Страница:
Несколько раз виднелись паруса на горизонте. Капитан всматривался в них через подзорную трубу, забирался на марс, но так и не решился преследовать ни один корабль. Даже встретив в проливе небольшое судно, он пропустил его мимо.
— Что это с нашим капитаном? — недоумевали матросы. Бочки с водой уже попахивали плесенью, и пора бы пополнить их свежей водой, а капитан всё осторожничал.
— Всё изучают карты и лоции, — доложил Назар после одного визита к капитану. — Не могут прочитать испанские надписи. Вот и зовут меня.
— Важным человеком ты становишься, Назар, — заметил Терешко и подозрительно глянул на бывшего монаха.
Тот вскинул брови, усмехнулся, но промолчал. Время шло. Никто из матросов не знал, куда намерен направить судно капитан. Лишь Назар мог слегка догадываться об этом по тем замечаниям, что слышал в каюте капитана. Но он ничего не знал о водах и землях, о которых говорили офицеры.
Этим он поделился с друзьями, решив остальным не говорить.
— Всё время говорят о каком-то маленьком острове Тортуга. И что им там понадобилось? Не спросишь ведь.
— Может, у бывалых матросов поинтересоваться? — предложил Лука.
— Не стоит, — отказался Назар. — Не хотелось бы подвергать себя опасности. Капитан может по головке и не погладить за болтовню.
— Это уж точно, — согласился Яким. — Лучше повременим. Лишь бы побыстрее с нами рассчитался. А то что мы без денег?
— И как далеко до этого острова? — поинтересовался Лука.
— Понятия не имею. Но курс взят на юго-восток. Еще там есть рядом большой остров Гаити. И еще запомнил, что путь проложен вдоль огромного острова под названием Куба. Странные названия какие-то.
— Это уже ближе к нам, — заметил Яким. — Может, скоро будем возвращаться?
— Не похоже, Яким, — с сомнением ответил Назар. — Капитан, я слышал, намекал, что хорошо бы тут задержаться подольше. А потом? Кто это может сказать.
Ближе к оконечности Кубы «Хитрого Лиса» вознамерился остановить испанский военный корабль. Он, заподозрив что-то, пушечным выстрелом приказал лечь в дрейф. Положение его было выгоднее по отношению к ветру, и капитан после недолгого раздумья приказал спустить паруса, тут же заметив:
— Придется драться! Готовьте оружие, пушки и всё остальное, мы их подловим неожиданностью и мощью огня. Только без суеты и так, чтобы испанцы ничего не заподозрили! Тащите все мушкеты! Пушки зарядить только картечью.
Испанец находился еще в двух с лишним милях, и времени на приготовления было достаточно. «Хитрого Лиса» положили в дрейф с тем, чтобы при подходе испанца, ударить неожиданно и мощно.
Однако испанский капитан оказался предусмотрительным и осторожным. Его корабль остановился меньше чем в миле, спустил большую шлюпку с двадцатью с лишним вооруженными солдатами и матросами.
«Хитрый Лис» по команде капитана помаленьку приближался к испанцу, тот еще быстрее спускался к нему, и в момент, когда шлюпка с испанцами ткнулась в борт у шторм-трапа, суда оказались не далее полумили друг от друга.
Офицер с боцманом и вооруженными солдатами и матросами вскарабкались на борт и оказались перед дулами мушкетов и пистолетов.
— Что это значит? — побледнел офицер и схватился за шпагу, но его тут же обезоружили, а Назар сказал решительно:
— Сеньор, вы находитесь на французском каперском судне и являетесь пленниками Франции. Сложите оружие! Сопротивление бесполезно!
Протестов никто не слушал. Фок спустили достаточно низко, с испанского корабля почти ничего не было видно. Матросы, оставшиеся в шлюпке, сидели тихо — сверху на них были направлены пистолеты.
Испанцев быстро обезоружили, корабль развернули для бортового залпа и ждали лишь команды капитана.
Все уже знали, что на испанском судне находятся сорок девять матросов, солдат не более двадцати, не считая офицеров. Это намного больше, чем на «Лисе», но капитану ничего не оставалось, как рисковать.
Матросы залегли за фальшбортом, пушкари прятали фитили.
Наконец голос капитана рявкнул в рупор:
— По испанскому кораблю, залпом, огонь!
Пушки прогрохотали дружно. Дым еще не рассеялся, а матросы уже ставили паруса. Судно разворачивалось, пытаясь сделать залп другим бортом. А капитан в рупор кричал довольным голосом:
— Молодцы, ребята! Человек с десяток угрохали! Готовься к залпу. Испанец никак не очухается! Торопись, ребята!
Наконец испанцы сумели открыть огонь из пушек. Пара ядер ударили в корпус корабля. Сбитый бушприт повис на снастях. Трое раненых ругались отчаянно, поливая кровавыми каплями палубу.
Суда сблизились еще на сотню саженей. «Хитрый Лис» вздрогнул от второго залпа. Этот оказался более удачным. Была сбита грот-стеньга, и больше десятка матросов и солдат упали на палубу.
На «Лисе» быстро потушили начавшийся было пожар. Матросы делали залп за залпом из мушкетов, поражая неприятеля. Стрельба же испанцев почти не причиняла вреда. Видимо, солдаты были вооружены старыми мушкетами, и их пули только впивались слегка в борта, не пробивая их.
— Ребята, не спешить! — кричал капитан. — Цельтесь лучше, выбивайте солдат! Малые пушки, к бою!
Он сам прильнул к фальконету, поджег фитилем затравку. Пушки грохотали вразнобой, но их картечь иногда достигала цели.
Испанские солдаты и матросы почти не прятались, уже было слышно, как те с насмешками кричали французам, что они трусы и не смеют показать нос из-за бортовых досок и брусьев.
Однако прошло еще минут двадцать, а до абордажа дело еще не дошло. К этому времени удалось зарядить пушки правого борта. Они вновь грохнули и окутали корабль дымом. Картечь с отвратительным визгом устремилась на поиск жертв. И жертвы нашлись — при таком малом расстоянии промахнуться было трудно. Палуба испанского корабля покрылась новыми телами.
— Приготовиться к абордажу! — голос капитана с трудом пробивался сквозь грохот боя.
Стрельба с «Хитрого Лиса» ослабевала. Мушкеты не успевали заряжать. Но малая артиллерия продолжала палить. Не часто, но убийственно.
Лука лежал на спине с открытыми глазами и с недоумением смотрел в сеть из тросов, среди которых запутались белоснежные облачка. Он смутно слышал гром боя, но не ощущал ни страха, ни боли. Лишь пульсация в голове и гул, как он решил, от выстрелов, беспокоили его.
— Лука, братишка! Что с тобой?!
Это Яким улучил момент и подбежал к другу.
— Э, да ты ранен! Или что еще?
Лука хотел что-то ответить, но не смог. Язык не слушался. Да и слова друга едва доносились до его слуха и сознания.
Яким оттащил Луку под прикрытие фальшборта и навалил на него размочаленную бухту каната.
Лука смутно слышал шум абордажного боя и не мог понять, что с ним происходит. Он попытался подняться, но ни руки, ни ноги не слушались. Он даже не смог сбросить с себя канаты.
А бой разгорелся уже на палубе испанского корабля. Французские корсары отчаянно бросились на испанцев. Палили из пистолетов, которые были у них в кобурах по несколько штук у каждого. Огонь был таким яростным и плотным, что испанцы еще до рукопашной схватки потеряли множество своих.
Теперь численное преимущество было на стороне французов. Они ожесточенно рубились, кололи шпагами, валили испанцев кошками на тонких тросах. Не прошло и четверти часа, как последние очаги сопротивления были подавлены. Человек двадцать предпочли сдаться, рассчитывая на пощаду.
Весь забрызганный чужой и своей кровью, Яким прибежал к Луке.
— Как ты, Лука? Подняться можешь? — Поддерживаемый товарищем, Лука кое-как встал на ноги. Прошептал с большим трудом:
— Голова идет крутом. Держи меня, а то упаду. Меня тошнит!
— Тогда тебе лучше лежать, друже!
Он оттащил Луку к полубаку и уложил на доски палубы. Осмотрел голову.
— Да тебя шарахнуло по голове, Лука! Смотри, какая гуля на виске. То-то тебя тошнит, и ноги не держат! Лежи теперь спокойно и жди. Оклемаешься. Я вот тоже получил несколько царапин. И молчи, Лука, молчи! Тебе нельзя говорить! Даже глаза закрой. Я побежал!
Лука хотел спросить о Назаре и Макее, но не успел. К тому же его мутило.
Близился вечер. Испанский корабль был полностью очищен от защитников. В живых оставили лишь одного лейтенанта и капитана. Оба были ранены.
Казаки и матросы потеряли четверых. Петро и Карпо Обух были убиты, как и два француза. Всплеск сине-зеленых вод — и тела навсегда исчезли в море. Лишь шепот молитв прошелестел вслед.
Почти все казаки были хоть немного, но ранены. Терешко получил пулю в бок и с побелевшим лицом лежал на палубе, прерывисто дыша.
Остальные казаки чувствовали себя получше, но Губа и Савко оказались в лежачем положении и не могли подняться. Легче всего отделался Омелько — лишь небольшой раной в голову от удара не то сабли, не то тесака.
Назар едва двигался после нескольких легких ран. Весь обмотанный тряпками, он полулежал и жадно пил вино, которое ему дал лейтенант Реше.
Испанский корабль решили не топить. Его взяли на буксир, оставили пятерых матросов и уже ночью пошли дальше к Тортуге.
Капитан де Казен опять вызвал Назара в каюту. Там находились капитан и лейтенант испанского судна.
— Перетолмачишь, Назар, — приказал капитан. — Мне надо знать, что может нас ожидать до Тортуги. Пусть поведают, есть ли в том районе военные суда испанцев и что вообще сейчас происходит на том острове.
Назара мучили раны, но он превозмогал себя. Он поговорил с испанцами, те не стали запираться и выложили все, что знали, в надежде, что им сохранят жизнь.
— Что ж, — довольно вздохнул де Казен. — Теперь мы со спокойствием можем идти на Тортугу. Там у нас будет время и отдохнуть, и полечить раны, и подремонтировать нашего старичка «Лиса». Срочно двигаемся к цели! Спасибо, Назар. Иди отдыхать, ты это заслужил.
Глава 8
— Что это с нашим капитаном? — недоумевали матросы. Бочки с водой уже попахивали плесенью, и пора бы пополнить их свежей водой, а капитан всё осторожничал.
— Всё изучают карты и лоции, — доложил Назар после одного визита к капитану. — Не могут прочитать испанские надписи. Вот и зовут меня.
— Важным человеком ты становишься, Назар, — заметил Терешко и подозрительно глянул на бывшего монаха.
Тот вскинул брови, усмехнулся, но промолчал. Время шло. Никто из матросов не знал, куда намерен направить судно капитан. Лишь Назар мог слегка догадываться об этом по тем замечаниям, что слышал в каюте капитана. Но он ничего не знал о водах и землях, о которых говорили офицеры.
Этим он поделился с друзьями, решив остальным не говорить.
— Всё время говорят о каком-то маленьком острове Тортуга. И что им там понадобилось? Не спросишь ведь.
— Может, у бывалых матросов поинтересоваться? — предложил Лука.
— Не стоит, — отказался Назар. — Не хотелось бы подвергать себя опасности. Капитан может по головке и не погладить за болтовню.
— Это уж точно, — согласился Яким. — Лучше повременим. Лишь бы побыстрее с нами рассчитался. А то что мы без денег?
— И как далеко до этого острова? — поинтересовался Лука.
— Понятия не имею. Но курс взят на юго-восток. Еще там есть рядом большой остров Гаити. И еще запомнил, что путь проложен вдоль огромного острова под названием Куба. Странные названия какие-то.
— Это уже ближе к нам, — заметил Яким. — Может, скоро будем возвращаться?
— Не похоже, Яким, — с сомнением ответил Назар. — Капитан, я слышал, намекал, что хорошо бы тут задержаться подольше. А потом? Кто это может сказать.
Ближе к оконечности Кубы «Хитрого Лиса» вознамерился остановить испанский военный корабль. Он, заподозрив что-то, пушечным выстрелом приказал лечь в дрейф. Положение его было выгоднее по отношению к ветру, и капитан после недолгого раздумья приказал спустить паруса, тут же заметив:
— Придется драться! Готовьте оружие, пушки и всё остальное, мы их подловим неожиданностью и мощью огня. Только без суеты и так, чтобы испанцы ничего не заподозрили! Тащите все мушкеты! Пушки зарядить только картечью.
Испанец находился еще в двух с лишним милях, и времени на приготовления было достаточно. «Хитрого Лиса» положили в дрейф с тем, чтобы при подходе испанца, ударить неожиданно и мощно.
Однако испанский капитан оказался предусмотрительным и осторожным. Его корабль остановился меньше чем в миле, спустил большую шлюпку с двадцатью с лишним вооруженными солдатами и матросами.
«Хитрый Лис» по команде капитана помаленьку приближался к испанцу, тот еще быстрее спускался к нему, и в момент, когда шлюпка с испанцами ткнулась в борт у шторм-трапа, суда оказались не далее полумили друг от друга.
Офицер с боцманом и вооруженными солдатами и матросами вскарабкались на борт и оказались перед дулами мушкетов и пистолетов.
— Что это значит? — побледнел офицер и схватился за шпагу, но его тут же обезоружили, а Назар сказал решительно:
— Сеньор, вы находитесь на французском каперском судне и являетесь пленниками Франции. Сложите оружие! Сопротивление бесполезно!
Протестов никто не слушал. Фок спустили достаточно низко, с испанского корабля почти ничего не было видно. Матросы, оставшиеся в шлюпке, сидели тихо — сверху на них были направлены пистолеты.
Испанцев быстро обезоружили, корабль развернули для бортового залпа и ждали лишь команды капитана.
Все уже знали, что на испанском судне находятся сорок девять матросов, солдат не более двадцати, не считая офицеров. Это намного больше, чем на «Лисе», но капитану ничего не оставалось, как рисковать.
Матросы залегли за фальшбортом, пушкари прятали фитили.
Наконец голос капитана рявкнул в рупор:
— По испанскому кораблю, залпом, огонь!
Пушки прогрохотали дружно. Дым еще не рассеялся, а матросы уже ставили паруса. Судно разворачивалось, пытаясь сделать залп другим бортом. А капитан в рупор кричал довольным голосом:
— Молодцы, ребята! Человек с десяток угрохали! Готовься к залпу. Испанец никак не очухается! Торопись, ребята!
Наконец испанцы сумели открыть огонь из пушек. Пара ядер ударили в корпус корабля. Сбитый бушприт повис на снастях. Трое раненых ругались отчаянно, поливая кровавыми каплями палубу.
Суда сблизились еще на сотню саженей. «Хитрый Лис» вздрогнул от второго залпа. Этот оказался более удачным. Была сбита грот-стеньга, и больше десятка матросов и солдат упали на палубу.
На «Лисе» быстро потушили начавшийся было пожар. Матросы делали залп за залпом из мушкетов, поражая неприятеля. Стрельба же испанцев почти не причиняла вреда. Видимо, солдаты были вооружены старыми мушкетами, и их пули только впивались слегка в борта, не пробивая их.
— Ребята, не спешить! — кричал капитан. — Цельтесь лучше, выбивайте солдат! Малые пушки, к бою!
Он сам прильнул к фальконету, поджег фитилем затравку. Пушки грохотали вразнобой, но их картечь иногда достигала цели.
Испанские солдаты и матросы почти не прятались, уже было слышно, как те с насмешками кричали французам, что они трусы и не смеют показать нос из-за бортовых досок и брусьев.
Однако прошло еще минут двадцать, а до абордажа дело еще не дошло. К этому времени удалось зарядить пушки правого борта. Они вновь грохнули и окутали корабль дымом. Картечь с отвратительным визгом устремилась на поиск жертв. И жертвы нашлись — при таком малом расстоянии промахнуться было трудно. Палуба испанского корабля покрылась новыми телами.
— Приготовиться к абордажу! — голос капитана с трудом пробивался сквозь грохот боя.
Стрельба с «Хитрого Лиса» ослабевала. Мушкеты не успевали заряжать. Но малая артиллерия продолжала палить. Не часто, но убийственно.
Лука лежал на спине с открытыми глазами и с недоумением смотрел в сеть из тросов, среди которых запутались белоснежные облачка. Он смутно слышал гром боя, но не ощущал ни страха, ни боли. Лишь пульсация в голове и гул, как он решил, от выстрелов, беспокоили его.
— Лука, братишка! Что с тобой?!
Это Яким улучил момент и подбежал к другу.
— Э, да ты ранен! Или что еще?
Лука хотел что-то ответить, но не смог. Язык не слушался. Да и слова друга едва доносились до его слуха и сознания.
Яким оттащил Луку под прикрытие фальшборта и навалил на него размочаленную бухту каната.
Лука смутно слышал шум абордажного боя и не мог понять, что с ним происходит. Он попытался подняться, но ни руки, ни ноги не слушались. Он даже не смог сбросить с себя канаты.
А бой разгорелся уже на палубе испанского корабля. Французские корсары отчаянно бросились на испанцев. Палили из пистолетов, которые были у них в кобурах по несколько штук у каждого. Огонь был таким яростным и плотным, что испанцы еще до рукопашной схватки потеряли множество своих.
Теперь численное преимущество было на стороне французов. Они ожесточенно рубились, кололи шпагами, валили испанцев кошками на тонких тросах. Не прошло и четверти часа, как последние очаги сопротивления были подавлены. Человек двадцать предпочли сдаться, рассчитывая на пощаду.
Весь забрызганный чужой и своей кровью, Яким прибежал к Луке.
— Как ты, Лука? Подняться можешь? — Поддерживаемый товарищем, Лука кое-как встал на ноги. Прошептал с большим трудом:
— Голова идет крутом. Держи меня, а то упаду. Меня тошнит!
— Тогда тебе лучше лежать, друже!
Он оттащил Луку к полубаку и уложил на доски палубы. Осмотрел голову.
— Да тебя шарахнуло по голове, Лука! Смотри, какая гуля на виске. То-то тебя тошнит, и ноги не держат! Лежи теперь спокойно и жди. Оклемаешься. Я вот тоже получил несколько царапин. И молчи, Лука, молчи! Тебе нельзя говорить! Даже глаза закрой. Я побежал!
Лука хотел спросить о Назаре и Макее, но не успел. К тому же его мутило.
Близился вечер. Испанский корабль был полностью очищен от защитников. В живых оставили лишь одного лейтенанта и капитана. Оба были ранены.
Казаки и матросы потеряли четверых. Петро и Карпо Обух были убиты, как и два француза. Всплеск сине-зеленых вод — и тела навсегда исчезли в море. Лишь шепот молитв прошелестел вслед.
Почти все казаки были хоть немного, но ранены. Терешко получил пулю в бок и с побелевшим лицом лежал на палубе, прерывисто дыша.
Остальные казаки чувствовали себя получше, но Губа и Савко оказались в лежачем положении и не могли подняться. Легче всего отделался Омелько — лишь небольшой раной в голову от удара не то сабли, не то тесака.
Назар едва двигался после нескольких легких ран. Весь обмотанный тряпками, он полулежал и жадно пил вино, которое ему дал лейтенант Реше.
Испанский корабль решили не топить. Его взяли на буксир, оставили пятерых матросов и уже ночью пошли дальше к Тортуге.
Капитан де Казен опять вызвал Назара в каюту. Там находились капитан и лейтенант испанского судна.
— Перетолмачишь, Назар, — приказал капитан. — Мне надо знать, что может нас ожидать до Тортуги. Пусть поведают, есть ли в том районе военные суда испанцев и что вообще сейчас происходит на том острове.
Назара мучили раны, но он превозмогал себя. Он поговорил с испанцами, те не стали запираться и выложили все, что знали, в надежде, что им сохранят жизнь.
— Что ж, — довольно вздохнул де Казен. — Теперь мы со спокойствием можем идти на Тортугу. Там у нас будет время и отдохнуть, и полечить раны, и подремонтировать нашего старичка «Лиса». Срочно двигаемся к цели! Спасибо, Назар. Иди отдыхать, ты это заслужил.
Глава 8
Три дня спустя подошли к Тортуге. Этот остров и точно издали напоминал панцирь черепахи, за что и получил свое название. Рейд и гавань были достаточно обширны, и там стояли на якорях несколько кораблей самого различного вида и тоннажа.
К этому времени Лука уже мог немного двигаться и теперь стоял на палубе, облокотившись о планширь. Он с интересом вглядывался в очертания острова и форта на вершине утеса. Над фортом развивался французский флаг, что сильно удивило его.
Городок на берегу карабкался на склон холма, пестрел белыми домиками в гуще деревьев. Была поздняя осень, но некоторые деревья стояли в цвету. Это казалось удивительным и необычным. И воздух был теплым и приятным, не то что постоянная вонь на корабле, которой пропитались тут все предметы и закоулки.
«Хитрый Лис» осторожно входил в незнакомую бухту. При заходе на стоянку капитан внимательно вглядывался в берег и бухту, определяя на глаз, что за корабли здесь стоят.
Наконец якоря плюхнулись в темные воды бухты, судно развернуло, и оно остановилось.
Капитан прокричал в рупор:
— Поздравляю команду с отдыхом. Прибыли на благословенную землю Франции, на Тортугу! Всем вина и праздничное угощение! За всё плачу я! Вот и лодки с закусками и лакомствами! Веселимся и отдыхаем!
Все, кто мог двигаться, столпились у фальшборта, а оттуда протягивали корзины, мешки и просто связки кур, бананов, визжащего поросенка и ром.
— Всё берем! — распорядился капитан. — Боцман, плати людям в лодках!
Целую ночь на борту слышались пьяные песни, крики и шум. Матросы отводили душу после стольких месяцев трудного перехода через океан, походов вдоль американского берега. Теперь они могли насладиться вином, жратвой до отвала и бездельем на многие недели.
Лука с друзьями веселились вяло. Никто из них не чувствовал себя хорошо. Раны еще болели, приходилось быть осторожными, чтобы не зацепить их нечаянно. И другие матросы и казаки были еще нездоровы, но вино всё же возбуждало, а обилие еды, свежей и вкусной, делало многих вполне веселыми и счастливыми. А к боли и невзгодам жизни моряки привыкли. Многие ничего другого никогда не видели и не мыслили себя вне судна.
Лишь под утро матросов одолели сон и усталость. Прямо на палубе они храпели и стонали во сне, переживая перипетии трудной безысходной жизни.
Боцман не стал будить их утром. Лишь кок по распоряжению капитана возился с поросенком и курами, готовя для команды отменный завтрак.
А утро было великолепным! Ярким, свежим и прозрачным. Море едва дышало и сонно ворочалось где-то за рифами. И только чайки, как обычно, кричали и носились над водой, выхватывая рыбешек и уносясь с ними куда-то.
Бухта выглядела живописно на фоне высокой скалы с фортом и раскидистыми деревьями среди камней и скал. Рыбачьи лодки уже чернели в море. В бухте остались лишь три незнакомых корабля и «Хитрый Лис» с призовым судном.
Капитан де Казен распорядился спустить малую шлюпку. Он был одет в праздничный кафтан малинового цвета со множеством пуговиц и галунов. Малиновые же чулки плотно облегали крепкие ноги, под коленками развевались ленты и кружева. Белоснежный кружевной воротник и широкополая шляпа с пером дополняли его туалет. Лейтенант Ферон и матросы-гребцы мало отличались от капитана. Все были одеты в парадную форму и выглядели бравыми и красивыми.
— Отправился наносить визит губернатору острова, — бросил Назар, кивнув в сторону отвалившей шлюпки.
— А не сцапают его там? — с некоторым удивлением спросил Лука.
— Зачем его арестовывать? Он имеет королевскую грамоту, разрешающую захват испанских судов, а это очень важно для Франции. Франция имеет большой интерес в таких людях, как наш капитан.
— И что он намерен делать дальше? — не унимался Лука.
— Прежде всего заручиться поддержкой губернатора в сбыте товаров, что находятся в трюмах. Получить сведения о делах в этих водах. Мне кажется, что наш капитан не намерен возвращаться во Францию. Во всяком случае, теперь.
— Откуда тебе это известно, Назар? — воскликнул Лука обеспокоенно.
— Из намеков и многих слов капитана, которые мне приходилось слышать во время наших переводов, Лука, — ответил Назар, но Луке стало не по себе от его безразличия и спокойствия.
Он глянул на друга с подозрением, а потом спросил:
— Ты словно не беспокоишься, что возвращение во Францию откладывается, Назар.
Усмехнувшись, тот ответил с кислой миной на лице:
— А что мне делать во Франции, Лука? Что я там потерял? А здесь есть возможность начать новую жизнь. Возможно, она будет не такой сложной и безысходной, какой была до сих пор.
— Ты не хочешь вернуться на родину? — возмутился Лука.
— Хочу, но не могу, Лука. Я так виноват перед всеми, особенно перед митрополитом Могилой! Как появлюсь перед его очами? Этого никогда не будет. Во всяком случае, пока у меня не появится возможность вернуть с процентами то, что я истратил.
— Но это же большие деньги, Назар! Может, мы сможем тебе помочь? Должен же капитан нам выплатить долги!
Лука тронул голову ладонью. Она начала пульсировать и болеть.
— Тебе нельзя волноваться, Лука, — участливо молвил Назар. — Успокойся и не растравляй себя моими заботами. Иди в тень и полежи.
Назар заботливо оттащил друга в тень фальшборта на одеяло и, постояв немного, удалился. В голове вертелись мысли, собрать которые воедино он не мог.
К вечеру вернулся капитан. По его виду матросы поняли, что настроение у того хорошее, и воспряли духом.
А после непродолжительного отдыха капитан, уже в домашних просторных и легких одеждах, вышел на палубу и громким голосом оповестил:
— Ребята, вас ждет приятная новость! Я договорился о продаже грузов! И по этому случаю прошу получить ваши денежки! Радуйтесь, свинячьи уши!
Матросы не оскорбились прозвищем, а огласили палубу громкими ликующими криками и топотом.
Каждый матрос получил по несколько золотых монет, многие, но почему-то только французы, были отпущены на ночь в поселок. Это были только французы. Казакам это удовольствие разрешено не было.
— Какого черта мы должны сидеть тут! — возмущался Терешко и плевал за борт.
— По мне — так и лучше, — обронил Лука. — Всё равно многим из нас лучше оставаться на борту — раны еще не зажили.
— Не все же такие неженки, как ты, — огрызнулся Яцко.
Казаки еще немного пошумели на баке и успокоились, хотя и продолжали ворчать и тихо ругаться. А Лука проговорил недовольно:
— Не нравится мне это, казаки.
— Ты о чем это, Лука? — спросил Макей.
— О том, дядько Макей, что нам заплатили в три раза меньше, чем должны были.
— Так после продажи грузов добавят, — сделал предположение Рядно.
— Сильно сомневаюсь в этом, — протянул Лука. — Темнит капитан. Уверен — французы вернутся и поднимут шум.
— Если так, то мы поддержим их! — тут же вступил Терешко. — С какой стати довольствоваться жалкими грошами, коль можем рассчитывать на большее!
— Погоди кричать, Терешко, — остановил того Макей. — Пусть Лука говорит.
— Что тут говорить, казаки? Погодим, пока вернутся матросы. Утром должно многое проясниться. А пока шуметь не стоит. Лучше поиграйте в кости.
Казаки разошлись, разбившись на мелкие группки.
Днем прибыли купцы и стали договариваться с капитаном о покупке товаров. А французы, опохмелившись малость, стали задумываться, как и казаки вечером. Вскоре пошли разговоры, косые взгляды и недовольные лица. Всё говорило за то, что команда недовольна.
Лейтенант Ферон часто подходил к матросам и казакам, бросал пару фраз и удалялся. Вид у него был загадочный.
— Думается мне, что лейтенанты тоже недовольны капитаном, — проговорил Назар уже вечером. — Реше говорил со мной, хотя намеками и иносказательно, но понять было можно.
— И что ж он говорил? — спросил Рядно и поглядел на Губу, ища союзника.
— Ничего точного и ясного не сказал, но я понял его недовольство. Наверняка ищет поддержки среди нас. Вот только никто не знает, что они задумали.
— Не нравится мне эта чертовщина, — буркнул Макей. — До добра это не доведет, помяните мои слова.
— А ты б не каркал, — рубанул ладонью Терешко.
Макей обиделся, отвернулся и больше не вмешивался в разговоры.
А через несколько дней всем стало известно, что остров лишь на бумаге принадлежит французам, на самом деле заправляют здесь английские пираты. Им помогают голландцы, а французы уже готовы смириться с этим.
— Плыли к своим, а попали почти к врагам, — бурчал Терешко недовольно.
— Мне это без разницы, — бросил Омелько. — Как тут разобраться? Лучше бы подумать, как заставить капитана заплатить нам сполна.
— Здесь у нас ничего не выйдет, казаки, — ответил Лука. — Надо ждать выхода в море. А это произойдет нескоро.
— А чего это так? Вон призовое судно почти готово. Его отремонтировали, а это может и подождать, — Губа обвел взглядом товарищей.
— Это не нам решать, — бросил Макей. — Капитану виднее.
— Оно-то так, — ответил Лука, — но и нам стоит о чем-то подумать.
— Что тут думать? — Терешко взбеленился и даже вскочил. — Вон французы готовы идти с жалобами к капитану. И мы их поддержим!
— Не все матросы будут с нами, — ответил Назар. — Точно знаю, что человек двенадцать согласны ничего не требовать с капитана.
— Ну и что? — не унимался Терешко. — Одних нас, казаков, больше, а еще французы! Мы ничего не проиграем, потребовав доплаты!
— Повторяю, надо ждать выхода в море, — настаивал Лука. — Здесь нас вряд ли поддержат.
— Брось пугать, хлопче! — Терешко отмахнулся от товарища, готовый продолжать словесную баталию.
Лука пренебрежительно отмахнулся и не стал продолжать спор. Он недолюбливал Терешко за его непримиримость и склочность.
Французы с интересом наблюдали за перепалками казаков. Они ничего не понимали, хотя и догадывались, о чем шла речь. Это им нравилось. Они частенько подсаживались к ним и вели бунтарские речи, провоцировали казаков и всячески подталкивали к единому взгляду на действия капитана.
— Теперь можно с уверенностью сказать, что французы затевают большую свару, — говорил Назар Луке с Якимом. — Нам надо будет держаться с ними заодно.
— Надоело мне всё это! — с досадой бросил Лука. — Обман, интриги из-за денег… Сколько можно?
— Без этого, Лука, не обойтись, друг мой хороший, — обнял того за плечи Назар. — Таков человек. Кто согласится, чтобы его обманывали и использовали, не давая ничего взамен? Вот и бродят буйные головушки в поисках справедливости.
— Найдут ли ее хоть когда-нибудь, — вздохнул Лука. А Яким с подозрением уставился на друга.
Прошел месяц стоянки и ремонта в бухте Тортуги. Матросы уже открыто выражали свое нетерпение. И де Казен выдал еще немного денег. Он рассчитывал успокоить команду, но эта подачка ничего не изменила. И матросы и казаки продолжали шуметь, хотя немного потише, пока денежки в кармане побрякивали. Но этого многим хватило лишь на неделю.
И к этому времени капитан приказал готовиться к отплытию в море на призовом корабле.
— Пять матросов останутся продолжать ремонт здесь, — распоряжался капитан. — Дня через три уходим. Готовьтесь.
Однако через три дня выйти в море не удалось. Приближался ураган. По всем признакам было видно, что это будет достаточно опасный и длительный шторм, его приближение уже давало о себе знать сильным ветром.
Потом почти десять дней ветер не стихал. И хотя ураган прошел чуть в стороне, но и здесь, на острове, многие хибары бедняков были сметены напрочь, а остальные лишились крыш.
Суда в гавани мотались на якорных канатах, как ополоумевшие дикие звери. На одном корабле, стоящем недалеко, рухнула фок-мачта. На остальных были незначительные поломки и повреждения.
— Придется и нам повременить с выходом в море, — заявил лейтенант Ферон.
— Господин лейтенант не подскажет, куда мы должны были направиться? — закинул удочку Лука.
Тот усмехнулся, давая понять, что такие вопросы на каперском судне простому матросу задавать не следует. Но потом всё же сказал:
— На запад, Лука, на запад. Больше сказать не могу.
— А во Францию будем возвращаться, господин лейтенант? — не отставал Лука.
— Это решит только капитан, если… — он помолчал весьма таинственно, — если сможет, — добавил он заговорщицки. — Ты парень с головой и должен сам всё понимать, Лука, — и он многозначительно опустил углы губ.
Неожиданно капитан договорился о продаже призового судна, и теперь «Хитрый Лис» спешно готовился к походу.
В трюм загрузили продовольствие, военные припасы, воду и дрова, оставили достаточно места для добычи. Лишь балласт уложили на дно.
Ранним утром корабль поднял якоря и вытянулся из гавани, ведомый шлюпками по уже спокойной глади моря. На юге темнел берег Эспаньолы. Прошли Наветренным проливом, обстреляли кубинский городок Сантьяго, всполошив жителей и два корабля в бухте. Быстро удалились, а капитан пояснил:
— Мы долго отдыхали и потеряли военные навыки. И сейчас просто развлекались и упражнялись в стрельбе из пушек. Скоро это нам может сильно пригодиться, ребята!
Лука теперь часто заставлял Якима и Назара заниматься фехтованием.
— Вы до сих пор имеете много изъянов в этом, друзья. Да и мне не мешает держать шпагу увереннее.
Друзья посмеивались, вяло возражали, но принимали вызов. Матросы пренебрежительно поглядывали на молодежь, иногда сами брались за оружие, но больше отдыхали, когда на борту не было аврала или их вахты.
Терешко и Макей часто учили их приемам, французы не отставали от них, а Реше одобрительно взирал на это и сам часто участвовал в учебных поединках.
Приходилось залечивать мелкие ранения, но это не остановило Луку. Яким со злостью ругался с другом, однако перечить не решался, понимая, что это для него необходимо.
А тут еще один француз по имени Колен показал метание топорика и ножа в цель. Это Якиму понравилось больше.
— Вот это мне подходит, Лука! Буду учиться у Колена. Чудное имя какое-то!
Они вместе принялись за дело, но Яким быстро осваивал премудрость. У Луки это получалось плохо, но он был упорнее. Назар лишь несколько раз попробовал и бросил, предпочитая шпагу.
Ферон как-то заметил Назару, остановив его схватку:
— Ты и в самом деле похож на нашего кардинала, Назар. Кстати, он тоже неплохо владел шпагой в молодости. Мой дядя с ним был в одном деле при осаде Перпиньяна. Так что кличка Кардинал тебе подходит по всем статьям.
Назар раскланялся с лейтенантом по всем правилам этикета, подмел полями шляпы палубу и с улыбкой ответил:
— Благодарю вас, сударь, за комплимент. Весьма польщен вашим вниманием, господин лейтенант!
Ферон понял шутливость Назара, не обиделся, но продолжать разговор не стал.
— Назар, ты так здорово кланялся! — воскликнул Лука восторженно. — Откуда у тебя такое?
— Я ж учился в Сорбонне, Лука! И многое пришлось постигать. В том числе и правила хорошего тона, принятые среди приличного общества. И возлюбленная у меня была подходящая. Вот и освоил.
— Надо будет не забыть эти твои способности. Может, когда и пригодятся. Меня научишь?
— Зачем это тебе, Лука? — искренне удивился Назар.
— Не знаю. Мне просто нравятся такие. Хотелось бы им научиться, но ты и в самом деле прав, говоря, что они мне не нужны.
— Ничего, Лука! Если это тебе понравилось, то ты сможешь всё это освоить. Но главное в этом деле — иметь хорошую одежду. А она стоит дорого. Столько, сколько ты и за год не добудешь грабежом испанских кораблей.
К этому времени Лука уже мог немного двигаться и теперь стоял на палубе, облокотившись о планширь. Он с интересом вглядывался в очертания острова и форта на вершине утеса. Над фортом развивался французский флаг, что сильно удивило его.
Городок на берегу карабкался на склон холма, пестрел белыми домиками в гуще деревьев. Была поздняя осень, но некоторые деревья стояли в цвету. Это казалось удивительным и необычным. И воздух был теплым и приятным, не то что постоянная вонь на корабле, которой пропитались тут все предметы и закоулки.
«Хитрый Лис» осторожно входил в незнакомую бухту. При заходе на стоянку капитан внимательно вглядывался в берег и бухту, определяя на глаз, что за корабли здесь стоят.
Наконец якоря плюхнулись в темные воды бухты, судно развернуло, и оно остановилось.
Капитан прокричал в рупор:
— Поздравляю команду с отдыхом. Прибыли на благословенную землю Франции, на Тортугу! Всем вина и праздничное угощение! За всё плачу я! Вот и лодки с закусками и лакомствами! Веселимся и отдыхаем!
Все, кто мог двигаться, столпились у фальшборта, а оттуда протягивали корзины, мешки и просто связки кур, бананов, визжащего поросенка и ром.
— Всё берем! — распорядился капитан. — Боцман, плати людям в лодках!
Целую ночь на борту слышались пьяные песни, крики и шум. Матросы отводили душу после стольких месяцев трудного перехода через океан, походов вдоль американского берега. Теперь они могли насладиться вином, жратвой до отвала и бездельем на многие недели.
Лука с друзьями веселились вяло. Никто из них не чувствовал себя хорошо. Раны еще болели, приходилось быть осторожными, чтобы не зацепить их нечаянно. И другие матросы и казаки были еще нездоровы, но вино всё же возбуждало, а обилие еды, свежей и вкусной, делало многих вполне веселыми и счастливыми. А к боли и невзгодам жизни моряки привыкли. Многие ничего другого никогда не видели и не мыслили себя вне судна.
Лишь под утро матросов одолели сон и усталость. Прямо на палубе они храпели и стонали во сне, переживая перипетии трудной безысходной жизни.
Боцман не стал будить их утром. Лишь кок по распоряжению капитана возился с поросенком и курами, готовя для команды отменный завтрак.
А утро было великолепным! Ярким, свежим и прозрачным. Море едва дышало и сонно ворочалось где-то за рифами. И только чайки, как обычно, кричали и носились над водой, выхватывая рыбешек и уносясь с ними куда-то.
Бухта выглядела живописно на фоне высокой скалы с фортом и раскидистыми деревьями среди камней и скал. Рыбачьи лодки уже чернели в море. В бухте остались лишь три незнакомых корабля и «Хитрый Лис» с призовым судном.
Капитан де Казен распорядился спустить малую шлюпку. Он был одет в праздничный кафтан малинового цвета со множеством пуговиц и галунов. Малиновые же чулки плотно облегали крепкие ноги, под коленками развевались ленты и кружева. Белоснежный кружевной воротник и широкополая шляпа с пером дополняли его туалет. Лейтенант Ферон и матросы-гребцы мало отличались от капитана. Все были одеты в парадную форму и выглядели бравыми и красивыми.
— Отправился наносить визит губернатору острова, — бросил Назар, кивнув в сторону отвалившей шлюпки.
— А не сцапают его там? — с некоторым удивлением спросил Лука.
— Зачем его арестовывать? Он имеет королевскую грамоту, разрешающую захват испанских судов, а это очень важно для Франции. Франция имеет большой интерес в таких людях, как наш капитан.
— И что он намерен делать дальше? — не унимался Лука.
— Прежде всего заручиться поддержкой губернатора в сбыте товаров, что находятся в трюмах. Получить сведения о делах в этих водах. Мне кажется, что наш капитан не намерен возвращаться во Францию. Во всяком случае, теперь.
— Откуда тебе это известно, Назар? — воскликнул Лука обеспокоенно.
— Из намеков и многих слов капитана, которые мне приходилось слышать во время наших переводов, Лука, — ответил Назар, но Луке стало не по себе от его безразличия и спокойствия.
Он глянул на друга с подозрением, а потом спросил:
— Ты словно не беспокоишься, что возвращение во Францию откладывается, Назар.
Усмехнувшись, тот ответил с кислой миной на лице:
— А что мне делать во Франции, Лука? Что я там потерял? А здесь есть возможность начать новую жизнь. Возможно, она будет не такой сложной и безысходной, какой была до сих пор.
— Ты не хочешь вернуться на родину? — возмутился Лука.
— Хочу, но не могу, Лука. Я так виноват перед всеми, особенно перед митрополитом Могилой! Как появлюсь перед его очами? Этого никогда не будет. Во всяком случае, пока у меня не появится возможность вернуть с процентами то, что я истратил.
— Но это же большие деньги, Назар! Может, мы сможем тебе помочь? Должен же капитан нам выплатить долги!
Лука тронул голову ладонью. Она начала пульсировать и болеть.
— Тебе нельзя волноваться, Лука, — участливо молвил Назар. — Успокойся и не растравляй себя моими заботами. Иди в тень и полежи.
Назар заботливо оттащил друга в тень фальшборта на одеяло и, постояв немного, удалился. В голове вертелись мысли, собрать которые воедино он не мог.
К вечеру вернулся капитан. По его виду матросы поняли, что настроение у того хорошее, и воспряли духом.
А после непродолжительного отдыха капитан, уже в домашних просторных и легких одеждах, вышел на палубу и громким голосом оповестил:
— Ребята, вас ждет приятная новость! Я договорился о продаже грузов! И по этому случаю прошу получить ваши денежки! Радуйтесь, свинячьи уши!
Матросы не оскорбились прозвищем, а огласили палубу громкими ликующими криками и топотом.
Каждый матрос получил по несколько золотых монет, многие, но почему-то только французы, были отпущены на ночь в поселок. Это были только французы. Казакам это удовольствие разрешено не было.
— Какого черта мы должны сидеть тут! — возмущался Терешко и плевал за борт.
— По мне — так и лучше, — обронил Лука. — Всё равно многим из нас лучше оставаться на борту — раны еще не зажили.
— Не все же такие неженки, как ты, — огрызнулся Яцко.
Казаки еще немного пошумели на баке и успокоились, хотя и продолжали ворчать и тихо ругаться. А Лука проговорил недовольно:
— Не нравится мне это, казаки.
— Ты о чем это, Лука? — спросил Макей.
— О том, дядько Макей, что нам заплатили в три раза меньше, чем должны были.
— Так после продажи грузов добавят, — сделал предположение Рядно.
— Сильно сомневаюсь в этом, — протянул Лука. — Темнит капитан. Уверен — французы вернутся и поднимут шум.
— Если так, то мы поддержим их! — тут же вступил Терешко. — С какой стати довольствоваться жалкими грошами, коль можем рассчитывать на большее!
— Погоди кричать, Терешко, — остановил того Макей. — Пусть Лука говорит.
— Что тут говорить, казаки? Погодим, пока вернутся матросы. Утром должно многое проясниться. А пока шуметь не стоит. Лучше поиграйте в кости.
Казаки разошлись, разбившись на мелкие группки.
Днем прибыли купцы и стали договариваться с капитаном о покупке товаров. А французы, опохмелившись малость, стали задумываться, как и казаки вечером. Вскоре пошли разговоры, косые взгляды и недовольные лица. Всё говорило за то, что команда недовольна.
Лейтенант Ферон часто подходил к матросам и казакам, бросал пару фраз и удалялся. Вид у него был загадочный.
— Думается мне, что лейтенанты тоже недовольны капитаном, — проговорил Назар уже вечером. — Реше говорил со мной, хотя намеками и иносказательно, но понять было можно.
— И что ж он говорил? — спросил Рядно и поглядел на Губу, ища союзника.
— Ничего точного и ясного не сказал, но я понял его недовольство. Наверняка ищет поддержки среди нас. Вот только никто не знает, что они задумали.
— Не нравится мне эта чертовщина, — буркнул Макей. — До добра это не доведет, помяните мои слова.
— А ты б не каркал, — рубанул ладонью Терешко.
Макей обиделся, отвернулся и больше не вмешивался в разговоры.
А через несколько дней всем стало известно, что остров лишь на бумаге принадлежит французам, на самом деле заправляют здесь английские пираты. Им помогают голландцы, а французы уже готовы смириться с этим.
— Плыли к своим, а попали почти к врагам, — бурчал Терешко недовольно.
— Мне это без разницы, — бросил Омелько. — Как тут разобраться? Лучше бы подумать, как заставить капитана заплатить нам сполна.
— Здесь у нас ничего не выйдет, казаки, — ответил Лука. — Надо ждать выхода в море. А это произойдет нескоро.
— А чего это так? Вон призовое судно почти готово. Его отремонтировали, а это может и подождать, — Губа обвел взглядом товарищей.
— Это не нам решать, — бросил Макей. — Капитану виднее.
— Оно-то так, — ответил Лука, — но и нам стоит о чем-то подумать.
— Что тут думать? — Терешко взбеленился и даже вскочил. — Вон французы готовы идти с жалобами к капитану. И мы их поддержим!
— Не все матросы будут с нами, — ответил Назар. — Точно знаю, что человек двенадцать согласны ничего не требовать с капитана.
— Ну и что? — не унимался Терешко. — Одних нас, казаков, больше, а еще французы! Мы ничего не проиграем, потребовав доплаты!
— Повторяю, надо ждать выхода в море, — настаивал Лука. — Здесь нас вряд ли поддержат.
— Брось пугать, хлопче! — Терешко отмахнулся от товарища, готовый продолжать словесную баталию.
Лука пренебрежительно отмахнулся и не стал продолжать спор. Он недолюбливал Терешко за его непримиримость и склочность.
Французы с интересом наблюдали за перепалками казаков. Они ничего не понимали, хотя и догадывались, о чем шла речь. Это им нравилось. Они частенько подсаживались к ним и вели бунтарские речи, провоцировали казаков и всячески подталкивали к единому взгляду на действия капитана.
— Теперь можно с уверенностью сказать, что французы затевают большую свару, — говорил Назар Луке с Якимом. — Нам надо будет держаться с ними заодно.
— Надоело мне всё это! — с досадой бросил Лука. — Обман, интриги из-за денег… Сколько можно?
— Без этого, Лука, не обойтись, друг мой хороший, — обнял того за плечи Назар. — Таков человек. Кто согласится, чтобы его обманывали и использовали, не давая ничего взамен? Вот и бродят буйные головушки в поисках справедливости.
— Найдут ли ее хоть когда-нибудь, — вздохнул Лука. А Яким с подозрением уставился на друга.
Прошел месяц стоянки и ремонта в бухте Тортуги. Матросы уже открыто выражали свое нетерпение. И де Казен выдал еще немного денег. Он рассчитывал успокоить команду, но эта подачка ничего не изменила. И матросы и казаки продолжали шуметь, хотя немного потише, пока денежки в кармане побрякивали. Но этого многим хватило лишь на неделю.
И к этому времени капитан приказал готовиться к отплытию в море на призовом корабле.
— Пять матросов останутся продолжать ремонт здесь, — распоряжался капитан. — Дня через три уходим. Готовьтесь.
Однако через три дня выйти в море не удалось. Приближался ураган. По всем признакам было видно, что это будет достаточно опасный и длительный шторм, его приближение уже давало о себе знать сильным ветром.
Потом почти десять дней ветер не стихал. И хотя ураган прошел чуть в стороне, но и здесь, на острове, многие хибары бедняков были сметены напрочь, а остальные лишились крыш.
Суда в гавани мотались на якорных канатах, как ополоумевшие дикие звери. На одном корабле, стоящем недалеко, рухнула фок-мачта. На остальных были незначительные поломки и повреждения.
— Придется и нам повременить с выходом в море, — заявил лейтенант Ферон.
— Господин лейтенант не подскажет, куда мы должны были направиться? — закинул удочку Лука.
Тот усмехнулся, давая понять, что такие вопросы на каперском судне простому матросу задавать не следует. Но потом всё же сказал:
— На запад, Лука, на запад. Больше сказать не могу.
— А во Францию будем возвращаться, господин лейтенант? — не отставал Лука.
— Это решит только капитан, если… — он помолчал весьма таинственно, — если сможет, — добавил он заговорщицки. — Ты парень с головой и должен сам всё понимать, Лука, — и он многозначительно опустил углы губ.
Неожиданно капитан договорился о продаже призового судна, и теперь «Хитрый Лис» спешно готовился к походу.
В трюм загрузили продовольствие, военные припасы, воду и дрова, оставили достаточно места для добычи. Лишь балласт уложили на дно.
Ранним утром корабль поднял якоря и вытянулся из гавани, ведомый шлюпками по уже спокойной глади моря. На юге темнел берег Эспаньолы. Прошли Наветренным проливом, обстреляли кубинский городок Сантьяго, всполошив жителей и два корабля в бухте. Быстро удалились, а капитан пояснил:
— Мы долго отдыхали и потеряли военные навыки. И сейчас просто развлекались и упражнялись в стрельбе из пушек. Скоро это нам может сильно пригодиться, ребята!
Лука теперь часто заставлял Якима и Назара заниматься фехтованием.
— Вы до сих пор имеете много изъянов в этом, друзья. Да и мне не мешает держать шпагу увереннее.
Друзья посмеивались, вяло возражали, но принимали вызов. Матросы пренебрежительно поглядывали на молодежь, иногда сами брались за оружие, но больше отдыхали, когда на борту не было аврала или их вахты.
Терешко и Макей часто учили их приемам, французы не отставали от них, а Реше одобрительно взирал на это и сам часто участвовал в учебных поединках.
Приходилось залечивать мелкие ранения, но это не остановило Луку. Яким со злостью ругался с другом, однако перечить не решался, понимая, что это для него необходимо.
А тут еще один француз по имени Колен показал метание топорика и ножа в цель. Это Якиму понравилось больше.
— Вот это мне подходит, Лука! Буду учиться у Колена. Чудное имя какое-то!
Они вместе принялись за дело, но Яким быстро осваивал премудрость. У Луки это получалось плохо, но он был упорнее. Назар лишь несколько раз попробовал и бросил, предпочитая шпагу.
Ферон как-то заметил Назару, остановив его схватку:
— Ты и в самом деле похож на нашего кардинала, Назар. Кстати, он тоже неплохо владел шпагой в молодости. Мой дядя с ним был в одном деле при осаде Перпиньяна. Так что кличка Кардинал тебе подходит по всем статьям.
Назар раскланялся с лейтенантом по всем правилам этикета, подмел полями шляпы палубу и с улыбкой ответил:
— Благодарю вас, сударь, за комплимент. Весьма польщен вашим вниманием, господин лейтенант!
Ферон понял шутливость Назара, не обиделся, но продолжать разговор не стал.
— Назар, ты так здорово кланялся! — воскликнул Лука восторженно. — Откуда у тебя такое?
— Я ж учился в Сорбонне, Лука! И многое пришлось постигать. В том числе и правила хорошего тона, принятые среди приличного общества. И возлюбленная у меня была подходящая. Вот и освоил.
— Надо будет не забыть эти твои способности. Может, когда и пригодятся. Меня научишь?
— Зачем это тебе, Лука? — искренне удивился Назар.
— Не знаю. Мне просто нравятся такие. Хотелось бы им научиться, но ты и в самом деле прав, говоря, что они мне не нужны.
— Ничего, Лука! Если это тебе понравилось, то ты сможешь всё это освоить. Но главное в этом деле — иметь хорошую одежду. А она стоит дорого. Столько, сколько ты и за год не добудешь грабежом испанских кораблей.