Волошин Юрий. Казаки-разбойники

   Такое название имел городок, разместившийся на голландской части острова. Он приятно удивил Луку своими четкими улочками с домиками под красной черепицей. В подзорную трубу он искал жилье Луизы, а когда обнаружил его, сердце заколотилось в груди. Он заволновался, заспешил.
   — Я больше не могу ждать, ребята, — бросил Лука, когда маленький ялик уже покачивался у шторм-трапа. — Вы тут развлекайтесь сами, а я на свидание иду.
   — Бог тебе поможет, Лука! — напутствовал друга Яким. — Счастливо тебе!
   Лука мощно греб, запыхался и лишь у причала стал успокаиваться. Солнце сильно склонилось к горизонту, тени удлинились и жара спадала. Он выбрался на пристань. Народу было мало. Его суденышко не интересовало зевак, а он и не хотел привлекать к себе внимания.
   По знакомой мощеной улице он направился к довольно просторному дому Луизы, обдумывая, что сказать при встрече с мужем этой дамы.
   Ему открыла темнокожая служанка и вопросительно уставилась на молодого человека. Она что-то спросила на голландском, Лука смутился и заговорил сбивчиво, торопливо. Та его никак не могла понять и спросила на французском:
   — Господин хотеть мадам смотреть?
   — Да, да! Мадам Луизу. Она дома?
   — Мадам траур, господин. Принимать нет. — Эта весть оглушила Луку. Он растерялся, долго молчал, пока не услышал в прихожей голос Луизы. Она что-то говорила служанке. Та повернулась и ответила. Но в это время сама Луиза появилась в дверном проеме, ахнула, привалилась всем телом к косяку и замерла.
   — Луиза! Это я, Лука! — Голос молодого человека срывался от волнения. — Я ничего не знал о том, что у тебя произошло! Прости!
   Она тяжко вздохнула, оторвалась от двери, бросила коротко:
   — Входи, — и посторонилась, пропуская его в дом.
   Они молча прошли в гостиную, она вопросительно раскрыла глаза. Они были те же, но в них светилась печаль. Он медленно подошел к ней, спросил тихо:
   — Ты не рада? Я выздоровел, всё вспомнил и поспешил к тебе. Я постоянно думал об этой встрече. Я так мечтал о ней!
   — Дорогой! Фоогт исчез! Погиб в море, и я осталась совсем одна!
   — Теперь я с тобой, дорогая! Успокойся! Мы сможем зажить вместе. Как ты захочешь. Только не убивайся. Или ты уже разлюбила меня?
   — Я ничего не знаю, Лука! Я и думать про тебя забыла после несчастья. А ты свалился, как снег на голову! О Боже! У меня голова ходит кругами! Я сяду. И ты садись, Лука. Неужели ты опять со мною? В это немыслимо поверить!
   — Тогда обними меня, Луиза! И ты убедишься, что я не призрак, а живой, здоровый и любящий, как и прежде!
   Он заметил, как она бросила мимолетный взгляд на служанку, ожидавшую приказаний, потом сказала ей зло:
   — Чего стоишь, глаза таращишь? Приготовь ужин и подай лучшего вина господину Луке. И не стой столбом! Вон!
   Та исчезла, а Лука обнял женщину, вдохнул давно знакомый запах ее духов, ее кожи. Волнение и желание овладели им, он покрыл ее лицо поцелуями.
   Она задышала бурно, часто, словно задыхалась, потом с силой сжала его в своих объятиях, бурно отвечала на его ласки, пока, полузадохнувшиеся они, не оторвались друг от друга и не посмотрели друг другу в глаза.
   — Не приглядывайся ко мне. Я подурнела. Всё же горе, сам должен понимать.
   — Ничего, дорогая! Скоро ты расцветешь. Ты опять засияешь, и мы будем наслаждаться друг другом столько, сколько будет угодно тебе.
   Женщина грустно улыбнулась, промолчала, а Лука всё же отметил, что она уже не так красива и молода. Она поблекла, хотя многое и сохранилось. А прошло не больше года! Как время меняет людей! И всё же он был рад, что свидание состоялось.

Глава 13

   Лука прожил у Луизы с неделю. Он вроде бы был всем доволен, но в глубине души чувствовал какое-то легкое неудовлетворение.
   Луиза, как он и говорил, расцвела, похорошела, улыбалась, но этого, казалось, было недостаточно для Луки. Его тянуло к ней, но возникало и ощущение фальши или обмана. Оно было размытым, неопределенным, но иногда он его присутствие чуть ли не осязал. Это часто приводило его не то чтобы в недоумение, а в некоторое расстройство. Он злился на самого себя.
   Лука уже не раз порывался предложить Луизе руку и сердце, но всякий раз откладывал разговор и объяснения на более позднее время.
   Он чувствовал, что Луиза ждет этого, надеется, глаза ее об этом говорили, но всё не решался. И лишь заставив себя, он всё же заговорил:
   — Дорогая, ведь я так и не признался, что приехал к тебе для создания семьи. Мне было неловко это предлагать тебе, особенно теперь, когда ты богата, а я, вложив последние деньги в хозяйство и это суденышко с товаром, остался без средств. И всё же я предлагаю тебе себя.
   — Как долго я ждала этого, милый! И что за глупости ты говоришь? Разве деньги могут так сильно влиять на наши чувства? Ты не представляешь, как я переживала, когда ты потерял память, и мне показалось, что свет померк. А потом гибель мужа, и я готова была расстаться с жизнью. Благо отец меня поддержал и удержал от рокового шага.
   — Но теперь мы опять вместе, милая! Ты согласна?
   — Конечно, любимый! Только назначь время. Думаю, что тянуть нам нет смысла.
   — Как хочешь, но я согласен с любыми твоими предложениями.
   Начались приготовления к свадьбе. Луиза с помощью отца и его друзей помогла выгодно продать товар, привезенный с Гваделупы. Теперь Лука был при деньгах, хотя они и не шли ни в какое сравнение с теми, что имела Луиза.
 
   Свадьбу сыграли через две недели. Луиза пригласила только близких родственников и друзей. Лука был рад этому. Он еще плохо себя чувствовал среди приличного общества богатых купцов, мешало и незнание голландского языка. Правда, почти все на острове хоть как-то, но понимали французский.
   — Дорогая, тебе не кажется, что твой папаша не очень рад нашему браку?
   — Пусть тебя это не беспокоит, любимый. Это наши дела, и не должны его касаться. Он хотел бы иметь зятем очень богатого человека, но и ты ведь не нищий. А с моим капиталом ты сможешь отлично управиться. Муж был у меня не из транжир и сумел подкопить немного. Проживем!
   — Мне радостно слышать такое, милая. Тебе обязательно надо будет посетить Гваделупу и посмотреть, как мы устраиваемся там. Надеемся, что через несколько лет будем достаточно богаты.
   — Не сомневаюсь, Люк. Так тебя называют французы?
   — Именно. Тебе не нравится?
   — Наоборот! Мне всё нравится у французов. Мы часто встречаемся, и я жалею, что родилась голландкой. Девушки у нас совсем не так красивы и привлекательны, как во Франции. Не находишь? — и она лукаво погрозила ему пальцем.
   — Нисколько! Во всяком случае, к тебе это не относится. А имя Люк мне и самому немного даже нравится. А я тебя буду называть Лиза. Не возражаешь?
   — Почему же, раз это нравится тебе, любовь моя!
 
   Они жили в доме Луизы. С судна их часто навещали, но в основном Яким, в надежде познакомиться с какой-нибудь приятной женщиной. Но ничего подходящего для себя Яким не нашел. Да, и тут с женщинами были неувязки. Их было мало.
   — Хорошо бы поехать к французам, — предложила Луиза, узнав от Луки причину плохого настроения Якима. — Он парень симпатичный, не бедняк и может рассчитывать на хорошую партию. И даже с приданым, пусть не огромным, но всё же.
   — Молодец! Ты просто клад, Лиза! — Лука был рад сменить обстановку этого дома и принял с радостью предложение жены. — Я немедленно отправлюсь на судно и обрадую друга.
   — Ты уверен, что там мне может повезти больше? — с недоверием спросил Яким.
   — Я ни в чем не уверен, но так считает Луиза. А она здесь прожила большую часть жизни и хорошо разбирается в таких делах. Поехали, чем черт не шутит!
 
   Лука с Якимом и Луизой пересекли остров на кабриолете, запряженном парой крепких коней. Дорога была отвратительной, но пейзажи вокруг восхищали. Это немного помогало переносить постоянную тряску на рытвинах и ухабах.
   Они проезжали красочные поместья с плантациями сахарного тростника, табака и ананасов. Широкие листья бананов восхитили Луку, и он поклялся, что и у себя на Гваделупе обязательно насадит такие же. Гористый остров был во многих местах покрыт тропическим лесом. Легкая дымка по утрам смягчала резкие краски зелени и цветов.
   Мариго, столица французской части острова, ничуть не уступала Филиппсбургу в чистоте улиц, но здесь было больше цветов, веселых улыбок, а женщины прогуливались в достаточно вызывающих нарядах, смело поглядывали на мужчин.
   — Да, женщины тут хороши! — не смог удержаться от восторженных восклицаний Яким.
   — Не спешите, молодой человек, — охлаждала его пыл Луиза. — Надо хорошенько присмотреться, порасспросить, выбрать как следует. А уж потом решать. Брак ведь очень серьезное предприятие в жизни. Тут желательно не ошибиться.
   — Но над нами не довлеют воля и желания родителей, дорогая, — заметил Лука, решив немного взбодрить друга.
   — Это не снимает с вас, мужчин, ответственности, — философски ответила та. — У меня имеются здесь несколько знакомых семей. Я вас познакомлю, и там вы, Яким, обязательно найдете ту, что вам нужна.
 
   После недельного пребывания в Мариго Яким уже присмотрел себе невесту.
   Она была дочерью состоятельного ремесленника, отвечала Якиму улыбками и слегка кокетничала. Яким был уже почти влюблен в девушку, но не решался на объяснения.
   — Придется мне взять на себя роль свахи, — вздохнула Луиза с притворным сожалением. — Надо же помочь другу моего слишком скромного мужа.
   Она весело засмеялась, показывая, что эта затея веселит и забавляет ее. Вскоре Луиза доложила жениху, что дело почти сделано.
   — Отец согласен, Яким. Мне пришлось немного приукрасить твою жизнь, но тебе нечего опасаться. Девушка не возражает, хотя и восторгом не отвечает. Да и что с нее взять, если она знает тебя не больше недели.
   — И что же?.. — краснея, спросил Яким. — Когда я смогу договориться окончательно? Мне много ждать не хотелось бы.
   — Смотрите, какой нетерпеливый! — смеялась Луиза. — Завтра же и пойдем в дом месье Тарана. Его зовут Туасон, а матушку — Эрминда. Хотя ты мог бы это и сам узнать, Яким, — напустила она на себя важный вид, надув губы.
   — Кое-что я и так знаю, Луиза, — буркнул Яким, и было видно, что он сильно волнуется и переживает.
   Месье Таран с супругой были рады побыстрее сплавить дочь. Доспевали еще две, но те могли немного подождать. А Можетта уже засиделась в девках в свои без малого восемнадцать лет.
   Яким удивился, что здесь принято заключать брачный договор, но согласился на это.
   — Мы люди предусмотрительные и расчетливые, господа, — разъясняла Луиза. — Всякое в жизни может случиться, всё надо предусмотреть, пока живы и в здравом уме. Потом будет легче всё оформлять…
   — Может, оно и так, однако мне это не по душе, — пробормотал Яким. — Но, как не раз говорил наш друг Назар, мы живем в другом мире, и надо подчиняться его законам.
   — Очень умно сказано, — бодро ответила Луиза. — Значит, всё устроится наилучшим образом. А Можетта приятная девушка, не правда ли?
   — Да, — согласился Яким. — Она мне понравилась еще раньше. Просто не думал, что всё так быстро может решиться. Это меня устраивает.
   Яким был приятно удивлен, что за Можеттой он получает приданого в тысячу экю. Это больше, чем он мог предположить или помечтать. Хотя он согласился бы взять жену и вовсе без приданого.
   Со свадьбой пришлось поторопиться. Времени было потрачено слишком много, и пора было возвращаться на Гваделупу, Но получилось так, что Яким уехал с Можеттой раньше. Попутное судно забрало их, а Лука и Луиза остались дома по причине ее недомогания и нездоровья.
   Только после отъезда Якима врач установил причину недомогания. Луиза оказалась беременной. Эта весть ошеломила Луку. Он был и рад, и обескуражен неожиданностью, свалившейся на него. Видно было, что он не был готов к такому быстрому изменению всей своей жизни.
   — И всё же я настаиваю на переезде на Гваделупу, дорогая, — говорил Лука.
   — Любимый, посуди сам, — возражала Луиза. — Здесь всё налажено, есть врач, и уход будет намного лучше, чем у тебя. К тому же я поняла, что вы живете все в одном доме. Это очень неудобно, милый. Нам нужен отдельный дом. А это долгое дело.
   — Но мне нужно быть там, Лиза!
   — Согласна, милый. Поезжай на месяц. Потом приедешь, привезешь товар и будешь пополнять доход семьи. И польза будет, и разлука не столь длительна. Я переживу, дорогой. И понимаю, что надолго свое дело бросать никак нельзя.
   После долгих переговоров доводы Луизы победили. Лука согласился ехать один, обещая через месяц с небольшим вернуться.
 
   Судно ушло на юг, Луиза осталась тосковать одна, а у Луки опять начались мучительные размышления, причину которых он еще не осознал.
   И сразу же по выходу в открытое море сильный юго-восточный ветер стал неудержимо сносить судно на запад. Шторм так и не разразился, но удерживать нужный курс было невозможно.
   Самюэль не отходил от румпеля, постоянно подправлял паруса. То зарифливал, то брал на гитовы, то поворачивал реи, но снос судна на запад остановить не смог. И наконец к вечеру сказал Луке:
   — Люк, я ничего не могу поделать. Мы неуклонно смещаемся к западу. Что прикажешь делать?
   Лука внимательно рассматривал карту этого района, добытую у голландских купцов, долго раздумывал и молвил:
   — Мучить людей нет смысла. Иди в крутой бакштаг. Так мы быстро дойдем до Санта-Круса и там переждем противный ветер. Да и поторговать будет возможность. К тому же и знать острова не помешает. А так мы только измучим и себя, и людей. Их у нас и так мало.
   — Как скажешь, хозяин, — улыбнулся старый рыбак.
 
   Судно пошло с попутным ветром. Качка уменьшилась, люди вздохнули с облегчением. А Лука всё раздумывал, как использовать это с толком.
   Утром он вышел на палубу. Ветер был свеж, но казался тише вчерашнего. В море ходили большие пологие волны. А на горизонте белели паруса.
   Через час паруса приблизились. Судно явно шло на сближение. Самюэль забеспокоился.
   — Что-то не нравятся мне эти паруса, хозяин. Слишком явно идут на нас.
   — Уйти мы всё равно не сможем. Груз у нас не тот, который может заинтересовать пиратов, подождем, что будет дальше.
   Вскоре с парусника донесся звук выстрела. Это могло означать лишь одно.
   — Самюэль, ложись в дрейф. Иначе нас расстреляют.
   В четверти мили от них парусник лег в дрейф, большая шлюпка наполнилась вооруженными людьми, явно пиратами.
   Лука внимательно рассматривал в подзорную трубу эту шлюпку. Всё говорило о том, что это настоящие пираты. Тоска и отчаяние охватили душу. Он быстро ушел в каюту и постарался спрятать подальше несколько сотен монет.
   Пираты весело вскарабкались на борт суденышка. Главарь этой шайки заговорил на французском:
   — Что за груз в трюме? Есть ли ценности? Выкладывай, — кричал главарь, с разочарованием разглядывая надстройки.
   — Прошу простить старика, — лепетал Самюэль, заикаясь. — Вряд ли вас заинтересует наш груз, господин. Смотрите сами. Можете спросить у хозяина, — и указал на Луку.
   — Так вы французы? Откуда?
   — Вы правы, господин. Мы с Гваделупы. Туда и возвращались, да противный ветер не позволил. Пришлось идти к Санта-Крусу. Рассчитывали расторговаться.
   — Интересно! Ладно, пока ничего не трогайте! — обернулся он к своим матросам. — Хочу взглянуть на бумаги. Пошли в каюту, — махнул он рукой Самюэлю и Луке. — Если всё в порядке, то плывите себе спокойно.
   Они спустились в крохотную каютку Луки. Тот достал из ящика бумаги. Самюэль выставил бутылку рома и стаканы. Разлил.
   — Что делали на Сен-Мартене? — спросил главарь.
   — Тут слишком личные причины, месье, — проговорил Лука. — Я ехал к невесте.
   — Где же она?
   — Осталась на острове. Она беременна и не может путешествовать на таком маленьком судне, месье.
   — Ты голландец? Говоришь с сильным акцентом.
   — Сожалею, но я не голландец, — тихо ответил Лука. — Я… из Польши. Слыхали про такую державу?
   — Польша, Польша, — в раздумье промычал пират. — Вроде слыхал. Где-то на севере, не так ли. Там еще морозы зимой страшные. Точно! Вспомнил! И как ты вдруг оказался здесь?
   — Нанялись воевать против Испании, да в плен попали. Потом французы нас захватили и посадили на каперский корабль.
   — О, так мы почти коллеги! Интересно, разрази меня молния! И кто был капитаном этого капера?
   — Эсеб де Казен, месье. Слыхали?
   — Казен, Казен… Вроде слыхал. Он не плавал в этих водах?
   — Года полтора или больше мы стояли на Тортуге.
   — Точно! Вспомнил! И где он теперь?
   — Никто с тех пор его не видел и не слышал. Команда высадила его в шлюпку вместе с несколькими людьми.
   — Бывает. Нахапал, значит, без меры.
   — Что-то в этом роде, месье, — ответил Лука. Он опасался, что пират рассвирепеет, но этого не произошло. Тот лишь отхлебывал ром и рассеянно просматривал бумаги.
   — Но вот что странно, хозяин. Откуда у тебя его королевский патент на каперство? И где то судно?
   — Это просто, месье, — заволновался Лука. — Почти все французы решили возвращаться домой, а казаки договорились уже оттуда добираться на родину.
   — Постой! Что еще за казаки? Кто это?
   Лука пространно объяснял пирату всё это, тот внимательно слушал, кивал и хмыкал, потягивая ром. Особенно его заинтересовали сведения о Назаре. И он промолвил со смешком:
   — Интересно, интересно! Я ведь тоже учился в Сорбонне. И тоже несколько лет назад сбежал от тамошних ханжей и задавак-профессоров. И не жалею. Возможно, мы даже встречались, хотя не припоминаю, что там были студенты из Польши.
   — Вообще-то не из Польши, а из Киева, месье, а это не одно и то же.
   — Что это еще за Киев, позволь спросить?
   — Это столица когда-то могущественного государства, павшая при нашествии татар. И она до сих пор никак не восстановит своих прав, месье.
   — Значит, вы слабы в коленках, парень! Скажи, а ты не слышал там, на Сен-Мартене, некоего Тарана? Был у меня года три назад приятель. Мастер на все руки!
   — Таран? Не Туасон ли? — изумился Лука.
   — Он самый! Значит, ты с ним встречался? Интересно! Вот чертяка! Всё же устроил себе спокойную жизнь! Всегда стремился к этому. Ну и как он там?
   — Выдал дочь за моего друга. Несколько дней назад. Они ушли на Гваделупу.
   — Интересно! Я знал, что у него есть дочка. Еще по прошлым делам. Не ожидал от Тарана такой прыти! Ха-ха! И как у него?
   — Мне показалось, что хорошо. Солидная семья, дочери растут.
   — Погоди! Какие дочери? У него была только одна! Наверное, жену с потомством взял! Вот шустряк! Ну, молодец! Надо бы заглянуть к нему как-нибудь! Ха-ха!
   Пиратский главарь от души веселился, пил ром и балагурил. Потом посерьезнел и сказал:
   — Интересно мы поговорили! Но пора и честь знать. Ухожу. Тебе повезло, что встретил именно меня. Постарайся другим не попадаться. И говори, что ты друг Алавуана. Меня в этих водах многие знают. И счастливого плавания! Берегись, такое малое судно не выдержит даже небольшого шторма.
   Алавуан приветливо махнул рукой, спустился с матросами в шлюпку и отвалил.
   — Фу! — облегченно вздохнул Самюэль. — Пронесло! Счастье, что оказался француз! Могло бы быть намного хуже.
   — Хвала Всевышнему, что не случилось худого! — воздел руки к небу Лука.
 
   До Санта-Круса они добрались после полуночи. Редкие огоньки показали, что до острова остается не более шести-семи миль.
   — Ложимся в дрейф, Люк, — разбудил Луку Самюэль. — Остров перед нами.
   — Хорошо, Самюэль. Ложись отдохни.
   Утром подошли к поселению. Домики числом где-то с сотню с моря выглядели живописно, привлекательно и мирно. Кокосовые пальмы трепались на ветру, в бухточке не видно было кораблей, а в море белели паруса рыбачьих лодок и баркасов.
   Жители встретили французов настороженно, без подношений и с оружием в руках.
   Выяснилось, что поблизости шныряют английские и французские пираты, и испанские поселенцы готовились к отпору. Но малое суденышко не возбудило особого беспокойства.
   С трудом объяснившись, Самюэль, немного знавший испанский, договорился об обмене части товаров на десяток чернокожих рабынь. Лука посчитал это выгодной сделкой и был доволен.
   К вечеру погрузили воду и дрова, разместили рабынь на палубе и утром с большим трудом вышли в море под одним косым парусом на бизань-мачте.
   — Можно рассчитывать, что ветер вскоре изменится, — промолвил Самюэль, пристально вглядываясь в небо. — Думаю, что к полудню мы сможем поставить все паруса.
   — Хорошо бы послать матроса на марс. Пусть глядит за чужими парусами. Пораньше углядим пирата, побыстрее можно будет смотаться, — Лука озабоченно оглядывал горизонт в подзорную трубу.
   — Это можно, Люк.
 
   Как и говорил Самюэль, после полудня задул ветер с востока. Поставили паруса, судно грациозно накренилось и побежало на юго-восток, к Наветренным островам.
   Однако перед заходом ветер снова поменялся. Задул с севера, постоянно поворачивая на западный.
   — Очень хороший ветер, Люк, — довольно говорил Самюэль. — И закат благоприятную погоду обещает. Продержится такой пару дней, и можно считать себя в безопасности, — и он что-то прошептал себе под нос.
   Утром небо было чистое, ветер почти западный, волнение малое, а ход суденышка составлял более пяти узлов.
   Негритянки боязливо жались друг к другу, поглядывали на трех негров-матросов с надеждой. Те уже давно пытались заговаривать на своем наречии, но женщины не понимали их, хотя и относились к этим попыткам достаточно благосклонно.
   — Что, ребята, выбираете себе спутниц жизни? — с улыбкой спросил Лука. Негры заулыбались, просительно глядели на господина, на женщин, а Лука неожиданно сказал Самюэлю:
   — Попробуй растолковать этим несчастным, чего хотят наши черные матросы.
   Когда негритянки уразумели, что и как, поднялся оживленный гомон и раздавались даже жидкие смешки. А Лука обратился к неграм-матросам:
   — Выбирайте себе жен и с помощью капитана договаривайтесь с женщинами. Только без принуждения. Всё должно быть по согласию. Вы поняли?
   Негры восторженно осклабились, благодарили, кланялись и несмело подступали к Самюэлю, прося помочь им. Тот вопросительно глянул на хозяина, Лука согласно кивнул и ушел в тень паруса, вытирая обильный пот с шеи.
   Самюэль быстро договорился и двумя молодыми женщинами. Матросы возбужденно смеялись, тащили негритянок за собой, торопили, а Лука заметил строго:
   — Вначале надо обвенчаться, ребята. Так что подождите, если только сами женщины не согласятся с вами переспать.
   Лука погрозил неграм пальцем, усмехнулся. К нему подошел Колен и спросил:
   — Люк, а мне можно выбрать себе женщину? Уж больно я тоскую без них.
   — Ты серьезно? Как тебе такое пришло в голову? И ты согласен соединить свою жизнь с таким страшилищем?
   — А что? Не все они такие уж и страшные. Вон, глянь-ка на ту, в синей кофте. Вполне прилично выглядит.
   Лука думал недолго. Он понимал, что в этих местах найти белую женщину трудно. И потому ответил с некоторой неохотой:
   — Раз так, то я согласен. Иди и бери, но обещай, что бракосочетание обязательно устроим.
   — Какой же ты правильный, Люк, ну да ладно, я готов и на это. Хватит жить без двора, без кола. Денег у меня на прожиток немного имеется, да и доля в хозяйстве есть. Проживем! Хуже не будет.
   — Что ж, Колен, поздравляю тебя с поворотом в жизни. Отстроишь себе дом и будешь плодить детей. Я слыхал, что негритянки — плодовитые бабы.
   Колен улыбнулся, вздернул брови и пошел к женщинам. Взял за руку одну, ту самую, в синей кофте, отвел ее в сторону, к Самюэлю, сказал решительно:
   — Растолкуй ей, что я намерен взять ее себе в жены, Самюэль.
   — Прямо-таки в жены?! Иначе не надумал?
   — А чего тут думать? И тебе бы посоветовал, но могу и подождать, пока у меня жизнь наладится. И обязательно спроси, я ей нравлюсь хоть немного?
   Капитан долго говорил с негритянкой, пока та поняла, что от нее хотят. Она потупилась, долго молчала, а потом взглянула на Колена и молча кивнула в знак согласия.
   — По этому поводу я устраиваю сегодня вечером небольшой пир! — весело объявил Лука. — Самюэль, объясни негритянкам, что и они будут участницами. Пусть готовят еду. А то наш Жан вовсе забегался тут один.
 
   К вечеру зарифили паруса, установили на палубе на досках еду и питье. Негры стеснялись, но после уговоров постепенно осмелели и набросились на вареное мясо, добытое на Санта-Крусе, на фрукты и кашу из маиса, приготовленную с маслом и рыбой.
   — Через два дня будем дома, и нечего скупиться на еду! — провозгласил Лука, который и сам с аппетитом уплетал мягкое ароматное мясо и бананы.
   Слегка захмелевшие, моряки и негритянки пустились в пляс под аккомпанемент самодельных трещоток, дудок и наполненных камушками калеба-сов. Было весело, и Луке показалось, что этим чернокожим так мало надо, чтобы скрасить рабскую жизнь. Немного внимания, побольше хорошей еды, поменьше побоев и изнурительного труда.
   На следующий день к вечеру Самюэль объявил, что завтра судно придет на Гваделупу.
   — Точнее не могу сказать, но то, что завтра, обещаю точно, — заверил капитан.
   — Откуда такая уверенность? — спросил Лука.
   — Мы прошли Монтсеррат час назад, Люк. Ты просто не заметил. Он едва виднелся на горизонте. Значит, до Гваделупы совсем близко. Каких-то сорок миль, если не меньше. Если ветер не утихнет, то можно ожидать, что остров увидим утром.