Страница:
Мои боевые побратимы провожали нас молча. Смотрели вслед, пока мы не миновали силовое поле, нейтрализованное «Спиралью» Амрины. Пока не скрылись в зарослях…
Я чувствовал на спине их взгляды.
…Длительное время шли молча. Мне определённо было о чём поразмыслить, да и обстановка не располагала к светской беседе; теперь следовало быть вдвойне чутким, собранным и молниеносным, ведь отныне я отвечал за две жизни. И сомневаюсь, что собственная жизнь теперь стояла на первой позиции в списке приоритетов. Что касается молчания Амрины — она попросту выговорилась и любовалась красотой леса. Отвлекалась на каждый необычный куст и затейливый пейзаж. К тому же, подозреваю, устала. Вряд ли ей доводилось раньше совершать марш-броски по «пересечёнке», даже в щадящем режиме.
Как только меня посетила эта мысль — я тотчас же мысленно скомандовал: «Привал!».
«Ну, брат! Ежели ползти в этаком неспешном темпе, мы не только на войну опоздаем, а и на собственные похороны… » — Антил шипел и извивался.
«Слышишь, ты, жемчужина серпентария!.. Сверни кольца. Расплёлся тут… Скромнее надо быть. Посмотрите на него — ползти он в таком темпе не хочет. Вот женюсь на Амрине — вообще по-над стеночкой ползать будешь!»
«Да я… Нет, ну ты посмотри… жених нашёлся!» — чуть не подавился он, возмущённый до глубины души.
«Всё! Свободная смена — отбой!» — выключил я свет в зале для дебатов.
Наступило время вопросов…
Она лежала на спине, уютно устроив голову на моих коленях. А я слушал, слушал и боялся даже пошевелиться.
— Аленький… тебе не показалось странным, что они тебя тогда не кинулись искать?.. Когда ты «ходил в самоволку»… в Забродье. Это я тебя хранила… придумала тебе «легенду»… которая их на время успокоила. Чтоб ты знал… А помнишь схватку с дикарями?
— Ну ты спросила! Помню ли… До смерти не забуду! Ещё бы — такая экзотика. — В памяти возникла нечётко вырисованная морда Крома, неандертальского «брата по разуму».
— Ну-у-у… не зарекайся… может статься, что и у тебя наступит кризис пресыщения экзотикой.
— Что-о-о?! А ну-ка, быстро рассказывай, какие там у вас ещё неожиданности в заначке припасены?
— Нечего рассказывать… просто предчувствие шевельнулось… нехорошее. Не только вам, землянам, а и моему… народу ещё ТАКОЕ увидеть и пережить предстоит!.. Я столкновение с дикими не потому вспомнила… Вот скажи, кто тебя об опасности предупредил… когда неандертальцы уже готовились взять тебя сонным и тёпленьким?
— А как я могу это объяснить? Чутьё какое-то… импульс.
— Сам ты импульс… У этого импульса, к твоему сведению, есть имя… Амрина Ула… Я столько энергии угробила на этот импульс… Это ещё ничего… будь он единственным… Мне только с пятого раза удалось тебя пронять.
Я не нашёлся что ответить. Просто рывком сгрёб её и расцеловал. Всласть напутешествовался по желанным «краям». От её губ щипало даже в самом потайном закуточке моего тела. И если бы не хруст ветки!..
Она насилу вырвалась. Задыхающаяся и счастливая.
«Хрру-ум-м!»
Опять.
Неподалёку кто-то шёл. На этот раз — шагах в пятидесяти, мимо нас, удаляясь к юго-западу.
У меня не было никакого желания идентифицировать этот небольшой отряд; судя по воспринятой сверхчувствами информации — не более пяти человек. Уж коль хрустели они не по наши души — счастливого пути! Хотя, конечно, рука машинально убедилась в том, что верный, безотказный «вампир» на месте.
…На следующем привале я, стесняясь собственной декламации, прошептал ей на ушко очередной посетивший меня фрагмент будущего стихотворения.
Любимая беззвучно плакала… Нечто, пока неведомое мне, с чудовищной силой угнетало её. Я почему-то был уверен — дело не только в том, что мы с нею родом из ЧУЖИХ рас. Что-то ещё было… И она не сочла нужным поделиться этой жутью со мной. Влачила тяжкую ношу в одиночку.
Не хочется мне вспоминать в подробностях, как именно мы шли, в итоге затратив времени вдвое больше, чем положено. И даже непонятно, во что я с большей тревогой вслушивался — в «звукоряд» окружавшей нас местности, или же в тяжёлое дыхание Амрины. Не хочется помнить нечеловеческое напряжение, рождённое ответственностью за свою Любовь… Уже после второго привала я взвалил на свои плечи всю её поклажу, включая чехол с комплектом «излучателя» — мы всё-таки прихватили один экземпляр инопланетного вооружения. Не объяснять же «братве» на голых пальцах, как это выглядит, когда твой собственный страх для твоего противника является убойным оружием!
Не хочется вспоминать ни усталость, наливавшую ноги чугуном, ни изнурительные меры предосторожности, которые пришлось предпринимать вынужденно. Одни только «контрольные орлы» над лесом кружили втрое чаще обычного!..
Но вот что я постараюсь запомнить на ВСЮ оставшуюся жизнь, так это краткие минуты отдыха, ЕЁ глаза напротив и губы, что всё больше и больше становились продолжением моих собственных губ… И её голос. Чарующая звуковязь. Состояла она не из слов, а из порционного, перемежаемого паузами смысла, вспыхивавшего в моём сознании с запаздыванием — чуть позже отзвучавшей музыки…
А наш ночлег! Длинная, тягучая ночь, исполненная волнующих запахов и шорохов. Невероятно желанная ОНА. И я — робкий юнец… Я выпрыгивал из собственной кожи, мечтая войти в иную и укутаться, спрятаться там от опостылевшего жестокого мира. Но… я не пошевелил и пальцем. Чтобы — не дай бог! — не нарушить божественные звуки прелюдии к собственному счастью. Я боялся даже коснуться любимой как-нибудь не так… И впервые в жизни, наверное, наконец-то познал чувство близости мужчины и женщины на уровне душ, несоизмеримое с обычным «механическим» соитием.
Кто-то кричал внутри меня: не спеши, у вас впереди целая жизнь! И этот внутренний голос был кто угодно, но не Антилексей…
Сколько же было рассказано-пересказано на этих наших приватных привалах! Порой мне даже не хотелось думать о неизбежном моменте, когда мы всё-таки дойдём до цели. Мне больше нравилось думать о «Вечном походе в никуда». С ней. По жизни. Рука в руке… Я вдруг понял, что Любовь — и есть поход в вечность. Когда любишь — вполне естественно, что в КОНЕЧНОСТЬ жизни категорически не верится.
Неудивительно поэтому, что с горьким сожалением смотрел я на «пеньтагон», когда мы до него добрались. Именно так, ещё с первого раза, мне захотелось назвать приметный широкий пень, имевший необычную пятиугольную форму в сечении, причём углы эти были чётко выражены. Я не стал размышлять тогда о природе странного пятигранного ствола — просто зацепился за сочный образ: «пеньтагон»… Пень, похожий на «Пентагон» — с пятиугольными очертаниями знаменитого зловещего ведомства. Оплот американской мировой экспансии — пятиугольное клеймо на всех военных преступлениях Америки против человечества… Для меня же в ту минуту запечатления местности в памяти — главным было то, что «пеньтагон» являлся важным ориентиром. Он коротал свой старческий инвалидский век в аккурат на незримой линии границы, за которой начинались владения Упыря…
Мы практически одной ногой были в расположении интербригады!
А значит, нужно было отбросить все мысли и разговоры. И готовиться к показательным выступлениям — явить земному миру мою прелестную инопланетянку и, само собой, оградить её от нежелательных эксцессов.
И поэтому я не успел прочесть Амрине последнюю, сочинённую мной строфу. А потом просто передумал. Там были слова, которые, если их воспринять всерьёз, уводили мысли в гиблые, топкие места.
Глава шестнадцатая
Я чувствовал на спине их взгляды.
…Длительное время шли молча. Мне определённо было о чём поразмыслить, да и обстановка не располагала к светской беседе; теперь следовало быть вдвойне чутким, собранным и молниеносным, ведь отныне я отвечал за две жизни. И сомневаюсь, что собственная жизнь теперь стояла на первой позиции в списке приоритетов. Что касается молчания Амрины — она попросту выговорилась и любовалась красотой леса. Отвлекалась на каждый необычный куст и затейливый пейзаж. К тому же, подозреваю, устала. Вряд ли ей доводилось раньше совершать марш-броски по «пересечёнке», даже в щадящем режиме.
Как только меня посетила эта мысль — я тотчас же мысленно скомандовал: «Привал!».
«Ну, брат! Ежели ползти в этаком неспешном темпе, мы не только на войну опоздаем, а и на собственные похороны… » — Антил шипел и извивался.
«Слышишь, ты, жемчужина серпентария!.. Сверни кольца. Расплёлся тут… Скромнее надо быть. Посмотрите на него — ползти он в таком темпе не хочет. Вот женюсь на Амрине — вообще по-над стеночкой ползать будешь!»
«Да я… Нет, ну ты посмотри… жених нашёлся!» — чуть не подавился он, возмущённый до глубины души.
«Всё! Свободная смена — отбой!» — выключил я свет в зале для дебатов.
Наступило время вопросов…
Она лежала на спине, уютно устроив голову на моих коленях. А я слушал, слушал и боялся даже пошевелиться.
— Аленький… тебе не показалось странным, что они тебя тогда не кинулись искать?.. Когда ты «ходил в самоволку»… в Забродье. Это я тебя хранила… придумала тебе «легенду»… которая их на время успокоила. Чтоб ты знал… А помнишь схватку с дикарями?
— Ну ты спросила! Помню ли… До смерти не забуду! Ещё бы — такая экзотика. — В памяти возникла нечётко вырисованная морда Крома, неандертальского «брата по разуму».
— Ну-у-у… не зарекайся… может статься, что и у тебя наступит кризис пресыщения экзотикой.
— Что-о-о?! А ну-ка, быстро рассказывай, какие там у вас ещё неожиданности в заначке припасены?
— Нечего рассказывать… просто предчувствие шевельнулось… нехорошее. Не только вам, землянам, а и моему… народу ещё ТАКОЕ увидеть и пережить предстоит!.. Я столкновение с дикими не потому вспомнила… Вот скажи, кто тебя об опасности предупредил… когда неандертальцы уже готовились взять тебя сонным и тёпленьким?
— А как я могу это объяснить? Чутьё какое-то… импульс.
— Сам ты импульс… У этого импульса, к твоему сведению, есть имя… Амрина Ула… Я столько энергии угробила на этот импульс… Это ещё ничего… будь он единственным… Мне только с пятого раза удалось тебя пронять.
Я не нашёлся что ответить. Просто рывком сгрёб её и расцеловал. Всласть напутешествовался по желанным «краям». От её губ щипало даже в самом потайном закуточке моего тела. И если бы не хруст ветки!..
Она насилу вырвалась. Задыхающаяся и счастливая.
«Хрру-ум-м!»
Опять.
Неподалёку кто-то шёл. На этот раз — шагах в пятидесяти, мимо нас, удаляясь к юго-западу.
У меня не было никакого желания идентифицировать этот небольшой отряд; судя по воспринятой сверхчувствами информации — не более пяти человек. Уж коль хрустели они не по наши души — счастливого пути! Хотя, конечно, рука машинально убедилась в том, что верный, безотказный «вампир» на месте.
…На следующем привале я, стесняясь собственной декламации, прошептал ей на ушко очередной посетивший меня фрагмент будущего стихотворения.
Амрина чуть заметно вздрогнула. Прижалась ко мне и долго не отпускала. Когда я изловчился и взглянул на её лицо — снова пришлось срочно вызывать слёзоуборочное губное устройство.
Душещипательный мой, демон.
Соль в шоколаде.
Не разложить тебя на схемы.
И не отладить…
Одежду с кожею сдираю,
Чтоб быть поближе.
И от желанья умираю,
Не в силах выжить…
Любимая беззвучно плакала… Нечто, пока неведомое мне, с чудовищной силой угнетало её. Я почему-то был уверен — дело не только в том, что мы с нею родом из ЧУЖИХ рас. Что-то ещё было… И она не сочла нужным поделиться этой жутью со мной. Влачила тяжкую ношу в одиночку.
Не хочется мне вспоминать в подробностях, как именно мы шли, в итоге затратив времени вдвое больше, чем положено. И даже непонятно, во что я с большей тревогой вслушивался — в «звукоряд» окружавшей нас местности, или же в тяжёлое дыхание Амрины. Не хочется помнить нечеловеческое напряжение, рождённое ответственностью за свою Любовь… Уже после второго привала я взвалил на свои плечи всю её поклажу, включая чехол с комплектом «излучателя» — мы всё-таки прихватили один экземпляр инопланетного вооружения. Не объяснять же «братве» на голых пальцах, как это выглядит, когда твой собственный страх для твоего противника является убойным оружием!
Не хочется вспоминать ни усталость, наливавшую ноги чугуном, ни изнурительные меры предосторожности, которые пришлось предпринимать вынужденно. Одни только «контрольные орлы» над лесом кружили втрое чаще обычного!..
Но вот что я постараюсь запомнить на ВСЮ оставшуюся жизнь, так это краткие минуты отдыха, ЕЁ глаза напротив и губы, что всё больше и больше становились продолжением моих собственных губ… И её голос. Чарующая звуковязь. Состояла она не из слов, а из порционного, перемежаемого паузами смысла, вспыхивавшего в моём сознании с запаздыванием — чуть позже отзвучавшей музыки…
А наш ночлег! Длинная, тягучая ночь, исполненная волнующих запахов и шорохов. Невероятно желанная ОНА. И я — робкий юнец… Я выпрыгивал из собственной кожи, мечтая войти в иную и укутаться, спрятаться там от опостылевшего жестокого мира. Но… я не пошевелил и пальцем. Чтобы — не дай бог! — не нарушить божественные звуки прелюдии к собственному счастью. Я боялся даже коснуться любимой как-нибудь не так… И впервые в жизни, наверное, наконец-то познал чувство близости мужчины и женщины на уровне душ, несоизмеримое с обычным «механическим» соитием.
Кто-то кричал внутри меня: не спеши, у вас впереди целая жизнь! И этот внутренний голос был кто угодно, но не Антилексей…
Сколько же было рассказано-пересказано на этих наших приватных привалах! Порой мне даже не хотелось думать о неизбежном моменте, когда мы всё-таки дойдём до цели. Мне больше нравилось думать о «Вечном походе в никуда». С ней. По жизни. Рука в руке… Я вдруг понял, что Любовь — и есть поход в вечность. Когда любишь — вполне естественно, что в КОНЕЧНОСТЬ жизни категорически не верится.
Неудивительно поэтому, что с горьким сожалением смотрел я на «пеньтагон», когда мы до него добрались. Именно так, ещё с первого раза, мне захотелось назвать приметный широкий пень, имевший необычную пятиугольную форму в сечении, причём углы эти были чётко выражены. Я не стал размышлять тогда о природе странного пятигранного ствола — просто зацепился за сочный образ: «пеньтагон»… Пень, похожий на «Пентагон» — с пятиугольными очертаниями знаменитого зловещего ведомства. Оплот американской мировой экспансии — пятиугольное клеймо на всех военных преступлениях Америки против человечества… Для меня же в ту минуту запечатления местности в памяти — главным было то, что «пеньтагон» являлся важным ориентиром. Он коротал свой старческий инвалидский век в аккурат на незримой линии границы, за которой начинались владения Упыря…
Мы практически одной ногой были в расположении интербригады!
А значит, нужно было отбросить все мысли и разговоры. И готовиться к показательным выступлениям — явить земному миру мою прелестную инопланетянку и, само собой, оградить её от нежелательных эксцессов.
И поэтому я не успел прочесть Амрине последнюю, сочинённую мной строфу. А потом просто передумал. Там были слова, которые, если их воспринять всерьёз, уводили мысли в гиблые, топкие места.
Последние две строки подразумевали уверенность в горьком похмелье. Но Амри об этом, определённо, не должна была даже догадываться.
Играет пьесу милый демон
Почти без грима.
В застенках твоего Эдема
Жизнь — пантомима…
Коктейли смеха без веселья,
Слёзы без плача…
Я это зелье на похмелье
Чуток заначу…
Я жаждал ЕЮ жить.
Жить С НЕЮ.
Здесь и сейчас.
И будь что будет.
Глава шестнадцатая
ИГРЫ В СМЕРТЬ
— Здоров-были!
— Здоровей видали! — ответил нам Упырь своей любимой присказкой, в точности как тогда, в первый раз.
Ему, конечно же, доложили о нашем приближении, и он лично вышел навстречу. Оказал уважение. Рядом с ним пребывал неизменный подручный — Жало. И ещё трое, которых я видел впервые. Крепкие ребята… Гвардия приумножается.
Когда они рассмотрели, что моим спутником является женщина, их глаза округлились, рты растянулись в ухмылках. Упырь же, напротив, нахмурился. Что-то определённо насторожило его. Он жестом остановил своих сопровождающих и двинулся к нам.
И тут, мельком глянув на Амрину, я просёк причину настороженности. «Спираль»! Конечно же! Терминал по-прежнему красовался на груди у моей принцессы. Я, сделав вид, что поправляю у спутницы обмундирование, коснулся этой приметной вещицы. Дал понять, на что обращено внимание.
— Спрячь… — мой шепот был едва слышен.
Амрина без лишних слов всем телом обернулась назад, словно оглядываясь на чей-то неожиданный оклик. Когда же тело вернулось в первоначальное положение, нагрудное устройство было укрыто под комбинезоном, а застёжка, как и положено, застёгнута.
Губы Упыря дёрнулись в мимолётной усмешке — от него не укрылся наш трюк! — после чего голова лесного «коменданта» недвусмысленным движеньем качнулась вбок, приглашая меня уединиться.
— Амри… не сходи с места… Я ненадолго… так надо.
Мы с Упырём отдалились шагов на двенадцать.
— Дымыч, кто такая? Только начистоту… Она не похожа на пленницу. И где мои люди? — голос Упыря выдавал внутреннее напряжение.
Я взглянул в его глаза-воронки и уже не смог отвести взгляд. Меня тащило, засасывало внутрь, словно я лежал на плоту, попавшем в водоворот. Но я не был беспомощным. Я выплыл.
— Хорошо, Данила. Честно, так честно. Это одна из наших… истинных врагов. Ты же заметил спиральную эту штуковину… И она женщина, которую я по-настоящему полюбил. Впервые за последние двадцать лет, а может, впервые в жизни. Потому она не пленница. Потому никто не коснётся её даже пальцем. Зовут её Амрина Ула… Теперь о деле. Объект мы взяли. С кровью и потерями. Серьёзной ценой. Можешь вычеркнуть Кузьму из всех списков… Тень и Юджин охраняют захваченный плацдарм. Поверь, он того стоит! А я вернулся за подкреплением. Да и покалякать надо бы… Как быть, чего мутить. Тем более — информация, которой Амрина с тобой поделится, уверен, ошарашит и тебя. Гарантирую.
Он положил руку мне на плечо. Стиснул его и, прикрыв глаза, покачал головой.
— Эх, Дымыч… Амрина, говоришь… Ладно, бог не фраер — всё видит. Упырёво воинство до сих пор всех бывших врагов к себе принимало… и друзьями делало. Примем и её… Тем более — под твоё поручительство. А вот хреново то, что ты Кузьму не уберёг…
Я хмуро уставился на него, подбирая слова. Упырь опять стиснул моё плечо.
— Да расслабься ты, Дым… Вырвалось. Видать, просто все сроки уже Кузьма выбрал… Как он помер-то?
— Страшно он умер, Данила… Страшно. Челюсть из суставов выскочила от вопля. Кожа с пальцев слезла — так землю царапал… Я потом, чуть позже, действие этого дьявольского оружия на свой шкуре испытал, дак едва с ума не сошёл… Благо, Тень вовремя выскочил, спас. Эх, Петрович, в двух словах про наш штурм не расскажешь…
— А в двух и не надо. Отдохнёте как следует, вот тогда и…
— Некогда… Данила, сам знаешь, некогда отдыхать. После штурма и взятия объекта, по подсчётам Амрины, у нас осталось не более двух суток на всё про всё… Это время на обратный марш-бросок и ушло. Теперь, значит — в любой момент мстители могут нагрянуть… Каратели то есть.
— Нагрянуть… У меня ведь тут, Дымыч, тоже штурм был. Только не мы, а нас штурмовали. Уже нагрянули.
— Кто?! — опешил я.
— Шут их разберёт… Может, и ваши «мстители» заблудились… или же работали на опережение. Хотя, если судить по униформе… скорей всего, какое-то подразделение Квантунской армии. Уж больно на япошек смахивали. Я-то их в натуре никогда не видывал… Так, понаслышке.
— Как это смахивали? Вы что, с закрытыми глазами отстреливались? А убитые? Пленные, наконец…
— Ага, губу раскатал — пленные… Щазз! Они даже трупы своих бойцов утащили. Да и вообще — это в сумерках приключилось. На отдалённой восточной стороне… Мы там как раз не закончили периметр укреплять. Единственный участок, где ни мин, ни «колючки». Одни посты. Да из серьёзных подразделений, из тех, что ближе к нашей современности, являющейся, видать, «потолочным» уровнем развития для экспроприированных войск… только взвод моряков-севастопольцев времён второй русско-турецкой войны… и десятка два кирасиров императорских, образца тыща восемьсот двенадцатого года. Остальное — лучники, копейщики, пращники всякие… Короче — враги напали внезапно. И точно так же неожиданно отступили. Впечатление, что это была просто проба сил… Однако то, что не случайно они туда сунулись — факт. Какая-то сволочь их эдак мастерски вывела в самое слабое наше место.
— Вывела, говоришь… Сегодня, после нашего военного совета, многое станет на свои места. И этот штурм тоже… Потопали, что ли… поближе к массам. Только про Амрину… — я замялся. — Скажи парням, что…
— Остынь. Скажу — наша разведчица. Работала в самом логове истинного врага. А ты того… переодень её по своему подобию. Не стоит ей щеголять в униформе, по которой скоро стрелять доведётся. — Упырь хитро подмигнул и его глаза потеплели, словно и не было никаких затягивающих воронок. — . Идём… С невестой познакомишь. Или всё-таки трофей?
Я кольнул его взглядом, но тут же расслабился.
— Ладно… пусть будет невеста.
Мы подошли к Амрине. Данила галантно кивнул головой и так непринуждённо поцеловал моей принцессе руку, словно закончил пажеский корпус.
«Учись, херр оберст, как мадамынь обхаживать нужно… » — съязвил Антил.
Я просто улыбнулся. Что мне оставалось делать?
И тут же, скомкав улыбку, не спеша посмотрел туда, откуда прилетел и ощутимо царапнул меня неуютный взгляд. На четвёрку спутников Упыря, застывших в указанном месте. Ну конечно, кто ж ещё… Жало. Взгляд этого «лунника» отвлёкся на меня лишь мимолётно, и вернулся к Амрине. Жало не сводил с неё прилипчивых глаз и они, будто незримыми слезами, истекали похотью. Он даже, сам того не замечая, подобрался, как охотничий пёс.
«Ой, Дым Дымыч, смотри в оба… чтобы потом локти не кусать!»
У меня в голове затрезвонил внутренний тревожный звоночек.
— Будем знакомы — Данила Петрович… Для своих — Упырь.
— Амрина Ула…
— Оч-ч-чень приятно. А теперь — прошу… Добро пожаловать в Упырёво воинство.
Упырь сделал широкий жест радушного хозяина. И, приобняв нас за плечи, повёл к заждавшейся четвёрке сотоварищей. Жало уже справился со своим возбуждением и бросал на Амрину лишь мимолётные косые взгляды, но предупреждающий звонок в моей голове не умолкал.
…Я был, мягко говоря, невнимателен, когда Упырь знакомил нас с новыми командирами отрядов. Всё-таки предел прочности есть у любого организма! Мне хотелось элементарного отдыха. Забыть о нём, в подобном изношенном состоянии, я мог только в одном случае — если бы внезапно начались активные боевые действия. Но вокруг, слава богу, было тихо. Снова поодаль горели костры. В ирреальной глубине леса ненавязчиво пели птицы. Зелень листвы баюкала усталые глаза. Изнурённый организм в полный голос стенал, умолял об отдыхе!
Упырь всё понял без слов и прервал экскурсию. Распорядился накормить «героев штурма Терминала» и терпеливо сидел рядом, наблюдая, как мы уплетаем всё, чем нас потчевал не кто иной, как…
Митрич!
Именно. Собственной персоной. Наверное, для моей усталости его появление было равнозначно началу боя — организм прекратил стонать! Я моментально сгрёб бородатого «сына полка» в охапку. Примял. Придушил, слушая мычание, напоминавшее «Ля-ксей… ну ты-ы… ». Потом одарил парой шутливых тумаков, дабы придать ему доблестный вид. И лишь затем подтащил к Амрине.
— Во-от… Глянь-ка на бравого вояку… Никола-воин! Для своих — Митрич. А это, батя… невеста моя. Звать Амрина. По-нашему навроде как… Марина. Прошу лю… нет, пардон. Прошу жаловать! А любить я буду самолично.
Вот уж чем я был готов любоваться долго, так это глуповатой и доброй улыбкой Митрича! Ей-богу, он меня от души порадовал своим явлением.
— Да уж, Лексей… Подфартило тебе. Девка справная! Ликом ладная. И… это… — его взгляд пополз заметно ниже.
Я оперативно показал мужику кулак.
— …и во всех отношениях, вот! — с облегчением закончил он. — Только…
— Что? — насторожился я.
— Только… чего ж махонькая такая? Ты вона какой бугай… — в его глазах запрыгала хитринка. — Замучишь ведь девку.
— Но-но! Уж с этим мы как-нибудь разберёмся, дружище. Расскажи лучше, ты-то как?
— Я-то… Да вот спасибо Даниле Петровичу… покудова при кухне пристроил, место сытное. А теперича ты вот возвернулся… Да ещё и не один. Слышь, Лексей… а те, чай, адютант не нужон?
— Не-а, Митрич… Вот чай — ещё куда ни шло. А адъютант… Да ладно тебе — ты чего сник? Я ж сказал, не боись — не брошу. Как только научишься из той штуки, что я тебе подарил, прицельно пулять, так и возьму в телохранители. Вот Амринку будешь хранить, чтоб никто не… не ужалил.
«Дзи-и-инь…» — звякнуло у левого виска. Я посмотрел на свою милую. Она уже прыскала в ладошку, едва сдерживаясь от полномасштабного смеха. Обозревала Митрича, разодетого в «камуфляж» не по размеру — так сказать, «на вырост», — и давилась от распиравшего хохота. А вид у него и впрямь был — самый что ни на есть «лесной». В славные времена юности моего папы, совпавшей с эпохой семидесятых-восьмидесятых, ознаменованной активным освоением околоземного пространства — в подобных случаях язвили: «таких не берут в космонавты!».
«Космонавты… м-да-а. Вот уж не думал, не гадал, что судьба в космос запроторит…» — прокомментировал Антил.
— Амри… Ангел-хранитель у тебя уже есть. А теперь вот и леший-хранитель будет.
Она не выдержала и заразительно, в голос, рассмеялась. Я присоединился. А затем смешная волна накрыла остальных, включая Упыря. Причём заразительнее всех — с прихрюкиванием и придыханием — ухохатывался сам Митрич.
Я даже не мог вспомнить — когда я так откровенно, по-настоящему, смеялся! Да и когда вообще смеялся последний раз?..
«На постой» мы были размещены в бревенчатой избушке, должно быть, облюбованной Упырём в качестве места расквартирования. Щедрый хозяин выделил нам целую комнату!
Дождавшись, когда мы наконец-то обоснуемся, Упырь жестом приказал всем лишним удалиться. Потом извинился, что затевает серьёзный разговор, не позволив отдохнуть. При этом споро выглянул за дверь, убедился, что нам никто не помешает и, вернувшись, задвинул дверной засов. Сел напротив нас. Обвёл внимательным взглядом.
— Ну что ж, други мои… какие-такие хреновости вы мне приготовили? Выкладывайте.
На его лице появилось смертельно-усталое выражение. Наедине с нами он смог позволить себе немного расслабить лицевые мышцы.
«Рановато размяк, дядя, счас Лёха тебя нагрузит, тяжелей некуда», — проворчал Антилексей.
— Данила… ты того… Ты сядь поудобнее, мало ли, навернёшься от услышанного.
— Дым, ты меня на характер не бери. И не пугай… я фашистскими гадами пуганный.
— Ладно-ладно… Тогда ответь мне на вопрос. Ты фантастику когда-нибудь читал? Ты вообще знаешь, что такое…
— Удивляешь ты меня, гражданин начальник… обижаешь, однако. — Упырь, похоже, пока что просто потешался. — Жюль Верна почитывал, когда удавалось… занятно излагает мужик, аж дух захватывает! Ну, ещё Герберта Уэльса, из наших Толстого, тёзку твоего… А что? Новые книги завезли? Беляев есть? И Казанцев? Распределять будешь по интересам или по разнарядке? Амрина, стало быть, библиотекарь…
— Да погоди ты… — отмахнулся я от его шутливого тона. — Вот Герберта Уэллса и возьмём. «Войну миров» читал, помнишь? Боевые треножники марсиан. Всё испепеляющие лучи…
— Постой… — его лицо начало каменеть. — Я уже… видать догадался, к чему ты клонишь.
— Вот именно. Данила. Это реальность. Это пришло в наши жизни. ОНИ пришли в наши жизни. Амрина, представь себе… иномирянка. Родина её — не Земля. Другая планета. Зовётся Локос… примерно так наше восприятие интерпретирует название. ЛОКОС. НЕ ЗЕМЛЯ. Пойми это! И постарайся не наделать глупостей…
Он молчал.
Значит — осознал. Вернее, начал проникаться.
Тишина обрушилась и сделалась почти осязаемой…
Я посмотрел на Амрину. Её взгляд — исподтишка, осторожно, крался к моему. На цыпочках.
У меня не было иного выхода. Тем более, что я сам уже одолел этот путь. Теперь я должен был помочь Даниле пройти его. Первый этап — известие об инопланетянах, он проковылял. А времени на реабилитацию у нас не было. Ну, да ладно, Петрович мужик тёртый, немазаный — сухой… Сдюжит.
И я, старательно сделав воистину «мхатовскую» паузу, бухнул Упырю остаток правды-матки.
— А теперь, Данила, держи свою крышу по-настоящему, чтоб не съехала.
Он уже не хорохорился, не ёрничал, только смотрел напряжённо и по-прежнему молча.
— Что к нам инопланетяне пожаловали, это, конечно, хреново… но избавимо. А вот тебе ещё более неожиданная новость… у меня у самого она, честно признаюсь, до сих пор ни на какую полочку не укладывается. Короче — украли нас всех, Упырь. Как есть увели с Земли… должно быть, мы «плохо лежали».
— Чушь городишь, Дымыч! Кто ж воинов зажуковать способен?
— К сожаленью, не чушь, дружище. Я называл планету Локос, родину Амрины… Так представь себе, и ты, и я, и все-все-все мы — на этом самом Покосе сейчас и находимся! Не на Земле мы! В другом мире! А как это, зачем это… и для чего…
Вот теперь, наверное, глаза-воронки были у меня! И Упырь в них медленно всасывался.
Взгляд Амрины испуганно замер, более не двигался, но продолжал стоять «на цыпочках»…
Я вздрогнул, когда в безразмерной тишине прозвучал её негромкий, но очень твёрдый голос.
— Хорошо. Попробую объяснить. Попонятнее и… покороче.
Покороче не получилось.
…С той минуты, когда она произнесла эти слова, миновала вечность. Наверное, за это время планета опять благополучно смогла образоваться из газопылевого облака, потом в неведомом грехе или же в святом порыве зачать жизнь, разродиться цивилизацией и с грустью пронаблюдать, как её детище вырождается в чуждое существо. Возникали империи и, сожрав сами себя, затихали под обломками былого величия. Появлялись вожди и поджидали тех, кто их свергнет. А в паузах неразумные дети шкодничали и ставили всякие чудовищные опыты над телом матери-земли. И виток за витком кружилась планета — чудовищная мать! — вознамерившаяся пережить своих детей.
Я не знаю, как у повествовательницы это получалось! Мы — ВИДЕЛИ то, о чем рассказывала Амрина. Правда, допускаю, каждый видел своё и по-своему, но — видел… Что это было за воздействие?!
Я даже не заметил, когда она перешла к рассказу о своей планете. Лишь встрепенулся, услышав ЛОКОС!
И вернулся голос, и её — только её! — лицо… И слова стали словами.
— …кусственная планета Экс первоначально замышлялась не для этого, и цель давнего замысла была, по сути, выполнена давным-давно… После этого, достаточно длительное время, рукотворный планетоид просто… оставался на своей орбите, для многих последующих поколений превратившись… в предмет космического интерьера. Упоминание об Экс вошло в песни, поэзию, легенды… Но когда возникла необходимость возникновения… проекта «Вечная Война»… планета неожиданно оказалась востребована. Уровень развития нашей цивилизации… позволил реально смоделировать, практически в полном объёме… как планетарный дизайн, так и детали условий… среды обитания. За основу взяли параметры Локоса. Тем более, что на Земле… факт существования которой лёг в основу проекта… условия жизни очень близки. Вот и…
Амрина умолкла и сделала неопределённый жест рукой.
— Ну так… что же является главной идеей этого набившего оскомину Вечного Похода? — несмотря на угнетённое состояние, выдавил из себя мрачный Данила. — Для чего это всё затевалось-то? Что мы поимеем в итоге?..
— В итоге… — она замялась, но, собравшись с силами, выдавила из себя ответ: — Вы здесь… скажем так, в качестве гладиаторов… Сурово, но честно — вы всего лишь живые игрушки, предназначенные для игрищ инопланетного разума.
Эти жестокие — но честные! — слова сумели совершить невозможное. Из двух раздавленных ответом — жутким ответом! — жалких существ, из размазанных, обомлевших, сражённых человечков… сумели они высечь живую искру. Возжечь негодование!
— ЧТО-О?! — воскликнули мы одновременно. И этот слитный возглас напоминал угрожающий рык.
— Да-а… именно так… — Амрина старалась избегать моего взгляда. — Вы, по большому счёту, просто гладиаторы… Это понятие не совсем точно отражает суть, но… из всех доступных вашему пониманию наиболее адекватно… Точнее, не простые, а гладиаторы во времени и пространстве.
— Здоровей видали! — ответил нам Упырь своей любимой присказкой, в точности как тогда, в первый раз.
Ему, конечно же, доложили о нашем приближении, и он лично вышел навстречу. Оказал уважение. Рядом с ним пребывал неизменный подручный — Жало. И ещё трое, которых я видел впервые. Крепкие ребята… Гвардия приумножается.
Когда они рассмотрели, что моим спутником является женщина, их глаза округлились, рты растянулись в ухмылках. Упырь же, напротив, нахмурился. Что-то определённо насторожило его. Он жестом остановил своих сопровождающих и двинулся к нам.
И тут, мельком глянув на Амрину, я просёк причину настороженности. «Спираль»! Конечно же! Терминал по-прежнему красовался на груди у моей принцессы. Я, сделав вид, что поправляю у спутницы обмундирование, коснулся этой приметной вещицы. Дал понять, на что обращено внимание.
— Спрячь… — мой шепот был едва слышен.
Амрина без лишних слов всем телом обернулась назад, словно оглядываясь на чей-то неожиданный оклик. Когда же тело вернулось в первоначальное положение, нагрудное устройство было укрыто под комбинезоном, а застёжка, как и положено, застёгнута.
Губы Упыря дёрнулись в мимолётной усмешке — от него не укрылся наш трюк! — после чего голова лесного «коменданта» недвусмысленным движеньем качнулась вбок, приглашая меня уединиться.
— Амри… не сходи с места… Я ненадолго… так надо.
Мы с Упырём отдалились шагов на двенадцать.
— Дымыч, кто такая? Только начистоту… Она не похожа на пленницу. И где мои люди? — голос Упыря выдавал внутреннее напряжение.
Я взглянул в его глаза-воронки и уже не смог отвести взгляд. Меня тащило, засасывало внутрь, словно я лежал на плоту, попавшем в водоворот. Но я не был беспомощным. Я выплыл.
— Хорошо, Данила. Честно, так честно. Это одна из наших… истинных врагов. Ты же заметил спиральную эту штуковину… И она женщина, которую я по-настоящему полюбил. Впервые за последние двадцать лет, а может, впервые в жизни. Потому она не пленница. Потому никто не коснётся её даже пальцем. Зовут её Амрина Ула… Теперь о деле. Объект мы взяли. С кровью и потерями. Серьёзной ценой. Можешь вычеркнуть Кузьму из всех списков… Тень и Юджин охраняют захваченный плацдарм. Поверь, он того стоит! А я вернулся за подкреплением. Да и покалякать надо бы… Как быть, чего мутить. Тем более — информация, которой Амрина с тобой поделится, уверен, ошарашит и тебя. Гарантирую.
Он положил руку мне на плечо. Стиснул его и, прикрыв глаза, покачал головой.
— Эх, Дымыч… Амрина, говоришь… Ладно, бог не фраер — всё видит. Упырёво воинство до сих пор всех бывших врагов к себе принимало… и друзьями делало. Примем и её… Тем более — под твоё поручительство. А вот хреново то, что ты Кузьму не уберёг…
Я хмуро уставился на него, подбирая слова. Упырь опять стиснул моё плечо.
— Да расслабься ты, Дым… Вырвалось. Видать, просто все сроки уже Кузьма выбрал… Как он помер-то?
— Страшно он умер, Данила… Страшно. Челюсть из суставов выскочила от вопля. Кожа с пальцев слезла — так землю царапал… Я потом, чуть позже, действие этого дьявольского оружия на свой шкуре испытал, дак едва с ума не сошёл… Благо, Тень вовремя выскочил, спас. Эх, Петрович, в двух словах про наш штурм не расскажешь…
— А в двух и не надо. Отдохнёте как следует, вот тогда и…
— Некогда… Данила, сам знаешь, некогда отдыхать. После штурма и взятия объекта, по подсчётам Амрины, у нас осталось не более двух суток на всё про всё… Это время на обратный марш-бросок и ушло. Теперь, значит — в любой момент мстители могут нагрянуть… Каратели то есть.
— Нагрянуть… У меня ведь тут, Дымыч, тоже штурм был. Только не мы, а нас штурмовали. Уже нагрянули.
— Кто?! — опешил я.
— Шут их разберёт… Может, и ваши «мстители» заблудились… или же работали на опережение. Хотя, если судить по униформе… скорей всего, какое-то подразделение Квантунской армии. Уж больно на япошек смахивали. Я-то их в натуре никогда не видывал… Так, понаслышке.
— Как это смахивали? Вы что, с закрытыми глазами отстреливались? А убитые? Пленные, наконец…
— Ага, губу раскатал — пленные… Щазз! Они даже трупы своих бойцов утащили. Да и вообще — это в сумерках приключилось. На отдалённой восточной стороне… Мы там как раз не закончили периметр укреплять. Единственный участок, где ни мин, ни «колючки». Одни посты. Да из серьёзных подразделений, из тех, что ближе к нашей современности, являющейся, видать, «потолочным» уровнем развития для экспроприированных войск… только взвод моряков-севастопольцев времён второй русско-турецкой войны… и десятка два кирасиров императорских, образца тыща восемьсот двенадцатого года. Остальное — лучники, копейщики, пращники всякие… Короче — враги напали внезапно. И точно так же неожиданно отступили. Впечатление, что это была просто проба сил… Однако то, что не случайно они туда сунулись — факт. Какая-то сволочь их эдак мастерски вывела в самое слабое наше место.
— Вывела, говоришь… Сегодня, после нашего военного совета, многое станет на свои места. И этот штурм тоже… Потопали, что ли… поближе к массам. Только про Амрину… — я замялся. — Скажи парням, что…
— Остынь. Скажу — наша разведчица. Работала в самом логове истинного врага. А ты того… переодень её по своему подобию. Не стоит ей щеголять в униформе, по которой скоро стрелять доведётся. — Упырь хитро подмигнул и его глаза потеплели, словно и не было никаких затягивающих воронок. — . Идём… С невестой познакомишь. Или всё-таки трофей?
Я кольнул его взглядом, но тут же расслабился.
— Ладно… пусть будет невеста.
Мы подошли к Амрине. Данила галантно кивнул головой и так непринуждённо поцеловал моей принцессе руку, словно закончил пажеский корпус.
«Учись, херр оберст, как мадамынь обхаживать нужно… » — съязвил Антил.
Я просто улыбнулся. Что мне оставалось делать?
И тут же, скомкав улыбку, не спеша посмотрел туда, откуда прилетел и ощутимо царапнул меня неуютный взгляд. На четвёрку спутников Упыря, застывших в указанном месте. Ну конечно, кто ж ещё… Жало. Взгляд этого «лунника» отвлёкся на меня лишь мимолётно, и вернулся к Амрине. Жало не сводил с неё прилипчивых глаз и они, будто незримыми слезами, истекали похотью. Он даже, сам того не замечая, подобрался, как охотничий пёс.
«Ой, Дым Дымыч, смотри в оба… чтобы потом локти не кусать!»
У меня в голове затрезвонил внутренний тревожный звоночек.
— Будем знакомы — Данила Петрович… Для своих — Упырь.
— Амрина Ула…
— Оч-ч-чень приятно. А теперь — прошу… Добро пожаловать в Упырёво воинство.
Упырь сделал широкий жест радушного хозяина. И, приобняв нас за плечи, повёл к заждавшейся четвёрке сотоварищей. Жало уже справился со своим возбуждением и бросал на Амрину лишь мимолётные косые взгляды, но предупреждающий звонок в моей голове не умолкал.
…Я был, мягко говоря, невнимателен, когда Упырь знакомил нас с новыми командирами отрядов. Всё-таки предел прочности есть у любого организма! Мне хотелось элементарного отдыха. Забыть о нём, в подобном изношенном состоянии, я мог только в одном случае — если бы внезапно начались активные боевые действия. Но вокруг, слава богу, было тихо. Снова поодаль горели костры. В ирреальной глубине леса ненавязчиво пели птицы. Зелень листвы баюкала усталые глаза. Изнурённый организм в полный голос стенал, умолял об отдыхе!
Упырь всё понял без слов и прервал экскурсию. Распорядился накормить «героев штурма Терминала» и терпеливо сидел рядом, наблюдая, как мы уплетаем всё, чем нас потчевал не кто иной, как…
Митрич!
Именно. Собственной персоной. Наверное, для моей усталости его появление было равнозначно началу боя — организм прекратил стонать! Я моментально сгрёб бородатого «сына полка» в охапку. Примял. Придушил, слушая мычание, напоминавшее «Ля-ксей… ну ты-ы… ». Потом одарил парой шутливых тумаков, дабы придать ему доблестный вид. И лишь затем подтащил к Амрине.
— Во-от… Глянь-ка на бравого вояку… Никола-воин! Для своих — Митрич. А это, батя… невеста моя. Звать Амрина. По-нашему навроде как… Марина. Прошу лю… нет, пардон. Прошу жаловать! А любить я буду самолично.
Вот уж чем я был готов любоваться долго, так это глуповатой и доброй улыбкой Митрича! Ей-богу, он меня от души порадовал своим явлением.
— Да уж, Лексей… Подфартило тебе. Девка справная! Ликом ладная. И… это… — его взгляд пополз заметно ниже.
Я оперативно показал мужику кулак.
— …и во всех отношениях, вот! — с облегчением закончил он. — Только…
— Что? — насторожился я.
— Только… чего ж махонькая такая? Ты вона какой бугай… — в его глазах запрыгала хитринка. — Замучишь ведь девку.
— Но-но! Уж с этим мы как-нибудь разберёмся, дружище. Расскажи лучше, ты-то как?
— Я-то… Да вот спасибо Даниле Петровичу… покудова при кухне пристроил, место сытное. А теперича ты вот возвернулся… Да ещё и не один. Слышь, Лексей… а те, чай, адютант не нужон?
— Не-а, Митрич… Вот чай — ещё куда ни шло. А адъютант… Да ладно тебе — ты чего сник? Я ж сказал, не боись — не брошу. Как только научишься из той штуки, что я тебе подарил, прицельно пулять, так и возьму в телохранители. Вот Амринку будешь хранить, чтоб никто не… не ужалил.
«Дзи-и-инь…» — звякнуло у левого виска. Я посмотрел на свою милую. Она уже прыскала в ладошку, едва сдерживаясь от полномасштабного смеха. Обозревала Митрича, разодетого в «камуфляж» не по размеру — так сказать, «на вырост», — и давилась от распиравшего хохота. А вид у него и впрямь был — самый что ни на есть «лесной». В славные времена юности моего папы, совпавшей с эпохой семидесятых-восьмидесятых, ознаменованной активным освоением околоземного пространства — в подобных случаях язвили: «таких не берут в космонавты!».
«Космонавты… м-да-а. Вот уж не думал, не гадал, что судьба в космос запроторит…» — прокомментировал Антил.
— Амри… Ангел-хранитель у тебя уже есть. А теперь вот и леший-хранитель будет.
Она не выдержала и заразительно, в голос, рассмеялась. Я присоединился. А затем смешная волна накрыла остальных, включая Упыря. Причём заразительнее всех — с прихрюкиванием и придыханием — ухохатывался сам Митрич.
Я даже не мог вспомнить — когда я так откровенно, по-настоящему, смеялся! Да и когда вообще смеялся последний раз?..
«На постой» мы были размещены в бревенчатой избушке, должно быть, облюбованной Упырём в качестве места расквартирования. Щедрый хозяин выделил нам целую комнату!
Дождавшись, когда мы наконец-то обоснуемся, Упырь жестом приказал всем лишним удалиться. Потом извинился, что затевает серьёзный разговор, не позволив отдохнуть. При этом споро выглянул за дверь, убедился, что нам никто не помешает и, вернувшись, задвинул дверной засов. Сел напротив нас. Обвёл внимательным взглядом.
— Ну что ж, други мои… какие-такие хреновости вы мне приготовили? Выкладывайте.
На его лице появилось смертельно-усталое выражение. Наедине с нами он смог позволить себе немного расслабить лицевые мышцы.
«Рановато размяк, дядя, счас Лёха тебя нагрузит, тяжелей некуда», — проворчал Антилексей.
— Данила… ты того… Ты сядь поудобнее, мало ли, навернёшься от услышанного.
— Дым, ты меня на характер не бери. И не пугай… я фашистскими гадами пуганный.
— Ладно-ладно… Тогда ответь мне на вопрос. Ты фантастику когда-нибудь читал? Ты вообще знаешь, что такое…
— Удивляешь ты меня, гражданин начальник… обижаешь, однако. — Упырь, похоже, пока что просто потешался. — Жюль Верна почитывал, когда удавалось… занятно излагает мужик, аж дух захватывает! Ну, ещё Герберта Уэльса, из наших Толстого, тёзку твоего… А что? Новые книги завезли? Беляев есть? И Казанцев? Распределять будешь по интересам или по разнарядке? Амрина, стало быть, библиотекарь…
— Да погоди ты… — отмахнулся я от его шутливого тона. — Вот Герберта Уэллса и возьмём. «Войну миров» читал, помнишь? Боевые треножники марсиан. Всё испепеляющие лучи…
— Постой… — его лицо начало каменеть. — Я уже… видать догадался, к чему ты клонишь.
— Вот именно. Данила. Это реальность. Это пришло в наши жизни. ОНИ пришли в наши жизни. Амрина, представь себе… иномирянка. Родина её — не Земля. Другая планета. Зовётся Локос… примерно так наше восприятие интерпретирует название. ЛОКОС. НЕ ЗЕМЛЯ. Пойми это! И постарайся не наделать глупостей…
Он молчал.
Значит — осознал. Вернее, начал проникаться.
Тишина обрушилась и сделалась почти осязаемой…
Я посмотрел на Амрину. Её взгляд — исподтишка, осторожно, крался к моему. На цыпочках.
У меня не было иного выхода. Тем более, что я сам уже одолел этот путь. Теперь я должен был помочь Даниле пройти его. Первый этап — известие об инопланетянах, он проковылял. А времени на реабилитацию у нас не было. Ну, да ладно, Петрович мужик тёртый, немазаный — сухой… Сдюжит.
И я, старательно сделав воистину «мхатовскую» паузу, бухнул Упырю остаток правды-матки.
— А теперь, Данила, держи свою крышу по-настоящему, чтоб не съехала.
Он уже не хорохорился, не ёрничал, только смотрел напряжённо и по-прежнему молча.
— Что к нам инопланетяне пожаловали, это, конечно, хреново… но избавимо. А вот тебе ещё более неожиданная новость… у меня у самого она, честно признаюсь, до сих пор ни на какую полочку не укладывается. Короче — украли нас всех, Упырь. Как есть увели с Земли… должно быть, мы «плохо лежали».
— Чушь городишь, Дымыч! Кто ж воинов зажуковать способен?
— К сожаленью, не чушь, дружище. Я называл планету Локос, родину Амрины… Так представь себе, и ты, и я, и все-все-все мы — на этом самом Покосе сейчас и находимся! Не на Земле мы! В другом мире! А как это, зачем это… и для чего…
Вот теперь, наверное, глаза-воронки были у меня! И Упырь в них медленно всасывался.
Взгляд Амрины испуганно замер, более не двигался, но продолжал стоять «на цыпочках»…
Я вздрогнул, когда в безразмерной тишине прозвучал её негромкий, но очень твёрдый голос.
— Хорошо. Попробую объяснить. Попонятнее и… покороче.
Покороче не получилось.
…С той минуты, когда она произнесла эти слова, миновала вечность. Наверное, за это время планета опять благополучно смогла образоваться из газопылевого облака, потом в неведомом грехе или же в святом порыве зачать жизнь, разродиться цивилизацией и с грустью пронаблюдать, как её детище вырождается в чуждое существо. Возникали империи и, сожрав сами себя, затихали под обломками былого величия. Появлялись вожди и поджидали тех, кто их свергнет. А в паузах неразумные дети шкодничали и ставили всякие чудовищные опыты над телом матери-земли. И виток за витком кружилась планета — чудовищная мать! — вознамерившаяся пережить своих детей.
Я не знаю, как у повествовательницы это получалось! Мы — ВИДЕЛИ то, о чем рассказывала Амрина. Правда, допускаю, каждый видел своё и по-своему, но — видел… Что это было за воздействие?!
Я даже не заметил, когда она перешла к рассказу о своей планете. Лишь встрепенулся, услышав ЛОКОС!
И вернулся голос, и её — только её! — лицо… И слова стали словами.
— …кусственная планета Экс первоначально замышлялась не для этого, и цель давнего замысла была, по сути, выполнена давным-давно… После этого, достаточно длительное время, рукотворный планетоид просто… оставался на своей орбите, для многих последующих поколений превратившись… в предмет космического интерьера. Упоминание об Экс вошло в песни, поэзию, легенды… Но когда возникла необходимость возникновения… проекта «Вечная Война»… планета неожиданно оказалась востребована. Уровень развития нашей цивилизации… позволил реально смоделировать, практически в полном объёме… как планетарный дизайн, так и детали условий… среды обитания. За основу взяли параметры Локоса. Тем более, что на Земле… факт существования которой лёг в основу проекта… условия жизни очень близки. Вот и…
Амрина умолкла и сделала неопределённый жест рукой.
— Ну так… что же является главной идеей этого набившего оскомину Вечного Похода? — несмотря на угнетённое состояние, выдавил из себя мрачный Данила. — Для чего это всё затевалось-то? Что мы поимеем в итоге?..
— В итоге… — она замялась, но, собравшись с силами, выдавила из себя ответ: — Вы здесь… скажем так, в качестве гладиаторов… Сурово, но честно — вы всего лишь живые игрушки, предназначенные для игрищ инопланетного разума.
Эти жестокие — но честные! — слова сумели совершить невозможное. Из двух раздавленных ответом — жутким ответом! — жалких существ, из размазанных, обомлевших, сражённых человечков… сумели они высечь живую искру. Возжечь негодование!
— ЧТО-О?! — воскликнули мы одновременно. И этот слитный возглас напоминал угрожающий рык.
— Да-а… именно так… — Амрина старалась избегать моего взгляда. — Вы, по большому счёту, просто гладиаторы… Это понятие не совсем точно отражает суть, но… из всех доступных вашему пониманию наиболее адекватно… Точнее, не простые, а гладиаторы во времени и пространстве.