Страница:
— Интересно, что с нами будут делать? — задавал себе вопрос Яким. — Может, отпустят домой? Я бы согласился.
— А на какие шиши ты бы это сделал, хлопец? — поинтересовался Лука. — Мы теперь голые, как церковная мышь. Вся наша прежняя добыча перекочевала в другие карманы и кошели.
— А хоть бы и так! — воскликнул Рядно. — Я согласен с Якимкой. Доберемся!
— Черта с два вы доберетесь! Кругом война, разбойники, множество земель и владений, через которые придется пробираться. И всюду будут ждать тебя с ножом или топором. Или капитан с вербовочным листом.
— Думаешь повременить, Лука? — спросил Макей. — Деньжат поднакопить?
— С деньгами дела у нас всех плохи, дядько Макей. Дело в другом. Хорошо бы подучиться языку. Иначе загремим в первом же селении. Ну и, конечно, добыть хоть малость грошей. Все наши накопленные гроши пропали, так что следует подумать, как это дело решить, казаки.
— И что ты надумал, Лука? — спросил Омелько почти безразлично.
— Думаю, что в следующем плавании мы будем получать наравне со всеми. И с добычи часть будет. Вот так и наскребем, коль пить на берегу не станем. Трудно, но другого выхода я не вижу, казаки.
Такие разговоры теперь происходили частенько.
Судно ремонтировалось, большая часть матросов ушла по домам, а казакам приходилось работать постоянно, осваивая и плотницкие, и такелажные работы. А с погрузками они управлялись с первых дней пребывания на судне.
Море часто штормило. Туманы плотной ватной завесой окутывали и порт, и город, и море. Редкое судно отваживалось выйти в море.
Каждое воскресенье казаки выходили в город, рыскали в поисках простой работы, иной раз находили ее, получая гроши. Но они поставили перед собой цель и теперь старались осуществить ее.
— Казаки, я придумал, как нам получше разведать местность, — воскликнул в один из зимних дней Лука.
— Ну-ка, хлопец, выкладывай свою думку, — тут же откликнулся Терешко. — Послушаем молодика.
— К нам часто привозят материал откуда-то издалека. Вот бы подрядиться нам туда ездить и работать, и узнаем много интересного. Разведаем, что и как.
— Ничего интересного, — ответил Терешко.
— Не скажи, — запротестовал Омелько. — Я согласен с Лукой. Он дело сказал.
— Верно, Омелько, — поддержал и дядька Макей. — Будем проситься на эту работу. Андрейко, будешь нашим толмачом и посредником. А потом и участником.
— Так и Лука уже хорошо понимает их язык. Говорит плохо, но понимает.
— Еще лучше, — воскликнул Михай оживленно. — Вдвоем сподручнее.
— Чего галдите! — остановил заговорщиков Яцко недовольно. — Еще ничего не сделано, а вы уже делите шкуру неубитого медведя! Погодите малость!
Но идея многим понравилась. Уже через неделю хозяин, а потом и главный артельщик из французов посчитали, что им выгоднее не тратить время на плохо оплачиваемую работу, а переложить ее на казаков. Тем всё равно деваться было некуда.
И вскоре пятерых казаков отправили верст за двадцать на склад древесины. С ними поехал на подводах помощник владельца склада. В среду, чтобы успеть до воскресенья, отправились в дорогу.
Капитан даже разрешил им взять с собой два пистолета и короткие абордажные сабли и тесаки. Дороги были небезопасными.
Шесть телег, запряженных каждая парой тяжелых коней, катились по грязи дорог, а казаки с любопытством взирали на серые холмы медленно проплывающих пейзажей.
Андрейка сидел с французом и расспрашивал о дорогах, о войне, о городах и замках. Тот был доволен, что его отвлекали от томительного созерцания унылого зимнего дня, и болтал без умолку, тем более что Андрейка угощал того специально захваченным для этого случая вином из крохотного бочонка.
В деревнях, через которые проезжали, Лука и еще один казак — Иванко, старательно расспрашивали жителей о дорогах и живности, особенно о конях.
После благополучного возвращения в порт казаки устроили совет прямо на палубе в воскресенье, благо день выдался теплым и не по-зимнему солнечным.
— Что можно сказать, казаки, — начал Лука. — Я по дороге много думал и прикидывал. Примерно верст на сто с гаком мы уже кое-что разузнали. Я даже запомнил некоторые, самые большие города. Это Лилль, Дуэ, Монс, а дальше уже Бельгия. Что за страна — я не знаю, но мы давно о ней слышали. Вроде бы там война идет между Францией и Испанией. Так что нам туда нет смысла соваться. И я успел разузнать о другой дороге. Это вдоль границы Франции, где легко можно встретить и своих или союзников. На юго-восток, казаки. Собственно, в те земли, где мы и промышляли когда-то.
— Лука, сынок! — растроганно проговорил Макей. — Ты словно пан говоришь! Не всякий сотник так смог бы сказать!
— Да уж! — Терешко одобрительно покивал головой. — А что узнали про коней?
— С конями дело хуже, Терешко, — ответил Лука. — Вот и Андрейко постоянно спрашивал. Мало здесь коней. Но с десяток выкрасть можно, а там, продвинувшись дальше, может быть, и больше достанем.
— Мы всё о дорогах, — заметил Яким, — а как без оружия нам всё это проделать?
— Оружие можно достать прямо здесь, друже. Мы же знаем, что в погребке на борту хранятся английские мушкеты, что захватили на море. И припас к ним на судне имеется. Вон у нас и умелец по чужим замкам есть, — и он бросил взгляд на длинномордого казака с рыжими усами и клочковатой бородой. — Скажи, Савко, сможешь открыть два замка в погребец?
— Дело нехитрое, казаки. Да охрана же имеется.
— Это не беда. С этим справиться можно. Вина добудем, подпоим и помаленьку выберем, что нам нужно и сколько. На худой конец можно и по голове…
— Это в крайнем случае, — бросил Терешко и добавил, глянув на Луку: — Попробуем без этого. Нам ни к чему раньше времени поднимать шум.
— Казаки, главное — не спешить, — вставил Лука. — Всё делать по уму и с расчетом на успех. Наверняка. Подготовиться и разом исполнить.
— Казаки, а что, если морем, а? — спросил Губа. — Большую лодку или малое судно захватить намного легче, я думаю. И лошадей не надо.
— И куда ты в море денешься? — неприязненно спросил Терешко. — Кругом рыщут и испанцы, и англичане, и французы. Вмиг добьют. На море мы плохие вояки, да и уйти труднее. Всё видно.
— Терешко правильно говорит, — отозвался Лука. — Море не для нас.
— О море и думать нечего, казаки! — это Макей пробасил из дальнего угла, где сидел на бухте каната.
— Будем придерживаться земли. Она ближе к нам, — согласился Яким Рядно.
А зима перевалила за середину. Приближался февраль, и работы на судне шли к завершению.
Казакам удалось еще два раза съездить на подводах за материалами, как эти работы закончились. Но и этого оказалось достаточно, чтобы пополнять свои познания о ближайших городах и дорогах.
— Казаки, думаю, что следует нам поторопиться, — заговорил Лука уже в первых числах февраля. — Можем скоро выйти в море, тогда всё, пиши пропало.
— Может, и так, — согласился Губа. — А у нас только восемь мушкетов с огневым припасом. Лука дело говорит.
— Савко, сегодня же ночью достанешь еще оружия, — приказным тоном заметил Макей. — Чем черт не шутит. Вполне могут скоро в море выйти.
Савко согласно кивнул, затянулся дымом и сплюнул в воду через борт.
— Как бы наши схоронки не нашли, — тревожно молвил Михай. — Тогда всё пропадет, казаки.
— А ты не каркай! — озлился Лука. — Время не то, чтобы такое говорить.
Ночью Савко с Якимом Штаны принесли еще шесть мушкетов с припасом. Их спрятали в трюме, специально устроив для этого нишу и зашив досками вдоль бортов. Порох распределили по многим местам, сохраняя его сухость.
— Дня через три-четыре можно будет бежать, казаки, — предложил Лука.
— Лучше в воскресенье, — заметил Макей. — Будет церковный праздник, и мы с корабля можем легко уйти на берег. Это не вызовет подозрений, и нас не хватятся до утра.
— Верно, — согласился Лука. — Так и сделаем. Одной большой шлюпки нам хватит. Осталось добыть сабли. Савко, за тобой дело.
Тот по обыкновению молча кивнул.
Ночью он благополучно добыл одиннадцать сабель, шесть шпаг да еще четыре пистолета. Этого было мало, но на большее времени уже не хватало. Отложили на следующую ночь.
К вечеру ветер задул с севера. Похолодало. Потом повалил мокрый снег, море зашумело, ветер засвистел в снастях. И хоть бухта была достаточно удобной и безопасной, но и в ней волна постепенно повышалась. Качка всё увеличивалась.
Боцман и трое матросов, что находились постоянно на борту, подняли казаков, и они всю ночь закрепляли брезент, шлюпки, пушки, крепили якоря дополнительными канатами, следили за такелажем, готовые тотчас исправить повреждения.
— Черт! Теперь уже не добраться до погребца! — Ругался Лука.
— Что ж делать?! Этак мы всё провороним, — волновался Омелько.
— А чего ждать? Связать матросов с боцманом и тикать!
— Опасно в такой ветер, — охладил пыл друзей Макей. — Погода такая, что в поле за час околеешь или с дороги собьешься. Одежонка-то у нас какая?
— Вот дьявольщина! Скоро воскресенье, а мы можем тут застрять! Сколько этот ветер продлится? — Лука скрипнул зубами в бессильной злобе.
А ветер всё свирепел. Лишь в последние часы воскресенья он стал незначительно слабеть и менять направление.
— Как назло, лишь в воскресенье стал утихать! — кипятился Лука. — Придется ждать следующего воскресенья. Но тогда не будет праздника!
— Посмотрим, — бросил зло Рядно. — Может, Бог со всеми святыми угодниками и помогут нам. Потерпим. Всё одно в такую погоду далеко не уйдешь. Макей верно заметил.
А в пятницу на судно вскарабкался капитан с двумя офицерами и четырьмя матросами. Оглядел судно, расспросил о чем-то боцмана, бросил придирчивый взгляд на казаков, отдал какие-то распоряжения. Боцман взял двух матросов и отвалил в город.
Казаки переглянулись. В их глазах метался не то чтобы страх, но неуверенность и острое недовольство и отчаяние.
— Дотянули! — зловеще прошептал Лука, хотя никто из французов его понять не мог. — Конец!
— Погоди ты психовать! — одернул того Губа. — Ничего еще не известно. Посмотрим, что происходит.
— Тут и смотреть нечего, — огорченно молвил Лука. — Я слышал, как капитан намекал, что в воскресенье уходим в море. Сам слышал.
— Тогда нечего терять время! — Терешко рубанул воздух ладонью. — Хватаем оружие, перебьем всех тут — и на шлюпку.
— Шлюпка-то ушла, Терешко, — остановил того Петро. — На чем переправимся? На малой лишь половина уместится. Думай башкой!
— Можно перебить тут всех, подойти к причалу и высадиться, — неуверенно и смущенно проговорил Яким Штаны.
— Мы не сможем сами этого сделать. А с берега сразу поймут, что на борту что-то неладное, — ответил Лука. — Наверное, придется ждать более удобного и благоприятного момента. Судьба!
Казаки послушали юношу и как-то сразу приуныли и притихли. А тут еще на палубу вышел капитан с пистолетами за кушаком, со шпагой на боку. Он подозрительно глянул на кучку казаков, помолчал и потом спросил, медленно произнося слова:
— Что приуныли, ребята? Скоро кончается ваше сидение. В море добудем призов, и сможете идти на все четыре стороны. Радуйтесь!
Казаки загомонили. Многие мало что поняли из слов капитана, и остальные торопливо разъясняли им.
Капитан подождал, пока утихнут разговоры, и продолжал:
— Надеюсь, вы уже достаточно понимаете мой французский? Значит, меньше будет недоразумений. Воины вы отличные, а вот матросы еще не очень. Придется поднатужиться, ребята. Вы теперь равноправные матросы каперского судна и добычу свою получите согласно договору. Так что молитесь своему Богу и просите удачи и благословения! За дело, ребята!
Казаки молча кивали чубатыми головами. Некоторые тихо переспрашивали у соседей.
Новые корсары только недавно поняли, что такое каперское судно. И Лука старательно разъяснял товарищам:
— Есть королевская бумага, которая разрешает топить, грабить неприятельские суда. За это владелец судна получает девяносто процентов добычи, отдавая в казну только десять.
— А чего ж матросы получают так мало? — недоверчиво спросил Рядно.
— Им причитается лишь одна или две доли с добычи, а капитану и офицерам по несколько. Да и владелец судна получает много. Он же снаряжает его, а это стоит дорого. А у нас и владелец, и капитан в одном лице. Вот и богатеет, казаки.
Те с сомнением чесали затылки, хмыкали, додумываясь до смысла услышанного.
— Ты вот скажи мне, Лукашка, — повернул люльку к молодому казаку Макей, — я слыхал, что есть еще какие-то пираты. А это что?
— Пираты грабят любые суда, а каперские — только определенного противника. Мы будем орудовать против испанцев и в отдельных случаях против англичан. Остальных мы не трогаем.
— А почему в прошлом плавании мы изничтожили всех англичан?
— Чтоб свидетелей не оставлять. Французы в плохих отношениях с ними из-за помощи Испании, но не воюют. Понял?
Старый казак скривил губы в понимающую гримасу, качнул головой. Что-то пробормотал себе в прокуренные усы.
Два дня спустя «Лис» отвалил, подняв якоря, и вышел в море.
Погоды стояли свежие, казаки и матросы мерзли, но работы было много и им было не до тепла. Море было неспокойно, опасность подстерегала за каждой волной. Никто не знал, куда направляется судно, тем более что солнце показывалось редко.
И всё же казаки смогли определить, что судно держит курс почти точно на запад. И матросы вскоре подтвердили это.
— Знаете, казаки, куда мы держим путь? — таинственно проговорил Лука.
— Ну и что? Будто мы знаем эти места, — недовольно буркнул Терешко. — Нас никто не спросил и спрашивать не собирается.
— Всё равно интересно, — немного обиделся Лука.
— Ладно, хлопец, говори, — разрешил Макей.
— Подслушал, что идем в какое-то Ирландское море. Что бы это могло быть?
— Тебе же сказали, что ничего мы тут не знаем! — бросил Терешко. — И чего ты кипятишься! Не наше это дело.
Но Лука больше не заговаривал, а вскоре матросы, плававшие много лет, рассказали, где и что это такое. И Лука обеспокоился, о чем и поделился с Якимом.
— Матросы говорят, что это море между каким-то большим островом и Англией. И говорят, что там очень опасно из-за большого числа кораблей.
— Где мы не пропадали, Лука, — философски ответил Яким. — Терешко прав, что не интересуется всем этим. Один ты вечно забиваешь себе голову требухой.
— Мне это интересно, Яким! И чего все против меня?
— Лучше скажи мне, почему мы вчера подняли английский флаг, когда заметили впереди судно?
— Наверное, капитан маскируется под англичан. Так легче избежать опасности. Он хитрый как лис.
— Недаром и судно у него называется «Хитрый Лис».
— Да уж. Будет ли нам удача от этого названия?
Недели через две, оставив мыс Лендс-Энд далеко по правому борту и в виду скалистых островков Силли по левому, «Лис» вышел в Ирландское море. Стояли туманные дни, судно медленно, трехузловым ходом шло на север. На бушприте и на марсах постоянно сидели впередсмотрящие. Они пялили глаза, вслушивались в звуки, стараясь определить встречное судно.
— Слева по курсу судно! — пронеслось от бушприта.
— Что за корабль? — рявкнул капитан, хватая подзорную трубу.
— Не могу определить, господин капитан! — Голос матроса был глуховат из-за плотного тумана. — Видимость плохая, господин капитан! Лишь колокол слышу!
Прошло томительных десять минут.
— Господин капитан! — донеслось с марса фок-мачты. — Судно двухмачтовое! Идет курсом на юго-восток! Сближается с нами, господин капитан!
— Приготовиться к бою! Соблюдать тишину! На марсе, сколько до судна?
— Чуть больше ста саженей, господин капитан! Идет узла три!
— Все на реи! Убрать паруса! Оружие к бою! Пушки зарядить картечью!
Вскоре и все остальные увидели контуры судна. Оно шло медленно, осторожно, и звук судового колокола постоянно носился в тумане.
— Канониры, наводи! Готово? Пали! — Прогрохотал залп. Дым густой пеленой заволок палубу, смешавшись с туманом. Вопли и ругань тут же пронеслись над тихими водами моря.
— Приготовиться к абордажу! — гремел голос капитана. — Сближаемся! Приготовить крючья! Багры и сети!
Суда были уже на расстоянии не более десяти саженей. Матросы стреляли из мушкетов и пистолетов. Крючья на линьках уже летели к судну, вгрызались в фальшборт. С десяток матросов с криками и воплями стягивали борта.
Кто-то из матросов, держа в зубах тесак, уцепившись за канат, пролетел между бортами и свалился на палубу вражеского судна, затеяв отчаянную рубку. Однако сопротивление почти не оказывалось. Англичане едва пытались отражать наскоки того смельчака, что перелетел к ним на борт.
А когда борта оказались стянутыми, волна матросов перескочила на вражеское судно, рубя всех не разбирая. Сопротивление было в момент подавлено. Палуба покрылась трупами, кровь ручьями стекала к бортам.
Последние защитники с поднятыми руками кричали о пощаде. Им рубили головы, всаживали в животы клинки. Азарт добытчиков захлестнул матросов.
Лука с чувством некоторого ужаса выглядывал с марса, где он устроился с арбалетом, пуская стрелу за стрелой. Картина бессмысленной резни была ужасна. Она холодила кровь, шевелила волосы на голове. И он пожалел, что оказался свидетелем столь жуткого зрелища. В свалке это сглаживалось общей и близкой опасностью и общим порывом.
Он слез по вантам. Крики, гвалт, вопли и беготня на захваченном судне захватила наконец и Луку. Он отбросил арбалет и бросился помогать матросам осматривать судно.
— Ферон! — донесся голос капитана. — Бери с десяток матросов и следуй за нами! Мы уходим!
Ферон, один из лейтенантов судна, быстро отобрал команду из десяти матросов. В нее попали только французы. Видимо, казакам еще не полностью доверяли.
Захваченное судно было небольшим, вооружено всего четырьмя малыми пушками. Да и те не были использованы при отражении нападения.
«Хитрый Лис» развернулся, сделав большой круг. Матросы обезьянами лазали по реям и вантам, распуская полотнища парусов. Суда сблизились, соединились буксирными канатами и двинулись на юг.
— Неужели идем домой? — спрашивал Яким Штаны.
— Думаю, что да, — ответил Лука. — Приз добыт, его надо доставить в порт, груз распродать, судно продать, а добычу разделить. Капитан ведь должен средства свои оставить дома. Стоит ли ему рисковать ими в море.
— А если встретим военный корабль?
— Это заботы капитана. Он должен думать. Два с лишним дня суда медленно продвигались в тумане, рискуя столкнуться с встречным кораблем или сесть на мель. Капитан почти не покидал полуюта и постоянно смотрел в подзорную трубу и спрашивал впередсмотрящих об увиденном.
Но вот туман разошелся, солнце засияло в небе. Капитан стал готовить инструменты для определения местонахождения судов.
Лука с интересом и любопытством следил за манипуляциями капитана. Очень хотелось подойти поближе и заглянуть на эти приборы. Но подходить к капитану было настрого запрещено.
Глава 6
— А на какие шиши ты бы это сделал, хлопец? — поинтересовался Лука. — Мы теперь голые, как церковная мышь. Вся наша прежняя добыча перекочевала в другие карманы и кошели.
— А хоть бы и так! — воскликнул Рядно. — Я согласен с Якимкой. Доберемся!
— Черта с два вы доберетесь! Кругом война, разбойники, множество земель и владений, через которые придется пробираться. И всюду будут ждать тебя с ножом или топором. Или капитан с вербовочным листом.
— Думаешь повременить, Лука? — спросил Макей. — Деньжат поднакопить?
— С деньгами дела у нас всех плохи, дядько Макей. Дело в другом. Хорошо бы подучиться языку. Иначе загремим в первом же селении. Ну и, конечно, добыть хоть малость грошей. Все наши накопленные гроши пропали, так что следует подумать, как это дело решить, казаки.
— И что ты надумал, Лука? — спросил Омелько почти безразлично.
— Думаю, что в следующем плавании мы будем получать наравне со всеми. И с добычи часть будет. Вот так и наскребем, коль пить на берегу не станем. Трудно, но другого выхода я не вижу, казаки.
Такие разговоры теперь происходили частенько.
Судно ремонтировалось, большая часть матросов ушла по домам, а казакам приходилось работать постоянно, осваивая и плотницкие, и такелажные работы. А с погрузками они управлялись с первых дней пребывания на судне.
Море часто штормило. Туманы плотной ватной завесой окутывали и порт, и город, и море. Редкое судно отваживалось выйти в море.
Каждое воскресенье казаки выходили в город, рыскали в поисках простой работы, иной раз находили ее, получая гроши. Но они поставили перед собой цель и теперь старались осуществить ее.
— Казаки, я придумал, как нам получше разведать местность, — воскликнул в один из зимних дней Лука.
— Ну-ка, хлопец, выкладывай свою думку, — тут же откликнулся Терешко. — Послушаем молодика.
— К нам часто привозят материал откуда-то издалека. Вот бы подрядиться нам туда ездить и работать, и узнаем много интересного. Разведаем, что и как.
— Ничего интересного, — ответил Терешко.
— Не скажи, — запротестовал Омелько. — Я согласен с Лукой. Он дело сказал.
— Верно, Омелько, — поддержал и дядька Макей. — Будем проситься на эту работу. Андрейко, будешь нашим толмачом и посредником. А потом и участником.
— Так и Лука уже хорошо понимает их язык. Говорит плохо, но понимает.
— Еще лучше, — воскликнул Михай оживленно. — Вдвоем сподручнее.
— Чего галдите! — остановил заговорщиков Яцко недовольно. — Еще ничего не сделано, а вы уже делите шкуру неубитого медведя! Погодите малость!
Но идея многим понравилась. Уже через неделю хозяин, а потом и главный артельщик из французов посчитали, что им выгоднее не тратить время на плохо оплачиваемую работу, а переложить ее на казаков. Тем всё равно деваться было некуда.
И вскоре пятерых казаков отправили верст за двадцать на склад древесины. С ними поехал на подводах помощник владельца склада. В среду, чтобы успеть до воскресенья, отправились в дорогу.
Капитан даже разрешил им взять с собой два пистолета и короткие абордажные сабли и тесаки. Дороги были небезопасными.
Шесть телег, запряженных каждая парой тяжелых коней, катились по грязи дорог, а казаки с любопытством взирали на серые холмы медленно проплывающих пейзажей.
Андрейка сидел с французом и расспрашивал о дорогах, о войне, о городах и замках. Тот был доволен, что его отвлекали от томительного созерцания унылого зимнего дня, и болтал без умолку, тем более что Андрейка угощал того специально захваченным для этого случая вином из крохотного бочонка.
В деревнях, через которые проезжали, Лука и еще один казак — Иванко, старательно расспрашивали жителей о дорогах и живности, особенно о конях.
После благополучного возвращения в порт казаки устроили совет прямо на палубе в воскресенье, благо день выдался теплым и не по-зимнему солнечным.
— Что можно сказать, казаки, — начал Лука. — Я по дороге много думал и прикидывал. Примерно верст на сто с гаком мы уже кое-что разузнали. Я даже запомнил некоторые, самые большие города. Это Лилль, Дуэ, Монс, а дальше уже Бельгия. Что за страна — я не знаю, но мы давно о ней слышали. Вроде бы там война идет между Францией и Испанией. Так что нам туда нет смысла соваться. И я успел разузнать о другой дороге. Это вдоль границы Франции, где легко можно встретить и своих или союзников. На юго-восток, казаки. Собственно, в те земли, где мы и промышляли когда-то.
— Лука, сынок! — растроганно проговорил Макей. — Ты словно пан говоришь! Не всякий сотник так смог бы сказать!
— Да уж! — Терешко одобрительно покивал головой. — А что узнали про коней?
— С конями дело хуже, Терешко, — ответил Лука. — Вот и Андрейко постоянно спрашивал. Мало здесь коней. Но с десяток выкрасть можно, а там, продвинувшись дальше, может быть, и больше достанем.
— Мы всё о дорогах, — заметил Яким, — а как без оружия нам всё это проделать?
— Оружие можно достать прямо здесь, друже. Мы же знаем, что в погребке на борту хранятся английские мушкеты, что захватили на море. И припас к ним на судне имеется. Вон у нас и умелец по чужим замкам есть, — и он бросил взгляд на длинномордого казака с рыжими усами и клочковатой бородой. — Скажи, Савко, сможешь открыть два замка в погребец?
— Дело нехитрое, казаки. Да охрана же имеется.
— Это не беда. С этим справиться можно. Вина добудем, подпоим и помаленьку выберем, что нам нужно и сколько. На худой конец можно и по голове…
— Это в крайнем случае, — бросил Терешко и добавил, глянув на Луку: — Попробуем без этого. Нам ни к чему раньше времени поднимать шум.
— Казаки, главное — не спешить, — вставил Лука. — Всё делать по уму и с расчетом на успех. Наверняка. Подготовиться и разом исполнить.
— Казаки, а что, если морем, а? — спросил Губа. — Большую лодку или малое судно захватить намного легче, я думаю. И лошадей не надо.
— И куда ты в море денешься? — неприязненно спросил Терешко. — Кругом рыщут и испанцы, и англичане, и французы. Вмиг добьют. На море мы плохие вояки, да и уйти труднее. Всё видно.
— Терешко правильно говорит, — отозвался Лука. — Море не для нас.
— О море и думать нечего, казаки! — это Макей пробасил из дальнего угла, где сидел на бухте каната.
— Будем придерживаться земли. Она ближе к нам, — согласился Яким Рядно.
А зима перевалила за середину. Приближался февраль, и работы на судне шли к завершению.
Казакам удалось еще два раза съездить на подводах за материалами, как эти работы закончились. Но и этого оказалось достаточно, чтобы пополнять свои познания о ближайших городах и дорогах.
— Казаки, думаю, что следует нам поторопиться, — заговорил Лука уже в первых числах февраля. — Можем скоро выйти в море, тогда всё, пиши пропало.
— Может, и так, — согласился Губа. — А у нас только восемь мушкетов с огневым припасом. Лука дело говорит.
— Савко, сегодня же ночью достанешь еще оружия, — приказным тоном заметил Макей. — Чем черт не шутит. Вполне могут скоро в море выйти.
Савко согласно кивнул, затянулся дымом и сплюнул в воду через борт.
— Как бы наши схоронки не нашли, — тревожно молвил Михай. — Тогда всё пропадет, казаки.
— А ты не каркай! — озлился Лука. — Время не то, чтобы такое говорить.
Ночью Савко с Якимом Штаны принесли еще шесть мушкетов с припасом. Их спрятали в трюме, специально устроив для этого нишу и зашив досками вдоль бортов. Порох распределили по многим местам, сохраняя его сухость.
— Дня через три-четыре можно будет бежать, казаки, — предложил Лука.
— Лучше в воскресенье, — заметил Макей. — Будет церковный праздник, и мы с корабля можем легко уйти на берег. Это не вызовет подозрений, и нас не хватятся до утра.
— Верно, — согласился Лука. — Так и сделаем. Одной большой шлюпки нам хватит. Осталось добыть сабли. Савко, за тобой дело.
Тот по обыкновению молча кивнул.
Ночью он благополучно добыл одиннадцать сабель, шесть шпаг да еще четыре пистолета. Этого было мало, но на большее времени уже не хватало. Отложили на следующую ночь.
К вечеру ветер задул с севера. Похолодало. Потом повалил мокрый снег, море зашумело, ветер засвистел в снастях. И хоть бухта была достаточно удобной и безопасной, но и в ней волна постепенно повышалась. Качка всё увеличивалась.
Боцман и трое матросов, что находились постоянно на борту, подняли казаков, и они всю ночь закрепляли брезент, шлюпки, пушки, крепили якоря дополнительными канатами, следили за такелажем, готовые тотчас исправить повреждения.
— Черт! Теперь уже не добраться до погребца! — Ругался Лука.
— Что ж делать?! Этак мы всё провороним, — волновался Омелько.
— А чего ждать? Связать матросов с боцманом и тикать!
— Опасно в такой ветер, — охладил пыл друзей Макей. — Погода такая, что в поле за час околеешь или с дороги собьешься. Одежонка-то у нас какая?
— Вот дьявольщина! Скоро воскресенье, а мы можем тут застрять! Сколько этот ветер продлится? — Лука скрипнул зубами в бессильной злобе.
А ветер всё свирепел. Лишь в последние часы воскресенья он стал незначительно слабеть и менять направление.
— Как назло, лишь в воскресенье стал утихать! — кипятился Лука. — Придется ждать следующего воскресенья. Но тогда не будет праздника!
— Посмотрим, — бросил зло Рядно. — Может, Бог со всеми святыми угодниками и помогут нам. Потерпим. Всё одно в такую погоду далеко не уйдешь. Макей верно заметил.
А в пятницу на судно вскарабкался капитан с двумя офицерами и четырьмя матросами. Оглядел судно, расспросил о чем-то боцмана, бросил придирчивый взгляд на казаков, отдал какие-то распоряжения. Боцман взял двух матросов и отвалил в город.
Казаки переглянулись. В их глазах метался не то чтобы страх, но неуверенность и острое недовольство и отчаяние.
— Дотянули! — зловеще прошептал Лука, хотя никто из французов его понять не мог. — Конец!
— Погоди ты психовать! — одернул того Губа. — Ничего еще не известно. Посмотрим, что происходит.
— Тут и смотреть нечего, — огорченно молвил Лука. — Я слышал, как капитан намекал, что в воскресенье уходим в море. Сам слышал.
— Тогда нечего терять время! — Терешко рубанул воздух ладонью. — Хватаем оружие, перебьем всех тут — и на шлюпку.
— Шлюпка-то ушла, Терешко, — остановил того Петро. — На чем переправимся? На малой лишь половина уместится. Думай башкой!
— Можно перебить тут всех, подойти к причалу и высадиться, — неуверенно и смущенно проговорил Яким Штаны.
— Мы не сможем сами этого сделать. А с берега сразу поймут, что на борту что-то неладное, — ответил Лука. — Наверное, придется ждать более удобного и благоприятного момента. Судьба!
Казаки послушали юношу и как-то сразу приуныли и притихли. А тут еще на палубу вышел капитан с пистолетами за кушаком, со шпагой на боку. Он подозрительно глянул на кучку казаков, помолчал и потом спросил, медленно произнося слова:
— Что приуныли, ребята? Скоро кончается ваше сидение. В море добудем призов, и сможете идти на все четыре стороны. Радуйтесь!
Казаки загомонили. Многие мало что поняли из слов капитана, и остальные торопливо разъясняли им.
Капитан подождал, пока утихнут разговоры, и продолжал:
— Надеюсь, вы уже достаточно понимаете мой французский? Значит, меньше будет недоразумений. Воины вы отличные, а вот матросы еще не очень. Придется поднатужиться, ребята. Вы теперь равноправные матросы каперского судна и добычу свою получите согласно договору. Так что молитесь своему Богу и просите удачи и благословения! За дело, ребята!
Казаки молча кивали чубатыми головами. Некоторые тихо переспрашивали у соседей.
Новые корсары только недавно поняли, что такое каперское судно. И Лука старательно разъяснял товарищам:
— Есть королевская бумага, которая разрешает топить, грабить неприятельские суда. За это владелец судна получает девяносто процентов добычи, отдавая в казну только десять.
— А чего ж матросы получают так мало? — недоверчиво спросил Рядно.
— Им причитается лишь одна или две доли с добычи, а капитану и офицерам по несколько. Да и владелец судна получает много. Он же снаряжает его, а это стоит дорого. А у нас и владелец, и капитан в одном лице. Вот и богатеет, казаки.
Те с сомнением чесали затылки, хмыкали, додумываясь до смысла услышанного.
— Ты вот скажи мне, Лукашка, — повернул люльку к молодому казаку Макей, — я слыхал, что есть еще какие-то пираты. А это что?
— Пираты грабят любые суда, а каперские — только определенного противника. Мы будем орудовать против испанцев и в отдельных случаях против англичан. Остальных мы не трогаем.
— А почему в прошлом плавании мы изничтожили всех англичан?
— Чтоб свидетелей не оставлять. Французы в плохих отношениях с ними из-за помощи Испании, но не воюют. Понял?
Старый казак скривил губы в понимающую гримасу, качнул головой. Что-то пробормотал себе в прокуренные усы.
Два дня спустя «Лис» отвалил, подняв якоря, и вышел в море.
Погоды стояли свежие, казаки и матросы мерзли, но работы было много и им было не до тепла. Море было неспокойно, опасность подстерегала за каждой волной. Никто не знал, куда направляется судно, тем более что солнце показывалось редко.
И всё же казаки смогли определить, что судно держит курс почти точно на запад. И матросы вскоре подтвердили это.
— Знаете, казаки, куда мы держим путь? — таинственно проговорил Лука.
— Ну и что? Будто мы знаем эти места, — недовольно буркнул Терешко. — Нас никто не спросил и спрашивать не собирается.
— Всё равно интересно, — немного обиделся Лука.
— Ладно, хлопец, говори, — разрешил Макей.
— Подслушал, что идем в какое-то Ирландское море. Что бы это могло быть?
— Тебе же сказали, что ничего мы тут не знаем! — бросил Терешко. — И чего ты кипятишься! Не наше это дело.
Но Лука больше не заговаривал, а вскоре матросы, плававшие много лет, рассказали, где и что это такое. И Лука обеспокоился, о чем и поделился с Якимом.
— Матросы говорят, что это море между каким-то большим островом и Англией. И говорят, что там очень опасно из-за большого числа кораблей.
— Где мы не пропадали, Лука, — философски ответил Яким. — Терешко прав, что не интересуется всем этим. Один ты вечно забиваешь себе голову требухой.
— Мне это интересно, Яким! И чего все против меня?
— Лучше скажи мне, почему мы вчера подняли английский флаг, когда заметили впереди судно?
— Наверное, капитан маскируется под англичан. Так легче избежать опасности. Он хитрый как лис.
— Недаром и судно у него называется «Хитрый Лис».
— Да уж. Будет ли нам удача от этого названия?
Недели через две, оставив мыс Лендс-Энд далеко по правому борту и в виду скалистых островков Силли по левому, «Лис» вышел в Ирландское море. Стояли туманные дни, судно медленно, трехузловым ходом шло на север. На бушприте и на марсах постоянно сидели впередсмотрящие. Они пялили глаза, вслушивались в звуки, стараясь определить встречное судно.
— Слева по курсу судно! — пронеслось от бушприта.
— Что за корабль? — рявкнул капитан, хватая подзорную трубу.
— Не могу определить, господин капитан! — Голос матроса был глуховат из-за плотного тумана. — Видимость плохая, господин капитан! Лишь колокол слышу!
Прошло томительных десять минут.
— Господин капитан! — донеслось с марса фок-мачты. — Судно двухмачтовое! Идет курсом на юго-восток! Сближается с нами, господин капитан!
— Приготовиться к бою! Соблюдать тишину! На марсе, сколько до судна?
— Чуть больше ста саженей, господин капитан! Идет узла три!
— Все на реи! Убрать паруса! Оружие к бою! Пушки зарядить картечью!
Вскоре и все остальные увидели контуры судна. Оно шло медленно, осторожно, и звук судового колокола постоянно носился в тумане.
— Канониры, наводи! Готово? Пали! — Прогрохотал залп. Дым густой пеленой заволок палубу, смешавшись с туманом. Вопли и ругань тут же пронеслись над тихими водами моря.
— Приготовиться к абордажу! — гремел голос капитана. — Сближаемся! Приготовить крючья! Багры и сети!
Суда были уже на расстоянии не более десяти саженей. Матросы стреляли из мушкетов и пистолетов. Крючья на линьках уже летели к судну, вгрызались в фальшборт. С десяток матросов с криками и воплями стягивали борта.
Кто-то из матросов, держа в зубах тесак, уцепившись за канат, пролетел между бортами и свалился на палубу вражеского судна, затеяв отчаянную рубку. Однако сопротивление почти не оказывалось. Англичане едва пытались отражать наскоки того смельчака, что перелетел к ним на борт.
А когда борта оказались стянутыми, волна матросов перескочила на вражеское судно, рубя всех не разбирая. Сопротивление было в момент подавлено. Палуба покрылась трупами, кровь ручьями стекала к бортам.
Последние защитники с поднятыми руками кричали о пощаде. Им рубили головы, всаживали в животы клинки. Азарт добытчиков захлестнул матросов.
Лука с чувством некоторого ужаса выглядывал с марса, где он устроился с арбалетом, пуская стрелу за стрелой. Картина бессмысленной резни была ужасна. Она холодила кровь, шевелила волосы на голове. И он пожалел, что оказался свидетелем столь жуткого зрелища. В свалке это сглаживалось общей и близкой опасностью и общим порывом.
Он слез по вантам. Крики, гвалт, вопли и беготня на захваченном судне захватила наконец и Луку. Он отбросил арбалет и бросился помогать матросам осматривать судно.
— Ферон! — донесся голос капитана. — Бери с десяток матросов и следуй за нами! Мы уходим!
Ферон, один из лейтенантов судна, быстро отобрал команду из десяти матросов. В нее попали только французы. Видимо, казакам еще не полностью доверяли.
Захваченное судно было небольшим, вооружено всего четырьмя малыми пушками. Да и те не были использованы при отражении нападения.
«Хитрый Лис» развернулся, сделав большой круг. Матросы обезьянами лазали по реям и вантам, распуская полотнища парусов. Суда сблизились, соединились буксирными канатами и двинулись на юг.
— Неужели идем домой? — спрашивал Яким Штаны.
— Думаю, что да, — ответил Лука. — Приз добыт, его надо доставить в порт, груз распродать, судно продать, а добычу разделить. Капитан ведь должен средства свои оставить дома. Стоит ли ему рисковать ими в море.
— А если встретим военный корабль?
— Это заботы капитана. Он должен думать. Два с лишним дня суда медленно продвигались в тумане, рискуя столкнуться с встречным кораблем или сесть на мель. Капитан почти не покидал полуюта и постоянно смотрел в подзорную трубу и спрашивал впередсмотрящих об увиденном.
Но вот туман разошелся, солнце засияло в небе. Капитан стал готовить инструменты для определения местонахождения судов.
Лука с интересом и любопытством следил за манипуляциями капитана. Очень хотелось подойти поближе и заглянуть на эти приборы. Но подходить к капитану было настрого запрещено.
Глава 6
Месяц спустя пришли в порт Шербур. Надвигался шторм, а этот порт был самым близким.
Теперь они шли без буксирного троса. За время плавания призовое судно, пострадавшее от обстрела, немного отремонтировали.
Небольшой городок на полуострове Котантен имел довольно открытую бухту с небольшим молом и дамбой, отделявшей порт от моря.
— Знаешь, что я подслушал вчера, — шепнул Луке один из казаков по имени Максим, хорошо осваивавший язык, но предпочитавший притворяться непонимающим, чем сильно раздражал боцмана Стевенара.
— Разве ты так хорошо знаешь их разговор, Максимко?
— Ш-ш! Тише! Я не хочу этого показывать, но тебя я в этом переплюну, Лука. Так вот. Слышал я, как капитан говорит этому самому Реше, что ли, что будто бы намерен уйти к берегам Америки. Ты знаешь, что это такое? И далеко ли это?
Лука пожал плечами, помолчал, давая понять, что ничего не может ответить.
— Может, спросить у кого? Есть много матросов, что давно ходят в море. Они должны знать это.
— Только поостерегись лишних разговоров, — Максим посмотрел по сторонам.
— Ты уж лучше сам поостерегись, а то поглядываешь по сторонам так, будто заговор какой готовишь. Чего тут остерегаться? Но я послушаю тебя.
— Узнаешь, мне поведай, договорились?
Лука согласно кивнул и немного задумался. Потом подошел к матросам. Его принимали охотно. Он был незлобив, мало ругался и вид его был вполне миролюбивым. Он посидел на бухте каната, послушал разговоры. И тут ему повезло.
Он услышал, как один матрос упомянул Америку. Лука тут же спросил с интересом, подсаживаясь ближе:
— Берар, ты говоришь об Америке? Я кое-что о ней слышал, но ничего не знаю толком. И что это за земля такая — Америка?
— Ну и темнота ты, казак! Все об этом знают!
— Ты же знаешь, откуда мы прибыли сюда. Там ничего об этом не говорят.
— Ладно, дикий ты человек! Так и быть, поведаю тебе. Америка — это большой материк далеко на западе. Надо переплыть океан.
— И долго плыть через него? — не унимался Лука.
— По-разному, Лука. Иногда и двух месяцев не хватит. Как ветры да течения будут располагаться.
— И что там интересного?
— Там всё интересно, Лука-дикарь! Тепло, если будешь на юге. А в Канаде будет похолоднее, чем у нас. Снегу по грудь выпадает каждую зиму. И индейцы бродят по лесам, охотятся за скальпами белых людей.
— Кто это индейцы? И почему ты называешь каких-то людей белыми?
— Дурья голова! Индейцы — это тамошние дикари, а мы все для них будем белыми людьми. В отличие от них — краснокожих. У них цвет кожи немного красноватый.
— А что это ты сказал про охоту на каких-то ск… Не запомнил я.
— Ха-ха-ха! Ну и тупоголовый ты, казак! Ничего не знаешь! Скальп! Это кусок кожи с волосами, снимаемый победителем с головы убитого им воина.
— А зачем это им? — со страхом спросил Лука.
— От кровожадности, друг мой Лука, чтоб тебе лопнуть, нахлебавшись соленой воды в День Всех Святых! Ну и бестолочь! Вы видели таких, ребята? — повернулся Берар к товарищам.
Матросы весело смеялись, добродушно похлопывали Луку по спине, пыхали трубками и продолжали ржать от восторга.
Лука не стал обижаться. Он даже был согласен с этими бывалыми морскими бродягами. Они действительно многое знали, и ему стало еще интереснее поговорить с ними.
Лука поспешил к Максиму поделиться сведениями, которые он получил от матросов. Тот с удивлением и некоторым страхом поглядывал то на Луку, то на далекое море, накатывающее валы на берег. Судно качало.
И Лука вспомнил с отвращением, как он мучился первую неделю плавания. У него выворачивало все внутренности, он с трудом двигался, болела голова, а в ногах была такая слабость, что было страшно ходить по палубе.
Даже теперь, по прошествии нескольких месяцев, некоторые еще ощущали приступы морской болезни. Особенно в дни больших штормов, когда море качало судно на могучих валах и не было нигде спасения от этого кошмара.
— Даже страшно подумать, что мы можем уйти так далеко, Лука! — шептал Максим, вцепившись в рукав его куртки. — Как же тогда вернуться?
— Возвращаются же. Сотни кораблей ходят туда и обратно. И мы вернемся. Лишь бы денежек добыть достаточно.
— Тебе хорошо, Лука! — с горькими нотками в голосе протянул Максим. — А я только послушаю звон монет в кармане, так тут же охота их пропить.
— Как ты можешь столько пить? Меня начинает мутить от трех глотков. Батька говорил, что так было и с моим дедом по матери. Все сверстники и друзья смеялись над ним.
— Хмы! — неопределенно промычал Максим.
Ему было лет тридцать пять. Был он худ, жилист и черен. Его иногда дразнили турком, а он сильно обижался. И всё же признался по пьянке, что его бабка была татаркой, взятой когда-то в полон и выкупленной дедом.
Его немного плоский нос был широковат, но глаза смотрели с оттенком хитринки и редко надолго останавливались на одном месте. Мысли его постоянно вертелись вокруг богатства. Это была его мечта, и все знали об этом. Однако никто не верил в осуществление его стремлений. Он всё топил в водке и вине, и лишь длительное воздержание в походах, а теперь в плавании, сохранили его человеческий облик.
Надвигалось лето. Теперь казаки часто съезжали на берег и проводили много времени в тавернах и притонах, где спускали гроши на вино и баб и тешили себя одними мечтами о возвращении домой.
Лишь Макей почти не посещал кабаков. Он изредка довольствовался женским обществом и копил деньги на дорогу. К нему быстро примкнули Яким Рядно и Ермило Гулай. Они часто шептались, склонив головы над столом.
Казаки и смеялись над ними, и завидовали. Откровенно посмеивались и над Лукой, когда он пренебрежительно отзывался о проститутках.
— На кой черт они мне сдались!? — волновался он. — Мне без интереса продажная любовь. Я нахожу себе по душе и согласию. Это интереснее.
— Вот дурень! Да и хитрец! Хочет сохранить деньжата!
— Чего там сохранять? Я все их трачу на подарки моим девкам. Зато и удовольствие получаю не то, что вы! А здешние девки ласковые, если им понравиться. А я им нравлюсь. Шрам на щеке я уже научился прятать в бородке. А одна мамзеля даже гордилась тем, что у меня такой шрам. Просила бороду сбрить.
Теперь они шли без буксирного троса. За время плавания призовое судно, пострадавшее от обстрела, немного отремонтировали.
Небольшой городок на полуострове Котантен имел довольно открытую бухту с небольшим молом и дамбой, отделявшей порт от моря.
— Знаешь, что я подслушал вчера, — шепнул Луке один из казаков по имени Максим, хорошо осваивавший язык, но предпочитавший притворяться непонимающим, чем сильно раздражал боцмана Стевенара.
— Разве ты так хорошо знаешь их разговор, Максимко?
— Ш-ш! Тише! Я не хочу этого показывать, но тебя я в этом переплюну, Лука. Так вот. Слышал я, как капитан говорит этому самому Реше, что ли, что будто бы намерен уйти к берегам Америки. Ты знаешь, что это такое? И далеко ли это?
Лука пожал плечами, помолчал, давая понять, что ничего не может ответить.
— Может, спросить у кого? Есть много матросов, что давно ходят в море. Они должны знать это.
— Только поостерегись лишних разговоров, — Максим посмотрел по сторонам.
— Ты уж лучше сам поостерегись, а то поглядываешь по сторонам так, будто заговор какой готовишь. Чего тут остерегаться? Но я послушаю тебя.
— Узнаешь, мне поведай, договорились?
Лука согласно кивнул и немного задумался. Потом подошел к матросам. Его принимали охотно. Он был незлобив, мало ругался и вид его был вполне миролюбивым. Он посидел на бухте каната, послушал разговоры. И тут ему повезло.
Он услышал, как один матрос упомянул Америку. Лука тут же спросил с интересом, подсаживаясь ближе:
— Берар, ты говоришь об Америке? Я кое-что о ней слышал, но ничего не знаю толком. И что это за земля такая — Америка?
— Ну и темнота ты, казак! Все об этом знают!
— Ты же знаешь, откуда мы прибыли сюда. Там ничего об этом не говорят.
— Ладно, дикий ты человек! Так и быть, поведаю тебе. Америка — это большой материк далеко на западе. Надо переплыть океан.
— И долго плыть через него? — не унимался Лука.
— По-разному, Лука. Иногда и двух месяцев не хватит. Как ветры да течения будут располагаться.
— И что там интересного?
— Там всё интересно, Лука-дикарь! Тепло, если будешь на юге. А в Канаде будет похолоднее, чем у нас. Снегу по грудь выпадает каждую зиму. И индейцы бродят по лесам, охотятся за скальпами белых людей.
— Кто это индейцы? И почему ты называешь каких-то людей белыми?
— Дурья голова! Индейцы — это тамошние дикари, а мы все для них будем белыми людьми. В отличие от них — краснокожих. У них цвет кожи немного красноватый.
— А что это ты сказал про охоту на каких-то ск… Не запомнил я.
— Ха-ха-ха! Ну и тупоголовый ты, казак! Ничего не знаешь! Скальп! Это кусок кожи с волосами, снимаемый победителем с головы убитого им воина.
— А зачем это им? — со страхом спросил Лука.
— От кровожадности, друг мой Лука, чтоб тебе лопнуть, нахлебавшись соленой воды в День Всех Святых! Ну и бестолочь! Вы видели таких, ребята? — повернулся Берар к товарищам.
Матросы весело смеялись, добродушно похлопывали Луку по спине, пыхали трубками и продолжали ржать от восторга.
Лука не стал обижаться. Он даже был согласен с этими бывалыми морскими бродягами. Они действительно многое знали, и ему стало еще интереснее поговорить с ними.
Лука поспешил к Максиму поделиться сведениями, которые он получил от матросов. Тот с удивлением и некоторым страхом поглядывал то на Луку, то на далекое море, накатывающее валы на берег. Судно качало.
И Лука вспомнил с отвращением, как он мучился первую неделю плавания. У него выворачивало все внутренности, он с трудом двигался, болела голова, а в ногах была такая слабость, что было страшно ходить по палубе.
Даже теперь, по прошествии нескольких месяцев, некоторые еще ощущали приступы морской болезни. Особенно в дни больших штормов, когда море качало судно на могучих валах и не было нигде спасения от этого кошмара.
— Даже страшно подумать, что мы можем уйти так далеко, Лука! — шептал Максим, вцепившись в рукав его куртки. — Как же тогда вернуться?
— Возвращаются же. Сотни кораблей ходят туда и обратно. И мы вернемся. Лишь бы денежек добыть достаточно.
— Тебе хорошо, Лука! — с горькими нотками в голосе протянул Максим. — А я только послушаю звон монет в кармане, так тут же охота их пропить.
— Как ты можешь столько пить? Меня начинает мутить от трех глотков. Батька говорил, что так было и с моим дедом по матери. Все сверстники и друзья смеялись над ним.
— Хмы! — неопределенно промычал Максим.
Ему было лет тридцать пять. Был он худ, жилист и черен. Его иногда дразнили турком, а он сильно обижался. И всё же признался по пьянке, что его бабка была татаркой, взятой когда-то в полон и выкупленной дедом.
Его немного плоский нос был широковат, но глаза смотрели с оттенком хитринки и редко надолго останавливались на одном месте. Мысли его постоянно вертелись вокруг богатства. Это была его мечта, и все знали об этом. Однако никто не верил в осуществление его стремлений. Он всё топил в водке и вине, и лишь длительное воздержание в походах, а теперь в плавании, сохранили его человеческий облик.
Надвигалось лето. Теперь казаки часто съезжали на берег и проводили много времени в тавернах и притонах, где спускали гроши на вино и баб и тешили себя одними мечтами о возвращении домой.
Лишь Макей почти не посещал кабаков. Он изредка довольствовался женским обществом и копил деньги на дорогу. К нему быстро примкнули Яким Рядно и Ермило Гулай. Они часто шептались, склонив головы над столом.
Казаки и смеялись над ними, и завидовали. Откровенно посмеивались и над Лукой, когда он пренебрежительно отзывался о проститутках.
— На кой черт они мне сдались!? — волновался он. — Мне без интереса продажная любовь. Я нахожу себе по душе и согласию. Это интереснее.
— Вот дурень! Да и хитрец! Хочет сохранить деньжата!
— Чего там сохранять? Я все их трачу на подарки моим девкам. Зато и удовольствие получаю не то, что вы! А здешние девки ласковые, если им понравиться. А я им нравлюсь. Шрам на щеке я уже научился прятать в бородке. А одна мамзеля даже гордилась тем, что у меня такой шрам. Просила бороду сбрить.