Утром действительно увидели далекий берег. Но мористее, на севере, заметили вереницу больших индейских пирог. Они шли к острову и, заметив судно, замешкались, остановились и в нескольких кабельтовых сгруппировались в кучу.
— Что за индейцы? — воскликнул Самюэль с тревогой. — Откуда они тут взялись? Это мне не очень нравится. Надо бы приготовить оружие.
— Их не так много, Самюэль, — сказал Лука, отрываясь от окуляра трубы. В пирогах сидят человек по шесть-восемь. А пирог всего пять.
— Думаешь, этого мало? Они и с такими силами в состоянии захватить нас.
— Мы можем легко уйти от них, — не соглашался Лука. — Но оружие приготовим.
— Капитан, на севере парус! — голос марсового Жана заставил всех поднять головы вверх. — Мили четыре, у горизонта!
— Куда идет? — спросил Самюэль.
— Трудно определить! Надо подождать. И без трубы ничего нельзя сказать!
Лука быстро залез на марсовую площадку и оглядел горизонт в трубу.
— Идет прямо на нас, — доложил он капитану. — По-видимому, трехмачтовик.
— Поднять все паруса! Быстрей, обезьяны! Уходим!
Отдав команду, Самюэль с Лукой сами бросились к снастям. С криками подняли паруса. Судно увеличило ход.
— Гляди-ка, индейцы следуют за нами, — указал Колен на пироги.
— Поспешают, — подтвердил его слова Лука, поглядывая на пироги в трубу. — С чего бы им-то бояться какого-то парусника? С него их и не заметить.
— Они не такие дураки, чтобы не бояться белого человека. От нас им всегда что-то плохое перепадает, — недовольно ответил Самюэль.
— И то верно, — согласился Лука и вдруг вспомнил миссию индианки, уговаривавшей со своими вождями гваделупских карибов пойти вместе с ними в военный поход. — Эй, Жан, иди сюда!
— Что господин хотеть? — спросил с готовностью мальчишка.
— Погляди в трубу на индейские пироги. Узнаешь ли ты кого там? Только смотри повнимательней. И окуляр подкрути, если плохо будет.
Мальчик с восторгом схватил подзорную трубу, приставил к глазу и долго водил по морю, прежде чем поймал пироги индейцев.
— Ну что, Жан? — нетерпеливо торопил Лука.
— Это наши, господин! Я узнал троих. Остальные с Доминики. Возвращаются с набега. Есть раненые. Много.
— Вон оно что, — протянул в волнении Лука. — Значит, всё же организовали поход на Сент-Киттс. И по всей вероятности — неудачный.
— Тогда тот парусник может быть погоней за ними. Только непонятно, чей он. Английский или французский? — сделал предположение Самюэль.
— Убавь паруса, Самюэль! — крикнул Лука и схватил трубу. Капитан недоуменно пожал плечами, но приказ отдал.
Судно резко сбавило ход, и Лука, не отрывавшийся от трубы, наконец увидел, что искал. На одной из пирог лежала индианка. Ее шея была замотана тряпкой. Это так испугало Луку, что он едва удержался от вскрика. Что-то трепыхнулось в груди, засосало под ложечкой. Это и напугало его и удивило. Подумалось тут же: «Господи, неужели эта дикарка так действует на меня? С чего бы это? А Луиза?»
Его тревожные, сумбурные мысли прервал Самюэль.
— Люк, индейцы приближаются. Что будем делать?
— Брать на буксир! — зло ответил Лука.
— На кой черт они тебе? С ними мы не сможем уйти от корабля, если то, о чем я думаю, верно.
— Берем на буксир, Самюэль! — решительно бросил Лука. — Так надо! Жан, иди сюда, — и когда тот подошел, приказал строго: — Кричи им во всю глотку, что мы поможем им, возьмем на буксир. Кричи!
Мальчишка немного поколебался, недоуменно глянул на Луку и перегнулся через фальшборт.
Он стал кричать, слушал и снова кричал, пока не получил ответ. А тем временем пироги уже достаточно приблизились. Переговоры начались. Наконец, видя, что преследовавший их корабль находится уже совсем рядом, они согласились, поймали брошенный трос и закрепили его на носу передней пироги, остальные связали тонкими линями. Самюэль приказал поднимать паруса, и судно тронулось к берегу острова, уже хорошо видимому в трех милях по левому борту.
Корабль медленно приближался. Он уже находился менее чем в трех милях и вырисовывался всё отчетливее. Лука смог определить по флагу, что это англичане. Он позвал Жана.
— Спроси у своих, с кем они воевали? Только пусть говорят правду, им за это ничего не будет. Кричи.
Переговорив с индейцами, Жан сказал:
— Это англичане, господин. Они хотеть захват, казнь. Война быть с англичанами. Так наши говорить, — и он кивнул в сторону пирог.
— Тогда сомнений быть не может. Это точно англичане. И они нас догоняют довольно быстро. Жан, прокричи своим, пусть гребут. Они уже немного отдохнули, и пора помочь нам и себе.
Индейцы взялись за весла, и ход немного прибавился.
Судно направили прямо на восток. Самюэль сказал Луке:
— Подойдем к перешейку. Скоро прилив начнется, и в случае необходимости можно перебраться через перешеек.
— Бросить судно? Никогда!
— Предпочитаешь оказаться в плену у англичан? Это не лучший выход, Люк!
Тот не ответил и опять стал смотреть в трубу. Теперь он отлично мог наблюдать, как ведет себя индианка. Понял, что ей плохо. Это сильно взволновало его. Ему даже показалось, что она лежит без сознания. Захотелось спустить на воду ялик и поспешить к ней, посмотреть, помочь. И всё же он остался на месте. Боялся разоблачить себя.
Гонка продолжалась до полудня. Погоня уже приблизилась на две без малого мили, и вскоре можно было ожидать обстрела из пушек.
— Самюэль, далеко до перешейка?
— Самое большее час, Люк. Там мелкое море, и мы сможем оторваться от англичан. Они не осмелятся идти на мелководье. Ближе двух миль к берегу они не подойдут.
— Жан, прокричи и спроси, кто из индейцев хорошо знает подходы к перешейку и самый перешеек. Если такой есть, пусть перебирается сюда, на борт.
После недолгих переговоров одна пирога подтянулась по тросу к борту. Индеец вскочил на палубу и огляделся. Лука протянул ему руку для пожатия.
Жан бойко толмачил, и вскоре определили место, где можно ближе всего подойти к берегу.
Индеец стоял возле рулевого, а им был сейчас сам капитан, указывал фарватер и приметы берега. Жан старательно толмачил, а судно осторожно шло под половиной парусов. Англичане довольно быстро приближались.
— Бросайте лот! — орал Самюэль с полуюта. — Глубина?
— Пять футов, капитан! Три с половиной, капитан! Четыре, капитан!
— Дно ровно нет, — дополнил недоумение капитана Жан.
— Три фута, капитан!
— Черт! Это уже меньше, чем осадка! Видимо, грунт слишком мягкий и дно судна не царапает по нему.
— Жан, зови все пироги сюда, к борту. Есть предложение.
— Ты что задумал, Люк? — в голосе капитана слышались страх и беспокойство. Когда пироги подошли к борту, Лука через Жана приказал:
— Грузите людей и гоните через перешеек! Потом перевезете груз! Торопитесь! Англичане скоро начнут стрелять!
Индейцы поняли. Быстро приняли в лодки людей и торопливо погребли по бурному перешейку. Прилив клокотал, кружил воду, водоросли носились везде.
А Лука не мог оторвать глаз от безжизненного тела индианки. Она действительно была без сознания и, как казалось, не подавала признаков жизни. Хотелось спрыгнуть вниз, схватить ее тело и взлететь на палубу. Но он не осмелился.
В миле к югу перешеек чуть выступал из воды. К нему и стремились индейцы на пирогах. Они работали веслами стремительно, видно было, что их силы на пределе возможного. С палубы корабля было хорошо видно, как они причалили к берегу. Он поднимался над водой не более чем на полтора фута, но это была земля, где можно было переждать прилив.
Лишь только начался второй рейс пирог, на сей раз с грузом, как англичане произвели залп из шести орудий правого борта.
Ядра с глухим всплеском вспенили волны в непосредственной близости от суденышка. Оно еще продолжало медленно двигаться, но с каждой минутой все оставшиеся на борту ожидали посадки на мель.
Второй залп прогрохотал четверть часа спустя. Англичане сбросили паруса и дальше не двигались. Ядра опять пролетали мимо или не долетали.
— Скоро они пристреляются, и тогда нам придется худо, — говорил Лука.
Он оставался на борту лишь с Самюэлем. Остальные уже шли на пирогах к холмику. И Лука сказал решительно:
— Хватит испытывать судьбу, Самюэль. Спускаемся в ялик. Следующий залп может накрыть нас. Поторопимся.
— Но судно, Люк!..
— Мы ему не сможем помочь, Самюэль. Уходим!
Они неторопливо гребли, ожидая залпа. Он прогрохотал, когда ялик был на полдороге до берега.
— Гляди, Люк! Они попали! Полбака снесли! — Самюэль чуть не плакал от досады и бессильной ярости.
— Не преувеличивай, капитан, — стоически ответил Лука. — Всего-то повредили несколько досок обшивки. Успокойся, капитан! Еще поплаваешь!
На холмике из песка и ракушек столпились все люди. Было тесно, но англичане больше не могли достать их своей артиллерией. А на десант они вряд ли осмелятся.
— Всё ж французская земля, — бросил Колен и глянул на корабль. —А что с нами будет?
— Посмотрим, Колен, — ответил Лука безразлично, поискал глазами индианку. Она лежала на циновке бледная, едва дыша. Тряпка на шее была уже грязной и заскорузлой от крови. Он подошел осторожно и стал на колени. Подняв голову, спросил индейцев:
— Что с нею? Чем ранена?
Лука подождал, пока Жан переведет ему ответ индейца, потом медленно стал развязывать повязку. Все молча, в напряжении окружили их и смотрели.
Рана оказалась загрязненной. Лука отбросил тряпку, посмотрел на Самюэля. Тот понял, ушел и вскоре вернулся с ящичком с различными мазями и порошками трав. Это были снадобья колдуна и знахаря Эфу, которыми тот снабдил Луку при отплытии.
Лука снял корочку с раны. Сукровица проступила обильно, смешалась с гноем и текла тонкой струйкой на плечо индианки. Он осторожно ощупал края раны, слегка надавливая на них. Гной засочился сильнее.
Лука обмыл рану тампоном, смоченным ромом. Индианка застонала, и индейцы двинулись ближе, угрожающе загнусавили тихими голосами.
Лука полностью сосредоточился на ране. После долгого промывания он потребовал тонкий нож, накалил его на огне, обрезал малые части помертвевшей кожи и мяса, прижег края, посыпал порошком и лишь затем осторожно перевязал шею чистыми полосками ткани.
Лука вздохнул тяжко, прерывисто и тяжело опустился на песок, не отрывая глаз от изможденного лица индианки. Смотрел и думал.
Вспомнилось вдруг, как давным-давно, в забытом почти и таком далеком Киеве, он, голодный и бесприютный, просил дядьку Макея взять его на войну, как мечтал о казачьей славе, о богатой добыче и дальних неведомых странах.
Была слава, лихие сшибки на земле и на море, были раны, женщины и добыча, а дальние страны — так вот они, куда уж дальше-то. А было ли счастье? Да и что это такое, где оно, в чем? Что сделать надо, чтобы оно пришло и согрело душу? Может быть, надо успокоиться, перестать ломать голову и просто жить? А там время покажет, расставит всё по своим местам…
Луку вывел из задумчивости далекий грохот. Он встал, посмотрел на море.
Его судно пылало, подожженное раскаленными ядрами английской артиллерии. Он смотрел, и в голове больше ничего не возникало. Ни жалости, ни сожаления, ни обиды или чего-то еще. Он был спокоен.