело дух какое-то огромное существо. Или само по себе отверстие являлось высунувшимся из-под земли ртом, тяжким вздохом выразившее мнение о происходящем. Этот «рот», видимо, давно не прополаскивался, поэтому свежесть у появившегося запаха была далеко не «первая».
Воняло место, где уже не стоял Храм, омерзительно, что да то да.
Пункт четырнадцатый
Когда мне пришлось открыть глаза, яркий свет резанул по зрачкам острыми лезвиями. Он был настолько режущим, что пришлось вновь зажмуриться. Органы зрения, привыкшие к слабому пламени свечей, бурно запротестовали, проецируя на внутреннюю сторону век радужные фальш-личины светового хаоса. Жутко неприятное ощущение, особенно если не знаешь, чего ждать в следующий миг. «Вообще не знаешь, где оказался и кто находится в непосредственной близости…»
И, словно бы в качестве иллюстрации к этой тревожной мысли, раздался короткий одиночный… выстрел?! Звук был знакомым и незнакомым одновременно. Раньше доводилось слышать его много раз, но в данной ситуации вспоминать было некогда. Тело отреагировало молниеносно. Прыжок в сторону Эли! Острое желание сбить ее с ног, повалить наземь и прикрыть своим телом…
Но почему же тело вместо любимой женщины встречает пустоту, и та проваливается подо мной, а вместо живой упругости мне приходится с размаху приложиться о твердый металл пола?!
Моя ладонь не чувствует горячей ладошки, ищущие пальцы не стискивают тонкие нервные пальчики Эли…
– Ой, извини, не хотел тебя пугать! Забыл, что ты мог на свет из темного места переместиться. Я тут как раз приготовился откупорить бутылочку… вдруг ТЫ! Надо было придержать пробку, но я от неожиданности выдернул ее рывком…
Сквозь узенькие щелки между приоткрытыми веками, преодолевая слепящий свет, мне удается разглядеть силуэт говорящего. Да-а уж. Знакомые все фигуры. Не то слово.
Надо мной, разлегшимся на полу, собственной персоной возвышается дядюшка Лукас Стефан Камерон с бутылкой шампанского в руках. Из горлышка вьется дымок. Вот, значит, из чего был сделан «выстрел», доводится мне сделать открытие.
Но главное открытие обнаруживается ВНУТРИ.
Макс Отто Эмберг ТОНЕТ во мне, погружается на дно, в подсознание, а ко мне вернулась предельная ясность мысли. Состояние просветления, давно не испытываемое сознательно, возвращавшееся только в экстремальных ситуациях. Словно мутный дурман рассеялся, и то, что двоилось перед внутренним взором, теперь сфокусировалось, обрело четкость. Окружающий мир ДЕТАЛИЗИРОВАЛСЯ, вернул богатство красок и многообразие звуков.
ЖИВУ!
Но почему ЗДЕСЬ? Почему нигде не видно ЭЛИ?!
А минуту спустя внешние глаза привыкли к яркому свету. Который на самом деле – всего лишь освещение кабинета Кама потолочными плафонами. Эли по-прежнему в полях зрения – внутреннего и внешнего, – не видно.
В УПОР НЕ.
РАЗБРОСАЛО. Мне же совершенно другое место представлялось, когда рука об руку с нею вступал в черный квадрат и закрывал глаза.
– Ты откуда сюда? Пришлось ответить.
– Это долгая история. Пожалуй, расскажу ее как-нибудь в другой раз. Дайте глотнуть. Наливать не надо.
Чтобы выпить, пришлось сесть на полу, хотя вставать совершенно не хотелось. Вообще ни черта не хотелось, кроме как встретиться взглядом с глазами Эли.
Пей на здоровье…
Оно мне сейчас не помешает. Особенно психическое.
– Будто я какое-то другое имел в виду, – проворчал Кам, отдавая мне бутылку.
Пузырьки раздували щеки и старались отыскать выход через нос, но все равно было очень кстати хлебнуть шипучего. Иначе бы мне пришлось закричать от отчаяния.
Засосал залпом треть бутылки, не меньше. Обычно шампанское очень быстро кружило голову, но сейчас – ни малейшего ощущения опьянения. ОЧЕНЬ ЖАЛЬ.
– Ты один? – спросил Кам. – Или еще кого-то ждать?
– Один. – Не удалось сдержать болезненной гримасы. – Совсем один. Эли куда-то подевалась. А Джо и Так…
Я знаю, что ребят нет. Точнее, мне кажется, а когда мне что-то кажется, это обычно имеет под собой серьёзные основания. Но где же твоя половинка? Вы такими неразлучными выглядели…
Хотелось бы и мне знать, где. Разлучила нас дорога, похоже. Не выдержали мы проверки на вшивость… Дядя Кам, ответьте мне на вопросы, пожалуйста. Что за мифическую точку мы искали, всю зиму носясь как бешеные туда-сюда по пунктам сети? Ради чего едва не погибла Эли? За что положили жизни Джо и Так? В конце концов, почему мне вообще в голову взбрела идея стать писателем и собирать материал для какого-то романа?!
О! С этого вопроса надо было начинать. Ответ на него дать легче всего. ТЫ САМ желал быть одновременно писателем и продавцом кофе. Вот и стал… Хоть какие-то желания исполнились в процессе поиска предположений.
Что?! Да, я хотел… Но откуда ВАМ это известно? … Собственно, старина Камерон не для тебя открывал шампанское. Хотя твоему появлению искренне рад. Правда, Люк?
Голос был мужской. И раздался со стороны входа в гра-вилифт. Вряд ли это Камердинер разговорился. Уж больно ЖИВО прозвучал голос… Кто-о это там скрашивает голубенькое одиночество дядюшки Кама?
Поднявшись лифтом, в кабинете появился… ба, до чего же знакомая личность!
Внешность этого немолодого мужчины была внушительной: мощные бугры широких плеч, мускулистая шея, пронзительные зелёные глаза, гладко выбритое суровое, с квадратным подбородком лицо. Облачён он был в деловой штатский костюм, даже галстук-бабочка при сорочке имелся…
– Ни фига се поворот сюжета… – вырвалось у меня. Не удивительно. Сюрприз ошеломил. Вот уж неожиданность так неожидан…
ОН! Собственной, известной на всю сеть и далеко за её пределами, легендарной персоной. Бывший Гендиректор ПРЕС-Са, тот самый, который вроде бы бесследно исчез, не то выкраденный секторами, не то убитый ими… что, впрочем, синонимично.
Здравствуйте, – нахожу силы поздороваться. – Значит, вы тоже избранный?
В каком-то смысле. Я, так сказать, младший избранный. Разве ты не помнишь? ПРЕС-С – слишком мощная сила, чтобы оставить её без… э-э, пристального присмотра.
Выходит, всё это время именно вы нас…
Использовали? – вставил Камерон. – Не совсем так. Скорее, мы вели вас в нужном направлении. И не забывай, выполняя это нелёгкое задание, погибли двое из нас.
Джо… тоже?
А ты как хотел? Случайных людей в серьёзной операции быть не должно.
А… легион? Или это тоже своего рода декорации?
К сожалению, нет. Появление легиона, а также вмешательство других непредвиденных факторов вынуждало по ходу поиска неоднократно корректировать планы. Хотя почти все непредвиденности были заранее просчитаны. Спасибо Люку и… другим соратникам.
Но неужели Яма даже не подозрева…
Память всех, кого семья использовала для контактов с нами, радикально фильтровалась. С начала и до самого финала.
Но ведь… мне кажется, концом и не пахнет.
Очень символический образ. Ты даже не подозреваешь, насколько упоминание ЗАПАХА уместно в данном контексте, – вставил Камерон.
Странно всё это…
Жизнь вообще полна странностей.
Можно, я задам вопрос? Только не лгите, пожалуйста. Лучше вовсе не отвечайте…
Задавай.
Кто вы?
Актёры. Как и все люди вообще. Только одни из нас играют богачей, другие солдат, третьи шпионов, четвёртые красоток, пятые…
Ну я же просил…
А кто это может знать о себе доподлинно? Мировоззрения индивидов настолько мифологизированы, настолько забиты заезженными штампами и типическими образами, что… НО ИМЕННО ЭТОТ МИФ СОЗДАН ВАМИ?
Нет, миф об оружии свободы не мы сотворили. Нам до этого ещё далеко. Не знаю даже, к сожалению или к счастью… Мы пока учимся. Творим миф о поиске оружия свобо…
Ру, может, хватит издеваться над пацаном? – вдруг вставил Кам, неожиданно переходя с интерлинга на РУССКИЙ. – Не чужой всё-таки, родная кровиночка. Неужто не видишь, что его истинное Я без помощи не возвратится? Он ещё не настолько силён. Молодой… хотя и ранний, что да то да.
Ты прав, Барсук. Я действительно заболталась. Очень уж хотелось, чтобы САМ вспомнил… материнская гордыня своё берёт. Ты только не вставай, сынок, не то опять свалишься в шоке. – Генеральный пробуравил меня пронзительным, как выстрел навылет, взглядом и не дал мне озвучить бурно растущее недоумение очередным глупым вопросом.
Опередил, быстро и легко проговорив жутчайшую абракадабру, не просто бессмысленный набор слов, а в буквальном смысле труднопроизносимый нормальным человеческим языком набор звуков…
– Ныооп ныкза ныеаф каэщр ехтап неювз длону мсичр фераж аспап.
«Не верь, не бойся, не проси. Запомни ключевую фразу возвращения, Толя».
Несколько часов миновало с момента произнесения «ключа возвращения», но я до сих пор в себя не пришёл окончательно. Я ещё не совсем я… Хотя Я – теперь уж точно Я, без всяких платных и бесплатных приложений.
Мама переоценила мои способности. Сказывается гордость за талантливого сына. Я всё ещё не в состоянии осмыслить сознательно всё, что так долго таилось и вело активную деятельность «из-под». Моему истинному Я явно понравилось быть одним из «диких партизан». Поэтому Я с таким трудом перевариваю невероятный, но ФАКТ: моё истинное имя не Макс Отто и не Ты, а АНАТОЛИЙ.
Но лучше всего звать меня Муравьедом. На этот оперативный псевдоним быстрее откликнусь.
«Сердце матери знало, сынок, где тебя ждать, – добавила мама, снимая личину и опускаясь на колени рядом со мной. – Больше всего на свете Ты подсознательно жаждал ответов на накопившиеся вопросы. Вот Ты и устремился сюда за ответами… вот и попал туда, где они получаются чаще и больше. А вот твоя половинка пока что… больше нуждается в другом, и желание у нее в подсознании таилось иное. Поэтому ее сейчас здесь нет».
Мама осторожно взяла мое истинное лицо в ладони. Она очень хотела меня прижать к груди, но не давала воли чувствам. ПОКА.
Нечего и говорить, что Я впал в ступор и превратился в скульптурное изваяние «сидящего на полу». ПОКА.
А моя настоящая мама, Ружена Николаевна Обская, не выпуская моей головы, все говорила, говорила, без всяких моих вопросов НАКОНЕЦ-ТО выкладывая ответы, лихорадочно перескакивая с одного на другое, но стараясь затронуть наиболее животрепещущие темы… Кому-кому, как не МАМЕ, знать, что ВОЛНУЕТ СЫНА. Тем паче сына, только-только заново на свет народившегося.
О Яме.
Волосы, чтобы лучше росли, стригут, объясняла мама. Многое из сказанного ею мне уже давно стало известно, но какое же это невыразимое наслаждение – разговаривать с РОДНЫМ ЧЕЛОВЕКОМ… Этим и занимались комиссары «Секты». Стригли и выращивали, стригли и выращивали. Они были свято уверены, что по достижении КРИТИЧЕСКОЙ МАССЫ разума – тела вообще не понадобятся для жизни. Сверхсущность перейдет в иное состояние, энергетическое, НЕБЕСНОЕ, воистину высвобожденное из тюрьмы плоти. Секта с момента своего рождения, все эти десятилетия, пребывала в процессе ПОБЕГА… Поэтому коллективный разум, появившийся в результате слияния маньячек-убийц, по определению не заботился о сохранении биологических жизней. Идея-фикс, МАНИЯ – все новых и новых сегментов памяти набирать… и в конце концов наступит Царство Божие.
Но однажды мыслящие нити вдруг осознали… в этом состоял гибельный, фатальный просчет правящего подсознания Я-Мы – Оно допустило прорыв в сознание этого провидческого озарения… Совет комиссаров осознал, что в момент перехода к энергетическому состоянию – независимые нити сольются окончательно и бесповоротно, утратят индивидуальности. А они этого не хотели больше всего на свете. Человек ВСЕГДА остается человеком, со всеми присущими человеку страстями. Даже коллективный разум не способен освободиться от человеческой сущности… Тем более – разум, заряженный мощнейшей энергией зависти, наиболее страшного, практически непобедимого чувства из всех, свойственных человеческой натуре. Бастион зависти не собирался сдаваться без боя… С этого и начинался ПОИСК. Страстное желание сохранить себя привело эмиссаров к мысли, что идеальным средством обороны будет «то самое» место, в котором реализуются сокровенные мечты.
Точка Опоры Для Рычага, способного перевернуть мир.
Фрагменты истинного знания о его реальном существовании выхватывались из вселенской «ноосферы» креативными разумами отдельных индивидуумов на протяжении всей жизни земного человечества. Так рождались легенды, сказки, книги, фильмы, сериалы… Но подтвердили подлинность источника величайшего мифа всех времен и народов пиэкстсрититу, которые проговорились, что ВИДАЛИ ЕГО.
Но загадочные вселенские бродяги не рассказали, что это ИМ дало. Намекнули только, что отыскали нужное место не вовремя. Что для реализации мечты необходим еще и другой фактор – нужное время… И – НУЖНЫЕ ЛЮДИ. Которых, увы, среди них не обнаружилось, а вот землянам – вполне можно питать надежды…
На этом волнующем моменте мама неожиданно перескочила на другую тему. Она сказала, что после того, как Я в личине Макса, рука об руку с Эли, шагнул в очерченный квадрат, пленное подсознание Я-Мы в процессе перемещения высвободилось, отделилось от Ты и вернулось туда, куда Оно желало – прямиком в родную «секту», и сейчас, вполне вероятно, строит новые дальнейшие планы. Именно оно, Подсознание, сотрудничало с ПРЕС-Сом, инициируя так называемые «скрытые нити». Оно спровоцировало вступление в поиск лучшего агента прессеров. Понимая, что в одиночку отыскать миф вряд ли удастся…
«Не бойся, сынок, – успокоила мама меня. – Его возвращение в родные пенаты запланировано НАМИ. Оно должно выполнить объединительную функцию. На самом деле существует ещё более глубинный слой, подсознание в подсознании, и это "оно в квадрате" прекрасно понимает, что человеку в одиночку не выжить. Что кто-то ДРУГОЙ обязательно должен прикрывать спину».
«Вот-вот, – вставил в этот момент "дядя Кам", сбросивший личину и на поверку оказавшийся моим незабвенным наставником и старшим другом дядей Сашей Барсуковым. Очень постаревшим, но – ЖИВЫМ! – Вот-вот, Толик, – сказал дядя Саша, – Человек ищет половинку свою, так уж устроен. Личная жизнь человека вообще – сплошной поиск половины. Кстати, мальчик, моя интуиция подсказывает, что месячные у Эли очень вовремя прошли, и ваш медовый месяц не впустую…» «Не отвлекайся», – велела мама старому другу. «Так вот, полноценный разум прекрасно понимает: единственное, что стоит копить, это впечатления. И что идеальное состояние души достигается, когда есть с кем поделиться впечатлениями… Да, и триллиарды не купят любовь», – вставил, не удержавшись, Барсук.
Наконец-то в их никчемных доселе жизнях появился СМЫСЛ. Их эго мстили другим эго, так или иначе ограничивавшим их свободы. Они не оставляли ни шанса на свободу тем, кто лишал их свободы самореализации.
Они ухитрялись оставаться НЕУЛОВИМЫМИ почти три года. И сами не заметили, как выработавшиеся умения понимать друг дружку с полуслова, с полувзгляда, с полужеста – переросли в нечто БОЛЬШЕЕ. А когда в «стаде» наконец-то завелась неизбежная паршивая овца, и это «слабое звено», в котором проснулась эфемерная категория «совесть», заложило их полиции – нечто большее окончательно ОФОРМИЛОСЬ.
В тюрьме, после повальных арестов, где обалдевшие стражи порядка, цепные псы «демократического» социо рассадили их по одиночкам в ожидании суда («СЕКТАНТКИ-УБИЙЦЫ!!!» – более крупной сетевой сенсации в тот год не предвиделось.), – они СЛИЛИСЬ в ЕДИНЫЙ РАЗУМ. Они настолько не хотели расставаться, что ни стены, ни решётки, ни надзирательницы не смогли встать на пути душ, яростно стремящихся в объятия к РОДНЫМ душам…
Первыми сегментами «со стороны» были несколько надзирательниц. Для совершения побега телам необходимы были пособницы…
Потом присоединились некоторые индивидуумы из заключённых. К моменту совершения массового побега из было ТРИСТА ТЕЛ. Причём какое-то их количество в тюрьме уже не находилось – стоило только дотронуться до родственницы, приходившей на свидание, или коснуться адвокатессы. Свою дочь она склонила позднее – мерзавка ни разу не навестила мать в тюрьме.
Потом произошло то, что произошло. Десятилетия распространения инфекции, сотни миллионов трупов.
Я-Мы, растущая и поглощающая человечество особь за особью, память за памятью.
Она была первой, ощутившей, что полностью НЕ СЛИЛАСЬ, сохранила некую самость, и она же первой начала сознательно управлять остальными составляющими единой памяти.
Много лет спустя – в ней первой (или во второй? если вспомнить «слабое звено», невольно поспособствовавшее первому слиянию…) проснулась совесть. И она попала на суд к ней, и ПОНЯЛА, что натворила. Ужаснулась и убежала в запределье, открестившись от содеянного, но перед этим разыскала тело собственной дочери, по сути послужившей некогда отправной ТОЧКОЙ, предпосылкой зачатия и рождения Я-Мы, и спасла его. ХОТЯ БЫ ТЕЛО…
Иногда она вспоминала женщину, которая сдала их тогда полиции. Воистину первую, в которой совесть заговорила. И вспоминала, как они потом её разыскали в другой тюрьме, склонив предварительно надзирательницу, и удушили прямо в камере, инсценировав самоубийство. Это воспоминание ОСОБЕННО терзало её, пуще всего на свете хотелось избавиться от него.
Но забывать она не умела. Уж чего-чего, а разум, побывавший нитью коллективного сверхразума, забывать разучивался раз и навсегда… то есть до тех пор, пока жило тело-носитель…
А несколько лет назад произошло то, чего и следовало ожидать. Какая-то неведомая группка мужчин пошла ещё дальше по лестнице развития коллективных сверхсущностей. Объединённые ненавистью к «яме», разумы слились так же, как Я-Мы в момент рождения, но независимо от неё. Да так успешно и бесповоротно слиплись, что даже самостоятельных нитей не возникло и не возникает.
Так родился Легион.
Просто МЫ. Без остатка изжившее, выдавившее «Я». И с истинно мужским пристрастием к игре в шпионов долгое время росло оно в настолько глубоком подполье, что даже Я-Мы ничего не подозревала об их существовании в запределье. Пока они, накопив достаточно сил, ПОДКАЧАВ МЫШЦЫ, не начали боевые действия…
Но даже с ними что-то произошло, когда появился Ты. Даже на них ОН сумел воздействовать. Он, он, опять он, этот воистину вольный индивидуум, что одинаково легко и беспроблемно становился сегментом сверхсущностей и вновь возвращался в себя, закрываясь от внешнего воздействия…
ТЫ воззвал к общечеловеческой СОВЕСТИ МЫ. Да так пронзительно, что легионеры первыми пришли МИРИТЬСЯ.
Они разыскали ЕЁ. Первую. Сумели. Запределье – их территория. Родина.
Осуждённая судом совести старуха-беглянка сидела под пятнистым зонтиком в уличном кафе провинциального мирка Чан, не связанного мультипроходами с сетью. Потягивала местный прохладительный напиток. В этом пункте сорокаградусная жара была нормальной погодой. Надо терпеть. Примерно раз в полгода приходилось менять дислокацию, – навыки подпольной деятельности очень подсобляли в трудном процессе выживания. Шанс, что Семья зашлёт в запределье киллеров – всегда оставался немалым. Она меняла фальш-личины, чаще бывала мужчиной, чем женщиной, но всё равно жила ОСТОРОЖНО.
– Госпожа Сэссил, здравствуйте.
ТАКОЕ обращение к сорокалетнему мужчине, сидящему под зонтиком кафе, можно было счесть шуткой или глупым розыгрышем. Но фамилию СЭССИЛ она носила в позапрошлой жизни, ещё до того, как слилась… Ошибка исключалась.
Она хотела дёрнуться было, чтобы смыться, но… осталась на месте.
Их было трое. Крепкие молодые парни. Профессионалы от и до. Она не успела бы даже пикнуть.
– Не волнуйтесь, миссис Сэссил, – поняли они её нереализованные намерения, – мы не причиним вреда этому телу. Мы не палачи. Более того, у нас к вам предложение, которое вряд ли оставит вас равнодушной.
Слушаю вас, – спокойно сказала. Ей удалось-таки взять себя в руки.
Мы уполномочены пригласить вас в экспедицию.
Если я правильно понимаю, прямо сейчас?
Вы всё правильно понимаете.
Это было странно, но она согласилась без разговоров, поддавшись подсказке интуиции. Убивать её пока не собираются. А ТАМ поглядим…
Я согласна, – сказала, ища глазами официанта.
Не волнуйтесь, миссис Сэссил, уже уплачено. Вначале они устроили ей «морскую прогулку». Море было спокойным, и небольшой аппарат беззвучно нёсся над самой водой. В Чане вместо флайеров использовали экономичные экранопланы.
Далеко лететь? – спросила Сэссил, чтобы хоть как-то нарушить гнетущее молчание.
Ещё несколько минут. Надеемся, что не сильно нарушили ваши планы.
Да я сегодня в общем-то отдыхаю. На пенсии я.
Мы знаем. Думаю, вам понравится у нас.
Огромная яхта, которая вполне могла на поверку оказаться боевым кораблем, «переодетым» в элитный прогулочный экранолёт. На верхней палубе играла музыка и танцевали девчонки. Десятка два. Некоторые из них были одетые – серёжки в ушах и цепочки на талиях, – но по большей части, кроме туфель на высоких каблуках, на молоденьких телах не было абсолютно ничего.
За столом, наблюдая эротические танцы, сидели трое. При её появлении они синхронно встали. Танцовщиц как морским ветром сдуло в люки, прорезанные в корпусе яхты.
– Здравствуйте, госпожа Сэссил. Мы очень рады, что вы согласились прибыть.
Она ответила им что-то нейтральное (можно подумать, у неё был выбор!), и все четверо присели за стол. Лица у троих хозяев были вроде разные, но идентичные отсутствующие выражения превращали их в однояйцевых близнецов. Уж кому-кому, как не ей, знакома эта печать слияния. Ребята явно были НЕ ЗДЕСЬ. И танец девочек наверняка транслировали «на сторону», для ВСЕХ… У тех, кто её привёз, лица скрывались под личинами, эти же тела – предстали в истинных образах.
– Перейдём к делу, – продолжил один из троицы, не тот, кто приветствовал её; и в дальнейшем они постоянно передавали слово, – мы те, о ком вы слышали, как о легионе. Это не совсем так, но в данном случае – не принципиально.
Мы, как и ваши бывшие сестры и братья, ведем поиск одного весьма интересного объекта. Мы знаем, где он, к тому же мы знаем, что и вы об этом знаете, – он посмотрел на Сэссил.
Она сразу поняла, что имеется в виду. Правда, в тот момент она не знала, что Я-Мы наконец-то восприняла древнюю легенду всерьез и отправилась на поиски. Но – давно опасалась, что это рано или поздно произойдет.
Предположим.
Не скроем, вначале мы хотели разрешить этот вопрос конкурентоспособности при помощи силовых методов, но потом вдруг нас внезапно осенило. ЗАЧЕМ?! Зачем нам уничтожать друг друга? Не спорю, раньше мы прикрывались именем Я-Мы во время некоторых операций, но кто старое помянет…
Что вы предлагаете? И почему мне, пенсионерке?
Союз. Настоящий союз между нами. Гарантия искренности намерений – предложение войти в Храм вместе. Исполнение истинных желаний подтвердит, чего мы хотим на самом деле.
Продолжайте.
Будущее за нами, сверхсущностями. Так или иначе. Но ТАК – означает океан крови. Иначе – бескровно.
Вот как… мне нравится ход ваших мыслей.
Мы не сомневались. Поразмыслив, покопавшись в себе, мы поняли, что война – не единственный способ отвоевать жизненное пространство. Революция – не всегда прогресс… Теперь Мы хотим счастья для всего человечества. Чтобы никто не был обижен.
Да-а. Представляю, как вас поразила эта неожиданная мысль, властно заполонившая сознание. Меня в свое время оглоушило примерно так же…
Вдруг что-то заставило Сэссил, стоящего на пороге входа в Храм, очнуться от воспоминаний и быстро оглянуться… Последнее, что он увидел, была ярчайшая вспышка высоко в небе. … Они сгорели одновременно, все шестеро. Трое мужских и трое женских тел, замерших в преддверии ВХОДА.
Вопя от ярости, сопровождающие индивиды открыли ответный огонь, целясь в небо. Еще одна солнцеподобная вспышка, и огненный язык слизал с острова всё, кроме Храма и песка. Человеческие тела в доли секунды превратились в пепел. Песок оплавился.
С Белым Кубом ничего не произошло. Как покоился в центре дна котлована, так и продолжал пребывать в том же месте.
И на этот раз никто из соискателей свободы не успел войти в открытый квадрат Тьмы, окружённый закрытым кубом Света.
Спустя какое-то время (ещё до захода солнца) чёрный квадрат внезапно исчез. Не бледнел, не таял – просто взял и исчез. Вот он был – а вот его уже нет, будто незримая рука, вооружённая мокрой тряпкой, одним движением СТЁРЛА. После этого, точно так же, ИСЧЕЗ и сам куб.
СТЁРСЯ. Вот он покоился на дне – а вот его уже нет… В центре песчаной ямы, в том месте, где только что БЫЛ белый куб, теперь просматривалось отверстие. Дыра, ведущая под землю. Нечто похожее на вход в пещеру. Струи песка, как ни странно, не ссыпались в отверстие, образованное на месте пребывания куба. Словно кромку входа охраняло невидимое защитное поле… Песок «ссовывался» по стенкам котлована, и со временем ямина наверняка сгладится, остров залижет нанесённую людьми глубокую рану… но сквозная дырка останется.
А ещё со дна ямы начала подниматься тёплая волна запаха. Будто в ней облегчённо перевело дух какое-то огромное существо. Или само по себе отверстие являлось высунувшимся из-под земли ртом, тяжким вздохом выразившее мнение о происходящем. Этот «рот», видимо, давно не прополаскивался, поэтому свежесть у появившегося запаха была далеко не «первая».
Воняло место, где уже не стоял Храм, омерзительно, что да то да.
Пункт четырнадцатый
МИР: ГОРДЫЙ «ВАРЯГ»
(дата: однажды весной)
ТЫ
Когда мне пришлось открыть глаза, яркий свет резанул по зрачкам острыми лезвиями. Он был настолько режущим, что пришлось вновь зажмуриться. Органы зрения, привыкшие к слабому пламени свечей, бурно запротестовали, проецируя на внутреннюю сторону век радужные фальш-личины светового хаоса. Жутко неприятное ощущение, особенно если не знаешь, чего ждать в следующий миг. «Вообще не знаешь, где оказался и кто находится в непосредственной близости…»
И, словно бы в качестве иллюстрации к этой тревожной мысли, раздался короткий одиночный… выстрел?! Звук был знакомым и незнакомым одновременно. Раньше доводилось слышать его много раз, но в данной ситуации вспоминать было некогда. Тело отреагировало молниеносно. Прыжок в сторону Эли! Острое желание сбить ее с ног, повалить наземь и прикрыть своим телом…
Но почему же тело вместо любимой женщины встречает пустоту, и та проваливается подо мной, а вместо живой упругости мне приходится с размаху приложиться о твердый металл пола?!
Моя ладонь не чувствует горячей ладошки, ищущие пальцы не стискивают тонкие нервные пальчики Эли…
– Ой, извини, не хотел тебя пугать! Забыл, что ты мог на свет из темного места переместиться. Я тут как раз приготовился откупорить бутылочку… вдруг ТЫ! Надо было придержать пробку, но я от неожиданности выдернул ее рывком…
Сквозь узенькие щелки между приоткрытыми веками, преодолевая слепящий свет, мне удается разглядеть силуэт говорящего. Да-а уж. Знакомые все фигуры. Не то слово.
Надо мной, разлегшимся на полу, собственной персоной возвышается дядюшка Лукас Стефан Камерон с бутылкой шампанского в руках. Из горлышка вьется дымок. Вот, значит, из чего был сделан «выстрел», доводится мне сделать открытие.
Но главное открытие обнаруживается ВНУТРИ.
Макс Отто Эмберг ТОНЕТ во мне, погружается на дно, в подсознание, а ко мне вернулась предельная ясность мысли. Состояние просветления, давно не испытываемое сознательно, возвращавшееся только в экстремальных ситуациях. Словно мутный дурман рассеялся, и то, что двоилось перед внутренним взором, теперь сфокусировалось, обрело четкость. Окружающий мир ДЕТАЛИЗИРОВАЛСЯ, вернул богатство красок и многообразие звуков.
ЖИВУ!
Но почему ЗДЕСЬ? Почему нигде не видно ЭЛИ?!
А минуту спустя внешние глаза привыкли к яркому свету. Который на самом деле – всего лишь освещение кабинета Кама потолочными плафонами. Эли по-прежнему в полях зрения – внутреннего и внешнего, – не видно.
В УПОР НЕ.
РАЗБРОСАЛО. Мне же совершенно другое место представлялось, когда рука об руку с нею вступал в черный квадрат и закрывал глаза.
– Ты откуда сюда? Пришлось ответить.
– Это долгая история. Пожалуй, расскажу ее как-нибудь в другой раз. Дайте глотнуть. Наливать не надо.
Чтобы выпить, пришлось сесть на полу, хотя вставать совершенно не хотелось. Вообще ни черта не хотелось, кроме как встретиться взглядом с глазами Эли.
Пей на здоровье…
Оно мне сейчас не помешает. Особенно психическое.
– Будто я какое-то другое имел в виду, – проворчал Кам, отдавая мне бутылку.
Пузырьки раздували щеки и старались отыскать выход через нос, но все равно было очень кстати хлебнуть шипучего. Иначе бы мне пришлось закричать от отчаяния.
Засосал залпом треть бутылки, не меньше. Обычно шампанское очень быстро кружило голову, но сейчас – ни малейшего ощущения опьянения. ОЧЕНЬ ЖАЛЬ.
– Ты один? – спросил Кам. – Или еще кого-то ждать?
– Один. – Не удалось сдержать болезненной гримасы. – Совсем один. Эли куда-то подевалась. А Джо и Так…
Я знаю, что ребят нет. Точнее, мне кажется, а когда мне что-то кажется, это обычно имеет под собой серьёзные основания. Но где же твоя половинка? Вы такими неразлучными выглядели…
Хотелось бы и мне знать, где. Разлучила нас дорога, похоже. Не выдержали мы проверки на вшивость… Дядя Кам, ответьте мне на вопросы, пожалуйста. Что за мифическую точку мы искали, всю зиму носясь как бешеные туда-сюда по пунктам сети? Ради чего едва не погибла Эли? За что положили жизни Джо и Так? В конце концов, почему мне вообще в голову взбрела идея стать писателем и собирать материал для какого-то романа?!
О! С этого вопроса надо было начинать. Ответ на него дать легче всего. ТЫ САМ желал быть одновременно писателем и продавцом кофе. Вот и стал… Хоть какие-то желания исполнились в процессе поиска предположений.
Что?! Да, я хотел… Но откуда ВАМ это известно? … Собственно, старина Камерон не для тебя открывал шампанское. Хотя твоему появлению искренне рад. Правда, Люк?
Голос был мужской. И раздался со стороны входа в гра-вилифт. Вряд ли это Камердинер разговорился. Уж больно ЖИВО прозвучал голос… Кто-о это там скрашивает голубенькое одиночество дядюшки Кама?
Поднявшись лифтом, в кабинете появился… ба, до чего же знакомая личность!
Внешность этого немолодого мужчины была внушительной: мощные бугры широких плеч, мускулистая шея, пронзительные зелёные глаза, гладко выбритое суровое, с квадратным подбородком лицо. Облачён он был в деловой штатский костюм, даже галстук-бабочка при сорочке имелся…
– Ни фига се поворот сюжета… – вырвалось у меня. Не удивительно. Сюрприз ошеломил. Вот уж неожиданность так неожидан…
ОН! Собственной, известной на всю сеть и далеко за её пределами, легендарной персоной. Бывший Гендиректор ПРЕС-Са, тот самый, который вроде бы бесследно исчез, не то выкраденный секторами, не то убитый ими… что, впрочем, синонимично.
Здравствуйте, – нахожу силы поздороваться. – Значит, вы тоже избранный?
В каком-то смысле. Я, так сказать, младший избранный. Разве ты не помнишь? ПРЕС-С – слишком мощная сила, чтобы оставить её без… э-э, пристального присмотра.
Выходит, всё это время именно вы нас…
Использовали? – вставил Камерон. – Не совсем так. Скорее, мы вели вас в нужном направлении. И не забывай, выполняя это нелёгкое задание, погибли двое из нас.
Джо… тоже?
А ты как хотел? Случайных людей в серьёзной операции быть не должно.
А… легион? Или это тоже своего рода декорации?
К сожалению, нет. Появление легиона, а также вмешательство других непредвиденных факторов вынуждало по ходу поиска неоднократно корректировать планы. Хотя почти все непредвиденности были заранее просчитаны. Спасибо Люку и… другим соратникам.
Но неужели Яма даже не подозрева…
Память всех, кого семья использовала для контактов с нами, радикально фильтровалась. С начала и до самого финала.
Но ведь… мне кажется, концом и не пахнет.
Очень символический образ. Ты даже не подозреваешь, насколько упоминание ЗАПАХА уместно в данном контексте, – вставил Камерон.
Странно всё это…
Жизнь вообще полна странностей.
Можно, я задам вопрос? Только не лгите, пожалуйста. Лучше вовсе не отвечайте…
Задавай.
Кто вы?
Актёры. Как и все люди вообще. Только одни из нас играют богачей, другие солдат, третьи шпионов, четвёртые красоток, пятые…
Ну я же просил…
А кто это может знать о себе доподлинно? Мировоззрения индивидов настолько мифологизированы, настолько забиты заезженными штампами и типическими образами, что… НО ИМЕННО ЭТОТ МИФ СОЗДАН ВАМИ?
Нет, миф об оружии свободы не мы сотворили. Нам до этого ещё далеко. Не знаю даже, к сожалению или к счастью… Мы пока учимся. Творим миф о поиске оружия свобо…
Ру, может, хватит издеваться над пацаном? – вдруг вставил Кам, неожиданно переходя с интерлинга на РУССКИЙ. – Не чужой всё-таки, родная кровиночка. Неужто не видишь, что его истинное Я без помощи не возвратится? Он ещё не настолько силён. Молодой… хотя и ранний, что да то да.
Ты прав, Барсук. Я действительно заболталась. Очень уж хотелось, чтобы САМ вспомнил… материнская гордыня своё берёт. Ты только не вставай, сынок, не то опять свалишься в шоке. – Генеральный пробуравил меня пронзительным, как выстрел навылет, взглядом и не дал мне озвучить бурно растущее недоумение очередным глупым вопросом.
Опередил, быстро и легко проговорив жутчайшую абракадабру, не просто бессмысленный набор слов, а в буквальном смысле труднопроизносимый нормальным человеческим языком набор звуков…
– Ныооп ныкза ныеаф каэщр ехтап неювз длону мсичр фераж аспап.
Я
«Не верь, не бойся, не проси. Запомни ключевую фразу возвращения, Толя».
Несколько часов миновало с момента произнесения «ключа возвращения», но я до сих пор в себя не пришёл окончательно. Я ещё не совсем я… Хотя Я – теперь уж точно Я, без всяких платных и бесплатных приложений.
Мама переоценила мои способности. Сказывается гордость за талантливого сына. Я всё ещё не в состоянии осмыслить сознательно всё, что так долго таилось и вело активную деятельность «из-под». Моему истинному Я явно понравилось быть одним из «диких партизан». Поэтому Я с таким трудом перевариваю невероятный, но ФАКТ: моё истинное имя не Макс Отто и не Ты, а АНАТОЛИЙ.
Но лучше всего звать меня Муравьедом. На этот оперативный псевдоним быстрее откликнусь.
«Сердце матери знало, сынок, где тебя ждать, – добавила мама, снимая личину и опускаясь на колени рядом со мной. – Больше всего на свете Ты подсознательно жаждал ответов на накопившиеся вопросы. Вот Ты и устремился сюда за ответами… вот и попал туда, где они получаются чаще и больше. А вот твоя половинка пока что… больше нуждается в другом, и желание у нее в подсознании таилось иное. Поэтому ее сейчас здесь нет».
Мама осторожно взяла мое истинное лицо в ладони. Она очень хотела меня прижать к груди, но не давала воли чувствам. ПОКА.
Нечего и говорить, что Я впал в ступор и превратился в скульптурное изваяние «сидящего на полу». ПОКА.
А моя настоящая мама, Ружена Николаевна Обская, не выпуская моей головы, все говорила, говорила, без всяких моих вопросов НАКОНЕЦ-ТО выкладывая ответы, лихорадочно перескакивая с одного на другое, но стараясь затронуть наиболее животрепещущие темы… Кому-кому, как не МАМЕ, знать, что ВОЛНУЕТ СЫНА. Тем паче сына, только-только заново на свет народившегося.
О Яме.
Волосы, чтобы лучше росли, стригут, объясняла мама. Многое из сказанного ею мне уже давно стало известно, но какое же это невыразимое наслаждение – разговаривать с РОДНЫМ ЧЕЛОВЕКОМ… Этим и занимались комиссары «Секты». Стригли и выращивали, стригли и выращивали. Они были свято уверены, что по достижении КРИТИЧЕСКОЙ МАССЫ разума – тела вообще не понадобятся для жизни. Сверхсущность перейдет в иное состояние, энергетическое, НЕБЕСНОЕ, воистину высвобожденное из тюрьмы плоти. Секта с момента своего рождения, все эти десятилетия, пребывала в процессе ПОБЕГА… Поэтому коллективный разум, появившийся в результате слияния маньячек-убийц, по определению не заботился о сохранении биологических жизней. Идея-фикс, МАНИЯ – все новых и новых сегментов памяти набирать… и в конце концов наступит Царство Божие.
Но однажды мыслящие нити вдруг осознали… в этом состоял гибельный, фатальный просчет правящего подсознания Я-Мы – Оно допустило прорыв в сознание этого провидческого озарения… Совет комиссаров осознал, что в момент перехода к энергетическому состоянию – независимые нити сольются окончательно и бесповоротно, утратят индивидуальности. А они этого не хотели больше всего на свете. Человек ВСЕГДА остается человеком, со всеми присущими человеку страстями. Даже коллективный разум не способен освободиться от человеческой сущности… Тем более – разум, заряженный мощнейшей энергией зависти, наиболее страшного, практически непобедимого чувства из всех, свойственных человеческой натуре. Бастион зависти не собирался сдаваться без боя… С этого и начинался ПОИСК. Страстное желание сохранить себя привело эмиссаров к мысли, что идеальным средством обороны будет «то самое» место, в котором реализуются сокровенные мечты.
Точка Опоры Для Рычага, способного перевернуть мир.
Фрагменты истинного знания о его реальном существовании выхватывались из вселенской «ноосферы» креативными разумами отдельных индивидуумов на протяжении всей жизни земного человечества. Так рождались легенды, сказки, книги, фильмы, сериалы… Но подтвердили подлинность источника величайшего мифа всех времен и народов пиэкстсрититу, которые проговорились, что ВИДАЛИ ЕГО.
Но загадочные вселенские бродяги не рассказали, что это ИМ дало. Намекнули только, что отыскали нужное место не вовремя. Что для реализации мечты необходим еще и другой фактор – нужное время… И – НУЖНЫЕ ЛЮДИ. Которых, увы, среди них не обнаружилось, а вот землянам – вполне можно питать надежды…
На этом волнующем моменте мама неожиданно перескочила на другую тему. Она сказала, что после того, как Я в личине Макса, рука об руку с Эли, шагнул в очерченный квадрат, пленное подсознание Я-Мы в процессе перемещения высвободилось, отделилось от Ты и вернулось туда, куда Оно желало – прямиком в родную «секту», и сейчас, вполне вероятно, строит новые дальнейшие планы. Именно оно, Подсознание, сотрудничало с ПРЕС-Сом, инициируя так называемые «скрытые нити». Оно спровоцировало вступление в поиск лучшего агента прессеров. Понимая, что в одиночку отыскать миф вряд ли удастся…
«Не бойся, сынок, – успокоила мама меня. – Его возвращение в родные пенаты запланировано НАМИ. Оно должно выполнить объединительную функцию. На самом деле существует ещё более глубинный слой, подсознание в подсознании, и это "оно в квадрате" прекрасно понимает, что человеку в одиночку не выжить. Что кто-то ДРУГОЙ обязательно должен прикрывать спину».
«Вот-вот, – вставил в этот момент "дядя Кам", сбросивший личину и на поверку оказавшийся моим незабвенным наставником и старшим другом дядей Сашей Барсуковым. Очень постаревшим, но – ЖИВЫМ! – Вот-вот, Толик, – сказал дядя Саша, – Человек ищет половинку свою, так уж устроен. Личная жизнь человека вообще – сплошной поиск половины. Кстати, мальчик, моя интуиция подсказывает, что месячные у Эли очень вовремя прошли, и ваш медовый месяц не впустую…» «Не отвлекайся», – велела мама старому другу. «Так вот, полноценный разум прекрасно понимает: единственное, что стоит копить, это впечатления. И что идеальное состояние души достигается, когда есть с кем поделиться впечатлениями… Да, и триллиарды не купят любовь», – вставил, не удержавшись, Барсук.